Эмили

 


                SINE ARTIFICIO SCIENS AUT IGNARUS ARTIFEX
               

                1 Аптекарь

 На отшибе дороги, чуть, вглубь от дикого леса и на обрыве скалы с другой стороны, стоял старинный замок.
 
  В этой странной стране, где в своё время жили обычные люди, которые занимались своими обычными делами, теперь всё пошло совсем "наперекосяк".

 Безумный аптекарь, который пришёл в эту чешскую глубинку и многие считали, что пришёл он из подземелья и с тайной целью, овладеть невинными душами жителей этой глубокой провинции, сумел добиться абсолютной власти над этими мрачными, крестьянскими типами, обитавшими здесь издревле.

   Характер жителя Гафнии, так именуется эта провинция, особенный, немного дикий, он молчалив, более угрюм и замкнут.

   Он распространял какой-то странный напиток, который, якобы, придавал сил и мог заставить вкалывать по двое, трое суток, без устали. Напиток становился популярен и в скором времени его брали и богатеи, судьи и их секретари, даже, студенты из самой Праги.

 Аптекарь Ифф за не полный год продажи этого смутного сырья, смог сколотить не хилый капиталец и купил, поначалу харчевню, а потом и целый, заброшенный, баронский замок, оторванный от жизни вокруг.

 Если, зацикливаться на внешности этого человека, то был он бледен, высок, гнусав и немного плешив, похож на скандинава или венгра. Его зеленовато-серые глаза, сквозили иногда каким-то, мрачным, чуть бесноватым холодком.

Но, на самом деле, Ифф, обладал редким качеством, за две три минуты общения с глазу на глаз, он мог расположить к себе, кого угодно. Ему был дан неподражаемый талант - уметь нравиться людям.

    Как готовился этот странный эликсир - не знал никто. Ифф Лундгрен, держал секрет его приготовления втайне. Возможно, он собирал какие-то редкие, лесные травы, готовил и затем, смешивал их эфирные настойки с какой-то особой, химической и синтетической основой или всё консервировал в спирте и продавал, распространял по местным аптекам и лавкам.

 Он никого не допускал до себя, друзей и близких не имел вовсе. Чёрный пёс Цербер, был единственным близким ему существом. Ифф кормил его тушками раскромсанных кроликов.

             
              2 Эффект сомнамбулы
               
 Совсем неожиданно выдалось до ужаса жаркое лето. Погиб, почти весь урожай ценных злаков. Болел скот и хуторские хозяйства, терпели серьёзные убытки, не смотря на то, что крестьяне и прочие работники Гафнии, так не любившие безделье и вечно, занятые чем- то полезным, доводили себя почти до исступления, выпивая адские флаконы со смутным зельем Иффа.
      
   Ремесленники - сапожники, керамики и их подмастерья, трудились с удвоенной силой. Иногда, взглядом стороннего наблюдателя это выглядело, даже смешно или вернее, почти истерически весело.

   Их дети судорожно, бегали в лес, сметая всё, что как- то могло пригодиться для пищевых и хозяйственных нужд их достойных матерей - местных мастериц и кухарок. Те, с удвоенной силой, занимались заготовками на зиму, плетением корзин, ковроткачеством и рукоделием.

  Прошло непомерно, жаркое лето, принесшее одни неприятности. Солнце светило не по-доброму. И вот, наступила осень, деревья понемногу одевались в торжественную и мрачную позолоту. Студенты собирались уезжать на учёбу в столицу, детвора, готовилась уйти в небольшие сельские школы.

    Но, дух чего - то недоброго, маячил в воздухе Гафра - это центральный уездный городок, со средневековой церковью, с набором старинных колоколов, старым городом с частью каменных крепостных стен, узкими мостовыми, ратушей или же мэрией, с флюгером на шпиле и домом самого мэра...
 
  Двумя - тремя недорогими отелями, водонапорной башней, посреди тенистого парка с прудом и старинной беседкой, излюбленным местом отдыха любовных парочек городка Гафр. Керамическая фабрика Гафра - лучшая в Чехии, но, был ещё и хлебный завод!

    Сегодня вечером готический собор св. Вита, сзывал свою паству и просто, горожан и заезжих торговцев на вечерний молебен. Трезвон колоколов, способен был оглушить. Небо было каким- то зловещим, совсем карминным и пасмурно- тревожным.
 
  Настоятель собора св. Вита, начал свой печальный молебен и затем, после окончания традиционной его части, обратился к прихожанам с совершенно ужасающей просьбой.
 
  Оказывается обитатели городка Гафр и окружающей провинции, заболели каким- то странным синдромом, не поддающимся никакому лечению и неизвестному медицине, доселе...
 
 Они стали, впадать в полусомнамбулическое состояние, которое длилось двое - четверо суток и характеризуемое упадком сил и замедлением всех жизненных функций...

  Затем наступал, период похожий на физический коллапс, человек, как будто бы умирал, но, тем не менее, тело его, оставалось тёплым и едва-едва, прослеживалось дыхание и редкий, сердечный ритм, но выйти из этого было уже невозможным.
 
   Настоятель, просил собирать деньги, на то, чтобы, оплатить похоронные услуги, каждому, достойному обитателю Гафнии, на гробы, склепы и тому подобную погребальную утварь, дабы, уйти из жизни достойно...

     Горожане городка Гафр и прочих гафнийских деревенек, ввели мрачную традицию, прямо посреди хутора, либо в подвалах частных строений закладывался каменный склеп. И всех новоиспечённых, сомнамбулических трупов складывали туда.
 
  Состоятельные и богатые граждане покупали себе красивые, каменные саркофаги, дубовые гробы, покрытые лаком и с бархатной или шёлковой отделкой внутри, с медными ручками и накладками. Люд, попроще, приобретал себе, более дешёвые погребальные аксессуары из осины или ясеня и всех новых сомнамбул, складывали в льняные или хлопковые саваны и хоронили без лишней роскоши.

Жители Гафнии были практичны и жили по средствам, поэтому, тратились и на это дело, соответственно, естественным возможностям.

     Но, в чём была причина этого злосчастного, эпидемического сомнамбулизма, способного свести на нет, всё население этой некогда цветущей провинции.

   Их сгубила жадность! Эликсир аптекаря, вот дьявольская тайна ставшая причиной эпидемии. Старый, скандинавский кудесник, издавна, страдающий мизантропией и отвращением ко всему живому, с помощью своего адского сырья, перевёл всю гафнийскую провинцию в совершенно, горизонтальное положение.

 Всё то, чем так славились жители Гафнии - послушание, умение работать создавая лучшую керамику и обеспечивать столицу злаками и лучшей выпечкой всё было смешано с дерьмом и похоронено на веки вечные. Будь проклят Ифф Лундгрен!


                3 Провинция мертвеков

 За следующие полгода умерли, почти все жители Гафра и прочей "кривой провинции". Те же кто, не отведал смертоносного зелья и поэтому выжил, уехали прочь из проклятой местности, забрав пожитки и детей, чтобы никогда больше не возвращаться сюда и забыть прожитое здесь время и всё случившееся, как дурной сон.

  С того времени прошли, почти пятнадцать лет, совсем пустынные улицы городка Гафр, заросли высокой, дикой травой, кустарником и чертополохом. Дома горожан - ползучими лианами и диким виноградом и стали убежищем для нетопырей и крыс...
 
 Аптекарь Ифф, так и жил в своём замке до глубокой старости. Вечером, если бы вы могли смотреть со скалистого серпантина, безлюдной дороги, вверх, на возвышающуюся, каменную башню, твердыню мрачного замка кудесника, вы бы заметили свет в самом высоком окне, под остроконечной кровлей готической башни.

  Аптекарь занимался фармакологическими экспириенсами и ещё долго, проживал там, также занимаясь и "главным делом жизни" - производил опись сомнамбулических мертвеков. Он был нардически пунктуален. Перед тем, как отдать душу дъяволу, он успел поместить книгу в синем переплёте из козлиной кожи, в бывшее здании мэрии, в главный зал, с колоннадой под стеклянный колпак.

 - Теперь, это выглядит достойно! - заявил Ифф и гремя подбитыми жестью сапогами, вышел прочь из зала...
 
  И через полгода издох, оставив старческие мощи, гнить в резном, дубовом кресле, своего проклятого кабинета и старого чёрного пса, гулять самого по себе, по заброшенным окрестностям "кривого городка"...

     Но, мы забыли напомнить, что недалеко от "кривого замка" всего в десяти милях осталась старая харчевня, в которой жила полоумная бабка со своим отпрыском. А бывшим мужем и следовательно и дедом её чада, был никто иной, как сам дьявольский аптекарь. Однажды он отимел её, по нелепой случайности и надолго пропал отсюда, будто провалившись в подземелье перед тем, как снова явиться сюда. Но, старуха всю жизнь молчала об этом и хранила тайну.

  Девчонку же звали - Эмили. Но, родители Эмили, некогда, содержавшие корчму, умерли по столь же нелепой случайности, отведав адского зелья. А полусбрендившая старуха, таскавшаяся в лес за всякой снедью, вроде грибов и ежевики и выращивающая картофель и репу в огороде, теперь воспитывала, похожую на чахлый ирис или весенний ландыш Эмили. Сущее наказание доставшееся ей от бога...

 Они же были и единственными, уцелевшими жителями в заброшенной провинции мертвеков.


            4 Откровение старухи

 Эмили росла худой и болезненной, большеротой дурочкой. Она играла, сидя на полу с примитивными, деревянными куклами, спала на чердаке, зарываясь в цветных отрепьях и насколько могла помогала своей старухе по хозяйству. Ела луковую похлёбку или салат из картошки с укропом, читала по слогам букварь.

Как и её старуха по утрам и вечерам сидя перед зеркалом, девчонка расчёсывала свои длинные белокурые и чуть волнистые локоны.

       Иногда, она надолго уходила в поле, валилась на спину и не мигая, смотрела в небо, ожидая, когда скроется солнце или наступит гроза и не предвидя от жизни ничего большего, чем смена времени суток или времён года или, чем старухины причитания и их старая харчевня с огородцем...

 Ей было семнадцать, когда та не на шутку простудилась, слегла в постель, время от времени, делая себе марлевые компрессы из спирта на грудь... Прошла неделя, но дело так и не шло на поправку.

  Смертельно больная старуха, подозвала свою чахлую внучку к изголовью кровати и предчувствуя близкую смерть, решила открыться, сказала полушёпотом:
   - Подойди сюда, Эмили. Ты, такая бледная сегодня, моя девочка. Меня скоро не станет, а ты останешься совсем одна...
 
И ты знаешь - в этой глухой провинции - нет людей, все её жители давно трупы. Это полностью "кривая местность"...
 
Если ты захочешь, уйти жить к нормальным людям, обычные миряне, никогда не примут тебя, зная, что ты пришла отсюда.
 
Ты - будешь искать себе жениха, как когда - то, искала его я... Но, ты будешь, искать его, открывая склепы, среди спящих сомнамбул. Я подарю тебе старинный перстень с "искриками", хранящий чудесный огнь, тебе будет дан дар, воскрешать умерших, ища среди них себе жениха, но не верь им - в них нет любви, всё то, что будет, поначалу, казаться, их чувствами - всего лишь, отсвет твоего огня и жизненной силы скрытой в перстне, береги его...
 
 Есть книга с полным списком мертвеков, которую проклятый Ифф, где -то сохранил... Не будь одна, найди себе кого-нибудь хорошего из списка этих трупов. Иди в Гафр...

    Старуха передала ей перстень и через полчаса совсем издохла.

             
              5 Дикий лес

 Эмили, пришла в себя, после случившегося. Доела похлёбку, ведь впереди предстояло долгое путешествие. Да, понемногу стала в путь собираться.

 Перед тем, зажгла свечи в комнате, где догорали угли в камине, надела на шею старинный, серебренный крест, от всякой нечисти.

 И взяв из сундука старухи плащ от дождя, также пару тёплых и цветастых юбок.

  Нашла белое, шёлковое, свадебное платье своей матери, на парадный случай. Ведь, когда-нибудь ей обязательно придётся его надеть...

 Запихнула всё в холщовый ранец. В его большой, накладной карман, она сунула ещё спички, пару свеч, ложку с вилкой и нож, свою медную кружку, флягу со спиртом, если случится простуда. Зачем - то и старые румяна, каким- то чудом сохранившиеся в комнате матери, ведь пахло от них очуменно...
 
 Она решила не бросать свою мёртвую старуху гнить саму по себе в постели, а засунула её в большой мешок для картофеля, поволокла по полу во двор, выкопала неглубокую яму во дворе родительской харчевни, так как сил на большее - не было, затем, забросала её камнями и кирпичом. Соорудила сверху ивовый крест из нескольких веток, связав их надёжно веревками...
 
  Эмили отёрла пот со лба. Накинула ранец на плечо. Вдруг, впопыхах, вспомнила про букварь с картинками, если, она найдёт себе любимого, среди тех мертвеков, о которых говорила старуха, тогда ей будет, что показать, подумала сообразительная Эмили.
 
  Она быстро, как зверёк, слетала на чердак. Тут, Эмили, вспомнила про еду, о которой совсем на грех позабыла, сунув в набитый до отказа ранец ещё несколько сушёных бобов и картофель. Она вышла из дома родителей, забив дверь гвоздём от набегов лесного зверья, использовав камень.

   Было, то самое начало осени, которое когда - то, обернулась жителям Гафнии, такой чудовищной метаморфозой.

  Эмили прошла через знакомое с детства до мелочей поле, и свернула в старинный, буковый парк в окрестностях замка, прошла через дубовую аллею.
 
 Затем, долго смотрела, как завороженная на то, как опадают мертвые, словно опалённые каким-то подземным огнём троллей, листья, к подножью высоких, столетних деревьев... Как загадочно шуршит листва под ногами, было особенно торжественно и тихо. По наитию и по рассказам старухи, она знала где находится Гафр.
   Вначале, нужно было идти по скалистой дороге, всё время на север... Эмили шла, смеркалось и чтобы, подавить страх не испугаться окончательно, не видеть проклятый пустующий замок колдуна, от которого у неё тряслись поджилки. Эмили, завязала глаза и осторожно, как тень, чтобы не споткнуться, шла на ощупь, опираясь о скалистую стену...
 
  Далее, чтобы сократить расстояние надо было идти через дикий лес. Стало совсем темно и проголодавшаяся Эмили, срывала с кустов дикую ежевику и клала в рот, крупные, чуть горькие её плоды. Её мучила жажда, Эмили, нашла ручей с кристальной водой и сев на колени как пугливая лань, черпая воду горстью, пила её долго долго.

    Стало совсем темно, но она продолжала путь. Были слышны, даже самые тихие шорохи, в диком лесу, уханье совы, иногда крик лесного воронья... Наконец, измученная и усталая за день Эмили, решила отправиться спать.

Сложила из лесного дёрна и осенних листьев, себе импровизированное ложе, кинула на него самую тёплую, шерстяную юбку из рюкзака и почти уснула, не чувствуя тяжести собственного, такого лёгкого и почти невесомого тела. Подложив свои тонкие от худобы и недоедания запястья под юную, белокурую головку. Так, Эмили надолго заснула сном невинного младенца...


               6 Страшный сон и откровение Иффа

  Во сне Эмили, привиделось, что она продолжает идти, пробираясь, сквозь глубокую чащу и бурелом, дикого леса, в глубоких сумерках, окровавив босые в простых, кожаных сандалиях, ноги колючками терновника.

  Через открытые, каменные врата, будто сама, того не желая, она забрела в проклятые покои замка Иффа... Прошла сквозь череду комнат с длинными коридорами, колоннами, нишами для факелов и витражами из которых исходило, рассеянное, синевато - сиреневое, лунное свечение, едва-едва, обнажая внутренние покои замка...
 
    Эмили, как будто свалилась к подножию дьявольского кресла, на роскошную шкуру белого медведя... Рука чудовищного, гнилостного трупа, в рыцарских доспехах, покрытого плесенью и адскими, бубонными пузырями, неожиданно нежно, погладила белокурую головку Эмили. Сам адский аптекарь, встречи с которым, так боялась девчонка, восседал в баронском кресле. Предстал пред нею. Далее, гнилостный труп Иффа молвил:

- Вот, мы наконец и увиделись, моя прелесть, милая, Эмили. Я так, бесконечно долго, ждал этого. Ты удивишься не так ли, но твоим дедом являюсь я! Помни... Я же отправил к дьяволу всю "кривую округу". Бедненькие, несчастные обитатели, жалкие, гафнийские провинциалы, ой, как же вам, дьявольски не повезло. Несчастный городочек, что они знают о законах метафизики, о тонкостях фармакологии, о моих священных опытах и прозрениях... Несчастные людишки... Но, хватит!

  Эмили, слушала его, беззвучно, застыв от ужаса и впав в полное оцепенение. Но, слышала каждое слово, отдающееся эхом в длинных коридорах, древнего замка. Ифф говорил медленно, тихо, но внятно, словно отпечатывая, каждую произнесённую им фразу...

 - Я вижу перстень на твоей славной ручке, - продолжал дьявольский аптекарь.

 -Хорошо, хорошо, прекрасно - это совсем замечательно... Скоро ты придешь в Гафр... В здании старой ратуши, в главном зале мэрии, хранится моё творение, книжица с полным списком сомнамбулических мертвеков. Мой ценный дар миру. Я положил её под стеклянный колпак. Выбери жениха себе под стать, ты же знаешь, как ты красива, только идиот не сможет оценить этого... Не ищи их среди бедного сословия, моя прелесть, Эмили... На странице четырнадцать, ты отыщешь лучшие особи... Не будь одна, иди в Гафр...

   Неожиданно, говорящий труп Иффа, смолк и рассыпался, как столб пыли.

  Эмили, спящую, посреди леса, на постели из дёрна и опавших, осенних листьев, вдруг, разбудило чьё -то нечаянное, горячее касание. Большой, чёрный пес, лизнул ей лицо, он, как будто, напрашивался ей в спутники. Чёрный, большой Цербер Иффа, сидел рядом с нею. Разомкнув сонные и впалые веки, Эмили встала, причесала волосы и стала обдумать виденное ей во сне зрелище, поражённая сутью откровений скрытых в нём... Дикий лес вокруг был покрыт тяжёлым, свинцовым, осенним туманом. Медленно наступало утро...


           7 Чёрный пёс и город мертвеков

 Честно говоря, Эмили, было не по себе одной в этом, диком и страшном лесу. В безлюдной и всеми покинутой Гафнии. Поэтому, она ничего не имела против, своего спутника - чёрного пса в стальном, баронском ошейнике. С которым уже познакомилась.

  - Как же быть, мне совсем не чем тебя накормить... Ты такой огромный и картошку наверное, есть не будешь? - девчонка, погладила пса.
  Взяла из рюкзака и разрезав на дольки пару картофелин, отдала ему. Но, на удивление пёс не отказался и съел их. Эмили, решила устроить привал, стала собирать сухие ветки, развела костер, зачерпнула воды из ручья поблизости и решила сварить в своей медной кружке бобовую похлёбку. Нашла поблизости несколько съедобных грибов и тоже отварила их себе и чтобы, снова накормить пса. Ближе к полдню, теперь вдвоём, они, отправились в путь. Чёрный пёс, послушно следовал рядом. Вышли на широкую дорогу, напрямик ведущую в Гафр...

   Оказывается, что Цербер, так звали пса и это имя было выгравировано на его ошейнике, и о чём, знали когда-то и все жители "кривой местности", в том числе и Эмили, по рассказам мёртвой старухи, за время самостоятельной жизни, после смерти знаменитого аптекаря, сам научился охотиться. Он мог поймать небольшого лесного кабана, или тетерева, разрывал их на части и этим питался.
 
  Эмили, сама убедилась в этом, когда услышав внезапный шорох, чёрный Цербер Иффа, вдруг, навострил уши, зарычал и резко прыгнул в лесную чащу и убежал. Но, скоро, вернулся к удивлённой от этой новости Эмили, притащив с собой жирного лесного зайца. Чёрный пес Иффа, был не прочь поделиться им с нею, но, есть это сама Эмили, точно бы не стала.

   Итак, они продолжали свой путь по каменной дороге посреди осеннего леса. Постепенно, на небе зажглись крупные звёзды и полумесяц. Они вышли к полю на котором когда- то произрастала пшеница, а теперь поросшему всякой, сорной травой. В глубине поля стояли позаброшенные старые мельницы. Впереди, показались средневековые стены и башни Гафра.

 Сердце Эмили, бешено колотилось в предчувствии таинственных и мистических событий, которые, вот-вот, должны были начать свершаться. Эмили, взглянула на перстень на правой руке. Тёмно-красные гранаты или "искрики", сверкали, будто налитые какой-то чудесной и дьявольской силой.

 Эмили взяла пса за стальной ошейник. Так было спокойнее. И так они и шли, вначале через невысокие, одноэтажные дома предместья и до самых каменных врат, между двух, остроконечных, черепичных башен его средневекового центра.

 Эмили и чёрный пёс Иффа, прошли по кривым улицам, чуть вглубь городка "мертвеков" и вдруг, замерли, как поражённые, когда услышали бой старинных курантов, посреди пустующего и мрачного, ночного города, тишину которого, лишь изредка, прерывали крики чёрного, кладбищенского воронья или еле-еле слышные звуки крыльев ночных нетопырей...
 
  Пёс Иффа и Эмили, замерли, перед самой высокой в городе, башней собора святого Вита. Они смотрели вверх, наблюдая, за тем, как фигурки святых и чертей, сменяют друг друга в средневековом механизме главных курантов, города "мертвяков", внезапно пробивших полночь.


          8 Синяя книга, студент Леон Гериц

Время перевалило глубоко за полночь. Эмили с Цербером без особых приключений добрались и до торжественного церемониального зала мэрии Гафра с мраморными колоннами, роскошными бронзовыми люстрами на длинных цепях, свисающих с готических, звёздчатых потолков, с дубовыми перекладинами, рядом из кресел, отделанных бархатом, стоящими у стен.
 
   Эмили закружилась, в центре зала, как полный восторга суннитский послушник пророка. Когда-то вдвоём со старухой, они читали про таких... Пёс, как вкопанный, сидел на задних лапах, проявляя какой-то полностью осмысленный интерес ко всему, что происходит. Зал освещало только, ночное светило... Под куполом летали ночные нетопыри. И Эмили решила зажечь свечи в барочных канделябрах, с выцветшим от времени воском, достала для этого спички. Не зря же взяла их тогда...

    На каменном пьедестале перед каменной нишей, где некогда находился дубовый трон мэра, теперь покоился роскошный бронзовый секретер. Накрытый стеклянным конусом в виде пирамиды. И Эмили, вспомнила откровение Иффа. За тем, с интересом осмотрев интерьер в сопровождении пса, подошла по красной ковровой дорожке посреди зеркального мраморного пола к золочёному секретеру. Встала на цыпочки.

Откинула дрожащими от волнения пальчиками, стеклянный конус... Глотая чуть горьковатый от пыли воздух, раскрыла, наконец и бесценное сокровище Иффа - синий список в шагреневом переплёте. В центральном ящике секретера, лежала лупа, и масляный светильник, Эмили, заглянула туда из любопытства. Чёрный пёс замер в напряжении.

  Эмили листала страницы, нашла ту самую, под номером 14. Вспомнив, напутственные слова аптекаря, девчонка, через лупу, прочла в начале абзаца, написанное, каллиграфическим почерком Иффа:

Гафр - Интеллигенция и Знать. Ниже, далее, следовал длинный перечень. Справа, находились особи мужеского пола.
  Неосознанно, Эмили, нашла имя - Леон Гериц, 24 года, худощав, высок, студент, пражская академия философии. Сын купца первой гильдии, владельца сапожной мастерской пана Олава Герица 51-го года. Гафр, проспект Висельников - дом 48.

 У Эмили тряслись поджилки... Она с трудом могла представить, что ей предстоит... Но, испив немного из содержимого фляжки, где находился спирт, взяв за стальной ошейник пса, который был слишком храбр, чтобы пугаться каких- то непонятных мертвеков, но всё же дышавшему настороженно, они вышли из зала. Им предстояло найти чёртов проспект Висельников...

    Пройдя лабиринт кривых средневековых улочек они вышли на прямую перспективу проспекта . Прошли мастерские гильдии сапожников, с висящим под фонарём чугунным сапогом и далее оказались в квадратном дворе дома 48.

   Дом семьи Гериц был надёжно заперт. Эмили пришлось серьёзно потрудиться, чтобы попасть внутрь. Разбить окно и приставив деревянную лестницу, что лежала рядом, они с Цербером, который ловко, вскарабкался на первый этаж, проникли в дом. Оказались почти в полной темноте... Под деревянной лестницей, находился спуск в подвал с находящимся в нём каменным фамильным склепом. И спустились вниз...

      С зажжённой, бронзовой лампадой в дрожащих от ужаса ладонях Эмили, которая готова была потерять сознание, они с псом, застыли у квадратного атриума с тремя плотно закрытыми саркофагами, украшенными, фамильными гербами, бронзовыми венками и полуистлевшими пихтовыми.

 Справа от отца с матерью, покоилось единственное чадо купеческого семейства.

  Леон Гериц, даты жизни *....*. Спустя примерно минуту, бледная от ужаса Эмили, поцеловав серебренный крест на шее, решила сдвинуть тяжёлую, каменную плиту кенотафа, под которой находился лакированный гроб, с телом спящего в нём, примерно 14 лет, сомнамбулического трупа - студента пражской академии философов...



               9 Леон Гериц жив

  Честно говоря, приподняв крышку гроба со спящим и даже, почти не испортившимся в нём мертвеком, Эмили сама не знала, что ей делать.

  Она поставила масляную лампаду на край саркофага, потерла озябшие руки. Эмили, не могла сказать, насколько ей нравится этот странный, уснувший, навеки студент. Такой чужой и холодный, как маска или раскрашенный гипсовый Христос на распятии, что висело у них в харчевне. Потом, почему-то решила помолиться, как иногда, она просила, избавить себя от простуды.

Или, как, когда-то, совсем давно, за родителей, чтобы они слишком надолго где-нибудь не пропадали. Она сложила кисти рук в молитвенной позе, закрыла глаза и про себя умоляла господа, вернуть жизненную силу, и возвратить к жизни, человека которого звали Леон.
 
   И как-будто бы, далеко - далеко, за пределами города Гафр и мира сего, послышались всполохи ангельских крыл, трубящих в горны архангелов и звуки божественного органа, свершающего торжественную, траурную мессу в каком-то заоблачном храме.

  - Эмили, просит тебя, - так странно, она закончила свою молитву.

 Затем положила кисть руки с чудесным перстнем на мертвенно-бледный лоб несчастного студента, пражской академии. Камни в нём, заиграли и заискрились, как маленький фиолетово-красный фейерверк... Затем медленно отвела руку... И спящий сном сомнамбулы труп, вернулся к жизни. Он резко поднял туловище вертикально. Взялся за голову, как будто сомневаясь в её существовании...

  Спустя минуту, полностью ошарашенная происходящим Эмили, сама решила с ним познакомиться:

-Здравствуй, я Эмили... А ты..., ты, помнишь, как зовут тебя?

Голос девчонки дрожал. Но, спустя минуту услышала имя.

- Леон! Но, почему?! - и оживший труп ударил себя в грудь.

 - Почему, я не пришёл тогда на лекции, и провалил экзамен по схоластике и магии. Хотя, я прочёл все нужные манускрипты, за ночь, выучил все необходимые мне постулаты и формулы?! Кто-ты? Почему ты здесь, ты можешь объяснить мне это?! И почему, почему сегодня, я так слаб...

  Произнося всё это, восставший из гроба Гериц, странно жестикулировал и выкатывал полные возрастающего удивления глаза, как больной в лихорадке. Что, казалось Эмили очень странным...

 И она поведала ему душераздирающую историю, происшедшего пятнадцать лет назад в гафнийской провинции и Гафре, не утаив от него, ничего, что могло быть важным. Про флаконы адского зелья, про месть аптекаря, внезапную и страшную гибель всех жителей... И о том как, она нашла его, чтобы выйти замуж...

  - O, sancta simplicitas! Ни фига себе! Ни фига себе! Так, я должен на тебе жениься, ты наверное и платье припасла... Ну, ты дала странная девочка!

 И тут, он резво, как школьник, выскочил из гроба, затем, отыскал скрытый в подвале колодец, опустил в него большую, оловянную посудину на верёвке и жадно, как голодный волк принялся глотать из неё.

  Стало немного досадно, ведь, он ожил только благодаря ей, Эмили... Она подошла к нему:

 - А тебе не кажется, что ты, ведёшь себя глупо?

 - А тебе, что, тебя не просили, соваться сюда!

 - Но, ты бы так и тлел в гробу - вечно... И если я уйду, ты останешься один, сойдёшь с ума от скуки или просто - рассыпешься, как пепел... Может мы подружимся. У меня есть большой, чёрный пёс.

  Тут, девчонка подозвала Цербера. Студент Леон Гериц, уселся на каменную скамью рядом с саркофагом, разжимая и сжимая, закостенелые за время спячки кисти рук и понемногу стал проявлять заинтересованность...

- Хрен, где мой каучуковый эспандер... Руки, они такие непослушные...

 Эмили уселась на соседнюю, каменную скамью и стала гладить и причёсывать чёрного пса.

- Это чёрный пёс Иффа...

- А-а-а... Цербер, тот самый... помню, помню, - произнёс студент, осматривая стальной ошейник пса, - так, ты и правда не простушка.

- Я Эмили! - ответила девчонка.

- Тогда, может, ты примеришь свадебное платье и мы устроим ужин при свечах, в честь нашей скромной помолвки. Студент поправил кружевные манжеты и истерически засмеялся, чуть не падая на пол от хохота...

 - Я восстал из мёртвых. Ты невеста... ха-ха-ха! Пойдем же наверх...

 Он просто, корчился со смеху...

- Ваш замок, моё платье - ответила девчонка и убежала из склепа в верхние комнаты по деревянной лестнице, резво, как зверёк...

-Леон Гериц, жив, и какой петух меня клюнул... - произнёс студент саркастически.

    
         10 Свадьба, ужин при свечах

 Эмили, оказалась в небольшой спальне на втором этаже, купеческого особняка, повесила на крюк ранец с вещами и заперлась в комнате. Затем, сняла юбку и блузу рваные от лесного терновника, бросила их в угол...

  Она надела белое, шёлковое, свадебное платье. Посмотрела на себя в небольшое, квадратное зеркало на стене. Немного подкрасила лицо румянами. После, упала на большую, богато застланную кровать, с шитыми серебром подушками, где никто не лежал со времён дьявольского аптекаря...
 
     Эмили вбежала в парадную комнату, где уже хозяйничал Леон. На ковре перед зажжённым камином лежал чёрный Цербер. Посреди зала стоял длинный, прямоугольный стол с заранее зажжёнными на нём свечами в канделябрах.

  - Ты видишь, я отыскал поесть, мать припасла еды. Есть коллекция разных вин. Шесть мешков с сухофруктами, есть сахар и коробки с чаем, ещё, блинная мука. Даже брусничное варенье... Можешь заняться, устроить нам пир, ты должна это уметь. Ты всё найдёшь сама, хорошо? - студент указал ей на высокий резной комод у стены.

 - А я, пока разомну конечности, - и Леон Гериц в чёрном фраке с манжетами, так прекрасно сохранившимся в гробу, уселся на стул за клавесином, поправил ноты, и заиграл прелюдии и фугу Баха...
 
  Он был очень музыкален и галантен. Похоже, что Эмили, действительно повезло с женихом. Тем временем, она суетилась в покрытой от пола до потолка зеленоватыми изразцами столовой. Сервировала стол. Далее последовал торжественный ужин...

   Они ели приготовленные Эмили блины с вареньем. Студент был очень доволен ими. Эмили привыкла есть их руками, свёртывая в трубочку. Леон же, умело и быстро, орудовал ножом и вилкой, разрезая их на небольшие кусочки. Добавляя грибную начинку, которую тоже сумела приготовить шустрая девчёнка. Время от времени, кидая куски с фарфоровой тарелки на пол для чёрного Цербера, который почувствовал в нём нового, настоящего хозяина и поедал их с удовольствием.

    - Торжественная часть церемониала, - вдруг, Леон, вскочил на ноги, взял в руку фужер с красным бургундским вином из богемского хрусталя.

- За нашу встречу! Моё возрождение... Прекрасную ночь и жизненные силы, пробудившиеся в нас! - произнёс, он тост.

 - Итак, мы объявляемся, мужем и женой! Брависсимо!! - почти прокричал студент, как помешанный.

 Они выпили вина на брудершафт и усталые от множества волнительных событий удалились в спальню, где оба свалились без задних ног и почти сразу уснули на сутки. Цербер, всё это время находился рядом и дышал, уткнув морду в лапы, охраняя глубокий сон новобрачных...



              11 Семейная идиллия


 Так они и зажили вместе, привыкая друг к другу постепенно. Эмили закинула свой букварь, на верх книжной полки, как "никому не нужный артефакт", как обозвал его студент. Стала пропадать в готической библиотеке купеческого особняка, теперь, то с трудами средневековых схоластов, то с Платоном и Аристотелем. Читала всё, чтобы не посоветовал её молодой, но взыскательный, учёный муж. Начиная понимать сложные философские доктрины и тексты...

   К счастью ссорились они редко, их семейная идиллия длилась.... Вот, так примерно выглядели их супружеские диалоги:

 - И была бы ты не мудрее Констанцы и дурнее Ксантиппы, но я сделаю из тебя настоящую барышню! Оживить родню, ты отказываешься... Что значат эти твои "искрики" эти наивные пиропы вправленные в аргентум? Если мы одни, вокруг только спящие мертвеки в склепах.

 Если бы я мог синтезировать "lapis Filosoforum" , химическим способом, то это было бы посильнее этих "искриков" и применить его практически... Весь Гафр с провинцией сейчас бы отплясывали на празднике урожая... И меня бы избрали в мэры. Вот, точно...

   Так иногда ворчал студент Гериц, а Эмили, вертела ручную кофемолку и отвечала ему навроде:

- Хорошо, что старухин перстень, способен только на сводничество. А то, ты бы сразу бросил меня, заставил уйти в лес, предпочёл родителей и сам женился бы после на очкастой доченьке какого-нибудь жирного, местного депутата. Вам же так больше нравится? Только смотрите тогда, как бы к вам не забрёл какой-нидь новенький Ифф...

- Ты логично рассуждаешь, жёнушка... Отправляйся, отправляйся- ка в столовую, принеси мне кофе с корицей и этих твоих кренделей.

 
  Иногда они отпускали Цербера, на пустынные улицы Гафра, откуда он убегал охотиться в лес.
Затем, он снова возвращался с какой -нибудь окровавленной дичью... Потом, подолгу таскался с нею повсюду и рыча, обгладывал её возле камина... Когда по вечерам студент устраивал концерты и импровизировал или играл Баха на своём клавесине...

  Эмили нравилось готовить варенье и сиропы из сухофруктов, делать блины или иногда выпекать крендели и пироги с начинкой в старинной печи...

  Так проходило время. И однажды, в город Гафр пришла зима. Эмили, сидя в кресле за вязанием и глядя на то, как муж мелодично играет, видела, как за большим, оконным проёмом, поделенном на квадраты, кружится снежный хоровод...
Скапливается на ветвях деревьев и на черепичных крышах средневекового города.
 
 Леон Гериц тоже заметил наступающую перемену, повернул немного взъерошенную голову:

- Снег! Посмотри, отлично!

     И они со студентом и Цербером, выбежали из дома на улицу. Смотреть как идёт первый снег. Он всё падал и падал... Было совсем темно и поздно. Они решили зажечь фонари вдоль длинного проспекта Висельников, ведущего, вплоть до собора св Вита...


              12 Гибель воскресшего трупа

 Дни делались короче и всё холоднее. Приходилось отапливать дом, где всё время горели два камина в большой гостиной комнате и в спальне. Иногда, Эмили надо было трудиться и "грабить" соседние дворики, вынося приготовленные на зиму поленья, после рубить их и складывать в прихожей.
 
  Однажды, Леон и Эмили, совершили воскресный молебен в соборе святого Вита. Они добрались туда после полуночи. Студент разбил чугунный замок от врат большим, стальным молотом. Им удалось проникнуть во внутрь. Всё было, как по волшебству и всю ночь - он, как одержимый играл на органе. Главном органе главного собора. Эмили жгла и меняла тонкие, восковые свечи, чтобы они освещали ноты на пюпитре, стирала пот со лба студента, выступающий от переутомления, подносила пить... Как живое привидение, сметала пыль со старинных полотен и образов...

   Всё шло своим чередом, текло время... В город прилетели снегири. Из окон купеческого особняка было видно как они застывают на ветвях рябины и изредка, вспархивают. Словно маленькие живые сердца или души уснувших навеки жителей Гафнии... Как медленно идёт снег и всё будто впадает в продолжительную зимнюю кому.
  И вот, как и обычно под вечер, Эмили, сидя в кресле с вязанием, слушала музыкальные опусы мужа. Глядела как падает снег за окном собираясь в большие, блестящие сугробы. Потом почувствовав усталость, удалилась в спальню. Она почти уснула, как вдруг, в комнату вбежал студент, распахнув двери настишь, разбудив Эмили и пса. Он уселся на край постели и взялся за голову. Стал говорить...

   - Ты видишь, как тебе хорошо со мною! Дни идут! Скоро наступит и эта рождественская кутерьма, отлично... Согласись, жёнушка! Давай мы украсим всё к праздникам, откроем склеп, и посмотрим, как спят наши предки... Какая ты умница - всё готовишь, хлопочешь по хозяйству всё время... А я, мне кажется, что я становлюсь слабее... Ты видишь!!
   Гериц стал тормошить сонную Эмили, иногда почти крича, моментами говоря полушёпотом.

- Мои руки не всегда мне послушны... Мне трудно играть эти длинные пассажи на клавесине. Но главное умеренность... Золотая середина. Чтобы, не сбрендить, нужно делать всё гармонически, так как сегодня. Многие мужчины ближе к зрелости боятся рака простаты например... Я тоже всего боюсь. Боюсь, что, всё может внезапно прерваться... Прекратиться как сон...

    Он громко расхохотался. Эмили стало страшно за мужа, она обняла его за спину, чтобы успокоить. Но Леон, вдруг затрясся и покрылся болезненной испариной.

 - Смотри, смотри, видишь жёнушка! Ты играла в морской бой, за партой, на лекциях?! Эти дрова в камине, они горят, как, целая флотилия, как шлюпки и подбитые флагманские корабли! Ха- ха-ха, я тоже, словно горю... Как будто, кто -то поджёг меня изнутри... Ты видишь?

  Эмили заметила в полутьме, как лицо и руки с завернутыми по локоть рукавами серой, кружевной рубашки студента, стали покрываться жуткими красными пятнами. Леон весь задрожал, как в лихорадке. Тело стало превращаться в бледную, безжизненную мумию. За какой-то миг, он совсем рассыпался, как тлен, обратившись во прах.

    Несчастная от потери мужа, Эмили не знала, что ей делать теперь... Она не плакала. Прошёл отведённый ему срок новой жизни. Часы собора св. Вита пробили шесть утра. Снег за окнами всё падал. И Эмили осталась совсем одна в целой провинции мертвеков.

  - Прощай, муженёк - тихо сказала она, подняла и сложила, рубашку, короткие брюки и шлёпки студента, положила всё аккуратно в шкаф.
  Затем добавила дров в камин, затащила на постель чёрного пса и они снова улеглись вместе, но без бедного Леона...


           13 Синяя книга, Глен Дарек


   Эмили снова пришлось оказаться в парадном зале мэрии. В купеческом гардеробе бывшего муженька, Эмили отыскала шубу из шкуры северного оленя, так как, зима вступала в свои права и сердилась не на шутку. В отличной шубе поверх шёлкового платья невесты, она выглядела, как принцесса или дочь настоящего герцога.

Её верный, как правая рука, спутник - чёрный пёс, как и всегда сидел рядом на задних лапах... В вечерней полутьме зала его глаза, иногда горели, как фосфор, а из пасти шёл пар...

  Эмили могла соорудить маятник или бросать игральные кости, при выборе нового кандидата из великолепной Синей книги. Но открыв страницу четырнадцать, она попросту, зажмурила глаза и опустила указательный палец на нужную ей колонку. Эмили открыла глаза и освещая всё масляной лампадой узрела имя нового кандидата.

   Глен Дарек - 24х лет. Цирковой гимнаст. Атлетическое сложение, рост средний. Сын пана Карела Дарек - юриста, владельца лавки сувениров и мужа знаменитой танцовщицы (имя её было почему- то закрашено чёрным). Строение 67 по Старой Монастырской улице...

  За время семейной жизни с первым мужем, Эмили смогла понять, что все улицы, расходятся как лучики от Ратушной площади, где и находилась мэрия.

 Старую Монастырскую долго искать не пришлось, прямиком от Пивоваренной башни, узкая и кривая Монастырская, вела к городскому парку. Большой, четырёхэтажный особняк с частными апартаментами, уснувших семеек Гафра, стоял, в самом конце улицы, глядя высокими окнами в заснеженный парк. С высокими и мрачными, как заколдованные великаны, укрытыми снегом ветвистыми деревами.

    Застыв перед, небольшим склепом в уходящем далеко в бесконечность подземном ходе с арочным перекрытием, разделённом с одной стороны на небольшие ячейки, для семейных и одиноких жильцов усопших, строения 67, да и похоже что и всей целой Старой Монастырской улицы, Эмили решила молиться.

 Глен Дарек *....* прочла Эмили. Сдвинув плиту каменного саркофага и открыв роскошный золочёный лаковый гроб, Эмили увидела лицо розовощёкого юноши в чёрном берете, спящим на атласной подушке.

 В одетых в чёрные, кожаные перчатки, ладонях, он держал овальную коробку из горного хрусталя, в которой находился непонятный, белый порошок.

 Глен был одет в чёрную с красной окантовкой форму актёра королевского цирка.
 Эмили не сводила глаз, с его, словно живого лица, с прямым и правильным носом и тяжёлыми полузакрытыми веками, под густыми, красиво очерченными, слегка загримированными бровями.
 
 Эмили не сдержала любопытства и решила попробовать на вкус странный порошок скрытый в хрустальной коробке...

   Но в ней находились два отделения, в одной из которых лежал тальк, обычное дело для цирковых гимнастов, а в другом, непонятный белый состав от которого Эмили впала в совсем необычный экстаз, чуть не потеряв сознание при этом...
  Она вернула коробку в руки гимнаста.
 
- Вряд ли, я делаю что-то, совсем плохое,- подумала Эмили вслух,- он должен простить меня за это.
 
   Наклонилась над гробом уснувшего гимнаста, чуть подняв его тело, затем решила поцеловать его в щёку... Перстень на руке Эмили, заискрил яркими, бордово-красными огнями. Веки гимнаста неожиданно подёрнулись и открылись...


               14 Гимнаст королевского цирка

- Ты не должна трогать это! - заявил оживший гимнаст.

- В коробке тальк - это для рук, чтобы не скользили и кокс, это очень опасно... Я так снимаю боль в суставах от растяжений и травм... Твои зрачки, такие широкие, ты смотришь так бешено... Не тронь его больше, это только моё!

  Глен Дарек, снял берет со стриженой в полубокс головы и внимательно осмотрел содержимое хрустальной коробки.

- Хорошо, не трону, - это только твоё, - согласилась девчонка.

- А-а-а, ну конечно, уже ясно, что произошло! - он огляделся, - мы все жертвы Иффа..., а ты? Каким дьяволом занесло сюда и тебя?

- Я всё расскажу, но, мы будем знакомиться?- спросила, вдруг, Эмили.

- Да, Глен, помню своё имя! А ты, принцесса, ты же точно, принцесса...

- Я Эмили, - ответила Эмили, чуть смутившись, её новый дружок был, так странно, энергичен, для недавно воскресшего трупа...

- Если мы только одни здесь, мы можем устроить что-нибудь реально сногсшибательное... Конечно!

 Вначале, я покажу тебе, где живу. Потом я буду готовить, ты будешь поглощать пищу. Потом, мы поженимся и сыграем свадьбу! Конечно...

   Он смёл щёткой пыль с циркового костюма и широко улыбался.

- Ты блондинка я брюнет, смотрится офигенно-о, конечно!

-Да-а и чёрный Цербер, -добавила Эмили мечтательно.

-Ха, он тоже выжил! Берём его, - заметил гимнаст.

 Затем он схватился за золочёные бортики гроба и как на брусьях приподнялся над ним и гибко по кошачьи спрыгнул.

   - А ты высокая, в росте мы почти одинаковы... Побежали домой, малыш! Покажу тебе, как я классно устроился. Что, гроб закрывать будем?!

 -Ха -Ха, - Эмили громко рассмеялась. Она давно не смеялась, так весело. Но, похоже забыть студента, было не такой уж непосильной задачей, как казалось ей по началу. Её новый белозубый гимнаст, был просто очарователен.

 И по длинному подземному ходу со склепами усопших горожан, они побежали к лестнице ведущей в верхние покои дома 67 по Старой Монастырской. Глен Дарек жил высоко в мансарде под самой крышей. Ключ нашёлся прямо под половицей, у самых дверей.

 - Блеск. Всё в абсолютной неприкосновенности... Мой малыш!
Произнёс Глен Дарек и отворил двери своих двухэтажных, родительских апартаментов...


           15 В крепких объятиях Глена

 Апартаменты оказались пятикомнатными - главный зал с камином и патефоном с пластинками, украшал персидский ковер и лосиные рога над большим, кожаным диваном. Спортивная комната с тренажёрами, турниками и гирями, зелёная бильярдная, столовая комната, большая душевая...

Из главного зала, лестница вела в мансарду, где располагалась, спальная комната Глена, с коллекцией цирковых медалей и национальных и международных призов и выходом на оранжевую черепичную крышу.

    Эмили, оставила вещи в мансарде юного гимнаста. Вдвоём они растопили камин, подогрели воду, нашлось и мыло, после, каждый принял ванну.

 - Смотри малыш, это патефон, ты знаешь, что это такое? Английская фирма. Заводится вручную. Лучшая коллекция пластинок в Гафре -тоже моя, отец привозил и скупал их повсюду. Классика, регтаймы, джаз, фольклор. Хочешь, я научу тебя отбивать степ...

 Глен Дарек завёл патефон с увертюрой Грига из балета Пер-Гюнт. Оставил Эмили одну отдыхать на диване, а сам одетый в толстый, махровый, полосатый халат, удалился в столовую, готовить горячий шоколад из сухого молока, какао-бобов и сахарной пудры.

- Готовить я буду сам! Мужчины лучшие повара... Ты любишь шоколад, он калорийный и о-о-чень вкусный... Ты будешь следить за порядком. Мне же нужно следить за формой, ты можешь крутить пластинки, когда я буду пропадать за тренажёрами и качать мускулатуру. Слышишь, малыш, - доносились возгласы гимнаста из столовой.

  Под вечер они накрыли стол, ели бобовый салат с овсяными лепёшками ещё коронное блюдо гимнаста - горячий шоколад, с цейлонским чаем и конфетами. Он по кошачьи мило улыбался.

- Пёс будет спать внизу, в главном зале. А мы наверху у себя, конечно!
 
Гимнаст поднял Эмили и понёс вверх по лестнице. Сжал новоявленную невесту в крепких объятиях и повалил на кровать в мансарде... Так миновали первые сутки их совместной жизни...


                16 Эмили и Глен

Какой он всё-таки особенный, этот Глен Дарек, часто думала Эмили про себя, судьба взаправду не равнодушна ко мне... Она уже не представляла себе жизни без этих невероятных, сомнамбулических трупов...

    Эмили делала влажную уборку, стирала, по вечерам пропадала за вязанием. Слушала патефон, читала подшивки старых, столичных журналов. Очищала лопатой от снега часть улицы... По утрам Глен любил делать пробежки, с голым торсом для повышения иммунитета иногда брал с собой и пса...

Вот, в одно зимнее утро, несколько запыхавшийся гимнаст вернулся с тренировки:

  - Конечно, посмотри, малыш, журнал "Пражский вестник" - Глен, принёс очередную подшивку,- статьи: "Смертельный эквилибр под куполом цирка", " Лучший номер на трапеции", вот фото, это я, это Братислава, а это Лондон, тоже обо мне - золотая медаль гильдии циркачей.
 
 У других, только свечи и масло, а у нас, лампы на керосине !! Передовая фамилия! Только, жаль, что, мать ушла, уехала жить в столицу с каким - то ловеласом...

 И Глен ушёл готовить шоколад... Он делал состав, заливал его в особые формы, доводил до кипения и приносил его к завтраку и ужину горячим.

   Глен с Эмили сидя на диване поглощали шоколад и пили кофе... Но предчувствуя будущее Эмили взгрустнулось...

 -Очень жаль..., - произнесла девчонка

-Малыш, что это, ты о чём? Глен насторожился.

- Жаль, что всё это быстротечно...- Эмили запнулась...

- Что, finita, memento mori? Малыш, ты пугаешь меня, а ну хватит перестань, слышишь! - почти прокричал гимнаст взялся за голову и убежал качать пресс в свой спортивный зал...

  Глен Дарек два часа без передыху качал пресс, делал приседания, поднимал гири, но похоже что, слова малыша, обладали каким-то убийственным для Глена Дарека смыслом. Он не знал что ему делать...

   Он незаметно проник в мансарду, взял с зеркального столика, хрустальную коробку. И высыпав пару белых дорожек по верх фольги, сделал несколько глубоких вдохов...

 Глен выбежал во двор. Свет заходящего солнца, слепил глаза и освещал узкую, поросшую дикой лозой и обшарпанную Монастырскую, вокруг розовели блестящие сугробы и изредка кричало кладбищенское вороньё вокруг. Глен, ушёл шляться по парку...

    - Фи-ни-та! Па - че - му?!

 Прокричал он громко как мог на пустыре, рядом с беседкой, в заснеженном и заброшенном парке, сейчас больше похожем на непроходимый, северный лес...

 Глен вернулся очень поздно, разделся и сразу юркнул в постель. Заснул, но долго метался во сне. Утром когда за окнами едва рассвело, Эмили заметила запекшуюся кровь, у крыльев носа бледного, как полотно гимнаста.
 
  - Живи, я люблю тебя - тихо прошептала Эмили, на ушко спящему гимнасту и вытерла кровь с лица влажным полотенцем...


          17 Глен протоирей сатаны, тролли Иффа

 Глен и Эмили спустились в подземную "магистраль с саркофагами" Старой Монастырской, гимнаст решил отметить именины отца, пропустить пару рюмок грога у его саркофага, он был козерогом и родился в декабре...

 Они присели на скамью перед могилой Карела Дарек и распили пару рюмок горячительного... Глен разговорился :

 -Малыш, что, ты знаешь про восторг публики, когда, они готовы носить тебя на руках и выполнять любые прихоти, смотрят на тебя, как на божество! Это стоит любых трудностей и бедствий. Ради этого стоит принимать кокс, ходить по канату без страховки, выделывать любые трюки под куполом цирка, не боясь свалиться в пасть к тиграм...

  Гимнаст продолжил говорить, распаляясь и с удвоенным интересом, его глаза горели, как пара пятикаратных сапфиров, он смотрел на Эмили, но не замечал её присутствия, весь погружённый в собственные увлекательные воспоминания.

  - Ты говоришь о любви мне! Ха - малыш, ты не знаешь, что есть -любовь! Моя маленькая Мессалина, как я любил её, мы были самой неразлучной парой...

 Объездили всю Чехию! Жаль, что она ушла так рано. Лучшая балерина в цирке... Но умерла от обострения туберкулёза, после того как вернулась из гастролей по Италии... Вот, настоящая эротика, вот был настоящий секс, я готов был любить её даже в гробу, моя растленная крошка. Её просто невозможно забыть...

  Гимнаст скорчил плаксивую мину, затем дьявольски расхохотался. Достал хрустальную коробку и сделал пару вдохов с фольги...

     Эмили было жутко, гимнаст продолжал говорить, а вернее почти кричать:

- Протоирей сатаны, теперь я сменил профессию! Видишь, как вырос Глен Дарек! Протоирей сатаны, как здорово звучит, конечно...

  Эмили была не в силах слушать вопли сбрендившего гимнаста и ускользнула, обратно, незаметно, как тень...

  Она свалилась в кровать и уснула в мансарде. Во сне ей явился Ифф...

  - Вот ты снова пришла ко мне, моя прелесть... Ты верно мучаешь себя вопросом, чем же так насолили мне жители Гафнии? Я отвечу тебе иносказательно...

 Здесь, вновь, явившейся во сне Эмили, дьявольский аптекарь, который до сих пор сидел к ней спиной, в рыцарских латах в кресле перед камином и в кабинете баронского замка, бледный, как полуистлевший труп, чудесным образом, повернулся к ней в фас:

 - Ты читала сказки... Знаешь верно и кое - что о троллях? Это лживые и эгоистичные существа, способные творить только мелкие пакости. Народец этот проживает в подземных пещерах... Чтобы, не делал бы тролль, он хочет лучшего только для себя... Ты думаешь это только в сказках, нет моя прелесть, из троллей состоит большая часть людей.

    Таковы были и жители Гафнии, когда они молились, им хотелось казаться святыми в собственных глазах, им так легче жить...

 Но, всевышний это первая персона, которую они ненавидели. Просто, за то, что он всегда гораздо сильнее и всех видит насквозь... Они считали меня сумасшедшим, наивные деспоты, но "сказавший ближнему своему - рака,(сумасшедший) достоин геенны огненной".

 Ифф смолк, сглотнув слюну, затем снова продолжил:

- Это библия.. Смотри, как я прекрасно с ними обошёлся, как надёжно я их успокоил. Всевышний возблагодарил меня за этот подвиг, подарив мне тебя, моя прелесть... У тебя дар! Не будь одна, среди них попадаются и настоящие таланты и интеллигенты... Не скучай, немного повесели их перед тем, как они рассыпятся во прах...

  Эмили проснулась, но несколько суток она ходила в холодном поту, под впечатлением ночного кошмара, оставаясь загадкой для гимнаста который поглядывал на неё опасливо...


               18 Вороная лошадь

В одно туманное и снежное утро декабря, когда солнце, едва-едва светило за серым навесом туч, гимнаст услышал подозрительный грохот на улице...

- Смотри, видишь Эмили, я слышу цоканье копыт по брусчатке... Пошли на крышу, скорее!- гимнаст потащил за собой сонную Эмили.

 Они смотрели с высоты четырёхэтажного строения, заметив приближение, несущейся во весь опор вороной лошади. Она бежала со стороны Ратушной площади в самый конец Старой Монастырской...

 Возможно, почтовая, ездовая кобыла, которая, служила на перекладных, сбежала от хозяина... Она пронеслась мимо их дома и приподняв себя на дыбы, повернула и скрылась в парке...

- Интересно, откуда она прискакала? - спросил сам себя Глен

- Мне тревожно, давай вернёмся... - произнесла Эмили и увлекла его обратно в мансарду.

Эмили иногда гуляла в парке, ей нравилось кормить снегирей и белок. Гимнаст же предпочитал экскурсии подлиннее, брал с собой Цербера и они уходили бродить до сумерек в окрестностях Гафра.

    Однажды, примерно в километре от городских стен они наткнулись на брошенную и перевёрнутую почтовую карету с открытыми дверцами и изодранным верхом, вблизи которой лежали лошадиные останки и пара искорёженных человеческих трупа. В кармане одного из них Глен нашёл целые, серебряные часы на цепочке. Похоже, что в окрестностях Гафра появились волки... Вот, откуда сбежала лошадь, подумал гимнаст...

  Изумлённый Глен Дерек, рассказал об увиденном Эмили и подарил ей найденные часы "bovet". Эмили просила его больше не уходить так далеко и надолго, ей становилось страшно за них с Цербером... Ночами был слышен отдалённый волчий вой... И гимнаст с Эмили построили стенку из кирпичей с обеих сторон улицы с небольшим открывающимся лазом, чтобы обезопасить себя от волков.


             19 Finita Глена

 Эмили с Гленом прожили два зимних месяца, правда свадьбу так и не сыграли, сочтя это пустой формальностью. Но отмечали рождество и Новый год, последовавший за ним, с фейерверком и масками, распитием спиртного во дворе дома и с рождественским боем знаменитых курантов собора св Витта...
 
   Эмили с Гленом выглядели, как муж с женой или как сестра с братом, даже в лицах появилось явственное сходство. Моментами Глен злоупотреблял кокаином из своей хрустальной коробки. Но, Эмили привыкла к его возбуждённым и распалённым монологам и следовавшим за этим депрессиям и упадку сил...

    Наступил промозглый и пасмурный февраль. На улицах появились проталины и грязь...

-Малыш, давай не будем отсиживаться дома, выберемся на улицу, устроим ужин в беседке, конечно!...

Гимнаст звал Эмили, которая сидела возле патефона на улицу... Они облачились нарядно, Глен в свой цирковой мундир с чёрным бархатным беретом, Эмили в шубу, поверх шёлкового платья невесты. И через лаз, отправились в парк, где было сыро, темно и угрюмо.

   Пили коньяк, с сыром и долго молчали, глядя на ледяные проталины в пруду, где плавали лебеди, возле белой беседки. Гимнаст принял дозу порошка и решил зажечь праздничную петарду, на пустыре. Но, огонь фейерверка, нечаянно коснулся края его парадного мундира. Лицо гимнаста вдруг искривилось и побледнело...

- Я обжёгся, малыш! Мне... мне дьявольски плохо...,- гимнаст, снял и бросил берет с головы, скорчился от боли, затем, вновь выпрямился во весь рост.

   - Finita!- прокричал он.

Эмили смотрела на то, как, серый столб пепла, вылетает вверх, за ворот его чёрно -красного мундира актёра королевского цирка...

   После осталось только его облачение, на сером, февральском снегу...
Эмили молча подняла одежды Глена и поплелась до дому. Она просто не знала, что делать в этой беспросветной до жути темноте. Она смотрела в ночь, а ночь как будто смотрела в неё. Так трудно было осознать потерю нового дружка... Эмили обняла Цербера и прихватив бутыль коньяка из столовой, сбежала вниз по лестнице, в "магистраль саркофагов"...

  Как сумасшедшая Эмили сдвигала мраморные плиты и открывала крышки гробов один за другим... Но кроме кошмарных истлевших костей и мумий с остатками их погребальных облачений, она ничего там не обнаруживала...

- За что мне всё это!- кричала обезумевшая от боли девчонка, но допив коньяк, она уснула до утра в мрачных катакомбах Старой Монастырской, зажав в руке последний подарок Глена - карманные серебряные часы...


     20 Марек, вампир, просто вампир


 Ещё неделю Эмили не хотела видеть никого в этом хмуром и промозглом феврале. Кормила пса остатками пищи и совсем не желала покидать Старую Монастырскую, всё время думая про Глена... Но, время беспощадно катилось, стирая впечатления и становилось совсем тоскливо и не по себе, особенно, когда наступала пора сумерек.

  И Эмили снова пришлось заглянуть в Синюю книгу Иффа... Сеньора фортуна вновь распорядилась по- своему...

    Ключ от полуподвальных покоев строения из серого бута по улице Кровельщиков, оказался в жестяном почтовом ящике у самых дверей, которые украшали пара бронзовых львиных морд.

   Комнаты следовали одна за другой, с зарешёченными и занавешенными тяжёлыми, бархатными шторами окнами с одной стороны, полностью скрывающими свет.
  Склеп из чёрного мрамора стоял прямо посреди гостиного, малинового кабинета.
 
Марек-вампир, просто вампир, было выгравировано крупными серебренными буквами на плите роскошного саркофага.
 
   Как повествовала книга, Марек, был сыном букиниста и сестры директора королевского цирка, которой принадлежала половина акций циркового концерна, того самого, где когда-то служил гимнаст. На самом же деле, Марек был актёром немого кино, но, так любил романы и предания о вампирах, что, решил уйти из жизни вампиром и зарекомендовав себя именно так.

  Марек был погребён в костюме театрального Арлекина из чёрно-белых клеток домино и в элегантной чёрной полумаске с отверстиями для глаз, скрывающей лицо, с оттенком ровного италийского, персикового загара. В руках он сжимал бутылку вина и подобие свитка в котором следовала длинная опись того, что любят и не любят вампиры.

  Эмили склонилась над телом несчастного Марека и зачитала часть текста свитка, повествующего о коренных предпочтениях вампиров:

  "-Вампиры не терпят - запаха чеснока, пользуются подушечками с полынью, которые изгоняют моль, любят хорошие вина и шампанское по праздникам, жареное мясо, замороженные фрукты, играют в гольф, тщательно бреются, долго спят и ненавидят утро, любят вечернее, прохладное и сумеречное время, мнительны... Отмечают и чтут пятницу тринадцатого, дни полнолуния, шабаш на Лысой горе, день рождение императора Нерона, ирландский Хелоуин... Читают Молот Ведьм, Графа Дракулу, не отбрасывают тени... Вампиры суетны, почти неуправляемы, но самостоятельны и мало приспособлены к жизни..."

  Эмили сложила руки крестообразно на груди Марека - вампира и стала производить искусственную стимуляцию грудной клетки. Священный перстень Эмили, снова заиграл мистическими, огненными отблесками. Руки Эмили ощутили присутствие сердцебиения в груди Марека - вампира и Арлекина...

  Марек очнулся, раскрыл глаза, но снова зажмурился так и оставаясь в маске. Не покидая гроба, он просил подать ему штопор, и рыбные консервы из ледяного погреба, где хранилось съестное...

 - Далеко ли до пятницы? Ты пришла и пробудила меня, но я всё равно, не опознан и всё-таки уйду в тень...

 Затем, Марек - вампир, уплетал рыбу, пил вино из горлышка, но, вовсе, не собирался покидать гроба...

- Жить мы будем вместе, но спать поодаль, так как это только мой гроб, делиться которым я не буду..., я Марек - просто, вампир, а ты.., ты, кто ты?

 Бубнил вампир, перед тем как Эмили поведала, как её зовут.


          21 Подруга вампира


 Эмили не заметила сразу, что в каждой комнате, которые следовали одна за другой, в доме из серого бута, было расположено по большому зеркалу... И в каждом из них, можно было рассматривать себя с ног до головы сколько захочешь.

  Последняя из комнат в полуподвале Марека, оказалась гримёрной, с париками на манекенах, лакированным и округлым по краям шкафом из белого дерева, тесным от театральных костюмов, которые хранили полынные подушечки. Также множеством совсем жёлтых от времени театральных афиш на стенах.

В белой, ночной сорочке Эмили, остановилась у большого зеркала, зажгла свечи в светильниках на круглом столике, который украшали искусственные цветные цветы в фарфоровых в вазах. Устроилась на мягкой круглой тумбе возле зеркала... Взяла коробку с театральным гримом и решила превратить себя в подругу вампира...

   Покрыла лицо белилами и чёрным карандашом, подчеркнула брови, сделала фиолетовые тени вокруг глаз и тёмно -вишнёвая помада с черным париком поверх собственных длинных и белокурых волос завершила образ.

- Я сам себе-то - не очень, а в зеркало, вообще смотреть не люблю, - Марек- вампир, неожиданно, как тень появился у Эмили за спиной.

- Только когда бреюсь, если вдруг, встаю по вечерам... Зеркала отбирают силу, уводят меня. Какая ты красотка, теперь и ходи так! Умеешь понравиться. Теперь нанеси это.

 Марек - вампир, подал прозрачный флакон с красноватой жидкостью, со сладким запахом амбры и продолжил:

- В детстве я спал на этом старом шкафе, постели себе там... Если, появятся мыши, тебе не будет страшно. Можешь жить в этой комнате. Сколько хочешь. Я так, совсем не крашусь, света тоже не терплю, он корёжит лица. Только свечи и лунный блеск. Моя кожа тёмная, но это только потому, что мать была с юга... Ты смывай грим на ночь, иначе испортишь себя, спи здесь... Я тоже закрываю саркофаг от мышей, оставляю только щель себе... Сорвал гробовую крышку, теперь совсем хорошо... Можешь носить мне консервы из погреба, когда я сам крикну тебе.

   Так, Эмили стала подругой вампира и актёрская гримёрная с постелью поверх шкафа, стала комнатой Эмили.



                22 Эполеты

Марек вампир, познакомился и с Цербером, часто сам кормил его с рук. Пожалуй его любили все воскресшие мертвеки Иффа, но пёс убежал в лес на охоту и как не боялась за него Эмили, опасаясь волков, но, он не хотел, чтобы, его удерживали. Большие собаки сами знают, что им лучше. Пёс вернулся через несколько суток с полуобглоданной тушкой зайца. На шее пса, появился странный кровавый порез, который выглядывал из под ошейника, но что случилось с ним в лесу, оставалось неизвестным...

  В малиновом кабинете Марека- вампира пёс в углу догрызал свои новые, кровавые трофеи. В камине полыхали уголья. Эмили в образе упырской красотки в белой ночной сорочке, синих чулках и венке из сухих маргариток, гладила свой шёлковый, свадебный наряд.

    Марека было не видно и не слышно, он тихо спал, как вдруг, плита чёрного мраморного саркофага будто ведомая таинственной силой сдвинулась... Эмили взглянула и повела бровью но, Марек-вампир, ускользнул и исчез бриться...

     Марек-вампир, вскоре появился, но выглядел по другому, совсем роскошным франтом. На плечах сверкали драгоценные, золотые эполеты. Мундир царского офицера кавалерии из атёрского гардероба, сменил клетчатый наряд Арлекина...
 
- Позвольте представиться...,- Марек - вампир, как бы заперхался и почесал свежевыбритый подбородок, - позвольте представиться, Ме-ха-ил Олекс-ан-дро-веч!!!!

  Марек- вампир говорил с сильным русским акцентом, изображая царского офицера, но не смог удержаться от смеха.

- Ольга Фё-до-ров-на, как вам мои новые э-по-леты?

- Хорошо!

Ответила Эмили, улыбнулась и внезапно загляделась на прекрасного кавалергарда. Кровь прилила к её блеклым ланитам и девчёнка зарделась, что было заметно даже под слоем театральных белил...

- А принесите мне ко-онсер-вы и вино из ледника, - Марек- вампир продолжал изображать русского и говорил на о.

  Эмили спустилась в погреб, принесла всё необходимое съестное.

- Мне нравится, как вы ухаживаете за-а мно-о-ю, а теперь по - целуй-тя меня сюда!- Марек указал на щёку.


Эмили выполнила его просьбу, золотые эполеты сверкали сумасшедшим блеском, пол уходил из под ног и они закружили в медленном вальсе.



         23 Эмили ведьма, посвящение

 Иногда, Эмили, хотелось казаться совсем незаметной. И если Марек - Вампир, мог целыми днями отлёживаться в своём личном, чёрном, мраморном саркофаге, то Эмили, могла подолгу лежать не слезая на шкафе и мечтать или же, сидеть перед зеркалом в своей комнате рассматривать себя и заниматься собою прихорашиваться и краситься.

    Сегодня, была та самая пятница 13, которую, следуя описи чтут вампиры. Марек - Вампир, опять таки в мундире царского офицера, незаметно, как зазеркальный призрак проник в гримёрную комнату Эмили.

  - Что, любят вампиры? Вот, прочти снова!- он резко настиг и стащил её с постели на шкафе, указал ей на список и заставил прочесть часть текста...

- Чтут пятницу тринадцатого... - прочитала девчёнка.

- Ага, вот так... И сегодня, мы совершим обряд. Давай, давай, пойдем, Ольга Фё - до -о ровна...,- Марек - Вампир, снова стал окать изображая русского.

- С вами всё в порядке, Ме -хаил Олек - сан -дро -вич? - спросила Эмили...

   Но, Марек-Вампир, увлёк её, взяв за руку в его торжественный, малиновый кабинет. Оказывается, что прошлой ночью, Марек тайно, отлучился из их полуподвала и успел ограбить знаменитый собор св. Витта, вытащив оттуда средневековую, серебренную, церемониальную купель.
   
  Марек - Вампир вывел Цербера из кабинета, закрыл тяжёлые двери своих покоев. Купель с водой была заранее приготовлена им.

- И так, делаем из тебя ведьму! Приготовься, раздень себя и зачитай текст.

Вампир заставил подругу раздеться, добавил в воду порошок марганца и вода в купели, стала кроваво- красной, похожей на гранатовый сок или вино.

  Марек - Вампир, Михаил Олександрович, заставил прочитать её текст с листа, с особой, французской транскрипцией...

- Трудился в четверг, видишь и переписал от руки. Ты поймёшь, входи в таз... Читай, теперь!

Полностью обнажённая Эмили, вошла и встала в купель, погрузив свои худощавые подростковые стопы в слабый раствор медицинского марганца:

-Литургия, моления Сатане... Ле литаниё дэ сатан, - и далее Эмили, прочитала весь текст особого "моления" на французском, в четверг переписанный Мареком.

- Вот, теперь выходи, но только взад себя! - чётко скомандовал вампир Мехаил Олександрович.

Эмили исполнила всё неукоснительно.

- Теперь, вы ведьма! Ольга Фё -до-ров-на!- отметил вампир в царском мундире с эполетами, сверкающим драгоценным, золотым позументом. Подал ей заранее приготовленное полотенце, обтер её тело. Наконец громко, что есть сил рассмеялся. Похоже, что, он пребывал на вершине блаженства и очень всем доволен. Эмили снова надела сорочку...

  Далее Мехаил Олександрович, открыл двери кабинета, пригласил Цербера, оттуда и они устроили ужин на троих, состоящий из дорогого вина, консервов и праздничных трюфелей из погреба поданных по этому замечательному случаю.



          24 Великолепный десерт

И вот, настал очередной день последней пятницы февраля. Марек, заранее договорился с Эмили, что каждый день пятницы, пусть даже и не тринадцатой, будет отмечен каким-то особенным мероприятием. Но открытый гроб в чёрном саркофаге со сдвинутой плитой пустовал. Наступало время самых поздних сумерек, но Марек, похоже отлучился куда-то глубоко во внешний мир.
 
    Эмили в синих чулках, забралась с ногами в кресло за столиком посреди гостиного кабинета и притихла за работой. Девчонка набивала небольшие, красные подушечки, сушёными цветами лаванды и шафрана, для особого аромата одежды, хранившейся в их театральном гардеробе. Затем, старательно зашивала их. Старый друг Цербер устроился рядом у самых ног, время тянулось томительно...

  Но, Марек нагрянул, как и всегда внезапно, не объясняя своего отсутствия в доме:

-А ну ,Ольга Фёдоровна, хватит ерундой маяться!

- Обычная работа..., - ответила Эмили, но всё же очень обрадовалась появлению друга.

- Кол тебе за это, брось! - пошутил вампир. Затем стал высыпать содержимое из внутреннего кармана своего офицерского мундира на серебренный поднос на столе. Груда сверкающих драгоценных камней из аметистов, опалов, цветных топазов и турмалинов, оказалась перед самым носом у Эмили. Марек в очередной раз ограбил средневековый собор Вита.

- Видишь, со-ве-ршил свято-татс -тво, трудился в церкви, вечер с отвёрткой и кусачками. Кому нужны на фиг, эти камни в утвари, если, всех здесь, давно успокоил Ифф! - рапортовал Марек по-прежнему, изображая русского.

- Повадился! Но, Мехаил О -лек-санд-ро-вич, как это, всё-таки пре -крас-но! - произнесла ведьма Ольга Фёдоровна, не в силах сдержать восхищения, взяв в руки огромный оранжевый турмалин, она поцеловала Марека в щёку.


  - Лучше делом займись! На тебе проект - возьми формы, желатина в погребе, делай десерт, добавь мороженых фруктов, потом и этого насыпь! Пока жа, я в баню пойду. Пятница!- Вампир Мехаил Олександрович набросил мундир на кресло и удалился париться.

   Когда через пару часов отмеченных на старинном бронзовом хронографе, Марек, вновь появился в комнате, на столе в серебряном подносе, его ожидало приготовленное сверкающее великолепие в виде ступенчатой пирамиды из долек фруктов застывших как во льду в цветных прозрачных кубиках желатина, с прослойками из марципана и клюквенного джема. Великолепный десерт вампира, весь был осыпан драгоценными самоцветными каменьями.

  - Вот это понимаю! Удачный день! Можно и мундир надеть, будем чай пить с этим, камни сплёвывай...- Марек заставил Эмили удалиться, поставить чайник и снова разжечь плиту на кухне, которая располагалась по соседству с его малиновым торжественным кабинетом и он вальяжно, по-господски, развалился в кресле в ожидании.


          25 Смерть вампира

 Весна вошла в свои права, растаял снег, в лесу пробивалась сочная, зелёная травка, появились первоцветы и ландыши, стало по-настоящему тепло. Но, Цербер, пропал и не вернулся, его загрызли волки... Об этом догадался вампир, но умело скрыл факты... Марек нашёл его ошейник и положил его себе в гроб под подушку, не желая расстраивать Эмили.

 В Вальпургиеву ночь, они покинули Гафр и ушли в лес, вампир развёл костер, и собирал старинный револьвер который он нашёл где- то, а Эмили купалась в озере, не снимая белоснежного, длинного как у утопленницы савана...

 Затем, Эмили, сплетала себе венок из озёрных водорослей и лилий и грелась у костра...

 Тем временем Марек - вампир, сам смастерил мишень из картона, раскрасил и попал в яблочко единственной пулей. Но на самом деле он обзавёлся им, чтобы обезопасить себя от волков, но он так и не пригодился.

    Они вернулись перед восходом солнца, но похоже, что Марек подхватил лихорадку. Он почти не покидал личного склепа, почти не ел, пил только вино и бредил. Эмили устала ей было одиноко от множества потерь, но всё же она сидела, рядом на табуретке успокаивала, протирала тело Марека уксусом прикладывала ко лбу холодное полотенце, с утра от нечего делать она готовила себе луковую похлебку, потом впадала в небытие и выводила циркулем круги на картоне.
     Сегодня была суббота, Эмили надела новое, синее платье... Вампир приоткрыл крышку гроба попросил пить, он стал совсем бледный и худой как привидение, он был совсем не похож на себя прежнего:

- Ты такая красивая, совсем как вампир... - прошептал Марек в своём классном мундире с эполетами.

- Тебе приснилось? - переспросила Эмили,

 - Сегодня была суббота...?- снова спросил Марек и негаданно не нежданно, совсем испарился...

 Перед тем как Эмили захлопнула крышку гроба, она заметила, как что -то сверкнуло из под чёрной подушки вампира... Она обо всём догадалась, подобрала ошейник Цербера, свернула его на руке дважды превратив в браслет, но не заплакала... Задвинула плиту мраморного саркофага, из которого вампир испарился также неожиданно, как и когда-то выходил.

   Она осталась в гордом одиночестве, расзанавеслила окна. Но не вечерние, дождевые, предгрозовые облака, ни закатное солнце, ни весенняя травка, её не радовали. Эмили разместилась на подоконнике и долго смотрела на небо перед тем как собраться снова, чтобы отправиться к синему списку за новым мертвеком...


                глава 26 Дочь пана Мэра

 Итак, что же происходило дальше? В конце весны шли долгие ливни и грозы... Эмили, смирившаяся даже со смертью Цербера, успела поспешить за адресом нового мертвека в мэрию злополучного городка Гафра, возможно, что, теперь, просто, от скуки...

  Глаза Эмили жмурились от слепящего солнца и повсюду на майских улицах и развалинах с разбросанными, деталями мебели и черепицы, виднелись весенние проталины, которые к маю превратились в подобие диковинных прудов, с жёлтыми купальницами и ряской, где плавали водяные крысы, которые как и крысы обычные перебегали порой с одной стороны улицы на другую, за какой-то известной только им одним особой поживой...
 
  Эмили, приподняв подол свадебного платья, пытаясь не забрызгать себя, грациозно огибала особо грязные и глубокие лужи и проталины, вспугивая каких то странных болотных крякв и трeсогузок, которые поселились на заброшенных улочках Гафра...

 Хотя в Синей книге с адресом бульвара Палача-Мясорубов, было указано, что в особняке - 44, должен был находиться прекрасный саркофаг с трупом сына мэра, Эмили всё-таки ожидал особенный сюрприз...

 Когда девчёнка в платье забрызганном болотной грязью и ряской, нашла злосчастный сердоликовый склеп, в доме с классической, мраморной лестницей, и залом с расписным плафоном с колесницей, где он стоял под нишей, она узрела надпись, всё же другую, чем повествовала Синяя книга - литеры Дочь пана Мэра Гафра, Экжбетта - были выгравированы на крышке склепа! И Экжбетта, не заставила себя долго ждать, едва Эмили приоткрыла лаковый дубовый гроб под саркофагом, чудовищная мумия в чепце, пеньюаре и синих кружевных перчатках с воплем ринулась душить несчастную...

- Мо-ой муж! Это только, мой муж, как ты могла решиться на такую дерзость, поганая уродина! - вскричала мумия, которая, на самом деле, оказалась женой сына мэра, рассердившись не на шутку и душа свою бедную жертву...

Но, Эмили за всю долгую историю жизни и приключений в Гафре, пришлось привыкнуть ко всему... Рядом оказалась брошенной, какая-то, странная кирка, которую будто бы нароЧно, кто-то оставил поблизости...

-Вот, тебе, оцени! - выкрикнула Эмили, отбросив от себя чудовищную женскую особь дочери мэра и огрев её киркой со всей силы, прямо по серёдке в лобную кость...

Отброшенная и порядком, истлевшая мумия, зашипела, как шипучий напиток или аспирин от ангины, в стакане и превратилась во влажный след на тёмном, старинном паркете...

Под верхним саркофагом, оказался ещё один, стоило лишь напрячься и сдвинуть его, Эмили, следовала собственной интуиции...

- О, прекрасная незнакомка, тысячу лет длилась наша разлука, нестерпимо, как бессмысленно долго! - раздался проникновенный, как мелодия таинственной флейты голос сказочного принца, который, почти сразу, проснулся и ожил, зашевелился в гробу, едва, чуть, дрожащие кисти рук Эмили, коснулись, влажного, будто лакированного лица феерического принца в парчовом, золотом одеянии древнеримского кесаря...


          глава 27 Золотой Принц


- Почему, всё лучшее - всегда не здесь, в ком-то другом, где-то, очень далеко... И всегда ускользает, сколько бы его не искали... Какая скука, не-е-а, не скука, просто, тоска!

Начал исповедоваться, чуть зевнув, открытый Эмили золотой кесарь:

- Ну, вот... Это была моя вторая супруга, и ты успела прикончить её, милая... Эхх... Мне же совсем не кажется ! Жизнь - такая морока... Вот и ты, тоже пришла, чтобы разбить семью, мне снова жениться, не надоело ещё? Как тебе не стыдно... Пришла разбудила и убила кого-то... Вся такая грязная... Зачем?! А там же, весна и проталинки, да? Улитки, лягушки...

- Там, май и сплошное наводнение...- ответила Эмили, она заметила, как странно, падает его настроение.

- Май... Давай, чего-нибудь выпьем, пожарим кабанчика с перцами. После, соорудим плот и уплывём отсюда, далеко, куда захотим, на край света!

Наконец, он снял с головы свой золочёный, древне-римский шлем, вышел из гроба... Прошёл через пару комнат, вглубь коридора и вернулся с бутылкой Рома и штопором...

-Как же мы добудем кабанчика, чтобы зажарить и съесть? Надо идти в лес к большой реке, выроем яму, покроем сетью, сверху, забросаем всё листьями, знаю..., где много желудей... там и кабанов куча носится... После начнём пплот сооружать. А пока, выпьем! Кстати, как зовут тебя, милая?

-Эмили! - тут же ответила девчёнка, присела на саркофаг, её ничего не смущало... И они выпили на пару.

- Принц, называй меня так! - и с Эмили познакомился очередной сомнамбулический трупак.

Тем временем, Эмили, нашла щётку, стала чистить одежду, вместе они отыскали шкаф... Нашли всё необходимое для дальнейшего намеченного путешествия. В том числе рыболовную сеть, топорик, рубанок и гвозди для создания плота, перемену белья, кружки и вино и что осталось съестного про запас.
Наконец Принц поцеловал Эмили в щёку...

-Ну, отчаливаем! Сказал Принц, взял Эмили за руку они вышли из особняка, он увёл её за собой, в сторону намеченного ими маршрута..


    глава 28 Привал у СтикстЫ


 Речушка Стикста, имела своё начало от канала графа Гюнтера Фон Гиблица -онемеченного, чешского аристократа, огибающего крепостные стены весёлого городочка Гафр...

Раньше в ней водились форель и карпы, но возможно, как ни постарался всё испортить, однажды кошмарный аптекарь, но они так и оставались жить - в своём отличном, подводном королевстве, даже, возможно что, там им всегда хватало всего в изобилии...

  Впрочем, как и нежные, белые лилии, которые тоже, очень нравились несчастной Эмили.

  Они шли... Далее, вдоль речки, на юг, через поле, некогда засеянное, состоявшее из ячменя, проса и топинамбура, теперь же через, поросшее длинноствольными, дикими васильками, чертополохом и лопухом заросли, она уходила в буковые и дубовые леса, где успела побывать Эмили, в самом начале своего странствия...

   За время пути Эмили поведала принцу о том, чего, ей пришлось испытать в жизни с тех пор как умерла, родная бабка, старуха воспитавшая её...

  Казалось, что Золотому Принцу нет никакого дела до её рассказа, но, иногда он всё-таки поглядывал на неё с долей интереса. Даже переносил её через ручьи и топи, поднимая на руки, он был немного выше, но намного сильнее.

  - Бесчувственный деспот, такой ледяной, позолоченный, - думала, иногда про себя Эмили, о новом воскрешённом ею сомнамбулическом мертвеце...

- Тако-о-ой холодный, даже обжечься можно, везёт, как утопленнице...! - оговорилась Эмили, перед самым привалом, - Зачем, зачем я полюбила тебя? Неужели, мне мало старых несчастий и я, заново ищу новые...

 И вот, они разместились у левого берега речушки... Золотой Принц и Эмили, он достал огниво и они развели костёр над рекой, разложили сушиться одежды. Время шло к вечеру... Принц заставил девчёнку взять в руки иголку и шёлковые нити и залатать, сеть для ловли кабанчика, у неё оказалась приличная дыра.

  - И врать ты не умеешь... Да и сеть чинить тоже... - заговорил Принц, как бы расстроенно.

На самом деле это девчёнка умела, но, к ночи становилось холодно и пальцы дико немели...

- Вот, уйду от тебя, в поле, в лес, за реку... Почему, холодный, если связался с тобой...? Ахх и ботинки мои прохудились, надо бы подошвы подбить!

Принц достал, молоток и гвозди, занялся ремонтом... Затем, они нашли подходящую яму, подальше в лесу, углубили её небольшой лопатой, сделали наст над сетями, насыпали сверху веток, листьев и лесных орехов и желудей, которых тоже нашли и устроили привал, спать улеглись...

  Ночью Принц вышел палить из ружья, распугивая стадо лесных кабанов, разбудил Эмили и к утру, когда она успела проснуться окончательно и решила зачерпнуть воды из Стиксты, кабанчик на вертеле уже жарился...

 - Disciplina militaris in actum, милая! Чем, я плох, вредная ты, - поговаривал принц, нарезая тушку на ломтики и посыпая их перцем, а Эмили, с радостью, принялась помогать ему...

Далее, следуя их плану, им надо было соорудить плот и это следовало далее...



    глава 29 Самое кошмарное наваждение



 На следующий день Принц нашёл неподалёку, в лесу, покрытую мхом, деревянную хижину и начал ломать её, перетаскивая оттуда брёвна к их привалу у речки и подгоняя их рубанком и топориком затем, конструируя плот, Эмили помогала ему в этом, но ближе к полудню девчёнку сморило.

 Во сне Эмили приснилась лавка при каком- то захудалом базаре, с прилавком и полная всякой тухлятины и гадостей...

 На странном прилавке лежали сушёные мыши, полусухая морковь в пучках, на которую даже глядеть не хотелось, настолько жалко и неприятно, она выглядела, плесневелая репа по которой ползали мухи, полностью червивая и тухлая рыба, в которой копошились жуткие опарыши...

"- Ничего другого нету, ахх, славная девочка, но, если ты голодна, то, за пол кроны, всего за пол кроны, ты можешь купить сразу всё это...", - произнесла крестьянская баба покрытая оспой...
 
Но, Эмили, с отвращением отвернулась и отошла от дъявольской лавочницы...

Кошмарный сон длился и далее в нём, Эмили оказалась на кладбище, зашла за каменную стену ограждающую его, с полным набором громадных и страшных пъедeсталов и крестов из чёрного базальта и гранита...

 На одной из могил сидела жалкая старушка в отрепьях, Эмили пригляделась и узнала в ней собственную бабушку... Старушка заговорила:

 "- Здравствуй, деточка, вот и свиделись...Ты пришла... Это кладбище, где хоронили покойников из одного страшного городочка, где жила порода одних очень жутких чертей... Видишь, какие большие чёрные пъедeсталы... Догадаешся, почему? Это для того, чтобы похороненная здесь нечисть, не смогла выйти из могил...
 
Однажды, произошло такое и мертвецы лишённые, даже мышц и сухожилий, вставали и выходили из могил, чтобы танцевать особый круговой хоровод, при свете звёзд и луны, и один из них, решив что он жив, как рассказывали очевидцы, пошёл на базар, покупать себе гвозди для сапожного ремесла...

С тех пор, после их смерти, родственники, узнав об особенности своей породы из эдакой нечисти, делают им самые тяжёлые надгробия опасаясь их проделок, чтобы мертвец не смог встать и добраться до живых, как умеет эта особая нечисть..."

Эмили в ужасе проснулась. Уже смеркалось, над лесом нависли тёмные тучи и сильно дул ветер, качая верхушки дубов, елей и сосен у линии горизонта..., Принц у речки возился с брёвнами, наполовину соорудив необходимый им плот, чтобы уплыть отсюда на край света...



     30 Принц читает "Пражский вестник"


- И кстати, милая, панночка, с кем же ты, успела познакомиться до меня? И с Вациком и Зденеком? Но-о..., бог с ними, если и их разворошила, прощаю, тебя и их тоже... Всё же родственники, пусть и троюродные... Разбудила дома, поженила, убила Экжбетту, она ни чем не хуже была...

 - Тебе бывает страшно, принц... Исповедаться? - переспросила Эмили в ответ на каверзу Принца, он насторожился и почти сразу смолк.

Туманное и ещё холодное утро начала лета, застало их спящими на поверхности почти готового и мокрого плота. Их диалог оборвался.

  Принц принялся за изготовление пары вёсел, поручив Эмили, снова, взяться за новое шитьё, создание паруса из плотной, холщовой материи, который, далее, следовало приделать к ивовым ветвям и импровизированной, миниатюрной мачте...

  Когда время перевалило за полдень, плот был в полной боеготовности. Вдвоём они спустили его с берега на воды Стиксты.

- Per aspera ad astra! - воскликнул Золотой Принц, и далее, по традиции флибустьеров, они разбили винную бутылку о бортик их новенькой шлюпки. Разместили в ней вещи и одежду.

  Течение несло их вниз, по загадочной речке, куда-то в сторону неведомого мира живых... Стоило ли плыть туда или не стоило? Вспоминая, наставление старухи, о том, что, живым мирянам, никогда не захочется иметь с нею дело, Эмили, лежала на животе и грустно смотрела на воду...

  Тем временем, Золотой Принц засуетился. Он выловил какую-то деревянную торбу с кучей денежных векселей и парой известного Эмили издания столичного журнала "Пражский вестник", того самого, который показывал ей когда-то Глен.

  -Ха - ха - ха, милая!!! На что нарвался... - Принц надел очки в золочёной оправе, принялся за чтение.

- И журнальчик, смотри ка, представь, почти новенький, май, нашей годины!
Ахх и пишут - то... Полюбопытствуем...

Глаза Эмили, расширились до размеров серебряной полтины.

   - Статья... "Мертвеки и Вандалы, героиня зачумленной провинции"... Милая, да, здесь про нас, похоже, пишется... Читать умеешь, мне что-то, вот, не хочется...

   Принц, забавно поморщился и передал ей увлекательный журнальчик, замер и смолк, поблекнув, застыл на краю плота, как длинное, бледное привидение, будто бы, отравленный, какой-нибудь, неведомой, ядовитой плесенью...


         
            31 Всё дальше по течению

 Эмили, внимательно принялась за чтение, присев на корточки. Прочитав первую статью в одном журнале, переключилась на следущую статью в ещё одном, от перенапряжения у неё гудела голова. Мысли роились. Она бросила пару прочитанных журналов в ящик для инструментов и распустила свои собранные в пучок волнистые и белокурые локоны, но, всё же, глядя на принца с несколько пугающей его серьёзностью и укоризной. Взглянула на сверкающий в солнечном свете перстень с его мистическими искриками...

- Ты стоик, милая... - обратился к ней принц, но, очень настороженно,- прошу тебя, надеюсь в тебе есть, хоть доля жалости, крупица, совсем немного.

Эмили без труда поняла, о чём умолял её принц, не желая знать ничего о прочитанных ею ужасающих его статьях. Её улыбнуло:

- Так и быть, Принц! Ни слова, давай уничтожим эти грязные пасквили!

- Ундина, волшебница! Как ты всё понимаешь, с полуслова, не хуже прежней Экжбетты, та, тоже всё время сиживала за книгами, потом, от них трещала голова, как у школяра. Точь в точь, как ты была!

Принц достал огниво из кармана брюк, каждый из них взял себе в руки по журналу и принц подпалил каждый из них с двух сторон. Запылало пламя и они кинули их горящие остатки в воду Стиксты.

- Теперь, ничто не мешает нашему счастью! Эх, милая... Разденься, скинь с себя всё, самое время освежиться, покажи как ты прелестна, давно заприметил, ещё там, дома, на Палачей-Мясорубов.

Они разделись до нага и бросились с плота, в поток тёплой, речной водицы. Солнышко сверкало, небо радовало голубизной и теперь бояться было точно нечего...



                32 Праздник Чёрного Тюльпана


 Так, они и плыли, вдаль, в сторону неведомого им, доселе мира... Дни за днями, неделя за неделей, следовали - так, меланхолично и монотонно, как может быть только в царстве теней или с душами умерших...

  Сетью можно было выловить речную рыбёшку. У края речки водились раки и иногда, они прибивали свой плот к берегу, устраивая себе привал. Эмили, боялась их трогать, но, Принц, ловил их умело, да и бесстрашно. Вместе потрошили рыбу. Иногда и сушили её на солнцепёке. В медном котле Принца, если добавить туда ещё крапивы и перца с солью или травы, вроде сурепки, то, получалась совсем не плохая уха.

   Дни к середине лета выдавались очень жаркими и безоблачными. Эмили с Принцем, придумали себе что-то вроде монашеских облачений, подпоясывая себя верёвками из той же холщёвой ткани, из которой, Эмили сшила парус, в них было не так жарко. И иногда, купались нагишом...

  На краю плота появилась лёгкая хижина из веток и тростника.

 Однажды, когда, сгустились сумерки и их плот, едва-едва, следовал по течению, а Принц, иногда, ускорял его движение вёслами, они увидели яркий огонь пламени на удалении от левого берега Стиксты.

 Вскоре, послышались вопли и бешеный хохот, разодетой, праздничной толпы на том берегу..., Принц бросил вёсла и прижал плот к противоположному берегу. Они знали, им нельзя было приближаться к ним.

    - Торжество Чёрного Тюльпана, средневековый праздник, слышишь, Эмили, чем заняты эти черти! Крышу сносит, я не могу видеть, как они шикуют и веселятся... Стоит, только поёрничать, над их латами, как всё криво приверчено... Наверняка... Наверняка, живут лучше нас, да едят всё самое - самое, хотя, намного тупее, посмотри на этих парней, а на баб, им место в хлеву, и на висельнице, во прах рассыпаться, молчи...,- прошептал Принц и слегка зажал Эмили рот, рукой облачённой во влажную, бархатную перчатку.

 На другом берегу виднелась театральная кибитка, толпа подвыпивших современных гуляк тискала, смеющихся тучных баб, рыцари в латах из крашеного картона, жгли большущий костёр, жарилось жаркое на вертеле, кто-то сидел в чёрных фраках и малиновых пиджаках, видных им, даже издали их дети и жёны распивали какие-то модные песенки... И они пили пиво и вино или же, квасили по-всякому...

 Их плот унесло течением, чуть подалее от компании мира живых с их инсценированным под средневековую вечеринку торжеством... С обоих сторон, виднелись берега - сочные, зелёные поля с алыми, как, свежая кровь маками. Но, тут нервы Принца сдали, он вскочил и выпрямился в полный рост и закричал, как буйно помешанный:

-Э-э-эй, да вы - идиоты! Только дураки не понимают, как их околпачили! Вас просто одурили... Иуды, Понтии Пилаты, полные ничтожества... Вам никогда не ощутить, того, что, чувствую я! Настоящий, совсем не такой, подлинная высота! - принц резко смолк, как испуганный, собственным душевным порывом. Он присел. Эмили, сочувственно погладила его, поцеловав в висок...

- Самый лучший, хороший, хороший... Совсем не такой, как они... - произнесла Эмили, заставив Принца окончательно смолкнуть.

 - Ха-ха ха...Мы и представить не могли...- донеслось с левого берега, принц с Эмили медленно миновали торжество из царства живых, правильно именуемое праздником Чёрного Тюльпана, геральдического символа короля Вацлава... Их плот, движимый течением уносило всё далее...

- Цинизм, цинизм.., какой-то запредельный ужас,- бредил Принц, как удушенный...




            33 Кровавый источник


  Их шлюпка продолжала плыть... Вокруг, с обеих сторон за прибрежными камышами, продолжали простираться безбрежные поля сочной, изумрудной травы с цветущими на ней алыми, как кровь маками...

- Видишь, панночка, что они сделали! - Принц показал их продырявленный кем-то котелок, - Какая опасность в них таится, оказывается в нас стреляли, милая... Черти, демоны, сколько в них невидимого зла...

Он скрылся в хижине на краю плота, начал копошиться в инструментах, затем вышел и снова громко заистерил, почему-то, вдруг, зажав себе уши обеими руками:

- Это никогда не кончится..., никогда, но, тише, нас могут расколоть... они прячутся повсюду, вода, трава, они как монголы или русские, могут спрятаться в камышах... Как и Вацлав, я боюсь их..., и боюсь не зря...

Плот приостановил движение, так как ветра почти не было... Принц, покрылся мертвенной испариной и опустил голову в воду...

Но, тут, произошло чудовищное. Эмили взглянула на Принца и замерла от ужаса... Он вынул голову из воды и его лицо и тело, как, лицо средневекового Христа в терновом венце, на картине в соборе св. Вита, стало покрываться жуткими, кровавыми ссадинами, порезами и кровоподтеками...

- Будьте прокляты, вы, гниль..., нечистые, - произнёс белокурый, золотой Принц и превратился в источник из бордового тёмно-красного вина...

Эмили видела, как медленно, бордовые струйки стекают в воду Стиксты, оставляя, тёмное кровавое пятно вокруг их несчастного плота...

Эмили онемела от ужаса... Время катилось к ночи... Через некоторое время девчёнка прибила плот к берегу...
Она ничего не хотела тем более, плыть на край света одной и без Принца, там ей точно было нечего делать... Обдумав всё, она решила возвратиться в Гафр.


         34 Неизвестный мертвец Inkognito


На обратном пути в Гафр, Эмили устроила себе привал на большом пустыре у старых каменоломен за которыми находился высокий и древний курган. Он весь порос осокой и лиловатым иван-чаем.

  Эмили искупалась в пруду, выстирала и разложила бельё на осеннем солнцепёке, собирала ежевику, чтобы уталить голод...

  Чуть выше подножия кургана, она обнаружила почти новый, каменный крест с рунами из жёлтого песчаника. На самом деле одной ей было, совсем таки не весело и интуиция, довольно, верно подсказала ей, что один из великолепных, спящих трупов Иффа, припрятался именно там.

  Девчёнка без труда разрыла могилу куском от плоской фанеры, которая валялась на пустыре... Сплошной песок подумала Эмили..., и раскрыла очередной гроб, это оказалось не сложным.

 Гроб был не дорогой - сосновый, как будто бы в нём был похоронен матрос или обычный воин.

  Она разгребла остатки песка руками, оторвала прибитую гвоздями крышку и открыла её в лучах багрового, закатного светила. Эмили очень устала, но всё же сумела разорвать куски холщовой материи и разбудить очередной доставшийся ей в наказание труп обёрнутый в неё. Безусловно на лучшее она и не надеялась...

Вдруг налетел ветер. Перстень на руке Эмили, снова заискрил и засиял.


- Что? Дорогую девицу на дешёвку променял... Да? - прошептал разбуженный ею неизвестный трупак. Эмили, сразу, не поняла о чём он... Но, он проснулся и оказался, довольно миленьким...

- И на помойку меня вынесла, да?- продолжал он, возможно жалуясь на отсутствие склепа.


- Чё! Может и как, зовут, скажешь? - спросила Эмили

- Инкогнито... - прошептал мертвец, Эмили поняла, чего он хочет и дала ему пить, но, он так и не смог научиться говорить в полную силу и говорил полушёпотом...

- Ещё хуже будет, ещё хлеще станет...- часто приговаривал сам про себя Инкогнито, как, безумный.

 Далее, они пили чай с ежевикой, ходили в лес и купались в Стиксте нагишом. Если и общались, то, очень редко, он был неразговорчив. Одет он был в чём и откопала его Эмили - серая пижама и простые брюки из хлопка. Инкогнито, тут же, где-то, откопал рубанок и принялся стругать себе новый гроб... Он и был сыном гробовщика...

- Если трудиться, то, может и выживешь...- проговорился Инкогнито.

- Пытайся, Инкогнито, может и получится... - сказала Эмили и убежала в лес за съестным на ужин.

Инкогнито умер внезапно, через пару суток, после своего пробуждения. Они спали вместе у самой речки на куче сена, которую вместе сгребали граблями в самый день его пробуждения... Было всё ещё тепло, даже ночью и всё ещё летали последние коричневые бабочки шоколадницы... Спали в обнимку...

  - Прости...,- прошептал мертвец и превратился в тлен - в кучу из белого мела и пепла.

  -Как, мне не везёт,- подумала Эмили вслух,- те, были, как-то повеселее и жили подольше, ты же, умер, так, скоро.

 Она тут же уснула, даже, не заботясь о куче тлена за её спиной и сухой, как, перчатка кисти руки Инкогнито, которая, так и осталась лежать у самого носа Эмили. Сил больше не было, завтра, она должна была вернуться в Гафр...
 

            35 Эпилог


   Оказывается, выйти из Гафра, было, намного проще, чем, вернуться туда. Обратный путь, принёс Эмили не мало бед и страданий, но, она, всё же преодолела их...

 Израненная и изрезанная в клочья, в сумерках, она доплелась, чтобы, вновь увидеть крепостные стены и башни с бойницами, замаячившие вдали. Совсем немного оставалось и до поры листопада. Медленно, наступала осень, заново, покрывая проклятую местность слоем тёмной, антикварной позолоты...

 Однажды, какое-то время спустя, она решила навестить старую харчевню своей бабки. Укрепила старый, ивовый крест, на её надгробии, весь в жёлтой листве и соломе.


 Остановилась в доме, убралась в комнате, растопила старую печь в прихожей и перед тем, как уснуть там, собирала в шкатулку, свои сокровища, те, что сохранила - старый, серебряный крест, ошейник Цербера, подушечки с лавандой и шафран из дома вампира, цветы сухого розмарина, несколько крупных, гранёных, цветных турмалинов... В доме было тихо и слышно, как стучит ветер в ставни и каждый скрип... Эмили предалась воспоминаниям...
 

Далее, говорят, что ей пришлось связать свою жизнь, ещё с сыном пана аптекаря и студентом алхимии... С уже не молодым мельником, затем, с каким-то пивоваром из предместья из разбуженных перстнем сомнамбулических трупов Иффа.

Молва же и теперь, доносит разное... И то, что сходит с ума и ни где, не находит себе места... Что в гафнийской провинции и самом Гафре, о чём даже свидетельствовал "Пражский вестник" - столичный журнал из мира живых - " скоро кончатся трупы, предназначенные ей в женихи, и далее, в какое чудовищное посмешище, некогда милая пани Эмили, может превратиться, сложно будет, даже представить."
.