18. мастерство убеждать владение словом. экзамен

18. Мастерство убеждать –  владение словом. ЭКЗАМЕН.

«Остерегайтесь, когда великий Бог выпускает неприкаянного мыслителя на планету. В таком случае всё находится в опасности» (Р. Эмерсон)

Принимать последний экзамен в летнюю сессию у четвёртого курса Института журналистики, пришли сразу два профессора: сам преподаватель дисциплины «Мастерство убеждать», ректор Института журналистики – Пётр Васильевич Виноградов и Сергей Климович Рубинштейн.
Они расположились за одним преподавательским столом.
И уже вошедшая в аудиторию семёрка студентов – вытянули билеты.

В этот раз первым, практически без подготовки, решил отвечать Тарас Внуковский. Он, уверенным шагом подошёл к преподавателям, разместился напротив их и заговорил бодрым и полным уверенности в себе, голосом:
- Для начала я бы хотел озвучить верхний вопрос.
- Неплохое начало. – Подмигнул ему Пётр Васильевич.
- А он дословно звучит так:  «1. «Уничтожение одного есть рождение другого». Аристотель. Мой голос будет услышан – если я того захочу. Притчи».
Наверное, благоразумнее в своём ответе стартовать от обратного, т.е. я хочу припомнить свой давний, практический опыт по этой самой теме, который провёл именно здесь, в Институте журналистики, ещё на первом курсе.  На одном из занятий по «Естествознание» я, практически в самом начале пары встал и  начал орать на всю аудиторию «о стаде баранов». Такую психологическую сцену решился разыграть не случайно. Время психологического опыта определил – второе или даже третье занятие по этой дисциплине. Т.е я – выждал время, выбрал не профилирующий предмет, которым, в случае своего поражения, готов был бы пожертвовать ради своего же «громкого имиджа».
- Хитёр, ничего не скажешь. – С удовольствием подчеркнул Виноградов.
Тарас краем рта улыбнулся и продолжал:
- Для чего я это сделал? И какую цель преследовал? Естественно – для того, чтобы на себя обратить внимание. Зачем? Просто, я приступил к занятиям месяцем позже, чем все остальные, т.е. мой поезд тронулся со значительным опозданием. Как же догнать всех и тем самым заиметь права на победу? Безусловно, – самым верным и простым способом – обратить на себя внимание ярко и громко (подходящий вариант – скандал), – и заявить его так, чтобы впередиидущим захотелось тебя подождать. Вот для чего мне пришлось так яростно кричать о стаде баранов. Но ведь известно, что крику мало, коли в нём – не будет никакого толка, и потому слова я наполнил смыслом. И у меня получилось устроить настоящую революцию. После такого триумфа меня отчётливо помнит весь курс и сегодня, и большинство из них  – запомнит на всю свою жизнь.
- А если Вы захотите сделать переворот в стране, то каким словесным инструментов воспользуетесь?
- Расскажу людям притчу «Пастухи и стадо».
- Может, и мне расскажите? – Неожиданно вмешался профессор Рубинштейн. – Простите, Пётр Васильевич, что врезаюсь в Ваш диалог со студентом.
- Не стоит прелюдий – в виде извинений. Думаю, что сегодня мы можем задавать вопросы на ровне. И потому, господин Внуковский, мы готовы попасть под Ваше влияние.
- Так вот я расскажу притчу «Пастухи и стадо»:
«На поляне среди огромного леса жили пастухи, у которых было большое стадо овец. Каждый день они съедали одну овцу из стада. Конечно же, овца, которую они собирались убить, чувствовала это и начинала отчаянно сопротивляться, и ее крики пугали других. Стадо жило в страхе, поэтому овцы причиняли пастухам много хлопот – они разбегались по лесу, и пастухи тратили уйму времени и сил на то, чтобы поймать одну овцу, а других – вернуть в стадо. И тогда, чтобы не тратить попусту силы на управление стадом, пастухи придумали хитрость: они поговорили с каждой овцой наедине и внушили каждой, что она особенная.
Пастухи говорили им всем по отдельности: «Ты не такая как все. Тебе нечего бояться, ведь мы убиваем и съедаем только глупых овец, но ты самая необыкновенная в стаде и, значит, – наш лучший друг».
После такого разговора, поведение овец полностью изменилось, – каждая овца почувствовала себя особенной, и они совершенно спокойно паслись и больше никогда не убегали в лес. И, когда пастухи убивали очередную овцу, каждая овца из стада думала: «Ну вот, убили еще одну глупую овцу, а мне, лучшему другу пастухов, нечего бояться».
Более того, овцы, которых они убивали, перестали сопротивляться. Пастухи, – просто, подходили к одной из них и говорили: «Наш друг, мы давно не общались, пойдем к нам во двор, так как нам нужен твой совет по поводу стада». И овца с гордостью шла за пастухами во двор. Там они действительно спрашивали у нее, как идут дела в стаде. Жертва с радостью рассказывала им обо всем, а потом пастухи убивали ее. Смерть наступала мгновенно, поэтому овца ничего не успевала понять.
Пастухи были очень довольны, ведь они высоко подняли самооценку каждой овцы и в итоге – овцы перестали забивать себе голову мыслями о том, что их съедят, и пастухам не нужно было за ними гоняться, как раньше. Овцы были довольны – они стали меньше тревожиться и спокойно щипали траву. В результате чего их мясо стало значительно вкуснее. Пастухи легко управлялись с огромным стадом, и, самое интересное, что овцы сами им в этом помогали: если какая-нибудь слишком сообразительная овца начинала догадываться об истинном положении вещей, то остальные овцы, которые все поголовно считали себя избранными, – лучшими друзьями пастухов, сообщали им о странном поведении этой овцы, и на следующий день пастухи с удовольствием ее съедали».

Тарас замолчал. Два профессора сразу – просто, – в упор на него смотрели, а потом, в один момент, оба, как будто по команде – засмеялись. А вместе с ними – засмеялся и Тарас. Но этот коллективный мужской хохот не был долгим, его приостановил Пётр Васильевич:
- А ведь Вы, господин Внуковский, самый настоящий революционер.
- Весь в свою мать. – Тихо сказал Рубинштейн.
Но Тарас услышал, – в недоумении посмотрел на Сергея Климовича, и, не сдержавшись, спросил:
- А Вы знали мою мать?
- Я слишком долго живу на этой грешной земле. – Вышел из положения профессор, и тут же вернул студента в тему. – Почему именно притча, стала, господин Внуковский, Вашим инструментом к достижению своей цели?
- А я её достиг? – Вопросом на вопрос ответил Тарас.
- А Вы так не считаете? – Продолжил диалог вопросов Рубинштейн.
Тарас не стал отвечать на крайний вопрос, а перешёл к сути:
- Потому, что притча – это можно сказать «философия жизни», притча – это мудрость веков. И притча имеет столь долгую жизнь, что вполне имеет право быть не только услышанной, но и применимой к действительности, т.е. оттуда – грамотно черпать назидательные истины во имя спасения человечества. А коли углубиться в само понятие, – что есть «притча»? То это  не что иное, как короткий назидательный рассказ в иносказательной форме, заключающий в себе нравственное поучение, т.е. – премудрость. «Притча» также – жанр эпоса: небольшое повествовательное произведение назидательного характера, содержащее религиозное или моральное поучение в аллегорической форме. Близка – к басне, но отличается от неё широтой обобщения, значимостью заключённой в притче идеи. В притче нет обрисовки характеров, указаний на место и время действия, показа явлений в развитии: её цель – не изображение событий, а – сообщение о них. Притча часто используется с целью прямого наставления, поэтому включает объяснение аллегории. Широкое распространение получили притчи с религиозным содержанием («поучением»), например, «Притчи Соломона», новозаветные «Притчи о десяти девах», о сеятеле и других.
Основным источником притчевых структур в европейской литературе является Новый Завет. В Ветхом Завете нет ещё того чёткого жанрового образования, которое принято называть притчей. Отдельные сюжеты, например, об Иове, Аврааме и – следующие, – тоже можно, хоть и условно, но назвать притчами. Почему условно? Видимо потому, что в них ещё нет окончательного разделения времени и вечности, принципиально отличающего евангельскую притчу.
А вот притчи Соломона – это уже скорее премудрость, изложенная как житейский совет, обоснованная волей единого Бога, придающий мудрости объективный и непреходящий характер. Но, – толкование их по характеру не идентично евангельскому. Толкования, которые Иисус Христос дает своим притчам, говорят о вечной, небесной, истинной, духовной жизни, а соломоновы притчи – целиком обращены к повседневной бытовой и ритуальной практике человека. Фабула, – связующая земное, временное и небесное, вечностное, фабула, – говорящая об индивидуальном, нравственном выборе и индивидуальной ответственности за этот шаг –вообще отсутствует. Что нельзя сказать – об евангельской притче, где –главная задача фабулы, – проиллюстрировать толкование, так как толкование в евангельской притче – это её суть. Евангельская притча призвана сделать более «осязаемыми» какие-либо истины, – идеи христианства. То есть существуют некие элементы сознания, не доступные чувственному человеческому восприятию: ведь и Бога, и Царствие Небесное нельзя ни увидеть, ни объять разумом, а притча делает эти идей, принципиально лишенные зрительного и осязательного образа, «видимыми и ощутимыми». В притче происходит постепенное развоплощение земных реалий в сторону духовной абстракции. В евангельской притче толкование – часть неотъемлемая, в отличие от последующих эпох.
Именно евангельские притчи играют особую роль в эволюции этого жанра и, если можно так выразиться, «иносказательного типа сознания» вообще, которое можно назвать доминирующим для многих веков истории человечества.
Трансформация такого литературного жанра, как притча –  в литературу девятнадцатого – двадцатого веков характеризуется предельной заострённостью главной мысли, выразительностью и экспрессивностью языка. К жанру притчи обращались Лев Толстой, Франц Кафка, Бертольд Брехт, Альбер Камю, ну, и – естественно, этот список составлен не из одного десятка фамилий.

- Похвально! – Выразительным словом подтвердил глубину рассмотрения вопроса, профессор Виноградов. – Думаю, можно переходить к другому вопросу.

- Мой второй вопрос звучит не однозначно, т.е.: «2.  «Философия», «Психология», «Социология» –  звенья одной цепи». И потому я сразу отвечу на него одним словом – «общество».
- Общество? – Не то удивился, не – то поддержал студента, Виноградов.
- Именно – «общество», – та цепь, куда нанизана «Философия», «Психология», «Социология» – как науки изучающие социум и организующие его действительность. В подтверждение выведенной аксиомы, – путём исследования своего сознания, – смею сказать, что философия оказывает большое влияние на «человеческие общества». Например, философские концепции Конфуция и Лао-цзы на тысячелетия предопределили развитие Китая. Также уже давно стало не афоризмом, а – правдой жизни, следующее высказывание: «Войны и революции начинаются не с оружия, а с философии». Так яркий пример тому, распространение философии марксизма – привело общество к революции в России в тысяча девятьсот семнадцатом году, а философия французского просвещения привела к Великой французской революции и на этой же философии были основаны Соединённые Штаты Америки. В настоящее время «цветные революции», по многим оценкам спонсируемые Джорджем Соросом, являются прямым продолжением философии Карла Поппера — учителя Сороса в Лондонской школе экономики. Эта философия изложена в известной книге Поппера «Открытое общество и его враги». И потому неслучайно, Ницше определил философа как «…странное взрывчатое вещество, перед которым все пребывает в опасности», а американский философ Ральф Эмерсон заметил: «Остерегайтесь, когда великий Бог выпускает неприкаянного мыслителя на планету. В таком случае всё находится в опасности». И мне хочется эту мысль выделить дважды – жирным шрифтом.
- А мне хочется именно сейчас процитировать Зигмунда Фрейда, – вдруг вернулся в разговор, Сергей Климович. – «На каждом шагу я обнаруживаю, что меня опередили поэты».
Видимо, Тарасу очень понравилось это высказывание, особенно то, что оно так громко подтвердило его собственный статус настоящего поэта. Но самое приятное в этой истории то, что это сделал именно профессор Рубинштейн. Озарённый и довольный Тарас продолжал свои рассуждения:
- Сама «Психология», – как наука о человеке и психологизм поведения человека в жизни, – напрямую связана с философией, так как «Философия» – дисциплина, изучающая наиболее общие существенные характеристики и фундаментальные принципы реальности (бытия) и познания, бытия человека, отношения человека и мира. К задачам философии, – на протяжении её истории, относились, такие вопросы,  как изучение всеобщих законов развития мира и общества, изучение самого процесса познания и мышления, а также – изучение нравственных категорий и ценностей. К числу основных философских вопросов, и сегодня относятся, например, такие – как: «Существует ли Бог?», «Что первично – материя либо сознание?»
Но, – прежде, чем ответить на поставленные вопросы, стоит нечто сказать –  из истории зарождения философии. Итак, формирование рационального философского мышления началось примерно одновременно в седьмом – шестом веках до нашей эры на разных концах земного шара: в Китае, в Индии и в средиземноморских греческих колониях. Возможно, что другие цивилизации этого или более раннего периода, уже практиковали философское мышление, однако, – их философские работы остаются неизвестными. Отдельные исследователи-нефилософы иногда причисляют к древнейшей философии сборники пословиц и афоризмов, оставшиеся от цивилизаций Древнего Египта и Месопотамии, однако, – такое включение не поддерживается в философской литературе. Вместе с этим культурное влияние вышеприведенных цивилизаций на греческую цивилизацию – в целом, и в частности – на формирование мировоззрения ранних греческих философов, – несомненно. Выше изложенное я хотел бы подтвердить на примере двух понятий общественного строя,  таких как –  «Нигилизм» и «Анархизм».
Два профессора переглянулись, и ещё с большим вниманием принялись слушать Тараса.
Факт – изложенный в литературной действительности целым рядом философов и писателей, которые, – обращаясь к теме внутренних ценностей человека, постулировали отсутствие каких-либо оснований для следования существующим моральным и культурным нормам, – получил название «нигилизм». Например, основываясь на своём понимании буддизма, нигилистическую картину мира нарисовал Шопенгауэр. Шпенглер и Ницше видели распространение нигилизма в окружающей их европейской культуре. Ницше считал нигилизм естественной логикой развития всей европейской культуры, корни которой он видел, в частности, – в христианском постулировании априорной греховности человека. Хотя Шпенглер и Ницше скорее концептуализировали нигилизм и его причины, их самих часто причисляют к нигилистам. Сам термин «нигилизм», вероятно, впервые возник в России, где многие писатели, например, – Тургенев, неоднократно выводили образы нигилистов в художественной литературе.
 
Положительно относились к нигилизму и философы анархизма, – течения, которое предполагает отказ от государственных и, зачастую, – церковных институтов. Анархисты декларируют свободу человека первоочередной ценностью, а все государственные институты рассматривают как препятствие к ей. Идею анархизма можно проследить, начиная с некоторых досократиков, включая Зенона. Первым современным философом, который использовал термин «анархизм» и сформулировал его концепцию, был французский политик Пьер Прудон. Философия анархизма получила развитие в России, и два русских философа — Михаил Бакунин и Пётр Кропоткин — считаются одними из главных идеологов анархизма в мире.
- Вы, господин Внуковский, своими человеческими убеждениями к кому ближе относитесь – к нигилистам либо же анархистам? – Задал неожиданный вопрос, Пётр Васильевич.
- Я – за свободу мнений и – за право быть свободным в своих суждениях, если они не наносят ущерб другому человеку.
- Но большинство людей в действительности не хотят свободы, потому что свобода предполагает ответственность, а ответственность большинство людей страшит.
- Аристотель говорил, что «Как конь рожден для бега, бык для пахоты, а собака для поисков, так и человек рожден для двух вещей – для умопостижения и действия, как некий смертный бог».
- А Вы верите в Бога? – Тут же не упустил момент узнать о духовных убеждениях Внуковского, – профессор Рубинштейн.
- «Бог в нас самих», – так сказал Аристотель и я в это верю.
- Так что же тогда такое – «психологизм общества» и, –  как он связан с «психологией человека»? – Последовал вопрос от Виноградова.
- Психология человека – это внутренние его особенности, которые его же отличают от другого человека.
- То есть? – Уточнил Пётр Васильевич.
- У каждого из нас есть свои особенности: разный объем памяти и разная скорость реакции. С детства мальчики любят играть в машинки и дерутся, девочки играют в куклы и ябедничают, с возрастом у всех у нас меняются ценности и интересы. В психологию человека принято включать – его способности, навыки, умения, а также – управление своими эмоциями, его мировосприятие, установки и убеждения, его позицию идивидуализма в обществе, т.е. индивидуальное «я», и рядом с этим – его цели и ценности, характер и темперамент, потребности, а также ряд иных чувств и иных психологических категорий.
«Снизу» психология человека определяется генетикой человека, строением и рисунком его тела, «сверху» – социальным окружением, – это в котором человек социализируется, откуда он берет образцы поведения, и которое его, так или иначе, строит и воспитывает. Психология человека – это также внутренние причины поведения человека, делающие его выходящим за рамки логики, целесообразности или разумных социальных ожиданий. Когда поведение человека рационально и целесообразно, укладывается в социальные рамки и логику, о психологии вопрос не поднимается. А вот когда – что-то не укладывается в рациональное, когда на поведение человека начинают влиять состояния, чувства и другие непредсказуемые внутренние особенности, начинается разговор о психологии, как науке, которая способна помочь человеку вернуться в социум, а также  – об индивидуальности психологии человека и о том, как её можно адаптировать к философии современного общества.
- Приведите примеры в действительности. – Попросил профессор Рубинштейн.
- Наметил дела, но – делать их не хочется, – занялся другим. Нужно было промолчать, – ан – нет, сказал. Хотел сказать мягко, но захлестнули эмоции...
Пошёл в аптеку, а зашёл в магазин. Нужно к зубному, а не иду, тяну резину. – Всё это примеры рационального, но не целесообразного, никому не нужного, но так это происходит. Это внутреннее и психологическое – и потому не поддающееся логическому анализу, но ставящее вопрос перед теми, кто в итоге – управляет обществом.
- Так что делать управленцам, – дабы не совершать грубых ошибок в управлении социумом? – Поставил вопрос Виноградов.
- В современном мире психологию человека изучают лишь поверхностно, с отставанием по времени, – только научно. Это делается рядом учёных комиссий, но в таком случае –  мы имеем только лишь представление о картине  мистической и религиозной. Которая, с каждым годом, устаревает и, в конечном счете, – становится не действующей, а, следовательно, – не действительной.
- Тогда?
- Приходит время анархии и нигилизма.
- Ваши шаги по исправлению ситуации?
- Психология общества должна быть не наукой, а – беспрерывным исследовательно-социальным институтом. Чтобы знать о том, как решать проблемы общества, – нужно владеть их действительностью. А, – значит,  в практике действительна только лишь – житейская психология общества.
- И кто, по Вашему, в практике владеет этим вопросом?
- Журналисты. А именно –  те журналисты, которые вхожие не только в организации и структуры государственной и частной собственности, но и в дома людей. Так как житейская психология основывается на философии каждого отдельного человека и его действительности – в быту. Хочу обозначить, что для большого числа людей "психология" – любимое развлечение. Такие увлеченные психологией люди ищут психологическое содержание и психологическую подоплеку там, где на уровне здравого смысла "психологии" нет и быть не может. То есть, как объяснял Зигмунд Фрейд своей маленькой дочке: "Иногда банан – это просто банан».
- Что Вы имеете в виду?
- Если у вас заболел зуб, скорее всего, это кариес, а не психосоматика, и вам к врачу, а не к психотерапевту. Если у вас не ладятся отношения с женщинами, то нужно поправить голову, научиться разбираться в людях и научиться строить отношения, а не искать решения в трудном детстве и семейной истории. Если "психология человека" для вас –  "учиться", это будет вам в жизни помогать. Если "психология человека" для вас – "понять", "разобраться с причинами" и – только это объясняет вам причины ваших проблем, она делает вас не психологически грамотными, а приболевшими психологией. Не списывайте на психологию то, за что вы должны отвечать сами.
- И что же, господин Внуковский, Вы предлагаете оставить психологические вопросы нерешёнными, и предоставить им свободное плавание: как будет, так будет?
- Нет, я, всего лишь, против чрезмерного увлечения психологией, как наукой, а не психологией, как одним из способов познания человека. Как происходит зачастую в нашей действительности? Как правило, люди, увлеченные психологией, ищут психологическое решение вопросов там, где деловой человек решит вопрос обыденно, попросту. Вот, кстати по теме, одной из притч, в которой к Будде пришел человек и сказал, что он может перелететь через реку Ганг. "Сколько ты этому учился?" – спросил Будда. "Двадцать пять лет!" – ответил человек. "Странно, – сказал Будда. – Зачем тратить на это двадцать пять лет, когда любой лодочник всегда перевезет тебя через Ганг за три драхмы?"
- И Вы согласитесь с Буддой? – Двусмысленной интонацией выделил вопрос Рубинштейн.
- И – да, и – нет.
- Почему?
- «Да» – потому, что не стоит тратить время на изобретение велосипеда, который уже изобретен. И в этом ответе, как вы, господа профессура, понимаете – заложен ответ на моё «нет».
- Верно. – От удовольствия прикусил губу профессор Рубинштейн.
- Это понимают лишь образованные люди. А, например, для сугубо деловых кругов психология – только средство, один из инструментов, а главным является дело. Деловые люди могут обратить внимание на психологию, создать нужное состояние, но само по себе им это не важно и не интересно, им важно только то, будет в результате сделано дело или нет. Если можно добиться этого результата административными мерами, без всякой психологии, они скорее выберут административный подход. Чрезмерное увлечение психологией такие деловые люди немного грубовато называют "психологней", и, возможно, в чем-то они правы.
- А что с третьим элементом цепи? – Решил пойди по дороге ответа дальше, Пётр Васильевич.
- Имеете в виду – социологию?
- Именно.
- Конфуций утверждал, что «По своим природным задаткам люди друг другу близки, а по своим привычкам друг от друга далеки». Так вот цель социологии – изучить эти привычки и понять причины их разности.
- И кто может взвалить на себя эту ответственность, кто в итоге способен справится с такой непростой задачей?
- Естественно, – только – журналисты.
- Откуда такая уверенность?
- В Институте журналистики научными степенями обладают социологи, историки и филологи. Следовательно – все три составляющие – определяют научность такой сложной профессии и дисциплины, – как – журналистика.
- Чем должен руководствоваться журналист, дабы заглушить своё яркое индивидуальное «я» –  при исследовании общественной аудитории?
- Пожалуй, один из мудрейший предков человечества, а именно – Платон, как нельзя лучше обозначил это правило: «Понимать, что справедливо, чувствовать, что прекрасно, желать, что хорошо, – вот цель разумной жизни».
- Вы меня убедили в своих знаниях и познаниях – на «отлично».
- Было приятно побеседовать. – Неожиданно даже для самого себя ответил Тарас. Встал, пожал каждому из двоих руку и отправился к выходу.

Ася шла отвечать второй. И сегодня это было очень не просто, так как перед ней отвечал сам Тарас Внуковский. А, как ведал весь поток студентов, – с его феноменальной памятью и удивительной эрудицией по предметам сравниться на курсе никто не мог. Утешало лишь то, что Пётр Васильевич Виноградов, как преподаватель, – симпатизировал студентке, ему нравился ход мышления Аси, а также он не один раз отмечал её неординарность во всём – за что бы она не бралась. Но, – с другой стороны, – Ася чуть робела от присутствия профессора Рубинштейна на экзамене по предмету ректора, да и  ещё в таком близком присутствии. Хотя – это не было чем-то новым и необычным для неё, ведь профессор, начиная с прошлой (зимней) сессии, следовал всегда и везде по пятам, как за Асей Звёздной, так и за Тарасом Внуковским. Она тихо, на цыпочках, прошла к преподавательскому столу.
- Можно? – Достаточно уверенным голосом спросила она.
- Присаживайтесь, конечно. – Двумя простыми словами попытался подбодрить её Пётр Васильевич. И, судя по всему, у него это получилось.
Ася не мешкала, а тут же приступила к ответу:
- Мой первый вопрос состоит из нескольких частей: «1. Феномен «одержимости страхом», – как результат постоянной неуверенности в себе. Как бороться со страхом?». И я бы, хотела начать ответ с притчи.
- И Вы тоже? – Чуть задел её самолюбие профессор Рубинштейн.
- А почему бы и нет? – Не растерялась она.
- А почему тогда – «да»?
- Я с самого «начального детства» очень люблю сказки, но так как сказки, во взрослой жизни становятся притчами, то смею предположить, что такое происходит в вечной литературе не спроста. Любая сказка, как и любая притча это большая наука, в минимальном объёме, в доступном изложении. Притчи  и сказки помогают быстро впитать мудрость и опыт целых народов, целых поколений.
- Вы считаете, Ася, что сказка – литература для всех возрастов?
- Да, я так считаю и не без основания, так как «сказка» – жанр литературного творчества. И, не смотря на то, что само обозначение словом «сказка» этот жанр засвидетельствован в письменных источниках не ранее как семнадцатым веком, но сам жанр – происходит от слова «казать», которое первоначально имело значение: перечень, список, точное описание, а значит и более глубокие корни своей истории. Современное понятие и слово «сказка» предполагает, что о нём узнают, «что это такое» и узнают, «для чего» она, сказка, нужна. Сказка целевым назначением нужна для подсознательного или сознательного обучения ребёнка в семье правилам в жизни, а также по средствам сказки ребёнку можно обозначит жизненные ориентиры, предписать ему методы защиты своей индивидуальности в обществе, а также идеалы поведения в солидарности и безболезненном соседстве с другими социальными группами. Примечательно, что и сага, и сказка несут в себе колоссальную информационную составляющую, передаваемую из поколения в поколение, вера в которую зиждется на уважении к своим предкам. Неудивительно, что сказка – это фундамент мышления. Именно сказкой открывается для ребёнка дверь в великий мир литературы. И в зависимости от того, какие сказки читает своему ребёнку родитель, такие идеалы сформируются в последствии у ребёнка. И потому – самая первая литература – является основой философии общества следующего поколения. А притчи – это те же сказки, но только на взрослом языке. Притча, которая всё чаще на устах у народа – сигнализирует (кричит) об острых проблемах общества, которые требуют срочного решения.
- Хорошая теория.
- К сожалению, Пётр Васильевич, это не теория, а – горькая правда.
- И какую притчу Вы хотели нам поведать?
- Слон на цепи.
Профессор Рубинштейн заулыбался, но Ася этого даже не заметила, так как была увлечена той темой, которую пыталась раскрыть экзаменатору.
- Эта притча от мужского имени и потому, с вашего позволения, не стану импровизировать. «Когда я был маленьким, я обожал цирк, и больше всего в цирке мне нравились звери. Особенно меня привлекал слон, как я потом узнал, любимец и других детей тоже. Во время представления это огромное дикое животное демонстрировало всем свои небывалые вес, размеры и силу. Но после окончания своего номера и вплоть до момента следующего выхода на сцену, слон всегда сидел на цепи, один конец которой был привязан к его ноге, а другой – к колышку, вбитому в землю. Это была всего лишь маленькая деревяшка, уходившая в землю на несколько сантиметров. И, хотя цепь была толстая и прочная, мне казалось очевидным, что такое сильное животное, способное вырвать с корнем дерево, могло бы легко выдернуть колышек и убежать. Что же его держит? Почему он не убегает?
Цирковой слон не убегает, потому что он с детства был привязан к такому же колышку. Слоненок дергал и тянул изо всех сил, чтобы освободиться, но, несмотря на все старания, он ничего не добился, потому что тогда кол был слишком прочен для него. Он вечером валился с ног, а наутро пытался снова и снова... Пока в один ужасный для него день он не покорился своей судьбе, признав собственное бессилие.
Этот огромный и мощный слон не убегает из цирка, потому что думает, что не может. В его памяти осталось это ощущение собственного бессилия, испытанное им сразу после рождения. И хуже всего, что он больше никогда не ставил под сомнение эти воспоминания. Никогда больше он не пытался применить свою силу.
Мы все немного похожи на слона из цирка: в этом мире мы привязаны к сотням колышков, ограничивающих нашу свободу. Мы живем, полагая, что "не можем" делать множество вещей просто потому, что однажды, уже давно, когда мы были маленькими, мы пытались их сделать и не смогли.
Тогда мы поступили как этот слон – мы занесли в свою память следующую установку: "Не мог, не могу и не смогу никогда". Мы выросли с этой установкой, которую сами себе и дали, и поэтому больше ни разу не пытались выдернуть колышек.
Иногда, слыша звон цепи, мы бросаем взгляд на колышек и думаем: "Не могу и не смогу никогда". 
- У этой притчи есть автор? Ведь, судя по манере писания, это современный почерк? – Тут же задал вопрос профессор Рубинштейн.
- Я благодарна Вам, Сергей Климович, именно за такой вопрос, так как мне очень хотелось рассказать о самом авторе этого удивительного произведения. И я предчувствовала, что именно этот вопрос могу вызвать из Ваших уст, если очень заинтересую той информацией, которую выберу для Ваших ушей.
- Правда, – почему же знали?
- Судя по тому, – как Вы мыслите и на каком месте в Вашей философии жизни  –  имя человека. А имя человека всегда должно стоять впереди всего «претендуя на славу, нужно знать, чем она чревата» – ведь, правда?
- А это чья цитата? – Спросил Виноградов.
- Сергея Климовича Рубинштейна.
- И автор притчи он? – От удивления поднял брови Пётр Васильевич.
- Нет. – Улыбнулась Ася. – Автор притчи «Слон на цепи» – Хорхе Букай –известный аргентинский психотерапевт и автор книг по популярной психологии. Он родился в тысяча девятьсот сорок девятом году в пригороде Буэнос-Айреса в скромной семье. Начал работать в тринадцать лет. В одной из своих книг Букай сказал о себе так: «Я торговал на улице носками, был клоуном, страховым агентом, кладовщиком и таксистом. Но в итоге мальчик из средней семьи стал врачом, психотерапевтом, преподавателем, лектором, ведущим авторской программы на радио и телевидении, автором книг».
В тысяча девятьсот семьдесят третьем году Букай окончил медицинский факультет Университета в Буэнос-Айресе и более 30 лет проработал психотерапевтом и психоаналитиком. Был сотрудником госпиталя  в клиниках Санта-Моника, и в Буэнос-Айресе, где специализировался на психических заболеваниях. Сегодня доктор Букай живет в Испании и считает себя «профессиональным утешителем», хотя лечебной деятельностью он больше не занимается, посвятив себя написанию книг, которые он называет медицинскими инструментами, и конференциям по обучению врачеванию. Кроме того, он издает в Испании популярный в Европе и Латинской Америке журнал «Здоровый дух». Хорхе Букай считается звездой современной аргентинской литературы. Его книги переведены на восемнадцать языков мира, а их общий тираж превышает два миллиона экземпляров. Испанские издатели о Хорхе Букае говорят, что в испанском общественном транспорте ежедневно можно встретить как минимум двух-трех человек, с увлечением читающих книги доктора Букая. Совсем недавно книга «Кандидат» Хорхе Букая получила испанскую Литературную премию города Торревьехи за лучший роман на испанском языке. Эта премия одна из самых щедрых литературных премий в мире: по сумме, выплачиваемой лауреату, она стоит на третьем месте после Нобелевской премии по литературе и испанской премии «Планета». И эта премия – по заслугам, так как Хорхе Букай учит человека жить без страха.
- Каким образом?
- Своими  произведения, которые отличаются увлекательным сюжетом, юмором и мудростью. Их принято называть не просто книгами практических советов, а скорее – настоящими романами, в повествование которых вплетаются истории, сказки, притчи. Книги Букая внушают оптимизм и помогают жить, любить и понимать себя. И, пожалуй, нет проблем, которые бы писатель не затронул в своих произведениях: депрессия, материальные проблемы, семейные конфликты, отсутствие любви, непонимание между родителями и детьми, зависимость от семьи, друзей, работы, низкая самооценка, стремление к идеалу. Критики же, когда отмечают его значимость в обществе и в литературе пишут о нём, что «этот мудрый и несомненно оптимистичный писатель обладает явной способностью говорить просто о сложном. Чтение его книг можно приравнять к визиту к настоящему психотерапевту». И когда великий психиатр Хорхе Букай посетил Москву в связи с выходом своей очередной книги, он прочитал лекцию с названием "Любить с открытыми глазами". И вот я убеждена в том, что если мы будем всё делать с широко открытыми глаза, но, конечно, в первую очередь –любить – с открытыми глазами, то поверьте мне, – у людей получится жить на этой планете, а не сосуществовать.
Ася смотрела на профессора Рубинштейна, он – на неё, а Виноградов, то на свою студентку, то на друга. Он всё понял, хотя уже давно догадывался, что происходит в душах этих людей. Но, чтобы избежать конфуза, – он тут же нашёлся:
- Мы верим Вам, Ася, что человек по средствам своей искренности и любви, – способен избавиться от страха.  И потому, прямо сейчас, готовы выслушать ответ на следующий вопрос. Правда, Сергей Климович?
- Полностью согласен с Вами, Пётр Васильевич. – Опомнился, где находится, профессор Рубинштейн.
Ася продолжила:
- Вторым вопросом у меня звучит следующая тема: «2. Сила воздействия мифа и легенды – на сознание человека. Афоризм, – как признак общественного развития».
Начну, с первой части вопроса. Т.е. поговорим о мифах и легендах.
Как не странно – первоначально «легендой» обозначались такие понятия как «чтение», «читаемое», «собрание литургических отрывков для ежедневной службы». Сейчас же под легендой мы понимаем, – одну из разновидностей несказочного прозаического фольклора. Письменное предание о каких-нибудь исторических событиях или личностях.
В переносном смысле – легенда – относится к овеянным славой, вызывающим восхищение событиям прошлого, отображенного в сказках, рассказах и других формах литературного творчества. И это сказание, как правило, содержит дополнительный религиозный или социальный пафос.
Вообще легенда и есть – приблизительный синоним понятия миф, т.е.  эпический рассказ о происходившем в незапамятные времена и  главные герои рассказа,  обычно – это и есть герои в полном смысле слова: часто непосредственно в событиях участвуют боги и другие сверхъестественные силы. События в легенде нередко преувеличиваются, добавляется много вымысла. Поэтому учёные не считают легенды полностью достоверными историческими свидетельствами, не отрицая, впрочем, что в большинстве своём легенды основаны на реальных событиях. «Мировыми легендами» мы называем такие как –  «Атлантида», «Эльдорадо», «Король Артур», «Философский камень», «Робин Гуд».
- И чем же тогда отличается легенда от мифа?
- А вот «Миф» в литературу пришёл из Древней Греции, как сказание, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о богах и героях. Сама же я с мифом познакомилась благодаря Татьяне Ивановне Пранович, а правильнее сказать, – благодаря тому, как она умела преподать  «Античную литературу». Готовясь к её занятиям по предмету можно было исследовать различные типы отношения поэта к мифам. Так вот, что я поняла из курса античной литературу, так это то, что греческая мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его «почву». Самое яркое доказательство правдивости этого убеждения –  гомеровский эпос: «Илиада» и  «Одиссея». Естественно, что одобные произведения были и в иных уголках планеты –  «Веды», «Махабхарата», «Рамаяна», «Пураны» в Индии, «Авеста» в Иране, «Эдда» в германо-скандинавском мире и другие.
В восемнадцатом веке, английский философ Френсис Бекон в сочинении «О мудрости древних» утверждал, что «мифы в поэтической форме хранят древнейшую философию, моральные сентенции или научные истины, смысл которых скрыт под покровом символов и аллегорий». То есть миф – это специально закодированная история, и чтобы раскодировать её, т.е. научится понимать смысл, вложенный в произведение, – нужно быть достаточно образованным человеком. А ведь, согласитесь, что только та литература, которая имеет сотни прочтений – может считаться настоящей – Великой литературой. И только тот, кто понимает её может считать себя образованным человеком.
- Какой правдой и какой вере, – тогда по Вашему, служит «афоризм», как отдельный вид литературной действительности?
- А он и служит – правдой и подтверждением литературной действительности. Так как афоризм, сам по себе, является «определением». Афоризм  – это оригинальная законченная мысль. Это небольшой, но безупречно грамотный текст, – вовремя услышанный, замеченный – схваченный и подхваченный кем-то, а после – передающийся эстафетой из уст в уста. Хочется начать с примеров современного афоризма об афоризме: «Афоризм –  это гранёный алмаз мудрости» – заявлял Гарун Агацарский. «Афоризм – это алгебра мыслей» – утверждал Георгий Александров. «Афоризм – это мысль, исполняющая пируэт» – предположил Жорис де Брюйн. «Хорошие афоризмы – горькое лекарство в приятной оболочке, которое лечит, не оскорбляя вкуса» – интересно высказался на тему Вильгельм Швебель.
На примерах мы видим, что рождение афоризмов имеет одну природу, но разных матерей. Так природа их – мудрость и опыт, а матерями могут быть либо контексты научных, философских, художественных произведений, либо – самостоятельные письменные или устные заявления: Эмиль Кроткий – российский и советский поэт, сатирик, фельетонист как-то заметил, что «Бездарность легче прощают человеку, чем талант». Очень люблю афоризмы баснописца Ивана Крылова, один из многих – «Глупы из скандалистов оба».
- Есть ли безымянные афоризмы? – Последовал вопрос от Виноградова.
- Мне кажется, что таких, – большинство. «Знание – сила» – говорил  Фрэнсис Бэкон.
- Но Вы же себе противоречите, у афоризма – в данном случае – есть отец.
- Я просто не успела довести мысль до конца.
- Простите.
- Фрэнсис Бэкон на самом деле приёмный отец этого афоризма, так как в оригинале эта мысль звучала на латинском: «Знание и могущество человеческое совпадают».
- Но как Вы можете быть уверенным в том, что Френсис Бэкон, вдруг не зная об этом высказывании, мог высказать то, что родилось в его голове само по себе?
- А вот это уже варианты легенд, – а у легенд нет первой и второй версии – легенды есть распространенные и не очень. Так как и сказки народов мира. Все основные сказки по своей сути об одном и том же, только разными словами. И потому мне порой кажется, что все цитаты и афоризмы – могли взяться из Библии. Хотя Библия – это не первая бессмертная книга на Земле и она не единственная – из вечных, а значит – у одной и той же мысли бывают в разные века разные родители. А с другой стороны, – если верить  в теорию души и в то, что души вселяются в тела, то в разные времена у совершенно разных тел может быть абсолютно зеркальная душа: я говорю – в смысле, – абсолютно идентичная – одинаковая.
Вот, например, есть такое выражение: «Почему удар в спину наносят те, кого, как правило, защищаешь грудью?», а есть такое –  «Храни меня Господь от тех, кому я верю, кому не верю, тех остерегусь я сам».
- И что же?
- Формы мысли очень разные, а суть высказываний – одна. 
- И, как Вы думаете, почему так?
- Один из вариантов – потому что мы стоим к тому, кого защищаем, – всё время спиной.
- Вот это оборот мысли!
- Вы, Ася, всё очень не стандартно слышите.
- «Каждый слышит только то, что он понимает», говорил Иоганн Вольфганг Гёте. Для меня афоризм – это история мысли всего человечества.
- Очень серьёзное заявление.
- И небезосновательное. Так в средневековом Тибете тринадцатого века жил и творил тибетский учёный и писатель Сакья-пандита. Поэтические афоризмы из его «Драгоценной сокровищницы назидательных речений» были тогда и – после, – чрезвычайно популярны в Тибете и Монголии, а многие из них даже стали народными пословицами. А вот мастер афоризма – Шота Руставели – грузинский государственный деятель и поэт двенадцатого века, автор хрестоматийной эпической поэмы «Витязь в тигровой шкуре», мне кажется, что и без слов понятна его роль  в мировой литературе.
- Почему же? Мне интересно, какие цитаты Вы приведёте в пример.
-  «Не гордитесь, люди, силой! Бросьте глупую забаву!
Людям сила бесполезна, если Богу не по нраву.
Ведь довольно малой искры, чтоб большую сжечь дубраву.
И с дубьем, коль Бог захочет, и с мечом добудешь славу».
И ещё – одна из моих любимых: «Предначертанное Богом исполняется всегда».
- Прекрасно.
- А у средневекового испанского писатель четырнадцатого века – Хуана Мануэля – вторая, третья и четвёртая части его знаменитой книги «Граф Луканор» – вообще называют собранием афоризмов и изречений.
 А кто не знает Франсуа шестого де Ларошфуко результатом обширного жизненного опыта которого, явились его «Максимы» – сборник афоризмов, составляющих цельный кодекс житейской философии.
Ближе к нашему времени – в конце девятнадцатого и в двадцатом веке известными афористами были Оскар Уайльд, Фридрих Ницше, Джордж Бернард Шоу, Станислав Ежи Лец, Александр Сергеевич Пушкин, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Лев Толстой, Сергей Есенин, Фаина Раневская…
- Есть что-то, что помогает понять себя?
- Бесконечное множество – ценных мыслей и причин... Вот, например, как то я нашла корректный и безупречно грамотный ответ на вопрос, почему поэт не мечтает писать бесконечно?
- И почему же?
- Анна Ахматова – смелая женщина не побоялась открыть секрет рождения поэзии: «Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда…»
- А есть кто-то из афористов особенно близкий по мысли?
- Люблю Аристотеля, Конфуция, Омара Хайяма, Сергея Есенина, Фаину Раневскую. И могу наслаждаться их мыслями ежедневно.
- Одного из них ради примера можно услышать в Вашей озвучке?
- Сергей Есенин придумал строки, которые стали моей жизненной установкой:
«В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым
Самое высшее в мире искусство».

И ещё:
«Грубым дается радость.
Нежным дается печаль.»
- Как сами понимаете предназначение афоризма?
- Афоризм – это зрелость мысли, мудрость мышления, философия жизни.
- Откуда такое высказывание?
-  Родилось в моей голове при помощи анализа некоторых определений. Мудростью величают свойство человеческого разума, характеризующееся степенью освоения знаний и подсознательного опыта, что выражается в его   способности применять свой потенциал  на благо развития общества с учётом конкретной ситуации. Мудростью также называют большой, глубокий ум, опирающийся на жизненный опыт, т.е. – способность находить решение различных проблем, в том числе жизненных, опираясь на свой и чужой опыт. Мудрость же в философии – один из измерителей степени познания окружающего мира, и также специфическое свойство человеческого интеллекта. Мудрость в религиях так же –  степень познания окружающего мира, данная мироздателю в неисчерпаемой мере, и могущая быть воспринятой людьми в той или иной части.
Синонимами понятия «Мудрость» называют –  премудрость, благоразумие.
В нецерковном употреблении премудрость – это  превосходная степень от мудрости, а другими словами – ум, способность, талант, мудрость и опытность в жизни.
И даже античные философы уделяли большое значение мудрости: само слово «философия» означало «любовь к мудрости». Гераклит говорил, что «Быть мудрым есть высшая добродетель; а мудрость состоит в том, чтобы говорить истину и согласовать с нею свои действия, вопрошая природу для того, чтобы узнать истину». По мнению Аристотеля: «Мудрость вращается в области первых причин и начал… А самое основное из знаний и преобладающее над служебным есть то, в котором содержится понимание цели, ради которой всё в отдельности должно делаться». В христианстве
олицетворённая мудрость Бога также может называться транскрипцией изначального греческого понятия «София» –  «мастерство», «знание», «мудрость». Представление о Софии как о «Премудрости Божией» получило особое развитие в Византии и на Руси. И сегодня является кардинальной добродетелью и называется – «благоразумием».

- Что же я скажу, Ася Звёздная, Вы меня убедили в том, что обладаете мастерством убеждать.
- «Коль гореть, так уж гореть сгорая…» – Это всё слова моего любимого Сергея Есенина. – Улыбнулась в ответ Ася.
-  «Остерегайтесь, когда великий Бог выпускает неприкаянного мыслителя на планету. В таком случае всё находится в опасности» – американский философ Ральф Эмерсон. – Вдогонку Асиному заключительному слову, вспомнил из ответа Тараса Внуковского, профессор Рубинштейн.