Лихов переулок гл. 20

Глава 20. КИТАЙ



Мы всё ближе, ближе подползаем к Китаю. С биноклем в руках.
– Слово из шести букв, но цензурное, – мучился князь. – Что же это?
– Это – Китай, – сказала я. – И это – грозное слово.
– Просто предсказательница какая-то. Просто Марфа-посадница какая-то, – сказал князь. – Как ни приду, пугают супостатом. Вот как ни приду, пугательство учиняют. С биноклем, значит? Нет, здесь без пургена не обойтись.
– И чёрт носит по всяким зонам, – сказал князь.
– Да ведь куда ни приедешь, князь, – везде, то тут, то там.
– Вся Россия – зона, – мудро заметил князь. – Притом патогенная. Ты мне весь мозг проела. Уже.
– Люди – враги, – сказала я. – Люди враги, но весь мир – твой брат.
– Мы уже переползли в Китай?  – спросил князь. – Сидит Пришка на границе, трубку курит, чифирь пьёт. Ты часом не рехнулась со своим Китаем?
– Что такое жизнь? – спросили китайца. – Прыжок коня. – Поручик, или как вас там… – сказала я.
– Простой советский князь.
– Россия – неинтересная страна. Она никакая. Это слово никак не звучит в Сибири, да и во всём мире. Его произносишь, а оно пустое. Не звучит. Не фурычит. Не отдается эхом. Изжило себя.
– Дикое животное. И впридачу Макиавелли. Предатель. Изменщица окаянная. Макиавелли лютый.
– Легкое дыхание. Научись рисовать белым по белому. Возвышенный муж не терпит суеты. Рядом с Китаем Россия кажется такой дряблой, такой жалкой.
Он огромен. Он дышит. Он уходит в глубину. Я вижу его таким, каким он был раньше, полным лесов. В лесах тигры. Все бегают в белых тапках, носят какие-то коромысла.
– Кто, тигры?
– Не придирайся, люди. Он прекрасен. Жесток, конечно. И зловещ. Но прекрасен. Я слышу его дыхание.
– Моя родина не Индия, моя родина Китай, – внезапно сказала я низким, чужим голосом, каким-то не своим.
Наступила длинная пауза.
– Чего мелешь-то? – сказал князь. – Сама понимаешь-то, или с ума рехнулась? Всё, кранты!
– Прощай, гнилая Европа, – сказала я. – Сразимся на длинных мечах.
– Чего-чего? – сказал князь. – Идочка, убивают!
– Становись в боевую стойку цигуна. Становись сейчас же!
– Уже стал. Господи помилуй. А может, лучше на коротких мечах?
– Меня зовут Гром и Молния, – сказала я. – А тебя как?
– Меня – Непобедимое Копыто, – сказал князь.
– Освещаюсь светом вашей милости, – сказала я.
– И я освещаюсь светом моей милости,  – сказал князь.
– Озаряюсь светом вашей милости.
– Да я уж вообще озарился.
– Кланяюсь вашей милости.
– Чёрт подери! И я кланяюсь изо всех сил вашей милости.
– К бою!
– Господа, – вмешалась Ида. – Ведь вы уже поделили сферы влияния. Остановитесь.
– Мне – Запад, – сказал князь.
– А мне – Восток, – сказала я.
– Ну вот и хорошо, – сказала Ида. – Вот и ладушки. Вай мэ, вай мэ!
– Желтый дракон еще встанет. И с ним Белый тигр, – сказала я.
– Какой еще Белый тигр? – изумился князь.
– Ну это я просто люблю белых тигров.
– Мы еще будем сражаться? – спросил князь. – Я могу сесть? Можно, я кофе немножко выпью?
– Тысяча пиков, десять тысяч ущелий, – неуклонно ответила я. – Путник, идущий над пропастями Тянь-Шаня, помни: ты – лишь слеза на реснице.
– Да помню, помню, – сказал князь.
– Вы, ласточки, на севере и юге, не сломленные вечною борьбой, – сказала я. – Чем отличаетесь, мои подруги, от странника, гонимого судьбой?
– Ничем не отличаюсь, – сказал князь. – Я ласточка, я маленькая ласточка, – он помахал крыльями.
– Ты уже почти приблизился к Дао, – сказала я.
– Уже приблизился? – робко сказал князь. – Чёрт!
– Но мы с вами пьяны одинаково будем, – сказала я. – И на землю ночную повалимся вместе.
– Это хорошо, – одобрил князь. – Это очень, очень хорошо. Мне всё больше и больше нравится Китай.
 – Господа, – сказала Ида.
– Освещаемся! – хором сказали мы с князем. – Кланяемся! Озаряемся! До свиданья, до свиданья, дорогая Идочка Власовна.
– Мир вам, – ответила Ида.

________________________________________

Длинно ущелье У-ся. Кричат обезьяны. И при третьем их крике слёзы уже катятся мне на грудь.