В шёпоте воды

*          *          *
Помню свои восемнадцать лет. Как замерли на мгновение голоса гостей, шум, суета. В голове пронеслась мысль: я сейчас на пороге своей жизни и как же она сложится – моя жизнь. И пронзительным и сладостно-обжигающим дуновением улетело в Космос моё обращение: пусть будет многое – всякое, разное, но только чтобы не было ничего обыкновенного.

И вот через три дня мне исполнится двадцать восемь лет. Да, эти десять лет прошли как-то по сумасшедшему. Действительно успело произойти многое – всякое, разное. Но обыкновенное – обыкновенное женское счастье, обыкновенные радости и обыкновенная жизнь приобрели в моих глазах совсем иной оттенок, нежели раньше. Обыкновенное засверкало, заискрилось, стало желанным, манящим… Но обрету ли?
*          *          *
-Алло, будьте добры Надежду.
-Здравствуйте. Это я.
-Мой ребёнок болен. Рак. Мне дали ваш телефон.
-Вы уже знаете, как я работаю?
-Да, Наташа рассказала мне…
-Привозите завтра.
*          *          *
Маленькое, высохшее, умирающее тельце. На голове нет волосиков, сухая бледная кожа,   обречённый, обращённый внутрь себя взгляд. Родители – раньше наполненные бахвальством и самодовольством, теперь – смирённые бедой своего дитя, но не примерённые, закрытые. Смотрю на тонкую структуру ребёнка – всё изъедено, покорёжено, рак прочно обосновался в  хрупкой, детской клетке. Да, каждый человек – это клетка мира, прежде всего. Ещё эти щупальца – сканирует окружение, куда можно будет переместиться, когда маленького человечка не станет. А возраста ему – всего шесть лет. Значит, основа рака – не в самом ребёнке. Ну, обычно так и случается.
 - Приезжайте через полгода. Раз в месяц – я информирую вас о происходящем.
-Может, нужно заплатить, что-то привезти, как же так просто? – Замявшись, говорит женщина, тревожно смыкая руки.
-Совсем не просто, конечно. Но оплату я возьму не деньгами, - улыбаюсь я.
*          *          *
-Каждое утро ты будешь сам заправлять свою кроватку, одеваться, умываться, кормить котят и поливать цветы – я покажу, где. Ты самостоятельный, взрослый человечек, некоторое время будешь жить у меня, потому что тебе необходимо выздороветь и у тебя будут свои обязанности.
-А сколько котят? – Стараясь сохранять спокойствие, серьёзно спрашивает Саша.  – У бабушки были котята. Маленькие совсем, серые. Один – с белой лапкой. Их папа в землю закопал. Чтобы под ногами не путались.
-Закопал, говоришь? Ясно. А что ты сам об этом думаешь?
-Нельзя было закапывать, я говорил! Они плакали и маму звали.  – Маленькие глазёнки обиженно заблестели, подбородок задрожал.
-Пойдём пить одну вкусную штуку! Зелёного цвета! Только сначала мы наберём для неё разных листиков.
*          *          *
-Привет, дружок.
В ответ шипение, скрежет. Да, болезни не любят вторжение, хотя и являются своеобразными носителями интеллекта. Пугает: шупальца растопырил, пытается до меня дотронуться. Ну, на – дотронься. Дотронулся, отшатнулся, словно обжёгся. Да, в моей структуре ему нечего делать – нет соответствий.  Замер, затих. Начинает прятаться  - изображать структуру клетки – ту самую, которую уже успел уничтожить. Оно – понятное дело – рак, как ни издевательски звучит, направлен на сохранение жизни, как и любая другая болезнь. Но он сам этой своей функции не сознаёт, его намерение другое – как можно дольше продлить своё существование за счёт чужой энергии. Можно сравнить с опарышами мухи, которые чистят рану на теле, поедая гной. У них свой интерес – им до здоровья человека, как до лампы. Захожу ещё глубже – там, где прослеживаются причинно-следственные связи – тонкие, чёрные, липкие нити уходят к родителям, больше к отцу. Сын решил спасти любимого человека ценой своей жизни. Нет, малыш,  чужие задачи брать не нужно.
*          *          *
-Ты любишь огонь?
-Да, люблю. Ещё костры разводить умею. Меня папа научил.
-Тогда пойдём разводить. Покажешь мне, как это делаешь ты. Каждый ведь по-своему…
За какие-то пять минут Саша собрал безумное, дикое сооружение из торчащих во все стороны веток, комков газеты, сухих листьев и газет.
-Поджигать?
Он удовлетворённо кивнул.
-Только смотри, костёр кривой и он упадёт, когда загорится. А потом что будет?
-Загорится тележка.
-Так что же?
Тележку уберу. И костёр поправлю.
*          *          *
-Каждая стихия обладает огромной силой. Протяни ручки. Чувствуешь тепло? Это тепло не просто греет тебя. Оно  наполняет тебя энергией, помогает тебе выздороветь. Смотри, как горячие лучики проходят через твои пальчики. Куда они идут?
-Сюда, - показал Саша на правую сторону груди.
Всё правильно, рак – там. И любая животворящая энергия устремляется туда, чтобы восполнить собой дыру.
-Я речку люблю. Плавать. Меня в бассейне научили. В речке тоже есть лучи! Я это знал. Ещё она шепчет.
-О чём шепчет?
-Просто шепчет. Разговаривает. Мне нравится это слушать. Я когда плаваю, всегда слушаю. Когда меня забрали в больницу, я перестал ходить в бассейн. Мне стали давать много таблеток и делать уколы.
-А ты хотел плавать, да?
Саша понимающе поджал губы:
-Мне нельзя было. В воде микробы.
-В воде  - ещё шёпот, Саша. И шёпот сильнее микробов.
*          *          *
-Саша, давай кричать?! Громко, как только сможем. Пусть нас услышит весь мир?
-Нет. Кричать плохо. Это плохие дети кричат.
-Кричать не надо в доме. А здесь вокруг нас никого нет. Мы никому не помешаем, а вот внутри станет лучше. Попробуем?
-Хм.
Я начинаю кричать – сначала тихо, потом перехожу к высоким частотам… кричу о себе, о своей жизни, о том, что наболело, что тревожит, что лишает покоя. Саша некоторое время подозрительно наблюдает за мной. Потом начинает кричать, но очень быстро срывается на плачь. Я подхватываю его на руки.
-Саша, что? Говори мне! Говори мне сейчас – я помогу тебе!
-Папа, папа, - только это и разбираю я, прижав к себе ребёнка.
Папа. Итак, дело в папе.
-Плачь, Саша. Плачь, так надо. Так – правильно. А папе мы обязательно поможем. Я знаю, как!
Он тихо замолкает, приложив тёплую ручку к моей груди.
-И папа сможет не убивать деда?
-Да, сможет не убивать. Папа будет дружить с дедом.
-А как?
-Да очень просто. Только давай сначала нарвём и поедим вкусных яблок. Смотри сколько их на ветках – дереву совсем тяжело.
-Поэтому поставили палки?
-Да.
*          *          *
Саша, спит, в его ногах сопят, вздрагивая, котята. Он каждому придумал имя. Часто рассказывает мне про них – кто что сделал, куда убежал, какие у кого дела. Ребёнок, в самостоятельность и ответственность которого дома не верят.  Ребёнок, которому запрещают выражать свои чувства и эмоции. Ребёнок, на которого взвалили придавливающий груз обмана и недоговорённостей. Ребёнок, который забыл о живой еде и о свободе самому контролировать своё питание. Забыл о движении. О связи с природой, с планетой. Ребёнок, которому перекрыли краники живительной энергии, но снабдили тяжестью своих проблем. Спи, Саша. Спи здоровым, спокойным сном.
*          *          *
-Давай, поговорим, чудо.
Едва уловимое движение. Рак уже настроен куда более миролюбиво. Тем более, что у него нет другого выхода.
-Смотри, дело обстоит так – ребёнка тебе придётся освободить. Хочешь, не хочешь, но скоро он освободится от необходимых тебе зацепок, ты не сможешь остаться. У тебя есть выбор. Ты знаешь. Пока он есть.
Болезнь – это ещё и сущность. В любой сущности (сгустке энергии) есть нечто, что стремится к вечности. Уходить в небытие и распадаться на атомы не хочет ничто сознательное. То есть – ничего из того, что существует. А потому необходимо постоянно заботиться об источниках снабжения энергией – особенно тем, кто живёт за чужой счёт. Но есть и другой путь. Путь совершенства. Путь выбора спасения. Тогда сущность приобретает другой заряд. Всё в корне меняется. Как может сделать это болезнь? Не превышать свои полномочия, для начала. Не играть в Бога и вершителя судеб. Затем, направлять, подсказывать. Что толку от того, что сожжёшь человека за три месяца? Но самое главное – любовь. Действовать во имя непреходящих, неискажённых ценностей. Когда болезнь мягко отступает, вернув человека на путь души, она вступает в колесо жизни – ей дают «добро» на доступ к собственному телу – насекомого, растения, стихии. С этого начинается дорога к созиданию, к Вечности.
*          *          *
-Это гадость! – Говорит капризно Саша, отодвигая тарелку с огурцами и зеленью. – Я хочу котлет! Мне бабушка по утрам жарит котлеты.
-А потом чай с молоком и бутерброд с маслом, так?
-Да. И сахаром посыпает.
-Замечательно. Саша, сейчас ты у меня в гостях, поэтому у тебя есть только такой выбор – либо есть то, что даю я, либо не есть вообще. Я не настаиваю, если ты не проголодался, есть не надо.
Мальчик с сомнением косится меня. Как это так? Можно не есть? И что значит, что котлет не будет? Обидно, конечно. Огурцы – пупырчатые, безвкусные… Но ведь не заставляют!
-Ты подумай пока и скажешь мне, когда решишь, что тебе делать, - говорю я, с удовольствием откусывая маленький, сочный овощ. – А я пока расскажу тебе сказку про овощи. Почему они намного вкуснее котлет, но ты этого не замечаешь.
*          *          *
Сегодня у Саши температура. Он весь горит. Что ж, болезнь сделала свой выбор. Открываю подробную развёртку ребёнка. Картина удручающая – здоровых клеток совсем не осталось. Но в душе всегда сохраняется информация о клетке-идеале. Именно на её основе создаётся тело человека. Клетка-идеал защищена особой, непроницаемой оболочкой – белой, божественной сферой. Без любви туда не попасть. И имитировать не получится. Каждому чувству соответствует определённый числовой код. Любви – тоже. Это как пароль – подойдёт, откроется. Итак, вначале, окружаю все раковые клетки голубой, обволакивающей энергией – чтобы деваться было некуда, пока я другим займусь. А то они хитрые – любят убегать, строить ложные проекции. Копирую клетку-идеал – создаю множество здоровых клеток? Столько, сколько необходимо. Увеличиваю масштаб настолько, чтобы расстояние между атомами равнялось величине кулака. Разделяю все раковые клетки по одной, чтобы можно было безболезненно вывести их из организма. Слышится злобный скрежет. Рак бунтует, угрожает, что внедрится в меня. Аккуратно и плавно перемещаем раковые клетки – так, чтобы они даже не задели атомы структуры Сашиного тела. Перемещаем в белую сферу, в которой находятся три знака – один, вечность, бесконечность. Это сфера Бога. Засвечиваем. Белый свет трансформирует энергию. Наблюдаем, как сущность рака прекратила своё сознательное существование, став эфиром. На место поражённых участков помещаем здоровые клетки-идеалы. Меняем развёртку – в прошлое и будущее, в настоящем она уже изменена. Закрепляем. Сашино тонкое тело здорово. Осталось только не мешать физическому - придти к соответствию с ним. И, конечно, предстоит довольно кропотливая работа с папой. У него своя давняя история, которая и послужила причиной Сашиной болезни.
*          *          *
Сашин папа – Вадим, родился недошенным, маленьким, слабым, часто болел, ночами капризничал, плакал. Дед мечтал не о таком сыне. Он старался поначалу не показывать своих чувств к жалкому отпрыску, но не раз думал о том, что если бы тот умер, то всем стало бы только лучше. А так, тяни эту ношу. Отношения с женой ухудшились, она стала злой, раздражительной. Атмосфера в доме накалилась. Потом появилась Вика – пухлая, бойкая, сильная девочка. Трёхлетнего Вадима практически перестали замечать и постоянно указывали ему на то, какая Вика хорошая и ладная. «А, ты…», - с выражением выдыхал дед и махал рукой. Всё, что делала Вика – воспринималось с одобрением, её плохое поведение и недостойные поступки не принимались во внимание. А вот Вадиму доставалось как следует и как бы он ни старался, никак не мог услышать заветного, долгожданного «молодец, сыночек». Дед не одобрил его решение пойти учиться вместо армии («малохольный засранец»), женитьбу на Лене («давалка подзаборная»), раннее рождение Саши («с этим не справились, так ещё дурак родился») и в каждый приезд сына давал ему понять, что ему здесь не рады.
Корни этой ситуации заложены, безусловно, не в этой жизни, а гораздо раньше, когда Вадим был крупным помещиком и исковеркал всю жизнь молодому деревенскому парню, лишь потому, что Пётр был красив, умён и добр.
Сашина душа знала про всё это, и её желание спасти своего отца перевесило понимание того, что каждый должен сам решать свои задачи. «Я умру вместо папы, а папа будет жить». Посторонняя, преждевременная смерть никогда ничего не улучшает, она всегда усугубляет ситуацию. И с Сашей, и с Вадимом, и с той самой Катей (которая была когда-то возлюбленной согнанного в ссылку Петра) предстоит немало встреч, но основную работу придётся выполнить, безусловно, Вадиму. Просмотр дальнейшего развития ситуации показывает, что ему удастся принять ответственность за совершённое в прошлом, провести необходимые параллели, избавиться от горькой обиды на отца и снять с себя необъяснимое желание умереть.