КРИК

Из цикла Всполохи

У БИЛЕТНОЙ КАССЫ
Много в Москве стало приезжих. А по-русски говорят всё хуже – это уже почти не язык интернационального общения великого бескрайнего СССР. Вот какой диалог довелось мне услышать недавно в билетных кассах на Курском вокзале:
- Дэвушка, - говорит приезжий, по виду – лицо кавказской, но неопределённой национальности, - билат минэт хачу!
- Я милицию вызову! – пунцовея, возмущается хорошенькая молоденькая билетёрша.
- Билат минэт! – горячится горец.
- Он билет хочет поменять, - догадываюсь я, стоя в очереди за ним.
- Да, правилно, спасыбо, брат! – Радуется благодарный гость столицы. – А то чуть что у вас - милыцию! Минэт билат!
17.09.09
МУЖЧИНЫ
8 декабря пришло сообщение, что в Перми, в клубе «Хромая лошадь» сгорело 120 человек. Был праздник, дискотека, фейерверк… И вот факт: 20% погибших мужчин, 80% - женщин. Женщины – это совсем молоденькие девушки, будущие мамы. 20-ти – 25-летние мужики рвались к единственному выходу, расталкивая, отпихивая, сметая девушек, чтобы вырваться… Били, крушили, ломали, вышибали… Вырвались. На улицу. И потом смотрели, как догорают не успевшие вырваться девчонки… И чего стоит эта страна?! Мужчины… Так оказалось, вы – мы – во всём – и виноваты: и в расстреле царской фамилии, и в 37-м… Какая же мерзость: русский мужчина. Например, я, у которого в пятой графе анкеты неизменно и, казалось, гордо значится: «Русский». Хоть и был я в ту бедственную ночь за тысячу километров от «Хромой лошади» - не имеет значения.
10.12.09

В ПЕРЕСТРОЙКУ
Во второй половине 1980-х, он, загадочный полукитаец с нитевидными усиками, приехав по чьему-либо приглашению на подмосковную дачу, в Жуковку, Барвиху, на Николину Гору или на Икшу, дождавшись в компании момента, когда мужья или спутники дам в разгар горбачёвского «сухого закона» дойдут до кондиции (не только благодаря остродефицитным вино-водочным или самогонным изделиям, но и, например, спорам взахлёб о путях и судьбах перестройки, русской интеллигенции, трансляции по телевидению чемпионата мира по футболу, фигурному катанию или боксу), исподволь, с юморком приглашал зевающую прекрасную половину собравшегося общества на мансарду, дабы «посвятить в великое таинство Востока». Там, наверху, заперев дверь, он зажигал и расставлял на полках и полу маленькие свечки, проникновенным полушёпотом предлагал наложить ему чёрную повязку на глаза, убедиться, не ли щелочки, и под негромкую тягучую восточную музыку (кассету привозил с собой) начинал медленно обнажаться, демонстрируя в бликах восьмидесяти одной свечи недюжинную пластику, тренированный торс, сперва со спины, а затем и ан фас, вдруг оборачиваясь и являя умопомрачительной длины эрегированный «нефритовый стебель», покрытый замысловатой многоцветной фосфоресцирующей татуировкой в виде огнедышащего дракона. Женщины ахали (о мужском стриптизе в СССР в ту пору знали разве что понаслышке), охали, прикрывали глаза широко расставленными пальцами и замирали, как крольчихи под взглядом удава. Внушая им, что созерцание этого «вздыбившегося им навстречу эзотерического» естества прибавляет от недели до семи недель жизни, простое прикосновение пальцами – не менее года, оральный контакт – три года, а проникновение в нефритовые ворота, да ещё с окончанием – дарует, практически, вечность, он щедро и безвозмездно (хотя от подарков в виде золотых безделушек или даже ещё не всеми тогда виданных стодолларовых купюр не отказывался, квалифицируя отказ женщине в чём бы то ни было как весьма дурной тон в даосизме) давал уроки доверчивым светским и полусветским советским львицам «истинной тантры» и «истинного дао», выставляя даже оценки по пятибалльной шкале своим «способным ученицам». Многие из учениц по сей день вспоминают те уроки с ностальгией, как одни из «самых волнительных мгновений жизни». Да и то сказать: ускорение, перестройка, гласность, демократизация, Горби, всё только начиналось, «как молоды мы были» и как хотелось жить вечно!
12.07.10

УЛИЦА СОЛЖЕНИЦЫНА
Вышел на Таганке, спросил у молодёжной компании, где улица Александра Солженицына.
-Кого?
- Бывшая Большая Коммунистическая, ныне писателя Солженицына.
- А-а, это который на Сталина бочку катил?..
Указали. И я задумался о смысле переименований.
19.08.10

ПРИРОДУ НЕ ОБМАНЕШЬ
«Природу не обманешь!» – вдохновенно твердил нам преподаватель ботаники по кличке Стручок, рассказывая про пестик и тычинку. А весь класс реготал над Андреем Пестиковым и Наташкой Тычиной (то ли правнучкой, то ли однофамилицей классика украинской литературы Павло Тычины, а дразнили её, естественно, Тычинкой), которые жили в одном подъезде и всегда в школу и из школы ходили вместе, он носил её портфель. В первом классе их дразнили: «Жених и невеста, ти-ли-ти-ли тесто!» После восьмого класса Наташа поступила в медучилище, окончив его, не поступив в медицинский институт, вышла замуж, родила, с мужем-офицером переезжала из части в часть, из Калининграда во Владивосток… Андрей, отслужив в армии, женился, развёлся, снова женился… Они встретились случайно в аэропорту Адлера – она улетала с отдыха в Сочи, он прилетел на отдых в Гагры. Обоим было уже под пятьдесят. И, выпив водянистого бочкового кофе в кафе аэровокзала, съев по бутерброду с сыром, поговорив о том, о сём, поглядев друг другу в глаза, решили больше не расставаться. Недавно я узнал, что они расписались, живут в небольшой квартире в Балашихе. У них родился сын.
15.09.10


КРИК
В октябре 2010 казалось, что Москва ещё отходит после противоестественно жаркого дымно-удушливого лета, как бы зализывая ожоги, вслушиваясь в самую себя. Я прилёг вечером в спальне, окно которой выходит во двор-колодец, вздремнуть перед поездкой за город. Уснул. И вдруг в сон ворвался крик, жуткий, нутряной, нечеловеческий, потусторонний – и удар об асфальт, сотрясший весь микрорайон панельных 17-этажек. Ещё, казалась, колышется, подрагивает земля после удара, уже принимая в себя то, что когда-то произвела на свет, а крик всё летел и летел в чёрное беззвёздное октябрьское небо, в заоблачные неведомые выси. Будто пытаясь до кого-то там докричаться. Не забыть этот крик.
25.10.10