ППШ

Георгий КАЮРОВ

П.П.Ш.

Рассказ

      Над пологим полем задиралось солнце, нижним краем теряющееся за кронами деревьев, окаймляющих надел в самой верхней границе холма. Словно наперегонки с солнцем – кто выше взберётся – выбрасывая клубами пыли по сторонам, к центру поля устремилась серая «волга». Она ехала к возвышающимся строительным лесам. Когда-то в этом месте стояла церковь. Во время войны разбомбили её, а разобрать всё не решались, так и опахивали руи-ны. Поговаривали, под церковью огромные подвалы и запутанные ходы. Поначалу слухи хо-дили разные об этих подземных ходах, но толком никто ничего не знал, а с годами и позабы-лось. Среди людей боязнь церковных руин закрепилась, так по наследству слухами и переда-валась. Мальчишки из соседних сёл лазали, но тоже ничего толком не рассказывали.
      С наступлением перестройки взялись восстанавливать храм. Огородили лесами, постави-ли огромный забор и вмиг накатали большегрузами колею. Всё везли и везли строительный материал. Работающие в поле по соседству колхозники наблюдали, как обратно вывозили машинами горы битого кирпича.
      На прошлой неделе прошёл слух – у западной стороны фундамента раскопали захороне-ние из человеческих костей. Срочно вызвали представителей общества «Память» и научного сотрудника из областного музея. И вот, как первый результат, секретарь райкома вёз на слу-жебной машине тётю Пашу. Все эти годы тётя Паша твердила о том, что в церковных руинах похоронен её супруг. Куда только не писала, чтобы начали поиски, но всё тщетно. И вот те-перь всё подтвердилось. Поисковики решили пригласить её. Секретарь, сидя у окна и при-стально вглядываясь вдаль, нет-нет, да и вздыхал, покачивая головой.
      – Тёть Паш, с какого года, говорите живёте здесь? – завёл разговор секретарь, словно сам себе не верил. Ведь он-то хорошо знал, с какого года, но именно сейчас усомнился.
      – Дак после войны и приехала, – ответила женщина, тоже не отрывая взгляда от окна. – Помнишь, как тебя голозадого гоняла крапивой из наших лопухов? – неожиданно сказала тётя Паша. Секретарь только улыбнулся в ответ – когда это было? Он пристально всмотрелся в лицо женщины, но по нему никак не мог понять её настроения. Он только сейчас поймал себя на том, что такие лица пожилых людей он видел везде: и у себя в приёмной, и в булоч-ной, и в троллейбусе, и на приёме у врача, и просто идущие по улице. Они все проходили мимо него и никак не касались его лично. И вот теперь одно из таких лиц сидит рядом с ним в машине и это лицо их многолетней соседки  и подруги матери – тёти Паши.
      В это путешествие тётя Паша собралась как на парад. Надела всё новое – косынку, яркое платье, туфли и даже повязала платочек на запястье. На груди у женщины постукивали две потемневшие медали с растрепавшимися лентами. В складках платья затерялись планки ра-нений. Они иногда показывались, когда машина подпрыгивала на кочке и тётя Паша хвата-лась рукой за спинку водительского кресла, и снова их прикрывала складка.
      – Едем, а может, нет его там, – задумчиво проговорил секретарь.
      – Теперь я вдова солдата, – словно не расслышав слова секретаря, тихо сказала тётя Па-ша.
      – А до этого кем были? – с иронией в глазах секретарь посмотрел на женщину.
      – До этого была женой без вести пропавшего, – и тётя Паша твёрдым взглядом посмотре-ла на собеседника. Её взгляд красноречиво показал – она не приемлет его легкомыслия.
      – Какая разница? – не выдержав столь пристального взгляда, секретарь отвернулся, но краем успел ухватить, как тётя Паша покачала головой, взгляд её смягчился, и наполнились слезами глаза. Она не ответила, а он почувствовал, с каким горьким укором женщина отвер-нулась от него. Остаток пути доехали молча.
      Навстречу почётным гостям вышли поисковики – группа молодых людей, состоящая из девушек и ребят; малочисленные строители и учёный-историк из краеведческого музея. Двое парней помогли женщине-ветерану выйти из машины и, поддерживая её под руки, вместе направились к найденному захоронению. Следом шёл секретарь райкома, озабоченно раз-глядывая всё вокруг и прикидывая, какую территорию пашни разворотили самосвалами и какой урон понёс колхоз из-за этого строительства. Уже неоднократно ему приходилось вы-слушивать укоры на заседании областного совета, да и председатель колхоза, которому при-надлежала земля, бузу поднимал при каждом удобном случае.
      У края ямы, лежали растянутые два брезентовых полотна. На одном укладывали найден-ные вещи, а на другом – были разложены кости. Рядом с некоторыми группами костей лежал череп – это означало – целый солдат. Пока нет черепа, нет воина.
      У брезента с вещами для ветерана подготовили табурет. Тётя Паша ещё издали нервно пробегала глазами с вещи на вещь. Глаза слезились, она уже сняла с запястья платок и часто протирала им мокрые щёки. Для этого ей приходилось останавливаться, она виновато смот-рела на молодёжь, как бы извиняясь за причинённые неудобства и за то, что те вынуждены переносить её медлительность.
      – Спасибо вам, ребятушки, – тихо говорила она и, беря провожатых за руки, подолгу вглядывалась им в глаза. И снова тётя Паша оглядывала предметы, выложенные на брезенте. Неожиданно её взгляд остановился на неопределённом чёрном предмете, лежащем у самого края брезента и сильно испорченном временем и подземным хранением.
      Тётя Паша протянула руку, указывая на этот предмет, и от неожиданно нахлынувшего  переживания губы её затряслись, ноги подкосились. Едва успели подставить табурет, тётя Паша буквально рухнула на него. Молодой человек поднял предмет и повертел в руках, пош-крябал ногтем поверхность. Уже подавая ветерану, он обратил внимание на открывшуюся надпись.
      – Что это написано? – всматривался он в буквы. – «П. П. Ш.»… Что это? – И юноша по-вернул предмет надписью к напарнику.
      – Пистолет-пулемет Шпагина, – расшифровал аббревиатуру коллега.
      – Может, в неё патроны запасные складывали, или это часть приклада, – предположил молодой человек.
      – Кто-нибудь, быстро принесите воды! – что было мочи, закричал секретарь, хватая тётю Пашу за плечи, которая, теряя сознание, чуть не свалилась на землю. – Николай помоги!
      С подбежавшим водителем они перенесли женщину в машину.
      – Быстро в больницу, – приказал секретарь. – Потом за мной вернёшься.
      – Сделаем, – отозвался водитель, и «волга» сорвалась с места.
      Тем временем поисковики колдовали над занятной вещицей, так взволновавшей ветера-на. Один из молодых людей взялся очистить её поверхность от старой кожи, которой, по-видимому, была обклеена деревяшка.
      – Ребята! Она должна раскрываться! – неожиданно воскликнул он.
      Все поисковики и секретарь окружили парня. Тот заложил лезвие в появившийся прорез и аккуратно двигал им из стороны в сторону. Долго старое дерево не хотело раздвинуться – сминаясь под давлением металла, струшиваясь от старости.
      – Да расколи ты его, – выдавая в голосе нетерпение, предложил кто-то из его коллег, но парень упорно двигал лезвием ножа из стороны в сторону, обходя по кругу деревянную ве-щицу.
      Вдруг деревяшка скрипнула и поддалась, образовав обнадёживающий зазор. Внутри за-зора зажелтело дерево. Молодой человек, раскачивая половинки, медленно их раздвигал. Ко-гда вещица раскрылась, собравшиеся не успели перевести дыхания.
      – Надо же, это деревянный портсигар, – сообщил секретарь. – Столько лет прошло, а бу-мага сохранилась как новая.
      
      – Ура! – грянул общий восторг.
      Молодой человек достал свёрнутый вчетверо тетрадный лист в косую линейку и уже тря-сущимися пальцами развернул его.
      – Тихо ты, не порви, – одними губами проговорил кто-то.
      – Она крепкая, – пояснил юноша, пробегая глазами по строчкам открывшейся записки.
      – Что там? Что там написано? – загалдели со всех сторон.
      – Товарищ секретарь, читайте вы, – молодой человек передал записку секретарю, а сам едва успел отвернуться, чтобы скрыть от товарищей слёзы.
      – Ребята! Это письмо, – секретарь поднял на всеобщее обозрение листок и, выдержав пау-зу начал читать:

Здравствуй, моя дорогая и любимая!
Пишет тебе твой супруг Кузьма.
В первых строках своего письма спешу сообщить, что я жив и здоров. Завтра, наконец, в бой. Почти месяц провели в этих окопах – это третье и последнее письмо. Следующее на-пишу уже из других. Командир сказал утром дадут двойные фронтовые. Видно тяжело бу-дет. Ты не думай ничего плохого. Я выкарабкаюсь. Так уже бывало. Помнишь, как мне ос-колком брюхо вспороло, а ты кричишь – беги в медсанбат. А я тебе – как бежать. А ты мне – кишки в утробу сложи и беги. Тогда я так и сделал и, как видишь, жив и здоров и даже мы после поженились. Тебя не испугало, что брюхо мне вспороло и кишки валялись по земле.
Дорогая моя и любимая, я и в этот раз выживу. Осталось совсем чуть-чуть. Командир ска-зал, что до нашей границы осталось ещё тридцать девять километров.
У моего отделения задача очень простая – добежать до церкви и закрепиться. О ней я тебе уже писал. Всем взводом дивимся. Везде бомбят, а в неё не попадают. Стоит себе и стоит. Когда я вернусь, мы с тобой приедем сюда и обвенчаемся в этой церкви. Будет и у нас судь-ба нерушимая, как у неё.
Ну, вот и всё.
Любящий тебя твой супруг Кузьма.
 
      Солнце уже поднялось высоко, а обсуждение не утихало. Девчата восторгались судьбой письма и бесстрашными, любящими даже во время ужасной войны сердцами. Строились разные догадки и предположения. Секретарь поделился с молодёжью воспоминаниями, как тётя Паша приехала много лет назад, практически сразу после войны и поселилась в их мес-тах. Он тогда был совсем мальчишкой, но до сих пор помнит её рассказы о том, как в этих местах воевал её муж и они собирались после войны вернуться сюда жить. К возвращению машины секретаря поисковики успели обговорить многое и теперь сидели погружённые в свои мысли, но их глаза горели.
      – Почему она приехала? – задумчиво проговорил белобрысый паренёк.
      – Ты, что, письма не слышал? – возмутилась девушка сидящая рядом с ним. – Они с му-жем собирались в этой церкви обвенчаться.
      – Чего ты? – обиделся на резкий тон коллеги белобрысый. – Я, правда, не понял, они об-венчались или нет?
      – Заткнись! – рыкнула на него девушка.
      – Может это письмо не ей адресовано? – упрямился белобрысый.
      – Заткнись, сказала! – взорвалась девушка.
      – Ребята, машина! – заметил кто-то из поисковиков.
      Снизу поля поднималось облако пыли. Ребята повскакивали со своих мест. Секретарь по-ложил письмо в папку, на неё – заветную вещицу – портсигар – и с торжественным видом замер в центре. «Волга» въехала на стройплощадку на полном ходу и, резко затормозив, ос-тановилась у самых ногам ожидающих, обдав пылью и строительным сором.
      – Николай! – вспылил секретарь на вышедшего из машины водителя. – Сдурел совсем!
      – Умерла, – срывающимся голосом проговорил водитель.
      – Кто умерла? – не понял секретарь. – Где тётя Паша?
      – Сердце, – сжатыми губами выдавил Николай.
      – Ничего не понял. Говори внятно, – снова вспылил на недотёпу-водителя секретарь: – Почему умерла? То есть, как умерла? А это? – секретарь протянул папку с письмом и порт-сигаром, но Николай, резко отвернул голову, пряча льющиеся ручьями слёзы. Секретарь об-вёл глазами замерших поисковиков и опустился на табурет, силой сжав себе рот, чтобы не взреветь.
      На всю округу опустилась тишина. Солнце зло палило. Восторг десятка молодых людей сшибло трагической вестью. С потерянными лицами сгрудились вокруг папки с портсигаром молодые поисковики, устремив свои застывшие взгляды на тетрадный листок в косую ли-нейку, исписанный крупным карандашным почерком солдата.
      – Товарищ секретарь, – неожиданно проговорила сухим голосом девушка, которая неко-торое время назад приструнила белобрысого: – Как фамилия тёти Паши?
      – Шаповалова, – тяжело задумавшись, проговорил секретарь и, обведя всех взглядом, до-бавил: – Павла Платоновна Шаповалова.
      – ППШ, – тихо отозвался молодой человек, поворачивая к секретарю деревянную вещицу с аббревиатурой П.П.Ш.