Радостина

Запала мне в голову мысль купить квартиру на море в Болгарии. Стал я сравнивать и сопоставлять варианты и вышло, что Бяла, Бялчик,Обзор и другие поселки севернее - больше штормят,  на «Золотом берегу», в Несебре дороже квартиры, на юге - зимой скучно, хотя  выходит, что на юге море спокойнее из-за множества бухточек и цены ниже.
 
Через интернет вышел я на один гостиный дом в Царево, хозяева которого бывшие учителя на пенсии. Хозяйка дома, ее звали Радостина, давала мне своим спокойным тоном различные советы и так продолжалось год – два.  И вышло у нас, что пока своими глазами не увидишь, ничего не решишь. И то - правда. Старуха, в конце концов, сподвигла меня на сей «подвиг», поскольку и для отказа от этого проекта не было причины  и, тем более, что-то покупать. - Полный цейтнот вплоть до плохого самочувствия. И поехал я в Царево с одним рюкзаком.

Ее сын подвез меня от аэропорта в Бургасе к гостинице на самом берегу и каково было мое удивление, когда вместо старухи я увидел женщину – подростка лет 33. Это была Радостина. Я так поразился и стал так бурно выражать свое удивление, что вышел за рамки приличия, и Радостина тактично намекнула на это, сказав, что она должна идти к мужу. Тут я узнал, что ей 51 год.

То ли, что никого знакомых в Царево у меня не было, то ли молодая женщина понравилась, но меня всегда тянуло к общению с ней, а она, как правило, уклонялась. И вдруг …. – "Радостина и есть Яэль*". Раньше она была еврейкой, сегодня она болгарка.И покатилась по полу в горьких рыданиях одичавшая душа. - "Она замужем" - раздраженно прошипел желчный разум.

Я узнал ее даже с разницей в возрасте по той же тоненькой шейке, хрупким плечикам, такие же маленькие цици, отзывчивости на хорошее, былой непосредственности, как тогда с котенком. Она осталась молодой, какой умерла, навсегда, такой она и будет в старости, хотя в сегодняшнем положении ей надо быть - ох как сдержанной.  - Обычная история.

Но,  где доказательства, что есть Бог и  теория переселения душ верна. Если так, то произошла обычная история, а писатель из всего сделает трагедию. 

Тогда откуда встают воспоминания о грязных, заросших,  взлохмаченных, в кровавых повязках всадниках в  рванных, жестких от соли одеждах, мокрых, в пене лошадях с огромными гривами и красными глазами. Эти бешенные скачки, распластавшихся  по земле как птицы огромных коней, когда потерявший коня товарищ, держась за стремя огромными прыжками  несется рядом, пока не начнет задыхаться и тогда ты меняешься с ним местами. Эти пожарища на фоне темного неба и вздыбленные, рвущие зубами врага,  храпящие кони. Эти жестокие схватки, отрубленные головы и руки. Кровь, кровь, кровь… Война.

И все не для денег, которые спускались без раздумий, сокровищ или добычи, которые бросались по обстоятельствам. Только стоя над порубанным телом товарища, который погиб, прикрывая от смерти тебя, ты понимаешь ради чего ты здесь. – Отомстить, отдав жизни за своего товарища, умереть молодым, хотя война быстро старит. За товарищей мы жертвовали милыми для нас женщинами, невинными и прекрасными. И этот грех  сделал нас одинокими навеки.