Аналитик детективного агентства

               
    Удивительно, но каждый из нас однажды просыпается и совершенно не соображает, где он оказался в данный момент. Бывает такой любопытный момент в жизни многих мужчин, хотя все они предпочитают о подобных моментах посторонним людям не говорить.
А я расскажу, потому что с этого момента началась эта история, в которой я сыграл активную роль. И не то, чтобы я хочу похвастаться, просто история необычайно интересная.
    Я, очнулся, однажды, и понял, что не знаю, где нахожусь, а главное – зачем и как я в этом  милом месте очутился.  Поверьте мне, я не пьяница, который привык  полжизни проводить под  забором, а обычный человек нормального здоровья. Сознание ни разу не терял в своей жизни. Даже близко такого не было. Остается добавить одно, я не терял сознание до сегодняшнего дня.  А сегодня для меня неожиданно померк белый свет…               
     Сознание возвращалось ко мне медленно. Примерно, со скоростью улитки, которая лениво ползет по стенке домашнего аквариума. Или, со скоростью автомобиля, который ползет в часы пик по улицам нашего города.
 Сначала перед глазами проплывали красные круги, затем круги резко поменяли свой цвет и стали серо-буро-малиновыми. Потом пропали и круги. Их сменили сплошные полосы. Шея потихоньку стала наливаться тяжестью, и я почувствовал свою голову, которая жутко раскалывалась. В ушах звенели набатом два колокола. Какой-то очень хороший звонарь на славу трудился в моих ушах.
Я понял, что я живой. По крайней мере – пока. Если чувствуешь боль, значит, все не так уж и плохо. Боль рано, или поздно пройдет, а жизнь продолжится. Такая утешительная мысль пришла в мою больную голову.
      Я медленно раскрыл глаза. Сфокусировал свой взгляд. Обнаружил над собой обыкновенный потолок, обклеенный цветными обоями. Такие были модны несколько лет назад. Теперь эта мода прошла.
 Я приподнял голову, ощущая, как в шею воткнулось сотни острых иголок, и обнаружил, что лежу лицом в тарелке с приторным и обязательным для всех застолий салатом оливье. Я снял со своего лица несколько салатных листьев и стряхнул их обратно на тарелку.
  Приятная картина нарисовалась в моем сознании! Пришел в гости, выпил немного и очнулся в тарелке с салатом. Картина пьянства налицо.
 Нет, что-то тут явно не то. Не похож я на горького пьяницу, пропойцу, да и несколько глотков хорошего вина не могли сотворить со мной такое…
Я вытер майонез, в котором было испачкано мое лицо. Платок я достал из кармана.
   Мои аналитические способности начали медленно просыпаться, а зрение зафиксировало странную картину. Оказывается, не я один лежал лицом в салате. Другие гости были не лучше меня. Даже хуже, учитывая то обстоятельство, что они еще не пришли в сознание, в отличии от меня. Одни лежали лицом на столе, другие, как я в тарелках. Все как один находились без сознания. Словно бы нас всех подкосила невидимая эпидемия. В один час и один миг. 
    Мое зрение продолжало дальше изучать открывшуюся мне картину и заметило в ней одну странность. Во всей этой картине имелось одно отличие. Один человек вовсе не лежал на столе, как остальные, а сидел, широко задрав свою голову. Как будто он разглядывал что-то интересное на потолке. Я, кажется, узнал этого человека. Только он на этой вечеринке был одет в строгий деловой костюм.
    Буленков Леонид Сергеевич – пастырь своих овец, а точнее сказать, пастор одной из многочисленных сект с одинаковыми для подобных организаций названиями, типа « Благодати»  или « Благовеста». Такие организации любят рекламировать себя. Их объявлениями завещаны все фонарные столбы, и нередко реклама этих организаций, яркая и кричащая, оказывалась в моем  почтовом ящике. Короче, эти религиозные организации умели себя рекламировать.
 Но не реклама привела меня в это странное место. Не реклама привела меня в секту пастора Буленкова.
   Я попытался вспомнить, что меня привело в небольшой, деревянный особнячок, расположенный прямо над местной речкой Уводью, несущей свои мутные воды, загрязненные множеством промышленных предприятий, в великую русскую речку, воспетую  многочисленными классиками.
 И вспомнил я, что привел меня сюда родной дядя Боря.
 Я его долго не видел, он жил в далеком городе, а тут неожиданно он прислал телеграмму, что, встречай родной племянник, приезжаю, и так удачно совпало, что я как раз в это время находился в отпуске и вторую неделю скучал, не зная, чем себя занять.
   Зимний отпуск есть зимний отпуск. На юг зимой не поедешь, да и денег для этого нужно немало, а в нашем городе абсолютно нечего делать. Это только на первый взгляд  очень просто провести свободное время. Хочешь, ничего не делать – ничего не делай и валяйся на диване. Устал валяться на диване – сходи в ближайший ночной клуб. Потанцуй, развлекись, насладись громкой музыкой, познакомься с хорошей девушкой… А хочешь интеллектуального отдыха, к твоим услугам всегда найдется два десятка интернет – кафе с бледными умниками за компьютерными мониторами.  Еще есть библиотеки, музеи и картинные галереи.
     Целых три дня я и развлекал себя подобным образом. В музеях зевал от скуки, в клубе оглох от музыки, что вырывалась из мощных динамиков. Еще большее разочарование меня ждало с девушками. Все они скептически смотрели на мою внешность, и в один голос отвечали, что на ближайший вечер у них есть более интересные планы. Я тихо отходил в сторонку, проклиная свою невезучесть.
     Вот и пришлось коротать мне свое свободное время за просмотром телевизора. И этот ящик мне за две недели ужасно наскучил. Хотелось сменить обстановку и развеяться.
Сейчас в моде спортивный образ жизни. Вот и я решил подтянуться, заняться спортом. Самый мне доступный вид спорта – это лыжи. Казалось бы, чего проще: берешь лыжи и едешь кататься на них в парк. Еще и природой за одно любуешься, и воздухом свежим дышишь.
Я так и поступил: в ближайшее воскресение я отправился в парк. Воздухом, действительно, надышался, и на лыжах накатался. Так накатался, что на утро следующего дня не мог подняться с постели. Спина разболелась так, что пришлось мне ковылять в ближайшую поликлинику.
Со спортом мне пришлось завязать.
 
     Поэтому, получив телеграмму от единственного, родного человека на свете, я даже обрадовался. Отмечу, что дядя для меня был абсолютно чужой человек, последний раз я видел его еще зеленым юнцом. Он приезжал тогда к нам в гости, и ошеломил советского юношу набором заграничных подарков. Один набор цветных фломастеров чего стоил! О джинсах я уж и не заикаюсь. Любой нормальный советский человек упал бы от таких джинсов в обморок. Настоящие, американские джинсы очень долго потом украшали мой скромный внешний вид.
    И еще у меня была одна причина для радости. Никого у меня кроме малознакомого дяди на всем белом свете у меня родных  больше не было, ни братьев, ни сестер; ни жены, ни детей. Даже какой-нибудь за валящейся двоюродной тетки у меня не было. Только один единственный дядя.
   Он приехал московским поездом, обнял своего единственного племянника и отправился ко мне домой. А куда ему еще направляться, если в городе никого кроме меня он не знал? Это я так думал в самом начале. Потом я понял, как я ошибался.
 Почти сразу же моя холостяцкая квартира зажила бурной жизнью. Никогда, наверное, в ней не было столько народу. Дядя мой оказался очень одержимым и правоверным членом какой-то там секты (так, и не вспомню её название) и к нему стали приходить в гости какие-то люди, которых он представлял родному племяннику, как своих братьев и сестер. Я даже удивился, сколько у моего дяди родственников. Дядя велел всех встречать радушно, всем не отказывать в угощении. Я старался выполнять требования своего дяди.
  Одеты эти люди были по-разному. Кто походил больше на крутого бизнесмена, какими их представляют в городе Нарофоминске (пусть жители этого славного города,  не держат обиду на меня), а кто больше на бомжа с городской помойки. Кто-то из наших гостей чуть-чуть пробовал дядиного угощения, (а оно было славным, даже у меня слюнки текли), а кто-то съедал его до последней крошки и еще просил добавки, кто-то забегал на минутку, а кто-то засиживался до позднего вечера. Еще и на ночь наравил остаться. И остался бы, если бы не моя твердая позиция в этом вопросе.
Но  у всех дядиных гостей было только одно общее свойство – никто из них мне не нравился.
   Я вообще по жизни нелюдим и не общителен, а уж гостей в собственном доме и вовсе терпеть не могу. Исключение составляют мои немногочисленные друзья, они же коллеги по работе. К тому я не люблю, когда вмешиваются в мою личную жизнь, а все гости дяди еще и тем отличались, что любили задавать вопросы личного характера. И дядя, не исключаю что, под влиянием своих братьев и сестер, крепко насел на меня. Начал задавать он свои неприятные вопросы:  почему ты не женат до сих пор, почему, не ходишь на собрания их организации, почему не общаешься с приличными людьми (под неприличными он подразумевал моих немногочисленных друзей), и так далее, и тому подобное. К концу недели список его вопросов стал очень большой, почти, что с тетрадь. Своими вопросами и нравоучениями он меня крепко достал, и чтобы дядя от меня отвязался, я решил с ним сходить на воскресное собрание их организации. Можно, сказал я себе, пожертвовать один вечер ради любимого дяди.
   Честно сказать, даже жертвовать один единственный вечер мне не сильно хотелось. Я ужасный домосед и всем прогулкам предпочитаю диван, телевизор и хороший фильм. Или на худой конец, тот же диван и интересную книгу, желательно детективного жанра с погонями, перестрелками, и, обязательно, хорошим концом. Ужасно не люблю, когда кто-то из положительных героев книги умирает. Я всегда выступаю за хорошие, жизнеутверждающие финалы. Может быть, поэтому так толком и не прочел ни одного шедевра мировой литературы – ведь там обязательно кто-то умирает, причем, часто умирают симпатичные герои, а гады и подлецы торжествуют…  Именно по этой причине, литература эта и зовется реалистической.
   Стоявшая погода на улице тоже не способствовала продолжительным прогулкам – мороз установился крепкий, мерзли не только птицы на ветру, но и люди на остановках, в ожидании общественного транспорта, а так же дворовые собаки и бродячие кошки, которые не высовывали нос из подъездов жилых домов. Даже вездесущих нищих не было на улице: их загнал мороз в помещения магазинов.
Именно в такой вот вечер я и вынужден был оторваться от любимого дивана и начать собираться в дядину секту.
- Свитер не одевай, - велел мне дядя. – Это неприлично.
- А что прилично? – мое лицо недоуменное выражение. Я всегда считал, что свитер и джинсы – очень приличная одежда.
- Галстук и пиджак! Еще лучше костюм. И рубашку, не забудь одеть посвежей, - сделал рекомендации мой дядя. Тон его был непререкаем.
- Сейчас же мороз! – возразил я, и поежился от той мысли, что мне придется, надевать на свою шею удавку.
- Настоящий мужчина выдержит любой мороз. Свитера для полярников, джинсы для молодежи. А костюм – это настоящая мужская одежда! Думаю, что к твоей внешности костюм подойдет как нельзя кстати.
Я, не желая ссориться с дядей, подчинился ему. Оделся, как и полагается одеваться приличному человеку. Настоящая мужская одежда мне не очень шла. Руки торчали из рукавов, и плечи болтались. Дядя сжал плотно губы. Но промолчал, не стал выдавать фразу насчет того,  что костюмы надо менять каждый год. Промолчал он и по поводу того, что пиджак я надел джинсовый. Разумеется, к джинсовому пиджаку не полагается галстуков.
Мы  с дядей вышли из дома и направились к остановке общественного транспорта. И сразу же почувствовали на себе все прелести русской зимы.
 Автобусы, казалось мне, вымерли, как динозавра миллионы лет назад. Даже маршрутные такси, от которых  в иные дни нет проходу, точнее, проезда, куда-то подевались, словно повымерзли одна за другой.
 Вот и я, пришла мне в голову мысль, благодаря, собственному дяди стал таким человеком, который топчется с ноги на ногу в ожидании очередного маршрутного такси. А мог бы сейчас сидеть в тепле и наслаждаться очередным бразильским сериалом. Ну, или русским.
   Слава богу, мы быстро добрались до нужного нам места. Ехали очень комфортно, не считая того, что всю дорогу на меня напирала толстая тетя, чьим габаритам могла позавидовать актриса Наталья Крачковская. Дяде моему тоже повезло. Естественно, его везение тоже было в кавычках. Всю дорогу он дышал винными парами, которыми обильно насыщал воздух сосед дяди. Я тихонько злорадствовал, наблюдая за страданиями дяди.
    Встретили нас в его организации на мое искреннее удивление радостно. Обнимали, целовали, расспрашивали. Причем, расспрашивали больше меня, а обнимали и целовали моего дядю, видно, его очень все очень любили.
 Я знакомился со всеми. Точнее, сектанты подходили ко мне и знакомились, называя свои имена. Затем крепок жали мне руку и оставляли меня в одиночестве.
 Народу оказалось немного, так что я всех быстро запомнил.  Всего семь человек и один пастор собрались в небольшой, жарко натопленной комнате, посреди которой находился стол. С пастором мне довелось пообщаться чуть побольше, чем с остальными, и он произвел на меня впечатление чрезвычайно умного человека. Обычно люди стараются казаться умными, пастор же не прикладывал никаких усилий, и все равно был умным человеком. Он расспросил меня о моей жизни, и о целях в ней. Я же отделывался от пастора общими предложениями. Мне не хотелось говорить малознакомому человеку о своих заветных целях. И, похоже, пастор это прекрасно осознавал, и не лез мне в душу. И за это я ему был очень благодарен. В целом, после короткого общения пастор оставил о себе приятное впечатление.
   Короткое общение закончилось быстро. Началось долгое  служение. Я честно дремал во время его, впрочем, делал это по-умному с открытыми глазами. Подобную, очень нужную привычку я приобрел по месту своей  предыдущей работы, когда приходилось дежурить ночь.
 Время все равно текло медленно, и я прилагал большие усилия, что бы, не уснуть совсем, ненароком. Если бы это произошло, дядя бы точно обиделся, да и перед посторонними людьми было бы неудобно. Пастор, что-то монотонно бубнил себе под нос. А я чувствовал себя дураком: сектанты понимали своего руководителя, даже смеялись над его остротами, я же абсолютно ничего не понимал.
 Примерно через полтора часа началось свободное общение, которое сопровождалось обильным угощением. Тут уж я проснулся. Самое приятное для меня время наступило – уж чего-чего, а покушать я люблю, особенно на халяву, к тому же я не толстею, сколько бы я не ел. Так что я попробовал всё бесплатное угощение! Сначала в качестве угощения на столе стояли салаты, затем их должен был сменить большой торт. Он уже был приготовлен, но попробовать его мы уже не успели.
   За столом я оказался вместе с  родным дядей и молодой особой женского пола, которую звали Ксюша. Признаюсь, мне она очень понравилась с того момента, как я увидел ее. Во время служения я, нет-нет, да и косил на неё взглядом, хотя при этом мне приходилось выворачивать шею на сто градусов. Как только я косоглазием не заболел?
   Не сочтите меня Дон Жуаном, или другим классическим героем-любовником, не пропускающим не одной юбки. Напротив, в отношениях с противоположным полом я проявлял ужасную и не современную робость, может быть поэтому, я так и не нашел свою вторую половинку. Да, что там вторая половина! У меня не было даже девушки, с которой я бы встречался.
   Не сказать, что Ксюша была  писаной красавицей, которые ходят по модельному подиуму, и чьи фотографии мы  регулярно видим на страницах глянцевых журналов. И уж совсем моя новая знакомая не походила на кинозвезду. Нет, она была вполне обычной земной девушкой, такие девушки ходят по нашим улицам, а не плавают в облаках. Внешность у моей новой знакомой была самая обычная.
    Рыжие волосы обрамляли её бледное личико. Довольно короткие, но густые, видно, что она их стрижет. Не совсем правильные черты лица сразу же бросались в глаза, хотя  они и были очень привлекательными, по крайней мере, для меня. Обыкновенная фигура, хотя ноги длинные и попка упругая. Такая фигура вполне могла вызвать естественное желание у мужчины. И одежда на моей новой знакомой не была больно модной: обыкновенный пиджачок серого цвета, простые джинсы, явно все вещи куплены на рынке, но сидели на ней так, будто бы она была королевой. Я вообще удивлялся женскому умению носить самые простые вещи, так, будто бы они пошиты были известным модельером и специально для этой конкретной особы, а не купленными у вьетнамцев или китайцев  по дешевке на рынке.
   Определено это  большая тайна – почему нам нравиться та или иная женщина. Разгадывать её – не разгадаешь вовек. Только время зря потеряешь.  Скорее всего, нравится нам та или иная женщина, потому что в нашей избраннице есть то, чего нет в других особах противоположного пола. Или мы просто замечаем в ней те качества, которые не замечали в других.
Мне очень понравились большие глаза Ксюши. Голубые. Похожие на карельские озера, над которыми летом вьется туча мошкары. Глаза, в которых, то застывало наивное детское выражение, а то озорное лукавство. И еще – в этих глазах явно светился немалый ум. Я никогда не разделял распространенного мужского мнения, что женщины глупее мужчин. Они равны, а порой, чего греха таить, превосходят мужчин по уму. И мне всегда нравились женщины, которые могли привлечь к себе  мужское внимание, не только своей внешностью, но и  не дюжим умом.
   О чем мы с ней говорили? Да обо всем, о чем можно говорить с женщиной. Не о футболе, конечно же, или боксе, а о погоде, о постоянно растущих ценах на продукты и жилищно – коммунальные услуги, о новых книгах и фильмах. Ксюша, оказывается, была в курсе последних событий в мире культуры, а я, к моему великому сожалению, нет. Культурой я мало интересовался, хотя в разговоре с Ксюшей старательно кивал головой, создавая вид, что я знаю, какой спектакль идет в местном драматическом театре. Естественно, я знал, какой спектакль идет в этом самом театре, поскольку афиши я читать умею. 
     Что было дальше?
А вот этого я не помню, полная пустота была дальше,  неожиданный провал в сознании, словно кто-то взял и выключил телевизор. Экран померк, потом снова загорелся. И я жадно втянул ноздрями воздух, словно ныряльщик после глубоководного погружения. Состояние мое было – не приведи, господь! Я ощущал себя алкоголиком, после многодневного запоя, или наркоманом в период ломки.

- Леонид Сергеевич, - позвал я пастора, и сам удивился, насколько охрип мой голос, будто я заболел  неожиданно ангиной. Наверное, это от волнения, еще успел подумать я.
           Никто не отозвался на мой крик. Пастор по-прежнему искал на потолке что-то очень интересное для себя. Я же видел там только обои.
- Леонид Сергеевич, - снова позвал я и начал замечать что-то странное.
    Нет, странностей, конечно, было навалом во всей этой истории, но теперь я начал замечать что, с пастором определено что-то не так. Он как-то странно сидел, как-то странно запрокинул  свою голову, будто, пытался рассмотреть чего-то на потолке…  Я внимательно присмотрелся, напряг свое зрение и пришел в ужас. Даже волосы дыбом встали на моей голове.               
      Холодный пот выскочил на спине. Буленков, в отличии от меня, уже никогда не придет в сознание. Потому что у него не было горла. И кадыка, который во время проповеди ходил, туда - сюда, тоже не было. Вместо горла и кадыка зияла одна сплошная рана. От уха до уха. Как в фильме ужасов. Или, как в триллере про деяния маньяков. Из этой раны толчками вытекала кровь. Почему-то она была черного цвета…
Кровь была везде. Кровью была запачкана одежда Буленкова, стол, заставленный недоеденными яствами, и даже на полу виднелась кровь. Кто-то очень сильно хотел смерти Буленкова. Кто-то очень сильно хотел увидеть это выражение пустых и холодных глаз, в которых никогда не появится уже искра света. И этот неведомый мне «кто-то» добился своей цели. Признаюсь, меня чуть не стошнило, когда я увидел эту картину. Я еле –еле умудрился справиться с собой.
   Да, пришла первая умная мысль в мою голову, попал в историю. Не любил ходить в гости, теперь и вовсе от всех гостей буду шарахаться. Знаю теперь на собственном опыте, что в гостях может всякое случится. Вторая мысль, возникшая в моей голове: надо что-то делать, предпринимать какие-либо действия, нельзя просто лежать и смотреть на мертвое тело. Вот только, что именно делать и какие действия предпринимать я не знал. Пока придумывал, что делать, мои товарищи по несчастью начали приходить в себя. Давно бы пора!
   Сначала пришел в себя здоровяк, которого звали Иваном. Он схватился за голову ладонями и принялся чертыхаться. Причем чертыхался все больше  непарламентскими предложениями. Я еще удивился – вроде не положено верующему человеку матерится, грех это сквернословить, но списал все на необычность момента. Верующий человек, ведь тоже человек, может проявить обычные человеческие эмоции.
Затем пришла в себя помощница Буленкова Маргарита Павловна. Во время проповеди и разговора я ощущал на себе ее тяжелый взгляд. Судя по всему, помощница пастора была очень крепкой женщиной. Она сразу же твердо встала на ноги и принялась осматривать комнату.
 Затем  открыла глаза самая красивая женщина, как мне показалась, которую звали Татьяна. Она долго не могла встать на ноги, и мне пришлось проявить галантность: я протянул руку, и, опираясь на нее, Татьяна встала. Затем, почти одновременно пришли в себя, остальные участники халявного пиршества.
 Все, пришедшие в сознание, хватались за голову, а женщины бежали в туалет. Так продолжалось до тех пор, пока не очнулся мой дядя. До этого никто друг на друга не обращал никого внимание. Все прислушивались к своим внутренним органам, или пытались сообразить, что с ними случилось. Пробуждение моего дяди всполошило всех сектантов. Виноват в этом переполохе был сам дядя.
- Что это такое? – закричал первым делом дядя и выложил на стол предмет, который при ближайшем рассмотрении, оказался ножом, да не просто ножом, а  ножом, чье окровавленное лезвие тускло блестело в свете дневной лампы. – Что это такое у меня в кармане лежит. – Скатерть, в том месте, куда дядя положил нож, сразу же пропиталась кровью. А скатерть была белого цвета, так что кровавое пятно очень было заметно.
Еще никто не заметил отсутствие Буленкова, еще все больше были заняты собственным состоянием, и я попытался исправить положение, используя этот момент.
- Тише! – шикнул я на дядю. – Убери быстро нож. Пожалуйста, убери!
- Что, тише?! Что, тише?! – крикнул на меня дядя. – У меня все руки в крови. Будто я кого-то резал. Вот посмотри, племянник, - и дядя показал мне свои руки, испачканные чужой кровью. Заодно, и все его товарищи по секте смогли рассмотреть руки моего дяди.
   Зря он это сделал. Но уже было поздно. И изменить ничего уже было нельзя.
   Окровавленные руки  моего дяди увидел не только я. Их увидели все. И у всех в глазах сначала вспыхнул ужас. А на место ему пришло озарение. И я понял, что вся эта история сделала свой закономерный поворот.

Глава вторая.

- Вот тебе и выкрутасы судьбы! – помощница Буленкова  с удивительным спокойствием склонилась над своим покойным шефом. Никаких признаков паники эта железная леди не проявляла. – Кажется, он того. – Маргарита Павловна пощупала пульс пастора и определила. – Да, точно Леонид Сергеевич умер.
- Еще бы он не умер, - выругался Иван. – У него все горло отсутствует. Кто-то сильно хотел того, что бы он умер. Могла бы и не щупать его пульс, и так все видно. Только я уточню: наш пастор не умер, его убили. И совершили это злодеяние с помощью вот этого ножа, - здоровый сектант показал на нож, который только что выбросил мой дядя.
- А нас кто-то отравил, - добавила красивая женщина с русским именем Татьяна. – Видно, кто-то желал и нашей смерти.
Это предложение Татьяны быстро нашло отклик у других членов секты.
- Это он нас отравил! – тоненьким голосом вскрикнул сектант по фамилии Елкин. И показал на моего дядю пальцем, хотя, даже малые дети знают, что неприлично тыкать в человека пальцем. – Я никогда ему не верил! И вас призывал ему не верить! Он всегда против нас плел сети своих интриг!
- Ага, отравил, – вмешался в разговор третий сектант, чью фамилию я запамятовал. Но аргументированность его версии, которые он изложил вслух, мне понравилось. – Сначала отравил всех нас. Потом убил пастора, который был в это время без сознания, - сектант показал на труп Буленкова, - а затем сделал вид, что тоже отравлен, как и все мы. – Одобрительный гул среди сектантов свидетельствовала о том, что эта версия очень понравилась им. – Он специально позже всех пришел в сознание. Точнее, он никогда не был в бессознательном состоянии, он только старательно делал вид, что он тоже жертва.
- Правильно говоришь! – загудел Елкин. – И я того же мнения.
Настала моя очередь вмешаться в их разговор и прекратить этот поток обвинения, которые грозили вылиться в целый град. Сейчас нам всем нужен был холодный разум.
- Почему же тогда мой дядя не выбросил нож? – задал я вопрос интеллигентному сектанту. – Почему нож оказался у него в кармане? Почему дядя не пошел в туалет и не вымыл руки? А ведь должен был это сделать в первую очередь, убирая все улики… Чтоб отвести от себя априори все подозрения? – поинтересовался я у интеллигентного сектанта. – Что бы вы подумали, что дядя не жертва, а убийца? По-моему, мой дядя не дурак, что бы так глупо поступить!
Тот замешкался, потому что не знал, что сказать мне в ответ. Крыть мой  логически выстроенный аргумент интеллигентному сектанту было нечем. На мои вопросы не было психологически достоверных, правильных ответов. Его стройная версия рассыпалась на глаза. У людей, которые только что в нее поверили, появилось недоумение в глазах.
 - Ну, и почему же Борис Сергеевич не выкинул нож из кармана? – красивые глаза Татьяны в упор смотрели на меня. Ах, эти женщины! Они всегда умеют правильно задавать свои вопросы.
- А потому он не выбросил нож, не совершил столь очевидное действие, - продолжил я опровергать обвинения против своего единственного родственника, - потому что дядя не виновен в убийстве вашего пастора. Он такая же жертва, как и все мы. Даже больше, учитывая то обстоятельство, что его подставили. Значит, он чем-то не угодил убийце, раз тот, подложил именно ему нож.
- Ну, это вам хорошо говорить, - возразила мне помощница Буленкова, - вы же его племянник, родственник Бориса Сергеевича, можно сказать заинтересованное лицо. Естественно, вы будете защищать вашего дядю всеми возможными способами.
Я не нашел чего ей ответить, поэтому высказал банальную, но самую верную в данной ситуации  мысль:
- И вообще расследовать преступление – это не наше дело. А то наворотим дров. Давайте вызовем милицию. Пусть она и разбирается в обстоятельствах этого убийства.
И вовремя я это предложил, поскольку с моим дядей начались разборки. Разбирались с моим дядей два самых крепких и здоровых сектанта. Им мои аргументы вовсе не казались таковыми. А уж тем более, они не казались противникам дяди разумными. Здоровым сектантам самостоятельно хотелось докопаться до истины. Милиция им была не нужна.
- Ты чего, гад, наделал?! – держал за грудки дядю здоровый сектант по имени Иван, с которым лично я бы не хотел встречаться наедине в темной переулке. Он обвинял моего дядю в совершенном убийстве. А признание он хотел в буквальном смысле слова вытрясти из моего дяди.
- Я… Я… - пытался что-то сказать в свое оправдание мой дядя и не мог, поскольку второй сектант, который хорошо знал половую жизнь какой-то там матери, держал его за шею своими здоровущими руками. Еще чуть-чуть, и в нашей тесной компании появится второй труп.
- Хорош, мужики, - попытался я вмешаться, правда, моя попытка оказалась тщетной. Сектанты отмахнулись от меня, как от надоедливой мухи.
- Сейчас, мы из него все выпытаем, - продолжали держать моего дядю сектанты в своих железных объятиях.
   Наверное, ему пришлось бы совсем плохо, если бы не подоспела помощь. Как всегда с той стороны, с которой её не ждали.
- А ведь наш гость прав, - послышался приятный женский голос. – Зачем Борису Сергеевичу было нужно убивать нашего пастора? Какой у него мотив имелся для этого убийства? А главное он никак не мог подмешать в пищу снотворное. Поскольку, кто готовил пищу? Ты, Иван, - Ксюша, а это была именно она, ткнула пальцем в самого здорового сектанта, - и вы, Маргарита Павловна. – Палец Ксюши был направлен теперь в противоположную сторону комнаты.
- Да, но и ты помогала нам, - напомнила Ксюше  Маргарита Павловна.
- И я помогала приготовить пищу, - согласилась Ксюша, - значит, и я могла всех отравить. Но не как ни Борис Сергеевич. Он ни разу не заходил на кухню. А пищу могли отравить только на месте ее приготовления. Вы согласны с тем, что во время обеда пищу никто не мог отравить?
Я был очень благодарен своей новой знакомой за оказанную ей помощь. Сектанты отпустили дядю, и он устало сел на стул. Теперь взоры всех были устремлены на Ксюшу. Она даже смутилась от подобного внимания. Лицо ее покрылось краской.
 - Я закончила, - Ксюша развела руками. – Извините, если я прервала важный разговор. Но я искренне думаю, что сейчас лучше обойтись без разборок. Один труп у нас уже есть. Теперь второго нам не хватало.
- Постойте, постойте, - вмешался в их разговор интеллигентный  сектант, обращая внимание собравшихся гостей на свою сутулую фигуру. - Отравить пищу могли не только те, кто готовил её непосредственно. Например, я. Я ведь отлучался, извините меня, в туалет, мог зайти на кухню и подсыпать яд в пищу. Никто меня, извиняюсь, не контролировал. Потом многие принесли угощения из дома. А мы его ели. Кто мне даст гарантию, что снотворного не было в этой пищи. Так что снотворное имели возможность подсыпать все.
- Да, это хорошая мысль, - вступила в разговор третья из присутствующих в комнате женщин, пожалуй, самая эффектная среди них. Длинные белые локоны, высокая грудь и стройные ноги сразу же бросались в глаза. При виде её я даже удивился, что могла делать эта красавица в замшелой секте. Вот ей как раз, подошло бы, по подиуму ходить. –  Спасибо вам, за эту мысль Василий Михайлович, - поблагодарила его Татьяна. - Но только тогда получается, что убийца тоже должен был вкушать отравленную пищу. Я видела: ели все и с большим аппетитом. Никто не притворялся, что он есть пищу.
- У нас на халявку все любят покушать, - заметила Маргарита Михайловна. – Такая у нас, у русских людей традиция.
- Тогда, что, получается? – спросил нас всех интеллигентный сектант. – Убийцы среди нас нет. Если все ели пищу, значит, убийца пришел снаружи.
Все уже хотели согласиться с его выводами, так приятными для столь милого общества, когда я подлил масла в огонь.
- Убийцы среди вас, может быть, и нет, но есть его сообщник. Кто-то же подсыпал снотворное в пищу. Этот сообщник вполне спокойно мог вкушать с нами пищу, ведь он знал, что он не отравиться, - произнес я с довольным видом.
Зря я это сделал! Это был как раз тот самый случай, когда ты жалеешь о том, что у тебя имеется язык. Взгляды присутствующих устремились на меня. Минута тишины, - и началось! Град обвинений посыпался на мою скромную персону. Похоже, все сектанты были согласны с мнением Василия Михайловича.
- Молодой человек, да откуда вы это взяли! – укорила меня Маргарита Павловна.
- Кто он вообще такой! – вопрошал у своих коллег по секте интеллигентный сектант.
- Явился неизвестно откуда и принялся поучать! – буркнул здоровый сектант.
- Все они такие молодые, злые и циничные! – это уже было второе обвинение в мой адрес со стороны Маргариты Павловны.
- Грешник, прости меня боже! –  это была первая фраза, до этой поры молчавшего второго здорового сектанта.
И это были еще не все реплики сектантов, а только самая приличная часть этих реплик. Под градом этих обвинений было легко сломаться, но я плевал на эти обвинения молча. Главное, что бы, последнее слово оставалось за мной.
И я добился права последнего слова. Правда, при этом пришлось повышать свой голос, перекрикивая сектантов.
- Господа, господа, - принялся я успокаивать собравшихся сектантов, - или братья, и сестры, уж, и знаю, как вас называть. Прошу вас об одном в данных обстоятельствах, не надо ругаться. Я знаю, о чем я говорю. Свой хлеб я ем не зря. – И настал кульминационный момент, когда я достал своё красное удостоверение, на котором золотыми буквами было написано «Детективное агентство « Пантера». Мой начальник был прав, когда выправлял мне удостоверение. Я сопротивлялся, говорил, что мне, кабинетному работнику, оно не понадобиться. Но начальник был не преклонен, и теперь я благодарил его за эту непреклонность. Свое удостоверение я таскал на всякий случай. Такой  случай сейчас и настал. – Можете внимательно, рассмотреть мое удостоверение.
- Ни фига себе, частный детектив, - удивился здоровый сектант. Он-то как раз и послушался моего совета. Внимательно рассмотрел мое удостоверение. – Вот так номер, что б я помер.
- Ситуация почти, как у Агаты Кристи, - прореагировала на мое удостоверение Маргарита Павловна, которая была образованней здорового сектанта. - Совершенно убийство в узком кругу единомышленников, и его расследует случайно оказавшийся на месте частный детектив.
- Да только мы не в Англии живем, - заметил интеллигентный сектант. – У нас частные расследования не приветствуются.
Я бы хотел сказать интеллигентному сектанту, что и в Англии они не приветствуются, для расследований имеется королевская полиция, но промолчал. А сектанты между тем продолжали удивляться моей профессией.
- Интересная у вас профессия, молодой человек! – в глазах Татьяны я сразу прибавил веса.
- Много ли вам платят за вашу работу? – проявил корыстное любопытство здоровый сектант под номером два.
И только Ксюша не проявила никакого удивления по поводу моей профессии.
- Вы совсем не похожи на частного детектива, - сказала мне она.
- А каким, по вашему мнению, должен быть частный детектив? – спросил я у нее.
- Он должен быть представительным, - не замедлила моя новая знакомая с ответом.
- А я вот такой, какой я есть, - почему мои щеки запылали огнем.
- Почему же вы Борис Сергеевич, не сказали, кем работает ваш племянник? – задала вопрос Маргарита Павловна.
- Да я и сам не знал, кем работает мой племянник, - присвистнул дядя. – Удивил племянник, я-то думал,  что ты обыкновенный клерк в какой-нибудь замшелой конторе.
Я и был обыкновенным клерком, только работал  в детективном агентстве, но не стал расстраивать моего дядю и его единомышленников. Пусть думают, что я и в самом деле настоящий частный детектив. Именно такой частный детектив, какими их изображали в  многочисленных фильмах и книгах.
- Это и не удивительно, что ты, дядя, не понял, где я работаю, - обратился я к нему, - ведь я сейчас не работаю, нахожусь в отпуске. Но до этого я раскрыл сложное дело. Тоже убийство. – Мое хвастовство изменило ко мне отношение сектантов. Теперь они с еще большим почтением взирали на меня. Словно я был знаменитый частный сыщик из английского детектива. Мои новые знакомые явно ждали от меня чуда, они ждали от меня раскрытия преступления.
- Вот это да, - изумилась Ксюша, - никогда бы не подумала, что встретила частного сыщика, который легко раскрывает убийство. Может, вы, и убийство пастора Буленкова раскроете?
Я поморщился – мои догадки оказались верными.
Остальные сектанты были согласны с мнением Ксюши. Они явно увидели во мне человека, который способен найти разгадку этого убийства. Все, кроме одного. Но именно его голос оказался самым громким. Он промолвил:
- Ну и что с того, что наш гость частный детектив. Мы не в Англии живем, а в совсем другом конце света, и просто обязаны вызвать милицию.
- А я, что против этого предложения? - не стал я возражать интеллигентному сектанту. – Я обеими руками голосую за это предложение. Оно, в данной ситуации, выглядит наиболее разумным. Все-таки не курицу украли, а человека убили. Причем, при отягчающих обстоятельствах. – Я еще раз покосился на пастора, которого убийца изрезал с ожесточением. - Мы просто обязаны вызвать следственные органы. Это наш гражданский и человеческий долг.
Никто возражать не стал. Все сочли эту мысль очень здравой и своевременной. А Маргарита Павловна пошла к телефону, который находился в коридоре. Мы слышали, сквозь тонкую перегородку, как она набирает номер дежурной части.
- Я все сделала, как надо, - вернулась она обратно в комнату. – Мне сказали, что наряд скоро прибудет.
- Вот и хорошо, - констатировал я. В этот миг я чувствовал свое верховенство среди этих перепуганных неожиданной смертью людей. – Что будем говорить милиции?
- В смысле? – не понял моего предложения интеллигентный сектант.
- Объясняю для непонятливых. Мы будем говорить все, как и было, или придумаем свою версию событий? – объяснил я свою позицию.
- Надо говорить только правду! – в один голос зашумели сектанты. – Мы же не совершали ничего страшного.
- Ничего страшного, - согласился я с ними. - Не считаю того, что среди нас убийца, или его сообщник. Преступник, естественно, не  признается в содеянном, так что мы все под подозрением.
- Это правда? – спросила Татьяна.
Не совсем правдивыми были мои слова. Больше всех под подозрением был мой дядя, но я не стал об этом сообщать сектантам. Следственным органам всегда легче уцепится за наиболее очевидную версию. Но и остальных собравшихся сектантов тоже будут проверять на причастность к убийству собственного пастора.
- Чистая правда, - соврал я вслух. – Вы понимаете, чем это нам грозит. Долгие хождения по прокуратурам это минимум. О максимуме даже говорить не хочется. Ничего не поделаешь, - я посмотрел на часы. – Времени у нас уже нет, что бы выработать общую версию. Придется нам говорить правду.
Я посмотрел на дядю, взглядом давая понять ему, что дяде будет очень нелегко убеждать товарищей милиционеров в собственной невиновности.
 Прошло полчаса после  звонка Маргариты Павловны, и в комнату, где мы все находились, ввалились трое дюжих милиционеров: красномордый сержант и двое рядовых. Я сразу взмолился, что бы цвет их лица явился всего лишь результатом мороза, а не последствием потребления спиртосодержащих жидкостей. Иначе, последствия от нашего общения с милиционерами, могут быть очень неожиданными.
И я не ошибся в своих предчувствиях. Милиционеры повели себя очень неадекватно.
- Ни с места! -  последовал приказ сержанта. Блюститель правопорядка сдернул  автомат с плеча, сразу же, как завидел труп Буленкова. И лишь потом догадался спросить: - Что здесь случилось? – во время его вопроса автоматное дуло было направлено в нашу сторону. Сержант явно видел в нас потенциально опасных людей, с которыми можно общаться, только используя оружие.
- Вы что, не видите? – возмутился интеллигентный сектант. – Произошло убийство.
- Я вижу, что убийство. Не слепой, слава богу, - спокойно отвечал ему сержант. – Кто убийца, скажите вы мне толком?
Зря сержант задал этот вопрос. Он только подлил масло в огонь возмущения интеллигентного сектанта.
- Так для этого мы вас и вызвали, - продолжал возмущаться интеллигентный товарищ, - чтоб вы выяснили кто убийца. Вы же милиция, а не мы. Вы обязаны проводить расследование!
- Так, - почесал затылок дюжий сержант. Интеллигентный сектант явно поставил служивого в тупик.  – Морозов, - приказал он своему подчиненному, - держи их на мушке, а я пока вызову оперативников… Сокол, сокол, - снял он с плеча рацию, - как слышите, как слышите?.. Сигнал подтвердился. Здесь действительно убийство. И еще море народа… Конечно, они подозреваемые, и мы держим их под прицелом… А разбираться, это ваша работа, Сокол, а не моя… Ждем вас!
Я так и не понял: Сокол, которого вызывал сержант, это фамилия, или позывной. Да, это и не важно. Сержант закончил разговор по рации, смачно выругался, так что уши интеллигентного сектанта, наверняка, свернулись в трубочку, и подтвердил свой приказ держать нас на мушке прицела.
- Мы же не убийцы! – снова возмутился интеллигентный сектант.
- А это мы еще выясним, - спокойно парировал его слова сержант, - убийцы вы, или не убийцы. У меня же есть приказ контролировать вас. И я этот приказ выполняю.
   Последующие полчаса нам пришлось провести под прицелом автомата в ожидании следственно-оперативной группы. Не самое, скажу я вам, приятное ощущение. К тому же, сержант проявил служебное рвение, поставив нас к стенке лицом, и не давая, всем садится. Так что, следственно - оперативную группу все ждали, словно ангелов – освободителей.   Впрочем, увидев, кто  возглавляет следственно-оперативную группу, я не почувствовал большого облегчения, напротив, мне стало совсем худо. К моим то неприятностям, еще и эта добавилась. Мне стало очевидно, что сегодня не мой день.
  Дело в том, что во главе оперативной группы стоял следователь Сайкин, человек молодой и крайне амбициозный.
   Мы уже встречались с ним прошлой осенью, когда он по малейшему подозрению бросил меня в тюремную камеру, где мне пришлось не больно сладко. Я – обычный человек, и предпочитаю спать на мягкой постели, а не на жестких нарах. Холодок нехорошего предчувствия возник в моей груди, когда я увидел своего старого знакомого.
   Зато он мне обрадовался. Равно, как и произошедшему убийству. Для Сайкина это был очередной повод выдвинуться, особенно, учитывая то обстоятельство, что убийцу он для себя уже определил, да убийца и не пытался скрываться от справедливого правосудия, здесь сидел на табурете и руки, испачканные кровью убитого, держал на коленях. А свидетели только подливали масло в огонь, лили воду на мельницу Сайкина, словом подтверждали, что этот унылый товарищ, мой дядя, и есть  настоящий убийца.
- Ничего не помним, - говорили остальные очевидцы преступления в один голос, - потеряли сознание неожиданно, и все один миг. Очнулись и увидели нож в руке у Бориса Сергеевича. Он положил его на стол, при этом он возмущался. Потом позвонили в милицию, как и положено, поступать в таких случаях.
Сайкин понимающе кивал головой и записывал эти показания сектантов в протокол. Показания одного сектанта не слишком отличались от показаний другого. Так что вскоре протокол был заполнен семью одинаковыми показаниями.
- А Борис Сергеевич спорил, когда-нибудь с вашим руководителем? – спрашивал у очередного допрашиваемого лица Сайкин, отрываясь от своей бумажной работы. – Происходили ли у них какие-либо конфликты?
- Да сколько угодно, - отвечали сектанты все как один на этот вопрос. – Только и занимались тем они, что постоянно спорили. Дело в том, что Борис Сергеевич недавно приехал в наш город, и его многое не устраивало в нашей организации. Он активно высказывал свое недовольство, деятельностью нашего пастора.
- Что, например, его не устраивало? – продолжал  делать свое дело  Сайкин.
- Ну, например, - задумывались сектанты, и в один голос отвечали, - Бориса Сергеевича не устраивало то, как в нашей организации распоряжались финансами. Особенно его бесило то, что финансами распоряжается один человек. Он считал, что это очень неразумно, и ведет к финансовым проступкам.
- Вот как! – удивлялся Сайкин, и что-то записывал в свой протокол.
- Ну, - вмешался я в этот допрос, пытаясь привести в качестве аргумента разумный довод, -  простые споры даже по поводу денег никогда не являются поводом к убийству. Если бы, все споры по поводу денег заканчивались убийством, то на нашей земле давно бы никого не осталось. – Мне необходимо было защитить своего дядю любым способом.
Взгляды присутствующих в комнату людей устремились на меня. В глазах следователя мелькнули огоньки злорадства. По моей спине начал течь пот.
Настала моя пора пообщаться с нашими правоохранительными органами.

Глава третья.

- Здравствуйте, старый знакомый, - поприветствовал меня Сайкин. –  Максим Валерьевич – так, кажется, вас звать – величать.
- Именно так, - подтвердил я кивком головы.
- Очень рад вас снова видеть, Максим Валерьевич. Искренне  говорю эти слова. Еще я вижу, вы в хорошей форме, если мешаете мирному течению следствия. Давайте говорите, как вы здесь очутились. Я весь обратился вслух. И очень надеюсь, что вы будете говорить мне правду.
- А врать мне нет никакого смысла. Меня привел сюда мой дядя. И еще хочу вам сказать, - я набрался смелости. – Вы меня рады видеть, а я вас нет, - отвечал  я следователю. Тоже вполне искренне. Никогда не любил товарищей свою карьеру, ставивших выше человеческих судеб. Таких деятелей, к сожалению, много я встречал в этой жизни. Почему - то, они любили выбирать те профессии, которые позволяют распоряжаться человеческими судьбами. Особенно много среди таких деятелей было много чиновников с прокурорскими и милицейскими погонами. По–моему, самая страшная вещь, которая разъедает наши правоохранительные органы, это не коррупция и преступность, а обыкновенное человеческое равнодушие.   – Не слишком я обрадован нашей встречей, - сказал я после небольшой паузы, вызванной собственными раздумьями. – И обстоятельствами, которые способствовали нашей встречи, я тоже недоволен.
- Ну, это и понятно, - сказал Сайкин. – Ведь основной подозреваемый в совершении убийства гражданина Буленкова ваш дядя. Не слишком большой повод для радости, когда твой родной родственник совершил столь зверское убийство.
- Уже подозреваемый? Уже точно выяснили, что мой дядя убил пастора? – удивился я, как быстро мой дядя из честного гражданина превратился в почти что преступника. – Хочу вам напомнить, что у нас вину гражданина определяет суд. И более того, еще неясно, кто убил гражданина Буленкова.
- Бросьте вы ваши юридические формальности, - махнул рукой Сайкин. – Давайте обойдемся без них.
- Это не мои, а ваши юридические формальности, - заметил я. – Вы их должны соблюдать.
- Тогда давайте и обратимся к юридическим формальностям, – устремил свой честный взор на меня Сайкин. – На ноже, которым и был убит руководитель этой, с вашего позволения, организации, отпечатки вашего дяди. Я в  этом наверняка уверен, хотя экспертиза еще не проводилась. Руки его в крови. И свидетельские показания говорят не в его пользу. Короче, все обстоятельства против вашего дяди.
- О каких свидетелях может идти речь, когда никто ничего не помнит! – возмутился я. – Все были без сознания в тот момент, когда убивали руководителя этой организации.
- Да, - возразил мне Сайкин, - но когда очнулись, то увидели нож в руках вашего дяди, а Буленкова нашли не в очень хорошем состоянии. То есть убийца среди вашего тесного круга.
- Это еще ни о чем не говорит, - возразил я. – Нож могли подсунуть в руки моего дяди, да я на сто процентов, и уверен, что подсунули. Нож был в крови пастора Буленкова. Естественно, мой дядя, вынимая нож из кармана, не мог не запачкаться в его крови. Другого объяснения я не нахожу. Моего дядю элементарно подставили. Вы лучше спросите, откуда мой дядя мог взять снотворное?
- Да, - заинтересовался Сайкин, - и откуда же он мог взять снотворное?
- В том-то все и дело, что неоткуда ему было взять снотворное, - убеждал я следователя. – Мой дядя был весь на виду. Никаких снотворных  средств он никогда не покупал. Более того, у моего дяди не имелось даже возможности подсыпать снотворное средство в нашу пищу.
- Ну, вы родственник подозреваемого, и имеете право верить в невиновность вашего родного дяди. Даже обязаны в это верить. А я профессионал и обязан верить только фактам, которые говорят не в пользу вашего милого родственника, - Сайкин проигнорировал мой аргумент насчет снотворного. -  Кто там утверждал из классиков, что факты – упрямая вещь? На все сто процентов с ним согласен, - улыбнулся Сайкин. В его улыбки было, сколько самодовольства, что я отвернулся, что бы, не видеть следователя, который заранее праздновал свою победу. Он явно не желал искать настоящего убийцу.
- Почему мой дядя не догадался надеть простые перчатки, что бы не оставлять на ноже никаких следов? – задал я вопрос следователю Сайкину. – Неужели, мой дяд – обычный дурак.
На этот мой вопрос у Сайкина не было ответа. Он задумался, прежде, чем удовлетворить мое любопытство.
- Дядя ваш задумал это убийство спонтанно. В тот же вечер, когда задумал, и совершил свое злодеяние.
- Это не ответ на мой вопрос! – был возмущен я таким абстрактным советом. – А почему тогда он не убил его, где-то в тихом углу?
- Другого ответа на ваш вопрос у меня нет! – ядовитая улыбка появилась на лице следователя. – Довольствуйтесь теми ответами, что у меня есть.
- Вы хотя бы сделайте личный обыск остальных сектантов. Может быть, вы найдете в их вещах перчатки, - посоветовал я следователю. – Если нет следов снаружи… Кстати, вы проверили, есть ли следы снаружи?
- Если бы они и имелись, то их затоптали наши сержанты, - хмыкнул Сайкин.
- Значит, убийца находится среди нас! – произнес я утверждающе. – И вы просто обязаны произвести личный досмотр. И вообще, обыскать все это помещение.
- Я бы, провел личный обыск, только не вижу в этом никакой необходимости. Как и обыскивать все это помещение. Подозреваемый очевиден, - улыбка следователя стала еще шире.
- А какие-нибудь следы снаружи имеются? –  снова поинтересовался я. – Я имею в виду следы ног. Или следы проникновения в дом?
- В том то все и дело, что нет, - ответил на мой вопрос Сайкин. – Я же вам повторяю. Если даже какие-то следы и имелись, наряд милиции их затоптал. И наружную дверь никто не взламывал. Ее открывали ключом… Кстати, кто открывал дверь? – спросил Сайкин у сектантов, которые молча слушали наш диалог. – И во сколько часов вечера это было?
- Я, - отозвалась Маргарита Павловна. – Как завхоз этой церкви я прихожу раньше всех, а ухожу позже всех. Прихожу я обычно в четыре часа вечера, а ухожу, когда придется.
- Ничего странного вы не заметили, когда пришли? – допытывался у нее Сайкин.
- Все было, как обычно. Я пришла в четыре часа вечера и включила газ, что бы было тепло. Отопление в доме не очень хорошее.  Затем прибралась в комнате, и на кухне. А затем стали подходить остальные члены нашей… - Маргарита Павловна замялась, но быстро нашла нужное слово… - организации. Первым пришел Леонид Петрович, - у Маргариты Павловны выступили слезы на глазах при упоминании имени пастора. – Затем все остальные.
- Сколько было всего ключей? – спросил Сайкин у Маргариты Павловны.
- Два экземпляра. Один у меня, другой у Леонида Сергеевича, - отвечала на вопрос церковная староста.
- Вы можете предъявить свой экземпляр? – задал вопрос следователь.
- Конечно, могу, - кивнула головой Маргарита Павловна.
- Тогда давайте, показывайте, - велел ей следователь.
Экземпляр Маргариты Павловны оказался у нее в сумке, а экземпляр пастора у него в кармане пиджака. Стало понятно, что убийца не проник в дом снаружи. Он был внутри. Среди нас. Каждый из этих семи человек являлся потенциальным подозреваемым.
Правда, в моих собственных глазах. Следователя же, присутствие ключей от двери убедило в том, что подозреваемое в убийстве лицо, находится в его крепких руках.
    Я понял, что моему дяде сильно не повезло, и он крепко оказался в ржавых тисках отечественных правоохранительных органов, в которые попасть очень легко, а выбраться, ох, как сложно. Если, конечно, у тебя нет дорогого адвоката и влиятельных друзей – чиновников. Ни у моего дяди, ни тем более у меня, не было ни больших денег, ни влиятельных друзей.
 Я не стал продолжать дальнейшего спора с Сайкиным, потому что знал, что следователь всего лишь продукт системы, он лишь прилагал немалые усилия, что бы, не пропасть самому в этой системе, а  выбраться наверх, стать начальником и своими приказаниями цементировать систему. Соответственно, он имел немалое честолюбие, и все старался раскрыть преступление века, а попадалась лишь элементарная бытовуха, на которой, увы, карьеры не сделаешь даже в милиции. Зато теперь ему повезло.
     Произошло убийство при крайне необычных обстоятельствах, а подозреваемый уже есть. Осталось только навесить на этого подозреваемого, как можно больше изобличающих улик, как шариков на рождественскую елку, и передать дело в суд. Такая вот нехитрая работа предстояла следователю. А награду за эту работу можно получить немалую.
- Так, что могу только вам сочувствовать, Максим Валерьевич, - продолжал с ехидной ухмылкой Сайкин. - И надеяться, что вы скажите чего-нибудь новое в отличии от остальных свидетелей.
- Нет, не скажу, - покачал я головой, - потому что, видел тоже самое,  что и остальные сектанты. То есть ничего не видел, и ничего не слышал. Потому что в момент убийства пастора находился без сознания.
- А кто из вас первым очнулся и обнаружил тело? – задал очень хитрый вопрос следователь. Потому что тот, кто первым очнулся, мог и убить пастора.
- Не было ни первого, ни второго, ни третьего. Все очнулись одновременно, и сразу же обратили внимание на своего пастора.
Мне хватило ума не признаться следователю, что первым очнулся именно я. А то бы у него могла возникнуть еще одна следственная версия. Естественно, что эта версия была бы не в мою пользу.
- Жаль, - вздохнул Сайкин, - тогда распишитесь здесь и здесь. - Он ткнул пальцем в протоколы, лежащие на столе. – Не буду вам напоминать об ответственности за дачу ложных показаний…  И на прощания мой вам совет - не шатайтесь больше по всяким сектам. Дома сидите - спокойнее будет.
- Спасибо за совет, - поблагодарил я следователя. С последними его словами я был полностью согласен. – Я так и поступлю.
   Он, конечно же, не столько не сожалел, что я попал в историю, поскольку, как он думал, раскрыл целое особо тяжкое преступление, и не только не испортил  производственные показатели, а улучшил их. Теперь будет о чем доложить начальству, которое может быть расщедриться и выпишет ему премию.
   Только в своих  тщеславных планах следователь  забыл обо мне. Уж я то это дело просто так не оставлю! И мои товарищи мне помогут. А уж их то можно считать настоящими профессионалами. Один Половников чего стоит! Не зря же он возглавляет крупнейшее в городе детективное агентство. А до этого много лет работал в уголовном розыске. И не как Сайкин работал, выслуживаясь перед начальством, а по настоящему пахал. По велению долга, как бы эти слова не звучали торжественно.
 И друг у него имеется. Начальник убойного отдела. Он тоже работает не за награды, а на совесть.
 Ну, а пока мне придется поработать самому. Как?
Например, провожу Ксюшу  до дому и начну собирать нужную информацию по дороге. Расспрошу у неё что, как и почему? Более тщательнее разберусь с ситуацией в этой секте. Похоже, здесь не все так просто, как кажется с первого взгляда. Заодно, совмещу приятное с полезным. Все же не только по корыстным соображениям хочется мне проводить свою новую знакомую. Было внутри меня что-то такое, что толкало меня на проявление галантности.
   Поэтому я и напросился в провожатые к своей новой знакомой.
   На улице уже была поздняя ночь, когда нас отпустили с миром. И хотя говорят, что темнота - друг молодежи, но не в данном случае, да и не всех свидетелей убийства Буленкова можно было назвать молодыми людьми.  А нас, хоть с натяжкой, но можно. А что? Мне, чуть за тридцать лет, Ксюша и того младше. Ей лет двадцать пять, не больше.
      По домам нас и не думали развозить, сказали, что мы прекрасно дойдем пешком. Ходить пешком - вообще очень полезное занятие, особенно поздней ночью, да по легкому морозцу, а родная милиция всегда заботиться о здоровье народонаселения. Может устроить оздоровительный массаж резиновой дубинкой по почкам, или гимнастические упражнения на растяжку под названием «слоник». Да много есть чего в арсенале родимой милиции!
       Так что нам еще повезло, что отпустили нас с миром, могли бы мы и скоротать ночку в приятном месте под названием КПЗ. Интеллигентный сектант, конечно, возмутился подобным отношениям, а остальные молча принялись расходиться. Чего орать лишний раз, когда и так все ясно? Пешей прогулки не избежать.
 Настал благоприятный момент напроситься в провожатые к самой красивой сектантке.
- Ксюша, - подошел я к понравившейся мне девушке, - ты, где живешь? – задал я очень прямой вопрос.
- А что? - как мне показалось, в её глазах мелькнуло лукавство.
- Хочу тебя проводить, - набрался я смелости. - И не важно, где ты живешь. Близко или далеко.
- Я далеко живу, - предостерегла меня Ксюша от необдуманного поступка.
- Тем лучше, - обрадовался я. - Значит, можно тебя проводить?
   Она мне разрешила себя проводить. Правда, жила она, действительно далеко, особенно, если измерять расстояние от моего дома. Но тем лучше для меня - будет больше времени, что бы её расспросить о делах в секте.
     А морозец действительно значительно покрепчал. И это мы сразу почувствовали на собственных шкурах. Распрощались с остальными сектантами, и пошли своей дорогой, которая пролегала по темным и каким-то узким улицам. Я бы, наверняка, заблудился, поскольку никогда не бывал в этой части города, да еще и поздней ночью. Позднюю ночь я вообще любил встречать в теплой постели. Поэтому  Ксюша взяла на себя роль проводника, я же довольствовался ролью телохранителя, не сказав, правда, Ксюше, что мне и самому порой не помешает охрана.
- Очень жаль, конечно, что так получилось, - первой начала разговор Ксюша.
- Тебе жаль испорченный вечер? - задал я довольно бестактно вопрос, на который получил удивительно тактичный ответ:
- Нет, вечер мне совсем не жаль, хотя, он, конечно, испорчен. Мне людей жаль. Леонида Сергеевича и твоего дядю особенно, - пояснила мне Ксюша.
- Ты думаешь, это мой дядя убил вашего пастора? - задал я вопрос, что называется в лоб
- Не знаю, - честно созналась Ксюша. -  У них и, правда, были непростые отношения. Твой дядя очень сложный человек. Он, конечно, гостем у нас был, но на правах гостя умудрился испортить отношения со всеми. Даже с Василием Михайловичем, а он на удивление милый человек. И мирный, - чуть-чуть, подумав, добавила Ксюша. – Никогда не помню, что он с кем-нибудь ссорился, а с твоим дядей поссорился.
- И в чем же состояла причина их ссоры? – допытывался я.
- Твой дядя попрекнул Василия Михайловича за то, что он со всем соглашается. А настоящий христианин должен соглашаться только со словом божьим. Василий Михайлович вспылил, и у них пошло и поехало. И такие ссоры были у дяди со всеми. Он цеплялся за любимую мелочь, и раздувал ее до размеров огромной проблемы. – Ксюша поскользнулась и чуть не упала. Хорошо, что я оказался рядом и поддержал ее под локоток. – Спасибо, - поблагодарила Ксюша. 
- Не за что… Я это уже понял, что мой дядя - крайне сложный человек, - поддержал я разговор с Ксюшей, - пожил с ним недельку и понял, какой он человек. Но то, что он сложный человек, вовсе не означает, что он убийца. Да и мотивов у него маловато имелось. Ну, повздорили они по поводу денег -  и что - сразу убивать что ли?.. Если бы каждый спор по поводу денег заканчивался убийством, тогда на нашей планете осталось бы слишком мало народу, - повторил я свою фразу. -  Еще меня смущает способ убийства. Больно уж он мудреный. Убийца, словно показал нам свое превосходство. Неужели он не мог прирезать пастора Буленкова, где ни будь в темном углу? – задал я вопрос. И сам на него ответил. – Конечно же, мог. И я не понимаю, почему он пошел на такое сложное преступление.
- А как вы думаете, кто на самом деле убийца? - задала мне вопрос Ксюша.
- Не знаю, - ответил ей я. - Но знаю, что им мог быть любой среди нас. Хотя нет… - задумался я, - тут есть одна нестыковка. Отравленную пищу ели все.
- Все, - согласно кивнула головой Ксюша.
- Тогда все и должны были потерять сознание, - сделал я вывод.
- Должны, - согласилась со мной Ксюша.
- Тогда убийца пришел с улицы, а не находился среди нас, - сделал я предположение. -  Любой человек, ведь мог придти снаружи?
- Любой, - подтвердила мое предположение Ксюша. – Дверь в нашу церковь открыта для всех.
- Вот видишь! Это сильно затрудняет поиск, хотя, все равно, по-моему, кто-то в вашем узком кругу должен быть с ним связан, ведь кто-то подсыпал снотворное в пищу. И у убийцы имелся веский повод,  для того, что бы убить Буленкова. А по иным причинам и не убивают. Для убийства всегда надо иметь веский повод. Боюсь, что этого человека будет сложно вычислить. Он все уже предусмотрел и сейчас сидит себе и потирает руки, вполне довольный собой. Хотя у него был сообщник, - я внимательно посмотрел на Ксюшу, но она не моргнула и глазом, - или сообщница в вашей организации. Именно он, или она и подсыпали снотворное к нам в пищу… Хотя нет, - передумал я после минуты молчания. – Это версия легко может быть подвергнута критике. В принципе, убийца мог выпить какое-то средство, которое нейтрализует действие снотворного. Я уверен, что такие средства имеются. И тогда убийцу нужно искать среди нас. Поиск его, правда, будет легче. Ведь нужно искать всего одного человека. И еще меня смущает жестокость, с которой он перерезал горло пастора Буленкова. Он, словно бы, хотел передать нам послание, что он – опасный человек, и лучше с ним не связываться.   
- Жаль, - понурила голову Ксюша. - Очень жаль, что среди нас есть нечестный человек. И даже убийца.
- Конечно, жаль, что среди вас есть убийца, или его сообщник, - согласился я с ней. – Я не исключаю версию, что убийца все же мог придти снаружи.  Но справедливость не всегда торжествует. И далеко не все люди, которых мы считаем честными, являются таковыми. Я постараюсь доказать тебе этот свой тезис. Если ты мне поможешь.
- А что я должна сделать? - лукавые глаза Ксюши посмотрели на меня.
- Рассказать об  отношениях в вашей организации, - попросил я. -  Все и подробно. Ничего, не утаивая по возможности. Я понимаю, что не все неприятные вещи ты мне можешь рассказывать. Но постарайся рассказать мне обо всем.
- Ладно,  я постараюсь, - в лукавых глазах появилось напряжение, и тут же исчезло.
   Её рассказ занял целый час, как раз всю дорогу до её дома. Ещё немного даже пришлось постоять возле подъезда, перебираясь с ноги на ногу. Пользы от её сведений было немного, никто в их секте никому не угрожал,  никто ни с кем не ссорился, и никто не кому не завидовал, одним словом, тишь да благодать царили в их богоугодной организации.
Мелкие перепалки вряд ли следовало учитывать. Без таких перепалок невозможны нормальные человеческие отношения.
 Подобные перепалки точно не являлись поводом для убийства. Однако я узнал, что каждое воскресение в домике над местной речкой собиралось постоянное количество народу: восемь человек -  каждый, из которых возглавлял в своем районе филиал их организации. Сама Ксюша возглавляла детское служение во всем городе. Всеми делами организации занимался сам Буленков, и никто больше, даже свою помощницу не допускал он до тонких финансовых дел, предоставляя ей работу с людьми.
- Он так любил деньги? - полюбопытствовал я.
- Нет, -  опровергла мои подозрения Ксюша. - Леонид Сергеевич никогда не был жадным до денег. Но он очень любил порядок. А денежная тема – это очень деликатная вещь. В ней порядок особо необходим.
- Возможно, эта любовь к порядку его и погубила, - предположил я. Хотя в своей душе я согласен был со словами своей спутницы. – Кажется, вам пора домой? – Я заметил, что Ксюша в нетерпении переступает с ноги на ногу.
- Это правда, - вздохнула моя спутница. – Мне действительно пора домой.
   На этом мы и распрощались. Ксюша дала мне номер своего телефона, записав его на листке бумаги. Я обещал по нему позвонить, точно зная, что я обязательно по нему позвоню в ближайшее время. Поскольку мне этого очень хотелось.
Ксюша пожала мне руку и исчезла в подъезде. Я же тяжко вздохнул: мне еще предстоял долгий путь домой.

Глава четвертая.

   Спал я после всех этих событий на удивление хорошо. Возможно потому, что домой пришел только под утро, изрядно уставший, от событий вчерашнего вечера и длинной дороги. Предполагаю, моему глубокому сну способствовало резкое изменение в погоде - за окном неожиданно потеплело, и повалил мелкий снежок.
По крайней мере, приход своего  лучшего друга и непосредственного начальника Геннадия Федоровича Половникова я проспал. Проснулся я оттого, что он устремил на меня свой прожигающий взгляд.
   Вообще-то странные у меня друзья!  Все как один старше меня и опытнее, как в житейских, так и профессиональных делах. Так же все мои друзья как один, являются  моими коллегами по работе в детективном агентстве с хищным названием «Пантера». Почему-то все такие организации любят хищные названия. В нашем городе даже существовало охранное агентства с названием «Крокодил». Правда, оно недолго просуществовало, видимо, своим названием оно отпугнуло потенциальных клиентов.
       Половников, был самым близким моим другом. Вообще-то был  еще моим начальником, и очень большим профессионалом в своем деле. Я знаком с ним еще со школьных времен, когда я был пацаном, а Половников обычным участковым инспектором.  Потом мы долго с ним не виделись, встретились, совсем случайно, мне даже стыдно вспомнить, дело было в пивной, и с тех пор не расстаемся. Именно Половников и пригласил меня на работу в свое  детективное агентство. Придумал специально для меня должность. Она носила очень громкое название. Аналитик.  А я обязанностей по службе у меня было немного. Но я старался исправно исполнять свои небольшие служебные обязанности, и однажды, даже принес своему другу пользу. Правда, это получилось помимо, моей воли.
  Кроме меня, у Половникова имелся еще один друг. Звали его Роман Григорьевич Колычев. С ним Половников проработал много лет. Рука об руку, как говориться, плечом к плечу они делали тяжелую мужскую работу, которая изматывает нервы и уносит здоровье. И не такая уж заметная это работа, но очень она нужна всем людям. Естественно, кроме тех представителей человечества, которые замышляют преступления. Работали Половников с Колычевым оперативниками, и занимались они расследованиям убийств …
 Вместе с  Колычевым Половников занимал один кабинет, часто делился своим обедом и пил из одной рюмки немудреную спиртосодержащую жидкость. Затем Колычев ушел на повышение, а Половникова, как очень строптивого работника, поспешили отправить на пенсию. Не любят у нас строптивых работников. Да он и сам, по его словам, был рад подобному повороту дела, надоело ему работать за копейки, захотелось стать моему другу настоящим капиталистом.
И Половников стал им. Открыл крупнейшее в нашем городе, да и всей области, детективное агентство. Его предприятие процветало.
       Но дружба меж двумя оперативниками не прервалась. Только теперь их отношения не ограничивались дружескими контактами, существовал и деловой взаимовыгодный обмен информацией. Колычев делился с Половниковым всем, что могло интересовать его, мой начальник тоже в долгу не оставался. Поэтому мне и не удалось сегодня хорошо выспаться.
- Разбудил? – участливо спросил меня Половников очень естественным голосом, будто он приходил меня будить каждое утро. – Ничего, я тоже сегодня не выспался. Друг, понимаешь ли, позвонил и поведал мне, что другой мой товарищ попал в неприятную ситуацию.
- Что за нехорошая привычка врываться в чужую квартиру, - недовольно пробурчал я из своей постели. – Это, знаешь ли, незаконное проникновение в частное жилище.
- Знаю, - не смутился Половников, - но мне интересно будет узнать со слов своего друга, что же вчера произошло. Так что жду твоего рассказа, знаток законов. И поскорее. К тому же, ты сам мне дал второй комплект ключей от твоей квартиры. Извини, что я им воспользовался.
- Ничего хорошего со мной не произошло, - вскочил я с постели и принялся одеваться. Процедура эта обычно занимает у меня несколько минут, потому, что есть у меня нехорошая привычка разбрасывать вещи по комнате. Еще с самого детства осталась у меня эта привычка. До сих пор от нее не избавлюсь. Вот и приходится после искать вещи по всей комнате. Брюки в этот раз я нашел на стуле, а носки на шкафе, галстук я так и не сумел найти, забыл, куда его сунул. Рубашка моя нашла приют на подоконнике, а пиджак, безжалостно смятый, нашел свое место под курткой.
- И все же, -  Половников неторопливо наблюдал за моими сборами. – О плохом событии, я тоже хочу знать.
- Хорошо, - кивнул я головой. – Я тебе все расскажу, как было.
   Пришлось поведать ему о своих вчерашних злоключениях. Рассказ мой занял полчаса. За это время мы успели переместиться на крохотную кухоньку моей квартиры и напиться чаю, закусывая конфетами и пряниками, которые остались от дяди: он на угощение своим братьям никогда не скупился, теперь его угощение пригодилось мне.
- Значит, ты, как всегда попал в неприятную историю, - констатировал Половников по окончанию моего рассказа.
- Выходит, что так, - согласился я с ним, поникнув буйной головой. Воспоминания о вчерашних событиях вызывали у меня неприятные чувства.
- Всегда знал, что ты легко поддаешься на всякие уговоры, - вздохнул Половников. В его вздохе я прочитал ответственность Половникова за мою судьбу. – Особенно, на плохие уговоры.  Ну, и угораздило же тебя тащиться в эту секту! Сидел бы лучше дома, и забот никаких не знал!
- Да, но меня уговорил мой дядя, - оправдывался я. Хотя, в глубине души я понимал правоту слов своего начальника. – Меня сильно достали его упреки и укоры, вот я и хотел от него отвязаться. Замечу, что он уговаривал меня целую неделю.
- На баб захотелось посмотреть, - угадал Половников  одну  из причин моего визита в секту Буленкова. – Причина уважительная в твоем возрасте.
Дядя действительно вел разговоры о том, что мне надо искать хозяйку, а где я еще ее найду, если не в его секте? Он расписывал достоинства своих сестер по вере, и у дяди это хорошо получалось, если бы он работал сватом, это у него хорошо бы получилось. Я же клюнул, как последний идиот, на его рассказы. Подумал, почему бы мне на самом деле не посмотреть на женщин воскресным вечером. Это нормальное мужское желание.
- Половников, ты же меня знаешь! Ни о каких женщинах я и не думал, когда принял предложение дяди, - возразил я. Ложь моя выглядела не слишком ловкой.
- Как раз я тебя и знаю…  - был неумолим Половников. -  Кстати, о дяде. Хороший вопрос я тебе задам. Много ли ты о нем знаешь?
   Тут я крепко задумался. Хороший вопрос Половников мне задал – многое ли я знаю о своем дяде. Если честно, почти ничего. Знаю, что раньше он служил моряком дальнего плавания, жил в Калининграде, затем по выслуге лет уволился и в своих письмах жаловался, что бедствует. Затем письма стали реже, да и жалобы на бедность прекратились. Когда приехал  дядя ко мне, то выглядел мой родственник отнюдь не как бедный человек… Ну, и как богатый, предположим, он не выглядел. Но все же, все же… Я его даже не узнал, когда увидел первый раз на вокзале. Думал, что передо мной предстанет скромный старичок, я же увидел полного сил мужчину.  На дяде была надета хорошая дубленка, пусть и турецкого производства, но из натуральной кожи и меха, элегантные ботинки, приобретенные явно не на рынке, а в дорогом магазине, брюки из полушерстяной ткани, шапка из норки. В руках он держал портфель из натуральной кожи. Картину дополнял отлично сидевший на дяде пиджак. И деньги у дяди водились, и питался он лучше меня. Каждое утро приобретал трехлитровый бидон настоящего деревенского молока! И выпивал его в одиночку. Говорил мне, что молоко – полезно для его подорванного долгими трудами здоровья. А со мной, своим единственным племянником, дядя и не думал делиться…
   А самое главное, о чем я сейчас подумал, размышляя над вопросом Половникова – дяде уже было далеко за пятьдесят. В таком возрасте люди начинают жаловаться на болячки, начинают ворчать на молодежь и на окружающую их действительность, которая их не устраивает. Дядя же выглядел, уверенным в собственные силы человеком, и был похож не на обычного пенсионера, влачащего жалкое существование, а скорее, на мелкого бизнесмена из Урюпинска, сумевшего удачно продать фургон постельного белья зажравшимся жителям столицы. Да, он говорил о плохом здоровье, но выглядел здоровее меня. И даже здоровее того же Половникова, который платит себе приличное жалование. Есть повод задуматься о подобных переменах в жизни собственного дяди, и о его источниках дохода. На пенсию так не разгуляешься.
Так что, Половников был прав: своего дядю я знал очень и очень плохо.
- Что задумался? Зачесал репу? – Половников умел своими вопросами ставить меня в неловкое положение.
- Ты прав, я действительно задумался, - согласился я с ним. – Вспомнил своего дядю и задумался.
- Мой дядя самых честных правил, - процитировал Половников не к месту классика. - Думай-думай, говорят иногда это полезно, - менторским тоном проговорил мой друг. – Но иногда лучше подумать сначала, а после уж влезать в какую-нибудь авантюру.
- В мою голову лезет сейчас только одна полезная мысль – надо помочь моему дяде, - не обратил я особого внимания на ехидство Половникова. – Если мы ему не поможем, он сгниет в тюрьме.
- Я бы лично сформулировал иначе – надо разобраться во всем этом деле, - расставил все по местам мой друг. -  Не люблю, когда мои сотрудники находятся под подозрением… Да-да, и ты под подозрением, - ответил Половников на мой недоуменный взгляд. -  Под подозрением все присутствующие на месте убийства люди, учитывая обстоятельства этого дела. К тому же есть еще одно обстоятельство, очень личное для меня. Я знал Леонида Сергеевича Буленкова.
Половников оглушил меня последней фразой. Интересные повороты порой выделывает наша жизнь.
- Кого? – не сразу дошло до меня.
- К сожалению, я знал Леонида  Сергеевича Буленкова – пастора той организации, в которой ты вчера побывал, -  ошарашил меня ответом Половников.
- Почему, к сожалению? – удивился я, и вспомнил доброжелательное лицо пастора.
- Потому что он был очень нехорошим человеком, - начал рассказывать мне Половник историю своих отношений с Буленковым. -  И сожалеть о его смерти, прости меня господи, грешного, я не могу. Я встречался с ним по работе. Приходилось. Он следователь, я оперативник. Обычное дело. В следователи Буленков пришел из комсомола по разнорядке партии в целях укрепления идеологии в рядах правоохранительных органах. Была, знаешь, тогда такая мода. Делать эти комсомольцы, как правило, умели одно – правильно и умело составлять отчеты о проделанной работе. Проделанной, замечу, другими людьми. Остальную работу они делать не умели. Да и не хотели.  Одним из таких комсомольцев и был покойный Леонид Сергеевич. Для него уход из комсомола в следователи был явным понижением в его блестящей карьере. Но будущий пастор сумел быстро сориентироваться в ситуации. Не сразу, но поползли слухи по Управлению и по отделениям милиции, что Леонид Сергеевич не чист на руку. Я пропускал эти слухи мимо своих ушей. Мало ли что люди говорят. До поры, до времени они меня не касались, но только до поры… Настал и мой черед убедиться в его нечистоплотности. Произошло это при следующих обстоятельствах. Тогда был убит крупный по меркам нашего города, да и не только его, коллекционер икон. Пропала его коллекция, естественно, бесценная и дорогая. Я занимался этим делом как оперативник, Буленков руководил следствием. Очень быстро выяснилось, что у сына домработницы этого коллекционера появилась большая сумма денег, а он вел по советским меркам паразитический образ жизни. Леонид Сергеевич добился санкции на обыск, и что ты думаешь, нашел-таки у этого Миши Антонова (так звали этого человека) часть икон. Но я то занимался его алиби и установил, что Миша Антонов в момент совершения убийства находился у своей подруги, которая могла бы подтвердить его алиби но, увы, пропала. Такое, заметь, бывает, очень часто с людьми без определенного места жительства. Так что алиби Миши Антонова было не доказано. Из-за меня, - Половников тяжко вздохнул.
- Почему это? – задал я вопрос своему начальнику.
- Своими находками я делился с Леонидом Сергеевичем Буленковым, как правильный мент. Понимаешь меня? – спросил Половников.
- Не совсем, - помотал я своей головой.
- Сожительница Антонова пропала сразу же после того, как я поделился про его алиби с Буленковым, очень странно и быстро пропала, - продолжил воспоминания Половников. -  Она не пришла на назначенную мной встречу. И никто никогда больше эту бедную девушку не видел. 
- Понятно, ты думаешь, что Буленков устранил эту свидетельницу.
- Именно, так я и думаю. Причем, обращу твое  особое внимание, у Антонова была найдена менее ценная часть коллекции. Самая ценная и дорогая  её часть бесследно пропала. Вот потому я и говорю тебе, что сожалею о своем знакомстве с Леонидом Сергеевичем Буленковым.  Она напоминает мне о моем профессиональном провале. Да-да, ничего хорошего подобные знакомства не приносят.
- Ты думаешь, это он убил и ограбил коллекционера? – напрямую задал я вопрос.
- Вовсе нет. Эту коллекцию многие хотели заполучить. В том числе и некоторые деятели нашей партии, славные руководители нашего города, которые и выручили потом нашего следователя, когда он погорел на взятках, - ответил Половников. – Мне казалось тогда, что следователь работал на них, выполнял их желание. А сейчас мне кажется, он работал только на себя. И он вполне мог осуществить это ограбление и убийство. В этой жизни не бывает ничего невероятного.
- Понятно, рука руку моет. Как это всегда у нас и бывает, - заметил я.
- Это как раз тот случай, - согласился Половников. -  Кстати, оставшуюся часть коллекции я все же отследил. Помнишь, я в том году ездил в Англию, так вот она там. И вывез её туда сынок Селиванова, который содержит в Лондоне магазин по продаже антиквариата.
- Низко же он пал, - сказал я.
- А, по-моему, как раз для него занятие, - заметил мой друг. – И на своем магазине он зарабатывает неплохие деньги. Лучше нас с тобой живет. Впрочем, ты прав. Селиванов вполне мог сейчас зарабатывать и миллиарды. С таким-то отцом!
   Половников говорил про одного партийного руководителя, который как раз скончался накануне перестройки. Сынок же его умудрился слинять в город Шерлока Холмса и вечного тумана, где, чем только не занимался, поговаривали, что и порнобизнесом, и организацией подпольных публичных домов. Остановился же отпрыск партийного деятеля окончательно на торговле антиквариатом, прежде всего иконами, картинами художников – передвижников, орденами и медалями, которые деды завоевали во всех войнах, а внуки… Мне не хотелось даже думать, как внуки поступили с дедовским наследием. Но оно стоило немалых денег. И сынок Селиванова процветал на торговле дедовским наследием.
Лично я до сих пор хранил медали и ордена своего деда, и не за какие деньги их не продал бы. Просто в данном случае, продажа явилась бы обыкновенным предательством памяти деда. Многие другие люди, или не люди, а всего лишь существа, похожие на них, внешними формами, не думали, как я. Они продавали все, что могло иметь цену. А ордена имели немалую ценность. Орден Ленина стоил в том же Лондоне пятьдесят тысяч долларов.
- Каждый человек и занятия выбирает по своей натуре. Не о нем сейчас речь. Ты знаешь, как убили коллекционера двадцать лет назад? – заинтриговал меня Половников.
- Ты еще спрашиваешь! Конечно, нет! – захотел я поскорее узнать, как же убили коллекционера много лет назад.
- Ему перерезали ножом горло, причем сделали это профессионально. Крови было… очень много!.. – поморщился Половников -  … даже видавших виды ребят бросала в дрожь. Тогда еще не так много было жестоких убийств. Так что картинка была самая ужасная, леденящая душу опытных оперативников и следователей.
- Так же как и Буленкова. Его, ведь тоже не пощадили, - заметил я. – И тоже горло перерезали ножом. И тоже было много крови.
- Вот именно. И сдается мне, это сделала одна рука, - предположил Половников. – Очень умелая, и очень беспощадная рука. Слишком уж аналогичными выглядят два эти этих убийства.
- Не факт, - усомнился я в догадках своего друга. – Могло быть и простое совпадение.
- А вот посмотрим, - поспорил он со мной. -  Я уверен на сто процентов, мое предположение, окажется верным.
- Ты собираешься мне помогать в расследовании? – понял я.
- А то, как же! Придется тебе помочь… - Половников вздохнул. – Самостоятельно ты не добьешься  никаких результатов. Кстати, я уже тебе начал помогать.  У Михаила была сестра. Младшая. Не знаю, что с ней стало. Жила-то она в его родном городе, не здесь. Поэтому я и не владею никакой информацией о ней.
- Ксюша! – догадался я, вспомнив фамилию своей новой знакомой.
- Наконец – то, кое-что, и ты уловил. И мне самому интересно, что делала сестра Миши Антонова в секте этого Буленкова. Взял у неё телефон? – проявил любопытство Половников.
- Есть такое дело, - почему-то засмущался я.
- А ты не смущайся! Это и хорошо, что ты догадался спросить у нее номер.  Вот тебе и первое оперативное задание – связаться с этой девушкой, договорится с ней о встречи, и выяснить все про ее брата, - проинструктировал меня мой начальник. -  А я пока попытаюсь  встретиться с Мишей.
- А отпуск, - напомнил я Половникову.
- Сам напросился на это расследование, - отмахнулся он от меня. – Отпуск подождет.  Звони своей знакомой.
- Хорошо, - помчался я выполнять приказание Половникова.
 
Глава пятая.

   Легко сказать – позвони Ксюше. Не так легко сделать этот звонок. Особенно мне, от природы робкому человеку. Весь  этот и следующий день я просидел на телефоне и сумел дозвониться до Ксюши только к вечеру. До этого, трубку брала квартирная хозяйка, которая отвечала, что девушки нет дома, и бросала трубку. Причем, делала она это очень сильно, явно не жалея телефонного аппарата. Я уже отчаялся, когда наконец-то услышал знакомый голос. 
Не сказать, что моему звонку Ксюша сильно обрадовалась, но и не гнала меня и торопилась закончить поскорее телефонный разговор, а говорила со мной вполне доброжелательно.
- Встретиться с тобой, - сообщила она, - сейчас никак не могу. Если только на похоронах Леонида Сергеевича.
- Кстати, где они состояться? – поинтересовался я, как бы, между прочим.
- Приходи завтра к двенадцати часам в нашу церковь, - назвала мне Ксюша место проведения похорон. – Где она находится, ты уже знаешь. Вынос тела будет из церкви. Потом похороны и поминки.
- Хорошо, приду, - пообещал я. -  Только…
- Это будет вполне удобно, - опередила меня Ксюша. -  И никто не подумает, что ты племянник убийцы.
- Но мой дядя не убийца! – горячо возразил я.
- Люди думают иначе, - резонно возразила мне Ксюша. – И следственные органы разделяют пока это мнение. Так что, извини меня, но я выражаю всеобщее мнение. – Ксюша повесила трубку. Она посчитала разговор законченным.
- Половников, - позвонил я своему другу и начальнику. – Она хочет со мной встретиться только на похоронах пастора Буленкова.
- А ты не смущайся! – ободрил меня Половников. – Это даже хорошо, что на похоронах. Мне интересно, какая публика будет провожать бывшего следователя в последний путь. У тебя еще есть информация?
- Нет, - покачал я головой.
- Тогда желаю тебе удачи, - пожелал мне Половников.
   Я вынужден был, скрепя сердце, отправиться на похороны пастора. Прежде всего, отправился я туда, что бы поговорить еще раз с Ксюшей, узнать про её брата. Но и еще меня интересовало, какие люди придут на эти похороны, проводить в последний путь пастора Буленкова. Половников прав: похороны на похороны многое может прояснить про личность бывшего следователя.

   Народу на похороны Буленкова собралось много. Никогда не видал я прежде подобного количества народу на похоронах. Три автобуса были забиты до отказа людьми.
 Но и это еще не все: за этими машинами ехали микроавтобусы, в которых людей набилось, как сельдь  в бочку. Если бы я не нашел вовремя Ксюшу, то была высокая вероятность, что я не сел бы в автобус, причем в самый первый, где лежал  дорогой, дубовый гроб с телом пастора. А Ксюша махнула мне рукой. И оставила мне место в самом престижном первом автобусе.
- Ничего, что я пришел? – шепнул я.
- Все нормально, - так же прошептала Ксюша. – Видишь сколько народу. Думаешь, они все друг друга знают?
- Ладно, только мне все равно не удобно.
- А ты сделай скорбное лицо, - я послушался совета Ксюши.
Место для погребения пастора Буленкова было выбрано самое престижное – на так называемом Старом кладбище, где всегда хоронили городскую элиту. Толпы народа заполонили Старое кладбище. Прощальные речи могли вышибить слезу из самого жестоко сердечного человека.
    А на поминки еще больше народу пришло. Или это мне только так показалось?
 Вся стоянка, возле места проведения поминок была забита машинами, причем, не убогими «жигулями» и «москвичами», а солидными иномарками с тонированными стеклами. Проходили поминки в закрытом зале, не самого престижного, но и не самого убогого ресторана города. В подобных ресторанах ужинают криминальные личности  и бизнесмены средней руки. Весь зал был забит народом, причем очень разношерстным. Мне интересно было наблюдать за людьми, которые пришли помянуть Леонида Сергеевича. Я вспоминал совет Половникова и увлекся рассматриванием публики, что пришла помянуть пастора Буленкова.
- Это кто? – шепотом спрашивал я Ксюшу, с которой я рядом сидел, и показывал на интеллигентных дяденек и тетенек, одетых в строгие костюмы. Было, похоже, что костюм – это их рабочая униформа.
- Это чиновники из городской и областной администрации, - так же шепотом отвечала она. Теперь мне стало понятно, почему на этих людях хорошо сидели костюмы. Для чиновников костюм – это их рабочая одежда, как спецовка для строителей.
- А это кто? – указывал я на следующую группу народа.
- Из налоговой, - просвещала меня Ксюша. Налоговые полицейские были одеты в костюмы поскромнее, а некоторые, позволили себе вольность явиться на поминки без галстуков. Но никто из них не явился в джинсах и свитерах.
- А эти, откуда? – показал я Ксюше на публику в дорогих, но безвкусно подобранных костюмах. Заметно, что эта публика демонстрировала окружающим свое благополучие и жизненный успех. Печатки на их пальцах действительно стоило мое годовое жалование. Правда, я уже знал, что перстни –печатки давно вышли из моды.
- Братки. Ну, то есть мафия, - пояснила Ксюша.
- Да, по их виду это видно, - заметил я. И не слишком удивился, когда услышал о присутствии криминальных деятелей на поминках пастора. Похоже, у него имелись очень обширные связи по всему городу. И вообще, мне кажется, что успешный и деловой человек не может состояться без связей с криминальным миром.
- Действительно, - улыбнулась Ксюша. – На их лицах прямо таки крупными буквами написано, чем они занимаются. Выходцы из девяностых годов прошлого века. Только в нашем городе такие бандиты и сохранились. Реликты криминального бизнеса.
- Ты была в других городах и общалась там с бандитами? – удивился я.
- Я была в других городах. Это естественно. И видела там бандитов. Но с ними не общалась. Кто я, а кто они? – ответила мне Ксюша. – А зачем ты мне задал такой вопрос.
- Просто так, - пожал я плечами. – Хочу тебя похвалить, я вижу, ты – неплохой психолог.
- Жизнь и не тому нас может научить, - справедливо заметила Ксюша.
- Это правильно, - согласился я с ее словами. -  Жизнь – лучший учитель.
- А что касается бандитов, - продолжила отвечать Ксюша, - я просто читаю прессу, и знаю, какую эволюцию проделал криминальная элита. Время рэкета и наезда остались в прошлом. Теперь криминал пришел в крупный бизнес, и выглядеть старается соответствующе.
- Спасибо за науку, - поблагодарил я Ксюшу.
- Не за что, - улыбнулась она.
Я снова принялся тщательно уминать салаты, вплоть до прибытия следующего гостя.
- Что это за мужичок такой? – спросил я про солидного пожилого господина, прибывшего с многочисленной свитой к концу поминального обеда.
- Тише, ты! – шикнула на меня Ксюша. – Это самый крутой господин нашего города. И даже, если обозреть все его окрестности, он все равно останется самым крутым господином.
Нескладное выражение крутой господин – в устах Ксюши звучало очень гармонично.
- Кто такой? – удивился я. -  Почему я про него ничего не слышал?
- Ну, уж не знаю, почему ты про него ничего не слышал, а это Рябов Александр Михайлович, или, попросту Рябой, собственной персоной, – представила мне Ксюша пожилого господина. – Его все в нашем городе знают.
- И за какие такие услуги его знают? – поинтересовался я.
- Он – самый богатый бизнесмен нашего города. Это ему обязаны и мэр, и губернатор своим избранием на высокий пост, - объяснила мне Ксюша. – И еще много я могу назвать народу, который обязан своему положению этому господину.
- Тише, тише, молодые люди, - шикнула на нас Маргарита Павловна Ермилова, которая сидела рядом со мной. Ей давно уже надоело наше перешептывание. – Пора и честь знать. Поминки все же.
    Мы замолчали, внимая советам старших. Я тем временем внимательно наблюдал за известным всему городу господином.
   На лице этого крупного деятеля явно читался интеллект, и этим он отличался от большинства, присутствующих на похоронах и поминках людей. Одет Рябой был крайне прилично: отлично пошитый костюм ладно сидел на его спортивной фигуре, галстук был завязан правильно, и ботинки просто блистали. Я сравнил одежду пожилого господина со своим обмундированием, и понял, что сравнение будет не в мою пользу. Тем более, нельзя было сравнить господина Рябого со всей этой разномастной толпой. Он явно стоял выше ее.
   Не только Ксюша считала его самым крутым жителем нашего города. Многочисленная братва, разгоряченная соответствующими алкогольными напитками, понизила голос в  присутствии Рябого, чиновный люд почтительно  склонил головы, а сектанты затихли, принялись ковыряться вилками в салатах. Все явно знали кто такой Александр Михайлович Рябов, и почитали его словно короля или президента. Или, по крайней мере, их полномочного представителя в нашем захудалом городке.
   И хотя прибыл он к концу поминок, рюмку с водкой он поднял, и слова памяти произнес. И все к этому поминальному слову прислушались:
- Хорошим человеком был Леонид Сергеевич, пусть земля ему будет пухом. – Одним махом, Рябой опрокинул рюмку. Всем присутствующим пришлось поддержать его.
  Во время его слов я почувствовал, что-то неладное в кармане своих брюк. Будто чья-то рука проникла в мой карман и что-то оставила. Я не подал виду, что ощущаю чужое проникновение на мою личную территорию, а шепотом спросил Ксюшу:
- А Рябой, какое отношение имел к Буленкову?
- Леонид Сергеевич разных знал людей, - уклончиво ответила она. – Рябой был одним из его знакомых.
- Хорошим он был человек, - опять вмешалась в наш разговор Маргарита Павловна, - вот люди и тянулись к нему.
- Понятно, - промолвил я, - надо и мне учиться ладить с нужными людьми.
- Зря вы иронизируете, - вновь сделала мне замечание Маргарита Павловна, - нужно действительно быть таким человеком, как Леонид Сергеевич. И тогда люди сами к вам потянуться.
- Наверное, я никогда таким не стану, - вздохнул я.
- Очень жаль, - опечалилась Маргарита Павловна. – Но все равно, надо к этому стремиться.
- Я вас вот о чем хочу спросить, - обратился я к Маргарите Павловне. -  Где у Леонида Сергеевича родственники, семья? Почему я не видел их ни на похоронах, ни на поминках.
- Мы его родственники и семья, - сказала, как отрезала Маргарита Павловна.
- Но ведь до того как стать пастором… - хотел сказать я.
- С прошлым Леонида Сергеевича давно покончено, - прервала меня Маргарита Павловна. – Да, была у него жена и сын. Это было очень давно. Они кинули Леонида Сергеевича, уехали заграницу и прервали с ним всякую связь. Тогда-то Леонид Сергеевич и почувствовал, что истинные отношения  с людьми возможны только в Иисусе Христе. Остальное все мирская суета.
- Куда, они уехали, если не секрет? – поинтересовался я.
- Не секрет, - ответила мне Маргарита Павловна. – Кажется, в Англию… Да, точно в Англию.
   Интересно, опять Англия. Страна туманного Альбиона явно приманивает к себе людей. И Половников побывал именно в Англии. Сын Селиванова тоже там обитает. И бывшая семья пастора нашла там приют. Это, уже какая никакая, но зацепка. Впрочем, многие наши новые эмигранты тянутся в эту страну. Их не смущают высокие цены на недвижимость и не менее высокий уровень жизни.
   После нашего разговора было выпито еще несколько рюмок, и народ начался потихоньку расходиться. Александр Рябов покинул поминки еще раньше. Видимо, он был очень занятым человеком. Начали собираться и мы. С Ксюшой  и Маргаритой Павловной мы покидали зал ресторана самые последние. Женщины долго разговаривали со своими знакомыми, я же подчищал в это время тарелки. Освобождал их от халявной еды. Не все, правда, успел подчистить. Слишком много их было. С сожалением я оставил рыбу в кляре и печенку на тарелке. Для них в моем желудке уже не находилось места.
- О, боже, - хлопнула себя по лбу Маргарита Павловна на выходе, - необходимо взять остатки. Не оставлять же еду этим… - И вернулась в зал. Под «этими» она подразумевала работников ресторана. Подобная бережливость была мне вполне понятна.
- Честно сказать, ваша руководительница меня немного напрягает, - поделился я с Ксюшей. – Почему бы это?
- Я и сама её недолюбливаю, - призналась мне Ксюша. – Пристала сегодня к тебе, как банный лист к одному месту.
- Надеюсь, я банный лист, - уточнил я.
- Она, действительно, похожа на одно место, - улыбнулась Ксюша. Я представил Маргариту Павловну и согласился с Ксюшей. Она действительно походила на это самое место.
   Мы получили в гардеробе одежду, оделись и вышли на улицу. Там решили дожидаться Маргариту Павловну. Возле ресторана толпились ребята определенной внешности и такого же определенного рода занятий. На их лицах было написано пять классов образования, после чего они пошли по известной дорожке: первый привод в детскую комнату милиции, затем приемник – распределитель, после колония для малолетних. А в перерывах между отсидками – кражи и ограбления…
 Вместе с криминальными деятелями стояли девицы в дешевых крашенных шубках, пошитых из меха неизвестного происхождения. Боюсь, что этот мех раньше лаял или мяукал. В лучшем же случае, этот мех был гордым, степным волком. У девиц тоже было свое определенного рода занятие. Они зарабатывали себе на жизнь, как могли и как умели. Я вздохнул – в такой компании мы и будем ожидать, пока Маргарита Павловна не соберет пищевые остатки в целлофановые пакеты.
  Но ожидание наше не затянулось. К крыльцу ресторана подкатил, взявшись неведомо откуда, старый,  потрепанный на русских дорогах« форд». Я вначале не обратил на машину особого внимания. Но из «форда» вылез водитель внушительных габаритов, один вид которых должен был внушить ужас обыкновенным обывателям, и прямиком направился к нам. Криминальных элементов и их подруг водитель «форда» проигнорировал. Я похолодел. Моя интуиция подсказала мне, что водителя «форда» мы не зря интересуем. И я не ошибался.
- Ты, Ксюша Антонова? – спросил водитель «Форда» у моей спутницы.
- Я, - растерянно промолвила она.
   И дальше события завертелись с небывалой скоростью, будто кто - начал перематывать пленку, пытаясь до конца досмотреть фильм.
- Это она, - крикнул водитель своим товарищам.
- Кто она? – попытался я спросить у водителя «форда».
Но меня уже никто не слушал.
 Из «форда», как по команде, выскочило еще двое парней, схожих габаритов, и, схватив Ксюшу под локотки, потащили её в машину. Моя новая знакомая была похожа на пушинку, которую подхватил ураган.
Я как истинный джентльмен, попытался ее отбить, но кончилось это тем, что я оказался в сугробе. Печально, короче говоря, все кончилось. Паренькам не потребовалось особых усилий, что бы избавиться от меня. Один легкий толчок в грудь, и из бойца я превратился в жертву. Меня словно ударили кувалдой в грудь. Скорее всего, эти парни, помимо своих криминальных деяний, всю свою сознательную жизнь провели в спортзале.
 Криминальные элементы и их девицы внимательно смотрели на эту сцену и хихикали. Естественно, что никто из них и не пытался мне помочь, или даже вызвать милицию. Кстати, ее как раз, в этот момент не хватало. Милицейские наряды, словно корова языком слизала. Закон подлости, или чья-то задумка.
Похитители безо всякого труда запихнули Ксюшу в машину. На ее сопротивление они не обращали никакого внимания. А рот они Ксюши догадались закрыть сразу же.
 «Форд» тронулся с места и укатил в неизвестном направлении на полной скорости, я некоторое время еще лежал в сугробе, набирался сил. А  помогла мне встать из сугроба Маргарита Павловна.
- Вот хулиганье, - погрозила она кулаком вслед машине, уносившей от нас Ксюшу по ночным улицам города.
- Они не похожи на хулиганов, - заметил я, отряхивая снег с куртки. – Хулиганы не похищают людей.
- А кто же тогда они? – удивилась Маргарита Павловна.
Я не ответил на этот вопрос, мои мысли приняли другое направление.
- Вы все видели? – спросил я у Маргариты Павловны, которая стряхивала с моей куртки снег.
- Я ничего не видела, была в зале в то время, пока вас избивали, - ответила она. -  У вас из носа течет кровь. Вот вам платок, - протянула она мне шелковый кусочек ткани. – И лучше вам на время запрокинуть голову. 
- Спасибо вам за помощь. Но вы же все видели? – настойчиво говорил я, принимая помощь Маргариты Павловны.
- Я видела, как вы лежали в сугробе, - сказала мне Маргарита Павловна. –  Больше ничего. Хулиганов нынче полно,  вот вы с ними и столкнулись. – Она красноречиво посмотрела при этих словах в сторону криминальных элементов. – А в таких местах, как рестораны, хулиганов и вовсе полно…  Вам помочь дойти до дома?..
- Тогда где же, по вашему мнению, Ксюша? – спросил я свою спасительницу невпопад.
- Наверное, ушла, - озвучила свою версию Маргарита Павловна. – Вы остались одни, и на вас напали хулиганы. Вон их, сколько здесь кругом?
- Почему же вы тогда грозились в сторону уехавшего «форда»? – Я уже понял, что Маргарита Павловна не собирается мне говорить правду.
- Я никому не грозила Максим Валерьевич, кроме хулиганов, которые быстро скрылись из вида… Так как, вы сможете дойти?
 
Глава шестая.

   Я отказался от помощи Маргариты Павловны и побрел к себе в агентство, как только кровотечение из носа прекратилось.  Как раз до моей работы было рукой подать. Располагалось агентства Половникова в самом центре города. Удобно. Главным образом для наших клиентов. Они люди, как правило, не бедные – коттеджей себе понастроили за городом, но на работу ездят в центр, где располагаются их офисы. Так что если случиться какая беда с ними, наше агентство находиться рядом, доехать до него очень удобно. Своим местонахождением, а главное,  качеством нашей работы, мы и выигрываем у других аналогичных агентств, которых расплодилось нынче, как грибов после дождя. Только ленивый, сегодня не занимается сыскным бизнесом. Конкуренция огромная даже в нашем провинциальном городе. Хочешь шагать впереди остальных конкурентов – работай до поздней ночи, и никогда не ленись. Все сотрудники нашего агентства подчиняются именно этому правилу. Поэтому очень часто, свет в окнах нашего агентства светится до поздний ночи, а в случае форс-мажорных обстоятельств, и до утра. Ничего не поделаешь! На дворе сейчас стоит капитализм в самой дикой его стадии. Хочешь выживать – крутись!
   На входе меня встретил Стас – наш вечный дежурный. Он рассорился с женой, на моей памяти подобные ссоры были уже не в первый раз, вот и жил в здании агентства, заодно выполняя функции дежурного охранника. А кроме этого он возглавлял боевую мобильную группу, которая редко работала, но как говориться, метко. Я лично в этом убедился прошлой осенью. Так что мне было, за что благодарить нашего вечного дежурного.
- Работаешь в ночную смену, - поприветствовал меня Стас.
- Почти, - ответил ему я. – У меня сверхурочная работа.
- Ты же в отпуске, - заметил Стас. – Я бы на твоем месте, и думать забыл, обо всякой работе. Наслаждался законным отдыхом.
- А мы и в отпуске продолжаем работать. Работа для нас превыше всего, - с гордостью констатировал я.  – А про отдых мы и думать забыли.
- Так же как  наше начальство, - известил меня Стас. – Тоже все на работе торчит. Спать мне мешает. – Стас сделал глубокий вздох, давая мне понять, что присутствие Половникова ему очень мешает. Надо и честь знать – вот что было написано на лице Стаса. Работать надо днем.
- Половников, здесь? – посочувствовал я Стасу.
- Сам, удивляюсь, - пожал могучими плечами Стас, -  обычно он долго не задерживается. Начальство все же. Но сегодня он изменил своему правилу.
- Один?
- Наш начальник пребывает в полном одиночестве. А с тобой что случилось? – Стас не мог не заметить моего внешнего состояния.
- Хулиганы напали, - ответил я.
- Будь осторожен. Хотя от хулиганья есть очень эффектный прием. Хочешь, назову его?
- Ну, давай!
- Ноги – в руки он называется! – я понял, что Стас на своей работе не потерял своего чувства юмора.
- Ладно, Побегу к нашему начальнику, - сказал я, и действительно побежал. До второго этажа, где располагался кабинет Половникова, домчался мигом. Подобной скорости мог позавидовать даже чемпион мира, жаль только не такого спорта – кто быстрее добежит по лестницы до второго этажа.
- Половников, - ворвался я в кабинет своего начальства, - беда!
- Ну, что на этот раз стряслось? – спокойно задал он мне вопрос. Я заметил, что Половников вообще не любит волноваться, предпочитает по жизни сохранять спокойствие. Хотя, кто знает, какие бури кипят в его душе?
- Ксюшу похитили, - сообщил я главную новость дня.
В глазах Половникова появился интерес к моей скромной персоне.
- Уже любопытно, - приободрился мой друг. -  Ты называешь свидетельницу преступления  не Ксенией Александровной, и даже не Ксений, а Ксюшой. Очень и очень интересно.  Ну, давай, рассказывай, что там произошло. Только излагай свою историю четко и без эмоций. Меня интересуют факты, и только факты.
    Ничего интересного в произошедшем со мной происшествии я не находил. Скорее было больше печального, но Половников так не думал.
- Старый «форд», говоришь? – спросил он меня, когда мой короткий рассказ о событиях этого вечера подошел к концу.
- Точно, старый «форд», - подтвердил я. – Поверь мне, я немного разбираюсь в машинах. Эту машину произвели на свет в начале девяностых годов прошлого века. То есть, ей десять лет.
- Верю, что ты разбираешься в машинах… Похоже на похищение, как ты думаешь? – поинтересовался у меня Половников.
- Это точно похищение, - подтвердил я. -  Я то все видел своим глазами. Три человека вылезли из машины и затащили Ксюшу в «форд». Она отчаянно сопротивлялась, но что она могла поделать против трех здоровых парней? Я тоже не могу считаться самостоятельной боевой единицей.
- Глаза многое видят, да не всегда правду, - мудро изрек Половников. – Я вот ничего не видел, сидел  весь вечер в своем кабинете, но кое-что узнал. Откуда, спросишь меня? Я умею работать с источниками, и сегодня узнал пре любопытнейшую информацию. Оказывается, Миша Антонов, брат известной тебе особы, никуда не пропал, как я думал, а живет в нашем с тобою городе. И не просто живет, а живет очень активной жизнью.
- Что это означает? – не понял я.
- А то и означает, что он возглавляет  небольшую, но крайне авторитетную в определенных кругах преступную группировку, о которой в бандитской среде не любят говорить. Причина этого молчания банальна – группировка Миши Антонова прославилась крайне жестокими деяниями. Даже для бандитов дела этой группировки показались жестокими, - ответил мне Половников. – Миша Антонов и его банда – это отморозки, а отморозков не любят даже в криминальной среде. Даже преступники считают, что всему должен быть предел, а отморозки как раз этого предела не знают.
- Вот это да! – изумился я. – Тогда может это он… Хотя, зачем ему похищать свою сестру.
- Не надо строить догадок, - прервал меня Половников. – Я сам займусь твоей новой знакомой. Тебе же поручаю ее друзей-сектантов. Отпуск у тебя еще не отгулян, время свободное есть. Займись ими. Побеседуй с каждым свидетелем в неформальной обстановке. Может, и всплывут какие-нибудь ранее неизвестные детали. Тебя должно интересовать все, что касается убийства пастора. И только убийства! – особо подчеркнул Половников. – Про Ксюшу свою можешь спрашивать сектантов, но, опять же, только в связи с убийством Буленкова.
- Да, кстати, - вспомнил я и вынул из кармана брюк предмет, который мне подложили во время речи Рябого. Предметом оказалась банальная записка. Совсем про этот предмет забыл с этими событиями.
- Это еще что такое? – поинтересовался Половников.
- Сам еще толком не знаю. Какая-то записка… - Я развернул записку. Прочитал ее текст. -  Ага, неизвестная особа просит меня с ней встретиться завтра вечером, и указывает место встречи, - пересказал я текст записки своему другу. -  Мне встречаться с ней?
- Обязательно, - кивнул головой Половников. -  Только наши люди тебя подстрахуют. Незаметно, конечно, так, чисто для твоей безопасности.
- Спасибо, что ты обо мне заботишься, - поблагодарил я своего начальника.
- Не нужно слов благодарности дружище, - скромно потупился Половников. -  Ты слишком ценный для меня кадр. Не пришло еще время терять тебя.
- Приятно это слышать, - я  действительно был польщен словами своего друга, и заметьте, начальника. -  Можно еще вопрос?
- Давай, - махнул рукой Половников. – Можешь задать мне, хоть сто вопросов. Ответов не обещаю, но выслушаю я тебя обязательно.
- Спасибо. Александр Рябов, ты слышал о таком? – задал я свой единственный вопрос.
- Он был на поминках Буленкова? – Вопросом на вопрос ответил Половников.
- Был, - лаконично ответил я. – И вызвал там всеобщее внимание и уважение к своей персоне.
- И тебе кто-то сказал, что Рябов – хозяин нашего города? – догадался о словах Ксюши Половников.
- Сказали, - кивком головы я подтвердил его догадку.
- Наверное, это сделала похищенная особа? – продолжил удивлять меня своей проницательностью Половников.
- Неважно, кто мне это сказал, главное – сказали, - не ответил я напрямую на его вопрос. Но своим ответом дал понять, что в своих предположениях Половников не ошибся.
- Что ж, я тебе тоже скажу – Александр Рябов действительно важная фигура в нашем городе. Не самая, важная, но… - Половников многозначительно повертел пальцем в воздухе.
- Понятно, не самая важная, но значимая, - подсказал я ему.
- Именно, - согласился с моей подсказкой Половников. – Очень значимая фигура в криминальных и деловых кругах, что часто одно и тоже, нашего с тобой родного города. Раньше он был фарцовщиком. Начинал свою карьеру с перепродажи дефицита. И очень удачно он начал свою карьеру, ни разу он не попался в лапы милиции. А это о многом говорит. Сейчас  Рябой легальный бизнесмен. Занимается всем, что приносит прибыль. Связи с криминалом, как у всех, но может быть чуть больше. Но это «больше» ему позволительно, поскольку в его бизнесе есть интересы и наших, и московских начальников. Замечу, очень больших начальников, которые имеют немалый вес в политической жизни.
- А с Буленковым, каким образом он знаком? – задал я вопрос.
- Буленков вел его дело когда-то давно, - ответил на мой вопрос Половников. -  Результат тебе надо говорить или не стоит тратить напрасно слова?
- Не стоит, - воскликнул я, заранее озвучивая результаты этого дела. – Рябой вышел сухим из воды и чистым перед законом, как младенец. Наверняка, их деловые отношения продолжались до последнего времени. Поэтому Рябой и появился на поминках Буленкова.
- Молодец, варит у тебя все - таки голова, - похвалил меня мой друг. -  Ну, все на сегодня хватит с нас расследований, - подвел Половников итоги нашей беседы. – Это в молодости я работал сутками, а сейчас мне это уже не по силам.  Даже Шерлок Холмс иногда отдыхал. Отдохнем и мы. И Стасу тоже надо отдохнуть, - вспомнил Половников про охранника. - Тебя подбросить до дому?
- Какой вопрос! Конечно, подбросить, ведь общественный транспорт уже не работает, - согласился я на предложение своего друга.
- А маршрутки?
- Слабая на них надежда.
- Придется мне совершить крюк, - тяжко вздохнул Половников. – Но ничего не поделаешь! Сам же вызвался тебя проводить.
Так закончился для меня очередной день моего расследования.

Глава седьмая.

      Вечер следующего дня настал для меня незаметно как. А все, потому что весь день я провел в размышлениях, кому же все- таки мешал Леонид Сергеевич. И мысли о Ксюше не вылезали у меня из головы. Неужели я умудрился влюбиться? Не верю, внушал я себе, это простая человеческая симпатия, так бывает, что двое людей друг другу симпатизируют. Любовь же, - это нечто большее, чем простая симпатия. Однако, не смотря на все мои утешения, мысли о Ксюши ни на минуту не покидали моей головы.
    Вечер выдался на удивление хорошим. Как в сказке, или в старом советском кино, любившем  приукрашивать реальную действительность. Шел пушистый снег, падая на землю, он превращался в белый ковер, который тотчас же покрывали многочисленные следы прохожих. Слегка морозило, но было совсем не холодно, так что хотелось ходить-бродить по полутемным улицам, держась за чью-то тонкую теплую руку. И сожалеть о том, что нет в твоей жизни такой надежной и тонкой руки. И надеяться, что такая рука в твоей жизни когда-нибудь появится. Надежда, как известно, умирает последней. А надежда на встречу с единственным человеком не покидает  одинокого человека никогда.
 Короче, погода настраивала меня на романтический лад, а моя работа требовала чисто делового отношения. А еще хладнокровия и трезвой головы.
      Маргарита Павловна, а только она и могла подложить мне записку в карман брюк, назначила мне встречу в кафе с подобающим  нашему случаю названием «Рандеву». Я очень хорошо знал это кафе. Еще в детстве я ходил сюда и покупал здесь мороженое. Оно было очень вкусным, а стоило совсем недорого. Даже мне школьнику оно было доступно. Я до сих пор помню эту цену – пятнадцать копеек. Платишь еще пять копеек, и тебе добавляют наполнитель. Любой, по твоему вкусу. Хоть шоколадный, хоть ванильный,  хоть вишневый. Мне лично больше всего нравился ванильный наполнитель. Я вообще люблю ваниль.
    Сегодня я пришел в это кафе на пятнадцать минут раньше назначенного срока и ужаснулся ценам. Подобные цены были мне не по карману. Время демократических цен закончилось. Для приличия я взял чашку кофе без сахара, поскольку сахар я ни в кофе, ни в чае, не люблю, и принялся ожидать свою знакомую, при этом, присматриваясь к тому, что происходит в кафе и за его окнами. Специально для этого сел возле окна.
     Народу в кафе было еще немного. Время крутых ребят еще не подошло, – они подъезжают в подобные заведения, как правило, к десяти вечера. Навеселе, и в компании  с девицами легкого поведения. Так что кроме меня в кафе находилась компания молодых и веселых студентов, одинокий интеллигентный мужчина, в котором я узнал человека Половникова и молодая пара, ковыряющаяся ложками в мороженом. Словом, обычные посетители кафе.
    За окном, напротив меня, проходило много народу. Люди спешили домой после работы. Их ждали там родные, любимые, единственные…  А может быть наоборот, их ждали мертвые стены. Или надоедливые до смерти вторые половины. Но мне хотелось верить иначе. Я оптимист. И очень хочу, что бы у каждого человека в этой жизни имелась своя вторая половина, которой он дорожит, как собственной жизнью. Незаметно даже и как, но я разглядел в толпе спешащих людей Маргариту Павловну. Она как раз никуда не торопилась и шла медленным шагом. Её никто не ждал – кроме меня, разумеется, а время позволяло ей некуда не торопиться. До назначенной встречи осталось еще десять минут.
Маргарита Павловна шла тяжелой походкой, засунув руки в карманы. Я еще удивился – первый раз вижу женщину, которая засунула руки в карманы. Обычно руки женщин, бывают заняты тяжелыми сумками, пакетами с едой, дамскими сумочками, в лучшем случаи их ладони находятся в руках любимого…
    Но больше я ничему не удивлялся. Просто на это не осталось времени.
    События завертелись с необычайной быстротой. Как в кинематографе, да, не в нашем отечественном, нудном и затянутом, а в голливудском, высоко бюджетном и энергичном, где события происходят каждую секунду.
     Вначале я услышал рев мотора, потом увидел машину, старенький «зилок», который сошел с конвейера лет тридцать назад и пробежал за это время десятки тысяч километров. Гордость советской автопромышленности неожиданно выскочила из проема соседнего переулка, мчась на огромной скорости. Я заметил, что «зил» мчался прямо по пешеходной дорожке. Несколько прохожих шарахнулись в стороны. Моя знакомая стояла прямо на пути машины. Маргарита Павловна тоже услышала рев мотора. Обернулась. Но слишком поздно. В следующее мгновения  машина столкнулась с моей знакомой и отбросила тело Маргариты Павловны на рыхлый придорожный снег. Я даже и глазом не успел моргнуть
 Затем  машина проехала дальше, скрывшись из моего поля зрения в каком-то переулке. На этом сцена из голливудского боевика закончилась. Началась наша обычная действительность, в которой дурости значительно больше, чем здравого смысла.
     Вначале я просто разинул рот, наблюдая непривычную для себя картину, затем только осознал, что наша встреча с Маргаритой Павловной больше не состоится. Никогда.
     Я расплатился за чашечку кофе и вышел из кафе. Народ уже собрался вокруг тела. Любопытные зеваки глазели на необычную для себя картину, любовались страшным зрелищем, но никто не торопился вызвать милицию и скорую. Хотя вряд ли скорая помощь понадобиться. Разве для того, что бы констатировать факт смерти и увести тело. Слишком много крови было на снегу, который от её обилия сделался красным, и слишком неестественной была поза, в которой лежала Маргарита Павловна, так что даже мне, человеку далекому от медицины, было ясно, что Ермилова мертва. Она сейчас походила на куклу, которой вдоволь наигрался ребенок, а затем выкинул ее за ненадобностью.
     Я отвернулся и пошел прочь от места преступления. Здесь мне больше нечего было делать. Даже не думал, куда я шел. И не проследил, куда исчез человек Половникова. Он выскочил вслед за мной на улицу и бросился в неприметную машину, припаркованную на стоянке рядом с кафе. Наверняка, он будет преследовать сумасшедшего водителя «зила». И это было правильное поведение с его стороны. Он профессионал, и обязан выслеживать преступника.
  Так уж получилось, что ноги сами привели меня в родное агентство. Снова там никого не было по причине позднего времени, лишь Половников и  старый друг его Роман Григорьевич уединились за обильным потреблением спиртных напитков.
    Вообще то Колычев редко бывал в нашем агентстве. Еще реже я видел его пьяным. Нет, ну случалось, конечно, выпивал старый друг Половникова, кто из нас не выпивает, но никогда не напивался до пьяна. А тут… Просто встреча боевых товарищей, которые не встречались до этого двадцать лет. Хотя товарищи встречались почти каждую неделю. А то и чаще, когда не бывали заняты своими делами.
- Вот и Максим Валерьевич пришел, наш славный аналитик, - обрадовался мне Половников, как будто только и ждал меня. – Рассказывай, как прошла ваша встреча?
- Никак, - отрезал я. – Маргариту Павловну убили, и ты об этом уже знаешь.
- Откуда, - ответил мне Половников, и я почувствовал, что его ответ искренен, - мой человек должен был мне позвонить через час. Время ёще не вышло.
    В моей голове сразу же зашевелились кое- какие мыслишки. Странно, человек Половникова должен был в первую очередь позвонить ему, все-таки произошло не просто обычное ЧП, но убийство. Почему не позвонил тогда? У него было достаточно времени. Я тащился до агентства примерно полчаса. Неужели, преследование «зила» так увлекло его? И это объяснение не слишком меня устроило.
- Где же твой человек? – задал я вопрос Половникову.
- Не знаю, - честно ответил он мне. – Подождем, может быть, через час позвонит. А пока располагайся. Коротать время всегда приятно в компании.
- Спасибо, - поблагодарил я Половникова.
- Еще не за что, - Половников подмигнул Колычеву и налил мне полный стакан водки.
- Не надо, - последовала слабая попытка отказа с моей стороны.
- Надо! – настоял на своем Половников. – Ты сегодня пережил очень неприятное событие. Поэтому, пей!
Пришлось мне послушаться совету своего товарища. Впрочем, водка влилась в меня, как вода.
    В одном только мой начальник ошибся. Не позвонил его человек. Ни через час, ни через два. Пропал, словно в воду канул.
- Есть повод, для беспокойства, - сказал Половников по истечении двух часов.
- Тебе помочь? – спросил Роман Григорьевич.
- Спасибо, - отрезал Половников, - сами справимся. А по твоей проблеме я тебе помогу.
- Что за проблема? – поинтересовался я. В другой момент я бы и промолчал. Но тут выпитая водка дала о себе знать.
- Максим, не надо лишних вопросов, - отмахнулся от меня Половников, -  занимайся лучше своими проблемами. Благо они нарастают с каждым часом, как снежный ком.
       Мне дважды повторять не надо. Сказано, занимайся моим делом, значит, буду заниматься. Я даже не обиделся на Половникова за его слова. Чего обижаться, если мой друг был прав?
Так для меня закончился еще один день расследования. Он не принес ответов. Только новые загадки появились. Куда исчез человек Половникова, кто сбил Ермилову старым автомобилем, как этот  неведомый «кто-то» мог узнать о нашей встречи, и зачем, собственно, Ермиловой нужна была эта  наша встреча.
На все эти вопросы я и обязан был ответить в ближайшее время. А в это вечер я сделал самое разумное – пораньше отправился спать.

Глава   восьмая.

   Заниматься своим делом, как мне советовал Половников, мне было не так-то легко. Я ведь не профессионал. Скорее дилетант, взявший на себя не посильную ношу. И в кармане у меня нет заветных красных корочек, открывающих  любую дверь. По сути, я действовал на свой страх и риск и надеяться мог только на одно – на то, что очевидцы преступления станут делиться со мной крохами информации, которую мне удастся собрать в единое целое, и так удачно, что можно будет понять, что мой дядя вовсе не убийца, а просто жертва обстоятельств. И не только нам понять, а прокурорскому следствию, которое может довольствоваться только официально подтвержденными фактами.
    Первый, с кого я решил начать свое расследование, был  сектант по фамилии Елкин, или как значилось в его паспортных данных Станислав Сергеевич Елкин. С паспортными данными мне помог, конечно же, Половников. Сейчас не то время, когда сложно узнать, где живет тот или иной человек. Сворованные паспортные базы доступны даже ребенку.
    Так что следующим вечером я стоял уже у подъезда дома, где по паспортным данным проживал сектант Елкин. Вечер для времени встречи я выбрал специально. Днем-то человек может и работать. А вечер – самое подходящее время для визитов. Даже для неожиданных визитов.
  Человек вечером обычно расслабляется, а в расслабленном состоянии он может сболтнуть что-то, что ни при каких обстоятельствах не скажет в обычное время. Правда, была вероятность, что Елкин меня не пустит на порог, но я о такой возможности предпочитал не думать. Собственно, и задача моя состояла в том, чтобы расположить к себе Елкина.
    В нашем городе много странных домов, построенных в былые эпохи. Тогда любили строить дома, которые символизировали собой уверенную поступь к победе коммунизма на всей поверхности земного шара.
 Станислав Сергеевич жил в доме, который получил в народе название «дом-коммуна». Раньше подобные дома, построенные в духе конструктивизма, украшали наш город, были его гордостью, теперь же превратились в трущобы, где в коммунальных квартирах ютились граждане не нашедшие места в нашей жизни. В одну из таких коммуналок на пятом этаже я и поднялся по узкой неосвещенной лестнице, грозившей со дня на день обвалиться. В подъезде царила темнота, так что я рисковал упасть с каждым шагом.
   Удивительно, но звонить мне пришлось недолго, и дверь мне открыл сам хозяин. Он даже узнал меня и пропустил в квартиру. Не слишком охотно, нежелание было написано на его лице, но пропустил.
- Проходите, - буркнул Елкин.
- Спасибо, - поблагодарил я хозяина квартиры.
 Длинным узким коридором мы прошли на неопрятную кухню, где хозяин усадил меня на высокий неудобный табурет, на котором долго не высидишь, и у нас завязался с ним разговор:
- Не ожидал, что вы придете, - начал Станислав Сергеевич. -  Впрочем, ваш визит вполне естественен. Вы, ведь хотите поговорить о вашем дяде? – проявил он свою догадливость.
- Хотя бы, и о дяде, - подтвердил я предположение Елкина.  – А еще об убийстве  вашего пастора. Или это не повод для разговора?
- Что ж, я совсем немного  знал вашего родственника, - сказал мне Станислав Сергеевич, -  но оставил о нем неприятные впечатления. Извините меня, но я говорю вам правду.
- Вот как! – удивился я. – Поделитесь вашими впечатлениями со мной. Если вам, разумеется, нетрудно.
- Нетрудно… Я понимаю, вы  родной племянник Бориса Сергеевича, и хотели бы услышать о своем дяде хорошие слова, но… - в голосе Станислава Сергеевича мне послышались даже виноватые нотки. – Я могу сказать вам только правду. А она будет горькой и неприглядной.
- Я и хотел бы услышать о своем дяде  только правду, это намного важнее, чем знать сладкую ложь, - произнес я твердым голосом. – Я желаю услышать правду, пусть она будет горькой.
- Правда, состоит в том, - поведал мне Станислав Сергеевич, - что ваш дядя был курьером.
- То есть? – не понял я. – Каким курьером?
- А чего тут непонятного? – удивился Елкин. – Он занимался тем, что перевозил деньги из одной церкви в другую. Ну, вроде бы, как пожертвования прихожан. И нашей церкви он тоже привез деньги. Только Буленков думал, что отдал ваш дядя далеко не все. Вроде бы как часть денег ваш дядя ужал, украл, проще говоря. И меж ними разразился скандал. Большой, надо сказать, скандал. Шумели они так, что стены дрожали. Я случайно был свидетелем этого скандала. Пришел тогда чуть пораньше, и стал очевидцем очень скандальной сцены. Пастор и ваш дядя чуть глотки друг другу не перегрызли. Хорошо, что у них хватило ума это не сделать. По крайней мере, в тот раз они разошлись по - мирному. Остальные об этом скандале не знают. Кроме Маргариты Павловны, которая вам уже ничего не расскажет. Так что, можете мне сказать спасибо, за важную информацию.
- Быстро же вы узнали, о смерти Маргариты Павловны, - подивился я. – Кто сообщил вам о ее гибели?
- Я очень сожалею, о её смерти. Хорошим была человеком Маргарита Павловна. А что касается, того, что я быстро узнал о её смерти, так мне позвонила Яковинская. Татьяна, если вы помните.
- Я помню, - кивнул я головой.
 Станислав Сергеевич помолчал. Потом продолжил разговор:
 – Хорошим была человеком Маргарита Павловна. Таких людей сейчас уже почти и не встретишь.
- Правда? – спросил я.
- Я об этом и следователю сказал. Я всегда правду говорю. Маргарита Павловна была хорошим человеком. В жизни никого не обидела, - продолжал хвалить Елкин помощницу пастора. – Зато всем помогала. Кому делами, а кому и добрым словом. Но никого не забывала, не обделяла своим вниманием.
- Интересно, откуда Яковинская узнала о смерти Маргариты Павловны? – прервал его поток восхвалений в адрес Маргариты Павловны.
- Это уж вы у нее спросите, - посоветовал мне Елкин.
- Хорошо, спрошу… И что следователь? – поинтересовался я.
- В смысле? - не понял Елкин.
- Что следователь подумал про этот скандал с деньгами? – уточнил я. – Вы ведь ему тоже рассказали об этом денежном скандале.
- Разумеется. Следователь заинтересовался тем фактом, что ваш дядя поскандалил с Буленковым, - ехидно посмотрел на меня Станислав Сергеевич.
   Понятно, господину Сайкину на руку, что между моим дядей и покойным Буленковым был скандал – это только подтверждает его версию о моем дяде-убийце. Опять же не нужно особо ломать голову и утомлять себя поисками истинного убийцы. Зачем, если и так ясно кто убийца. И все факты об этом говорят. Просто кричат. Убийца тот, кто устроил страшный скандал с пастором по поводу финансов.
 А факты, как известно из детективных фильмов, очень упрямая вещь, с ними крайне сложно спорить. Для следователя все ясно, но, отнюдь, не для меня.
- И почему, как вы думаете, убили хорошего человека Маргариту Павловну?
- А вот это уже не моя проблема.
- И у вас нет никаких предположений на этот счет?
- Строить предположения – это ваш удел, господин частный детектив.
Ладно, не получилось копнуть в этом направлении. Не буду я отчаиваться. Я ведь и не жду, что Елкин выложит мне все факты, или даже свои предположения, как на блюдечке. Буду пока копать в другом направлении.
- А с другими членами вашей организации как у Буленкова складывались отношения? – задал я вопрос. – Неужели все было ясно и безоблачно, как в летний день?
- А вы кто? – вопросом на вопрос ответил мне Елкин. – Следователь? Что бы, интересоваться подобными вопросами, надо быть минимум следователем.
- Нет, - чуть подумав, ответил я. – Просто мне нужно разобраться в этой ситуации. Я хочу докопаться до истины.
- Вот-вот, - ткнул в меня пальцем Станислав Сергеевич. – Вам нужно, господин частный детектив, а мне нет… Точнее выразиться, для меня ситуация и так ясная, – подозреваемый в убийстве пастора человек сидит на нарах, а, в остальных обстоятельствах этого дела, милиция разберется. Для того, она и существует, что бы разбираться в подобных ситуациях. Обо всех отношениях в нашей организации я обязан рассказывать только следователю.
Еще хуже у меня получилось. Похоже, Елкин хочет, что бы я скорее покинул его квартиру.
- Вы чего-то боитесь? – осторожно спросил я.
- Да ничего я не боюсь! Просто мне это ваше частное расследование совершенно не нужно. Играйте в детектива в другом месте. Скажите еще спасибо, что я вас впустил и уделил несколько минут своего драгоценного времени, - оповестил меня Елкин. Похоже, он был человеком настроения, и оно менялось у него каждую минуту. Принял он меня вполне доброжелательно, а теперь вот повысил на меня голос. Или он принял меня, потому что хотел рассказать об этом скандале с деньгами? Заодно и похвалить Маргариту Павловну. Может быть, таким образом, Елкин старается отвести от себя подозрения.
- Где вы вчера были вечером? – мигом созрел в моей голове вопрос.
- Дома, а где мне еще быть, - Елкин не недоуменно посмотрел на меня.
- И кто это может подтвердить? – продолжал я проверять его алиби.
- Я один живу. Значит, некому подтверждать, - пожал плечами Елкин.
Понятно, значит, алиби на время убийства Маргариты Павловны у моего собеседника нет.
- Но у меня нет прав на управление автомобилем, - оповестил меня Елкин. – кроме этого, и украсть я автомобиль не могу. Тем более, грузовой. Вам сказать, почему?
- Не надо. Вы скажите, что меня этому не учили. Да и выгоды убивать Ермилову у вас не имелось.
- Вы правильно мыслите.
- Спасибо, - поблагодарил его я. – Значит, дальнейшего разговора у нас с вами не получиться? Не хотите вы со мной разговаривать?
- Значит, - лаконично ответил мне Станислав Сергеевич и принялся меня выпроваживать.
- Спасибо вам большое, за этот наш разговор. -  Мне ничего не оставалось делать, как покинуть этот негостеприимный дом. Впрочем, успокоил я себя, хорошо еще, что узнал об этом скандале с деньгами, и отсутствии алиби у Елкина. Какой никакой, а результат.
    Я вышел на лестничную площадку и столкнулся с молодыми людьми. Даже в темноте подъезда было видно, как сверкают белки их глаз. Они прожигали своим взглядом ночную мглу. А на меня они смотрели не как на человека, а как на свою потенциальную жертву.  Мне стало не по себе от этих взглядов. Сказать честно, я испугался. Эти молодые люди были похожи на наркоманов, а кто в наше время не знает, что наркоманы способны на все ради одной только дозы.
- Это ко мне, - высунулся Станислав Сергеевич из своей квартиры. – Можете не бояться… А, вы чего здесь торчите, - обратился он к странным молодым людям. – Проходите.
Он хлопнул дверью со всей силы. На меня даже штукатурка посыпалась с потолка. Я понял, что Елкин был недоволен тем, что я встретился с его посетителями. Кстати, очень странные молодые люди ходят к сектанту Елкина.
 Мне ничего не оставалось  больше делать в этом месте, и я поплелся на свою работу.

Глава девятая.

     Да, плохой из меня детектив-следователь. Не вышло, не получилось у меня разговора с Елкиным. Или просто на просто, первый блин получился комом?
Или, напротив, я слишком много узнал из этого разговора. О скандале с деньгами, и том, что Елкин очень быстро узнал об убийстве Маргариты Павловны? Откуда такая оперативность?
И еще эти странные молодые люди. Они не давали мне покоя. Что они делали в столь поздний час на квартире у подозреваемого сектанта Елкина.
В мою голову закралась крамольная мысль: неужто, он человек нетрадиционной, сексуальной ориентации. Интересно, как они выглядят? Я никогда не видел гомосексуалистов в жизни, лицезрел их только на экране телевизора. Они не скрывали свою сексуальную ориентацию, напротив, всячески ее выпячивали. А Елкин произвел на меня впечатление человека, у которого есть тайна.  Интересно, есть ли у господина Елкина жена?
    Такие сомнения терзали меня, когда я возвращался к себе в агентство, постоянно скользя ботинками по толстому льду, наросшему на асфальте. Вообще-то, опасное это занятие гулять вечером по ночному городу, много подстерегает беззаботного прохожего опасностей, но я решил подумать на свежем воздухе, да и идти мне было недалеко. Дошел до агентства вполне благополучно. Даже настроение улучшилось. Не зря же врачи советуют ходить побольше пешком.
- Ну, что не повезло тебе? – встретил меня мой друг, который снова задержался в своем кабинете. Он все понял по выражению, которое было на моем лице. Не умею я скрывать свои эмоции.
- Не повезло, -  вздохнул я. – Ты угадал.
- Бывает, - посочувствовал мне Половников. – У каждого человека бывают неудачи. Зато у меня есть прогресс. Помнишь, я обещал достать тебе результаты экспертизы?..
- Конечно, помню, - кивнул я головой.
- Так вот я достал. Все вы были отравлены наркотическим веществом, которое используется в медицинских целях для наркоза. По крайней мере, эксперты так говорят, - оповестил меня Половников.
- Это уже интересно, - протянул я. – Это уже результат. И где можно достать это вещество?
- Да где угодно! – ответил на мой вопрос Половников. -  Оно находится в свободной продаже. Так что его можно купить в любой аптеке.
Я был разочарован ответом Половникова. Это существенно расширяет диапазон наших поисков. Значит, любой сектант имел возможность купить это наркотическое вещество – отметил я у себя в мозгу.
- Да, да, к сожалению, ничего нового, что могло бы нам вычислить убийцу, мы не узнали. Но это еще не все, - заинтриговал меня Половников, - далеко не все, что сегодня я узнал.
- Ну, что там?.. Что там?.. – поторопил я Половникова.
- Помнишь человека по фамилии Ревзин? – спросил меня Половников, как будто я мог позабыть одного из сектантов. Именно Ревзин выдвигал самые мотивированные версии убийства пастора.
- Конечно, он один из членов секты Буленкова, - кивнул я головой. – Интеллигентный сектант.
- Что ж память у тебя хорошая. Я за тебя рад. Есть и еще один повод порадоваться. Ревзин стал нашим клиентом, - сообщил мне Половников.
- В смысле? – не понял я.
- Он обратился за нашей помощью. Чего тут непонятного? Причем пришел именно к тебе, но принял его я, - разъяснил мне Половников возникшую ситуацию.
Вот эта новость, так новость! Очень уж неожиданный поворот событий.
- Интересный поворот событий, - я до того разволновался, что даже во рту пересохло, и я полез в холодильник за минеральной водой.
- Вот именно. Оказывается, Буленков его шантажировал, - проинформировал меня Половников.
- Вот эта да! – ахнул я. – Ай да пастор! Наш пострел везде поспел.
- Не забывай, он не просто пастор, но и бывший следователь, - напомнил мне Половников, - который уже подозревался в разного рода нечистоплотных делах. Меня почему-то не слишком удивил этот поступок Буленкова.
- Кстати, на предмет чего он шантажировал Ревзина? – поинтересовался я.
- Видишь ли, именно вот этого я не спросил, - признался мне Половников. -  Он хотел говорить только с тобой, а я не хотел терять ценного клиента. Поэтому и не стал приставать к нему со своими вопросами. Он придет сюда завтра. В десять часов. Вот сам все у него и узнаешь.
- Хорошо, - согласился я.
После этой моей фразы  наш разговор закончился. Половников отвез меня домой на своей старой «волге», я выспался и с утра пораньше уже был в офисе.
 
Ревзин запоздал, но не настолько, что можно было говорить о его не пунктуальности – он прибыл ровно десять минут одиннадцатого, одетый в легкое, не по зимней стуже пальто. У меня даже мурашки поползли по спине, когда я увидел одежду Ревзина. И этот человек собирается воспользоваться услугами нашего агентства? А я замечу, что они не самые дешевые. Мы высоко ценим свой труд.
     В нашем агентстве я, если и небольшой начальник, то уж точно его большой друг, поэтому имел право требовать в свой кабинет, похожий больше на каморку папы Карло, и чай, и кофе, и что покрепче, если в том возникала надобность. Секретарше дано было высокое указание, подчинятся мне. И она беспрекословно подчинялась.
- Раздевайтесь, - встретил я Ревзина на пороге своего кабинета. – Наверное, замерзли?
- Да, холод собачий на улице стоит, - положил он руки на батарею. – Еще и автобуса долго не было. Пришлось, добираться до вашего агентства на маршрутном такси.
- На то она и русская зима, что бы было холодно, - назидательно произнес я. – А то все слякоть и слякоть. Отвыкли уже от мороза.
- Это точно, -  согласился со мною Ревзин. – Я, дурак, еще и теплой одеждой не запасся. Надеялся, что зима будет теплой. Как и предыдущие зимы. Я ошибся, увы. Теперь вот расплачиваюсь за свою ошибку.
- И на общественный транспорт больше надеяться нечего, - нравоучительно заметил я.
- И это тоже верное замечание, - согласился со мной Ревзин.
- Кстати, меня зовут Максим Валерьевич, если вы не помните, - представился я.
- У меня хорошая память я помню ваше имя. А вот вы, наверняка, забыли, как меня зовут, - Ревзин согрел, наконец, руки на батарее, и присел на краешек стула. Скромно так присел, будто нерадивый студент на экзамене у грозного экзаменатора.
- Точно забыл, -  улыбнулся я. – Извините, приходится общаться по своей работе со множеством разного народа. Всех по именам и не запомнишь.
- Василий Михайлович, - официально представился мне Ревзин. – Ничего страшного, что вы забыли, как меня зовут. Вы, наверное, и не думали, что вы со мной когда – ни будь встретитесь? Тем более, в конфиденциальной обстановке.
- Почему же, я предполагал, что наша встреча состоится. Только не думал, что она будет так скоро,   - приторно улыбнулся я, желая показать, что я  обрадован визитом Ревзина - Вам чаю, или кофе, Василий Михайлович? – предложил я. – Можно и чего покрепче, что б расслабиться. Иногда у наших клиентов возникают такие желания.
- Лучше чаю, -  сказал Ревзин. – Кофе я пил с утра, а к чему покрепче у меня душа никогда не лежала.
- И это правильно! – одобрил я Василия Михайловича. - Нам чаю, Наденька, -  потребовал я по внутренней связи, и моя просьба была тут же выполнена. Наденька улыбнулась самой своей милой улыбкой, когда вошла в мой кабинет, и поставила перед клиентом чашку горячего чая. И не только. Наденька принесла еще две тарелки, которые стояли на подносе. На одной лежало печенье, а на другой, шоколадные конфеты. У нас в агентстве действовал принцип, что на угощение клиентов нечего жалеть деньги. Хочет клиент рюмку эксклюзивного коньяка,  и пускай хочет, получит он эту рюмку, ведь желание клиента для нас закон. Кроме того, и стоимость этого коньяка будет включена в стоимость наших услуг.
- Рассказывайте, что у вас случилось, - попросил я, когда Ревзин сделал первый глоток чаю.

Глава одиннадцатая.

     Рассказ моего клиента занял довольно продолжительное время. Впрочем, часть этого времени Ревзин потратил на междометия и недоговорки, но суть его рассказа я ухватил довольно точно.
    По образованию своему Ревзин был учителем математики, окончил местный университет, всю  свою сознательную жизнь он проработал в школе. В простой обычной школе, где на каждого учителя приходится не одна сотня горластых ребятишек. Маленькая зарплата и большая нагрузка его не смущала. Он получал удовольствие от другого.
    Тут в рассказе Ревзина последовала длительная пауза, которую, я, в конце концов, прервал, сообщив ему, что он наш клиент и с нами может быть откровенным, потому что его рассказ не станет достоянием общественности, а самое главное не станет достоянием правоохранительных органов. Все останется в этих стенах. Мы уважаем тайны наших клиентов. Именно поэтому, наше агентство и является процветающим предприятием.
   Ревзин поверил мне на слово, и после ряда ничего не значащих междометий сообщил мне, что ему всегда нравилось общение с детьми.
- Нетрадиционное общение, - уточнил он. – Ну, вы меня понимаете…
Я, разумеется, понял, слава богу, не дураком уродился, но потребовал конкретных уточнений от нашего клиента. При этом я ощутил к нему… нет, не неприязнь. То чувство, которое я ощутил к нашему клиенту, я бы назвал ненавистью.
 - Доверие должно быть с обеих сторон, - все же потребовал я. - Вы уточните конкретно, чем вы занимаетесь со своими учениками?
- Мне нравиться дотрагиваться до детей, - уточнил Ревзин. При этом ни один мускул на его лице не дрогнул. – От этого я получаю наслаждение.
- Это называется оргазм, - конкретизировал я его состояние. И пожалел о своей фразе, поскольку Ревзин тут же завелся.
- Да, наверное, это и называется подобным словом, только поймите меня, - по-бабьи всхлипнул Ревзин, - это единственное удовольствие в моей жизни. Ничего больше у меня нет… И поверьте, ничего лишнего я не допускаю. Только прикосновения.
- Совсем уж ничего?.. – не поверил я.
- Совсем, - выдохнул Ревзин. – Можете мне поверить на слово.
- Хорошо, я вам верю на слово, - кивнул я головой. – У вас есть… есть проблемы. А чего вы хотите от нас?
- Дело в том, что меня начали шантажировать, - обозначил свою проблему мой клиент.
- Кто-то знает о ваших дурных наклонностях? – сразу же задал я ему вопрос.
- О них знал только наш пастор, Леонид Сергеевич. Он один. Вы мне верите?
- Я вам верю. Расскажите поподробнее, как вы познакомились с Буленковым?
   Именно, благодаря своим дурным наклонностям, Ревзин и имел возможность познакомиться с  Леонидом Сергеевичем Буленковым, своим будущим пастором.
 Дело было в ранние девяностые годы, когда в нашу жизнь неожиданно ворвался дикий рынок. А вместе с рынком к нам пришло и все его дурное влияние.
 Именно в это время у нашего клиента возникли серьезные проблемы.  Одна девочка сообщила своей мамаше, чем именно учитель математики занимается с ней после уроков под видом дополнительных занятий для отстающих учеников.
 - Я просто до нее дотрагивался, - повторил в этом месте Буленков.
   Мамаша возмутилась и побежала в прокуратуру. Она хотела, что бы педофил был наказан самым суровым образом. Попала разгневанная мамаша  на прием к  Буленкову, который и объяснил ей, что доказать факт совращения ее дочери юридическим путем будет крайне затруднительно, можно только устроить скандал, а этого мало для таких негодяев, как этот учитель. Кроме того, этот самый скандал может оставить отпечаток на всей дальнейшей жизни вашей дочери.
 Мамаша послушно кивала головой, соглашаясь со словами следователя.  Лучше потребовать от учителя что-то, более материальное, предложил ей Буленков, например деньги. В качестве, так сказать, возмещение морального ущерба. По крайней мере, это будет весомое наказание для такого подонка, и негодяя, как этот учитель, а заявление лучше порвать.
- А бандиты? – мамаша имела свой бизнес, соответственно, связи с криминалом.
- Бандиты – нежелательны, - повторил ей Буленков. – Не надежные это элементы. Вы хотите, что бы вас потом шантажировали?
- Не хочу, - помотала головой мамаша.
- И правильно не хотите. Вот вам мой план… Но порвите вначале заявление.
   Сказано сделано. Мамаша порвала заявление прямо на глазах своего консультанта из прокуратуры. 
 - Молодец! – похвалил ее Буленков. – Кажется, мы с вами найдем общий язык. Вы можете достать видеокамеру?
 Мамаша происходила из нарождающегося класса «новых русских» и достать видеокамеру для неё было плевым делом.
- Я смогу, - кивнула она головой. – Я не пожалею денег и куплю эту самую камеру.
- Правильно сделаете. А после этого вы передадите камеру мне.
- А дальше?
- Дальше это моя проблема. Нам нужно найти компромат на педфила. Нужно?
- Нужно, - согласилась с ним мамаша.
- Так вот, я найду этот компромат. А дальше будет видно, как мы поступим с педофилом.
- Надо посадить его в тюрьму! – горела нетерпением мамаша. – Я слышала, что с ними там делают.
- Может быть, и в тюрьму его посадим, - уклончиво сказал следователь. – Для начала нужно поймать его с поличным. Вашей дочери лучше заболеть. Не надолго. Всего на две недели.
- Зачем?
- Она же не хочет больше сталкиваться с педофилом? Ясное дело, не хочет. Но и вызывать подозрения у него не стоит. Так что, пусть лучше ваша дочь заболеет. Хорошо?
Мамаша согласилась планом следователя.
Ревзин не знал, где и когда была установлена видеокамера, но через две недели к нему, после всех уроков, заявился человек в безукоризненном костюме и представился следователем прокуратуры. Холодок ужаса побежал по спине Ревзина, он догадался, что визит следователя не случаен.
- Да-да, - подтвердил следователь. – Мой визит не случаен.
- Вы ничего не докажите! – зашипел Ревзин.
- Раз есть чего доказывать, значит, есть преступление, - усмехнулся Буленков. – Успокойтесь вы, если я завел речь о ваших преступлениях. Гнусных, надо заметить, преступлениях, значит, я их докажу. Двадцать лет в прокуратуре я не щи лаптем хлебал. Я работал! И немало мерзавцев упек в тюрьму. Вашему брату там ничего не светит.
- Чего вы хотите? – прошипел Ревзин. Он понял, следователь не просто так к нему пришел.
- Вот это правильный разговор, - Буленков улыбнулся.
 Служитель закона потребовал от Ревзина значительную  (особенно, для небогатого учителя) сумму денег. В качестве веского аргумента была продемонстрирована видеозапись, плохонькая, однако, очень очевидная. Видно было, чем Ревзин занимается с детьми после уроков. Никакого ужаса в стиле Чикатило, или киноманьяков, однако, и за это по головке не погладят развратного учителя, выгонят из школы, без скандала, конечно, но с волчьим билетом. Кроме этого, человек продемонстрировал не менее весомое удостоверение красного цвета с золотыми буквами на обложке, доказывая, что он действительно из прокуратуры. Ревзин понял, что эту видеокассету можно использовать и в качестве судебного доказательства. И тогда его посадят в тюрьму. А этого Ревзину не хотелось больше всего в жизни. Следователь прав – в тюрьме людей его рода ничего хорошего не ждет.
    Только потом Ревзин вспомнил, что он уже видел однажды этого человека. Только одет этот человек был в заляпанную грязью спецовку и приходил проверять батареи, в тот класс, в котором занимался Ревзин с детьми. Именно тогда, как он догадался, и была установлена видеокамера. Вида он, правда, не подал, что узнал следователя в простом рабочем, который оставил сумку со своими инструментами на подоконнике. Но следователь понял, что Ревзин его узнал.
- У вас хорошая память, - похвалил Буленков преподавателя. – Думаете, что вы не наделаете никаких глупостей в виде самоубийства. На том свете я вас не достану. Однако, у вас есть родители.
- У меня только мама, - поправил его Ревзин.
- Вот видите, мама. Думаю, она не захочет узнать, чем занимается ее сын.
  Так Ревзин, имел честь, познакомится, с Буленковым.
   Денег у него, естественно, особых не было. Откуда возьмутся деньги у бедного учителя? Пришлось продавать хорошую квартиру в центре города, которую мать Ревзина умудрилась приватизировать. А матери пришлось давать объяснения, что деньги ему нужны на женитьбу. Мать охотно согласилась, поскольку о женитьбе своего сына она мечтала давно.
 Буленкова сумма денег, данная ему Ревзиным, удовлетворила, и он на несколько лет отстал от него. Ревзин почти уже успокоился, забыл этот неприятный эпизод из своей жизни, когда около года назад раздался поздний телефонный звонок.
   Он не сразу узнал голос на другом конце провода, а когда узнал, то лоб покрылся испариной. Буленков попросил о встречи. Ревзину ничего не оставалось, как согласиться.
- Постарел, постарел, - встретил его Буленков.
- Годы идут, вот я и старею, - ответил Ревзин.
- А вот кассета моя не стареет. Кажется, пленка может сохраняться до шестисот лет. Интересно, кому-то будет через шестьсот посмотреть на ваши преступления.
- Чего вы от меня хотите? Денег?
- Таких денег, которые меня интересуют, у вас нет. Квартира мне ваша не нужна, тут вы тоже можете успокоиться. Мама ваша умерла. Сочувствую вам.
- Она пять лет назад умерла.
- Лучше поздно выразить свои соболезнования, чем вообще их не высказать, - следователь нашел, что высказать.
- Я принимаю ваши соболезнования. Что вам от меня нужно?
- Не много. Только что бы вы поверили в бога.
- Что?
- Не парьтесь вы так. В бога, можете, не верите. Можете только ходить в мою организацию и делать вид, что вы – истинный верующий. Кстати, я сделался пастором.
- Я понял. И зачем вам это нужно?
- Вы – умный человек и я ждал от вас этого вопроса. Только давайте отойдем от наших интеллигентских выражений. Я отвечу на твой вопрос, мой брат. Мне нужно определенное количество народу. Тогда меня будут спонсировать вышестоящие, религиозные организации. Ты меня понял, брат.
- Я понял вас, пастор. Вам  не хватает народа.
- Именно так. И ты, брат, будешь одним из членов моей церкви.
Ревзин помолчал, видимо, он все еще переживал момент той встречи.
 - Так я и сделался верующим человеком, - закончил он свой рассказ.
- И зачем Буленкову это было нужно? – спросил я Ревзина.
- Не знаю, - пожал он плечами.
- Неужели, вы думаете, Буленков не нашел бы себе народ для своей секты?
- Я не знаю. Но кассета, он сказал, сохранилась и по сей день… Ну, вы меня понимаете, Буленкова ведь убили не просто так… И тот кто его убил сможет завладеть моей видеокассетой. Точнее, он уже завладел этой кассетой. Я хочу, что бы вы нашли её раньше, чем убийца Буленкова.
- Если вы нам поможете, тогда и мы сделаем все, что от вас зависит.
- Помогу, - Ревзин был полон решимости, покончить со своей проблемой.
- Хорошо. Тогда ответьте мне на вопрос, как вас начали шантажировать?
- Звонок по телефону. Голос мужской и очень грубый, - вспомнил Ревзин. – Он сказал, что у меня есть время подумать. Шантажист обещал позвонить через неделю. А я сразу же к вам. Вспомнил, что недавно познакомился с одним частным детективом. И он показался мне приятным человеком.
Что бы там не говорили, а похвала в глаза вызывало у меня немалое удовольствие. Мои щеки прямо зарделись.
- У вас телефон стационарный, или сотовый?
- Конечно, стационарный. Это имеет какое-нибудь значение?
- Конечно, имеет! Стационарный телефон узнать значительно легче, чем сотовый. Соответственно, у нас уменьшаются шансы найти шантажиста.
- Но… - Ревзин хотел напомнить мне о моем собственном обещании, что мы найдем этого шантажиста.
- Мы его найдем, - прервал я его речь, которая грозила быть длинной. - Это наша работа, - успокоил его я. – А работу свою мы умеем делать. Но и вы должны нам помочь. Без вашей помощи… Вы сами понимаете, ваша помощь нам нужна.
- Я помогу, помогу, - закивал головой Ревзин.
- Ответьте мне на ряд вопросов, - потребовал я категорическим тоном.
- Я отвечу на все ваши вопросы, - пообещал Ревзин.
- Только одно условие. Отвечать честно и без вранья.
- Я постараюсь…
- Очень хорошо. Где вы были позавчера вечером?
- У себя дома.
- Один?
- Один. Мое алиби никто не может подтвердить.
Еще один кандидат в потенциальные убийцы Ермиловой, а уж тем более, собственного пастора. И, кажется, этот кандидат понял, по какому поводу я задаю ему эти вопросы.
- Можете успокоиться. Я не убивал Маргариту Павловну. Ведь ее сбила машина?
- Именно, так и было. Маргариту Павловну сбила машина.
- Вот видите. Я не умею управлять машиной, а уж тем более, грузовой машиной.
- Вы можете это подтвердить?
- Моя проблема в том, что я ношу линзы. Если бы, я носил очки, вы видели бы, что у меня плохое зрение. Права, я никак не могу получить. С моим зрением, минус десять, это просто невозможно. И уж тем более, я нигде не мог научиться управлять машиной. Я – учитель математики, а не водитель. И не вор. Насколько я понимаю, прежде чем сбить Маргариту Павловну, ее убийца украл машину.
- Вы все правильно говорите. Я вам верю, - улыбнулся я, и сменил тему нашего разговора. - Что вы думаете о других членах… эээ… - задумался я, подбирая правильное слово -  …вашей организации?
- Что я о них думаю?! – возмутился Ревзин. – Да ничего хорошего я о них не думаю.
Это было слишком категорическое заявление. Похоже, из Ревзина сейчас польется поток грязи. Попробую выловить в этом грязном потоке ценную информацию.
- Это еще почему? – внимательно посмотрел я в глаза Василия Михайловича. – Отвечайте мне честно.
- А чего хорошего я могу думать о наркоманах, проститутках и ворах! – дал он очень конкретный ответ. Подобной прямоты я не ожидал от нашего клиента.
- Так-так! – присвистнул я. – Объясните поподробнее, кто наркоман, кто проститутка, кто вор.
Тут Ревзин покраснел. Даже он понял, что слегка перегнул палку.
- Ну, может быть, я слегка погорячился… - пробормотал он уже неуверенным голосом.
- Может быть, - согласился я. -  Только слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Я жду объяснений, - потребовал я категоричным тоном.
- Ладно, - Ревзин вытащил из кармана старого пиджака платок и вытер капельки пота, выступившие у него на лбу. Видимо, он очень волновался. – Правда, я только слышал, скажем, так, из приватных разговоров, что Маргарита Павловна когда-то попалась за крупную растрату. Она работала в школьной столовой, и… Вы меня понимаете, обворовывала наша церковная староста детей. Еще я слышал, что Елкин торгует наркотиками до сих пор, живет с доходов от этого занятия. Жилин имел крупные проблемы с налогами, вы понимаете, у него бизнес, вот он и скрывает истинный размер своих доходов. Яковинская занимается проституцией. То есть не сама занимается, она так сказать мамка, организовывает бизнес. Но это еще даже хуже, чем просто заниматься проституцией. Как видите, все эти люди занимаются грязными делами.
- Занимались, - поправил я. – Ермилова точно уже не занимается.
- Это точно, - согласился Ревзин. – Для нее все уже в прошлом.
- Вы дали нам очень интересную информацию. И почему эти люди, занимаясь такими неблаговидными делами, ходят в вашу организацию?
- Это уже не ко мне вопрос. Я только могу предполагать, что Буленков заманил их в организацию такими же методами, как и меня.
- Хорошо.  А остальные члены вашей секты? – потребовал я новой информации. – Остальные члены вашей организации чем занимаются? В чем они замешаны?
- А про остальных я не знаю, - Ревзин убрал платок обратно в карман. -  Но тоже, наверное, не чисты на руку, если Буленков привел их в свою организацию. Не может так быть, что они все чисты.
- А что вы думаете про убийство, Маргариты Павловны? – вернулся я снова ко второму убийству, произошедшему за последние дни.
- Очень прискорбно, что её убили. Но вот кто её  убил, ума не приложу. Но, наверное, у тех, кто это сделал, имелись веские причины, - ответил мой клиент. – И они умели водить машину.
- Наверное. Спасибо вам, вы нам очень помогли, - поблагодарил я Ревзина, но руку на прощание ему жать не стал, побрезговал. -  И мы вам тоже поможем, - пообещал я. – Мы же профессионалы.
   Я проводил Ревзина до двери, и устало опустился на свое кресло. Вроде ничего не делал, полчаса поговорил с человеком, а устал, словно переворочал тонны груза. Вот вам и легкая работа!
   Однако, поработал я не зря, время потратил с пользой. Можно сказать, из тонны навоза я вытащил бриллиант чистой воды. Ох, не зря я пообщался с … как там его… Василием Михайловичем Ревзиным. Спасибо тебе, Василий Михайлович, ты подсказал мне дальнейший путь к моему импровизированному расследованию. И сам об этом не знаешь.
   Ведь что получается: покойный Леонид Сергеевич шантажом заманил Ревзина в свою  секту. А остальных сектантов? Наверняка и на остальных у него имелся соответствующий компрометирующий их материал. Тут уж Ревзин прав. Если несколько человек замешаны в противоправных деяниях, то и остальные тоже в чем-то замешаны.
 Значит, и остальные члены его организации, сделали что-то такое, что противоречит закону, и у них тоже есть свой скелет в шкафу. Нужно только найти этот скелет в шкафу. Например, Ксения Антонова – сестра самого отъявленного бандита нашей области. А Нуждин, он, в чем замешан? Нужно поднять на него все материалы. Для этого мне нужно идти к Половникову.
   Стоп! Хорошо! Новая мысль пришла в мою голову.  Если это все правда, тогда информация Ревзина не улучшает, а только усугубляет мое расследование. Да, точно усугубляет, потому что тогда, каждый сектант имел очень веский повод убить покойного пастора, убрать лишнюю проблему из своей жизни. И даже доступ к снотворному могли иметь все, ведь оно свободно продается в аптеке. Но легче всего достать это снотворное средство тому, кто сам занимается продажей лекарств…
    А кто у нас занимается аптечным бизнесом в секте Буленкова. Только один человек. И зовут его Сергей Викторович Жилов, с которым и надо говорить в первую очередь. Кстати, если не он убил Буленкова, то человек, который это сделал, явно хотел подставить Жилова. Ясно было, что на него, как на бизнесмена, торгующего медикаментами, падет подозрение.
 Я пришел в волнение от подобной мысли и выскочил из своего кабинета. Прошелся по коридорам агентства и снова вернулся в свой кабинет. Принялся набирать номер Жилова. Необходимо срочно назначить ему встречу. Желательно прямо сейчас. Без всякого промедления. Я дозвонился до секретарши Жилова. Она не хотела соединять со своим шефом.
- Если вы не соедините меня со своим шефом, то вам будет очень нехорошо, - пригрозил я ей. – И это не шутка.
Угроза подействовала и через минуту, я уже слышал в своей телефонной трубке голос Жилова.
- Сергей Викторович, вы меня можете не узнать, но вам звонить Максим Валерьевич…
- Бобылев – частный детектив, - прервал он меня. – Я вас очень хорошо узнал. Наверняка, вы хотите со мной встретиться?
- Именно. – Я не стал удивляться прозорливости Жилова. В конце - концов, зачем я мог тревожить бизнесмена посреди рабочего дня?
- Я смогу с вами встретиться через час. Вас это устраивает?
- Вполне, - обрадовался я.
 
    Глава двенадцатая.

- Осторожней!..   Осторожней!..  Не опускать!.. Держать!..  Вы меня извините, - выкрикнул мне сквозь брань грузчиков Жилов, - я сейчас занят. Товар только что прибыл. Подождите полчаса. За это время я надеюсь закончить разгрузку… - Я так торопился, что прибыл на пятнадцать минут раньше. - Эх, вашу мать!..  Руки у вас не из того места растут! – распекал бизнесмен своих работников.
- Извини, Викторович, - оправдывался бригадир грузчиков. – Устали уже мужички. Да и не должны были ничего привезти сегодня. Вот и расслабились.
- Вот именно, расслабились! – закричал ему в лицо Жилов. – Работать надо уметь. А вы только пить умеете. И не нужно оправдываться, что товар привезли неожиданно. За что я вам деньги плачу?
- За работу и платишь, - не менее громким голосом отвечал ему бригадир. – Вот мы и работаем. В меру своих сил и возможностей.
- Небольшие же у вас силы и возможности, - упрекнул Жилов своего бригадира.
Я не люблю, когда при мне ругаются посторонние люди, поэтому отошел в сторонку.
- Уф, - через полчаса, когда разгрузка товара закончилась, в своем кабинете Жилов выглядел как выжатый лимон. – Ну, что у вас? Извините, конечно, что я вас задержал, но сами видите, работа, работа… Мне не до отдыха. Товар, и в самом деле, привезли очень неожиданно.
- Я понимаю, что у вас работа, и что вы устали, - деликатно начал я, - но у меня к вам серьезный важный разговор.
- Валяйте, - милостиво разрешил Жилов. - Хотя, честно признаться, не люблю я серьезных разговоров. Особенно, когда не готов к ним. Но, если уж, пригласил вас, то готов  с вами поговорить.
- У меня к вам, Сергей Викторович, несколько вопросов, - сказал я, не обратив внимания, на его слова насчет готовности. – К нам обратился один ваш товарищ, единоверец, и сообщил нам одну интересную подробность из жизни вашей организации.
- И что же он вам сообщил? – прервал меня Жилов. Его явно заинтересовало мое сообщение.
- Что Буленков шантажировал его. И вас, разумеется, тоже, - выпалил я. И стал ожидать реакции своего собеседника.
- Уф, - снова тяжко вздохнул Жилов. – Пожалуй, надо выпить. А то без бутылки не разберешься. Я все же русский человек. – Он встал из своего мягкого кресла и налил себя коньяка из пузатой бутылки. – Вам не предлагаю, поскольку коньяк дорогой, эксклюзивный, я пью его только в редких случаях, когда сердечко начинает пошаливать. Сейчас, конечно, у меня не с сердцем проблемы, а с нервами.
- Да и не надо, - милостиво разрешил я. – Обойдусь и без коньяка. Я вообще не пью.
- Хорошо, - Жидяев вернулся в свое кресло. – Мы с вами так толком и не знакомы. Вас как звать-величать? Извините, что спрашиваю, но забыл ваше имя.
- Ничего страшного. Звать меня Максим Валерьевич, - представился я. – А фамилия у меня Бобылев.
- Сергей Викторович, - в свою очередь представился мой собеседник. – Фамилию вы мою и так знаете. Видимо, нам действительно нужно с вами  серьезно поговорить.
   Уже хорошо. Клиент изъявил желание разговаривать – значит, я действительно зацепил его, затронул потаённые струнки его души.
- На чем он вас зацепил? – неожиданно спросил я.
   Жидяев не сразу ответил мне на мой вопрос – сначала налил себе новую рюмку коньяку и тоже выпил её залпом, как будто он пил обыкновенную воду. Но мне кажется, что Жидяеву нужно было время, что бы обдумать ответ на мой вопрос.
- Вы уже знаете? – ответил он вопросом на вопрос.
- Знаем, - кивнул я головой, - мы же занимаемся частной детективной деятельностью, и, можете мне, поверить – хлеб свой не зря кушаем. Если не я, то мои друзья, поверьте мне на слово, очень большие профессионалы.
- Тогда вы поймете меня, - обратился ко мне Жилов, и я кивнул головой, хотя абсолютно не понимал о чем идет речь. – В наше время честный бизнес – абсурд, миф наших политиков. На самом деле  сплошные взятки, налоги, бандитские наезды, или чиновничьи, которые гораздо хуже. Если вести дела по закону, без штанов останешься, а у меня жена молодая и сын маленький. Да еще двое детей. От первого брака. Вот и пришлось мне лекарство закупать не у настоящих производителей, а у тех, которых мне указывал Буленков. У них цены дешевые.
- А лекарство, понятное дело, поддельные? – уточнил я.
- Поддельные, - выдохнул Жилов. – Какие же еще? Дешевые лекарства и не могли быть настоящими.
- На этом вас и поймал Буленков? – спросил я.
- Вовсе нет. Я же вам сказал, что это он заставляет меня покупать  фальшивые лекарства. Поймал наш пастор меня на совсем другом. Я спиртом торговал, ну, вроде как, медицинским, и раствором для чистки окон. Покупали этот продукт хорошо, у русского мужика ведь никогда нет денег на хорошую водку. Буленков меня и зацепил на этом, он тогда еще в прокуратуре работал, мне грозили большие штрафы, но он уладил все мои проблемы. Вы же знаете, как много у него друзей. И насколько они влиятельны, вы, наверняка, тоже знаете, - пространно ответил на мой вопрос Жилов. – С тех пор я и оказался у него на крючке.
- Понятно, - кивнул я головой. -  А как Леонид Сергеевич на вас вышел?
- Не знаю, - пожал плечами Жидяев. – Но я повторяю, он тогда еще следователем работал, наверное, по своим каналам и нашел меня. Причем, Буленков оперировал реальными фактами. В моей бухгалтерии он разбирался очень хорошо. А против фактов, как известно, не попрешь. Вероятно, у бывшего следователя прокуратуры Буленкова имелись очень хорошие каналы.
Я тоже так подумал, поэтому и задал Жилову следующий вопрос:
- А вы под кем ходили? В смысле, кто был вашей «крышей»?
- Михаил Антонов, его группировка, вы и не слышали даже про такую банду. Она небольшая, но дела, поверьте мне, творит кровавые. Впрочем, о делах этой банды я только слышал.
Я ожидал услышать именно этот ответ.
- Почему не слышал? Как раз хорошо о ней наслышан. Кстати, ваша сестра по вере сестра этого Антонова, - сообщил я Жилову.
- Я знаю. Догадался, - сказал он спокойно.
- Когда у вас появилась эта крыша? – задал я очередной вопрос. – С самого начала, как вы начали заниматься своим бизнесом.
- Да, - кивнул головой Жидяев. – На меня сразу же вышли деловые ребята и сказали, что моей крышей будет Миша Антонов. Без крыши в нашем деле никак нельзя существовать.
Теперь понятно, как будущий пастор вышел на своего будущего прихожанина. Очевидно, он и тогда поддерживал контакты с Мишей Антоновым. Не с его ли легкой руки он и стал главарем банды, или, как теперь принято, говорить, криминальным авторитетом? Вот это мне интересно будет узнать.
- А еще Буленков потребовал от вас, чтобы вы ходили в его организацию?
- Да, но это от меня он потребовал попозже, когда Буленков уже ушел на пенсию.
- И вы не удивились столь странной его просьбе?
- А чего мне удивляться? От меня и так потребовали слишком многое. Мне пришлось жертвовать моей деловой репутацией. Походы в секту по сравнению с этим – не такая уж большая плата.
Я не стал читать нравоучения по поводу того, что у человека, который травит людей заменителями водки, не может быть никакой деловой репутации. Поэтому я задал своему собеседнику следующий вопрос:
- Сейчас, кто ваша «крыша»?
- Пока я ничей. По причине смерти Буленкова. Но эта пока. Бизнес мой слишком прибыльный, что б оставлять его без присмотра. Так что мое беспризорное состояние продлится недолго. Может быть, я останусь ходить под Мишей, а, может, придут на его место новые люди, – дал пространный ответ Жилов. – Ничего конкретного я сообщить не могу.
- Буленков вас тоже шантажировал? – Я мог бы и не задавать этот вопрос. Но мне хотелось проверить, искренен ли со мной Жилов. Если он ответит утвердительно на этот вопрос, то можно будет говорить об искренности моего собеседника.
- Не то что б очень, но… - Жилов сделал многозначительную паузу.
- Понятно, - истолковал я его молчание. -  Давал понять вам бывший пастор, что имеет над вами власть. И в его власти разрушить вашу деловую репутацию, или засадить вас в тюрьму. Все это очень неприятные перспективы по сравнению с теми условиями, что перед вами поставил Буленков.
- Именно так и было. Вы в самую точку попали, - подтвердил мою правоту Жилов. – У меня есть дети. Их трое. Мне их надо содержать. А с разрушенной деловой репутацией, или в тюрьме, я не смогу сделать.
И опять же я не стал читать нравоучения, что у людей, которые покупают фальшивые лекарства, тоже есть дети и внуки.
- А вы, не боитесь, что кое- какие материалы, которые хранились у Буленкова, на вас попадут в нехорошие руки. Такой вариант ведь вполне возможен, - предположил я. -  Такой ведь вариант возможен?
- Вполне. И я действительно боюсь, что документы, компрометирующие меня, могут попасть в не те руки - с сожалением произнес Жилов. – Тогда я и не знаю, что со мной будет.
- Поэтому я и задаю вам этот вопрос.  Разные бывают люди, а у вас прибыльный бизнес. Есть от чего укусить. И есть чем поживиться. У вас ведь, наверняка, имеются явные враги. Вы их не боитесь? – задал я вопрос.
- Вы знаете – не боюсь, - подумав, ответил мне Жилов. -  Вы можете мне не верить, но я ничего и никого сейчас не боюсь. По очень простой причине – я живу сегодняшним днем, а что, будет завтра, меня не волнует. Сегодня бы выжить. – Я почувствовал, что слова моего собеседника очень искренне. Я собирался раскрыть свой рот, что бы задать следующий вопрос, но мне помешали.
- Викторович, -  неожиданно ворвался в кабинет бригадир грузчиков, - сегодня какое число?
- Тринадцатое, - Жилов недоуменно посмотрел на своего грузчика. Но он не высказывал неудовольствие, что прервали его важный разговор. Вероятно, такая бесцеремонность грузчика была не в диковинку.
- Вот именно, тринадцатое. Когда с мужиками рассчитаешься? – начал напирать на своего начальника грузчик. – Двенадцатого – официальный день выплаты зарплат. Ты просрочил уже один день, - напомнил Жилову грузчик.
- На этой неделе, не беспокойся, Палыч. Я рассчитаюсь, - пообещал Жидяев. – Ты же меня знаешь.
- Ну-ну, - недоверчиво прищурил свой черный глаз бригадир. – Кстати, здравствуйте, гражданин начальничек. Что не узнали меня?
Я действительно не признал его, и только внимательно приглядевшись, узнал в этом грязном и чумазом мужике в заляпанной спецовке еще одного члена секты Буленкова. В секте и на поминках Буленкова бригадир грузчиков был в элегантном костюме, поэтому и не удивительно, что не узнал я еще одного члена Буленкова.
 Нуждин Иван Павлович – сразу же всплыли в моей голове сведения, которые я знал про него, - временно безработный, прописан не в нашем городе, а где-то далеко в глубинке…
Так вот какой ты безработный, Иван Павлович! Это очень хорошо, что мы с тобой встретились! Мне никуда не надо ехать, тратить свое время на твои поиски. Удача сама лезет ко мне в руки.
- Спасибо, за начальника, - улыбнулся я. – Мне очень приятно, когда меня так называют.
- А мне все равно, кого как называть, - ответил сквозь зубы Иван Павлович, - деньги бы вовремя получить, - вот это да, хорошо. А все остальное меня не волнует, - Нуждин при этом сказал другое слово, которое уместней звучало бы в подворотне.
- Зато мне не все равно. Очень бы хотелось с вами поговорить, -  высказал я свое желание, и обратился к Жилову с вопросом: - Можно мне занять ваш кабинет? Совсем ненадолго, - быстро проговорил я.
- Почему бы и нет, - хозяин кабинета посмотрел на часы. – Мне все равно пришло время пообедать. Тут недалеко есть хороший ресторанчик. Полчаса буду отсутствовать. Мой кабинет в вашем распоряжении.
- Большое вам спасибо, - поблагодарил я искренне Жилова. – Полчаса мне вполне хватит.
Хозяин кабинета схватил роскошную кожаную куртку и выскочил из кабинета. Правда, бутылку коньяка не забыл спрятать в бар и запереть его на ключ. Он явно не доверял нам.
Мы остались вдвоем с Нуждиным.
 - Присядьте, - попросил я своего нового собеседника, и начался наш нелегкий разговор. Такой разговор по своим душевным затратам является равным целой недели тяжелого учительского труда.
 
Глава тринадцатая.

- Чего надо, гражданин начальничек? – ощерился Иван Павлович, показав стальные зубы во рту. Он явно не желал мне подчиняться. Поэтому и не торопился сесть на предложенный ему стул.
- Поговорить, - лаконично ответил я на его вопрос. – Причем, я очень хочу, что бы наш разговор был очень искренним.
- Это само собой понятно. О чем вы желаете говорить со мной, можно полюбопытствовать? – неохотно спросил Нуждин. Он, словно бы выплевывал слова, при этом смотрел не на меня, а в окно.
- Разумеется, не о жизни, - удовлетворил я его любопытство. -  Произошло убийство вашего пастора, и я провожу расследование.
- Можно мне узнать, в частном порядке вы проводите расследование, или как? – поинтересовался Иван Павлович.
- Это для вас важно? – спросил я, ощущая, как внутри меня нарастает вал недовольства своим собеседником.
- Разумеется, - продолжал улыбаться Нуждин. -   С частными детективами я разговоров не веду. Со следователем беседу веду только под протокол.
- Вы я вижу, искушены в тонких юридических формальностях, - заметил я.
- Жизнь научила, - неопределенно ответил Нуждин.
Я взглянул на руки Нуждина, покрытые синими наколками.
- Видимо, учились вы в местах не столь отдаленных, - угадал я.
- И это было, - подтвердил мое предположение Нуждин. – От суммы и тюрьмы не зарекайся. Известная русская пословица.
- Поговорка, - поправил я неискушенного в филологических тонкостях Нуждина. - И по какой статье вы сидели?
- Вам так это интересно? – Нуждин явно не хотел давать прямого ответа на мой вопрос.
- Очень интересно, - кивнул я. – Вдруг это может повлиять на результаты моего расследования.
- Так в личном деле все и написано, - и, увидев выражение на моем лице, Нуждин добавил: - За что я сидел, и когда я сидел. Да не беспокойтесь вы так, я Буленкова не убивал. Хотя, как и все имел причины его убить. Плохой он был человек, дерьмовый.
- Плохо же вы думаете о своем бывшем руководителе, - отметил я.
- Я вам правду, что я о нем думаю, - спокойно высказал свое мнение Нуждин.
- Дело ваше случайно не он вел? – задал я новый вопрос. – Напомню вам, что Буленков в недалеком прошлом работал следователем, и следователем очень успешным.
- В другом месте я тогда жил. А то быть может, и он вел. Совким был человеком Леонид Сергеевич. Я думаю, подобная ловкость и юркость и привела пастора к печальному концу, - предположил Нуждин.
- В организацию его как попали? – задал я очередной вопрос.
- Хозяин меня и привел к нему. Все про бога говорил, а сам… - Нуждин махнул рукой. – Тоже дерьмо человек, людей не уважает, одни только деньги на уме.
- Так время такое, - заметил я. – Деньги решают все.
- Причем здесь время, все от людей зависит, - сделал справедливое замечание Нуждин. – Есть люди хорошие, а есть, плохие. Так было и так будет всегда.
- И кто же был хороший в вашей церкви? – поинтересовался я.
- Какая это церковь… Одно слово – секта, очень похожая на банку с тараканами. Каждый старается друг друга убить, каждый старается выжить… А кто хороший был? – Нуждин задумался. – Из мужиков никого я не уважал. Все себе на уме. А бабы… Что ж, бабы были хорошими. Та же Маргарита, пусть земля ей будет пухом, или Ксюша. Нормальные бабы. Наши русские.
- А убить, кто среди ваших коллег по церкви мог Буленкова? – поинтересовался я.
- Вы, хотите узнать, на кого я думаю? – уточнил мой вопрос Нуждин.
- Да, именно, - подтвердил я. – Мне интересно ваше мнение по этому вопросу. Вы ведь понимаете, что пастора мог убить только кто-то из вас. Если не вы, тогда кто?
- Не знаю, - признался Нуждин. – Искать надо того, кому это убийство было выгодно. Вот, например, мой хозяин. Очень он не любил покойного пастора. И не заплакал по поводу его смерти.  Кроме того, он фармацевт по образованию, да и денег покойничек у него слишком много забирал. Больше, извини, начальник, помочь тебе ничем не могу.
- Вы думаете, что убить Буленкова мог ваш хозяин? – осторожно поинтересовался я.
- Я высказал вам свое мнение. А чего вы еще от меня хотите? Я думаю, что вы, гражданин начальничек, подозреваете нас всех. Кстати, и правильно вы делаете. Все мы не без греха.
- А у вас, какой грех?
- Вы, гражданин начальник, вам и карты в руки. Расследуете, можете и узнаете, какой у меня имеется грешок.
Я снова убедился, что Иван Павлович Нуждин – очень непростой человек.
- А Маргариту Павловну, кто убил? – спросил я.
- Не знаю, и это хорошо, что не знаю, а то прибил бы гада, - в глазах Нуждина мелькнула настоящая злоба.
- Любили ее?
- Я уважал Маргариту Павловну.
- А сами вы находились, где в вечер ее смерти? – осведомился я о алиби Нуждина.
- Дома был у себя, - он назвал свой город. -  У меня и билет имеется, и на работе я взял отгул. Как раз после поминок пастора я туда и поехал.
- Значит, алиби у вас есть? – задал я волнующий меня вопрос.
- Стопроцентное алиби, - весело подмигнул мне Нуждин. – Можете его проверять.
- За что убили Маргариту Павловну, тоже не знаете? – я был разочарован присутствием алиби у своего собеседника.
- Даже не представляю. Хороший был человек Маргарита. Наша, простая, русская баба. И нашлась же сволочь, которая ее убила! Руки бы переломал этой сволочи. И ноги! – Угрозы Нуждина показались мне не пустыми словами. Такой человек и в самом деле мог убить своего врага. В моем мозгу включился компьютер. Он сделал запись, что Нуждин – подозреваемый под номером один. А алиби его еще надо было проверить.  Наличие билетов вовсе не означает, что человек в данный момент был в пункте назначения, он мог иметь знакомую проводницу, которая и оторвала корешок билета.
- И все же, за что вы сидели? – этот вопрос давно уже сидел у меня на языке. Ну, нельзя  не спросить у человека, которого ты подозреваешь в убийстве, за что же он все же мотал свой срок.
- Долгая эта история, - отмахнулся от меня Нуждин. – Некогда мне ее вам рассказывать.
- Я терпеливый. К тому же, - поглядел я на часы, - и время у нас с вами еще имеется. Полчаса, отпущенные вашим хозяином,  еще не истекли. Так что, попрошу вас рассказать мне эту историю.
- Ладно, начальничек, скажу тебе. Достал уж слишком! В печенках ты у меня сидишь со своими вопросами. Короче, с фраерком одним бабу не поделил. Он за нож, а я его, учти это, руками сделал, - поделился со мной своим прошлым Нуждин.
- Как это руками? – не понял я. – И что значит, сделал?
- Да что ж тут не понятного! – изумился Нуждин. – Взял и перебил ему горло, раньше, чем мой недруг ударил меня ножом. Он только и захрипел. Короче, хорошо нас, десантников, учат в армии, беда, только, что в жизни нам эти знания не нужны. А иногда эти знания и вредны оказываются. Мой случай – это очень показательный пример. Припаял мне суд превышение необходимых мер самообороны. Это мне еще повезло: могли и умышленное убийство припаять. Адвокат мне попался хорошим.
- Ты, вроде, как, гордишься этим? – удивился я. И не заметил, что перешел на «ты» со своим собеседником.
- Чего мне плакать что ли? Что было, то было. Дело прошлое. Факт моей биографии. Его уже никак не изменить. Потерял то я, один черт, больше, чем он. Мой оппонент только жизнь свою поганую, никчемную, потерял, а я работу, жену, детей, свое положение в обществе. Вот и посчитай, начальник, кто из нас в проигрыше оказался, кто нет, - Нуждин ухмыльнулся. Нет, он не сожалел, что убил своего соперника. Он жалел только о тех годах, которые ему пришлось провести в местах не столь отдаленных.
- Конечно же, убитый человек. Жизнь – это дар божий, и ее уже не вернешь. Одна у нас жизнь, увы! И это непреложный факт, - сегодня меня почему-то тянула на нравоучения.
- Я смотрю, ты гуманист начальник! – съехидничал мой собеседник. – А я вот, нет. Убил человека, и совершенно о том не жалею.
   Я внимательно посмотрел на своего собеседника. Нормальный крепкий мужик с очень даже располагающей к себе внешностью. Наверняка, он нравится тем женщинам, которые надеются найти в мужчине только опору. Про такого человека и не подумаешь, что он убийца. Впрочем, жизнь порой выделывает интересные кренделя, и серая овечка иногда может стать волком. И наоборот. Все зависит от обстоятельств. И от характера личности. В данном случае передо мной сидела на стуле сильная личность, человек, который волей обстоятельств, стал убийцей. И ни сколько не сожалел Нуждин Иван Павлович о своем деянии. Даже силы находил насмехаться над этим фактом своей биографии.
    И все же, мне не было, его жаль. Сочувствия Нуждин у меня не вызывал, равно как и других человеческих чувств. Кроме естественного желания – понять его психологию, что бы узнать, не он ли убил Буленкова в тот воскресный вечер. А ведь, пожалуй, мог убить пастора. Я снова возвратился к своим подозрениям. Из всех остальных он больше всех подходил на роль убийцы. Такие люди, как Нуждин вряд ли задумываются о цене человеческой жизни. И даже две человеческие жизни не свернут моего собеседника с дороги, по которой он шагает к конкретной цели. Вопрос только один – в чем причина, которая привела к этому убийству?
- А вот и я, - вернулся в свой кабинет Жилов, как только положенные полчаса истекли. Подобная пунктуальность не могла радовать его деловых партнеров.
- Мы уже закончили, - подвел я итог нашей беседы. – Вы хорошо пообедали, Сергей Викторович?
- Великолепно, - отозвался  Жилов. – Хороший ресторан, не столичный, конечно, зато там умеренные цены, вкусная еда, а главное – хорошее настроение, которое способствует пищеварению.
    Я заметил, что покидал кабинет Жилов в подавленном настроении, а вернулся изменившийся, причем в лучшую сторону – он прямо весь цвел. Наверное, в том ресторане, где он обедал, действительно хорошо кормили. Кстати, какой ресторан имеется в этом захолустье. Как я не напрягал память, так и не мог ничего вспомнить о хорошем ресторане в этом районе. Ну да, это не беда – я не большой знаток в ресторанах. К тому же, ресторанами могут называться и разного рода забегаловки. У всех людей разное чувство меры. И я даже не стал уточнять, в каком ресторане обедал Жилов.
- Это заметно по вашему виду, что вы хорошо пообедали,  - заметил я. – Что ж не буду вас больше утомлять своим присутствием.
- Да, уж вы нас утомили, -  подал едкую реплику Нуждин.
- Я заметил, что вы особенно устали от моего присутствия - ответил ему  я  и покинул кабинет Жилова. На языке так и вертелся вопрос о том, почему же настроение Жилова резко поднялось, но я так и не решился его задать.

   Фирма предприимчивого сектанта находилась в старом здании на окраине города возле кольцевой дороги. Сам хозяин пользовался машиной, стареньким «фольксвагеном», поэтому он так быстро и вернулся к себе на работу. А мне нужно было добираться на маршрутных такси. Нет, у меня пока своей машины. А служебную машину, кто же мне выделить?
 Но прежде нужно найти, где эти маршрутные такси останавливаются. И почему я не догадался вызвать такси из кабинета Жилова. Никаких денег не жаль – лишь бы добраться до офиса без приключений. А Половников потом бы оплатил мои расходы. В конечном итоге, не по своим же личным делам я мотался из конца в конец?
   Я поднял воротник пальто (дул пронизывающий ветер) и на своих двоих двинулся  искать ближайшую остановку общественного транспорта. Если бы я знал, что дойти до нее мне не было суждено…
Но в жизни не существует сослагательных наклонений, есть только здесь и сейчас.
    По дороге ко мне подошел невысокого роста парень в потертой демисезонной куртке. Я еще обратил внимание, что больно не по сезону одежда, в такой куртке зимой на улице легко замерзнуть.
 Дальше последовал обычный сценарий для подобных ситуаций. Парень в демисезонной куртке попросил закурить,  и получил естественный отказ, поскольку курением я никогда не баловался. Впрочем, парню в демисезонной куртке вряд ли были нужны мои сигареты.
Он выслушал мой отказ и неожиданно поднял руку,  после чего в нос мне ударила какая-то удивительная гадость. Мне ужасно захотелось чихнуть, но сразу же исчезли все силы. Голова запылала огнем, а ноги подкосились. Они не хотели держать, ставшее внезапно тяжелым, тело.
    Но упасть мне не дали. Чьи то сильные руки подхватили меня под мышки, более того, эти сильные руки,  куда-то понесли. Конец, мелькнула мысль в моей голове. Обидно только, что я не знаю, кто меня убивает. Мне захотелось позвать на помощь, но голос куда-то исчез. Да и вряд ли кто-то поспешил ко мне на помощь. Не те нынче времена, что бы помогать незнакомому человеку, оказавшемуся в неприятной ситуации.
   Несли меня не долго. До машины. Сильные руки легко запихали меня в салон, в котором стоял запах табака и дорогого одеколона. Двое парней уселись по бокам, так что просторный салон сразу сделался тесным. Невысокий паренек, который просил покурить, сел за руль. И мы поехали.
Одна только мысль меня и успокаивала.
Меня не хотели убивать. Если бы хотели, то давно бы это сделали. Значит, меня похитили, последовал следующий вывод.
И он соответствовал правде.

Глава четырнадцатая.

   Судя по всему, ехали мы недолго. А главное, что я успел отметить, мы ехали в хорошей машине. По нашим ухабам автомобиль с тремя бандитами и одним заложником на борту шел легко, словно по хорошей трассе. Значит, сделал я  следующий вывод, мы ехали в джипе. Который, как известно, в качестве средства передвижения предпочитают  бандиты всех мастей и званий. Это для представителей криминала джип – не роскошь, а комфортное средство передвижения. Простым честным гражданам вряд ли по карману будет эта прожорливая и охочая до бензина машина, еще и на дорогие запчасти нужно деньгами располагать. Простые граждане предпочитают в качестве средства передвижения  машины отечественного производства или старые иномарки, которые в народе ценятся гораздо больше, чем изделия нашего автопромышленности. Как говориться, дешево и сердито. А уж совсем бедные граждане, такие, как я, предпочитают передвигаться на общественном транспорте и на своих двоих ногах. Нас большинство, и об автомобиле мы можем только мечтать. Кстати, я мечтал о своем автомобиле уже давно и безнадежно. Взяток мне не платили. Какие взятки на такой должности? А денег хватало только на жизнь. Безбедную, но и достаточно скромную.
Правда, мечта моя не умирала. И я верил, что когда-нибудь у меня появится свой автомобиль. Может быть, даже дорогой джип…
   А пока я чувствовал  себя неуютно, зажатый между двумя амбалами. Потихоньку я приходил в себя, и в голове завертелись целые серии вопросы,  обычные русские вопросы, типа «что делать?» и «как быть?». Вопрос, почему я оказался в этом джипе я тоже себе задавал, но он не стоял настолько актуально, поскольку я понял, что в машине я оказался благодаря стараниям Жилова. За это я ему был очень благодарен. Обеспечил частный предприниматель доморощенного детектива транспортным средством! Интересно, может, он успел мне заказать не только дорогое транспортное средство, но и гроб. Естественно, не дорогой, а, скорее всего, в виде обычного холщового мешка, куда затолкают мое тело…
Нет, о таких мыслях лучше не думать. А то беду накличешь. Лучше погрузиться в нирвану и ждать дальнейшего развития событий.
Как до этого развивались события, я  примерно предполагал. 
Жилов съездил в свой ресторан, или куда там еще и сделала оттуда звонок. Приехал ко мне надоедливый сыщик, разберитесь с ним, пожалуйста. А те люди, которым он сделал звонок, и приехали, не долго думая.
 Вот только зачем Жилову нужно было, что бы меня везли столь дорогим видом транспорта – это тоже  интересный вопрос… Могли бы меня просто подкараулить на улице и надавать таких тумаков, что потом полгода по больничным койкам стал бы валяться. И никаких сложностей у деятелей криминала не возникло. Значит, у бандитов есть ко мне разговор. А это уже интересно.
   С другой стороны меня удивила оперативность, с которой бандиты приехали по вызову Жилова. Это говорило, прежде всего, о хорошей организации и о готовности бандитов к своей работе.
 Впрочем, последняя мысль меня не обрадовала, поскольку любая хорошо организованная организация сравнима с машинами, а те, как правило, обратного хода не дают, и ошибок в своей работе не делают. А бандиты всегда делают свою работу исправно, и сбоев обычно у них не бывает. Если же ошибки в их работе и случаются, то, как правило, уже не исправляются. Не исправляются по той простой причине, что лицо, в отношении которого совершается ошибка, общается уже с ангелами. Или с бесами, это уж, как повезет.
- Зашевелился, - заметил мои движения амбал, сидевший с правой стороны.
- Значит живой, - откликнулся другой. – И это меня уже радует.
- Ну, это недолго и исправить, - ощерился его напарник. – Одно точное движение, и нет человека на свете.
- Это очень легкое для тебя дело!
- Да, люблю я это дело!
- Братва, осторожнее, - предупредил водитель. – Нам сказано доставить его в целости и сохранности. Повредим его, перед боссом потом всю жизнь будем ходить в провинившихся. А жизнь наша в таком случае будет недолгой.
- Доставим, - сказал правый амбал. – И в целости, и в сохранности. Нам-то что, лишь бы бабки капали на наш счет.
- Жадный ты больно, -  заметил его напарник.
- В детстве не доедал, - ухмыльнулся амбал. – В отличии, от таких вот дистрофиков, которых ты еще и беречь должен, хотя с удовольствием надавал бы по репе.
Свое обещание отличник криминального поприща, что сидел с правой стороны от меня, выполнил. Доставили меня до места действительно целым и  невредимым. Ехали мы недолго, но, судя по всему, выехали из города. Я почувствовал это потому, что машина прибавила скорость, - значит, едем по хорошей трассе. Я, естественно, не видел этого из-за шапки, которую надвинули на мою голову. Но чувствовал, как джип легко и быстро мчится по трассе.
 А хорошая трасса у нас только одна, та, что идет на Москву - местные власти постарались к приезду больших начальников, дабы не упасть лицом в грязь и не слететь со своих теплых мест. И на этой трассе ютились особняки местных новых русских.
   Через полчаса  джип  « Гранд - чероки» въехал в небольшой поселок, поколесил по его узким и запутанным улицам и остановился возле небольшого домишки, который никак уж не назовешь домом « нового русского» или состоявшегося процветающего по жизни бандита.
 Интересно, что ждет меня в этом доме, мелькнула в моей голове единственная мысль. А амбалы облегченно вздохнули, когда джип замер.
- Выходи! – подтолкнул меня амбал.
Мне ничего не оставалось, как послушно вылезти из джипа. Тут же во дворе с меня стянули шапку. Амбалы решили, что меня нечего боятся.
Я с удовольствием вдохнул морозный воздух. Правда, долго наслаждаться им мне не дали амбалы. Второй амбал подтолкнул меня к уже раскрытой двери.
- Идем! И без глупостей.
- Я похож на человека, который делает глупости?
- Молчать! И запомни я уже все сказал, - амбал продемонстрировал мне вороненую сталь пистолета. Я уже понял, что эти люди не любят церемониться. 
 Первый сюрприз, который меня ожидал, состоял в том, что  дом казался маленьким только снаружи. Если войдешь внутрь и осмотришься, то поймешь: маленькие размеры домика лишь видимость. Внутри дома вместо обычного подвала был целый этаж, оборудованный по самым модным дизайнерским требованиям. Значит, хозяин этого дома не любил хвастаться своим богатством.
    А ждал меня на этом  самом этаже невысокого роста мужчина средних лет с полным отсутствием особых примет на лице. Одет мужчина тоже был стандартно. Но вкус и даже щегольство в одежде прослеживался. Заметно было, что мужчина старается следовать деловому стилю в одежде. Именно поэтому он не снимал пиджак, и даже узел галстука не расслабил.
    Он и являлся хозяином здешних мест. И это чувствовалось во всем, даже в том, как мой новый знакомый глядел на меня. В его взгляде читалось превосходство над таким человеком, как я.
Хозяин необычного дома сидел в большой, и привычно обставленной дорогой мебелью комнате, с обязательным домашним кинотеатром, и большим плазменным телевизором в углу. Мужчина устроился на высоком стуле. Такие стулья обычно стоят в барах, у стойки. Только в отличии от стульев в барах, этот стул был обит настоящей кожей. А так, бар, возле которого сидел хозяин этого необычного дома, был самым настоящим, и бутылки там стояли с яркими разноцветными этикетками.
 Меня же амбалы посадили на низкое кресло, в котором так удобно, наверное, разваливаться по вечерам перед камином. Кресло было настолько низким, что я и не сразу понял, что хозяина дома совсем невысокого роста, еле-еле достает до средних пропорций. Он повернулся на стуле, и теперь смотрел на меня, как удав смотрит на кролика.
- Что вам нужно от меня? –  первым нарушил я молчание, задав  не менее стандартный в подобной ситуации вопрос, и поперхнулся, настолько пересохло у меня в горле. Сказывалось, волнение, которое я переживал в данный момент.
- Позвольте, - почти интеллигентно ответил мне мужчина, - но здесь вопросы задаю я. Запомните это раз и навсегда… Кстати, - обратился он к амбалам, - можете нас оставить одних. А, ты, Серый, можешь остаться, - это уже он обратился к невысокому парнишке, который прыснул в меня из газового баллончика и вел машину, и который являлся парнишкой только на первый взгляд – на второй ему вполне можно было дать лет сорок, и годы эти Серый прожил активной жизнью. Следы этой активной жизни запечатлелись на его лице. Оно было покрыто морщинами, как у Бельмондо – знаменитого киногероя моих детских лет.
- Итак, - потер мой собеседник руки, когда его подручные покинули комнату, - теперь можно и поговорить откровенно. Признаюсь, не люблю, когда мои разговоры слушают посторонние люди. А даже мои люди иногда могут быть посторонними людьми.
- Интересно, о чем же мы будем говорить? Или как это у вас называется? Вести толковище?
- Мне нравится определение разговор. Оно нормальное и человеческое. Мы с вами будем именно разговаривать. Зовут меня Михаил Антонов, и мне очень интересно будет узнать – зачем ты приходил к моему клиенту?
   Я, честно сказать, и ожидал услышать это имя, и даже первый вопрос, который мне здесь зададут, представлял. Как говориться, лучшая защита – это нападения. Попробую проверить эту аксиому.
- С какой стати я должен отвечать на твой вопрос, а, Михаил? – ехидно спросил я.
- Мы уже на «ты» перешли? Странно, вроде только, что познакомились, - хмыкнул Миша Антонов. - От интеллигентных людей я не ожидаю подобного хамства. А интеллигентные люди разочаровывают меня.
- А мне и незачем с тобой знакомиться, -  продолжил я нападение. – С «шестерками» я не знакомлюсь и тем более не веду долгих разговоров.
    Наверное, я все же перегнул палку несколько сильнее, чем было нужно. Серый не дремал, при слове «шестерка» подскочил ко мне, и в следующее мгновение, я оказался на полу, сгибаясь от боли в позвоночнике. Удар, которым меня наградил помощник Антонова, был точен и силен. Оскорблений в этом месте точно не понимали. С лица Антонова сразу пропал  интеллигентное выражение, он  резво подскочил ко мне и принялся пинать меня ногами. Пинал он молча, аккуратно и сильно, стараясь не причинить мне особого вреда. Он только давал мне понять, что в этом доме надо подчиняться правилам, которые устанавливает здесь хозяин. И, уж тем более, не грубить ему… 
Остановился хозяин этого дома так же неожиданно, как и начал. Затем опять сел на свой стул и ухмыльнулся.
- Может быть я и «шестерка», но ты в моей власти, - хмыкнул Миша, после того, как мое избиение было закончено. – Наверное, не слишком приятно находится во власти у шестерки… Кстати, я забыл, напомни мне, чей я шестерка?
- Ладно, ладно, -  замахал я руками, лежа в луже собственной крови. Все же Миша слегка перестарался. - Я сделал ошибку. Сказал ненужные слова. Извиняюсь за них.
- Вот видишь!.. – Миша приподнял большой палец. -  Признал, наконец, свою ошибку.
- Но все равно, буду говорить только с хозяином, - проявил упрямство я.
- Какой ты не сговорчивый, - вздохнул Миша.
- Таким уж я родился, - произнес я. – И можете делать со мной, что хотите.
- Мы можем сделать с тобой много нехороших вещей, - Миша сказал это совершенно спокойным голосом. Таким голосом можно приглашать человека пообедать, или сходить с ним в кино.
- Я догадываюсь об этом. Но все равно, желаю говорить только с хозяином, - настаивал я на своем мнении.
- Про какого хозяина ты говоришь? – поинтересовался Антонов.
- Про Рябого, - назвал я кличку его хозяина. – Наверняка, ты слышал про такого.
С большим трудом я встал и смог сесть в кресло. Никто и не пошевелился, что бы мне помочь.
- Зачем ты приходил к Жилову? – спросил меня Миша, проигнорировав мое желание вызвать его хозяина. Он проявлял упрямство. А упрямство, как известно, с давних времен, не вед к доверительному диалогу.
- Он являлся свидетелем убийства пастора Буленкова, – я потер ладонью ноющий затылок. -  Так же, как и твоя сестра. А, может быть, Жилов и есть убийца. И твоя сестра тоже может являться потенциальным убийцей своего пастора. И я не вижу, в чем тут твои интересы.
- Расследуешь преступление века, - опять хмыкнул Антонов. – Играешь в частных сыщиков. А ведь ты всего лишь аналитик. А точнее, ты полный дилетант, насколько я знаю.
- Я делаю свое дело в меру своих сил и возможностей, - утер я кровь, которая каплями падала на мою куртку. – Только я не играю в частных сыщиков. Я им являюсь. И на твое мнение… Короче, я не хочу оскорблять хозяина в его собственном доме.
- А вот это правильное решение. Я слышал о тебе, - кивнул головой Миша. – Вроде бы, даже очень неплохо о тебе отзывались, Максим Валерьевич Бобылев. На своем рабочем месте котелок у тебя варит. И зачем тебе нужно расследовать это убийство?
- Мой дядя  находится под подозрением в убийстве. Сидит он сейчас в следственном изоляторе. А я не верю, что это он убил пастора Буленкова, - объяснил я причину своего желания раскрыть убийство Буленкова.
- Молодец, - похвалил меня Антонов. – За своих родственников и надо бороться до конца.
- Спасибо, - произнес я равнодушно, хотя признаться, был польщен этой похвалой. – И что будет дальше.  Я тоже слышал о тебе, Миша. И о твоих родственниках.
- Интересно, и что обо мне говорят? – в глазах Антонова зажегся огонек любопытства.
- Разное говорят, - ответил я неопределенно.
- Больше плохого, или больше хорошего? – Мишу не удовлетворил мой ответ. – Говори мне правду. Впрочем, ложь я все равно узнаю.
- Больше плохого, - ответил я ему честно. – Очень плохо о тебе отзываются люди.
- Верю тебе. Впрочем, мне без разницы, что обо мне говорят, - Миша потер свои ухоженные ладони, и дальше продолжил свою речь. - Вот видишь. Мы с тобой знакомы. Заочно, конечно. Вот я и подумал, что нужно нам с тобой лично познакомиться.
- Невелика я шишка, что бы за мной присылать крутой джип, - заметил я.
- Других  машин у меня нет. Люблю хорошие автомобили. А по нашим дорогам, джип – самый нужный автомобиль. Свое же значение ты преуменьшаешь, - сказал Миша Антонов. -  Половников просто так в свое заведение никого не берет. Ему нужны только нужные в работе люди. Про твоего начальника я слышал только хорошее.
- Я передам ему твою похвалу, - пообещал я.
- Нет надо. Мент он. Для мента похвала бандита – это очень неестественно. Пусть уж он лучше делает свое дело. Кстати, у меня тоже есть проблемы. Я хочу, что бы ты… вы с Половниковым их разрешили, - Миша решился, наконец, сказать самое главное. Собственно, ради этих слов он и вызвал меня к себе в берлогу.
- И какие же это проблемы? – осторожно поинтересовался я.
- Пропала моя сестра,  то есть, конечно, не пропала, а была похищена, - поведал мне Миша свою проблему. - Причем, насколько я понял, дело происходило на твоих глазах.
- Я там был, - подтвердил я. – И видел, как похищали твою сестру.
- Так вот, я знаю, кем именно она была похищена. Но конфликтовать с этим человеком не желаю. Пока, по крайней мере, я не готов к ссоре с ним. Мне нужно найти мою сестру. Быстро и, как можно, не заметнее, ее надо найти, - Миша закончил рассказывать о своей проблеме.
- Слишком мало составляющих для успеха, - поморщился я. – Мне нужно узнать побольше, обо всем происходящем. В частности о твоих отношениях  с  неким Рябовым Александром Михайловичем. Ведь, именно с ним ты не хочешь конфликтовать?
- Ты – догадливый человек. Какие отношения у меня с Рябым?..  – Миша задумался. -  Я расскажу тебе о наших отношениях.  Рябой меня спас в свое время. Но и заплатил я за это спасение слишком дорогой ценной. После тюрьмы я загибался. Тюрьмы наши не курорт, сам догадываешься – туберкулез там подхватить слишком легко. А вылечить его проблема, в особенности, если у тебя нет денег. У меня, финансовых средств не было на тот момент. Александр Михайлович нашел меня и дал денег на лекарства, организовал лечение в лучших столичных клиниках. И даже заграницу я ездил. Все это стоило очень дорого. Он поднял меня на ноги, туберкулеза у меня, как не бывало. Совершенно здоровый человек. А потом я стал тем, кем  стал – деньги, машины, дурная слава и все такое прочее. Естественно, с  помощью нашего знакомого. Только жизнь моя от этого спокойнее не стала. Какая может быть, спокойная жизнь у цепного пса? Наоборот, каждый день я проживаю на лезвии ножа. Особенно после того… -  Антонов замолчал. В его рассказе явно наступал переломный момент.  На лице моего собеседника проступила печать страдания. Что ж, даже самые крутые бандиты – тоже люди, и у них тоже имеются свои переживания.
- Если хочешь, можешь дальше не продолжать свой рассказ, - разрешил я. – Я понял, что за свое выздоровление ты заплатил слишком дорогой ценой.
- Отчего же я расскажу все до конца. Дело было в соседней области, - начал вспоминать Миша о переломном моменте в своей бандитской карьере. -  Какие-то должники дурили голову Рябому – мне пришлось похитить их детей. Он приказал это сделать. А после… - Антонов замолчал. – Что было после, я не хочу говорить вслух. Издержки нашей бандитской профессии.
- Плохая у вас профессия, - заметил я, осознав, то люди Миши Антонова сделали с этими людьми. На эпитеты я не поскупился. – Безжалостная и бесчеловечная у вас работа.
- Другой выбирать не приходиться, - отвечал Антонов. –  А профессия у нас действительно плохая. Редко кто доживает до пятидесяти лет… Ну, так как вы мне поможете разрешить мою проблему?
- Помогу, - вздохнул я. Интересно, подумал я, есть ли у меня выбор? Если я откажу Мише, долго ли я проживу. –  И Половников  поможет вашей скромной персоне. Но сначала услугу за услугу.
- Слушаю, - Антонов снова стал вежлив и учтив. Видно, мое обещание помочь, обрадовало криминального авторитета. Теперь он готов был выслушать мою просьбу.
- Почему вы хотите найти свою сестру?
- Она же мне все же сестра.
- Ладно, оставим пока этот вопрос. Расскажите о Буленкове и о том, как ваша сестра попала в его секту? – попросил я.
- О первом ничего не могу сказать хорошего, - ответил Антонов. -   Он посадил меня в тюрьму за преступление, которое я не совершал. Он убил  моего любимого человека. Не он, конечно, а кто-то из его подручных. Но мой любимый человек мог подтвердить мое алиби, а после того, как алиби у меня не стало, я попал в тюрьму. Как видите, у меня не было причин любить бывшего следователя. Из-за него я потерял свою жизнь. – Миша поморщился. -  О том, как Ксюша попала в секту – ничего сказать не могу, потому что не знаю.
- Я просил быть искренним, - укорил я Мишу.
- А я и говорю всю правду, - не высказал он никакой обиды. – Только когда я вышел на свободу, а срок я сидел долгий, она уже знала Буленкова и находилась в его организации.
Значит, Ксюша познакомилась с Буленковым без помощи собственного родного брата, промелькнула в моей голове мысль.
- У вас есть еще ко мне вопросы?
- Вопросов нет. Есть только одна мысль.
- Озвучьте ее.
- В принципе вы больше всех имели возможностей  убить Леонида Сергеевича, - сказал я  Мише прямо в глаза. – Он никого из сектантов так жестоко не наказал.
- Имел, - согласился Миша. -  Но не убил. И, кстати, сожалею об этом. С удовольствием бы это сделал. Только не сразу. Перед смертью Буленков бы узнал, что такое настоящие муки! – В глазах Миши появилось  животное выражение.
- Вам можно верить? – поинтересовался я. – Вы действительно не убивали пастора?
- А кому в этом мире вообще можно доверять? – сделал справедливое замечание мой собеседник.
    Риторический вопрос! В этом мире мы можем доверять только себе, на худой конец родственникам или  близким друзьям. Миша не относился к моим близким людям, и не доверять ему я имел веское основание.
 Однако, встреча с Михаилом Антоновым, совсем неожиданная, ничего для меня ни прояснила. Я не продвинулся к разгадке тайны убийства экс –следователя.
 Даже то, как Ксюша попала в секту к Буленкову и главное зачем, осталось мне неизвестно. Плохо, оказывается, братец знает свою сестру. То, что человек она не случайный это для меня было уже ясно. И совсем не простой, какой она хотелось казаться. Скорее, всего, не она убила Буленкова  (мне в это не хотелось верить, я все еще помнил ясные глаза Ксюши), но, безусловно, могла пролить свет на убийство Леонида Сергеевича – в этом я нисколько не сомневался. Нужно ее только найти и допросить.
А пока продолжить откровенный разговор с Мишей.
- Правда ли то, что ваша сестра… - я задумался, не зная, как сформулировать свой вопрос.
- Что моя сестра, главнее меня? – догадался Миша о моем вопросе. – Что это не она, а не я, правит бандитской  группировкой. А я и не скрываю от вас, что возглавляю бандитскую группировку.
- Вы правильно догадались, - кивнул я головой.
- А вы правильно задали свой вопрос. Тут такое дело… - Миша задумался. – Ксюша всегда была заводилой. И я признаю, что в моих делах она играет главную роль. Я же всего лишь играю свою роль крутого бандита. А она им является. И моя сестра не хочет выходить из дела. Ведь ее абсолютно не мучит совесть. Ей не снятся кошмарные сны. Она никогда не выполняла грязной работы, она только выдумывала новые способы, как укрепить нашу власть. А мне нужно уйти из дела. И мне хочется сделать это достойно. В моей группировке происходят разногласия сейчас. Одни люди поддерживают мою сестру. Их большинство, признаюсь тебе. А другие поддерживают меня. Я хочу, что бы была сходка нашей группировки, и на этой сходке Ксюша официально стала главой группировке. Братва выберет ее, я знаю, уверен в этом. Я сказал ей об этом своей сестре, идею со сходкой она одобрила, но ее похитили. Я думаю, что это сделал Рябой, - Миша напрямую назвал имя похитителя своей сестры.
- Откуда он мог узнать про вашу идею?
- У него есть информаторы в моей группировке. Это естественно. – Я понял, что задал сейчас не самый умный вопрос.
- Значит, у вашего разговора было много свидетелей?
- С десяток человек. Вычислить информатора Рябого – задача сложная.
- Я понял. Давно произошел этот разговор?
- Десять дней назад.
Значит, до убийства пастора.
- А почему ваша сама не могла устроить инсценировку? – вспомнил я скепсис Половникова. Мой начальник не верил, что Ксюшу могли похитить.
- Ну, не знаю… - Миша замялся. – Не верю я в это. Думаю, что Рябой узнал о моей идеи и устроил похищение моей сестры.
- Зачем ему это было нужно? – поинтересовался я. – Какая ему разница, кто будет возглавлять вашу группировку?
- Ответ очевиден. Мною управлять гораздо легче, чем моей сестрой. Если она официально будет главой моей группировки, то группировка выйдет из-под власти Рябого. Ксюша – не тот человек, который может выполнять чужие приказы. Это Рябому не выгодно. Он понимает, что за человек Ксюша. Если она станет главной, некому будет тогда, выполнять грязную работу за него. А у него такой бизнес, что грязная работа просто необходима.
- Я понял. Он так долго пестовал идею с вами, то теперь ему нет никакого смысла от этой идеи отказываться. Уверен, что деньги, которые он вложил в вас, вы уже отработали. Но терять вас Рябому нет никакого смысла. Когда назначена сходка?
- Время у меня еще есть. Но немного. Неделя. Всего неделя.
- Что произойдет, если Ксюша за эту неделю не будет найдена?
- Сходки не будет. Я буду работать на Рябого.
- А если на него не работать?
Миша переглянулась с Серым, который, как я понял, был его ближайшим человеком.
- Что будет, если я не буду работать на Рябого?
- Именно!
- Ничего тогда не будет. Даже могилки с крестиком.
- Перестраховаться никак нельзя?
- От снайпера разве застрахуешься? Или от гранаты под днищем автомобиля? Если сходка не состоится, то условие моей жизни – это работа на Рябого.
- Понятно. За эту неделю я постараюсь найти твою сестру, - взвалил я на себя, да и на Половникова тяжелую ношу. – Но ничего обещать не могу. Сам понимаешь, в нашей работе возможны всякие неожиданности.
- Понимаю, - Миша со вздохом отпустил меня. Руку на прощание он мне не стал жать, да я и не просил его об этом. Даже медикаменты не стал просить. И миша не стал их предлагать мне.
    Джип, на котором меня привезли на встречу к Антонову, добросил меня до самого центра города.
- Извини, командир,  но такая у меня работа, - бросил на прощание шофер Серый.
- Ничего, - ответил я безучастно. – Терпимо.
- Если бы не терпимо, то ты сейчас бы уже с ангелами разговаривал. А ты живой. И постарайся найти Ксюшу. Устал Миша, устал. – Он резво рванул с места, и машина исчезла в темноте ночных переулков. На этом день для меня и закончился.
 Я вошел в свой подъезд и глубоко вздохнул. Воздух, пропитанный не самыми приятными запахами, не вызывал у меня раздражения.
 Если пойду в церковь,  понял я, обязательно поставлю свечку. Я сегодня встретился с человеком, имеющим кровавую репутацию, и остался живой. Все остальное сейчас неважно. Главное, я могу войти в свою квартиру и позвонить своему начальнику.

Глава пятнадцатая.

- Дело приняло неожиданный оборот, - констатировал Половников с утра, когда я закончил рассказ о своем вчерашнем приключении. Никаких укоров с его стороны в мой адрес по поводу того, что я взял на себя лишние обязательство, не поступало. Правда, несколько крепких слов, в адрес Миши Антонова он высказал. Свою обвинительную речь он закончил такими словами:
- Я бы наказал его, но боюсь, что раньше меня, его накажет судьба.
Загадочная фраза, а Половников никогда не говорил загадочными фразами. Но в этот раз я не обратил на это внимания.
   Мы стояли у окна его кабинета и наблюдали, как просыпался наш город. Время еще было ранее.
 По улицам брели недовольные горожане, скользя по намороженному асфальту. Настроение горожан можно было понять: кому из нас хочется тащиться с раннего утра на работу, обдумывая при этом всего одну мысль – как бы ненароком не упасть. Асфальта под ногами почти не было, дорога напоминала настоящий каток – одевай коньки и катайся. Кое-где, правда, работали дворники, но их трудовые усилия не могли изменить общую картину захламленности и запущенности наших улиц. Лоточники готовились к новой рабочей смене, раскладывая на прилавках различные товары: от книг в ядовитых обложках, написанными самыми модными авторами, до свежемороженой рыбы и ножек Буша. На стоянке такси уже стояли машины, готовые довести вас, хоть до края света, лишь бы деньги платили.
Короче, город жил своей обычной жизнью, и дела не было никому, что кого-то убили, ограбили, раздели. И будут еще много раз убивать и грабить. И возможно жертвами этих ограблений и станут эти прохожие, которые спешат сейчас на работу.
- Казалось бы, чего проще, - продолжил Половников свои размышления, - произошло убийство, семь очевидцев, один подозреваемый. А вот вам! – он показал фигу в окно, которую никто не увидел, кроме кошки, забравшейся на дерево. – Одна подозреваемая гибнет, другая пропадает, третий беспокоиться о компромате на него, да еще оказывается,  в этом деле замешана организованная преступность. В общем, сплошная Агата Кристи и Жорж Сименон. Точнее, наоборот, у нас случилась ситуация, которая признанным авторам детективов и не снилась. Это в детективах разгадывать ребусы – очень приятная работа, в жизни же, легко можно сломать шею. Как раньше было просто – двое напились, убили третьего, или захотели выпить, а денег не было, вот и полезли к бабке, которой случайно захотелось, на свою беду, пойти в туалет. И никаких тебе тайн и головоломок. Все просто и ясно… Или, может быть, это бред старика? – осторожно поинтересовался мой друг у меня.
- Ты прав, - вздохнул я, - голова кружиться от многочисленных вопросов, которые начинают возникать, когда ближе соприкоснешься с членами сектами Буленкова. У каждого из них есть грех за спиной, и этот грех их пастор удачно использовал. То есть, конечно же, не грех это, а преступление.
- Но все же кое-что мы можем, -  потянулся всем телом Половников. Время воспоминаний закончилось. Настало время работы. Мой начальник достал из стола пачку цветных фотографий. – Смотри, - протянул он мне всю пачку. – И выбирай.
Я начал перебирать содержимое папки. На фотографиях были машины. Разные, старые и новые, но все одной марки, все, сошедшие со знаменитого конвейера, который любили ругать в советских учебниках по экономике. И все  автомобиль марки «форд» были сфотографированы на улице, или на стоянке.
- Три дня понадобилось, что бы сделать эти фотографии, -  пояснил мне Половников. – Коля Липницкий совсем замучился. Напряг я его всей этой работой. Но он с ней достойно справился. Все это «форды», принадлежат людям, которые так или иначе, связанны с Рябым. Это машины его работников, и работников его деловых партнеров. Не так уж много «фордов» оказалось – на наше счастье «форд» не самая популярная машина в этой среде.
- Да, - согласился я, - наша элита предпочитает другие машины, японские, или немецкие, к американским машинам она относится с недоверием, но старый «форд - экскорт» я узнал. Вот он, - я вытянул из общей пачки фотографий одну конкретную. На ней был сфотографирован «форд», припаркованный к современному зданию.  – У него интересная радиаторная решетка, вот я и запомнил эту машину.
- Фотография номер тринадцать, - сказал Половников. – Хороший номер. Не буду тебя спрашивать – та ли это машина, или не та. Ты сам не маленький, понимаешь последствия своей ошибки. – Я молча кивнул головой, подтверждая, что я точно опознал машину, на которой умчалась в ночь Ксюша Антонова. Вопрос только по собственной воле она умчалась, или нет. -    «Форд» с необычной радиаторной решеткой принадлежит некоему Евгению Андреевичу Лариошину, который числиться снабженцем в фирме Рябого. Больше за ним ничего не числиться, кроме любви к тюнингу. Ну, не нравиться нашему народу, как производят машины «мерседес», «фольксваген», или тот же «форд», вот и норовят их переделать. Не понимаю я этой моды. Старым, наверное, стал.
- Думаю, что за этим Лариошиным надо установить наблюдение, - подсказал я Половникову.
- Не надо мне советовать, - раздражено отмахнулся Половников. -  Лучше скажи, что сам собираешься делать? Как собираешься выбираться из тупика? Где будешь Ксюшу искать?
- Вижу два направления в нашей работе. Первое - необходимо искать место, где покоиться компромат на членов секты Буленкова. Наверняка, этот компромат находится в виде кассет, или документов. Значит, должно находится это собрание компромата.
- Тайник, - подсказал мне Половников.
- Именно, тайник. Второе направление нашей деятельности очень простое.  Надо искать Ксюшу, - ответил я. – Ее похищение произошло неспроста.
- Это  все правильно, правильно, но где искать твою боевую подругу? – В глазах Половникова я заметил ехидство.
- Почему, подругу? Я и знаком с ней едва-едва. Но признаю - интересный она человек, - ответил я. – Думаю, она могла бы пролить свет на убийство пастора. Не зря ее так вовремя похитили.
- Я бы даже сказал, очень интересный человек. Съезди на её малую родину, - дал хороший совет мне Половников. -  Покопайся в её прошлом. Порасспрашивай друзей детства, учителей, знакомых. Можешь чего и найдешь интересное в ее биографии. Даже уверен, что обязательно найдешь. Не могла она просто так оказаться в секте пастора Буленкова. Чувствую, что они и раньше пересекались.
- А… - хотел я задать свой очередной вопрос.
- А с «фордом» этого Лариошина мы здесь сами разберемся, - успокоил меня Половников.
- А с поиском компромата? – задал я новый вопрос.
- Подслушивающее устройство на телефон Ревзина мы уже установили, - ответил мне Половников. – Будем ждать звонка шантажиста.
- Естественно, с его согласия вы установили подслушивающее устройство? – обеспокоился я законностью всего этого мероприятия.
- Ну, естественно, он же наш клиент! И сам дал подписку, что он дает согласие… Так что, езжай спокойно. За пару дней здесь ничего не произойдет.
- А если…
- На счет твоего «если» ты не беспокойся! Мы тоже не лыком шиты.
    Ну, что за человек Половников! Надо отдать ему должное – он умеет меня успокаивать.
 - Так что, можешь спокойно ехать на малую Родину Ксюши Антоновой, - повторил он. - С технической частью работу мы и сами справимся. От тебя требуется работать мозгами. Будешь работать мозгами?
- Без проблем, - кивнул я головой. -  Правда, вначале я хотел встретиться с Яковинской, но ладно, отложим эту встречу на следующую неделю.
- И еще, - Половников вернулся к своему рабочему столу, - главное для нас все же найти убийцу Буленкова. Помни об этом.
- Помню, - сказал я. – Я никак не могу поверить, что мой дядя…
- Я тоже не могу в это поверить. Убийца слишком наивно подставил твоего родственника.
- Спасибо тебе, Геннадий Федорович.
- Хорошо. Езжай, - дал мне добро Половников. -  Чем, скорее, тем лучше. Расходы на дорогу я беру на себя.
- Поеду, хоть сегодня, - высказал я готовность.
- Давай, - благословил меня Половников. – А то время не ждет. Два дня, думаю, тебе вполне хватит?
И вынул из стола пачку денег. Не слишком внушительную, но денег было достаточно, что бы добраться до нужного мне места.
 - Твои расходы, - дал мне Половников деньги. – Если, что останется, можешь, оставить это себе.
Мне ничего не оставалось, как ехать покупать билет на ближайший автобус.

Глава шестнадцатая.

    Родом Ксюша, впрочем, как и её брат, была из небольшого старинного городка, раскинувшегося на берегу великой реки. Приехав в этот город в первый раз, я и забыл, что нахожусь в двадцать первом веке – город жил своей провинциальной тихой, размеренной жизнью, как сто и двести лет назад. Никаких особых следов цивилизации я не замечал, разве только попадались мне на встречу старые «копейки» и «москвичи», которые были загружены разным хламом, а так местные жители ходили пешком или ездили на лошадях, запряженных в телеги. Городские здания тоже были построены в прошлом или позапрошлом веке, все они были низкими и приземистыми, вросшими в потрескавшийся асфальт, лишь телефонная будка напоминала о современности, да телевизионные антенны, торчащие над ржавыми крышами домов. Я только диву давался, как можно жить, в таком богом забытом городишке, и не знать, что в других городах по улицам дребезжат трамваи, мчаться на полной скорости маршрутные такси, а вместо, отживших свой век «жигулей» по дорогам ездят новенькие «мерседесы». А если не «мерседесы», то «тойоты», или «Ниссаны».
 Провинция, презрительно подумал я, житель большого мегаполиса, про город, в который я  только что имел честь прибыть. Впрочем, я неправильно выражаюсь, в духе старинных романов. Но я обрадовался, когда подошло к концу мое путешествие.
Старенький автобус едва доехал до небольшого полуразвалившегося автовокзала. Путешествие оказалось не слишком приятным и комфортным, но вполне приемлемым. Я даже поблагодарил водителя. Единственный, кто не забыл это сделать, из всех немногочисленных пассажиров автобуса.
 На площади у вокзала торговали традиционными пирожками с капустой и желтой прессой голосистые бабки. Я внимательно изучил расписание автобусов: обратно автобус будет только послезавтра, значит необходимо решит проблему с ночлегом… Впрочем, решилась она достаточно просто - в местной гостинице меня встретили радостно, по-видимому у них давно не было постояльцев, кроме тараканов и клопов, которые настырно лезли из всех щелей. К подобному комфорту я человек непривычный, но и жить то мне здесь всего полтора дня – как-нибудь переживем, успокоил я себя. Людям приходится жить в местах гораздо менее комфортных.
    Дальше я приступил к  своей непосредственной работе, то есть к выяснению прошлого Ксюши. Времени для этого у меня было вполне достаточно.
    Первым делом направился в школу, благо в городе всего и было две школы. Об этом я узнал от работницы гостиницы. Она же и указала мне месторасположение этих школ.
 В первой школе, что находилась ближе к моей гостинице, мне не повезло: такой ученицы здесь никогда не было.
 Ксюша училась в той школе, что находилась на берегу реки. И идти до нее было всего полчаса. Это много, по меркам провинциального городка.
 Сейчас река, на берегу которой расположилась школа, замерзла, и с высокой горы дети катались на санках, выезжая прямо на лед. Летом, как говорила мне рабонтица гостиницы, здесь бывает красиво, но сейчас не лето, напомнил я себе, и приехал я не любоваться красотами местной природы, а делать свою работу, за которую, между прочим, мне деньги платят.
 С такими мыслями я и вошел внутрь учебного заведения.
    В школе царил обычный для подобного места шум и гам, по которому я определил, что я пришел во время большой перемены. Детишки с необыкновенной скоростью куда-то устремились и таким плотным потоком, что только успевай отворачиваться. Иначе затопчут. Наверняка в столовую школьники спешат, определил я. В свое время я тоже мчался в такой сплоченной толпе за  скромным школьным завтраком. С трудом я выбрался из толпы школьников и добрался до женщины, медленно и с достоинством лузгавшей семечки, и бросавшей шелуху в газету. По её виду сразу было видно, что это уборщица, или техничка, как они любят себя называть. Ведь слово уборщица звучит не так красиво, как техничка. Она флегматично взирала на поток мчащихся детей, видимо, уже привыкла ко всему.
- Можно полюбопытствовать? – обратил я внимание школьного работника на свою скромную персону.
- Конечно, - лениво отвечала она. Видно было, что ей ужасно не хотелось отрываться от своего занятия, и уделять минуту драгоценного времени незнакомому человеку, у которого наверняка имеется какая-нибудь нудная просьба.
- Где тут у вас  кабинет директора? – спросил я.
- Направо, на второй этаж и прямо по коридору, - так же лениво указала техничка, где находится кабинет директора.  И перевела облегченно дух.
Я направился в указанном направлении. Никто мне не препятствовал этого делать. Никакого намека на охрану в школе не наблюдалось. Нужный мне кабинет я нашел быстро. В него вела дверь, обитая кожзаменителем. В нее я и осторожно постучал, пожелав себе удачи.
Директор школы, напротив, оказалась очень милой и приветливой женщиной. Такую женщину, и назвать нельзя было директрисой, как у нас принято называть, заведующих школами. Мою новую знакомую хотелось мне назвать госпожой директором в духе новых веяний. Она усадила меня на стул напротив себя, и даже велела секретарше принести мне чай, по-видимому, любой случайный гость здесь был событием и вызывал неподдельный интерес. Чай, правда, оказался жидким, видно секретарша поскупилась на заварку для подозрительного посетителя, зато беседа у нас с директрисой получилась очень интересной и содержательной.
- Очень хороший у вас город, - начал я издалека. – Просто подавляет своей тишиной и покоем.
- Провинция, -  улыбнулась директриса. – Если вы так говорите, значит, вы не местный. Иначе вы бы привыкли к тишине, и она бы вам наскучила.
- Из областного центра я к вам прибыл, - назвал я свое место жительство. – Так что, вы угадали – я не местный. И можно вам задать вопрос?
- Пожалуйста.
- Неужели вам надоела эта тишина?
- Да, конечно же, надоела.
- Значит, - констатировал я, - вы не жили в большом городе.
- Не жила. А что же вас сюда занесло к нам в глубинку? – учтиво поинтересовалась директриса. – А уж тем более в нашу школу.
- Дела, - я показал свое удостоверение, которое заранее переложил из внутреннего кармана пальто. – Я нахожусь в вашем тихом городе по служебной необходимости в командировке.
- Очень любопытно, - директриса надела очки с толстыми линзами и внимательно рассмотрела мой документ. – Действительно, удостоверение частного детектива. В первый раз вижу представителя столь редкой профессии.
Она вернула мне мой ценный документ.
- Ну, у вас в провинции моя профессия попросту не нужна. У вас все тихо и спокойно, - убрал я свое удостоверение обратно в карман.
- Но все-таки зачем- то вы к нам приехали, - директриса хитро улыбнулась. – Ведь я помню старую поговорку: тишина обманчива.
- Это верно, - кивнул я головой.
- Так чего вы хотите узнать от меня? – уточнила директор школы.
- Да, - сказал я, - есть небольшое дельце. – Я замялся, не зная, как начать серьезный разговор.
- Ну-ну, - подбодрила меня директриса, - я внимательно вас слушаю. К тому же вы счастливчик, молодой человек, попали ко мне очень удачно, когда у меня есть время, а такое, знаете, редко бывает. Обязанностей у директора слишком много, а времени у меня, как и у всех, слишком мало. Так, я вас слушаю.
- Вы, может, даже и не помните, - наконец решился сказать я, -  но училась в вашей школе ученица Ксения Антонова. Это было давно. Несколько лет назад.
- Почему не помню? – откликнулась директриса. -  Очень даже хорошо помню. Это было десять лет назад. Нет больше, ровно десять лет назад, Ксюша окончила нашу школу. Значит, училась она раньше. Продолжайте, - попросила меня директриса. – Итак, почему вы хотите узнать про бывшую ученицу?
- Да нечего особо продолжать. Мне необходимо узнать про вашу бывшую ученицу, как можно больше, - закончил я излагать свою просьбу.
- Вам нужна информация про Ксению Антонову? – уточнила директриса.
- Вот-вот, именно информация, - кивнул я головой. – Любая информация, которую вы можете вспомнить. Или просто поговорить с ее бывшими учителями.
- Что ж, - директриса откинулась в кресле и некоторое время подумала. – С учителями говорить не надо, я сама прекрасно помню Ксюшу. Хорошая была девочка. Училась она неплохо. Способности у неё явно имелись. Если бы она хотела, то могла учиться только на самую высшую оценку. Но ей бы надо парнем родиться. Не любила она девичьи компании, игру в «дочки-матери» и девичьи сплетни. Все больше с пацанами время проводила, а потом пацаны выросли, повзрослели, и произошла та неприятная история, из-за которой я до сих пор и помню хорошо  имя этой ученицы. Вам это история, наверняка, будет интересна.
- Да-да, - как китайский болванчик я замотал головой. – Прошу вас, расскажите эту историю подробнее, - попросил я. И подумал, что Половников оказался прав, раз Ксюша оказалась замешанной в историю.
Директриса улыбнулась мне и принялась излагать подробности этой истории. Я внимательно ее слушал.

    Когда Ксюша училась в десятом классе, её изнасиловали. Банальная история.
 Шла девушка со школьной дискотеки, причем возвращалась оттуда поздно вечером, когда на улицах уже не было прохожих. Тоже классическая история. Большинство изнасилований и происходит на безлюдных улицах, и в темных подъездах.
 Насильник, воспользовавшись поздним временем и отсутствием прохожих, затащил десятиклассницу в развалины старого дома, и там сделал свое черное дело. После чего спокойно отпустил свою жертву.
Самое интересное состояло не в том.
Ксюша утверждала, что совершил это гнусное преступление её  хороший знакомый, более того, одноклассник, но в силу того, что все следы насилия были смыты в буквальном смысле этого слова, доказать ничего было уже нельзя. Напряженные отношения между Антоновой и ее одноклассником не являлись изобличающими уликами. К этому можно было добавить еще один нюанс, может быть самый главный во всей этой истории, – одноклассник Антоновой приходился единственным сыном, начальника всей местной милиции. Парня, конечно, потаскали по следователям, но дело это не имело судебной перспективы, и хотя, у парня не было алиби на время изнасилования, наше справедливое правосудие от парня отстало. Конечно, его родной отец предпринял для этого все свои усилия.
   Так бы эта история и заглохла, осталось историей обыкновенного изнасилования, каких происходят тысячи за год, если бы не ужасные последствия этой истории.
   Через полгода Ксюшиного одноклассника, который успел уже подзабыть этот неприятный инцидент, убили. Зарезали как овцу, когда он возвращался с той же  самой дискотеки. Его тело нашли на месте первого преступления, в тех же самых развалинах.
 Следствие по понятным причинам всерьез взялось за расследования этого кровавого преступления. Начальник милиции рвал и метал в поисках убийцы. Но – никаких результатов не было. Ни свидетелей не нашли, ни мотивов не было, ни орудия преступления не обнаружили. Только многочисленные колотые  и резанные ножевые раны на трупе жертвы, по которым можно было сделать вывод, что убийца наслаждался смертью своей жертвы. Местные органы дознания зашли в тупик.
 Тогда из областного центра приехал следователь. На  подмогу местным правоохранительным органам. Говорят, что эту подмогу запросил лично начальник местной милиции. Он прекрасно понимал, что только профессионал может раскрыть это дело.
- Знаете, - говорила мне директриса, - тогда  еще было советское время, но я вряд ли бы, назвала этого следователя товарищем. Товарищ следователь – это выражение совсем к нему не подходит. Господин, так будет вернее, его назвать. Барские замашки просматривались у этого господина во всем. В манере говорить, одеваться, и даже в манере вести свои служебные дела. Он всерьез взялся  за Ксюшу, ведь это она считалась главной подозреваемой в нераскрытом убийстве. Ее даже задержали на трое суток, и отпустили, потому что не было у следствия никаких доказательств, что именно она убийца. Все думали, что следователь из области найдет эти самые доказательства. Но и у него ничего не вышло.  Господин из прокуратуры тоже не добился никаких результатов. Три месяца напрасно он проработал.  Я даже обрадовалась и подумала, бывают же честные люди в органах правопорядка. Ведь я-то понимала, что следователь и вызван сюда затем, что бы посадить Ксюшу. А он ее не посадил. А потом Ксюша  благополучно окончила школу, и уехала. И, слава богу, у вас в большом городе больше возможностей, что бы себя реализовать. А оставаться здесь – это, значит, похоронить себя навек. Больше я о своей бывшей ученице ничего не знаю. – Моя собеседница завершила свой рассказ.
- А про ее брата вы чего-нибудь слышали? – спросил я.
- Вот именно – только слышала, - сказала директриса. -  Это ведь в вашем городе произошло убийство, в котором его обвинили, так что ничего конкретного сказать не могу про ее брата. Ксюша тогда была маленькой, даже в школе не училась, о влиянии этой истории на формирование моей бывшей ученицы сказать вам ничего не могу. – Директриса развела руками в знак того, что она не может помочь мне в этом вопросе.
- А что там с её родителями? Они ведь не жили вместе? – спросил я.
- Мать переехала от отца в ваш город, - ответила на мой вопрос директор. -  Говорят, он её сильно бил. Не удивительно – пил он так же сильно. По этой причине и умер – замерз зимой на улице. Обычная, словом, русская история. Ксюша жила с бабушкой. Её я хорошо знала – замечательная женщина. Подняла внучку, и тут же умерла. У вас еще ко мне есть какие-нибудь вопросы? – Директриса красноречиво посмотрела на часы, давая мне тем самым понять, что наша встреча подходит к концу.
- Нет. Спасибо вам, - поблагодарил я  директрису, которая прямо расцвела от моей похвалы. -  А как звали этого господина следователя, не помните случайно?
- Обижаете, молодой человек, конечно, помню, - директор улыбнулась самой широкой своей улыбкой. -  У всех директоров школ очень хорошая память, это уж поверьте мне. Буленков Леонид Сергеевич, вот как его звали, - назвала она до боли знакомое имя.
   Я так и думал. Вот значит, как пересеклись их пути: Буленков был следователем, Антонова подозреваемой, и ничего, как сказала пожилая директорша школы, никаких результатов этого расследования. Похожая история. Значит, они все же имелись эти самые результаты, и Буленков их скрыл.
 Не удивительно потом, что Ксюша оказалось в его секте. Значит, у Буленкова тоже имелись причины шантажировать Ксюшу. Только вот, зачем, ему это было тогда нужно? Зачем прятать доказательства против убийцы?
Легче, наверное, посадить по заслугам жестокую убийцу, и повысить свой авторитет у местных коллег? А тут такая милость по отношению к убийце. Не ужели он уже тогда думал стать пастором собственной секты? И зачем ему нужно было выгораживать обычную девчонку от возмездия справедливого правосудия? Море вопросов, и хоть бы один ответ…
    Я поблагодарил директрису, узнал напоследок адрес  бывшего начальника местной милиции ( всезнающая директриса помнила и его наизусть) и покинул гостеприимный кабинет. Мне очень хотелось услышать от него, что он думает по поводу Буленкова.

       Глава   семнадцатая.

    Теперь осталось только найти бывшего начальника местной милиции. И поговорить с ним откровенно. Если получится, конечно. Откровенно поговорить может и не получится. Тогда я буду вынужден констатировать провал своей миссии.
Но все равно,  после разговора с бывшим начальником милиции, я закончу свои дела в этом волжском городке. Если даже этот разговор не даст никаких результатов, все равно можно будет сказать: моя поездка не была напрасной.
 В прошлом Ксюши Антоновой было одно очень темное пятно, и был этот вездесущий следователь, позднее переквалифицировавшийся в пасторы. Собственно, теперь мне становилось ясно, что все члены Буленкова имели конфликт с законом. В большей, или меньшей степени. 
 Не сразу  я направился к  бывшему милицейскому начальнику домой. Сначала позвонил по гостиничному телефону, как и требует этикет, и договорился с ним о встрече. Пожалуй, бывший начальник был не слишком приветлив ко мне, но я его понимал – странно ждать гостеприимства к  совершенно незнакомому человеку, который к тому же настаивает на  срочной встрече. Но все же, мне удалось проявить упорство, и бывший начальник отступил. Он назначил мне встречу на три часа дня.
 - У вас будет всего полчаса. Я занят, - начальник бросил телефонную трубку. Я обрадовался и этим тридцати минутам. Мне их вполне должно хватить для важного разговора.
   Жил  бывший начальник местной милиции в доме сталинской постройке. Наверняка, дом был построен для местной элиты, но теперь элита вымерла, и дом обветшал, так, что нужно было проявлять осторожность, поднимаясь по скользкой лестнице. Я сильно устал, поднимаясь до пятого этажа по крутым ступенькам. Со спортом я никогда не дружил, и теперь эта не спортивность проявлялась в глубоком дыхании и в струйках пота, что текла по моему лбу.
   На  мой звонок в дверь долго не отвечали. Я подумал, что начальник обманул меня, и думать забыл, о нашей встрече, но за дверью послышалось шарканье человеческих ног, и дверь открылась. Моя настойчивость давала свои результаты.
 Я сделал глубокой вздох облегчения: все же наша встреча состоится. А уж от везения зависит, какие будут результаты у этой встречи. Только потом внимательно рассмотрел своего будущего собеседника.
 Вряд ли  бывший начальник был старым человеком, но выглядел он старше своих лет. Это было вполне объяснимо – он пережил потерю сына и много волнения по поводу расследования его убийства. Все эти переживания и отразились на его внешности. Передо мной предстал пожилой человек, чье лицо избороздили многочисленные морщины. И одет бывший начальник был очень неряшлив. И запах от него исходил такой, будто он давно не мылся. Был бы я брезгливым человеком, я наверняка, зажал бы  собственный нос пальцами
- Проходите, - безучастно пригласил меня бывший начальник в свое жилище. – Не снимайте обуви, по мне и так нормально.
Действительно, судя по всему, его квартира давно не знала хорошей уборки. Уж мое-то холостяцкое жилище нельзя было назвать идеальным, а его и подавно. Хотя раньше эта квартира называлось элитным жильем, и в ней наверняка было уютно. Две большие изолированные комнаты, огромный коридор, высокие потолки – все это являлось признаком жилья преуспевающего, по советским меркам, человека, а не  обычного работяги, которому на  роду было написано обитать в коммунальной квартире или на худой конец в хрущевском коммунальном раю. А еще мне бросились в глаза засохшие цветы на подоконниках, книжный шкаф, забитый пыльными книгами и картины на стенах, очень неоригинального содержания: на них изображены были широкие волжские просторы. Все эти детали жилья моего нового знакомого тоже указывали на то, что когда-то хозяева этой квартиры интересовались литературой и живописью. Или, по крайней мере, старался не отставать от моды.   
- Удивляетесь, что я так живу? – бывший начальник показал рукой на обстановку.
- Да, пожалуй, - ответил я.
- А нечему тут удивляться, - бывший начальник сел на ветхий стул, который заскрипел под тяжестью его массивного тела. – Все жизнь проклятая довела. Будешь?
Последнее предложение относилось к бутылке водки, которую бывший начальник достал из- под стола. Она была почти полной.
- Нет, -  отказался я. – На работе не пью.
- Жаль, - водка забулькала, переливаясь из бутылки в не совсем чистый стакан.  –  Я имею в виду то, что ты на работе не пьешь. Если бы ты нарушил свое правило, то у меня бы нашелся собутыльник. А, впрочем, ты правильно делаешь. Хвалю. Я сам никогда на работе не пил. Ни одного стакана не выпил, ни одной капли спиртосодержащей жидкости.
- Неужели совсем ни разу? – не поверил я словам своего собеседника.
- Я ведь не вру тебе. Какой мне смысл врать тебе? Поэтому и стал начальником. Зачем пришел, лучше скажи? – потребовал бывший начальник милиции.
- Э… - несколько растерялся я. – Я же к вам звонил по поводу своего визита.
- А, вспомнил! – Бывший начальник поднял большой палец кверху. -  Частный детектив, так, кажется, ты представился. Еще и о встречи настырно настаивал.
- Вот-вот, частный детектив, - кивнул я головой и показал удостоверение. Для верности, как говориться.
- Теперь вижу, - бывший начальник долго крутил удостоверение перед глазами, но не нашел к чему придраться и вернул удостоверение законному хозяину. – Это правильно, что ты удостоверение носишь. И удостоверение твое хорошо сделано. Чего надо от меня, простого старика?
    Всегда старайся быть честным, учил меня Половников, особенно с тем клиентом, которого не в силах обмануть. Я знал свои возможности и не верил, что могу обмануть бывшего оперативника. Пусть даже тот находится в нетрезвом состоянии и давно уже не занимается своей непосредственной работой. Оперативные навыки не пропьешь.
- Мы расследуем обстоятельства похищения одной вашей знакомой, - сказал я и добавил для верности: - Еще подозреваем её в убийстве. Вы не знали ее близко, но она сыграла большую роль в вашей судьбе.
- Я догадываюсь, о ком ты говоришь, - бывший начальник налил себе еще один стакан водки. – Ксюша Антонова. Ты о ней говоришь?
- Именно о ней, - подтвердил я.
- Что ж, она вполне могла убить человека. Убила же она тогда … моего сына, - последние слова  бывший начальник выдавил из себя. Он все еще переживал гибель своего сына.
- Это мы и сами знаем, что она может убить человека, - сказал я. – Вы скажите, как ей удалось избежать наказания тогда?
- А кого она убила на этот раз? – поинтересовался бывший начальник, игнорируя мой вопрос.
- Буленкова Леонида Сергеевича, - поведал ему я, хотя вовсе не был уверен, что пастора убила Ксюша.
- Ха, - усмехнулся бывший начальник, - и его тоже. Заступника своего. Ведь это он её тогда отмазал. До сих пор не понимаю, почему он это сделал. Какая ему от этого была выгода? Все, ведь на этой… девушке сходилось. Ее бы еще поломать немного, и она бы созналась в убийстве. Улик, конечно, не хватало, но Ксюша бы созналась.
- Вот это - то нас и интересует – почему следователь Буленков тогда отмазал Ксюшу? – поинтересовался я.
- Сам не знаю, - принялся вспоминать бывший начальник, – ведь это я пригласил Буленкова, специально для того, что бы он смог взять Ксюшу за глотку.  Буленков был не очень квалифицированным следователем, но не в этом суть – он был неплохим психологом и человеком с большими связями, а уж Ксюшу-то точно бы обломал, куда ей провинциалке до следователя по особо важным делам? – Бывший начальник снова промочил свое горло водкой. – По крайней мере, я на это надеялся. У нас, в провинции, я подходящего следователя точно не нашел.
- Вы с ним были хорошо знакомы до этого? – спросил я.
- Не очень, Буленков учился со мною на одном факультете в университете, но он из молодых да ранних, начальником был в комсомоле, а я парень из провинции. Разговаривали на переменах, и потом пару раз приходилось общаться по служебным надобностям, так сказать. Он всегда смотрел на меня, провинциала, свысока. Я еще удивлялся, что он стал следователем. Это явное понижение для его номенклатурной карьеры. Начинал то он в горкоме комсомола. Но поговаривали, что погорел Буленков на взятках. Так что я удивился, что он согласился мне помочь. Не те времена уже были на дворе, не те. Дружба уже тогда была не в цене. А у нас с Буленковым и дружбы никакой не было.
- Как так помочь? – переспросил я. 
- Да просто, - ответил  бывший начальник, -  именно он вызвался помочь мне посадить Ксюшу. Чего тут такого странного? Хороший знакомый хочет посадить убийцу сына? Я и не удивился особо – про мою беду все знали. Убийство начальника местной милиции – дело громкое. Буленков мне позвонил, и сказал, что он хочет мне помочь. Я, естественно, согласился. Он приехал к нам работать. Но через некоторое время Буленков сказал, извини, старик, но это не она убила твоего мальчика. Так что справедливого наказания не наступило. Я спросил тогда – а кто, по твоему мнению, убил моего мальчика. Он только пожал плечами, и уехал к себе домой… А после меня поперли из милиции на заслуженную пенсию. Понятно, что выслуга лет являлась только формальным поводом. На самом же деле, выгнали меня из-за убийства моего сына, не нужен уже был оскандалившийся начальник. Тем более поползли грязные сплетни, что убила Ксюша Антонова нашего мальчика заслужено. Якобы его убийство явилось всего лишь на всего заслуженным наказанием. Лиза – жена моя – не долго после этого жила. Рак сожрал её за год. Умирая, одно только твердила – найди убийцу нашего мальчика, найди! И не нашел ведь! Не покарал! Не выполнил свое обещание! – водка начала действовать на бывшего начальника. Мне нужно было спешить со своими вопросами. – Вот ведь дурак! – хлопнул себя бывший начальник по лбу ладонью.
- Вы слышали про брата Ксюши? – задал я очередной вопрос.
- Так краем уха. Моей епархии это не касалось, а дел у меня тогда было навалом. Знаю, конечно, что он убил человека, отсидел положенное, потом опять обосновался где-то у вас в городе. Что он делает, и чем он занимается, я не знаю, - удовлетворил мой интерес бывший начальник милиции.
- И вы не знаете, кто вел его дело? – удивился я.
- Не знаю, - ответил бывший начальник. – Я же говорю, не до этого мне тогда было.
     Ответ  бывшего начальника местной милиции меня не слишком удивил. Скорее всего, он представлял собой обычный для нашей страны тип чиновника, которого не слишком интересует, что происходит у его соседа, лишь бы у него самого все было тихо.
- И никогда этим не интересовались?
- А зачем мне это? Вроде, как и не к чему мне вся эта информация.
- А я знаю, кто вел это дело. Вам назвать имя этого человека? – предложил я.
- Ну, назовите, - разрешил бывший начальник и налил очередной стакан. – Удивить меня хочешь? Так знай, меня ни чем не удивишь!
- Этого человека звали Леонид Сергеевич Буленков, - выпалил я. – Насколько я знаю, брат Ксюши Михаил был не виновен, и сел в тюрьму он совершенно зря.
На лице моего собеседника появилось подобие удивление. Сообщение мое явно вызвало у него интерес.
- Невиновных у нас не сажают, - возразил мне бывший милицейский начальник, и махом выпил стакан. Затем налил новый. – Но я то знаю, что сажают. И это не единичные случаи. Выходит в деле моего сына, у Буленкова были свои интересы, поэтому он и не смог посадить Ксюшу. Ах, падла! – бывший начальник запустил стаканом в стену. Стеклянные осколки разлетелись по всей комнате. Мне даже пришлось пригнуть голову, что бы они ненароком не задели меня. До моего собеседника дошло, что Буленков приложил все усилия, что бы сестра Михаила осталась на свободе. Остался только один вопрос – почему Леонид Сергеевич это сделал, вроде бескорыстием он не страдал. Но и на этот вопрос я отвечу.
- Ах, падла! – повторил бывший начальник милиции свое обвинение в адрес мертвого пастора. – И как же я его тогда не разгадал! Я ведь чуял, что не зря Леня влез в это расследование! Не зря чуял!
- Успокойтесь, - сказал я. – К сожалению, ничего нельзя изменить. Но можно найти убийцу Буленкова и восстановить справедливость.
- А чего их искать, - Начальник полез в шкаф за новой бутылкой. – И так ясно, что убила Буленкова Ксюша. Эта гадина, и не на такое способна. Тут все ясно, как дважды два. Как, кстати, убили Буленкова?
- Зарезали, - ответил я. -  Причем сделали это жестоко и цинично.
- Как и моего сына, - заметил бывший начальник. – Это её рук дело. Ему наверняка, перерезали горло. Как барану.
- Точно!
- Это ее рук дело!
- Не похоже на женщину, - засомневался я, хотя бывший начальник почти убедил меня в виновности Ксюши. – Слишком много крови. И некоторое умение убивать необходимо, и силу нужно иметь мужскую, а главное – невероятную жестокость.
- Я не сомневаюсь, что это она, - бывший начальник вскочил со стула, - сейчас я кое-что покажу тебе. И ты убедишься в правоте моих слов. Я ведь не просто так грешу на Ксюшу Антонову.
Он полез на антресоли, долго там копался, вытащив при этом кучу ненужного хлама, наконец, извлек на свет толстую пачку пожелтевших газет.
- Храню эти газеты специально. Кажется, здесь, и есть эта статья, - еще несколько минут начальник пролистывал газеты. Я уже изрядно устал ждать, когда комната огласилась его победным криком:
- Нашел! Вот она эта статья. Смотри! – и он передал мне газету.
    Она была датирована недалекими девяностыми годами. На первой полосе описывались политические и экономические баталии не такого уж далекого прошлого, когда великая страна трещала по швам, и никто не знал, сколько она еще просуществует, на второй полосе помещено было интервью давно переизбранного депутата.
- И что? – с удивлением посмотрел я на  бывшего начальника. – Что я здесь должен прочитать?
- Да ты не там смотришь, - бывший  начальник в раздражении выхватил у меня газету. – Вот! - ткнул он пальцем в заметку на последней полосе. – Читай.
Я выполнил его наказ, принялся читать заметку. В небольшой статье на последней полосе газеты говорилось про какую-то восточную секту, разместившую в приволжском городке свой филиал. В секту привлекались в основном подростки, которым вместе с зачатками  смеси буддизма и конфуцианства преподавали и восточные единоборства не на обычном спортивном, а на боевом уровне, так что подростки эти вполне могли убить обычного человека.
- Громкая была история с закрытием этой секты, - прокомментировал старую статью   бывший начальник. – Естественно, на местном уровне. Какой-то то ли китаец, то ли кореец обучал детей, как  эффективно убивать других людей. Причем серьёзно обучал. Он готовил их к мировой катастрофе. Дети просто сходили с ума по нему. А после применяли эти навыки в обычной жизни. Кореец так и преподавал бы свои боевые искусства, если бы  наши подростки не избили на смерть местного военкома. Применили, так сказать, свои навыки на деле. С этим убийством получился огромный скандал. Дело расследовали быстро, убийц военкома посадили. Тогда-то секту и закрыли.
- И Ксюша… - догадался я.
- Правильно мыслишь, частный детектив.  Ксюша посещала  секту этого  корейца в нашем городе, была лучшей его ученицей. Так что убить человека ножом она вполне способна. Обучена этому нехитрому искусству. А жестокость… Девочки всегда убивает жестче, чем мальчики. Можешь поверить мне, бывшему оперативнику.
- Понятно, - кивнул я головой, откладывая это сообщение собеседника в кладовую своего мозга. Очень и очень непросто все с этой Ксюшей. – Спасибо вам за помощь.
- Не за что, - отмахнулся от меня бывший начальник. – Вы только разберитесь в убийстве Буленкова. Обязательно разберитесь. Только я вам говорю – убила бывшего следователя Антонова. Могу даже с вами поспорить, и этот спор обязательно выиграю.
- Не надо никаких споров, - встал я из-за стола. – Наше расследование покажет, кто убил Буленкова.
- Очень на это надеюсь.
- И вообще, мы поступаем исключительно по закону.
- Ну-ну, - начальник милиции проводил меня до выхода. При этом он продолжал твердить, какая Ксюша Антонова – сволочь и гадина. Других слов для определения предполагаемой убийцы своей дочери он не находил.
     Вот оказывается, какое прошлое было у Ксюши. На темное пятно, которое появилось после разговора с директрисой, были налиты еще более темные краски. Прошлое Ксюши интриговало и манило к себе. Если она смогла однажды убить человека, почему она не могла сделать это второй раз? Мои подозрения, что именно она и есть убийца Буленкова, усиливались. А как она вела себя, когда было обнаружено тело пастора? Спокойно и решительно, будто убийство ее не касалось. Хотя все, даже мужчины, запаниковали.
 Я вышел на свежий воздух и облегченно вздохнул. Не зря я потратил два дня своей жизни, многое, я узнал в приволжском городке, будет мне, о чем поделится с Половниковым. Обрадую его, скажу ему, что не зря он меня направил в эту командировку.
 В тот же вечер я вернулся к себе домой на коммерческом автобусе. Правда, за билет мне пришлось переплатить почти вдвое, но я рискнул, посчитав, что мне, как можно быстрее нужно вернутся домой.

Глава восемнадцатая.

    Меня не было в  родном городе чуть больше двух дней, а словно прошла целая жизнь, так много произошло событий.
    Во-первых, был найден человек Половникова, который наблюдал за мной во время так и несостоявшийся встречи с Маргаритой Павловной. Он сумел все же  взять след убийцы на «зиле», и выследил машину, которая сбила Ермилову. Наверняка, и убийцу смог бы задержать, только убийца оказался сильнее нашего человека.
 К сожалению, наше агентство понесло потерю.
Тело нашего сотрудника, как и старенький «зилок» нашли возле старого лесного склада. Убили нашего человека ножом, который нашли неподалеку. Отпечатков на ноже, естественно, не обнаружено. А сам нож был совершенно обычным. Такое оружие вполне можно приобрести в любом хозяйственном магазине. Оперативники отмечали, что убийца мастерски владел ножом. Он нанес всего один удар в живот, но он оказался смертельным.
Я вздыхал во время этого сообщения, а потом вынул из кармана красную купюру. Мы всегда собирали деньги на день рождения, на свадьбы, и вот, уже второй раз за годы существования нашего агентства, на похороны.
         Во- вторых, наблюдение сумело установить, куда с завидным постоянством                наведывается Евгений Андреевич Лариошин, владелец «форда – эскорта», в котором похитители увезли Ксюшу. С периодической точностью два раза в день он на своей верной машине заезжал в так называемый поселок Дружбы – не самый лучший район нашего города. Однако, в нашем городе много таких районов, пользующихся не самой хорошей славой.
 Останавливался Лариошин возле обыкновенного двухэтажного дома и заходил в  подъезд, где ютились граждане, так и не нашедшие свое место в жизни, в основном  бывшие работники крупного текстильного предприятия, ныне распроданного по частям. Наблюдение еще не установило, к кому именно наведывается Лариошин, но велась интенсивная работа в этом направлении.
- Пустышки быть не должно, - заявил Коля Липницкий на утреннем совещании в кабинете Половникова. – Нюхом чую, что мы тянем нужную нам карту. Лариошин ведет нас по нужному следу. И он придет нас к девушке.
- Твоими бы устами, да мед пить, - вздохнул я.
- Мое чутье меня никогда не подводило, - парировал Коля.
- Хватит пререканий, - прервал нас наш начальник. – Перейдем лучше к третей новости…
Третья, и самая важная, на сегодняшний день, новость заключалась в том, что к Половникову позвонил сам Рябой и в мягкой форме намекнул, что лучше не лезть в  сферу его интересов. Половников же тоже не был дураком, и сказал, что он ровным счетом ничего не понял, и что им надо бы встретиться. Естественно, это следует сделать,  как можно скорее. Встреча эта нужна им обоим для выяснения все непонятных вопросов. Рябому ничего не оставалось, как принять приглашение наглого опера. Впрочем, Половников в разговоре с Рябым, выступал не как оперативник, а как глава влиятельного детективного агентства. И Рябой хорошо это знал. И оба они догадывались, что взаимная вражда не пойдет на пользу обеим сторонам.
- Значит действительно, Рябой имел с Буленковым какие-то дела, - констатировал я, услышав третью новость. – Слишком уж он поторопился сделать этот звонок с угрозой. Следует вывод, что эти дела были важны, как для Буленкова, так и для Рябого.
- Значит, - кивнул головой Половников. – И меня не удивляет наличие особых отношений между ними. Если они имелись раньше, почему бы, этим отношениям дожить до сегодняшних времен.
Я только-только прибыл в агентство, как говорится с пылу с жару, а точнее с легкого морозца и уже был введен в курс последних событий. Мы расположились вместе с Колей Липницким и Половниковым в кабинете последнего на втором этаже нашего агентства. Занимались мы самым любимым в нашей стране занятием. Мы совещались.
 Мои боевые товарищи попросили Наденьку принести им чего-нибудь покрепче, с таким напитком и совещание пройдет побыстрее, я же заказал чашечку   крепкого кофе без сахара. В эту ночь я плохо спал, поэтому мне необходимо было подкрепиться кофе.
- Осталась только Яковинская, - я отхлебнул горячего, но невкусного кофе. – Остальных членов секты Буленкова я уже допросил. Результатов ноль. Все невинны, как младенцы в убийстве своего пастора. И все имеют мотив, что бы убить своего бывшего пастора. С Ермиловой получается сложнее: ее все любили, эта женщина пользовалась всеобщим уважением. Но любовь любовью, а труп ее мы имеем.
- Не мы, - поправил меня Половников, - а Колычев. Труп Ермиловой – это его проблемы.
- А его люди раскопали, что-нибудь? – задал я вопрос своему товарищу.
- У них – полный ноль. И у них менее завидное, чем у тебя положение. На них, в отличии от тебя, серьезно давит начальство и показатели, - напомнил мне Половников.
- Они профессионалы, а я всего лишь дилетант, - парировал я. -   Что делать мне дальше я даже не представляю. Картина получается слишком запутанной.
Сейчас я действительно оказался в тупике, и совершенно не представлял, что мне делать дальше.
- Ты не веришь, что Буленкова могла убить твоя Ксюша, - Половников отпил из тонкой рюмки немного коньяку. Он уже выслушал рассказ про мои приключения в приволжском городе. – А жаль, потому что факты говорят против неё. А факты, как известно, очень упрямая вещь. Спорить с ними бесполезно.
- Любовь слепа, - подлил масла в огонь Коля Липницкий. – Она заставляет пропускать очевидные истины.
- Правильно заметил, - похвалил своего верного подчиненного Половников. – В самую точку попал.
Я же возразил своим товарищам.
- Какие факты, Геннадий Федорович? – устремил я на своего друга взор честных очей. – Про какие, очевидные истины ты, Коля, говоришь? – задал я вопрос своему коллеге.
- Будто ты и сам не знаешь, - буркнул Половников. – Ты их мне только что изложил подробно и в деталях. Очень хорошие факты ты привез из своей командировки. Твоя Ксюша была замешана в убийстве. Следователь Буленков спас ее от тюрьмы. Все это очень упрямые факты.
- Это не факты, -  возразил я, - а, людские домыслы. Возможно, роковое стечение обстоятельств. Мы точно не знаем, убила Ксюша сынка начальника, или все же не она это сделала. В жизни все бывает. Сам неоднократно повторял эту мудрую мысль. Да, Ксюша знала раньше Буленкова, но где доказательства, что она убила человека. Их нет. Как нет доказательств того, что Буленков прикрывал ее.
- Ты хочешь сказать, Буленков честно выполнил свой служебный долг? – Половников прищурился.
- Я хочу сказать, что, возможно, у Буленкова имелись виды на будущее нашей знакомой! Например, связанные с ее братом. Мы знаем, какую роль играет Ксения в его банде. Надо найти ее и допросить. Это первостепенная задача. А уж потом делать выводы!
- А может быть, ты просто оправдываешь её, - Половников внимательно посмотрел на меня. – Зацепила она тебя, а? Признайся!
- Я пытаюсь объективно разобраться в происшедшем, - сказал я. – И так понимаю, что пока чаша весов склоняется не в пользу Ксюши. Но остальные члены секты Буленкова тоже пока остаются под подозрением. А у официального следствия и вовсе один подозреваемый – мой дядя. И насколько я понимаю, оно не хочет связывать убийство пастора Буленкова и Ермиловой в одну серию?
- Ну, за официальное следствие ты можешь не беспокоиться, - успокоил меня Половников, - оно будет ознакомлено с фактами твоего расследования. Роману Григорьевичу тоже не нужно сажать невиновных людей. Он – честный работник нашей родной милиции. Лучше другим  сейчас займись. Зачем я тебя брал на работу?
- Что бы я думал, - дал я ответ на его вопрос. – И думал хорошо. Аналитик ведь обязан думать хорошо.
- Вот и думай… - приказал мне Половников. -  Николай, сообщи нашему местному мыслителю информацию к размышлению. Мне интересно, что он нам скажет.
      Коля раскрыл тонкую папку, до этого лежавшую у него на коленях. Он понимал нашего начальника с полуслова. Я приготовился к тому, чтобы заработали мои мозги.
- В доме номер три по улице Весенней, куда наведывается объект нашего наблюдения Лариошин, проживают шестнадцать жильцов. Но это во всем доме, а нас интересует второй подъезд. Там живет семь человек. Перечисляю их всех, Максим. Твоя задача постараться определить, к кому именно приезжает этот Лариошин, - сообщил мне Коля
- Постараюсь, - кивнул я головой. – Сделаю, все, что смогу, - пообещал я, и весь обратился вслух.
- Надеюсь, - продолжил Коля. – Итак, начинаю.  В первой квартире живет мать с великовозрастным сынком. Мать работает уборщицей в торговой компании, сын имеет официальный статус безработного.
Коля остановился. Я попросил его продолжать. Эти жильцы никак не походили на тех людей, которые могли приютить Ксюшу.
 Во второй квартире живут выходцы из южных республик, сколько их там живет, честно говоря, определить сложно, поскольку южане постоянно меняются. Официально же, вторая квартира записана на местного безработного, который живет вместе со своей любовницей в соседнем подъезде.
- Вряд ли Ксюша будет существовать в таких некомфортных условиях, - решил я.
 В третьей квартире проживает две семьи: семья грузчика Саши и шофера, тоже по имени Саша. У одного сын инвалид и жена беременная, у второго жена безработная и малолетняя дочь.
- Негде там поселиться Ксюши, - прокомментировал я.
 И, наконец, в четвертой живет Олег Борисович Щербаков, человек без определенного рода занятий. Раньше Щербаков работал тренером, до этого  был автоэлектриком, теперь опустился и живет на случайные заработки.
 - Все, - Коля снова положил папочку себе на колени. – Список жильцов я полностью огласил.
- Не надо иметь семи пядей во лбу, - высказал я предположение, - что бы определить, -  Лариошин наведывается именно к последнему жильцу. Потому что он живет один, у него нет постоянного заработка, ему надо на что-то существовать, вот он, и отдал свою квартиру случайной постоялице. За определенную сумму денег, разумеется. И место для квартирантки у Щербакова имеется, живет ведь он один. К тому же Лариошин и Щербаков наверняка старые знакомые. Вопрос только в том, где они могли познакомиться.
- А может быть, просто за бутылку водки Щербаков сдал свою квартиру, - добавил Половников. – Люди Николая видели, что Лариошин покупает неплохую водку в местном супермаркете. А раньше он довольствовался самогоном. Значит, у него неожиданно появился новый источник дохода. Одним словом, я согласен с Максимом. И еще, дорогие товарищи, время. – Половников показал на наручные часы. -  Его то у нас, как раз и нет. Сегодня у меня встреча с  господином Рябым,  - Половников теперь уже сам посмотрел на часы, - до неё осталось семь часов. Это совсем небольшой срок. Предлагаю наведаться в эту квартирку и лично убедиться, кто там  живет. Авось, и будем иметь козырь на сегодняшней встрече. Самый лучший для нас козырь сейчас – это твоя подружка.
- Ксюша, не моя подружка, - снова безуспешно пытался я убедить своих друзей.
На этот раз они мои слова проигнорировали.
- Надеюсь, Половников, ты прав, - буркнул Коля.
- Я тоже надеюсь, - улыбнулся Половников, - что я прав, и что Максим не ошибся. А еще я надеюсь, что удача улыбнется нам своей широкой улыбкой, и она не будет показывать нам заднее место. И нам нужно наведаться в квартиру Щербакова. 
   
Глава  девятнадцатая.

     Главная роль в предложении Половникова «наведаться» на квартиру этого Щербакова отводилась мне. Во-первых, потому что я вычислил эту квартиру, во-вторых, потому что вид у меня был самый безобидный из всей нашей конторы. Остальные наши сотрудники сразу же внушали к себе недоверие посторонних людей. Как говорил Половников, у них на лице была написана средняя школа милиции.
 - Хорошо, - не стал я ломаться. – Я посещу квартиру Щербакова.
     Вместе с Половниковым мы разработали моментально легенду, под которой я проникну в квартиру. Была выбрана самая надежная легенда о денежном переводе. В принципе в этой наспех придуманной легенде были свои слабости, вряд ли у Щербакова имелись родственники, способные перевести ему деньги. Сила же этой легенды состояла в том, что любой человек падок на халявные деньги, особенно человек, постоянно находящийся под сильным градусом.
    Выехали по указанному адресу в районе четырех, имея в запасе два свободных часа. Но в принципе Половников был прав, эти два часа быстро превратились в час, из-за многочисленных пробок на дорогах. Мы больше стояли в пробках, чем добирались до поселка Дружбы. Коля матерился, я молчал. Машина продвигался рывками, как и другие участники дорожного движения. Казалось, этой пробки не будет конца.
    Я хоть и живу в нашем городе всю сознательную жизнь, но никогда до этого не знал, что есть такой место в нашем городе. Тем более не знал, где оно находиться.
И не удивительно.
    Оказалось, что поселок с громким названием Дружба – это всего три улицы, застроенные двух этажными домами в пятидесятые годы. Раньше в этих жилищах, больше похожих на бараки, жили фабричные рабочие, которые и построили для себя мало комфортное жилье в свободное от основной работы время. В те годы район был более-менее благоустроен, улицы подметались, по вечерам горели фонари, даже клумбы были разбиты у каждого подъезда. Теперь все фабрики в нашем городе не работали, рабочие или умерли, или вели нищие существование. Их жилища обветшали и теперь напоминали больше латиноамериканские  трущобы из советского агитационного фильма про западные нравы.
     Я не говорю уж про улицы, по которым можно было проехать только на вездеходе. И это в зимнее время, а что же здесь творится в осеннюю распутицу?
      Мы доехали с Колей на старой потертой «волге» до въезда в поселок, после чего, дабы не светиться, на виду у местных аборигенов, я отправился до нужного мне дома на своих двоих ногах. Благо, мне предстояло пройти всего несколько шагов.
    Еще одна машина, держа постоянно радиосвязь, встала возле местного «супермаркета», так мы нарекли про себя захудалый продуктовый магазинчик. Третья машина была приготовлена на всякий случай, вернее сказать, на неожиданное прибытие Лариошина. Бывает такое, что человек приезжает чуть пораньше, может быть, его ждут девочки в сауне, может быть, занятия в тренажерном зале. Да вот только никуда раньше положенного ему срока, господин Лариошин не попадет. Помешает ему добраться до цели  старый «запорожец» с не менее старым водителем. Правда, водитель дряхлый только на вид, а так он постоять за себя может, поскольку всю жизнь проработал в группах захвата и имел огромный опыт в единоборствах. Так что господину Лариошину лучше приехать вовремя, когда его ждать никто не уже будет.
      Я вышел из машины и пошел по направлению нужного мне дома. Вместо окон первого этажа на меня смотрели куски фанеры, вставленные в окна. На улицах никто не убирался уже давно, тем более, никто не думал посыпать остатки асфальта, покрытые льдом, песком или солью. Мои ботинки ужасно скользили, и я обрадовался, когда добрался до приземистого двухэтажного дома, который на фоне других выделялся своей ухоженностью. Даже детская песочница была во дворе.
       Возле подъезда ко мне присоединился человек Коли Липницкого. Для страховки, так сказать. Его задача была очерчена четко -  в случае неожиданного конфликта с хозяином квартиры оказать мне помощь своей физической силой.
       В подъезд мы вошли вместе. Я поднялся на второй этаж, человек Коли Липницкого остался на площадке между этажами, как ему и было приказано.
       Дверь нужной мне квартиры оказалась ужасно потертой. Из двери, обитой кожзаменителем, торчала вата. Я долго жал на треснувшую кнопку звонка, пока, наконец, не услышал сиплый голос из-за двери:
- Кто там?
- Извините, - кашлянул я. – Это с почты. Вам перевод пришел. Денежный. От родственников из Красноярска.
- Какой перевод? – не поверил мне хозяин квартиры. И правильно сделал - никогда не нужно открывать двери незнакомым почтальонам, врачам и милиционерам. Сначала следует убедиться, что они на самом деле работают на почте, в поликлинике, и в местном отделении милиции.
- Большой перевод, - я вытащил бланк, который мы заранее приготовили, покрутил им для верности у глазка. - На сумму две тысячи рублей.
- Да, - в голосе мужчины еще звучало недоверие. -  Перевод точно мне?
- Щербакову Олегу Борисовичу… Это вы Щербаков Олег Борисович, проживающий в квартире номер четыре, по адресу улица Дружбы, дом шесть? – спросил я строгим голосом. – Может быть, я говорю не с хозяином квартиры?
- Я и есть Щербаков Олег Борисович, - откликнулся мужчина и открыл мне дверь. Он попался на наше предложение. – Хозяин четвертой квартиры. -  Он почти вырвал у меня из рук бланк, который, конечно же, был фальшивым и являлся отличной работой одного из людей Половникова.
- А чем вы докажите, что вы и есть Щербаков? – мое лицо приняло очень строгое выражение. – Где ваш паспорт?
- Докажу! – развеял мои надежды на проникновения в нужную мне квартиру Щербаков. – Вот мой паспорт!
Он ткнул мне в лицо своим самым важным документом, который вытащил из кармана потертых брюк. Другой же рукой, он хотел выхватить у меня бланк.
- Надо расписаться на документе, - я оказался ловчее хозяина квартиры и отвел руку в сторону. - Так положено. Тем самым вы подтверждаете, что вы получили перевод.
Хозяин слегка растерялся. Я подсказал ему.
 - Наверное, мне нужно пройти в вашу квартиру?
- Ладно, проходи, - пригласил меня Щербаков, не слишком обрадованный перспективой приглашать незнакомца в квартиру. - Ручка есть?
- Конечно, есть, - протянул я ручку. - Только давайте пройдем на кухню. Здесь слишком темно. Не хочу портить ни ваше, ни свое зрение.
- Давайте, - согласился Щербаков. - Вы же не лихой человек, меня не ограбите. Я надеюсь на это.
- Нет, конечно, разве похож я на грабителя - ответил я и прошел вслед за Щербаковым в глубину его квартиры.
     Случилось! Я попал в нужную мне квартиру. Теперь необходимо убедиться, что я не ошибся в своих предположениях на счет местонахождения Ксюши.
      На  маленькой кухне, заставленной мебелью, Щербаков внимательно рассмотрел бланк, убедился, что я не обманываю его, и поставил свою витиеватую подпись внизу, в уголке, как и положено.
- Вот спасибо! – поблагодарил его я. – Теперь мне необходимо убедиться, что вы живете один.
- Зачем? – в голосе Щербакова послышалось недоверие. И он был прав: зачем обыкновенному почтальону проверять, сколько народу живет в его квартире?
- В принципе – этого делать ненужно, - я улыбнулся. – Но я человек чиновный, меня инструкции обязывают. А я точно должен их выполнять.
- Ладно, раз инструкции, - раздобрился Щербаков, - то живет у меня одна квартирантка.
- Она, естественно, нигде не зарегистрирована? - спросил я.
- Естественно, - закивал головой Щербаков. -  Люди попросили, что бы она пожила. Пусть и живет. Я человек гостеприимный. Да и места она много не занимает. И хлопот мне особых не доставляет. У меня в квартире две комнату. Вот она одну из них и занимает.
- Можно на неё посмотреть? – попросил я.
- А зачем?
- Меня инструкции обязывают. Иначе вы можете не получит своих денег.
- Странные у вас инструкции!
- Такие уж, какие есть.
- Да бога ради! Смотрите, сколько хотите на мою квартирантку. Она находиться в  своей комнате, - Щербаков раздражено шаркнул тапками по полу и повел меня в нужную комнату. – Ксюша, открой! – постучался он в дверь.
- Сейчас, дядя Олег, открою, - услышал я знакомый голос.
       Почувствовал необыкновенную слабость в ногах при звуках этого голоса – я все же вычислил Ксюшу, и у Половникова сегодня будет козырь во время встречи с господином Рябым. Испугался я, дрожащий голос обыкновенно выдает слабость, а мне не хотелось бы выглядеть слабым в глазах Ксюши.
- Здравствуй, - спокойно сказал я, когда Ксюша открыла дверь. – Надеюсь, узнала меня?
       Надо отдать должное Ксюши – она оставалась удивительно спокойной. Даже на ее лице не один мускул не дрогнул. Хотя она, безусловно, меня узнала.
- Дядя Олег, - обратилась она к Щербакову, - это кто такой?
Хоть и не актриса Ксюша, а как сыграла момент нашей встречи! Любой профессиональный актер обзавидовался бы Ксюши.
- Почтальон, - назвал Щербаков мою мнимую профессию. – Он мне денежный перевод принес.
- Я разочарую вас, дядя Олег, это не почтальон,  а проходимец, каких свет не видывал, - уточнила Ксюша. – Он обманом проник в вашу квартиру.
Мне было обидно слушать столь нелицеприятную характеристику своей личности. Но я понял, что в ответ на мою игру Ксюша ответила своей игрой. Значит, она и не думала сдаваться.
- Ах, ты сука! – Щербаков попытался схватить меня загрудки. Его лицо приняло свирепое раздражение. Впрочем, его захват не был слишком сильным, а свирепое выражение на лице, не испугало меня. Физически Щербаков был слабее меня, и никакой физической угрозы он не представлял.
- Надеюсь, ты понимаешь, Ксения Антонова, что я не один пришел, - достал я из кармана рацию. – Я очень  расчетливый человек. И привел с собой случайно несколько человек, которые спокойно могут разгромить эту квартиру и успокоить тебя. Мы просто разумные люди, и не хотим шуму-гаму. Надеемся, на твое благоразумие.
- Что я должна делать? – все же Ксюша была благоразумной особой.
- Ты сейчас оденешься, мы выйдем на улицу и сядем в машину. Ты все сделаешь добровольно. Иначе… - я поднес рацию ко рту. - Готовность номер один!
- Я вообще не понимаю, о чем идет речь, - попробовала поиграть со мною Ксюша.  – Я даже не знаю, кто вы.
- Да, да! Кто ты? – потребовал у меня объяснений и обманутый мною хозяин квартиры.
- Сейчас поймешь, - пообещал я ей, и сообщил в рацию. – Клиент оказался непонятливый, второй быстро иди сюда.
     Вторым был человек, ожидавший меня в подъезде. Он много знал и умел, в том числе хорошо знал и искусство открывать квартиру без ключа. Через минуту входная дверь отворилась, и Ксюша поняла, что она проиграла эту схватку. Со мной бы она еще справилась, но не с этим человеком. Половников умел подбирать нужных людей.
- Ладно, - вздохнула она, - твоя взяла. Переодеться мне можно? – она показала рукой на домашнюю одежду, которая была на ней. – Поеду, наверное, далеко и надолго, не так ли?
- Можно, - великодушно разрешил я.
- Не при тебе же мне передеваться? – задала риторический вопрос Ксюша.
- Не при мне, - сказал я. – Даю тебе три минуты! И не секундой больше!
     И сделал большую ошибку, захлопнув дверь комнаты.
- А деньги мне дадут? – Щербаков с большим удивлением смотрел на развернувшуюся перед ним сцену.
- Будут-будут, - щедрой рукой я достал из кармана  мятую сотню и дал ему. – За молчание и что бы выпил за наше здоровье… Кстати, как это постоялица у тебя оказалась?
- Постоялица-то, - Щербаков с удовольствием схватил сотню. Для него это была большая сумма. Хотя, конечно же, и не две тысячи.
- Она самая, – сказал я. – Кто же еще?
- Так Женька её ко мне привел, -  опять с удовольствием поделился Щербаков. – Сказал, пусть поживет. А мне, что?.. Пускай живет. Вдвоем жить веселее. К тому же, и постоялица Ксюша очень спокойная.
- Женька этот носит фамилию Лариошин? -  уточнил я.
- Он самый, - закивал головой Щербаков. – Раньше мы с ним на одном  автотранспортном предприятии работали. Он шофером, я – автоэлектриком. Потом предприятие развалилось. Я-то на работу нормальную не смог пристроиться, детишек тренировал, а это что за работа? Денег никаких не видел по полгода. Да и что это были за деньги? Людям на смех! А Женька сумел. Повезло ему. К крутому боссу он пристроился. У которого, денег куры не клюют. Вот мы с Женькой  и виделись время от времени. Он меня угощать любил. Бахвалился, как живет хорошо. Какие перспективы у него открываются в жизни. А неделю назад спросил у меня: хочу ли я заработать? Я, понятное дело, ответил, что хочу. Какой дурак не захочет? Вот он и привел мне Ксюшу.
- Так, понятно, - прервал я поток воспоминаний Щербакова. – Что-то твоя постоялица долго переодевается. Или… - до меня дошло, какую ошибку я совершил, захлопнув собственноручно дверь комнаты. Мой мозг впал в паническое состояние.
        Я толкнул дверь плечом. Она скрипнула недовольно и отворилась.
 В комнате уже никого не было. Только ветер шевелил страницы недочитанной книги, лежащей на столе. Ветер врывался в открытое окно, в которое убежала от нас Ксюша. Хотя почему от нас? Своему человеку Коля Липницкий приказал исполнять мои указания. От меня, дурака, она убежала! Только от меня! И только я виновен в этом побеге!
Как же она могла уйти, ведь надо  было прыгать со второго этажа? Я подбежал к  распахнутому окну, и все сразу понял – под окном снег намел гигантский сугроб, в который даже я смог бы спрыгнуть без особого ущерба. Из одежды Ксюша ничего не взяла, только накинула теплую куртку и джинсы.
- Николай, - включил я рацию. – С тобой говорит полный дурак.
- Мы ошиблись?
- Нет, мы не ошиблись.
- Значит, она ушла, - догадался Коля.
- Да, - подтвердил я его предположение. – Ты прав.
- Едем к Половникову, - сказал Коля. -  Ему все объяснишь. Если успеем его застать.

  Глава двадцатая.

    Половникова в агентстве мы уже не застали. Не удивительно – подошло ему время ехать на встречу с Рябым.
- Наш начальник рискует, - Коля достал из холодильника бутылку минералки. – Ох, как рискует! И все из-за тебя.
     Коля всегда отличался прямолинейностью. Я на него не обиделся. Чего обижаться – раз он прав. Я только молча кивнул головой в знак признания его правоты.
- Дай мне попить, - попросил я Колю, и залпом осушил стакан ледяной минеральной воды, которую мне протянул наш начальник наружного наблюдения. – Нужно искать выход, а не обвинять друг друга. Да, я виноват, да, я дурак. Констатируем это, как факт. И все. Поговорим об этом после. Сейчас нужно подумать, чем мы можем помочь Половникову в настоящий момент.
- Ничем, - Коля плюхнулся в мягкое кресло, специально купленное для особо важных посетителей. – Он отправился в пасть зверю, не имея соответствующей страховки. Мы можем только ждать, чем эта встреча закончится.
- Не скажи, - покачал я головой. – Откуда, Рябой может узнать, что Ксюша не у нас?
- От Ксюши, - выпалил Коля. – У нее же должен быть сотовый телефон.
- Если она позвонит, то да, от нее, - согласился я с Колей. -  А если она не позвонит?
- Только от Лариошина, - Коля позволил себе улыбнуться, – а он Рябому  точно ничего не скажет про Ксюшу.
- «Запорожец» встретился ему на пути, - догадался я.
- Он самый, - подтвердил мое предположение Коля. -  Глупо было бы просто задерживать Лариошина, я его и прихватил серьезно по старой ментовской привычке.
- Ты нарушил приказ, - сказал я Коле.
- А ты совершил глупость! – указал он мне мое место. – От моих действий есть польза, а от твоих действий, одна только беда.
- Действительно, я виноват, - согласился я. – Теперь подумаем, откуда может позвонить Ксюша.
- Только с сотового телефона, - ответил Коля. Я  улыбнулся во время этих слов. У Ксюши, конечно же, имелся сотовый телефон. У кого его сейчас нет. Но Ксюша тоже могла совершать ошибки. Сотовый телефон она впопыхах забыла. Он остался лежать на столе. Я его, конечно же, захватил.
- Это понятно, и эта возможность исключается:  сотовый телефон находится в наших руках. Значит, с него она уже не позвонит. Остается искать место, откуда она может позвонить. – Я выложил на стол простенькую модель сотового телефона, которую взял из комнаты Ксюши. – Не только я совершаю глупости. Наши враги тоже их допускают.
- Можешь благодарить бога за это. С телефона- автомата еще она может позвонить, - назвал Коля  место, откуда Ксюша может еще сделать звонок.
- Правильно, с телефона-автомата, которых в том районе не так уж и много. Правильно, я думаю? – попросил я поддержки у своего приятеля.
- Их там нет совсем, - Коля налил себе очередной стакан минеральной воды. -  Только если на почте.
- Правильно, - согласился я с ним. -  Звони своим операм. Перекрываем ближайшие телефонные точки.
- Ладно, а если она  попросит сотовый телефон у случайного прохожего? – задал мне очень правильный вопрос Коля.
- Сейчас лучше не размышлять, а действовать, - не ответил я на его вопрос. Хотя, о такой возможности я подумал. Она была вполне реальной. Одна мысли и грела душу: в этом районе не так-то много прохожих носят с собой сотовые телефоны. И уж немногие из них согласятся одолжить свой аппарат незнакомой девушке.
Мы принялись действовать, точнее, действовали люди Коли.
В близи того района, где находился поселок Дружбы, располагалось всего два почтовых отделения. Коля быстро связался со своими операми, и они выехали перекрывать телефонные точки.      
 Чертыхнулись, конечно, опера ужасно, лишняя работа никому не нравится, но Коля пообещал им надбавку к окладам за сверхурочные работы, и они поехали. Если бы он сказал, что речь идет о безопасности Половникова, они поехали бы и бесплатно, потому что наши люди любили свое начальство. Но Коля промолчал об этом обстоятельстве – зачем зря тревожить своих людей?
 Я указал им приметы, разыскиваемой нами женщины.
 - Не беспокойся, если объект появится в поле нашего зрения, мы его задержим, - оперативники поехали перекрывать телефонные точки. Через пятнадцать минут они уже были на месте.
Затем я побежал в наш технический отдел, который находился в подвале. Точнее выразиться, это был не подвал, а технический этаж нашего агентства, спрятанный под землей. Там работали два наших технических работника. Они не были братьями, но любой не знающий их человек легко бы принял наших технарей за братьев, так они походил друг на друга и возрастом и внешностью. Одевались они всегда в помятые свитера и полинявшие джинсы. Оба  ходили в очках, и оба  носили длинные прически. Сегодняшний день не был исключением из правил. Только свитера были разного цвета, у одного близнеца он был бежевого цвета, а у другого темно-синего. Казалось, наши технические гении не имеют дома, так часто зависали они на рабочем месте. Просто они любили все, что связано с компьютерами, были фанатами этого дела, а в агентстве к их услугам были самые мощные компьютеры, которые близнецы приобретали по своему усмотрению. В средствах их Половников никогда не ограничивал, считая, что его агентство не должно отставать от научно-технического прогресса.
И сейчас, когда я распахнул дверь технического отдела, на мое счастье наши технические гении зависли, копаясь в интернете и грызя изо всех сил картофельные чипсы.
Я не знал, как их зовут, поэтому обратился к ним по-простому:
- Ребята, есть срочная работа.
- Слушаем, Максим Валерьевич, - проявили они знание моего имени, ходя доселе я с ними просто здоровался. Ни о каком знакомстве с ними не шло и речи.
- В общем, так, - замялся я. – Можно ли на время испортить сотовый телефон с расстояния? Или, например, забить его посторонними звонками? – Я хотел устранить даже теоретическую возможность звонка с сотового телефона. Или неожиданного звонка на сотовый телефон.
       Близнецов мой вопрос не удивил. Они решали и не такие задачи.
- Первое, можно, но будет стоять слишком дорого, - ответили близнецы. -  Вторая задача вполне реальна. А что, нужно заглушить чей-то сотовый?
- Нужно, – отвечал я близнецам. -  И очень срочно.
- Для вас мы всегда готовы это сделать, - близнецы повернулись к своим компьютерам. – Говорите, номер сотового, или фамилию человека, которому этот сотовый принадлежит.
- Рябов Александр Михайлович, - назвал я имя собеседника Половникова.
- Ага, - кивнули близнецы, - только поздно вы обратились. Облом.  Мы уже забили его сотовый с помощью генератора помех. Сделали мы это по распоряжению Геннадия Федоровича.
      Ну, Половников, ай да, сукин сын! Пусть не обидеться на меня наш  самый любимый классик, но его выражение вполне подходит и  для определения моего начальства. Действительно, сукин сын.    Предусмотрел-таки, что у меня может ничего не получиться, вот и позаботился о себе заранее. Теперь он в безопасности. Относительной, конечно, безопасности, но все же это лучше, чем ничего.
     Теперь остается нам только ждать. А это, говорят, самое трудное.
     Я вернулся к себе наверх. Наша секретарша Наденька, которая тоже никогда не спешила домой, приготовила мне чашку кофе. Еще и улыбнулась, когда внесла в кабинет Половникова поднос, на котором дымился кофейник. Я с удовольствием выпил чашку кофе. И не одну. Верно говорят, что кофе бодрит. После кофе, я в нетерпении ждал результатов предстоящей операции.
Затем вернулись две оперативные машины, посланные Колей на почту. Люди приехали усталые, злые, а главное – с нулевым результатом. Но доложили они о работе своему непосредственному начальнику по полной форме.
- Спасибо вам, ребята, -  поблагодарил их Коля и отпустил по домам. – Этого и следовало ожидать. Объект не рванул на почту.
- Мне интересно, куда все же сбежал Ксюша, - сказал я.
- Мне тоже. Но она поняла, что мы ее ждем на почте. Пойдем, поговорим с Лариошиным, - пригласил меня Коля. – Может, и узнаем чего-нибудь интересное.
- Пойдем, - поговорить с Лариошиным мне сейчас тоже хотелось.
 
      Мы снова спустились в подвал. Только уже в другую его часть. Здесь размещалась комната, полностью изолированная от остального мира соответствующими материалами. Предназначалась это комната для содержания людей, задержанных работниками агентства. Она редко использовалась по назначению, а на моей памяти так и вовсе ни разу, но Половников упоминал, что пару раз возникали проблемы с особо борзыми криминальными авторитетами, и им пришлось отрезвлять буйную голову именно в этой комнате. О результатах мой друг не говорил, но, судя по его загадочной улыбке, эти результаты его полностью удовлетворяли.
Коля нажал на кнопки цифрового кода, и бронированная дверь бесшумно открылась. Я первый раз вошел в особую комнату, поэтому с интересом разглядывал ее обстановку.
Она была очень скудной.
     Посреди комнаты разместился стол, с противоположной стороны его разместился стул. Они были крепко привинчены к полу. А не превинченый  стул  мне пришлось взять у стены.
    На один стул мы усадили нашего пленника, на второй сел я. Коля остался стоять на ногах,  проигнорировав стул, который я принес.
- Ну что, поговорим? – устремил я свой взгляд на Лариошина, надеясь выглядеть в его глазах усталым и злым человеком. – Будет у нас с вами разговор, Евгений Андреевич или нет?
- Больно надо с вами говорить, - буркнул он. – С Половниковым я бы еще поговорил. С вами нет, не буду говорить, - наотрез отказался Лариошин.
- Что, мелковаты для тебя? – спросил его Коля. – Не того масштаба мы люди.
- Просто, не хочу с вами говорить – и все, - отрезал Лариошин.
- А все же испугался говорить, что мы мелочевка, - злорадно усмехнулся Коля. – И правильно сделал – могут, ведь и вынести из этой комнаты вперед ногами.
- Кишка у вас тонка, это сделать, - злобно сверкнул глазами Лариошин.
- Ну, это мы еще посмотрим, - вновь вступил в разговор я, -  у кого тонка, а у кого и нет. Ты ведь не хочешь это проверить?
- Считаете себя крутыми, - высказал предположение Лариошин. В голосе его звучало неприкрытое презрение ко мне и Коле. Хотя мне показалось, что своим презрением к нашим скромным персонам он маскирует свой страх.
- Вовсе нет, не крутые мы персоны - ответил ему я. – Просто  мы считаем, что многое с тобой можем сделать в конкретно взятых обстоятельствах. Кто знает, что ты у нас?
      Последняя фраза и сломала Лариошина. Он подумал несколько минут, и понял, что он находиться в нашей власти, и что можно ожидать от нас он тоже не знает. Даже самые смелые и сильные люди бояться смерти. А Лариошин явно к последним представителям рода человеческого не относился, так,  шофер на побегушках, привези, да подбрось – вот и все его функции. Правда, водителем он работал у крутого человека, отсюда и весь его гонор. Он думал, что положение Рябого сможет защитить и его. Но Лариошин сильно ошибался на этот счет.
- Никто не знает, что я здесь, - с сожалением констатировал Лариошин.
- А это означает одно, - усмехнулся я, и задал вопрос нашему пленнику. – И что же это значит?
- Вы можете…
- Мы можем сделать с тобой все, что захотим. Ну, не мы, конечно же, почки у нас отбивают другие люди. Поверь мне, это очень неприятная процедура. А можем тебе пальцы отрезать. И кто нам помешает, молчун?
Я и сам удивился, что могу так разговаривать с человеком.
- Что вам от меня нужно? –  благоразумно спросил наш пленник, сбавляя свою борзость. Ни один человек не хочет, что бы ему отбили почки, или отрезали пальцы.
- Это уже хороший разговор, - оценил последнюю фразу Коля. – Что ты знаешь о женщине, к которой возил продукты?
- Немного, - сказал Лариошин. – Мне сказали возить продукты, я и возил. Ну, видел её до этого пару раз с Рябым,  и все.
- А еще ты устроил ее! – мой  большой палец уставился в сторону. Тот совсем сник.
- Ну, устраивал е. Так, что с этого? Просто мне подвернулась очень хорошая возможность устроить ее. И все! – Если бы руки Лариошина не были скованы наручниками, то он бы ударил себя в грудь.
- Точно? – переспросил Коля. – А ты не врешь нам?
- Сто пудов, командир! Матерью клянусь! – подтвердил Лариошин. – С Рябым я видел эту особу всего два раза! Не больше!   
- Никогда не надо давать клятвы, - посоветовал ему Коля. -  Мы тебе верим. Только ответь нам, где была твоя машина двадцатого числа, - он назвал дату похищения Ксюши с места поминок пастора Буленкова.
- Где была, где была? В гараже! Вот где! – ответил Лариошин, не раздумывая.
- А гараж у тебя хороший? – полюбопытствовал Коля.
- Машину я ставлю в гараже своей фирмы. Оттуда ее никто не возьмет. Самое надежное место!
Зря так Лариошин говорил. Он и не думал, и ведать не ведал, что его машину брали, по крайней мере, один раз без его разрешения. В тот день, когда украли Ксюшу Антонову. Точнее, нас хотели заставить думать, что ее похитили.
- А давно ты  видел женщину, к которой ты возил продукты, с твоим хозяином? – продолжил допрос Коля.
- Давно, очень давно, - закивал головой Лариошин.
- Уточни, - потребовал Коля. – Давно, это как? Год, полгода назад?
- Это было год назад, - вспомнил Лариошин. – Я довозил тогда Рябого до назначенного им места, а на углу его ждала Ксюша. Она была в очках, и капюшон накинула на голову, но я её узнал. Про второй раз я ничего не помню. Вот и все, что я могу сказать про их встречи.
- Ладно, я тебе верю, - поблагодарил Коля, разговорившегося Лариошина. -   Пойдем, Максим.
- Эй, вы куда? – хотел остановить нас Лариошин. – А со мной, что будет?
- Ничего страшного, - успокоил его Коля. – Посидишь пока здесь, а потом отпустим тебя. Больно ты нам нужен!
- А убивать вы меня не будете? – спросил Лариошин.
- Если ты будешь задавать нам идиотские вопросы, то точно  тебя убьем, - пообещал Коля. – Так что, мой тебе совет: лучше молчи.
- Буду молчать как рыба, - обрадовался Лариошин обещанию Коли, оставить его в живых.
- А если тебя спросят, где ты находился все это время?
- Я отвечу, что загулял. Был у бабы, ну и все такое, прочее.
- Ты – умный человек. Может быть, и доживешь до старости.
Мой приятель и сослуживец хлопнул изо всех сил дверью. Коля явно был раздражен этим разговором.
     Произошло то, что мы больше всего и боялись. Лариошин оказался банальной пустышкой. Всего лишь шофером, человеком на побегушках у крутого шефа, не больше. У этого человека, хоть пытай его, не узнаешь много информации.
Мы снова вернулись в кабинет Половникова. На этот раз Коля прямиком прошел к бару, который манил к себе обилием пузатых бутылок с яркими этикетками.
- Сил моих больше нет терпеть, - налил он рюмку водки из самой скромной бутылки. – Сколько времени, Максим?
- Почти десять часов вечера. Половникова нет четыре часа, - оповестил я своего товарища. – Это вполне нормально, встречи могут продолжаться по несколько часов.
 Коля махом выпил рюмку.
– Этого мне мало, нужно еще. – Вторая рюмка тоже прошла на ура. – А все нервы, нервы. Они начали у меня сдавать. Ну, если с Половниковым, что случится, я тебе этого никогда не прощу.
- Мы сделали, все что могли, - сказал я, хотя не был уверен в этом. Уж я то точно не сделал, что мог. – И будем надеяться, что с нашим начальником все будет в полном порядке. 
- Мы сегодня облажались, Максим. Причем по полной программе. Не важно, кто совершил ошибку. Ты или я. Мы! – Коля повысил голос.
- Раз мы работаем в команде, то действительно можно нас всех винить в сегодняшних неудачах. Ладно, давай ждать, раз нам ничего больше не остается делать, - высказал я самое разумное в этой ситуации предложение. – И давай, не будем нервничать. Нервные клетки не подлежат восстановлению. Об этом предупреждает нас наука.
- Легко сказать, не нервничай. А я вот не могу сидеть и ждать спокойно, что происходит с нашим начальником, - буркнул Коля.
Начальник службы наружного наблюдения, а именно такая у Коли была должность, плюхнулся в кресло,  и потянулось наше с ним ожидание. Час, другой, третий. Время тянулось на удивление медленно. Мы проживали каждую секунду, и каждую минуту с ощущением тревоги. Напряжение и выпитая водка дали о себе знать,  и Коля заснул незаметно для меня. А через четыре часа начал дремать и я. Тоже бы, наверное, заснул, если бы не раздался  шум, и в свой кабинет не ввалился Половников. Живой, здоровый, только несколько помятый. Сон как рукой сняло.

  Глава  двадцать первая.

- Добрый вечер, друзья! – поприветствовал наш начальник. Половников запутался, снимая свое пальто, я помог ему. – Не ожидал вас здесь увидеть. Вам давно пор бы сидеть уже дома.
- Скорее, доброй ночи, - поправил Половникова, проснувшийся Коля, посмотрев на часы. – Уже два часа ночи. А здесь мы находимся потому, что за тебя волновались.
- Ну, тогда доброй ночи. Приятно слышать, что ваш начальник вам дорог, - весело произнес Половников. - Как у вас дела? – последний вопрос был задан очень серьезным тоном. Половников хотел узнать о том, поймали мы Ксюшу, или нет.
- Плохо, - честно ответил я и поведал о своих злоключениях. Наш начальник спокойно отнесся к сегодняшней неудаче.
- Подозревал, что у вас ничего не получиться, - хмыкнул Половников. - Не потому, что вы дураки и тупицы, а потому, что это твоя Ксюша - хитрая бестия. Не по зубам она вам, не по зубам.
- А как у тебя все прошло? - хором задали мы давно интересовавший нас вопрос. И совсем мы не обиделись на то, что Половников считают Ксюшу умнее нас. Что ж, пока так оно и есть, раз Ксюшу от нас сумела уйти.
- Как прошло? - пожал плечами Половников. - Вроде все нормально. Встретились мы с Рябым, где и было условленно. Привезла меня машина с зашторенными окнами на частную квартиру. Меня провели на наличие разного рода «жучков» и других подслушивающих устройств металлодетектором. На наличие у меня оружия еще раньше меня обыскали. Провели к хорошо накрытому столу, на котором стояли блюда, название их и не выговоришь, язык сломаешь, я запомнил только, что на столе стояла паюсная икра и графинчик с холодной водкой. За этим роскошным столом мы поговорили с господином Рябым о наших делах. За хорошим ужином о делах всегда приятно потолковать. Водочка оказалась не только холодной, но и чрезвычайно хорошей. Признаюсь вам, никогда не пил такого божественного напитка. – Половников вздохнул в знак сожаления о водке, которую никогда, может быть, не придется больше пить. – Может быть, и не придется больше такую водку никогда пить…  Господин Рябой после первого опрокинутого стакана  мне начал втолковывать, что бы, я не лез не в свои дела, а я сказал, что не понимаю, о чем собственно идет речь. Тогда и началась самая серьезная часть нашего разговора.

- Вы - умный человек, Геннадий Федорович, - сказал мне тогда Рябой. - Весьма уважаемый в определенных кругах, и я не хочу доставлять вам излишние неприятности. Поверьте мне, я умею доставлять неприятности собственным противникам.
Чувствуете, какой деятель! Мягко стелет, да жестко спать на его кровати.
- Я действительно не понимаю, о чем идет речь, - улыбнулся я тогда самой обаятельной из своих улыбок. - Такой уж я не понятливый, Александр Михайлович, простите меня. Но я люблю предметные разговоры. И ненавижу разговоры намеками.
- Я держу вилку в руках, - заметил Рябой, - но я не хочу снимать ей лапшу, которую вы вешаете мне на уши.
- Очень образное выражение, - похвалил я Рябого. – Только вот лапшу мы сейчас не едим, а кушаем с вами какие-то заморские морепродукты. Они очень вкусные. Благодарю вас за них. Замечу, у вас очень хороший вкус Александр Иванович. Мне интересно будет узнать названия этих блюд. Вы мне их скажите?
Моя вежливая настырность вывела моего собеседника из себя. Раздражение было написано на его лице.
- Ну, хорошо, - рассвирепел Рябой. – Сейчас я буду говорить прямо. Речь идет о вашем частном расследовании убийства одного бывшего следователя Буленкова Леонида Сергеевича. Меня устраивают результаты официального расследования.
- Никаких результатов официального расследования пока нет.
- Но они будут! Рано, или поздно!
- Не горячитесь, Александр Михайлович, так бы сразу и сказали, что вам нужно. Разложу вам эту ситуацию по полочкам. Видите ли, - сказал тогда я, - официальное расследование в качестве официального подозреваемого имеет родственника моего сотрудника. Для нас дело чести доказать, что это вовсе не так.
- А это действительно не так?
- Думаю, что этот родственник моего сотрудника действительно невиновен в убийстве пастора Буленкова. Его просто подставили. А следователи легко вцепились в эту подставу.
- А кто тогда убил пастора? – задал мне вопрос Рябой.
- Вот это мы и пытается выяснить, - ответил ему я.
- А не могли бы вы прекратить свое расследование. – В голосе Рябого мне послышался намек на просьбу. -  Хотя бы на время.
- Это ваша просьба? – уточнил я.
- Да, это моя личная просьба, - кивнул головой Рябой.
- Увы, но я вынужден ответить на нее отказом. Мы всегда доводим начатые расследования до конца.
Рябому не понравилась мое упрямство. Он еще больше рассвирепел.
- Вы я вижу, упрямый человек, - произнес он сквозь зубы.
- Такой уж я, - загордился ваш покорный слуга и проглотил изрядный кусок красной рыбы.
- Знайте, сейчас вы в моей власти, - не слишком обрадовал меня Рябой. Мой сердце дрогнуло при этих словах, но я продолжал изображать из себя бравого оперативника.
- Я и так об догадываюсь. Но думаю, нам нет смысла ссориться. Конструктивное сотрудничество - вот что нам нужно, - я подцепил на вилку еще один кусок восхитительной, красной рыбы.
- Не знал, что менты знают подобные слова, - удивился Рябой.
- А я бывший мент, пенсионер, есть время почитать наши родные газеты, попереживать за политические баталии. Отсюда и мой необычный лексикон. Сколько сейчас времени? А то я часов не ношу. Не имею такой привычки, - я изобразил попытку улыбнуться. Похоже, это у меня получилось. Рябой не заметил, что улыбка мне удается с трудом.
- Почти семь часов, - посмотрел на  свои швейцарские часы Рябой.
- Вот видите, - я сладко зевнул, - почти целый час мы потратили на пустые разговоры. Надеюсь, мои люди не теряют сейчас времени даром, допрашивая одну вашу знакомую. – Ни один мускул на лице Рябого не дрогнул во время моих слов. Он умел держать удар. Хотя и понял, о ком я веду речь. - Поверьте, мне, они умеют допрашивать. А сейчас и учится этой хитрой науке не надо. Химических препаратов, сами знаете сколько. Не мне об этом вам говорить. Эти препараты даже мертвого заставят поделиться своими впечатлениями. А уж живую девушку они тем более разговорят.
Рябой, как я и сказал, и бровью не повел, когда услышал про наши возможности. Он понимал, что можем применить химические вещества. Что ж, хладнокровию его можно было позавидовать. Я продолжил его добивать:
- А ловкий вы спектакль разыграли с похищением. Мой сотрудник почти поверил в этот спектакль. Не поверишь тут, когда тебя головой в снег кидают! Да только я калач тертый. Усомнился в версии похищения. Больно уж кинематографично она выглядела. Могли бы устроить это похищение и не на глазах моего сотрудника… Кстати, вас с Ксюшей познакомил Буленков? – мое предложение прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
- Вы - умный человек, - Рябой внимательно посмотрел на меня. - Я вас недооценил.
- Хорошо, что не переоценили… Всегда внимательно изучайте своего противника, - посоветовал я ему. - Впрочем, вам простительно, меня недооценивать. Доселе вы общались только с продажными представителями наших органов. Но есть люди, которые не продаются. Я  отношусь к таким, еще не вымершим динозаврам. И сами подумайте, зачем мне на старости лет деньги? Детей не нажил, к сожалению, а сам зарабатываю нормально, достаточно, что бы мне, старику, прожить. Так как, состоится у нас с вами конструктивная беседа?
Мои доводы имели успех у моего собеседника.
- Как я могу вам поверить? - засомневался Рябой. -  Может вы, блефуете?
- Я скажу вам адрес, по которому проживала ваша знакомая. Что бы вы проверили - блефую я, или нет, - осторожно начал я завоевывать доверие Рябого. И сам я хорошо понимал, что сейчас сделал шаг по тонкому льду. Он в любой момент может провалиться, и тогда… Лучше не думать, что будет тогда.
- Хорошо, называйте, - разрешил мне Рябой. – Мне интересно будет послушать, что это за адрес.
Я назвал адрес Щербакова, при этом, конечно, ужасно волновался – мы вполне могли и ошибиться, запутаться в собственных предположениях. Но, видно, удача распростерла над нашим агентством свои крыла.
- Вы назвали правильный адрес. Именно там и скрывалась Ксения… Что ж, давайте с вами поговорим, - не стал дальше люлить Рябой. – Черт подери, но на этом этапе вы меня переиграли.  Я готов к серьезному разговору.
- Давайте, - согласился я. - Ответьте мне на вопрос – какую роль во всей этой истории  с убийством пастора играет Ксюша?
- Ксюша эта далеко пойдет. Она – девушка с большими перспективами. Ловкая особа… Вы правы, нас познакомил Буленков, - пустился в воспоминания Рябой. -  Он был в восторге от неё. И познакомил-то нас на частной вечеринке, как со своей любовницей. Не догадывался даже дурак, что это сестра Миши Антонова. Или не предавал этому  факту значения. Тогда мне пришла в голову умная мысль: выяснить все про эту девушку. Естественно, я узнал про нее все. И вы знаете, её данные мне понравились, а тот факт, что Миша Антонов её брат я тоже удачно использовал. Догадались, наверное, как?
Я кивнул головой.
- Вы создали отдельную преступную группировку, - сказал я, -  которая бы выполняла ваши личные задания. Черновую работу, как выразился формальный ее руководитель. Миша Антонов для всех стал её главой. Для всех, - подчеркнул я. -  Хотя фактически  группировкой руководила его сестра. Именно она и планировала все операции, которая проводила эта преступная группировка. Это очень удобно: случись чего-нибудь, например, уберут Мишу, а группировка останется со своим главарем.  Затем вам понадобилось убрать Буленкова. Зачем - абсолютно не понимаю, но вы убрали его. И сделали это с помощью вашей помощницы.
- Нет, - Рябой покачал головой, -  Ксюша не убирала Буленкова. По крайней мере, я не давал её такой приказ. А насчет Ксении я не буду вам давать гарантии. Буду с вами откровенен, Буленков мешал мне. Он слишком многое про меня знал. Вы, наверное, знаете, как мы познакомились с ним.
- Более-менее, в общих чертах, - кивнул я головой.
- Тогда расскажу вам поподробнее, как мы с ним познакомились, - Рябой налил в стакан минеральной воды и продолжил свой рассказ. -  Дело было в начале восьмидесятых. Тогда проходила компания по борьбе с такими элементы, как я. Я занимался предпринимательством, как бы сейчас сказали, но вся загвоздка в том, что предпринимательство тогда приравнивалось к преступлению.
- Я знаю, - кивнул головой Половников. – Прекрасно помню о тех временах.
- Так вот. Пригласили меня однажды в милицию. Я особо не волновался, потому что подкармливал ваших начальников. Их дети тоже хотели ходить в  настоящих джинсах, а жены в модных тряпках. Да и криминала я особого не совершал, не убийца, в конце концов. Всего лишь на всего, обыкновенный фарцовщик. Так что я думал, что будет все как обычно, очередной мент захотел очередную модную тряпку для своей полногрудой жены. Последует шантаж с его стороны, мне придется поднапрячься, и достать для него эту тряпку. Но я ошибся – встреча была необычной.
Следователь был незнакомый и настроен он был решительно.
               
- Садитесь, гражданин Рябов, - встретил Рябого Буленков на пороге своего кабинета. Он только –только получил свой собственный кабинет, пусть и небольшой, зато кабинет безраздельно принадлежал ему одному. – Или как вас лучше называть? Рябой? Вам так привычнее?
- Лучше по фамилии, как и положено, - присел на краешек стула Рябой. Он сразу же догадался, что разговор предстоит серьезный. Не понравился ему этот новый следователь в аккуратном костюме.
- Ладно, буду по фамилии вас называть, как, и положено, - согласился следователь. -  Мне так и привычней будет. Чем занимаетесь в настоящий момент, гражданин Рябов?
- То есть… - переспросил Рябой.
- В смысле, я хочу узнать, где вы работаете, - уточнил свой вопрос Буленков.
- В трудовой книжке написано, где я работаю, - расслабился Рябой. У него действительно имелась трудовая книжка, оформленная по всем правилам. Только работал по этой трудовой книжке совсем другой человек. Подобный расклад устраивал обоих: и самого Рябого, и того человека, который получал две официальных зарплаты.
- В трудовой книжке записано, что вы работаете сторожем в детском саду. Зарплата, я узнавал, у вас небольшая, пятьдесят  рублей, и то не всегда выходит, а джинсы, которые на вас надеты, стоят двести рублей. И то на черном рынке по большому блату, - сделал справедливое замечание Буленков. Первоначальное предположение Рябого, что следователь не дурак, находило свое подтверждение. – В магазине такие джинсы не купишь не за какие деньги. Не завозят в наши магазины такие джинсы. Так, где же, простой сторож мог взять такие джинсы? Вопрос не риторический, и я требую на него ответа.
- Так в этом нет ничего странного, - улыбнулся Рябой. – Мне друзья подарили эти джинсы. Они имеют на этот подарок полное право. А где они взяли деньги, спросите у них. Меня этот вопрос не интересует… А что касается наших магазинов, то вы, товарищ следователь, абсолютно правы: в них, хоть шаром покати.
- Гражданин следователь. Для вас, я – гражданин следователь, - поправил его Буленков
- Ну, хорошо, пусть будет гражданин, - согласился Рябой. – Мне все равно, как вас называть.
- Зато мне не все равно, как ко мне обращаются. И дубленку вам друзья подарили? – ухмыльнулся Буленков. Он втайне завидовал собственному посетителю – о такой дубленке он давно мечтал, а достать ее никак не мог.
- И дубленку. У меня очень хорошие друзья, - пояснил Рябой. – И у них есть возможность, дарить мне дорогие веши.
- А главное – богатые у вас друзья, - Буленков прибавил громкость у радиоприемника, по которому транслировалась передача «В рабочий полдень». –  И щедрые. Ничего им для вас не жаль.  Давай на чистоту, Рябой, поговорим.
- Давайте, - согласился Рябой, которому самому надоел этот разговор намеками. – Вам джинсы нужны, дубленка, или сапоги жене? У меня есть хорошие, итальянские. Джинсы, правда, чехословацкие, а дубленка, увы, монгольская. Но все вещи хорошие, тут я даю гарантию.
- Очень замечательно, что ты меня правильно понял, - Буленков придвинул к себе лист бумаги, что-то черкнул на нем и передал Рябому. – Не буду тебе читать лекции по советской морали и нравственности. Все равно, тебя уже не исправишь.  В следующий раз встретимся с тобой здесь. Там и поговорим. Естественно, ты придешь на нашу встречу один.
- А если я не приду? – спросил Рябой.
- Придешь, как миленький придешь. У тебя нет другого выхода. Ссорится со следователем прокуратуры тебе не с руки. Для бизнеса твоего опасно, - сказал Буленков, и был прав.
 В те годы ссорится со следователем прокуратуры, было смертельно опасно. А для человека, который занимается бизнесом, вдвойне опасным.
- Ну, так как, ты понял меня?
- Чего же не понять?
- Придешь на встречу?
- Приду гражданин следователь.
Встреча произошла в продуваемой всеми ветрами аллее в назначенный следователем час. Буленков сидел на лавочке, высоко подняв воротник у пальто.
- Как шпион, - пошутил Рябой, когда пришел, не опоздав ни на минуту.
- Как осторожный человек… У нас с тобой конспиративная встреча, - вполне серьезно ответил Буленков. – Поэтому, я применяю соответствующие методы маскировки, что бы нас видело, как можно, меньше человеческих глаз. Городок у нас небольшой, и всегда есть риск встретить знакомых людей в самое неподходящее время.
- А эти люди, которые наблюдают за нами, не будут задавать тебе, гражданин следователь, ненужных вопросов, вроде того, что я делал в твоем кабинете? – поинтересовался Рябой. Он действительно засек нескольких наблюдателей. Легко догадался, что это люди Буленкова.
- Не будут. Я оформил нашу встречу в моем кабинете по всем правилам протокола, - удовлетворил его любопытство гражданин следователь. – Как и этих наблюдателей, я тоже привлек по официальным каналам.
- Понятно. Чего от меня нужно? – сразу же перешел на деловой тон Рябой. – Я так понял, от меня требуется более серьезная услуга, чем просто дубленка.
- Ты прав. Мне нужны твои каналы сбыта. Я знаю, они у тебя есть и вполне серьезные. Поэтому отпираться тебе не советую. Вредно для здоровья, - посоветовал Буленков.
- Для здоровья вредно пить и курить. А скрывать от тебе мои связи, предполагаю, опасно для моей жизни, - вполне серьезно сказал Рябой. - Не буду отпираться, каналы сбыта у меня имеются. Без них в моей профессии быстро пропадешь. Что нужно сбыть?
- Буду с тобой говорить прямо. У меня все равно имеется  на тебя компрамат, тебе нет смысла меня топить, так что надеюсь на деловую и доверительную беседу.
- Я тоже.
- Вот и хорошо, что мы поняли друг друга с полуслова. Нужно сбыть партию икон, - сказал цель их встречи Буленков. -  Весьма ценных икон. Тридцать процентов твои.
Рябой слышал про ограбление и убийство ювелира, про него говорил весь город, а уж в его круге про это убийство только и говорили, поэтому быстро смекнул, что здесь к чему.
- Тридцать процентов мало. Иконы паленые. Я так понимаю?
- Ты правильно понял. Иконы действительно имеют нелегальное происхождение. – Буленков хотел сказать «незаконное», но вовремя передумал. Поэтому и подобрал нейтральное слово.
- Соответственно, люди будут рисковать. Компрамат на меня не серьезный, так что фифти-фифти, пятьдесят на пятьдесят. Или так или не как, - назвал он условия сделки. Он догадался, раз следователь пошел на такой опасный контакт, ему некуда деваться. Поэтому он и припер следователя к стенке.
- Идет, -  согласился Буленков, который понял, что имеет дело с серьезным человеком.
- Хорошо. Когда я получу твои иконы?
- Это можно сделать послезавтра.
- Идет.
- Куда переправит твои иконы?
- Как куда?! Конечно же, на запад.
- Я так и понял, что переправить их нужно за кордон. Ну, и запросы у вас, гражданин следователь! Или теперь, товарищ?
- Теперь я для тебя просто партнер по незаконному бизнесу!

- … Вот так я и познакомился с Буленковым, - сказал Рябой. – Скажу сразу же, что свои условия он выполнил, но вывез по моим каналам не самые ценные иконы, которые он взял у ювелира. Более того, половина икон оказалась хорошей подделкой. Да-да, это те самые иконы, что продаются в магазине Селиванова в Лондоне. Это очень хорошая поделка. Они стоят денег, но это не те суммы, которые можно выручить за настоящие произведения искусства. Самые ценные произведения древнерусской живописи будущий пастор предусмотрительно оставил на потом, на то время, когда их можно будет сдать подороже. Как будто он знал, что времена скоро изменятся. И эти иконы можно будет сбыть с большой выгодой для себя. Мне это, естественно, не понравилось. Те иконы, что он оставил себе, стоят по меркам аукциона Сотби сотни тысяч долларов. Древнерусская живопись очень цениться на западе. Скажу честно, я предъявил Буленкову счет после того, как выяснил все обстоятельства. Вы понимаете, люди, с которыми я сотрудничаю, тоже не дураки и поняли, что их кинули. Причем кинул конкретно я. Ведь это я обратился к ним за помощью. Возникла патовая ситуация. Деньги мне пришлось выплатить, в нашем бизнесе репутация стоит дороже. А Буленкову я решил отомстить. Но не сразу. Я понял, мне нужно выждать время. Я терпеливо ждал. Прошло много лет, когда я решился отомстить теперь уже пастору Буленкову.  Естественно, с помощью Ксюши. План этот пришел мне в голову на той вечеринке, когда я увидел их с Ксюшей. Я ведь тогда и не подумал, что Ксюша Антонова – родная сестра Миши.
- А Миша уже тогда работал на вас.
- Да, представьте себе, да. В моем ремесле имеется много грязных сторон, поэтому мне нужно такие люди, как Миша.
- Понятно, понятно.
- Но можете мне поверить, не успел я осуществить план своей мести. Но Ксюша мне все равно пригодилась. Как я вам уже говорил – это очень способная девушка. Я и сам удивился тому, как она работает. Она – не чета своему брату. Голова работает, как хороший компьютер, и жалости у нее, как у терминатора. А это самые нужные качества в том деле, которое они делали вместе со своим братом.
- Я вам верю, - сказал я, - Правда, у меня нет и другого выхода. Я предлагаю вам разойтись, если не друзьями, то и не врагами. Давайте лучше сохраним нейтралитет. В нашем деле нейтралитет – это самое разумное решение.
- Я согласен, - принял мое предложение Рябой. – А вы вернете мне Ксюшу.
- Верну, - легкомысленно пообещал я. - Вот и все, на этом наша встреча с господином Рябым закончилась. Меня отвезли сюда на той же машине с зашторенными окнами. Такой вот у моего небольшого приключения банальный финал. Правда, мне предстоит сделать звонок Рябому и извинится перед ним. Ведь я его обманул. Уж не знаю, какая у него будет реакция после моего звонка.

Глава двадцать вторая.
 
- Слава Богу, - сказал Коля, - что все хорошо закончилось!
- Еще ничего не окончилось, - поправил его Половников и потребовал: - Налейте мне, чего ни будь покрепче! Душа моя сейчас желает выпить.
Я выполнил его просьбу.
- Рябому можно верить? – поинтересовался я.
- Насчет чего? – уточнил Половников.
- Насчет того, что Ксюша не убийца, - конкретизировал я.
- Можно, - кивнул головой мой друг. – Насчет этого ему можно верить. Ему просто нет смысла врать.
- А если он просто не знает?
- Такой человек, как Рябой, просто обязан знать, что делают его люди.
Я понял: Половников уверен в том, что Ксюша Антонова не совершала убийство пастора Буленкова. Она совершила много преступлений, а вот в этом убийстве она не виновна.
- Почему она тогда сбежала от меня? – задал я волновавший меня вопрос.
- Это не у меня надо спрашивать, а у твоей подруги, - ответил Половников. – Я напомню тебе, что Рябой не давал мне гарантий, что Ксюша – не убийца. Он мне сказал только одно: он не давал приказ убивать Буленкова. Так что, мы можем предполагать что угодно.
- Зачем был разыгран спектакль с её похищением? – последовал новый вопрос с моей стороны.
- Это уже очень интересный вопрос.  – Половников задумался, и выдал мне следующую версию. - Думаю, что таким образом ей нужно было уйти от собственного брата. Эту версию мы обдумывали с самого начала, и она оказалась верной. А тут еще и такой хороший свидетель похищения, как ты.
- Но зачем ей нужно было устраивать собственное похищение? – допытывался я. – Неужели только из-за ближайшего сбора всей их группировки?
- Опять вопрос не ко мне. А к нему, - Половников сел во второе гостевое кресло. – Нужно спросить об этом у Миши Антонова.
- Значит нужно с ним встретиться, - констатировал я. – И спросить у него.
- Нужно сначала найти его сестру, - посоветовал мне Половников.
- Да, Максим, - вмешался в наш диалог Коля, - вот ты облажался, так облажался. По полной программе. – В его справедливых словах послышалось злорадство. Как-никак, я – любимчик Половникова, а тут допустил такой досадный промах.
- Ладно, Николай, - поморщился я. – Я облажался, я и исправлять буду свои ошибки.
- Не горячитесь друзья, - успокоил нас Половников. – С Мишей все равно надо будет встретиться. Думаю, он поможет нам найти  Ксюшу.
- Опять её прошлое? – спросил я.
- Да, - ответил Половников, - многие, если не все вопросы в этой истории нужно искать в прошлом. А брат должен знать прошлое своей сестры, лучше, чем посторонние люди.
  Я согласился с ним.
Прошлое во всей этой истории играло значительную роль. Как и во всей нашей жизни. Только мы этого иногда не замечаем. И прошлому ни придаем большого значения. А оно существует.
   На этом, столь долгий день для нас завершился. Мог бы и лучше он завершиться, но и за такое завершение мы могли быть благодарны.
Половников отвез меня до дома. Он любил расслабляться после тяжелого дня и садится за руль.  По дороге совершил звонок Рябому. Тот никак не среагировал на сообщение моего начальника.
- Я так и думал, что Ксения  не находится в наших руках. Я же говорил вам, и говорю эти слова вновь: Ксюша слишком способный человек, что бы попасть легко в ваши руки. А это означает, у меня не было никакого козыря на встречи с Рябым, - Половников бросил сотовый телефон на заднее сидение «волги». – А я то старый дурак тешил себя надеждой, что многое еще могу. И смену себе воспитываю достойную.
- Не волнуйся, Геннадий Федорович, просто у нас всех был слишком тяжелый день, - успокоил я своего друга. – Нам всем надо хорошо отдохнуть, а завтра серьезно взяться за свои дела.
Иногда я говорил простые, но очень мудрые слова. Сейчас не самое подходящее время, что бы заниматься самокопанием и выискивать причины своих ошибок.

   Ночь прошла незаметно. Спал я мертвым сном, как и положено, спать здоровому молодому человеку в моем возрасте. На утро болела голова. Две чашки крепкого кофе и таблетка анальгина сняли эту проблему с повестки дня. Осталось только страшная усталость. Спина болела так, словно я до этого три дня, не разгибаясь, копал землю.
   На работу я собрался быстро. Не успел я выйти на улицу, как меня уже ждала машина. Наша машина, оперативная, - это Половников, таким образом, проявлял обо мне заботу.
Сам он уже сидел у близнецов – надо было выходить на связь с Мишей Антоновым. Криминальный авторитет сказал мне номер сотового телефона, по которому ему нужно было звонить в экстренных случаях. Под чутким руководством Половникова и под мудрым присмотром близнецов я и совершил этот звонок.
   Ответил усталый мужской голос, который попросил перезвонить через десять минут.       Десять минут растянулись в вечность, после чего тот же голос сообщил мне, что Миша Антонов будет ждать меня ровно через час на центральной площади нашего города.
- В черной «волге», - сказал мне голос и сообщил  номер машины. – И что бы  никакого хвоста, - предупредил он. – Тогда встреча просто не состоится.
- Само собой, разумеется, - ответил я, но трубку уже повесили, поэтому мои слова никто не слышал.
- Линию не прослушивали, - сообщили близнецы, - через полчаса можно будет найти квартиру, где находится этот телефон.
- Не нужно, - сказал им Половников, - я верю Мише Антонову. Ну, что, Максим, собирайся.
- Да, я как пионер, всегда готов, - вскочил я с мягкого стула. Хотя, если признаться честно, мне совсем не хотелось выходить из здания агентства на промерзшие улицы. Никакой опасности я не испытывал, один только дискомфорт от предстоящей прогулки.
- Это хорошо, что всегда, - кивнул головой Половников. – Никогда в тебе не сомневался.
- Только давай, уточним, о чем мне вести беседу с Мишей, - сказал я.
- В первую очередь о Ксюше. Причем будь осторожнее, может быть, он её сам и спрятал где-нибудь, - предупредил меня Половников.
- Такой вариант возможен? – спросил я.
- Почему бы и нет. Я ничему не удивлюсь, - пожал плечами мой начальник. – Игра пошла очень сложная. Каждый сам за себя играет. И я не удивлюсь, что брат снова встал на сторону сестры.

Миша был раздражен. Курил одну сигарету за другой и стряхивал пепел себе под ноги. Лицо его было усталым и бледным, похоже, он плохо спал в последнее время.
Я выполнил четко его указания, поэтому и оказался в черной «волге». Раньше такие машины возили высокое начальство. В машине, и вправду, было комфортно и тепло, и даже ноги можно было свободно вытянуть.
- Ну, что, добились чего-нибудь? – спросил он меня резко. – Нашли место, где находиться моя сестра? – Естественно, он даже не поздоровался со мной. Я так понял, что произошло это не из чувства высокомерия, а только потому, что Миша не желал тратить на меня время.
- Ксюшу мы почти нашли, - ответил ему я. Не мог же я признаться ему, что наши поиски провалились. И не по вине какого-нибудь абстрактного исполнителя, а по моей вине.
- Что значит – почти, - Миша полез в карман пальто за новой пачкой сигарет. Я догадывался, что мой ответ не удовлетворит моего собеседника, и он начнет докапываться до подробностей. Машина в этот момент тронулась, и мы принялись кружить по городским улицам, забитым в предобеденный час автомобилями. – Мне интересно узнать, что означает, вы почти нашли мою сестру? Нельзя почти убить человека, лил почти найти человека.
- Вам лучше знать, можно ли почти убить человека.
- Не будем играть словами, и упражняться в остроумии. Я прошу у вас конкретного ответа.
- Я вас понял, поэтому объясняю вам, что, означает, слово «почти» в моем сообщении. Мы нашли место, где ваша сестра пряталась, а она от нас сбежала, - честно признался я. – Как говорит один человек: ваша сестра – очень ловкая девушка. Мы упустили ее. И теперь нам нужна ваша помощь.
- Чем смогу, тем помогу, - в голосе Миши Антонова мне послышался скептицизм. Он имел на это право, но и наше агентство не заключало с Мишей никакого юридического договора.
- Где, по вашему мнению, может скрываться Ксюша? – я мог задать своему собеседнику один только вопрос. И я не слишком надеялся услышать на него ответ.
- Если бы я знал, где она скрывается, то я бы ее сам и нашел, - резко произнес Миша.
Наш разговор заходил в тупик. Но я нашел, что сказать Мише.
- Вы похитили меня тогда, не для того, что бы я искал вашу сестру. Вы хотели узнать об интересах Половникова во всем этом круговороте событий, - парировал я слова Миши. –  Половников -  был бы очень опасным противником для вашей банды. Возможно, вы искали ответа на свой вопрос: а не заказали ли вас Половникову. Заказали не в смысле физического устранения, а в смысле того, что бы собрать на вас доказательства. – Я нанес сильный удар, но Миша достойно его выдержал. Потом я продолжил. - А уж потом, что бы достойно выйти из положения, вы и предложили нам заняться поисками вашей сестры. Сделали вы это на всякий случай. Чем черт не шутит, вдруг, этот дилетант - детектив, при помощи своих коллег, найдет вашу сестру. Так вот, я ее нашел в первый раз. Пусть и произошла досадная случайность. И найду ее во второй. Если вы будете мне помогать, я найду ее быстрее. Если вашей помощи не последует, я все равно ее найду, только позже, - пригрозил я. -  Я задал вам вопрос, где может, скрываться ваша сестра. Ответьте на него, пожалуйста. Можете подумать хорошо. Я не тороплю вас с ответом.
Моя напористость поразила Мишу. Хмурое выражение на его лице исчезло. Теперь его лицо выражало удивление.  Не ожидал он, что дилетант может кусаться и огрызаться. Он думал, что я испугаюсь одного только имени Миши Антонова. Но, к моему счастью, он все же заговорил.
- У нее была пара-тройка квартир, как она говорила на всякий случай… Ну, не знаю, там ли она сейчас находится, или нет, - засомневался Миша.
- Вы не проверяли эти квартиры? – удивился я.
- Я слишком надеялся на вас, - уколол меня Миша.
- Что за квартиры? – спросил я, не заметив его укола. -  Где они находятся?
- В нашем городе. Но не удивлюсь, если Ксюши там нет, - ответил мне Миша. – Есть и еще один вариант, совсем уж невероятный, но…
- Говорите, не тяните из меня душу, - почти прокричал я. – Любой самый невероятный вариант, может оказаться реальным.
- Ксюша может находиться в своей секте, - вариант, который озвучил Миша, был крайне банальным.
- У Буленкова? – удивился я, когда услышал этот вариант.
- Нет, вы меня не поняли, моя сестра, может находиться, в первой секте. В принципе, я про эту секту мало знаю, я тогда на зоне чалился.
Миша растерялся, и я поторопил его.
- Вы скажите все, что слышали про эту секту.
- Ну, слышал я, что основал её какой-то кореец, и знаю, что Ксюша туда ходила. Больше у меня нет вариантов, - Миша бросил сигарету на пол, и наступил на нее ботинком. А я вспомнил о секте, про которую упомянул мне в разговоре бывший начальник милиции. Странно, что мы забыли про существование этой секты. Хотя, эта организация официально запрещена, но ведь может же она существовать на официальных началах. Подобная мысль как-то не приходила мне до этого в голову. 
- Хорошо, я удовлетворен вашим ответом. Последний вопрос – почему она сбежала от вас? Ответьте только честно и откровенно. Ведь это от вас она сбежала в первый раз, инсценировав  свое похищение? – я внимательно посмотрел на своего собеседника. – Кстати, и на господина Рябого она зря подвела подозрение. Он не причастен к ее похищению.
- Вы в этом уверены?
- На все сто процентов. Отвечайте на мой вопрос!
Миша помолчал несколько минут. Вероятно, в эти минуты он тщательно обдумывал свои слова.
- У нас с ней возникли еще и финансовые проблемы. Вас устраивает мой ответ? Или нужно вам уточнить?
- Значит, дело не только в будущей сходке вашей группировке? – уточнил я.
- Ладно, отвечу тебе, частный детектив. Ксюша контролировала и все финансовые потоки нашей группировки. У нас с ней вышло столкновение по этому поводу. Я хотел уйти на покой, это, да. Но для этого мне нужны деньги. Зря я сколько лет рисковал своей шкурой? А Ксюша хотела взять себе большую часть нашего общака. Вот она и придумала способ убежать от меня. Она знала, что только в таком случае может чувствовать себя в безопасности. Общак она спрятала заранее. Мне, как вы понимаете, общак тоже необходим. Вы удовлетворены моей информацией? – Миша снова стал нервным и раздражительным.
- Хорошо, поедем тогда на квартиру, в которой могла бы прятаться Ксюша, - сказал я вместо  прямого ответа.
   Очень неохотно, но Миша согласился поехать со мной и показать, где находятся предполагаемые конспиративные квартиры его сестры. Перед этим мне, как обычно, завязали глаза. Я не был в обиде на Мишу: меньше знаешь чужих тайн, дольше живешь. Старая истина, но верной она осталась, и по сегодняшний день.
Наша поездка по конспиративным квартирам не дала результата: Ксюши не на одной из квартир не оказалось.
- Это все? – спросил я.
- Все, - развел руками Миша. – Ищите сами мою сестру.
- Мы ее найдем, - пообещал я. – И я вам позвоню.
 Однако, обещания обещаниями, а в  свое родное агентство я вернулся ни с чем. Только время зря потерял. Не считать же результатом упоминания в нашем разговоре с Мишей о какой-то мифической секте и не менее абстрактных финансовых проблемах. В конечном итоге, финансовые проблемы возникают в любой криминальной группировке. Кто владеет этими финансами, тот и владеет всей ситуацией. Мне сейчас вся эта информация не больно могла помочь в поисках Ксюши Антоновой.
- А почему бы и не считать, - возразил мне Половников, когда я доложил ему о своих  небогатых результатах. – Очень перспективная версия. Ксюша вполне могла иметь отношения с этой сектой, а потом воспользоваться ей в качестве убежища. Ведь она не может быть сейчас полностью уверена в своем покровителе Рябом.
- Да, вот только, как найти нам эту новую секту, - почесал я затылок.
- Ты, молодой человек, и не знаешь как? – удивился Половников. -  Даже я старый и то знаю, что очень многое, если не все можно найти в интернете. А уж различные секты любят себя рекламировать. Так что дерзай, близнецы в твоем распоряжении. Предполагаю, что поиск восточной секты не займет у тебя много времени. К тому же ты знаешь, что ее основал кореец. Фамилия у него, конечно же, популярная. Но, думаю, в интернете можно найти информацию, касающуюся его секты.
Я спустился в наш технический отдел. Близнецы обрадовались своему новому заданию.
- Мы точно сможем найти эту организацию через всемирную сеть? – проявлял я осторожность.
- Если эта организация, существует на свете, то ее следы обязательно должны остаться  во всемирной паутине, - успокоил меня старший близнец. – Если не сами руководители секты, то ее адепты точно устроили своей организации рекламу. Будем  искать эту организацию, и обязательно найдем. Все поисковые системы к нашим услугам.
   Во всемирной паутине  действительно оказалось много информации, про различные секты, существующие на территории нашей страны. Я и сам удивился, сколько сейчас  существует организаций различного религиозного толка. И все эти организации предлагали будущим адептам спасение и вечную жизнь. Естественно, без забот и без хлопот.
     Но нужную нам секту мы долго не могли найти. Просто было мало информации, которую можно было применить для поиска. Наконец, мы начали сортировать информацию по именам, и нашли два корейских имени. Имя « Мин» оказалось именно тем именем, которое мы и искали. Хотя в Корее всего несколько фамилий, но такой Мин мог существовать только один.
   Он являлся создателем, запрещенной во многих цивилизованных странах (наша страна, по-видимому, к таковым тоже начала относиться) секты « Сила и слава». Основной целью эта организация ставила подготовку человечества к грядущему всемирному катаклизму, который должен был грянуть в ближайшем будущем. Мин считал, что во время этой катастрофы выживут только избранные. И право называться избранным, нужно заслужить прямо сейчас путем  подготовки своего духа и тела, которое заключалось в многочисленных физических упражнениях и изучения воинской науки. Для того, что бы, быть допущенным к этим занятиям, необходимо отдать свое имущество организации корейца, а если ты еще дитя, то занятие с тобой будут проводиться бесплатно, но так обработают твою психику, что ты станешь рабом этой секты. Об этом писали в своих отзывах, размещенных во всемирной паутине, бывшие адепты секты корейца.      
   Именно по последней причине организацию Мина и запретили в Европе и Америки, где чужую собственность всегда уважали. В нашей стране  велась только речь о временном приостановлении деятельности этой организации. Но местные власти запрещали эту организацию. И эту инициативу я мог только одобрить.
   Скудной была и информация о деятельности этой организации в нашей области. Только адреса бывших филиалов и фамилии их руководителей. В родном городе Ксюши эту организацию возглавляла некая женщина по фамилии Богомазова.
- Звучная фамилия, - заметил один из близнецов.
- А главное, редкая фамилия, - добавил другой близнец.
- Мы могли бы узнать, по какому адресу она живет, и кем она работает? – спросил я.
- Без проблем, мы можем узнать все, -  Наши технические работники не хвастались. Близнецы тот час же вошли в адресные файлы милиции и узнали, что живет женщина с редкой фамилией в городе Ксюши. Точный адрес возник на компьютерном мониторе.
- А где она работает можно узнать? – повторил я свою просьбу.
- Конечно, можно, - снова близнецы провели пальцами по клавишам, и вывели на монитор новую базу данных. В этой базе данных было сказано, что Богомазова Людмила Владимировна  работает директором второй школы небольшого приволжского городка.
  Так вот почему эта фамилия показалась мне знакомой. Аккуратная и учтивая директриса, одновременно  еще глава секты – пикантная деталь. Чего только не бывает в нашей стране. Воистину, мы живем в стране чудес! Главное, чтобы мне не оказаться в дураках.
- Максим, ты даже лицом побледнел? – оказываются, близнецы могут разбираться не только в железяках.
- Просто услышал знакомую фамилию. Я – на правильном пути.
   Я поблагодарил близнецов и пошел наверх к Половникову. Радость сияла на моем лице.
   На лестнице решил позвонить по сотовому телефону Мише Антонову.
- Это снова я. Хотите знать, где находиться ваша сестра? – задал я ему вопрос.
- Ты же знаешь, что хочу, - грубо ответил мой собеседник. – Зачем спрашиваешь?
Я сильно рисковал, набрав номер Мише, но другого выхода у меня не было.
- Некая Богомазова, жительница вашего родного города, - я назвал адрес директрисы. – Следите за ней. Наверное, Ксюша у нее, или она знает, где находится ваша сестра. У меня к вам одна просьба.
- Какая просьба? – спросил Миша.
- Совсем маленькая. Если вы найдете вашу сестру, Ксюша должна быть в воскресение в секте у Буленкова, - высказал я свою скромную просьбу.
- Зачем она там должна находится? – поинтересовался Миша. – я должен знать это точно.
- Я хочу её видеть. Может быть, в последний раз и увижу вашу сестру, - не стал я говорить всю правду. – Вас устраивает мой ответ?
- Ладно, - согласился Миша на мое предложение. – Она там будет, если я ее найду.
- И ищу одна просьба.
- Ну, давай, излагай ее.
- К этой Богомазовой вы не должны применять никаких пыток. Все должно быть законно.
- Хорошо. Хотя я тебе ничего не обещаю.
Я вздохнул. Хорошо, хоть Миша это мог мне сказать. Конечно, верить бандиту глупо, но я надеялся, что с этой Богомазовой все будет хорошо.

                Глава двадцать третья.

- Это хорошо, что мой совет пошел на пользу, - похвалил меня Половников, когда я рассказал ему о результатах совместного с близнецами поиска. – Только уверен, что у нас есть и другие дела. Например, спасти твоего дядю. Если Ксюша не убивала, кто мог убить тогда Буленкова.
   Я был расстроен. Я ожидал, что Половников пойдет мне на встречу и установит наблюдение за Богомазовой, но в своих ожиданиях я ошибся. Наверное, я походил на ребенка, которому обещали дать конфету, а потом взрослые, как это обычно и бывает, забыли про свои ожидания. Одно только и утешало меня – я задействовал Мишу Антонова. Пусть поищет свою сестричку. Мы, можно сказать, выполнили свои обязательства перед ним. И у меня имелся небольшой повод для радости.
- Расстроился, - заметил мое состояние Половников. –  И не надо махать руками, я все вижу. Только первоначальная цель твоего задания была найти убийцу Буленкова и Ермиловой. Твоя цель еще не выполнена, а время не стоит на месте, поджимает. Ознакомься, - Половников бросил на стол лист бумаги.
- Что это? – спросил я.
- Почитай, глаза-то не слепые, - посоветовал мне Половников.
Я сел за стол и взял бумагу.
Бумага оказалось протоколом проверки налоговой полиции сети аптек «Здоровье плюс». Насколько я помнил, эта сеть аптек принадлежала Жидову, который подставил меня под Мишу Антонова во время нашей встречи. Очень благородный поступок с его стороны.
 Поэтому я испытал только злорадство, узнав, что дела у него идут из рук вон плохо. Проверка выявила много нарушений, особенно много реализовывалось через эту сеть аптек поддельных лекарств.
- Большинство лекарственных препаратов, - объяснил мне Половников, - поставляла одна фирма, зарегистрированная на жителя Подмосковья, который был обыкновенным подставным лицом. На самом деле, владельцем её являлся выходец с горного Кавказа. Это не так важно. Главное, что контракт между фирмой – поставщиком и фирмой - реализатором был заключен при помощи одного знакомого тебе бывшего следователя. И самое главное, - Половников по - театральному выдержал паузу, - обнаружилась по этим документам пропажа ящика одного снотворного. Весьма сильного, замечу, снотворного. Кстати, аналогичного тому препарату, что подсыпали вам в пищу.
- Где сам владелец сети аптек? – спросил я.
- Предпочел не связываться с правосудием и дать деру. Весьма правильное решение в его ситуации, - рассказал мне Половников про поступок Жидова. – В тюрьме сидеть не сахар. А если его поймают, то в тюрьме ему сидеть долго.
- Это плохо, - покачал я головой. -  Если наш уважаемый бизнесмен и есть  убийца, его будет сложно найти. А главное, ему будет сложно впаять убийство пастора.
- Да, - согласился со мной Половников, - мы его точно не найдем. Чувствую, что побег этот, скорее всего инсценировка. На самом деле, кавказцы решили убрать концы в воду. Но, я думаю, нам нечего расстраиваться. Если бы, Жидов был убийца Буленкова, то обязательно подчистил бы, концы в своей фирмы. С документами тогда все было бы в порядке, и мы бы ничего не знали о пропаже целого ящика со снотворным препаратом. А тут такая наводка в сторону Жидова. Я не за что не поверю, что человек, который совершил такое виртуозное убийство, мог совершить такой досадный промах.
Я согласился с доводами своего друга.
- А что, хваленная крыша Жидова? Наш знакомый Миша Антонов? – я вспомнил про свой звонок, который сделал несколько минут назад.
- Пока что не знаю. Думаю, что он тоже не заживется на свете. Отморозки, вообще, долго на свете не живут. Помнишь, он рассказывал тебе про ребенка? – спросил меня мой начальник.
 Еще бы я не помнил! Этот рассказ мне в душу крепко запал.
- Как же не помню, помню. Он так мне рассказывал этот случай, что у меня мурашки пробегали по коже. – Они и сейчас побежали по моей спине. Не каждый день слышишь такие рассказы.
- Ребенок этот - сын одного кавказца, и не простого кавказца, как ты понимаешь,  а весьма авторитетного. Горцы подобные вещи, не прощают.
- Но  не Миша  это сделал, - возразил я. – Ксюша была инициатором всех кровавых акций.
- А кто это знает? – покосился на меня Половников.
- Мы, Рябой, - я пытался еще вспомнить людей, но не смог. – Кажется, больше никто про это не знает.
- Рябой не скажет, это не в его интересах, и нам не зачем лезть в это дела. Поэтому кавказец будет уверен, что это сделал Миша, - глаза Половникова сделались холодными.
- Половников – это жестоко! – укорил я своего друга.
- Такова жизнь, - чеканя каждое слово, проговорил Половников. – У нас есть конкретная задача найти убийцу Буленкова. Все остальное всего лишь детали, и они нас не касаются. Как бы не жестоко звучали мои слова, но они в нашем случае являются абсолютно верными. Сейчас нам не для излишнего гуманизма.
- Если убийца кто-то из секты, то мы обязательно найдем его, - уверил я своего друга.
- Надеюсь, что твои слова окажутся правильными. А то, что убийца из секты Буленкова я полностью уверен. Никаких следов проникновения в дом не было найдено. А люди, как тебе известно, по воздуху не летают.  Кто-то из семи сектантов его и убил. И круг этих сектантов с каждым днем все сужается и сужается. Езжай к Яковинской, - благословил меня Половников. – Она одна единственная осталась, с кем ты еще не говорил.
Я выполнил просьбу Половникова. Честно говоря, от этой последней встречи с членом секты Буленкова я ждал не много, но, к счастью, я ошибся. Разговор с Татьяной Яковинской позволил мне, по новому, взглянуть на убийство пастора Буленкова.
Но вначале я позвонил к Яковинской по телефону, предупредил ее о своем визите. Сделал это, как только вышел из кабинета Половникова.
- Здравствуйте, наверное, вы меня не помните, - начал я разговор.
- Конечно, не помню, - сказала Яковинская, - я общаюсь слишком со многими людьми, что бы всех запоминать. Так что лучше представьтесь.
- Мы с вами виделись во время убийства Леонида Сергеевича, - выполнил я просьбу Яковинской. – Точнее, я не правильно выразился. Мы виделись с вами до убийства пастора, и сразу же после его убийства.
- А, частный детектив! – признала она меня. – Помню, помню вас. Племянник Бориса Сергеевича.
- Точно так! Бобылев Максим Валерьевич.
- И что вам нужно? Чем я могла вас заинтересовать?
- Встретиться с вами, - сказал я. – Всего лишь.
- Встретиться со мной? – удивилась Яковинская. – Это так мало, или так много, не знаю, что и сказать. Я слишком занятой человек. Но для вас я найду время. Мне интересно будет пообщаться с представителем столь редкой у нас профессией.  Завтра,  в шесть часов вечера вас устроит?
- Если меня не устроит, вы могли бы изменить время встречи? – Мне хотелось поскорее встретиться с Яковинской. Но как об этом сказать я не знал.
- Увы, но я изменить ничего не могу, - пожалела Яковинская, и я понял, что мне надо соглашаться, именно на это время. В конце –концов, завтра – это не так уж и поздно.
- Тогда это время меня вполне устроит, - согласился я.
- Адрес мой вам говорить?
- Не надо. Я сам вас найду.
- Надо думать. По крайней мере, телефон мой вы раскопали где-то.
- Все же, я числюсь, как частный детектив, - повесил я трубку.
Прошел в кабинет своего начальника.
- На сегодня встреча отменяется, - сообщил я Половникову. – Она может поговорить со мной только завтра вечером.
- Хорошо. Можешь отдыхать, - разрешил мне мой друг начальственным голосом.
- Наверное, я не засну сегодня, - вздохнул я. – Слишком много событий происходит каждый день.
- Заснешь, - пообещал мне Половников. – А если нервишки шалят – выпей сто грамм хорошей водки. Обещаю – волнение пройдет.
- Спасибо, за совет, - поблагодарил я своего друга.

 
Глава двадцать четвертая.

   Советом своего друга я не воспользовался. Не было повода – по приходу домой я плотно поел, выслушал очередной скандал соседей за стенкой, который обычно заменял очередную серию нашего отечественного сериала, и завалился на боковую.
     Удивительно, но проспал я десять часов кряду, причем крепким богатырским сном.   Сказалось, видимо, напряжение последних недель.
    С утра проснулся, посмотрел на часы – мама родная, уже десять часов. Солнце во всю уже светит за окном. Давненько, я так поздно не вставал. Даже будильник меня не разбудил, хотя и звенел он на полную мощность.  Ну, и ладно, успокоил я себя, на работу не опоздал, время терпит. Подумаешь, поспал. Говоря, сон очень полезен. Пускай он принесет мне сегодня пользу!
Я вскочил, принял душ, сначала холодный, потом горячий.  Этот контрастный душ подействовал на меня отрезвляюще. Голова и тело постепенно приходили в норму, так что после завтрака захотелось схватить лист бумаги и выложить свои размышления на нем.
   Так я и поступил. Необходимо было привести все свои домыслы в строгую систему.
    И так что мы имеем на данный момент? – задал я себе вопрос и начал размышлять над ним.
 Карандашом я поставил на бумаге несколько точек. Они символизировали собой людей, замешанных в деле пастора. Всего лишь шестерых подозреваемых выходило у меня. Это не так много. Скорее, даже мало. Шесть человек: Яковинская, Нуждин, Ревзин, Елкин, Жидов, Антонова. Кто-то из них – точно убийца своего пастора.
  Затрудняет мое расследование то обстоятельство, что каждый из подозреваемых сектантов имел причины не любить своего пастора и желать ему скорой смерти. Каждый из них имел мотив совершить убийство.
 Вообще-то все они, если посмотреть внимательно на каждого, милые люди, только у всех этих милых людей имелся свой скелет в шкафу. Все они не без греха. Один торгует наркотиками, вторая, и того хлеще совершает поступки, руководит организованной преступной группировкой, причем, не формально, а на самом деле. Третий продает фальшивые лекарства, которые покупает не слишком богатые пенсионеры, четвертая занимается организацией публичного промысла. Хорошее, в общем-то, дело, народу тоже нужно развлекаться и отдыхать. Только вот одна загвоздка – дело-то это еще и противозаконное. Не любит наш закон проституцию. Прямо говорит, что это преступление. В отличии от  обычных, простых граждан, которые не прочь воспользоваться услугами жриц любви, главное, что бы эти услуги стоили, как можно дешевле.
      Но фальшивые лекарства еще больший грех продавать. Нет, оправдания для тех, кто этим занимается. Дело это доходное, так что Жидов вполне мог убить своего пастора. Деньги, особенно большие, очень легко ослепляют человека, лишают его элементарной человеческой жалости. У предприимчивого сектанта  имелись для этого мотивы. Впрочем, такие же мотивы, как и у других сектантов. Пастор слишком много знал их личных секретов. Подобное знание  постороннего человека никому не понравиться…
А Ревзин. Самый интеллигентный сектант. В тихом омуте черти водятся. Это про него пословица. У него тоже было слишком много причин желать смерти своему пастору. Ведь он от его деятельности больше всех пострадал в материальном плане. Меньше всех он имел в финансовом плане, и больше всех пострадал. К тому же, и преступления его, направленные против детей, были самыми мерзопакостными.
Итак, все они потенциально убийцы.
Другой вопрос, как они совершили свое преступление?
Это какой же надо обладать дерзостью, чтобы подсыпать всем снотворное, а затем убить пастора, причем перерезать ему горло, затем подставить моего дядю и снова притворятся спящим. Затем еще и строить из себя невинную овечку. Впрочем, судя по всему, создавать такой вид для всех членов секты Буленкова не в новинку.
Остается еще вопрос, и не менее важный – кто убил Маргариту Павловну. Вопрос этот нуждается в уточнении, кто конкретно из членов секты Буленкова мог это сделать? Кто знал, что она вообще идет ко мне на встречу? Алиби ни у кого из них нет, кроме Татьяны Яковинской, с которой я еще не сумел поговорить, так что, каждый сектант находится под подозрением и в этом убийстве. А у самой Татьяны нет алиби, только потому, что я его не успел выяснить. Вполне вероятно (я даже был в этом уверен на девяносто процентов), что у этой самой Татьяны нет этого алиби. Впрочем, я был уверен, что это вряд ли она сидела за рулем большого грузовика, а затем еще и успела справиться с сотрудником нашего агентства. Грузовик еще и угнать нужно…
Определенно, Татьяна всех меньше могла быть замешана в этом втором убийстве.
Я поставил на листе бумаги большой вопросительный знак. Так и осталось мне непонятно, кто убил Маргариту Павловну. Мне даже не понятно за что ее убили? Только за то, что она хотела встретиться со мной? Тогда встает следующий вопрос: чего она хотела мне сообщить на этой самой встречи.
Раньше я вообще не задавал эти вопросы, мне как-то не до этого было, а теперь вдруг зачесал глупую голову. Сидя на стуле в собственной квартире подобные вопросы не решишь, однако, можно хотя бы подумать над ними.
 Два убийства (если они, конечно, как-то связаны между собой, в чем я нисколько не сомневался) свидетельствовали о высокой организованности наших оппонентов. Одиночка так действовать не мог. Слишком уж много тогда нужно иметь благоприятных обстоятельств, что бы совершить два убийства, и остаться вне нашего подозрения.
 И это, кстати, сильно упрощает нам задачу. Искать нужно не того человека, у которого есть мотивы, а того, кто, так или иначе, связан с организацией.
А это опять же Ксюша.
 Только у нее есть возможности организовать два этих убийства. За рулем грузовика находился мужчина, в этом нет никаких сомнений. Значит, это всего на просто обыкновенный исполнитель. А вот убийства пастора Буленкова она совершила собственными руками.
   Только у нее имелись возможности проследить тем зимним вечером за Маргаритой Павловной. Только у нее имелись возможности убить, как ненужного свидетеля, работника нашего агентства. Опять же и сидела на похоронах пастора она рядом с нами. То есть, могла заметить тот момент, когда Маргарита Павловна передала мне записку.
 Как не крути, как не поворачивай ситуацию, все равно, натыкаешься на Ксюшу.
Но Ксюша не убивала  лично Маргариту Павловну. Свидетели видели за рулем мужчину. Значит, убивали не один, а два разных человека, тесно связанных между собой.
 Или один, человек, но тогда Ксюша невиновна, и версия одиночки оказывается правильной. А может и еще проще: мужчина, который сидел за рулем был загримированной женщиной. Это хитрый, но вполне возможный ход. Правда, в таком случае нужно обладать большим мастерством грима.
Даже голова разболелась от этих размышлений. Я думал до часу дня, а потом понял, что ничего нового не придумаю больше. Сделал вывод, что версия, что работала одна организация, имеет больше шансов оказаться верной.
Со своими выводами я познакомил Половникова. Естественно, по телефону. Не переться же мне на работу, когда есть возможность туда не ходить! Все же, я неисправимый лентяй.
- Молодец, -  похвалил меня мой друг, когда я закончил делиться с ним своими впечатлениями. – Хотя я сразу догадался, что, вряд ли это работа одиночки. Долго только не находил организацию, которой мог бы мешать Буленков. Думал, что это организация  Рябого, но ошибся. 
- Ты так веришь, Рябому, - удивился я. – Он и соврет, не дорого возьмет.
- Верю, - твердо сказал Половников. – Верю, потому что у него нет причин мне врать. Есть и еще одна причина, по которой я ему верю. Но это не телефонный разговор. И вообще твоя задача найти убийцу Буленкова, - в очередной раз напомнил мне Половников. – И спасти своего дядю. Есть все же вероятность, что убийство Буленкова – эта работа одиночки. И твоя задача – отработать эту самую версию. А уж с организацией я и сам разберусь.
- Кто ведет дело об убийстве Маргариты Павловны? – задал я своему другу последний на сегодня вопрос.
- Колычев утверждает, что порядочный следователь, - дал мне ответ Половников. - У меня, нет оснований ему, не верить. Результатов у следователя, естественно, нет. Он даже не знает, к кому направлялась на встречу твоя знакомая. Колычев задал мне пару неприятных вопросов, но я ответил, что мой человек проводил расследование убийства Буленкова, и что именно он должен был встретиться с Ермиловой. Так что я выгородил тебя, спас от неизбежной бюрократической волокиты допроса.
- Спасибо, тебе, - искренне поблагодарил я своего друга и повесил трубку.
Следующие три часа я не знал, чем себя занять. Сначала слонялся из угла в угол, затем попробовал читать книгу. Она оказалась ужасно неинтересной, поэтому я каждые десять минут с надеждой глядел на часы. Нет, время абсолютно некуда не торопилось, и мне снова оставалось только одно – уткнуться в книгу, и насладиться похождениями героев.
   Время приближалось к вечеру, когда я дошел до середины книги. Посмотрел на часы, и с удовольствием отбросил книгу в угол. Пора готовиться к встрече с Яковинской. И интеллектуально, путем заучивания ряда вопросов, и физически, помня о том, что встречаюсь с красивой женщиной.
  Я всегда небрежно отношусь к своему внешнему виду. Может быть, поэтому, и не преуспел в своей жизни. Наше время любит строгие деловые костюмы, белые сорочки, безукоризненные галстуки, начищенные ботинки. Мужчинам, которые одеваются подобным образом, открыты все пути в этой жизни. Я же всегда предпочитал джинсы и кроссовки, и никогда не имел при этом возможности купить нормальные фирменные вещи. 
    Но сегодня я решил удивить сам себя, одеть, как нормальный человек, костюм, галстук и начистить ботинки. Иногда нужно выглядеть солидным человеком. Особенно, когда собираешься встретиться с красивой женщиной.
   К пяти часам я был готов к волнующей меня встрече. Завершающий штрих – я надел модное пальто, которое мне Половников подарил на день рождения, и норковую шапку. Покрутился перед зеркалом и остался довольным своим видом. Настоящий мачо, готовый покорять женские сердца!  В таком образе мне не стыдно было, явится перед  красивыми очами нашей последней свидетельницы.

  Глава двадцать пятая.

     Если для меня день уже давно начался, то для Татьяны Яковинской он, судя по всему, еще и не думал начинаться. Мне это стало понятно, потому, в каком виде она меня встретила. Одета Яковлева была в легкомысленный халатик, который ничего не скрывал от моего внимательного взгляда, я же в свою очередь не упустил возможность рассмотреть женские прелести хозяйки квартиры.  А на лице густым слоем лежал крем.
- Вы уж меня извините, - впустила меня Татьяна в свою квартирку, - но мне надо всегда выглядеть в форме. Вы даже не представляете, как тяжело быть женщиной в наше время, когда между полами стираются все различия.
- Не представляю, - согласился я. – А вы не представляете, как тяжело быть мужчиной.
- Да уж, - кивнула головой Татьяна. – В наше время быть мужчиной действительно тяжело. Мужчина ведь, кто, по своей природе? Добытчик. Охотник. А, попробуй-ка сейчас прокормить семью, или сводить в ресторан любимую женщину. Никаких денег на это не хватит. Да, что там ресторан!? У иных мужчин и на кофе денег не хватает.
- Но, кто-то же все - таки заводит семью, - возразил я. – От кого - то в восторге любимые женщины. Кто-то водит подруг в дорогие рестораны.
- Добавьте, еще, что кто-то покупает своим женщинам «мерседесы» и «ягуары» и возит их на экзотические острова, - заметила моя собеседница.
- И добавлю. Есть мужчины, которые никогда не потерпят того, что бы их подруги ходили пешком. Даже до парикмахерской, которая находится на углу, - был я горд представителями своего пола.
- Ах, дорогой человек, вы еще слишком молоды, - вряд ли Яковинская была намного старше меня, может быть, максимум года на два, то есть, она была почти моей ровесницей. – Семьи сейчас заводят только не слишком умные представители мужского пола, а в ресторан ходят бандиты и воры.
- Прямо – таки только бандиты и воры? – удивился я столь прямому суждению.
- Можете мне поверить на слово. Еще, правда, там появляются чиновники. Жирные, толстые, которые считают, что именно они правят всем миром, - в глазах Яковинской я увидел презрение, когда она упомянула этих служителей бюрократии.
- Разве миром правят не они? – поинтересовался я.
- Молодой человек, вы задаете слишком много вопросов. Я же не профессор, а всего на всего женщина, старающаяся прожить в этом безумном мире…  А на ваш вопрос я могу дать прямой ответ – этим миром правят женщины. Ради них совершаются все преступления и злодеяния. Да и все добро совершается ради нас, любимых….Пройдите на кухню, молодой человек, не стесняясь, приготовьте себе чаю. Есть хороший, английский, - пригласила меня Татьяна. – А есть китайский, зеленый. Предоставляю вам право выбора. Я пока переоденусь. Я не долго. Не скучайте.
Это её «недолго» затянулось на полчаса. Я и чай успел заварить, крепкий у меня получился чай,  и выпить две чашки, и подумать, и даже ждать устал. Впрочем, мое ожидание, не было напрасно. Через полчаса в кухню, не вошла, нет, нет, вплыла королева красоты! Самая прекрасная женщина на свете! Строгая, стройная, красивая, не допускающая никаких вольностей по отношению к собственной персоне. Особенно,  от таких плебеев, как я.
- Значит, вы частный сыщик? -  присела на стул Татьяна. Она посмотрела на меня с интересом.
- Значит, - сказал я. – И очень сожалею об этом в данный момент.
- Почему? – устремила на меня взгляд своих красивых глаз Татьяна. Наверняка, этот самый взгляд разбил немало сердец представителей мужского пола. – По – моему мнению, очень романтическая профессия. Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, подумайте только, какие у вас были предшественники!
- Потому я сожалею о своей профессии, что пришел к вам по служебной надобности, - ответил я ей.
- Вы умеете разговаривать с женщинами, - услышал я для себя откровение. Мой ответ очень понравился моей собеседнице. Я и сам возвысился в своих глазах.
- У меня такая работа, - скромно заметил я. – С разными приходиться людьми разговаривать. Вот я и вынужден, учится разговаривать с людьми. Без этого искусства в моей профессии очень быстро пропадешь.
Это чистая правда. Настоящий сыщик, следователь, оперативник, должен уметь подобрать ключи к любому человеку. Если он этого не умеет делать, можно считать его профнепригодным. 
- Ну, и что говорят вам эти люди? – полюбопытствовала Татьяна.
- Разное они говорят, - уклонился я от прямого ответа. И перешел к своей прямой обязанности. – Одни говорят, что ваш пастор был настоящий духовный лидер, другие говорят, что он был обыкновенным аферистом. Кто из них прав, я никак не пойму.
- Вторые правы. Настоящих духовных лидеров не убивают, - заметила Татьяна.
- Вот тут вы не правы. Как раз настоящих духовных лидеров убивают чаще, чем аферистов. Те народ живучий, - позволил я не согласиться с ее словами.
- Значит, наш пастор оказался не из живучих, - высказалась она без особого сожаления. – Я этому обстоятельству только рада.
- Будешь тут не живучим, когда тебе горло перерезали, - заметил я.
- Да уж! – хмыкнула Татьяна. – Кто-то сильно хотел его смерти.
- Ну, и кто мог желать его смерти? – напрямую спросил я у Татьяны, проигнорировав ее фразу насчет того, что она рада тому, что убийца сделал свое черное дело.
- Все, - назвала она количество потенциальных убийц. -  Все члены нашей организации. Все, кто в тот момент находился в доме.
- А вы?
- В том числе и я. Из этого числа я себя не исключаю. Говорю вам это вполне искренне. Может быть, только Маргарита Павловна любила его по настоящему. И он ей больше всех доверял. По крайней мере, между ними существовали какие-то особые отношения.
- Какие отношения? – поспешил спросить  я.
- Особые, и даже очень особые, - подчеркнула Татьяна. – Как будто у них была одна тайна на двоих, в которую другие не посвящены.
Эти слова Татьяны заинтересовали меня, и я стал развивать эту тему в нашем разговоре.
- Почему вы так думаете? – задал я следующий вопрос. – У вас есть какие-нибудь факты.
- Женская интуиция, если хотите. Более определенно ответить вам не могу. Вам же факты нужны, так?
- Желательно бы и факты иметь.
- Так вот фактов я никаких не имею, могу вас огорчить. Но я делюсь с вами своими впечатлениями. Думаю, что это уже немало.
- Немало, - согласился я с Татьяной. - Что вы думаете об убийстве Маргариты Павловны?
- Мне её жаль. И я ума не приложу, кому понадобилось её убивать. Хорошая была женщина. Нет, не без причуд, конечно, но это знаете ли, возрастное. Любят тетки, из тех, что постарше, поучать молодых, как жить и что делать. Так можно дышать, а так нельзя, ну, и все остальное. – Яковинская взяла с холодильника пачку сигарет. – Я закурю?
Современную королеву красоту нельзя представить без сигарет. Такие времена, такие нравы!
- Вы же у себя дома. Курите, сколько хотите, я не против. Сами-то вы как оказались в организации Леонида Сергеевича? – задал я провокационный вопрос, намереваясь услышать на него лживый ответ. Но я ошибся. Яковинская достала тонкую, длинную сигарету из пачки и закурила.
- Вы, наверное, знаете, как я там оказалась, - сказала она после долгой затяжки. – Или, по крайней мере, догадываетесь об этом.
- Нет, - покачал я головой, - не знаю. Если бы знал, не стал бы вас спрашивать. Но догадываюсь, и очень хочу подтвердить свои догадки.
- И кем я работаю, вы не знаете? – полюбопытствовала Татьяна.
- Не знаю… - отвечал я.
- Ох, Максим Валерьевич, Максим Валерьевич вы играет в свои игры, - покачала головой Яковинская. -  Считаете меня дурочкой. Ладно, будем считать, что я дурочка. Буду говорить вам все, как есть, прямым текстом. Работаю, я Максим Валерьевич, в сфере обслуживания населения, назовем мою работу так. И до недавних пор я не знала никаких проблем, поскольку их решал покойный Леонид Сергеевич. Это он привел меня в свою организацию. А познакомились мы с ним давно, когда он был честным работником прокуратуры, а я  обыкновенной работницей ночных улиц. Таких, как я, сотни. Спас  меня будущий пастор, признаюсь вам честно, поскольку сутенер мой был зверем. Прижигал об меня сигареты, сдавал меня за бесценок кавказцам, и все такое прочее. Короче, он был законченный садист. И мне было не сахар работать с ним. Хотите посмотреть, что он со мной делал?
- Нет, - отказался я от заманчивого предложения. – А зачем вообще Леониду Сергеевичу была нужна вся ваша организация?
- Он любил власть над людьми, - лаконично ответила Яковинская. –  И это ответ на ваш вопрос. Морально-этические аспекты его не интересовали. Он мог втирать мозги, тем, кто находится на верху этой организации. Но в последнее время, и они поняли, кто такой Леонид Сергеевич. И последовал приезд вашего дяди. Он не привез обещанные деньги, помощь сверху. Вышел большой скандал. Буленков обвинял вашего дядю в том, что он скрыл эти деньги. Ваш дядя отплатил ему примерно той же монетой. Он написал отчет, что Леонид Сергеевич не может быть пастором. И указал все возможные причины, по которым наш пастор не может быть пастором. Должна была приехать большая комиссия, что бы снять Леонида Сергеевича с ответственной должности. – Татьяна улыбнулась. -  Так что Леонид Сергеевич в роли пастора доживал последние дни. Парадокс, что эти дни стали и последними днями его жизни. Все мои сотоварищи и заволновались, как поступит пастор с компраматом на нас – в принципе он ему стал уже не нужен. Отдаст ли он его преемнице – вот в чем заключался главный вопрос?
- Преемнице? – переспросил я.
- Преемнице, - подтвердила Яковлева. – Вы не ослышались, а я не ошиблась. Речь шла именно о преемнице. Ей должна стать Маргарита Павловна. Она походила по всем статьям на эту роль. И ее точно назначили бы следующим пастором. В этом нет никаких сомнений.
- Кто знал о том, что у пастора Буленкова должна быть конкретная преемница? – задал я вопрос, волновавший меня.
- Все об этом знали. Эта новость была объявлена на воскресном служении за неделю до того, как вы пришли в нашу организацию и пастора убили, - сообщила мне Татьяна.
Перед моими глазами мелькнула женщина с мужской походкой. Участь Маргариты Павловны была решена тогда же, что и судьба пастора. Её некрасивое лицо всплыло у меня в памяти. Волосы, затянутые в узел. Так уже никто не делает, не модно, а она делала. Её вечные нравоучения тоже были мне памятны, и грузовик, который прервал её жизнь чудным зимним вечером, когда умирать особенно не хочется, тоже я запомнил на всю жизнь.
- Именно поэтому её и убили, - сказал я больше даже для себя, чем для Татьяны. Если она должны была стать следующим пастором, понятно, почему её сбил грузовик. Кто-то очень н хотел, что бы она стала пастором. А еще больше кто-то не хотел, что бы она завладела компроматом на него.
- Наверное, - сказала она. – Раз, пошла такая полоса, убивать пасторов, их и убивают. И ничего тут, не поделаешь.
- А об остальных ваших коллегах, что вы думаете? – задал я новый вопрос.
- Вы хотите спросить, что я знаю об остальных членах секты Буленкова? – прищурившись, посмотрела на меня Татьяна. – Естественно, вы хотите узнать  порочащую информацию о моих коллегах.
- Да, именно, - удивился я прозорливости Яковинской. – Я, конечно, провел свое расследование.
- Хотите, я поделюсь с вами своими впечатлениями? – сама предложила мне Яковинская.
- Хочу, очень хочу, - замотал я интенсивно головой.
- Хорошо, вот вам мои наблюдения. Ксюша Антонова та еще особа, - начала говорить Татьяна. – Хотя она старается казаться скромненькой. Палец в рот я бы ей не положила. Мигом бы откусила. И не поморщилась. А потом бы и всю руку отхватила. Василий Михайлович – тонкий интеллигент и бедный учитель в одном лице. Как личность он – полный ноль. Но голова у него соображает. Да, вы и сами помните, как он хладнокровно и расчетливо вел себя в вечер убийства пастора. Говорили, что у него есть проблемы с педофилией. Ну, это все так, слухи… Сергей Викторович?.. Сергей Викторович Жидов у нас крутой. С людьми всегда разговаривал свысока, будто мы ему все были должны. Станислав Сергеевич – парень  свой в доску, любит меня полапать и не прочь остаться ночевать, не смотря на то, что у него есть жена и сын. Правда, они находятся где-то на обочине его жизни. Кто там у нас еще остался?
- Иван Павлович Нуждин, -  подсказал я.
- Точно, Иван Павлович Нуждин, - вспомнила Татьяна. – Хмурый тип, неразговорчивый. Вечно ворчит, вечно чем-то недоволен, я его плохо знаю. С людьми он мало общался. Разве только с Жидовым. Так это понятно: он его начальник. А вот  с Леонидом Сергеевичем  Нуждин общался запросто, будто знал его давно.
- Это как? – спросил я. – Откуда взялось такое наблюдение?
- Называл Нуждин нашего пастора просто Леней, - объяснила мне моя собеседница, откуда взялось это наблюдение. -  Даже Ксюша, у которой были отношения с пастором, вы понимаете меня, что это были за отношения, подобной фамильярности себе не позволяла. По крайней мере, на людях она всегда звала его Леонидом Сергеевичем. А этот, без всякого зазрения совести, называл его Леней.
- Вот как! – присвистнул я.
- Удивились моему сообщению? – спросила Татьяна.
- Признаться честно, да, - кивнул я головой. Нуждин за последние дни как-то выпал из моего поля зрения.
- Иван Павлович, вообще у нас такой. Скрытный. Кажется, он больше знает, чем говорить. По крайней мере, у меня постоянно возникало такое ощущение, - продолжила делиться своими наблюдениями Татьяна. – Кажется, и все. Всем я косточки перебрала.
- Ну, и кто из ваших единоверцев мог убить Леонида Сергеевича? – спросил я, скорее для очистки. Если бы Яковинская ответила на этот вопрос, то грош бы нам всем была цена. И не только нам, но и правоохранительным органам.
- Не тому вы человеку вопрос задаете, Максим Валерьевич, ох, не тому! – покачала головой Татьяна. -  Простая женщина я, слишком простая, что бы на подобные вопросы отвечать. Да и следователь замучил подобными вопросами. Устала я уже, признаюсь от всех этих допросов. И вас-то приняла из чистого к вам уважения. – Татьяна выбросила сигарету в мусорное ведро.
На этом, как я понял, аудиенцию можно было считать законченной, но у меня еще оставалась парочка вопросов. Не задав их, я не могу отсюда уйти из ее дома.
- Сейчас, где вы собираетесь? И собираетесь ли вообще?
- Пока нигде, - ответила мне Татьяна. – Да и некому особо собираться. В последний раз и было нас только четверо человек. И собрание закончилось быстрее, чем обычно.
- Значит, на этом история вашей организации заканчивается? – полюбопытствовал я.
- Не организации, - уточнила Татьяна, - а местного филиала. Наверное, заканчивается. Вы правы. Все, кто остался, разбегаются в разные стороны, - в её голосе не было ни капли грусти, и это, наверное, понятно.
- И все же попрошу вас собраться в последний раз в воскресенье. Как обычно. У вас есть телефоны ваших единоверцев? – спросил я.
- Имеются, как же, не иметься, - пожала плечами Татьяна. -  И сотовые телефоны, и обычные, все записаны у меня в записной книжке.
- Обзвоните всех ваших товарищей, - обратился я с просьбой к Яковинской. -  Скажите, что встречаемся, как всегда в воскресение. И для этой встречи есть серьезный и важный повод.
- Я стала вашим агентом? – пошутила Татьяна.
- Я вполне серьезно прошу вас о помощи, - ответил я. – Будет собрание по поводу убийства вашего пастора. Скажите, что следственные органы нашли убийцу.
- Скажу, - пообещала мне Татьяна. – Самой просто интересно узнать, кто убил пастора. Я же женщина, а мы любопытный народ. Ну, как, узнаю я, кто убил пастора, или нет.
- Узнаете, - пообещал я. – Даю вам честное слово.
- Поживем – увидим, - саркастически заметила Татьяна. Похоже, она не слишком поверила моим словам.
На этом наша встреча закончилась. Татьянины впечатления, рожденные по большей части женской интуицией, оказались полезными для меня. Я уже, по крайней мере, так мне казалось, вычислил убийцу.

- Половников, - весь в пене и мыле, я ворвался в кабинет своего начальника на следующее утро, - мне необходима информация.
- Какая именно? - Половников, не мудрствуя лукаво, полез в стол, достал оттуда лист бумаги и приготовился записывать мои вопросы.
- Куда и когда ездил Леонид Сергеевич в служебные командировки, - медленно и по складам проговорил я. – Естественно, мне необходима информация обо всех его служебных командировках за все годы  его службы.
- Есть какие-то идеи? – закончил Половников записывать мой вопрос. – Хотя, глупый вопрос, я вижу, что идеи у тебя есть.
- Идей, действительно, полно, но лишь одна мне кажется правильной, - заинтриговал я своего друга.
- Хорошо, информацию, необходимую тебе, не так-то сложно и узнать, - заверил меня мой друг.
Действительно, не сложно это дело. Половникову стоило только набрать номер милицейского архива и поговорить там кое с кем, как мне готов был пропуск в эту организацию.
- Я сам не поеду, - сказал мне Половников, - так что пропуск выпишут на твое лицо. С тебя банка хорошего кофе и коробка конфет. Это Марии Ильиничне, именно она допустит тебя к личным делам сотрудников. Официальная версия твоего визита в архив – исторический репортаж. - Половников  протянул удостоверение зеленого цвета. – Это тебе.
Я взял удостоверение в руки.   
- Корреспондент газеты «Хронограф», - прочитал я. – Иван Иванович Иванов. Очень необычное для нашей страны имя. А главное, имя очень запоминающееся.
Фотография на удостоверении была моя собственная. Половников заранее постарался, выправил мне это удостоверение, полагая, что, когда-нибудь оно мне понадобится. Завидную предусмотрительность проявил мой товарищ.
- Ну, - подтвердил Половников, - а профессия  у гражданина Иванова, какая! Очень даже замечательная профессия.  Посмотри на себя! – при этих словах своего друга я и в самом деле улыбнулся и посмотрелся в зеркало, что висело у меня за спиной. - Разве ты не похож на корреспондента?
- Ну, - глубокомысленно задумался я. – Не знаю. Я никогда не видел в жизни корреспондентов. Только на экране телевизора.
- Похож, похож, одно лицо, - махнул Половников в подтверждении своих слов рукой. – И не спорь со мной. Виду ты самого корреспондентского – длинный, худой, в грязных ботинках. Романтик пера и диктофона. Кстати, возьми, - достал он диктофон. – Совершенно необходимая для любого журналиста вещь. 
- У меня есть диктофон в сотовом телефоне.
- Я знаю. Это тебе диктофон для солидности, длят ого, что бы ты соответствовал своему образу. Так что, держи, не оскорбляй старика.
- Спасибо, - поблагодарил я Половникова, который не выглядел как старик, да и стариковского возраста ему еще было далеко. - А другого пути попасть в архив, нет? – в моих словах звучала надежда – очень уж мне не хотелось тащиться в архив под видом матерого работника пера. Да и не похож я на журналиста несколько. Это раньше они были романтиками и правдолюбцами, теперь сплошь прагматики, любящие получать «бабло», как они выражаются, за заказные репортажи и статьи. О таких банальных вещах, как профессиональная честь, они даже и не задумываются. По крайней мере, только такие слухи я и знал о журналистах.
- Нет, - убил во мне Половников всякую надежду на проникновение в архив иным способом. – Я не хочу светить свое родное агентство на месте своей бывшей работы. Как говорится, можно, да нежелательно.
- Понятно, - в моих словах звучала горечь, но поделать я ничего не мог, пришлось переквалифицироваться в журналисты. Одна только мысль и грела мне душу, что это совсем ненадолго, на один только раз.

Глава двадцать шестая.

   Ехать до главного милицейского управления, где располагался  архив, было совсем недалеко. Всего две остановки на трамвае. Первая остановка – площадь Пушкина, вторая – госпиталь. Мне нужно было выходить на третьей остановке.
- Площадь Ленина, - объявила вагоновожатая, и я сошел с трамвая.
   Управление находилось на площади нелюбимого теперь нашей властью бывшего вождя мирового пролетариата, которого с пролетариатом в принципе объединяло только одно – неистовая любовь к  самому демократичному из всех напитков, к пиву. И то вождь предпочитал хорошее, немецкое пиво, не из самых дешевых, а угнетаемый пролетарий довольствовался пивом, разбавленным водой из здешней речки. Зато вождь любил пролетариат, пролетариат ему взаимной любовью не отвечал. Он просто не знал в то время, что живет заграницей такой господин, который спит и грезит о благе трудового народа. 
   Это потом насочиняли мифов, и улицы переименовали в соответствии с новыми веяниями. А потом захотели снова переименовать, но пока не успели этого сделать…
Я вышел из трамвая, полюбовался на голову бывшего вождя, которую облюбовали голуби, так сильно облюбовали, что на очистку памятника в местном бюджете была заложена целая статья, однако, памятник от голубиного помета это специальная уборка не спасала. Полюбовавшись вдоволь на памятник, я зашел в проходную управления. Мое сердце отчаянно колотилось, когда я протянул дежурному удостоверение журналиста. Как никак, первый раз, проникаю в такое серьезное учреждение, пользуясь фальшивым удостоверением.
 - Мне нужно в архив, - сказал я. – Пропуск мне уже выписан.
- Верно, верно. Вам нужно в следующую дверь, - направил меня дежурный в нужном направлении. Я понял его правильно, обошел здание с другой стороны и вошел в здание управление с черного входа.
        Здесь было не так парадно, но тоже все строго и чинно, как и полагается, в таком суровом учреждении. Дежурный проверил мое удостоверение, прежде чем выдал мне пропуск. На мое необычное имя он даже не среагировал. Видимо, в своей жизни он слышал и не такие имена. Потом  дежурный объяснил, куда мне надо идти. Впрочем, его объяснения мне не слишком помогли – коридоры управления были столь запутаны, что для того, что бы в них разобраться, нужно, наверное,  проработать здесь не один год. Мрачные стены окружили меня, и люди, проходившие мимо меня тоже все, как один были с мрачными лицами. Я проплутал полчаса, прежде чем решиться спрашивать у них, где находится архив. Ничего, набрался смелости и спросил. Женщина с очень строгим и красивым лицом указала мне, что архив находиться в подвале и лично проводила меня до лестницы, ведущей в архив.
В архиве, прежде чем меня пустить тоже проверили мое журналистское удостоверение. 
-   Порядок  - превыше всего, - объяснил мне дежурный, и я вынужден был согласиться с ним.
- Вы совершенно правы. В таком учреждении, как ваше, и должен царить порядок.  Мне нужно найти, Марью Ильиничну, - попросил я.
- Она всем нужна, - сказал дежурный. – Но поскольку у вас имеется удостоверение, я покажу, где Марья Ильинична может  находиться. 
     Дежурный проводил меня до комнаты отдыха, как написано крупными буквами было на дверях, ведущих в эту самую комнату отдыха. И действительно, работники архива, не смотря на разгар рабочего дня, пили здесь чай. Моему появлению они не очень-то и обрадовались. Я их понимал – сам не люблю, когда отвлекают меня от важных дел, а какое дело, может быть, важнее чаепития?
-   Марья Петровна, я журналист, - представился я. – Вам звонили по поводу моего визита.
Одна из женщин оторвалась от чашки с чаем.
-   Не Петровна, а Ильинична, - поправила она меня. – Подождите за дверью, пожалуйста. Я скоро туда приду.
Я покорно ретировался. И очень досадовал, что перепутал отчество нужного мне человека.
- Вы, из какой газеты? – спросила первым делом Марья Ильинична, когда закончила пить чай.
- Из  газеты «Хронограф», - представился я.
- Знаю, читаем, - кивнула головой Марья Ильинична. – Покупаем каждую неделю вашу газету. Нам нравится. Хорошо пишите. Особенно на криминальные темы.
- Стараемся, - скромно потупил я взгляд.
- А вы чего пишете? Что-то я не помню вашего имени. – Ох, эти дотошливые женщины.
- Я еще только собираюсь писать статью, - пришлось мне на ходу выдумывать причину. – Я еще очень молодой журналист.
- Понятно. Вы, по какому вопросу к нам обратились? – спросила Марья Ильинична. – Наверное, интересуетесь каким – ни будь преступлением? У нас хранятся истории всех преступлений, совершенных на территории нашей области.
- Не угадали. Мне нужно личное дело Леонида Сергеевича Буленкова, - сказал я. – Он долгое время работал следователем по особо важным делам в прокуратуре. Его личное дело должно быть в вашем архиве.
- Буленков… Буленков, - задумалась Марья Ильинична. – Помню такого следователя. Обаятельный человек. Убили еще его недавно. В газетах выражалось соболезнование его родственникам и родным. Я даже всплакнула по поводу этого убийства. Хорошим человеком был Леонид Сергеевич. Без коробки конфет никогда не приходил в архив. Теперь таких следователей не найдешь. Нынешние следователи все куда-то торопятся.
- Жаль, что его убили, - подтвердил я. – Поэтому и есть нужда провести журналисткое расследование. Общество нам не простит, если мы пройдем мимо этого дела. Читатели наши интересуются  расследованием этого весьма громкого преступления. Еще их интересует прошлое Леонида Сергеевича. Он же расследовал немало громких дел. Может быть, ему и отомстили преступники таким образом. Такая версия вполне имеет право на свое существование.
- Я вас поняла. Вы правы – все в нашем государстве, может быть, - кивнула головой Марья Ильинична. – У вас очень интересная версия. Пройдите в зал. Я принесу вам личное дело Леонида Сергеевича Буленкова. Надеюсь, оно поможет вам в вашем благородном деле.
Я подчинился совету Марьи Ильиничны. Прошел в помещение, очень похожее на читальный зал в библиотеке. Присел на стул, и через пять минут получил пухлый том в картонном переплете.
- У вас ровно час, - предупредила меня Марья Ильинична. – Больше времени вам дать не могу. Такой у нас порядок. И нарушить его даже для вас я не могу.
- Я постараюсь успеть, - сказал я. – Еще раз вам спасибо.
- Ну, и хорошо, - Марья Ильинична оставила меня наедине с личным делом Буленкова.
   Я раскрыл пухлый том его личного дела. В самом его начале располагалась характеристика Леонида Сергеевича. Здесь ничего интересного для меня не было, равно, как и для другого исследователя биографии будущего пастыря.  «Отличник боевой и политической подготовки»… «Предан делу партии»… «Политически активен»…»Высокая профессиональная подготовка»… Словом, обычные штампы, дежурные фразы, которых хватало в биографии каждого советского человека, будь он пенсионер, или пионер. Если бы, Буленков не был бы отличником боевой и политической подготовке, если бы он не состоял в партии, то вряд ли стал следователем. Такое дело могли доверить только принципиальному товарищу.
Так что все эти характеристики, которые занимали немало места в личном деле Буленкова, я пробежал одним глазом.
   Далее следовала биография. Где родился, учился и вырос, меня не интересовало, я и так владел этой информацией. А вот то, что следователь Буленков дважды выезжал в служебные командировки в   далеком уже1983 году, меня очень даже заинтересовало. Первая командировка в Москву, вторая в соседний областной центр. Причиной второй командировки значилось установление личности подозреваемого в убийстве гражданина Крылова. Меня это убийство не интересовало, мне важен был сам факт поездки Буленкова. Значит, мое предположение оказалось верным. Значит, я прав. По крайней мере, мне удалось нащупать след в этой истории. Пока этот след был всего лишь тонкой ниточкой, но если начать ее разматывать, можно и целый клубок размотать.
   Впрочем, торопиться с выводами не стоит. Время до воскресения еще есть, можно успеть съездить в соседний областной центр и пообщаться там с людьми, с которыми контактировал Буленков во время своей поездки. Не могли же все эти люди разом умереть, или покинуть свое место работы. Так что надежда узнать об этой поездке из уст очевидцев у меня имелась.
  Марья Ильинична пришла ровно через час, как и обещала.
- Нашли чего-нибудь интересное в нашем архиве, для своего расследования? – полюбопытствовала она.
- Спасибо вам,  - ответил её я. – Нашел. Не зря я провел этот час.
- Могу подсказать вам интересную тему, - сообщила мне Марья Ильинична, забирая у меня дело Буленкова.
- Это, какую же, любопытно, тему вы мне хотите предложить? – поинтересовался я.
- Частные детективные агентства, - сказала Марья Ильинична. -  Вам интересно, молодой человек, что я про эти организации думаю?
- Даже очень, - ответил я и не слукавил – мне действительно стало интересно, что архивариус расскажет про частные сыскные агентства. Вдруг, она знает про них то, чего я не знаю. Может быть, она нашла эту информацию в архивной пыли, а, может, слышала о своих знакомых. Такую информацию нельзя было обойти стороной.
Я весь обратился вслух.
- Обманщики там одни сидят, - выдала мне страшную тайну Марья Ильинична.
- Это еще надо доказать, - парировал я, обидевшись за обманщиков. Себя я, по крайней мере, обманщиком не считал. Да и Половникова тоже. Других работников нашего агентства, я знал меньше. Но уверен был на сто процентов: они тоже являлись честными людьми. А если обманывали, то только по профессиональной необходимости.
- И есть, есть эти доказательства, - почему - то прошептала мне женщина. -  Я никогда не говорю ничего просто так. Вот, например, Геннадий Федорович Половников, это глава крупнейшего агентства в нашей области…
- Я слышал про Половникова.
- Мало того, что гад и сволочь, но и наипервейший обманщик. А возглавляет крупнейшее в городе агентство «Пантера». Вы, наверное, слышали о такой организации?
 Мне стало жарко от этих слов.
- Да, конечно, я слышал об этом агентстве… И даже о Половникове слышал, как я вам уже и говорил. Правда, слышал я про него только хорошее. Кого он обманул? – мне действительно стало любопытно, что еще скажет эта женщина, покрывшаяся архивной пылью, про моего начальника. До сих пор она выдвигала голословные обвинения против моего друга. Мне же хотелось услышать конкретные доказательства.
- Много кого он обманул, - торжественным шепотом продолжила обвинять Половникова Марья Ильинична. – Всех перечислить сложно, но я постараюсь.
- Постарайтесь, пожалуйста, - попросил я архивариуса.
- Вот вам список людей, которых обманул Половников. Этот глава агентства обманул трех человек.  Секретаршу Лизу, дознавательницу Федулову, и меня. Обещал мне жениться, растратил мою жизнь зря и… - Марья Ильинична сжала сухонький кулачок и погрозила стенке, окрашенной в такие же серые тона, как и в коридорах. – Свое обещание он не выполнил! Три бедные женщины оказались обманутыми.
- Это очень интересно. У вас с ним был роман? – поинтересовался я. Сделал я это, сквозь зубы. Сейчас мне очень хотелось смеяться, но я не мог, боясь испортить отношение с Марьей Ильиничной.
- Не то слово! – торжественно воскликнула Марья Ильинична, словно бы обвиняя моего друга перед лицом Бога. -  Я ведь надеялась, что он на мне женится, а он… Нет у меня, в запасе порядочных слов, что бы назвать его поступок.
- Спасибо вам, Марья Ильинична. Я обязательно разберусь в этой теме, - пообещал я, сдавливая порывы смеха.
- Уж будьте добры! – поверила моему обещанию Марья Ильинична. – Поверьте мне, вы не пожалеете. Такая информация стоит слишком дорого.
     Нужно ли говорить, что, выйдя на улицу, я рассмеялся изо всех своих сил. Прохожие странно на меня смотрели, они редко видели смеющихся прохожих. Обычно у людей на улице бывают хмурые лица.  Одна девчушка даже покрутила пальцем у виска, думая про меня самое плохое, что я пациент психушки, а я не мог сдерживать свои эмоции.
 Ну, Половников! Ну, и удивил же он меня неизвестным фактом из своей биографии! Ловелас из ментовки! Дон-Жуан уголовного розыска! Не знал, не знал я, как его и называть. Истинное лицо своего друга я только -только что раскрыл! Все скромненьким казался, но этот образ треснул, как только я первый раз столкнулся с человеком, который его хорошо знал.
    Об этом я и сообщил своему другу первым делом, как только прибыл с докладом в его кабинет.
- Сыщик хренов! – выразился мой друг. – Все про меня узнал. Понял, почему я лично не хотел идти в архив. Не хотел я ворошить свое прошлое. Теперь злорадствовать будешь.
- Марья Ильинична сама все рассказала, - парировал я. – И очень просила, что бы я написал статью о твоем морально облике. В ней явно говорили пережитки советских времен.
- Нашел, что хотел, - Половников быстро перешел на деловой лад. – Про Марью Ильиничну мы потом поговорим.
- Да, и мне нужно поехать в соседнюю область, - сказал я. – Очень нужно для окончательного выяснения дела. Именно, в эту область и ездил в 1983 году следователь Буленков. 
Половников принялся стучать пальцами по столу. Я уже давно заметил, что так он поступает, когда волнуется, или, когда принимает какое-нибудь решение.
- Зачем тебе нужна эта поездка? – уточнил он.
- В воскресение сообщу, - не стал я раскрывать все свои карты.
- До воскресения, напоминаю тебе, осталось два всего дня, - известил меня Половников.
- Я успею. Твое  журналисткое удостоверение мне пригодиться. Поеду сегодня. Возможно, успею еще сегодня кое-что выяснить, - был готов я желанием проверить свою версию.
- Езжай, - махнул рукой Половников. – Без результатов не приезжай ко мне. А то трачу на тебя деньги, трачу… Хочу, что бы мои деньги принесли мне нужный результат, хоть один раз.
- Постараюсь, - пообещал я.

Глава двадцать седьмая.

    Я правильно сделал, что поехал незамедлительно. К концу рабочего дня я уже был в соседнем областном центре, преодолев расстояние в двести километров на автобусе.
     Разговаривать со мной в областном управлении милиции никто не хотел. Все были заняты своими делами, все отмахивались от меня и посылали меня к своим коллегам, которым я точно так же был не нужен. Спасибо, хоть еще пустили меня внутрь управления.
 - Приходите завтра, - слышал я банальную фразу в сотый раз, и эта фраза стала вызывать у меня, очень спокойного человека, приступы бешенства. «Приходите завтра» - означало то, что я должен был искать себе ночлег, и наверняка, провести бессонную ночь. Потому что, какой сон, когда душа требует удовлетворения, требует моя душа удовлетворить мое же собственное любопытство.
    Но зато я проявлял необычную для себя настойчивость. И сумел узнать, что гражданин Крылов работал на местной фабрике инженером, то есть был он моим коллегой. Правда, я недолго проработал в этой должности, но все же получил соответствующее образование.
В наш город  незадачливый мой коллега поехал по служебной необходимости. Были, какие то проблемы со смежниками, и он их пытался решить. Не знаю уж, насколько удачно это у него получилось. Знаю одно.
 В моем родном городе инженера Крылова убили. Убийство было расценено, как обычное убийство на бытовой почве. Более того, убийца был найден и осужден на пятнадцать лет – максимальный срок, что могли тогда дать. В заключении он провел пять лет, после чего скончался. Причина смерти банальная – туберкулез.
- В общем-то обычное дело, рядовое, таких дел на моей памяти… - пожилой опер, который мне все это рассказал порядком устал от общения со мной. Но я ему был благодарен уже за те крохи информации, которыми он со мной поделился. – Расследование проводила ваша прокуратура. Затем материалы были переданы нашей прокуратуре. Она и передала дело в суд. Ничего не обычного в том, что дело приобрело огласку, нет – инженер был очень уважаемым человеком, и убили его просто так, потому что не было денег на наркотики. По тем временам это событие. Как раз Андропов к власти пришел, принялся наводить порядок, вот в газетах про это дело и писали. И судили, поэтому убийцу здесь, в нашем городе, на родине убитого инженера.
- А он точно был убийцей? – задал я вопрос.
- Вот уж не знаю, - усмехнулся оперативник. – Но раз осудили, то, наверное, имелись доказательства в пользу этой версии. Тогда ведь такие дела очень серьезно рассматривались. Времена были не чета нынешним. – Оперу искренне нравились те времена, судя по его голосу.
- Кто сотрудничал с нашим следователем, вы не знаете? – спросил я.
- Знаю, - оперативник вытащил сигарету из пачки, и закурил. – Как раз тот опер сидел на вашем месте.
- Уволился? – поинтересовался я. – Перешел на другую, более интересную работу? Или на пенсию вышел?
- Уволили этого оперативника без его согласия, - оперативник раздраженно швырнул сигарету в урну, не докурив ее до конца. – Убили его.
- Как убили? Когда убили? – допытывался я.
- Вы – любопытный молодой человек, - заметил оперативник. Закурил новую сигарету и выпустил колечко дыма. Оно поднялось к потолку, и растаяло.
- Профессия у меня такая, - оправдался я за свое огромное любопытство. – Журналисту любопытство необходимо позарез. Иначе, какой он журналист.
- У нас с вами похожие профессии, - заметил опер. - Только имеется небольшая разница. Вам хочется побольше узнать о делах минувших дней, а мне хочется выпить. Жажда меня замучила. Вы меня понимаете? – спросил оперативник и хитро прищурился.
- Без вопросов, - кивнул я головой. А сам стал подсчитывать, сколько денег у меня в кармане.  Получалось, что на водку оперу должно хватить. Половников предусмотрительно учитывал и эти мои расходы. – Где здесь можно побороться с жаждой?
- Вот и хорошо, - оперативник был доволен моей сговорчивостью. Он встал и накинул старенький пуховик китайского производства. – Пойдем… Михалыч, - крикнул он своему соседу по кабинету, - у меня агентурный контакт.
- Понял, не дурак, - хитро подмигнул Михалыч своим единственным глазом – второй, как я успел заметить, у него отсутствовал.
Мы вышли из управления по отдельности, и только за углом воссоединились. Так велел мне мой новый знакомый оперативник.
- Конспирация? – назвал я хитрый маневр оперативника.
- Она самая, - подтвердил опер, - не хочу, что бы меня засекло начальство. Начнутся ненужные вопросы, а они мне не нужны. Тебе понятно, журналист?
- Как сказал ваш коллега, не дурак, понял, - кивнул я головой.
- Вот и хорошо. Дурак бы, не понял… Раньше, - объяснял мне оперативник по дороге, - нас четверо сидело в этой каморке. Я, Михалыч, тот тоже старый волк, Славка Панин и Генка Дорохин. И тесно нам никогда не было. Сейчас вот двое  нас осталось с тех самых времен. Генка Дорохин умер, Славку Панина убили. И стало нам вдвоем тесно. Место не хватает. Такой вот парадокс. Понимаешь его журналист?
- Нет, -  честно признался я.
- Вот и я не понимаю, - произнес мой собеседник.
Опер привел меня в небольшую пивную, неподалеку от управления. Мы расположились за столиком у окна. Я заметил, что это самое лучшее место в пивной. Даже столик был накрыт белой скатертью. И официантка подошла к нам довольно быстро. Я догадался, что моего собеседника здесь хорошо знали. И наш столик специально был зарезервирован для него.
- Это, Валюха, журналист, - представил меня опер официантке, и она совершила легкий поклон в знак уважению гостю. – Приехал к нам из другого города.  Нам с ним по маленькой, и что-нибудь на закуску. Последнее, предоставляю на твой выбор.
- Слушаюсь, - официантка чиркнула ручкой в своем блокноте и удалилась.
- Я не пью, - запротестовал я.
- Чего ты так волнуешься, - махнул рукой опер. – Не пьешь, значит выпью я, а ты только закусишь. Тебе такой вариант подойдет?
- Подойдет, - кивнул я головой.
- Ну, и хорошо.
Опер отличался склонностью к разрешению сложных проблем. Официантка показала рекорд скорости. Через пять минут на столе стояла  и выпивка в хрустальном графине, и закуска в виде двух салатов и нескольких бутербродов с ветчиной.
- Удивляешься, что официантки здесь так быстры, словно бы принимают очень важного гостя? – спросил меня опер, наливая себе первый стакан.
- Не удивляюсь, - отвечал я. – Скорее всего, Валюха состоит на оперативной связи с одним известным мне работником милиции. Впрочем, эта связь не ограничивается исключительно служебными контактами.
- Ты – умный, - похвалил меня опер. – Но в этот раз не угадал.  Не Валентина состоит со мной на оперативной связи, а я помогаю хозяину этого милого заведения решать некоторые проблемы. За это он меня кормит бесплатно, но о выпивке речь не идет, - поспешил сказать опер. – Поэтому ее приходится покупать. Иногда за чужой счет.
- Ладно, пей, - сказал я.
- Не торопи, старого человека, - осудил меня опер. – Сейчас, махну по маленькой, – опер опрокинул стакан, - и все тебе расскажу. – Опер так и поступил. Несколько секунд помолчал, видно наслаждался послевкусием, затем начал свой рассказ. -   Значит так, Славка не верил, что осужденный по делу инженера Крылова и есть настоящий убийца. Он ничего никому не пытался рассказывать и доказывать. Знал, это бесполезно. Просто копал помаленьку.  Опер он был настоящий. Не чета нынешним. За свое старание и получил двадцать семь ножевых ранений. – Опер опрокинул вторую рюмку. – Словно кто-то хотел, что бы Славка не только умер, но и помучился перед смертью. Скончался Славка уже в госпитале. Он был сильным мужиком. Жил еще сутки после того, как его изрезали на темной улице. Проводилось расследование, конечно, по этому делу, вначале яро за него взялись, затем уже чисто формально его проводили. Нашли пару наркоманов и раскололи их. Они признались, что убивали человека, а нож выкинули. Куда именно его выкинули, они не помнили. Эти детали следствие и суд опустили, хватило их согласия, так что вкатили наркоманам по полной программе пятнадцать лет сроку. Но даже суду было ясно, что эти наркоманы невиновны в убийстве нашего опера…Эй, Валюша! – позвал опер официантку. – Мне еще один графинчик поставь… У Славки того двое детей сиротами остались.
- Сейчас, - безропотно подчинилась официантка.
- Много накопал Слава? – спросил я.
- Очевидно, много, раз его убили, - усмехнулся опер. – Одно могу точно сказать, твоего землячка-следователя Славка всегда упоминал сугубо матерными выражениями. Это я точно могу тебе сказать. Хотя и сдержанным был Славка человек, а тут не мог удержаться.
- Почему бы это вашему другу так отзываться о следователе? Притом, чужом следователе, которого толком он и не знал? – эти вопросы меня действительно заинтересовали.
- А потому что твой земляк - следователь знал убийцу, общался с ним, и отмазал его.  Настоящего убийцу инженера Крылова. Об этом факте тоже упоминал Славка. Поверь мне, журналист, мой мертвый коллега никогда ничего просто так не говорил,  - сообщил мне опер. – Не тот был человек Славка. – Мой собеседник по настоящему уважал своего убитого коллегу.
- Зачем это  было нужно моему земляку? – поинтересовался я.
- Спроси у своего земляка, - перенаправил мой вопрос оперативник. – Тебе это сделать легче, как никак, а он твой земляк.
- Хороший совет. Только убили его, - сообщил я оперу. – И со своим земляком я никак не смогу пообщаться.
- Тогда нужно смотреть материалы дела. Могу помочь с этими материалами. Не забесплатно, конечно, - опер внимательно на меня посмотрел.
- Я понимаю, понимаю, - поспешил заверить я опера. – В этой жизни за все нужно платить.
- Хорошо, что ты такой понятливый, - опер посмотрел на часы. - Приходи завтра ко мне ближе к вечеру. Я затребую это дело из архива. Вместе и разберемся, что к чему. Только дело я тебе не обещаю дать, просто сообщу всю информацию, которая имеется в деле. Договорились?
- Договорились, - я согласился, хотя меня не радовала перспектива оставаться в этом городе еще на один день.
Как-то неуютно мне здесь было. Люди какие-то злые ходили, и смотрели они на меня так, будто я являлся причиной всех их несчастий.
- Эй, Валюха, неси нам еще по маленькой,  - крикнул опер. – Вот такая наша жизнь, корреспондент. Кстати, не забывай – платишь за выпивку ты.
- Я помню о своих обещаниях, - успокоил я своего собеседника.
Просидели мы с оперативников в милом заведении еще целый час. Но разговор наш касался только бытовых тем. Я пытался еще задавать интересующие меня вопросы.
- Завтра, все будет завтра, - промурлыкал весело оперативник, тем самым, закрывая тему нашего разговора.

Опер на следующий день выглядел помятым, как будто он не спал всю ночь, а не мылся целую неделю. Даже щетина появилась на его лице.
- Это ты корреспондент? – встретил он меня без особой радости.
- Я, - столбом встал мнимый журналист в дверях общего кабинета.
- Деньги есть? – быстро спросил у меня оперативник. -  А то голова побаливает. Сам должен понимать, в каком я сейчас состоянии нахожусь. И целый день я мучался.
- Понимаю, понимаю, - засунул я руку в карман. – Сам порой нахожусь в таком состоянии.
Честно говоря, с наличностью у меня уже была напряженка – простых номеров в местной гостинице не оказалось, пришлось взять люксовый, который и съел большую часть денег. Впрочем, люксовый номер только назывался так громко. На самом деле, это была всего лишь одна небольшая комната, правда, со всеми коммунальными удобствами. Даже телевизор имелся. Правда, черно – белый, и работала всего одна программа.
 Завтрак мой с утра оказался скромный, так что целый день у меня бурчало в животе, и глаза с жадностью косились на витрины продуктовых магазинов. А в витринах тех, чего только не было! Полный гастрономический набор, который мог бы удовлетворить любого гурмана, не только меня, полуголодного человека…
Никогда не жадничай, любил говорить мой друг и начальник Половников, наставляя своих подчиненных. В особенности же, не жадничай, когда речь идет о более-менее важной информации. Я последовал его совету.
- Осталось кое-что, - пошарил я в карманах, но предупредил опера. – Сначала информация, затем лекарство от головной боли.
- Ладно, ладно, - махнул руками опер. – Как ты желаешь, так и будет. Я тебя не обманываю.
И замолчал, словно в рот воды набрал.
- Ну и… - поторопил оперативника я.
- Не спешите, молодой человек, - сказал опер. – Сейчас, все скажу. – Он налил из графина воды, заполнил водой стакан и выпил его залпом. – Славка Панин полагал, что Крылова убил вовсе не осужденный с простой русской фамилией Иванов, а его родственник, двоюродный брат.
- Как  фамилия этого родственника? – спросил я.
- Фамилия у него тоже простая, русская, - и тут опер назвал фамилию, от которой у меня потемнело в глазах и сердечко екнуло. Слишком знакома мне была эта фамилия. Нашел! Вот он убийца! И не только убийца инженера Крылова, но и убийца своего спасителя, будущего пастора Буленкова. И  честного опера Крылова. И Маргариты Павловны. Много кого убил этот человек!
- А ты его знаешь, корреспондент, - опер заметил перемену в моем состоянии, значит, он был не плохим опером. – И на вашего следователя, Славка Панин грешил, писал в своем рапорте, что плохо ваш следователь провел работу. Это в лучшем случае, в худшем же ваш следователь попросту прикрывал убийцу.
- Который через двадцать лет убил и бывшего следователя, - заметил я. – Как говориться, каждому свое.
- Ну, это уж не мне решать, - махнул руками опер. – Я – простой служака, это вы, журналисты, - мастера по части риторики. По-хорошему, задержать бы я тебя должен, журналист, - последнее слово опер особо подчеркнул.
- Почему бы это? – в моих глазах застыло удивление.
- Потому что ты вовсе не журналист, - выпалил опер. – У журналистов мозоль между пальцами. От ручки. Уж я то видел журналистов, поверь мне. Хоть и пишут сейчас все на компьютере, но за собой, этот инструмент, не потащишь. А портативный компьютер дорого стоит. У вас денег не хватит, что бы его купить.
- У меня хватило денег, что бы купить портативный компьютер, - попытался хоть как-то выкрутиться я. – Спонсоры помогли.
- Не юли, - снова махнул рукой опер. – Меня не обманешь. Удостоверение у тебя липовое. Нет такого журналиста в газете «Хронометр». Но вижу я, что и дурных намерений у тебя нет. Хороший ты человек. Так что готов пузырь. И мой тебе совет – научись врать, когда-нибудь это искусство тебе пригодиться.
- Спасибо, - пробормотал я и достал нужную сумму денег из кармана.
 
Глава двадцать восьмая.

   Вот и все! Кажется, наступает конец всей этой истории. Много еще не ясного, но убийца пастора вычислен. Мною вычислен! Я, Максим Валерьевич Бобылев, обычный дилетант в следственной профессии нашел этого самого человека. Осталось его задержать. И выяснить ряд мелких формальностей, насчет алиби убийцы в день наезда на Маргариту Павловну, прежде, чем предъявить ему обвинение. Или, например, почему он начал шантажировать Ревзина. Как все оказалось просто. И напротив, как в самом начале все казалось сложным…
   Я насколько сошелся со старым опером, что он не хотел меня отпускать. Хлопал по плечу, называл «корреспондентом», раскручивал на новую бутылку водки.
- Игорь, - мы уже настолько с ним сошлись, что называли друг друга по имени, хотя оперативник старше меня был лет на двадцать, - рад бы тебя угостить, да в кармане пусто. Денег только на билет до дома и осталось.
- А, ладно, - хлопнул меня по плечу опер, - не расстраивайся, ты Макс, из-за пустого кармана. Хорошего человека редко встретишь, ради него ничего не жалко. А уж угостить его, сам бог велел. Валюша! – позвал опер официантку, которая появилась как из-под земли. – Запиши бутылочку на мой счет.
   Валюша безропотно подчинилась. Видимо, в этом заведении старого опера все же уважали. Я не пью принципиально. Разве только с Половниковым по воскресеньям. За компанию.  Ко всем тем, которые цепляются ко мне с предложением выпить, я отношусь не очень хорошо. Но тут в чужом городе я позволил себе чуток расслабиться. Атмосфера тому способствовала.
 - За успех твоего дела, - сказал опер тост.
   После приема внутрь ста грамм я и вовсе расслабился. На душе стало так спокойно. Мир перестал существовать для меня. Остался только дымный зал этой забегаловки и красное лицо опера, который что-то говорил мне. Наверняка рассказывал мне эпизоды своей службы. Я его плохо слушал, хотя исправно кивал головой в знак согласия.
   Еще через сто грамм я совсем поплыл. Опер понял мое состояние, и любезно согласился проводить меня до автовокзала. Даже такси взял за свои кровно заработанные деньги.
- Приезжай, Макс, если что случится, - опер дышал на меня перегаром, но мне было все равно. – Меня ты знаешь. Я обязательно тебе помогу.
- Приеду, -  не слишком твердым голосом пообещал я. – Обязательно приеду.
- И не только по делам приезжал, - сказал мне опер. – Если захочешь угостить бутылочкой водки старого знакомого, тоже милости прошу.
- Насчет этого не обещаю, - отвечал я. – Делами в последнее время слишком занят.
- А ты найди время! – рекомендовал мне Игорь.
- Я постараюсь, - кивнул я головой. И, в самом деле, мне еще хотелось пообщаться со своим новым знакомым.
    Мы еле успели к отправлению автобуса. Опер долго жал мне руку на прощание, так долго, что пассажиры уже обратили на нас свои недобрые взгляды – это дружеское рукопожатие задерживало отправление рейсового автобуса. Наконец, опер пожелал мне на прощание всего самого хорошего, и выскочил из автобуса. Автобус заревел, как раненный зверь и тронулся.
   Через десять минут  последние строения чужого города остался позади. Автобус выехал на трассу, и прибавил скорость.
   Впереди меня ждал мой родной город. Я торопился туда попасть, потому что моя поездка не прошла даром. Не зря я потратил деньги Половникова! Не зря провел бессонную ночь в гостинице, не зря поил опера на последние деньги! У меня имелся очень хороший результат. Не каждая поездка давала подобный результат. Об этом я и спешил  сообщить своему начальнику. Похвалиться хорошей работой, никогда не грех.
   Торопится мне, было куда, поэтому мне казалось, что автобус едва ползет по трассе. Хотя, это было субъективное ощущение: автобус ехал с приличной скоростью, порой он даже обгонял машины. Я ерзал в сидении, привлекая излишнее внимание соседей. Но, как обычно и бывает, когда долго нервничаешь, незаметно приходит сон. Не сон даже, а забытье, в которое, ты впадаешь не по своей воли. Сказалась бессонная ночь, которую я провел в гостинице.
   Поэтому я еще несколько минут назад беспокойно ерзал, а вскоре затих на радость собственных  соседей.
    И проспал бы так до самого города, благо ехать до него недолго, всего два часа. Только в кармане моей куртки запиликал мобильный телефон. Звонок вырвал меня из забытья и вернул в круговерть обычной жизни.
   Я вынул телефон из кармана. Посмотрел на определитель номера.  Мне звонил Половников. Уже интересно – не больно мой друг баловал меня своими звонками. Все больше по большой необходимости звонил, или в экстренных случаях.
     Сердце мое по не - доброму екнуло – сейчас этот звонок вызван таким вот экстренным случаем. С волнением поднес я трубку к уху, уже зная, что в нашем городе произошли важные события.
     Слышимость по телефону была хорошей, будто бы Половников находился рядом со мной. Вот что, значит, современная мобильная связь! Я лично пользуюсь «Мегафоном», и меня устраивает мой оператор.
 Но говорил мой начальник действительно о нехорошем, мои предчувствия меня не обманули. Я не сразу даже и понял, о чем  говорит мой начальник, так обильно была его речь пересыпана нецензурными выражениями. Это волнение сказывается, понял я, поскольку мой товарищ в своем обычном состоянии не слишком любит ругаться матом.
      Оказывается, Половников говорил об одном директоре школы по фамилии Богомазова. Точнее, о директрисе одной из провинциальных школ.  Я внимательно выслушал рассказ обо всех событиях, которые случились без меня. А события те носили важный характер.

 Следили за знакомой мне директрисой люди Миши Антонова. Следили грамотно и профессионально. Естественно, по их бандитским меркам. Она их слежку не заметила. И не мудрено – в вопросах определения слежки она была дилетантом, таким же, как я в сыскных делах. Только мне помогает удача. А вот директрисе удача не улыбалась.
 И выследили люди Миши Антонова, что действительно остановилась у известной нам директрисы одна бывшая ученица, она же сестра Миши Антонова, она же член секты Буленкова, идейный вдохновитель банды своего брата, так же информатор Рябого, а еще и член восточной секты Мина. У Ксюши Антоновой имелось слишком много образов и ипостасей. Одна из этих ипостасей могла бы быть роль моей любимой девушки. Но, слава богу, до этого у нас не дошло.
 Причем жила эта ученица не дома у директрисы, а на конспиративной квартире. Это наши люди так ее определили, а так, конспиративная квартира представляла собой обычный деревянный дом на окраине города, и не поймешь сразу, какие черные дела творятся в этом доме.
 Директриса наведывалась по этому адресу регулярно, два раза в день. Люди Миши с помощью подслушивающих устройств, а конкретнее, лазерного луча направленного действия,  поймали разговоры директрисы с ее бывшей ученицей по телефону, когда директриса находилась в своей собственной квартире, и поняли, что они нашли нужное им лицо. Вычислить конспиративную квартиру было уже делом техники. Этой техникой люди Миши Антонова владели на самую отличную оценку.
     Правда, затем я бы поставил им самую низкую оценку. Попытка захватить сестру своего шефа окончилась плачевно. Причем, для обеих сторон. Оказывается, Ксюша жила под  защитой охраны. И охрану эту, заметить было очень сложно. По очень простой причине: охранники жили в соседней квартире. Охранники тоже не сразу же среагировали на то, что охраняемый ими объект выводят из дома. А еще и глава их организации, то есть, директриса Богомазова, тоже идет в окружении незнакомых людей. Но затем они поняли, что Ксюшу Антонову похищают. И охранники принялись предотвращать это похищение.
 Произошла  ожесточенная перестрелка возле дома, где располагалась конспиративная квартира – событие чрезвычайное, для тихого приволжского городка,  о котором долго еще будут вспоминать местные жители, а так же средства массовой информации. Перестрелку затеяли охранники, которые успели проворонить, прибытие людей Миши, зато потом они действовали максимально жестко.
      Место перестрелки, по словам Половникова, действительно напоминало место боевых действий: несколько остывающих трупов, куча гильз, прострелянные дорогие машины, на которых приехали люди Миши Антонова. Со стороны нападающих погибли Серый и два амбала, которые довезли меня до дома Миши Антонова. С обороняющейся стороны погибли несколько сектантов, которые охраняли Ксюшу, и вежливая директриса. Она пришла не вовремя, и очень активно проявила себя
Выхватила пистолет из рук мертвого сектанта, стоило ее чуть-чуть отпустить из рук, и открыла огонь из него. Причем, выстрелы ее оказались точными. Наповал она сразила Серого, в которого вошли три пули, но тот последним усилием воли, сумел два раза нажать на спусковой крючок. Первая пуля попала в стену подъезда, сказалось то, что Серый был смертельно ранен, а вторая, прямо в лоб боевой директрисы.
 Если бы, люди Миши Антонова не стали  обстреливать конспиративную квартиру из  подствольных гранатометов своих автоматов, то погибло, наверняка, еще больше народу с их стороны. Перевес силы со стороны нападавших представителей криминала, и решил схватку в их пользу.
 Легко ранен в перестрелке был Антонов и Стас, слава богу, что  тоже легко. Пуля царапнула нашего человека по руке, содрав кожу.
     Появление людей Половникова на месте боя объяснялось легко – он не упустил возможности и установил слежку  за Богомазовой. При этом они сразу вычислили людей Миши Антонова, своих конкурентов по слежке, те действовали топорно, по меркам настоящих профессионалов, но сектанты и их присутствие не заметили.
     Дальнейшие события развивались как в крутом боевике и были неожиданны для всех сторон. Попытки Миши Антонова вывести Ксюшу из дома, где располагалась конспиративная квартира, закончились появлением боевой группы членов восточной секты.
 Видимо, их кто-то сумел предупредить по сотовому телефону. Наверняка, охранники. Это обстоятельство так и осталось невыясненным, да и никого оно особо и не интересовало.  Настроены они были очень по-боевому. Сестру свою верную никому не хотели отдавать. Сразу было видно, что они намеревались отбить Ксюшу. Заодно, намеревались сектанты, и отомстить за смерть своего руководителя.    
Сразу же взялись вновь прибывшие сектанты за осуществление своих намерений. Отбили свою сестру по вере, положили еще трех верных людей Антонова, которые не были готовы к подобному нападению, изрешетили из автоматов парочку дорогих джипов, на которых и прибыли представители криминала. Им досталось, как в первый раз, так и во второй.
 Самого Антонова тяжело ранили, и, наверное, убили бы, один из сектантов уже целился ему из пистолета в лицо, если бы не вмешался Стас со своими ребятами. Они изменили ход этого боя. И они спасли жизнь Миши Антонова в самый последний момент.
     Наши люди положили сектантов на асфальт, причем не слишком церемонились со своими врагами, поэтому половина их легла на асфальт навечно. Сделали они это, не потому что были чрезвычайно кровожадными, а за неимением у них другого выхода – сектанты понимали только язык силы. Да и потом, как можно утихомирить людей, которые палят из компактных автоматов в сторону других людей?  И другие люди тоже огрызались, хотя уже слабо. Представители криминала не были хорошими бойцами. Они привыкли иметь дело со слабыми, а  когда столкнулись с сильным противником, то сразу же спасовали.
Люди Стаса вмешались в ход этих событий. Они были профессионалы, и действовали соответствующе. Снайпер, который находился на крыше, пристрелил наиболее активных сектантов. Затем в ход пошли свето-шумовые гранаты. На сектантов они произвели оглушительный эффект. Люди Стаса положили своих вргов на асфальт и скрутили им руки. Не буду уже упоминать и том, что по почкам каждому из сектантов они врезали. Они не были кровожадными людьми, просто они понимали, что с отморозками так только и надо поступать.
 Затем наши люди взяли  Ксюшу в свои надежные руки. Из этих рук не так-то было легко вырваться.
Таковы вкратце были события, которые произошли в приволжском городке.
      Половников обвинял меня по телефону в том, что из-за меня произошла вся эта заварушка, в которой погибло много народу. Я проявил ненужную инициативу, и сообщил Мише Антонову адрес директора. Если бы не я, люди Половникова и Стаса сработали тонко и ювелирно, и не было никаких жертв, и никакого боя.
- Ладно, - вздохнул в конце своего рассказа Половников, - людей уже не вернешь. Завтра ко мне. И без результата лучше не приходить. Убью, -  пообещал мне лучший друг.
Вот такие вот дела. Вот такие пироги пекутся на нашей улице – вспомнил я любимую присказку своего дяди.
     Получаются они, прямо скажем, твердыми как камни и совсем не съедобными. Но что поделаешь – другие,  пока печь не умеем.
    Нужно ли говорить, что оставшуюся дорогу до родного города я не спал. Просто смотрел равнодушно на убегающую дорогу, на проезжающие машины и не о чем не думал. О чем еще можно было думать, когда погибли люди. Они не принесли мне особого добра, но и зла мне не причинили. Тот же Серый даже до города довез. И пусть они были бандитами, но ведь люди же, люди.
    На автовокзале я не стал размениваться на мелочи и дожидаться маршрутное такси. Сразу   взял такси. Да ни на каком другом транспорте я и не добрался бы до собственного дома в такое позднее время.
    Таксист, на мое несчастье, оказался словоохотливым. Болтовня его мне не мешала, я только вяло кивал головой, отвечая на его вопросы. А вопросов этих за время пути было задано таксистом немало.
- Вы бизнесмен?
Кивок головы.
- По вашей одежде я понял, что у вас за работа. – Таксист воспринял мой кивок за знак согласия.
Эту реплику таксиста я оставил без ответа. Таксист не смутился, и продолжил задавать свои вопросы:
- Наверняка, налоги замучили?
Утвердительный кивок головы. Кому же нравятся наши налоги? Наверняка, и этот таксист утаивает часть своих доходов от нашего государства. А может и вовсе работает нелегально.
 -    Женаты?
Отрицательный кивок головы.
- И правильно, - поощрил меня таксист. – Женится в наше время большая глупость. Баб и так полно. На всех хватит. Мне хватает. А тебе? – панибратски перешел таксист на «ты».
Утвердительный кивок головы.
- Бабы любят, когда в карманах деньги есть. У тебя как с этим?.. Чего, впрочем, я тебя спрашиваю. Ты же бизнесмен. Денег должно хватать.
- Как у всех у меня с деньгами, - вяло отвечал я. – Когда есть, когда нет.
- В дело деньги вкладываешь? – догадался таксист.
- Приходится, - выдавил я из себя единственное слово.
- Деньги, - неуклюже начал философствовать таксист, - самые непостоянные спутники нашей жизни. Даже женщины гораздо более постоянны.
- Наверное, - согласился я, хотя в отношении женщин я был не большой знаток. Да и денег никогда больших в руках не держал. Только раз в жизни мне и дали нормальные деньги, но это был гонорар всего нашего агентства. Мою же обычную зарплату вряд ли можно было назвать большими деньгами. Хорошо хоть такие деньги мне платили.
Следующие вопросы таксиста были связаны с моим отношением к правительству. Я давал нейтральные ответы, а вот таксист, не стеснялся моего присутствия, и крыл правительство последними словами. Впрочем, чего ему стеснятся – у нас же свобода и демократия, каждый, может, говорить то, что он думает в данный момент. Я же ничего по этому поводу не думал, поскольку был нейтрален по отношению к политике.
 - Уж я бы так не поступил, - говорил мне таксист и начинал говорить, как бы он стал действовать на месте правительства.
Таксист предавался философским размышлениям до самого  моего дома. Правда, денег он с меня взял на удивление не много и довез быстро. Так что можно было потерпеть его болтовню.
- Спасибо, - спрятал таксист денежную купюру в карман и сорвался с места в погоне за новым клиентом. А я вошел в собственный подъезд.
   Меня удивила темнота, царившая в нем. Живут в нашем подъезде люди, которые и за чистотой следят и за освещением очень строго. Большую тщательность проявляют пенсионеры с первого этажа, которые всегда вовремя вкручивают лампочки, так что я никогда не знал никаких проблем, с тем, что бы добраться до своей квартиры. А находится она, между прочим, на пятом этаже, так что, в потемках до нее было проблематично добираться. В такой темноте не мудрено оступится.
   Я чертыхнулся и вошел в подъезд. Ничего не поделаешь, придется идти на ощупь до собственной квартиры. Дорога мне знакомая.
 На ощупь я сделал несколько шагов и полетел в пустоту. Этому полету предшествовала вспышка боли в районе затылка – это потом я уже сообразил, что меня огрели тяжелым предметом по голове, причем сделали это очень профессионально. Причем, именно эти руки незадолго до этого вывернули лампочку в моем подъезде… Уже в полубессознательном состоянии я почувствовал, что меня подхватили  все  те же сильные руки и куда-то потащили. Все, больше я ничего не помню.
   
Глава двадцать девятая.

   Сколько я пробыл без сознания, - не помню. Наверное, не так долго, потому что очнулся я в машине.
   Судя, по шуму мотора, машина куда-то неслась, и на довольно приличной скорости. Наверняка, и правила дорожного движения не соблюдал водитель этой машины.
Первое, что я увидел это чьи-то ботинки. Совсем неплохие ботинки, кожаные с высоким верхом. Таким ботинкам ничего не страшно, ни холод, ни жара, ни слякоть, ни гололед. Даже кислота им не страшна. Я всегда мечтал иметь такие ботинки, но, увы, они слишком дорого стоили. Не по моим скромным доходам было покупать такие ботинки. Поэтому я только завидовал их обладателям. Своим носом я тыкался, прямо в эти  дорогие ботинки.
   Это мне не понравилось, и я начал шевелиться, понемногу приходить в себя. Ботинки тоже передвинулись. Один ботинок резко ткнул мне в бок:
- Лежи, не рыпайся!
   Сказаны эти слова были таким тоном, что лишали меня всякой надежды на скорую свободу, внушали мне одну мысль, что хозяин этих ботинок не умеет шутить, и сам шуток не понимает.
   Я послушался хозяина ботинок. Притаился. Затаил свое дыхание. Смирился со своей незавидной участью.
   Лежал так довольно долго. Всю поездку, которая показалась мне бесконечной, скорее всего, потому, что все реакции в моем организме были заторможены. Страх затормозил их. Самый главный страх в нашей жизни – страх смерти. Сейчас этот страх был вполне реальным. Людей никогда не похищают просто так. Я сразу же понял, что кто-то из влиятельных и сильных людей, хочет со мной побеседовать. Узнать у меня всю информацию, которой я владею, и избавиться от меня. Говоря прямо, убить. И слишком малы были шансы, что бы я ошибался.
    Вытащили меня из машины довольно грубо. Их было трое, этих людей, которые привезли меня в этот сырой подвал на джипе. Лиц своих они не скрывали. Это усилило мои подозрения на счет собственной незавидной  участи. Говорили эти люди тоже мало. Больше действовали. Двое затащили в подвал меня. На руки прицепили наручники. Втолкнули в кресло с ободранной обивкой.
   В подвале был и четвертый человек. Лица своего он тоже не скрывал. Я внимательно посмотрел на четвертого человека. Очень даже интеллигентное лицо у него было. Такие лица больше подходят преподавателям сопромата и политэкономии, чем похитителям людей. Одет четвертый человек был более элегантно, чем остальные похитители, и с намеком на изящество и вкус. Этот человек даже улыбнулся мне, прежде чем начать говорить:
- Вот мы и встретились, Максим Валерьевич. Мы не будем с вами церемониться. Это вы должны хорошо понимать. Вы и так все расскажете. Все, что знаете. Первый! – приказал он своему подручному.
   Тот все понял без слов. На свет появился изящный чемоданчик. А в чемоданчике этом чего только не было. Мама родная! Полный набор современного инквизитора.
- Вам знакомы эти предметы, - интеллигентный человек показал на содержимое чемоданчика.
- Я догадываюсь об их предназначении, - кивнул я головой.
- Даже если вы и хотите сказать чего-то, облегчить свою душу, мы не будем вас слушать. Человек – существо лживое, способное обмануть. Я больше доверяю современной науке и технике. Первый! – снова отдал главарь приказ своему подручному.
    Первый достал из чемоданчика странный шприц и ловко принялся подносить шприц к моей руке.
   Ну, вот и все, - запульсировала, забилась раненой птицей, мысль в моей голове. – Конец мне.
    Но первый подручный не успел исполнить приказа своего интеллигентного руководителя. Рано я начал паниковать.
 Тело похитителя нависло надо мной, исполненное стремлением сделать мне больно. Я даже почувствовал запах дешевого одеколона первого подручного. Ничто уже не могло препятствовать этому желанию руководителя, выбить из меня показания.
 Я зажмурил глаза и неожиданно услышал странные звуки. Кто-то открывал бутылку с шампанским. Да не одну, а целых четыре.
Потом раздался еще один звук. Но этот звук тоже мне был знаком. Сухой щелчок пистолетного выстрела. И снова хлопок, а следом за ним сдавленный человеческий крик.
    На меня что-то навалилось. Я открыл глаза, и ничего не увидел.  Было очень темно, как будто белый свет во всем мире померк. Тело первого подручного закрыло собой весь мир. И какая-то жидкость стекала на мой лоб.
    А снова открыл для меня этот мир Стас. Он убрал тело первого похитителя, отцепил наручники и потащил  меня наружу. Я последовал за ним. Оглянулся напоследок – в подвале оставались четыре трупа, которые расположились в нелепых позах. Еще один человек, в котором я узнал нашего работника, держался за простреленную руку. Пистолет держал в своих руках руководитель, который сумел оказать сопротивление. Слава богу, что оно оказалось таким малоэффективным.
Я понял, что я спасен. Спасен, благодаря стараниям Стаса. И, конечно же, Половникова.
Я вытер жидкость, которая была на моем лбу. И поморщился: жидкостью оказалась кровь первого подручного.
Стас дотащил меня до машины. Впрочем, сделать это было легко, я шел за ним, как послушный ребенок за родителем.
- Все в порядке? – поинтересовался он моим состоянием, когда мы оказались в салоне автомобиля.
- Вроде бы, - отвечал я. – Я живой и здоровый.
   И ошибался. Поскольку тут же меня вырвало. На пол машины вылились остатки моего скромного обеда,  но даже когда остатки пищи, закончили вываливаться наружу, меня все равно тошнило. Спазмы сотрясали меня.
- Нервное, - определил мое состояние Стас, и сказал, уже не мне, а в рацию:  - Все в порядке. Отбой.
    Мы поехали. И по дороге сменили еще парочку кабриолетов. Как правило, все они были старыми и ржавыми. Я знал: такие машины используют всего один раз, что бы замести свои следы.
 Только третья машина оказалась более или менее комфортной. На «жигулях» девятой модели Стас меня и довез до стандартного девятиэтажного дома на окраине нашего города. Почему -то, как я заметил, панельные высотки любили строить именно на окраинах крупных городов.
- Мы приехали, - припарковал мой спаситель машину возле одного подъезда. – Вылезай.
    Я во всем подчинился собственному спасителю, который привел меня, как проводник слепого, на самый последний этаж. Остановились мы у облезлой двери. Видно было, что ремонт в этом подъезде не делали со дня постройки  дома. Стас три раза нажал на звонок.
Дверь открыл Коля Липницкий. Он как всегда был озабочен, и лишь по деловому пожал мне руку.
    А вот Половников, который ждал меня в  большой комнате, очень обрадовался моему появлению. Но, вначале, прежде чем что-то объяснять самому и выслушивать мои объяснения, он налил мне большой стакан водки.
- Пей, - потребовал он. – Ты пережил стресс, а водка хорошо снимает стресс. Выпить тебе сейчас этот стакан просто необходимо.
- Половников, я не… - попробовал я сопротивляться.
- Никаких возражений я сейчас не принимаю, -  я ощутил на себе такой строгий начальственный взгляд, что понял мысль, о всякой бесполезности сопротивления.
   Мигом я опустошил стакан. Водка обожгла горла, затем желудок. Я принялся искать взглядом закуску, но тщетно. Стол был пустой. Зато Половников налил мне второй стакан.
- Так надо, - пояснил он, заметив мой недоуменный взгляд.
- Нет, - помотал я захмелевшей головой, - не могу больше. Не лезет в меня водка на пустой желудок.
- Надо, и это не моя просьба. Это мой приказ, - Половников почти насильно влил в меня и второй  и третий стакан водки.
    После третьего стакана мне стало действительно хорошо, сердце быстрее стало гнать кровь по жилам и голова прояснилось.
- Это были сектанты из восточной секты? – задал я вопрос.
- Это были сектанты из этой организации, - подтвердил мое предположение Половников. – Больше некому тебя похищать.
- Зачем им нужно было меня похищать? – задал я вопрос, который меня сейчас особо волновал.
- Хороший вопрос, - похвалил меня Половников. – Мы же похитили Ксюшу. Вот они и решили похитить тебя. Что бы потом произвести взаимовыгодный обмен. Все очень просто и логично.
- А может быть, они думали, что я знаю, что я знаю, где находится Ксюша?
- И этот вариант не исключен, - подтвердил мое новое предположение Половников.
- Как же они меня вычислили? – терялся я в догадках.
- Снова ты задаешь хороший вопрос. Могу ответить на него предположительно. Надеюсь, ты не обидишься на меня, - предупредил меня Половников.
- Не обижусь, - пообещал я своему другу.
- Ты говорил с Богомазовой, когда приезжал в ее город. Останавливался в гостинице, оставлял там свои паспортные данные. Вот они по этим паспортным данным тебя и вычислили. Молодцы, ребята. Четко действуют. Только они не учли, что у нас есть Стас.
- Значит, это я виноват?
- Ты не виноват. Никто  же не знал, как обернется все это дело.
Половников налил стакан водки. Только на этот раз выпил его сам.
 - Никто не думал, что появится еще эта восточная секта.
- Вы как узнали о том, что меня похитили? – задал я новый вопрос своему другу.
- Это уже ты Стаса должен благодарить. Его интуиция подсказала, что мой работник не выходит на связь по вполне объективным причинам. А я, как то об этом и не подумал.
Я с благодарностью посмотрел на Стаса, который расположился в кресле. Тот молча кивнул в знак того, что понял, какие чувства я испытываю к нему в данный момент. Стас у нас вообще не страдал многословием.
 - Ну, ладно, с этим более, или менее разобрались. А нашли вы меня как? – не смотря на количество спиртного, выпитого мною в этот вечер, моя голова продолжала работать в правильном направлении.
- Сотовый телефон, который был дан тебе для служебных звонков, - сказал Половников, - не просто средство связи. В нем еще и маячок встроен. Для твоей же безопасности. Я об этом заранее позаботился. Остальное, как говорится дело техники. Человек Коли Липницкого, который на всякий случай дежурил возле твоего дома, сообщил нам, что тебя увезли в машине очень похожей на огромный американский внедорожник. Мы поняли, что интуиция Стаса сработала вовремя, и тебя, на самом деле, похитили. Поскольку у тебя нет друзей, которые используют такие машины, в качестве средства передвижения. Вот, собственно, и все. Остальное – блестящая работа близнецов, которые вычислили место, где ты находился, Стаса и его команды.
- Ксюша не убивала пастора Буленкова, - сообщил я новость, которую привез из соседнего города. Лучше поздно, чем никогда. Я все же поделился этой новостью со своими товарищами.
- Я знаю, - сказал Половников. – Мы её уже проверили на детекторе лжи.
- Зачем вы это сделали? – вопрошал я.
- За тем,  мой дорогой, что она преступница, - ответил мне Половников. – Я, конечно, не судья, но каждому нормальному человеку понятно, что Ксюша фактически возглавляла преступную группировку, дела которой были кровавыми. Кстати, она подтвердила сведения, которые сообщил тебе Миша. У них действительно должен был состояться сбор, на котором Ксюша должна была стать главой группировки. И она бы стала этим главой. И неизвестно еще, как бы прославилась их группировка.
- Что дальше мы собираемся делать с Ксюшей? – спросил я у своего друга.
- Ну, уж точно не отпускать ее на свободу. Прости меня мой дорогой товарищ, но я по крови своей мент, и полагаю, что в деле Ксюши Антоновой есть парочка эпизодов, за которые она обязана оказаться на скамье. Предвижу твой вопрос, и насчет общак. Ксюша – действительно была его хранителем. Я уже связался с его братом, и сообщил ему местонахождения общака. На этом вопрос с Ксюшей Антоновой я объявляю закрытым. Если ты захочешь с ней встретиться, я отвечу тебе, - нет. И это мое последнее слово!
- Успокойся, не собираюсь  я с ней встречаться. Ксюша – просто случайная знакомая, которая мне понравилась. Это, правда, но правда так же и то, что мне понравится мне может любая девушка. Я – молодой человек, а не евнух. И на этом я закрываю этот вопрос.
- Вот и хорошо, - обрадовался Половников. – Вот и ладно!
- У меня к тебе другой вопрос, что мы дальше будем делать? – посмотрел я на своего товарища. Все же он у нас главный. На его плечи и ложатся самые тяжелые решения. 
- Найти убийцу, - ответил мой друг. -  И освободить твоего дядю. Я слушаю тебя. Кто убийца?
- Прямо сейчас тебе рассказывать? – спросил я.
- Прямо, сейчас, - поторопил меня Половников. -  Чего тянуть кота за хвост. Народ ждет раскрытия всех тайн.
     Я опять поморщился – больно не хотелось сейчас говорить. Желание было одно – лечь на постель и проспать часов десять. Но приказы начальства сильнее наших желаний, даже если начальник является твоим большим другом.
- Можно выпить? – попросил я, и Половников исполнил мое желание, налил мне он, правда, стакан минеральной воды.
- Извини, но водки тебе сейчас дать не могу.
- А я и не прошу водки, - одним махом опрокинул я стакан минеральной воды.
- И то ладно, - пробурчал Половников.
- Разрешишь мне встретиться с Ксюшей, - я сразу же опередил все возможные возражения своего друга. – Стас, разумеется, будет меня подстраховывать.
- Вот, как ты все повернул, - понял мою хитрость Половников.
- Вот как… - развел я руками. И я уже знал, что Половников разрешит мне встретиться с Ксюшей.
После его формального разрешения и последовал мой рассказ.
 
  Глава тридцатая.

    Я и сам толком не знал, зачем я должен был встретиться с Ксюшей. Знал только одно – я должен встретиться.
Вот ведь какой молодец! Даже дядю своего не разу не навестил в тюрьме, а незнакомую девушку навестил.
Встреча эта произошла на следующее утро, после событий, которые я описал ниже. Я хорошо отдохнул ночью и теперь был готов встретиться с Ксюшей.
Она жила в обычной конспиративной квартире. От всех квартир она отличалась отличной звукоизоляцией и наличием решеткой на окнах. Вздумай Ксюша кричать, или дать деру, то у нее возникло бы сразу много проблем. Да и не больно покричишь, когда тебя день и ночь охраняют досужие подчиненные Стаса. А прыгать с девятого этажа – тоже глупо. В конечном итоге, Ксюша – не кошка.
Зато по комнате она могла передвигаться вполне свободно. Половников и поставил ей то самое условие, что она может свободно передвигаться в пределах отдельной комнаты. В обмен на это Ксюшу не будут держать в наручниках, и с кляпом во рту. Половников пригрозил ей и такой перспективой. В первые минуты своего пребывания в этой квартире Ксюша вела себя очень активно. Поняв, что она попала в надежные руки, Ксюша принялась кусаться, царапаться, и норовила лягнуть наших сотрудников в область паха. Но они никак не реагировали на ее действия. Они вели себя с Ксюшей, как с вещью. То есть, они совершенно на нее не реагировали.
Такая тактика давала свои плоды. К началу третьего дня пребывания в заточении Ксюша вела себя спокойна. Она, наверняка, не смирилась со своей судьбой. Просто догадалась, что она попала в самый крутой переплет.
- Максим, - Стас остановился перед дверью, которая вела в комнату Ксюшу. – Мне Половников велел быть с тобой…
- А ты хочешь нарушить его приказ? – понял его намерения Стаса.
Он молча кивнул головой.
- Не беспокойся, - положил я руку ему на плечо. – Все будет хорошо.
- Она умеет драться, - предупредил меня Стас.
- Но ты же будешь рядом, - успокоил я его и себя.
Стас снова кивнул головой.
- Вот видишь, ничего со мной страшного не случится, - я открыл дверь комнаты, где находилась Ксюша.
В настоящий момент она смотрела телевизор, по которому транслировали музыкальные клипы. Но Ксюша сразу же переключила свое внимание на меня. Такой реакции мог бы позавидовать любой спецназовец. А я и тем более.
- Здравствуй, Максим, - хмыкнула Ксюша. – Не проводишь меня до дома?
- Нет, не провожу, - покачал я головой.
И застыл на месте. Я и в самом деле, не знал, как мне начать наш разговор. Мне подсказала сама Ксюша:
- Ты чего – то хочешь у меня спросить?
- Хочу, - кивнул я головой. – Неужели тебе совсем не страшно?
- Не страшно. А чего, или кого мне боятся. Доказательств против меня у вас нет. Только голые предположения.
- А если мы тебя сами… осудим?
- Кто?! – ухмыльнулась Ксюша. – Только не вы. Не ты, не Половников, и даже не тот громила, что стоит возле дверей. Вы способны убить опасного человека, а убить нормального человека… - Ксюша задумалась и резко качнула головой. – Нет, на это вы не способны.
- Спасибо, хоть за это.
- Не за что. Я вот думаю, что вы со мной дальше делать будете?
- Наверное, соберем против тебя доказательства.
- Флаг вам в руки.
Я снова поблагодарил Ксюшу. И задал ей вопрос. Может быть, самый главный.
- Если у тебя появилась возможность, ты смогла бы зажить другой жизнью?
- Ты хочешь сказать, смогла ли я выйти за тебя замуж?
Я покраснел во время этих слов Ксюши. Как ни крути, а она мне нравилась. И то, что я сейчас покраснел, только доказывало ее правоту.
- Хотя бы, и так. Но только не за меня, то есть, не только за меня… А за нормального человека вообще.
- К чему теперь гадать. Все вышло так, как вышло. И ничего уже не исправишь. Есть еще ко мне вопросы?
Я мотнул в очередной раз головой. Развернулся и вышел. Выражение глаз Ксюши сказало мне многое. Ксюша не слишком хотела жить такой жизнью, которую она сама выбрала.

                Глава тридцать первая.

    У каждой истории должен быть конец. Иначе, это уже не история, которая рассказывается как увлекательный рассказ, а какая-то головоломка, которая может быть интересна только кучке завзятых интеллектуалов.
    Наступил конец и у этой истории, которая, как я надеюсь, будет интересна многим людям. Слишком благополучным я его назвать не могу, но и трагичным этот финал не был. Я бы выбрал слово драматичный, что бы правильно определить финал этой истории. Забегаю вперед, но что тут поделаешь? Такой у меня характер.
    Однажды зимним воскресным вечером, спустя ровно две недели после убийства пастора Буленкова, пробираясь пешком по легкому морозцу в небольшом домике на берегу местной речки собрались люди. Пробирались эти люди пешком не по своей воли – домик этот был расположен слишком далеко от дорог. Было этих людей немного, но и немало. По крайней мере, в небольшой жарко натопленной комнате стало тесно от людского присутствия. А все, потому что здесь присутствовали, кроме членов секты Буленкова, и Половников со своими нешуточными килограммами, и Стас со своими мускулами, и Коля Липницкий, который в буквальном смысле опекал Ксюшу, не снимая с ее тонких запястий наручники. Госпожу Антонову нам уступил подполковник Колычев всего на один вечер – Половников уже передал эту преступницу своему бывшему коллеге по службе. А тот уж, можно быть уверенным, упечет Ксению Антонову на долгий срок.
   Еще в комнате находилась очаровательная мадам Яковлева, которая строила глазки Стасу, хмурый Нуждин, незаметный Ревзин, недовольный вечно Елкин и я. Остальные члены секты Буленкова придти не могли по независящим от них причинам. Жилов в бегах, мой дядя в тюрьме, Ермилова убита.
   За всеми нами наблюдал со стены Леонид Сергеевич Буленков и веселая Маргарита Павловна Ермилова. Их портреты в черных рамочках висели в красном углу, как иконы в деревенских домах, точнее даже, в стародеревенских  домах, потому что и там ныне на переднем плане стоит телевизор, и вместо святых отцов с жителями общаются телезвезды.
    Что удивительно, все присутствующие в комнате были хорошо одеты, даже я кое-как нацепил галстук, который неудобно жал мне шею. О дамах и говорить нечего – оделись, как на бал в высшем свете. Ну, с Ксюшей понятно, ей гардероб подбирал Половников, а Яковинская, в который раз блеснула своим умением одеваться, и выглядеть так, будто она единственная женщина на земле.
 Правда, Стаса она в этом не убедила. Он остался равнодушен к ее прелестям. Стас вообще на службе слишком серьезно относился к своим обязанностям.
   Мужчины тоже в грязь лицом не ударили. Одели пиджачишки, зачастую старые и потрепанные  долгой жизнью, начистили ботинки, которые тоже прожили немалую жизнь и прошагали немало километров, нагладили брюки, подобрали галстук в тон рубашки и наодеколонились. Запах в небольшой комнате стоял, словно в парфюмерном отделе центрального универмага. Словом, все были одеты так, словно они собирались на самый важный праздник в своей жизни.
 Только Стас пренебрег своим внешним видом: он надел джинсы, которые никогда не мнутся. И ботинки  наш верный телохранитель не почистил. А пиджак он надел по той простой причине, что под него удобнее прятать кобуру с пистолетом.
    Я же превзошел сам себя. В этот вечер я был удовлетворен своим внешним видом. Даже побрился чисто, хотя по выходным дням я никогда не бреюсь – очень уж не люблю эту, обязательную для каждого мужчины  ежедневную процедуру. Половников нацепил желтый галстук, как у стиляги шестидесятых годов. Коля надел простой пуловер, но он на нем смотрелся, как на артисте, способном покорить не одно женское сердце.
Все ждали, когда начнется действие, ради которого все и собрались. Некоторые участники этих событий начали проявлять нетерпение.
- Скоро ли начало? – буркнул Нуждин. – А то у меня на сегодня новый заказ. Деньги мне нужно зарабатывать.
- Вы же уволились? – вежливо спросил Ревзин у своего товарища по секте.
- Уволился – не уволился, - еще злее буркнул Нуждин, - а работа у меня всегда имеется. Если мой начальник пропал, то я не пропаду.
- Счастливый вы человек, - встряла в их разговор Яковинская.
- Не счастливый, а рабочий человек, - огрызнулся Нуждин. – Деньги зарабатываю руками, а не другим местом.
- А вот грубить не надо, - предупредила Нуждина Яковинская.
- Не грублю, я тебе. Я о своем говорю, о наболевшем, - объяснял он Яковинской. – А если я начну грубить, то у всех здесь уши завянут.
- Ну-ну, вот и говорите о своем. А о чужом говорить не надо, - потребовала Яковинская. – Прошу вас об этом культурно и вежливо.
- Не любят бездельники, когда говорят рабочие люди, - вставил шпильку Нуждин. Он не любил ни в чем отступать.
- Это еще большой вопрос – кто здесь работает по настоящему, а кто нет, - Яковинская тоже была еще той штучкой! И тоже не любила ни в чем уступать своему сопернику.
- Много ли там платят, - это уже Ревзин вмешался в перепалку между Нуждиным и Яковинской.  – На вашем рабочем месте?
- Там и работать надо, как вол, - сказал Нуждин.
- Я и работаю, как вол, - обиделся Ревзин на эти слова своего брата по вере. – Только денег вот не получаю. Я имею в виду тех денег, что должно хватать на достойную жизнь.
- Эх, плохую вы профессию выбрали, Василий Михалыч, плохую, - посочувствовала ему Яковинская. – Учитель, ну что эта за профессия?
- Зато у вас очень хорошая профессия, - парировал Василий Михайлович.
- Я и не выбирала профессию, - оправдалась Яковинская. - Это она меня выбрала.
- Вот и я свою профессию не выбирал, - сознался Ревзин. – Стукнуло мне восемнадцать лет. Подошла пора, идти в армию, а в другие институты, кроме педагогического вуза, я не смог поступить. Везде нужна длинная лапа. И немалые сумму денег на взятки, если этой длинной лапы у тебя нет. В общем, обычная ситуация.
- А я то, дура, думала, что вы интеллигентный человек, педагог по призванию, - похоже, Яковинская разочаровалась в своем коллеге по секте.
- Нет, я такой же человек, как и все остальные, - с достоинством ответил ей Ревзин.
- Ну, долго еще, - заныл доселе молчавший Елкин, - у всех есть дела, работа.
- Что это такая за работа? В воскресный-то вечер? – спросил я.
- Творческая работа, - ответил мне Елкин. – Я – творец по своей натуре. Ко мне в любой момент может придти вдохновение.
- Хотел бы я так творить, - подал голос со своего места Половников.
- Талант не всем дан, - сказал Елкин. – Талант – это дар Бога. Не все из нас творцы, многие люди – обыкновенные потребители. Вот как вы, например.
- Талант иногда -  проклятье дьявола, - добавил Половников. – Не все же творцы от бога. Или Мерэлин Менсон – божий человек? – задал он вопрос Елкину.
   Я подивился эрудированности Половникова – про этого Мэнсона я и сам слышал только краем уха, хотя и мнил себя образованным человеком. Правда, до заморского шоу-бизнеса моя эрудиция так и не дошла.
- Вы и его знаете? – Елкин был солидарен со мной. В отличии от меня, похоже, он был знаком с творчеством этого певца, поэтому был удивлен знаниями моего друга.
- Отчего же не знаю?! Слышал про него краем уха, - улыбнулся самой своей милой улыбкой мой начальник. – Это только молодые полагают, что у нас, стариков, слух плохой. На самом деле, мы очень хорошо слышим. И очень многим интересуемся.
- Может быть, может быть, - не нашел чего ответить Елкин. – Однозначного ответа на ваш вопрос, про творца я дать не могу.
На этом дискуссии завершились. Половников поторопил меня. 
- Я и сам растревожен, чего мой юный коллега не начинает. Начинайте, Максим Валерьевич, - Половников посмотрел на часы. – Уже пора. А то люди заждались вашего выступления.
- Извините, дорогие друзья и товарищи, - встал я со своего места. Набрал побольше воздуха в свои легкие и начал. – Я просто собирался с мыслями. Итак, давайте перестанем, вести между собой разговоры. Я начинаю свой рассказ, ради которого я и собрал вас здесь.
   Люди в небольшой комнате, как по команде замерли. Устремили на меня свои внимательные взгляды, навострили свои уши. Одним, словом говоря, я стал главным действующим лицом, актером на пустой сцене, со страхом, смотрящим в темноту зрительного зала. Я набрал в легкие, как можно больше воздуха и начал говорить:
- Все вы, вероятно, знаете, причины, по которым я вас сегодня собрал.
- Знаем, знаем, - крикнул со своего места Нуждин. – Ты не тяни резину начальник,  заканчивай предисловия, говори о главном. Кто убил нашего пастора?
- Хорошо, начну о главном, - кивнул я головой. – Главным, я считаю то, что я нашел убийцу вашего пастора.
   Мое заявление имело успех. По немногочисленным рядам сектантов пробежал гул. Несколько пар глаз внимательно смотрели в мою сторону. Я усилил эффект от своей фразы следующим заявлением:
- Более того, заявляю вам, что убийца находится здесь. Среди нас.
После моих слов внимание моих слушателей увеличилось многократно.
- Ну, и кто же он? – нервно выкрикнул Ревзин. Его интерес мог бы поддержать каждый сектант, кроме самого убийцы пастора.
- Да, кто он? – поддержала его Яковинская.
- Интересно будет посмотреть на этого человека, - вставил свою реплику Ревзин.
- Только мотивируйте свои подозрения, - попросил меня вежливо Елкин.
- Можно меня не торопить, - я поднял руку. Выкрики с места прекратились. – Вот и хорошо. Я попрошу вас, что бы такая тишина продержалась до самого конца моего рассказа. Это, ведь не слишком большое требование? – Ответа из зала не было, значит, сектанты вняли мои требованиям. -  Давайте, теперь разбираться  по порядку. А начнем мы с самого начала…  Однажды морозным зимним вечером в этом доме собралась небольшая кучка людей, которые назывались религиозной организацией. У организации этой имелся свой лидер Буленков Леонид Сергеевич. Личность очень интересная сама по себе. Думаю, на ней нужно остановиться поподробнее.
  Сектанты сникли во время моих слов, а я продолжил рассказ.
- Леонид Сергеевич ранее работал следователем. Имел невысокую репутацию среди коллег, поскольку был некомпетентен в своей профессии, а также наушничал, стучал начальству на собственных коллег, хотя и сам был по уши в дерьме. За этого его любило высокое начальство. Мелкие прегрешения следователя постепенно превращались в крупные преступления. А самым крупным преступлением стало организация ограбление и убийство ювелира. Это уже очень серьезно.
Я сделал паузу и продолжил свой рассказ.
- Громкое дело, вы, наверное, о нем слышали? – спросил я у своих слушателей. - В прессе, конечно, об этом убийстве не писали, но разговоры по городу шли.
- Припоминаем, - за всех ответил Ревзин. – Действительно, были слухи о страшном убийстве. Правда, я думал, что это всего лишь слухи.
- Нет, это редкий случай, когда слухи оказываются самой настоящей правдой, - продолжил я. -  Для того, что бы, ограбить ювелира, нужно было найти исполнителя. Не выдающегося и виртуозного вора, но человека, который, не задумываясь, пойдет на преступление. Сам Буленков не хотел марать руки, взял на себя роль организатора. Теперь ему осталось решить проблему с исполнителем. Не сразу, но нужный человек нашелся. Нужно было знать, где искать исполнителя, который бы полностью подчинялся воле своего руководителя. А Буленков знал, где его искать.
 Был убит, примерно в это же время, инженер Крылов. Для Буленкова это убийство было, словно подарок судьбы. Тоже громким делом стало это убийство, благодаря пристальному вниманию общественности. Хотя, по суди своей, убийство инженера Крылова – это обыкновенная бытовуха. Приехал человек в чужой город, пошел поздно вечером прогуляться  по улицам города, подышать свежим воздухом, тогда это можно было делать, совершенно не боясь,  а его убили. Убийц нашли быстро. Замечу, нашел их Буленков. Так что на самом деле осужденный убийца вовсе не был убийцей на самом деле. Он – посторонний человек, который случайно попал в лапы к нашему правосудию. Настоящий убийца бедного инженера – его  двоюродный брат, который давно хотел смерти своего брата и который специально приехал для его убийства в чужой город. Он задумал и исполнил идеальное по своей сути преступление.  Только Буленков это понял и отмазал настоящего убийцу, вывел его из-под подозрения, потому что ближайшая цель следователя   -  это ограбление ювелира, а убийца инженера Крылова был очень подходящим исполнителем для этой акции.
 Буленков посадил его на крючок, как рыбак рыбу, и стал использовать убийцу для собственных целей.  Впрочем, получилось не только ограбление, но и убийство. Очень уж не уравновешенный человек был, и есть, наш убийца. Впрочем, он был не виноват в том, что коллекционер неожиданно вернулся к себе в квартиру. У убийцы попросту не было другого выхода. Он очень постарался над тем, что бы, коллекционер не выжил. Множественные ножевые ранения не давали пожилого человеку ни одного шанса на жизнь.
Буленкова это убийство взволновало, но он очень быстро нашел выход из положения. К тому же, он оказался готов к подобному развитию событий. У него быстро нашелся кандидат на роль убийцы коллекционера. Сын домработницы, и в самом деле, была очень удачной кандидатуры, а имевшееся у него алиби можно было легко устранить. Буленков умел, когда надо, работать.
  Настоящего убийцу Буленков, тем временем, отослал к себе на родину до лучших времен. Даже выдели ему определенную сумму за его черную работу. Убийца, впрочем, не долго по воле ходил. Попался крепко, и, вот парадокс судьбы,  за убийство, которое он совершил случайно, находясь в очень неуравновешенном состоянии.  На этот раз убийцы не повезло. Его быстро прихватили на месте преступления. Он получил справедливое наказание, и зону он топтал от звонка до звонка.
      Прошло несколько лет с тех событий, о которых я вам только что сейчас поведал. Годы эти оказались ничем ни примечательными.
     Наступила новая эпоха. Буленков ушел из прокуратуры, почувствовав запах больших денег. Убийца, отмотав свой законный срок, вышел из тюрьмы. Понял, что он беден,  как церковная мышь, а жить ему на что-то надо, и приехал за своей долей. Буленков действительно кое-что ужал, как от убийцы, так и от человека через которого он сбыл иконы. Тот тоже был недоволен подобным разделом, и требовал своей доли.
 Буленков меж тем ударился в религию. Наступившая эпоха, способствовала этому увлечению. Он любил власть над людьми, власть над людьми его пьянила, крепче любого алкоголя. Он организовал небольшую религиозную общину, куда набрал людей, над которыми он имел силу, то есть он знал про них то, что другим знать было не положено. А конкретно, бывший следователь владел информацией об уголовных правонарушениях. Все здесь, согласитесь, замараны, все совершили правонарушение, за которое не ответили по закону.
Сектанты среагировали на последнюю мою фразу бурно. Особенно Елкин и Ревзин.
- Да, как вы смеете говорить такое?! – заорал Елкин.
- Постыдись, молодой человек,  - взывал к моей совести  бедный учитель.
- Тихо! -  Половников быстро их утихомирил, и я продолжил свой рассказ.
- Не надо так волноваться, - я внимательно посмотрел на сектантов. – Все здесь грешны перед законом. Но большинство не убийцы. Убийца только один человек. – Теперь я внимательно посмотрел на него, но он остался спокоен, будто бы мои слова его и не касались. –  Я назову его, но чуть позже…  сейчас поговорим о причинах, которые привели к этому убийству.  Замечу сразу, что вашу религиозную общину финансировали центральные структуры. Им требовалось расширение общины, а она расширялась только на бумаге. В реальной жизни она так и осталась небольшой религиозной группой из восьми человек. А все остальные члены были только «мертвыми душами». Они значились только на бумаге, которую пастор Буленков в изобилии предоставлял центру. Центральная организация посылала несколько раз своих представителей, все они проявили недовольство состоянием дел на местах. Центр решил переизбрать  пастора. И послал нового представителя, который бы присмотрел нового религиозного лидера.
Но вернемся  снова к нашему убийце. Он потребовал своей доли. Буленков ответил отказом. Намекнул, что убийца ответил всего за одно преступление, то есть менее, чем за половину содеянного. Упомянул о некоем компрометирующем материале, который у него имеется. И пригласил в свою организацию, для большого контроля над ним. Буленков понимал, что убийца может быть безопасен, только в случае тотального контроля над ним. Убийца согласился ходить на собрания организации Буленкова, потому что у него не было иного выхода. Заодно Буленков использовал его,  как агента по мелким поручениям. Наверняка постоянно упоминал при этом о компрамате. Говорил, что есть люди, которые опасней правоохранительной системы. И эти люди, готовы отомстить убийцы за годы своего заключения. Ведь именно эти опасные люди отсидели за него срок. Одним словом, я не завидую убийце. Однако он был не дураком, и первым понял, что карьера Буленкова как пастора подходит к концу. Необходимо было спасать свою шкуру. Убийца придумал план, как убрать своего пастора. Благо возможности у него были. Причем, убивая Буленкова, он подставлял двух людей – это представителя центра и своего хозяина. Представителю центра, моему дяде он сунул нож, у своего хозяина украл снотворное, которое подсыпал нам  в пищу. Сам он её, правда, тоже вкушал, но совсем немного. Он правильно рассчитал дозу. Так что уснул  убийца вместе со всеми нами, а проснулся гораздо раньше. И осуществил убийство пастора. Одним могу вас утешить – Леонид Сергеевич умер без мучений во сне. Затем убийца вложил нож в руки моему дяде и притворился спящим.
Я замолчал, перевел дыхание. Вечер приближался к своему закономерному финалу. Я накалил атмосферу среди собравшихся сектантов, и теперь, должен был, ее остудить, назвав имя убийцы.
- Я так и не понял, кто же убийца? – крикнул Елкин.
- Очень плохо, что вы так и не догадались, - ответил я на его вопрос. – Убийцей пастора Буленкова является многоуважаемый Иван Павлович Нуждин собственной персоной.
   Самый торжественный момент в моей жизни, когда я прилюдно, при всем честном, и не очень народе, назвал убийцу, мог бы быть омрачен. Потому что у убийцы не выдержали нервы, и он бросился ко мне. Так резко и быстро он рванул ко мне, что никто не сумел его остановить.
Мне еще сильно повезло, что в руках убийцы не имелось никакого оружия. Иначе, мне пришлось бы очень плохо.
Но и так мне пришлось не сладко.
   Нуждин повалил меня на импровизированный алтарь и принялся меня душить. Всякое сопротивление с моей стороны он парализовал своей силою. Из моего горла вырвался крик о помощи. Наверное, мне пришлось бы очень туго без Стаса. Но наш верный телохранитель был наготове. Только он сумел оторвать от меня Нуждина и заломить ему руки за спину. После чего нацепил на него наручники. И по заслугам.
    На самом деле все произошло быстро, гораздо быстрее, чем я все это события описываю.
Нуждин принялся яростно кататься по полу, больше он никому не мог причинить вреда. Но и силы у сектанта еще хватало. Я же ловил воздух полной грудью. Остальные сектанты, раскрыв широко рты, наблюдали спектакль, развернувшийся перед ними.
- Убийца проявил свою звериную натуру, - Половников усадил меня на передний стул. -  Позвольте теперь мне взять слово. Довершить, так сказать, рассказ моего юного, но не бесталанного друга.
- Позволяем, - за всех ответила Яковинская. – Чего же нам еще остается?
   И Половников перехватил у меня пальму первенства, принялся дополнять мой рассказ.

  Глава тридцать первая.

- На самом деле в артистизме и дерзости ему не откажешь, - Половников показал на Нуждина, который все еще катался по полу. При этом он издавал страшный вой. Рот ему Стас еще не успел закрыть. – Как и в жестокости. Меня не было в тот вечер здесь, но я представляю,  что здесь творилось.
- Откуда? – усомнился Елкин. – Вам не понять, что здесь произошло. Какой страх и ужас мы испытали.
- Здесь произошло,  прежде всего, убийство, - ответил ему Половников. – И убийца, - вот, перед вами. Но убитый сам виноват, что с ним случилось. Это как раз тот случай, когда верна поговорка – что посеешь, то и пожнешь. Убитый пожал ветер, а посеял бурю. Убитый сам виноват в своей гибели. Все его дела свидетельствуют об этом. А теперь я скажу, о том, о чем не знал мой лучший друг. Не знал, потому что я ему не сказал.
     Половников лукавым взором посмотрел на меня.
- Леонид Сергеевич был бывшим следователем и на каждого из вас у него, действительно, имелся за документированный компромат. Как правило, компрамат представлен был, как видео или аудиозапись. Не всегда хорошего качества, но из них можно было понять, в чем состоят ваши прегрешения перед законом. Напомню. Не сколько для вас, сколько для себя. Яковинская занималась проституцией, сначала сама лично, а потом и организацией этого выгодного бизнеса с помощью Леонида Сергеевича. Вы не отказываетесь от своего занятия?
- А чего отказываться? – Яковинская гордо закинула ногу на ногу. И снова я вынужден был отметить, что они у нее очень стройные. – Есть такое дело. Грешна.
- Очень хорошо. Покойная Маргарита Павловна была меньше всех грешна, - продолжил Половников, - она попала в лапы правосудия за растрату, когда работала кассиром в школьной столовой. Но и то, по-человечески, её можно понять. Деньги она потратила не на себя, а на своего сына наркомана, который умер через несколько месяцев, после того, как мать посадили в тюрьму. Буленков выкинул ценные улики этого дела, так что Маргарита Павловна получила меньший срок. Нельзя понять по человечески Елкина и Ревзина. По крайней мере, я не могу понять торговцев наркотиками и растлителей несовершеннолетних.
- Ну-ну, - закричал со своего места Елкин. – Вы бы полегче выражались. Нашлись тут такие! Это еще надо доказать.
- Да, - поддакнул ему Ревзин. – обвинить человека легче всего. А вот понять его сложно.
- Я ничего доказывать не собираюсь, - ответил им Половников. – Доказывать будет следствие и суд, а оно располагает необходимыми материалами. Можете мне поверить.
- Как? – в один голос ахнули все сектанты. Заявление моего друга было очень сильным.
- А вот так, - мило улыбнулся Половников. – Буленков отдал все записи Маргарите Павловне. Видно чуял свою смерть. Велел её в случае смерти передать эти записи правоохранительным органам. Та подсчитала, что правоохранительные органы – это  и есть мой лучший друг. Поэтому и захотелось с ним встретиться. Но он, - Половников показал пальцем на Нуждина, - этой встрече помешал. Он чуял, что руководительница рано, или поздно понесет компромат правоохранительным органам, поэтому и следил за Маргаритой Павловной. Одного только не учел, что пакет с кассетами и документами был в кармане у Маргариты Павловной. Слишком он импульсивный убийца. Не учел эту мелочь.
     Перед моими глазами всплыла странная походка Ермиловой. Вот значит, почему она держала руки в карманах. Берегла самое ценное, что у нее было на тот момент.
- Убийца украл машину, и выследил Маргариту Павловну. Затем сбил ее. И алиби он себе обеспечил. Была у нашего друга хорошая проводница, которая отметила его отбытие из нашего города в четыре часа вечера, то есть, за несколько часов, до убийства преемницы пастора Буленкова. Если бы Маргарита Павловна не решилась отдать все документы следствию, не знаю, что и было бы. Так что весь компромат пастора Буленкова попались следствию в тот же вечер. Очень хорошо, что этим следствием руководит мой   старый друг. Я поговорил с ним, и он не давал до поры, до времени, этим записям пастора никакого хода. Мне было давно ясно, кто убийца. И доказательства этому имеются весьма весомые. Мой юный друг, - Половников показал на меня, - проводил свое альтернативное расследование. И добился, надо признать, в этом нелегком деле немалых результатов. Теперь мы знаем, кто убийца. Он сам себя выдал под давлением неопровержимых доказательств. Еще мой юный друг провел большую работу в другом направлении. Он  даже выяснил, кто такая Ксюша Антонова.
- А кто такая Ксюша? – спросил Ревзин, когда Половников сделал паузу. – Мы ее знаем, как члена нашей организации. А про ее грехи и преступления мы ничего не знаем.
- Вот уж точно, она - не простая сектантка, - ответил ему Половников. – Остается только удивляться, как  судьбы Буленкова и Антоновой пересеклись. Жизнь, как говорится, полна неожиданностей. Когда-то Буленков посадил в тюрьму её брата. По ложному, разумеется обвинению. Просто он неудачно попался под руку следствию. Ее брат – это и есть сын той самой домработницы коллекционера, про которую упоминал мой лучший друг. Затем вытащил саму Ксюшу из-под статьи. Не из благородных побуждений, он это сделал. Юная особа сумела его очаровать. Буленков же в ответ сделал её своей любовницей, приблизил к себе, но все равно благодарности не получил. Ксюша всегда вела свою игру. Не важно, где и с кем она была. Она всегда была самостоятельной единицей. Ксюша всегда использовала  окружающих ее людей. Своего брата, Буленкова, его секту, корейскую секту, куда она попала еще в школьные годы. Так она сумела использовать господина Рябого, с которым она случайно встретилась. Она подала ему очень умную мысль о создании группировки, которая бы занималась самыми грязными делами. А руководил этой группировкой формально брат Ксюши Антоновой Михаил. Эта мысль очень понравилась такому опытному человеку, как Рябой. Он дал добро на создание такой группировке. Группировка эта занималась самой черной работой, и очень помогла Рябому в его делах. Всей организаторской работой  в группировке занималась Ксюша. Но такое положение не могло долго продолжаться. Михаила не устраивала больше роль подставы. Он решил выйти из всех дел.  Но убийство Буленкова для неё не было шоком. Потому что она догадывалась о роли Нуждина в жизни Буленкова. И знала, что он очень нужный для Буленкова человек.
- Ну, вы уж наговорили дядя, - сказала со своего места Ксюша. – Я простой человек, который попал в непростые обстоятельства. Не правда ли, Максим?
- Я верю своему начальнику, - ответил я. – И фактам, а факты, в данном случае, очень неприятная вещь. К тому же, я чуть не погиб из-за тебя.
- Ты чуть не погиб из-за себя. Не нужно было меня трогать. Вы еще об этом пожалеете, - погрозила нам Ксюша.
- Может быть, - согласился я с ней. – Но мы все равно сделаем свое дело.
- Дураки, - презрительно хрюкнула Ксюша.
- Может быть, мы и дураки, - это уже Половников с ней согласился. – Но нам нет нужды прятаться от собственного брата.
- Мой брат сошел с ума, - заявила Ксюша.
- Лучше такой сумасшедший, чем такая здоровая, как ты, - заметил мой друг. – Твой брат просто хотел прекратить свою преступную деятельность. А ты ему мешала.
- Ты еще об этих словах пожалеешь, мент, - пригрозила моему другу Ксюша.
- Вряд ли, - Половников знал, о чем он говорит. Даже я знал тайный смысл его слов. Мы не будем передавать Ксюшу в руки правоохранительных органов. Зачем? Для такой преступницы мало простого юридического наказания. Мы передадим её в руки её брата. Он хоть и в больнице лежит, но состояние его дел улучшается. Дай Бог поправиться – он все же не худший представитель рода человеческого.
- А что с нами будет? – высказал всеобщие опасения Ревзин. – И кто меня шантажировал?
- Это уже не мне решать, Василий Михайлович, - ответил ему Половников. – Ваша судьба находиться в руках правоохранительных органов. А они, как известно, самые честные и справедливые. Что же касается, шантажа, то делал это, разумеется, Нуждин. Зачем? Спросите у него. Сам я думаю, что он просто хотел выманить у вас деньги. 
- Но это не честно, - закричал Ревзин. – Совсем не честно! Я не хочу в тюрьму!
- Что поделаешь? – пожал плечами Половник – Вся наша жизнь довольно не честное и не справедливое предприятие. Но есть в ней и справедливость. Преступники должны быть наказаны, и они будут наказаны!
Остальные сектанты согласились с его сентенцией.
Так бы и разошлись молча, хмуро понурив головы, если бы не одно чрезвычайное происшествие. Под конец судьба подготовила нам сюрприз.
Сначала у Стаса тревожно пиликнула рация. Но он не успел поднести ее к уху. Сначала в дом, а затем, в комнату ворвался человек.
Я испугался, увидев его лицо. Оно было слишком спокойным для человеческого лица. Как у каменного истукана. Только потом я понял, почему у него такое лицо. Этот человек был полон решимости, исполнить задуманное. Мысли терзали его годами и, наконец, вылились в дела.
Он исполнил задуманное на наших глазах.
Рука его вытянулась, и в руке этой я заметил пистолет.
Я оглох вначале. Ощущение было такое, будто кто-то бросил в костер сучья, и они принялись стрелять. Только костер был гигантским, очень гигантским. Эти выстрелы больно ударили по моим барабанным перепонкам.
Затем наступила тишина.
И я понял, что эти звуки и в самом деле были выстрелами из пистолета.
Стрелял человек, который ворвался в комнату. Он подбежал к Ксюше и несколько раз в упор выстрелил в нее из пистолета. Все произошло так стремительно, что никто не успел отреагировать на выстрелы. Даже Стас опоздал. Он подбежал к человеку, когда грохот выстрелов уже затих.
А незваный пришелец сгорбился, стал каким-то маленьким, словно из него выдули весь воздух. Его лицо разгладилось и постарело на несколько лет. Пистолет выпал из его вялых рук. Он не пытался бежать, и не пытался больше применить оружие.
На лице Стаса я прочитал растерянность. Он явно не знал, что делать с пришельцем. Но свою физическую силу он к этому человеку не стал применять.
Человек сел на скамейку.
На его лице я прочитал чувство удовлетворения. Словно бы, он только что выполнил самое главное дело своей жизни. И не было на лице его абсолютно никого сожаления об этом убийстве.
И я вспомнил, где я  видел этого человека. Это был бывший начальник милиции из небольшого приволжского городка, который потерял своего сына несколько лет назад.
- Бесполезно, - Половников подошел к Ксюше. –  Никакая медицинская помощь уже не требуется. Она умерла. Он опустошил всю обойму. Черт! – выругался мой друг. – Что я теперь Колычеву скажу? Как буду перед ним отчитываться? Очень мне неудобно.
Я подошел к девушке, которая на короткий миг смогла мне понравиться, а потом меня разочаровала, и констатировал, что мой друг прав. Белая кофта, которую одела Ксюша, была вся в крови. В небо, точнее в потолок, обклеенный дешевыми обоями,  глядели огромные голубые глаза, так похожие на карельские озера. Только теперь больше всего они походили на стеклянные глаза, такие, как у куклы.
Не знаю почему, но на моих глазах появились слезы. Впервые за всю свою взрослую жизнь, я плакал, и не стеснялся своих слез.
А, кроме меня, по убитой Ксюши Антоновой, и не кому было плакать на всем белом свете.

Эпилог

   С этим неожиданным последним убийством мы все попали в неприятную историю. Люди Колычева тоже дежурили возле дома, где располагалась секта Буленкова. Они прибежали на шум выстрелов, и, не вникая глубоко в ситуацию, положили нас на пол и нацепили на наши руки наручники. Мы разумно не оказывали сопротивления, зная, что с горячими оперативниками лучше не спорить, могут пострадать в этом споре, печень, почки и другие части тела. Оперативники в этом случае будут невиноваты – они же не знают, что мы хорошие парни.
 Даже в тюремные камеры нас посадили, правда, всего на несколько часов. Потом все выяснилось, и в камере остался один только бывший начальник милиции. Мы могли радоваться благополучному финалу этой истории.
 Впрочем, в заключении бывший начальник милиции провел недолго – умер через несколько недель после убийства Ксюши Антоновой. Диагноз тюремные врачи поставили точно – разрыв сердца. Бывший начальник милиции пришел после очередного допроса, лег на нары и умер. Видимо, организм дал сбой, окончательно выполнив свою программу.
Похоронили бывшего начальника милиции за  счет нашего агентства. На похороны никто не пришел. Ни родные, ни близкие. Их просто не было у бывшего начальника милиции. Был только я,  Половников и Колычев вместе с нами за компанию. Мы подождали, когда могильщики закопают землю, и распили на могильном холме бутылку водки.
Я не знаю, каким человеком был бывший начальник милиции небольшого приволжского городка, знаю только одно: в его жизни была большая трагедия и большая несправедливость. Трагедию он пережил, а несправедливость устранил. Устранил тем способом, который был ему доступен.
    Обстоятельства  появления бывшего милиционера в секте Буленкова не вполне объяснены до сих пор. И, наверное, не будут выяснены до конца.
     Была найдена записка в куртке бывшего начальника милиции, в которой черным по белому было написано рукой начальника, что сын его никого не насиловал, что все подстроила Ксюша, для того, что бы, после иметь вескую причину зарезать его сына. На самом деле ее изнасиловали ее соратники по восточной секте. Они пытались определить возможности человеческого организма. Организм Ксюши оказался крепким.
   Эти факты начальник милиции не придумал. В его квартире при обыске нашли  одну, очень интересную кассету, на которой было записано все это изнасилование. Естественно, на видеозаписи была указана дата, как раз тот день, когда Ксюша отнесла заявление о собственном изнасиловании в милицию своего родного города.
  На этой кассете была еще одна запись. Датирована эта дата была датой убийства сына начальника милиции. И само убийство было снято очень подробно, от начала и до конца, со всеми деталями. Убивала свою жертву Ксюша Антонова. Она заманила сына начальника милиции в пустое здание и пырнула своего одноклассника ножом. На лице его сначала появилось удивление. Оператор был опытным и крупным планом заснял это лицо удивленного подростка. Он еще не осознал в тот момент, что его жизнь заканчивается. Затем удивление на лице юноши сменила боль. И лицо ушло с крупного плана, оно выпало из ракурса, потому что ноги не держали больше юношу. А оператор не поспевал за ним со своей допотопной камерой. Он упал на щебенку и ломанный кирпич, а его палачи продолжали его добивать.  И человеческие стоны не трогали их черствые души. Сама процедура убийства продолжалась более десяти минут. После этого запись закончилась. Остался только черный фон. Как на самой кассете. Так и в душах тех людей, что просматривали эту запись. Я не являлся исключением.
   Как оказалась эта кассета в доме у  бывшего начальника милиции неизвестно. Ясно, что ее подбросили. Но вот кому выгодно было ее подбрасывать?
 Так же не выясненным остался тот факт, как бывший начальник милиции попал в  наш город. Выяснилось, что ни на один автобус он билетов не покупал, да и не было их в тот день, автобусов, ни рейсовых, ни тех, что занимаются частным извозом. А главное, неизвестно, как он нашел место, где собиралась бывшая секта Буленкова. Несколько  случайных свидетелей упоминали о машине, которая подвезла человека, похожего на бывшего начальника милиции. Но ни номера, ни марки они не заполнили. И уж тем более, никто больше не видел эту машину.
   Самое интересное даже не это, а то, как те люди, которые подвезли начальника к месту сбора секты Буленкова, узнали время и место, в котором находилась в этот момент Ксюша. Их осведомленность поразила не только меня, но и более опытных оперативников.
Все попытки поисков этих осведомленных людей ни к чему не привели. Остатки восточной секты испарились без следа, будто и не было никогда в природе этой секты. Даже похороны Богомазовой – их руководительницы – проходили при полном отсутствии  постороннего народа. На них пришли только ее немногочисленные родственники. Это зафиксировали равнодушные объективы фото и видеокамер оперативных служб, которые втайне снимали эти похороны.
- Мы найдем когда-нибудь этих людей? – поинтересовался я у Половникова, спустя день после похорон директрисы.
- А мы их и искать не будем, - отвечал мой друг. – Главное, что бы они нас не нашли.
- А что есть и такая возможность? – неприятным холодком веяло от подобной перспективы. Я вспомнил подвал, куда меня привезли сектанты. Возвращаться туда мне бы не хотелось.
- Возможность такая, конечно, есть. Но могу тебя успокоить, если бы, они нас хотели видеть, то давно бы нашли. Вряд ли они будут нас искать. – Мой друг всегда был оптимистом. Но и в самом деле, его оптимистические прогнозы сбылись. Я никогда больше не слышал про восточную секту.
    Что касается сектантов из секты Буленкова, то большинство из них отделались легким испугом и несколькими часами пребывания в тюремной камере. Кроме,  бедного учителя Ревзина, который попал-таки, на несколько лет в тюрьму. Доказательства против него у следствия имелись железные. Судьба бедного учителя там наверняка сложилась очень печально – не любят в наших тюрьмах растлителей малолетних, и быстро переводят их в категорию опущенных. Но об этом я не знаю, и могу только догадываться.
Остальной компрометирующий материал на сектантов не носил характер судебного доказательства. Буленков пугал своих прихожан пустыми словами, а конкретных фактов у него не хватало.
Яковинская продолжает заниматься своим бизнесом. Она единственная из всех сектантов процветает. Открыла новый салон массажных услуг. Я видел его рекламу по местному кабельному каналу. Веселые девушки зазывали посетить это веселое заведение, но скукой веяло от их дежурных фраз.
   Елкина избили наркоманы, после чего он два месяца провалялся на больничной койке и забросил опасный бизнес. Да и поставщика товара у него больше не было. Ему пришлось переехать из своей квартиры, так как бывшие клиенты продолжали его донимать. Подался бывший сектант в коммивояжеры. Продает предметы бытовой химии. Встречал его на улице. Говорит, что живет неплохо, и товар у него ходовой. Хотя по внешнему виду этого никак не скажешь – больно уж он исхудал. И довольное выражение с лица его исчезло.
   Жилов так и пропал с концами, как и его вторая семья. Фирму его закрыли.
     Следствие по убийству Буленкова продолжалось несколько месяцев. После чего материалы были переданы в суд, который был суров: дал убийце пожизненное заключение. Следственная бригада награждена премиями. Дело-то получилось громким, даже в газетах о нем упоминали неоднократно. Телевидение сделало репортаж. Так что следователи раскрыли, можно сказать, преступление года. Особенно доволен был этим обстоятельствам следователь Сайкин, который даже получил повышение по службе. Мы с ним тоже как-то раз встретились случайно на улице. Он намеревался угостить чашечкой кофе, но я от этого угощения под благовидным предлогом отказался.
- Я надеюсь, мы с вами никогда больше не увидимся, Максим Валерьевич. – Теперь улыбка на лице следователя была не ядовитая.  Ее можно было назвать даже благожелательной. – И искренне произношу свои слова.
- Я тоже не желаю с вами встречаться, - вставил я ответную шпильку. – Но кто знает, как сложатся наши дела? Кто знает?..
- Пессимист вы, Максим Валерьевич! – вздохнул следователь. – Неисправимый пессимист.
- Я – реалист, -  таков был мой скромный ответ.
Затронуто  этим следствием было и убийство коллекционера икон, совершенное двадцать лет назад. Половников заикнулся даже о том, что можно пересмотреть результаты дела, ведь Нуждину уже нечего терять: свое пожизненное заключение он уже получил. Но Миша Антонов, который находился в тот момент на излечении, после получения тяжелого ранения, ответил категорическим отказом, а мой друг не настаивал.
   После этого разговора Миша Антонов пропал прямо из больницы. Поговаривают, что  бывший бандит ушел в монахи. Половников, правда, опровергает эту версию, говорит, что у его пропажи есть более прозаическое объяснение, ему все-таки отомстили кавказцы, однако, вряд ли тогда история Миши Антонова будет такой красивой – раскаявшийся преступник, и все такое прочее. Обыватели любят истории с красивым концом.
   Сам я после того вечера в секте Буленкова сильно обиделся на своего друга.
- Почему раньше нельзя было сказать, кто убийца? – допросил я его с пристрастием. – И не было бы никаких моих мучений.
- Мне было интересно наблюдать, как ты работаешь, - очень просто объяснил мне Половников. – Работаешь ты нормально. Чистое удовольствие за тобой было наблюдать. Более того, мне  не ясна до конца была роль Ксюши. Ведь иногда и психотропные препараты не дают положительного результата. Ты  прояснил ее роль до конца. Спасибо тебе за это.
- А где иконы, которые были у Буленкова? – спросил я. – И которые, он не хотел некому отдавать?
- Еще не ясно, - Половников показал на  сегодняшнюю газету. – Эту тайну следователь унес с собой в могилу. Но скоро приедут его родственники. После бывшего следователя осталось наследство, его и будут делить его родственники. Тогда будет ясно, где находятся ценные иконы. Я на это сильно надеюсь.
   И действительно, через два месяца, уже ранней весной, к нам в город приехал сын Буленкова. Формальная причина его приезда – выяснение дела с наследством. За ним сразу же по его приезду была установлена слежка, и он привел людей Половникова к самым ценным иконам.
  Они хранились в доме Маргариты Павловны. На первый вид представляли собой они иконы начала двадцатого века, кустарные поделки, но под слоем краски обнаружились иконы шестнадцатого века, которым не было цены. А если цена и определялась, то в очень больших валютных суммах.
    Иконы были изъяты, но неофициальным образом. Половников провел нехитрую оперативную комбинацию. Просто в местном аэропорту была подменена сумка ловкими мошенниками, так что в Англию поехали кустарные подделки. Настоящие же иконы направились в местный мужской монастырь, где им и положено находится. Потому что, как бы меня не убеждали, а я уверен в одном: иконы для монастырей, а картины для музеев.
    Моего дядю Бориса выпустили из тюрьмы сразу после вечера разоблачения. Всем стало ясна моя правота, и следствие вынуждено было принести извинения моему дяде. Домой к себе, однако, он поехал не сразу. Занимался, как он мне объяснил учреждением новой религиозной структуры в нашем городе. Гостил у меня еще три месяца. И все эти три месяца мой дом был, как проходной двор. Ни сна у меня нормального не было в эти три долгих месяца, ни отдыха. Утром дядя рано вставал, гремел посудой на кухне, не давал мне насладиться последними минутами сна, а вечером приходил с большой кучей народа, которая горланила на моей кухне до поздней ночи. Естественно, я не мог заснуть под этот гомон. Я думал, что этот затянувшийся кошмар, так никогда и не кончится.
 Но однажды дядя принялся собирать свои вещи. Я не поверил своему счастью, и благословил тот  пасмурный и хмурый день, когда дядя засобирался в дорогу.
- Уже уезжаешь? – спросил я, стараясь придать своему тону жалостливые нотки.
- Ох, и хитрый же ты, племянник, - отвечал мне дядя, засовывая свой шерстяной свитер в чемодан. – Сам не нарадуешься моему отъезду, а вопросы свои задаешь.
- Ну что ты… - смутился я. – Я очень буду без тебя скучать. Все-таки, ты – мой единственный родственник.
- Только не надо врать, - скомандовал мне дядя. – Не люблю, когда мне врут. Скучать ты обо мне не будешь, а вот вспоминать определенно будешь… Не надо махать руками!  Я и сам знаю, что действительно у тебя загостился. Надо во всем соблюдать норму. Поэтому я оставляю тебе в одиночестве. А тебе, племянник, надо налаживать личную жизнь. Вот совет старого человека. Послушай его внимательно. Для начала найди нормальную работу… И не надо мне возражать!.. – пресек дядя мои робкие попытки протеста. -  У тебя совершенно ненормальная работа! Я видел твоих друзей!.. Это совершенно ненормальные люди.
- А, по моему, это лучшие люди, которых я мог встретить в своей жизни. Я считаю, что мне повезло, - защитил я своих друзей и коллег по работе.
- Это кто, нормальный?! Этот старый пьяница? – дядя имел в виду Половникова.  -  или этот хмырь, - таким образом дядя определил Колю Липницкого. – И уж никак не нормальный человек этот громила! – последняя фраза относилась насчет Стаса. – Это я тебе заявляю категорически! – Последнее слово дядя подчеркнул особо. - Итак, сначала поменяй работу, заведи нормальных друзей.  Потом начинай искать вторую половину. Адрес моей церкви я тебе оставил, найдешь адрес в своей телефонной книге. Обратишься к пастору Андрею. Скажешь от меня. Он поможет тебе в этих поисках.
Дядя закончил свою речь. А для меня настала пора все расставить на свои места.
- А вот этого не надо дядя, - предостерег его я. – Не надо никаких адресов, и советов никаких не надо. Я сам знаю, как мне жить. И с какими людьми мне общаться я тоже знаю. И давай поставим в этом вопросе большую и жирную точку. Иначе у нас с тобой испортятся отношения.
Мой единственный родственник был поражен моим бунтом. Но и портить наши отношения он не хотел.
- Весь в мать, весь в мать, - тяжко вздохнул дядя. – Ну, смотри, не прогадай. Любой человек, как сапер: в жизни ошибается один раз. Одна ошибка, и ничего уже нельзя изменить в своей собственной жизни.
- Постараюсь не прогадать и не ошибиться, - пообещал я.
- Проводишь меня до поезда? – спросил дядя таким категорическим тоном, что ему вряд ли можно было отказать.
- Провожу, - сказал я, хотя мне пора было идти на работу.
 Я действительно проводил дядю до поезда. Нотаций он мне уже не читал. Понял мой дядя, что его племянник может жить собственным умом, раз освободил единственного дядю из тюрьмы. Только ворчал дядя постоянно, причем, все больше о том, какой у нас плохой город, и какие в нем живут злые люди. Я с ним не был согласен. Разные в нашем городе живут люди. Как и везде, живут и плохие люди, живут и хорошие. Но свое несогласие я не высказывал вслух, держал свое мнение при себе.
 На прощанье дядя сказал мне:
- А может и не стоит тебе менять свою работу. По-моему, у тебя талант к расследованиям. Где бы я сейчас был, если бы не ты. – По-видимому, дядя вспомнил тюремную камеру, ибо на лице его появилась презрительная ухмылка. Ему в тюремной камере пришлось не сладко.
- А я и не собираюсь ее менять, - пообещал я. -  Моя работа мне нравится. А на твой вопрос у меня есть один ответ: был бы ты сейчас дядя в тюрьме под следствием.
- В самую точку попал племянник. Именно там я и был бы, - согласился дядя. – И кушал бы, эту ужасную похлебку. И слушал бы эти ужасные речи. И вдыхал бы этот ужасный запас, который стоял в моей камере. Меня до сих пор передергивает от той мысли, что могло бы быть, если бы ты не вмешался в это дело.
- Я тебе подскажу, что могло бы быть. Получил бы ты дядя свои пятнадцать, или двадцать лет заключение.
- И то верно!
- Зато был бы ты юридически подкованным человеком, и по фене ботал бы, как заправский заключенный, - нашел и я приятную сторону пребывания в тюремной камере, и потенциального срока.
- Только эти знания мне бы уже не пригодились, - засомневался мой дядя. -  Из тюрьмы я бы, наверное, не вышел. Возраст все-таки у меня почтенный, да и здоровье уже не то, что раньше. – Дядя задумался, и решился все же на прощание сказать это волшебное слово. – Спасибо тебе, племянник. Век не забуду я твоей услуги.
- Да что ты, дядя! – скромно потупился я. – На моем месте ты бы точно так же поступил. Так что, не надо благодарностей. Доброго тебе, пути!
Мы обнялись. После махал ему вслед рукой.
Потом решился разориться на такси, и разорился. На такси я поехал на свою работу. Там меня ждали мои друзья.