37. О штабных помощниках

Описывая работу штаба, нельзя не остановиться на моих младших помощниках, которых мы тщательно отбирали, и которые играли немалую роль. Это относится ко всем писарям и художникам. Они отображали на схемах, картах наши замыслы, решения, планы, действия. Как они подготовлены, обучены, так и выглядела наша деятельность. По качеству выполнения отчетов вышестоящий штаб судил о работе полка.
 
Когда я только пришел работать в штаб, писарем оперативного отдела был Гриша Тютюнник, украинский парень с Полтавщины. Он быстро освоился в штабных бумагах, с которыми ему пришлось иметь дело, и вскоре стал своеобразным феноменом в писарских делах. Он вел в основном все учеты полковой деятельности. До армии он окончил техникум. На вид казался медлительным, но обладал огромной работоспособностью, работал несуетливо. К концу дня выполнял весь объем работы, возложенный на него.

Гришу Тютюнника вскоре узнал весь полк. Увольнялся он в чине старшего сержанта с большими почестями. После его ухода я ощутил трудности. Но в полку была традиция — зам. НШ сам подбирал писаря в оперативный отдел.
Я отбирал расторопных солдат, но такого, как Гриша Тютюнник, долго не мог найти. Попадались старательные (Бойков, Лыков), но они не обладали необходимой смекалкой, сообразительностью, инициативой.

В одном из произведений К.Симонова описан случай, когда в бой батальон повел писарь, так как все командиры погибли. Батальон выполнил свою задачу. Такой как Тютюнник вполне мог справиться с подобной задачей — он разбирался в тактической обстановке полка на учениях и т.п.

В конце моей службы в должности зам.НШ я подобрал себе в писаря свердловского паренька В.Дидича. Дидич был представитель современной молодежи. Он работал вдумчиво. Рационализировал наш труд. Мы с ним накануне рабочего дня составляли план работ и затем претворяли планы в жизнь.

У В.Дидича было два увлечения: юриспруденция (он знал уголовный кодекс РСФСР) и авиация. После армии он планировал пойти в летное училище либо в училище внутренних дел (на работника уголовного розыска).
Его инициатива, мой опыт помогли нам работать очень эффективно. После увольнения в запас он мне долго писал письма, благодарил за то, что я научил его справляться с большим объемом работы. А в выборе его дальнейшего пути сыграл роль один довольно сложный случай.

Дидич прошел медицинскую комиссию в гражданское летное училище. Однажды вечером он возвращался домой, и на него напали три хулигана. Он сходу сбивает одного, наносит удар второму и убегает от третьего. После этого происшествия Дидич сделал вывод, что у нас еще много нечисти, с которой необходимо бороться, и поступил учиться в Саратовское училище МВД.
Он мне писал письма и из училища. Он его окончил с отличием и поступил на службу в уголовный розыск Свердловска. События нас с ним завертели, и наша переписка прекратилась. Как сложилась его дальнейшая жизнь — это всегда меня интересовало.

Художниками при штабе были марийские ребята Д.Кузнецов и И.Игнатов. Это были сверхсрочнослужащие. Д.Кузнецов талантливо выполнял задания — карты, схемы, исполненные им, отличались безукоризненностью и красочностью. Зачастую вышестоящие начальники просили меня сделать различные документы. При этом они приговаривали: дай, мол, своим марийцам — они все сделают.

Большую роль в штабе играл начальник секретной части. Вся документация, исполняемая штабом, была секретной. Это надо было учитывать при размножении экземпляров, вести контроль, чтобы не было потерь и утечки секретности.
Я благодарен секретчикам, что они не подвели меня. На протяжении своей штабной деятельности я не имел утери секретных документов. А случаи по армии были всякие, исходы — самые плачевные (суды, увольнения, взыскания).