Лажа по-крупному

У деда Ерёмы постельный режим. Из-за дурной головы всему организму нету покоя. Накосячил дедуня, теперь расхлёбывает.
А двумя неделями раньше бабка подговорила знакомую медсестру, чтобы та придумала для деда самый страшный диагноз. Исключительно, в благих намерениях. Медик, как бы, случайно зашла в гости и тут началось:
 
-   Что-то, Михалыч, мне ваш цвет кожи не нравится да и ногти какие-то синие. Это плохой знак. А можно взглянуть на ваш язык? О-ё-ёй! Дела ещё хуже, чем я думала. Вам ни то, что пить, не дай Бог во сне увидеть, даже пустую бутылку.
   
Ерёма малость забеспокоился, но только малость. На большее почему-то не хватило силы справедливости. А бабка рада стараться. Не жалея сахара, вылила брагу и выбросила все заначки с самогоном. У деда чуть сердце не остановилось от такого варварства, но надо отдать ему должное - продержался целую неделю, а потом сказал: 
 
-   Ну и зачем мне такая жизнь, если пить нельзя? Не, так жить я не согласен. Какая радость хлебать один чай? Раз уж в природе существует водка, значит для того, чтоб её пили.

А тут ещё день Космонавтики... Ну как не выпить за Юрия Алексеевича?!
Бабка с тестом хлопочет, затеяла пироги, а он, под видом сортировки лука, полез в погреб. Ерёма знал, что у бабки там припрятана банка с вином. Но чтобы до неё добраться, надо вытащить наружу содержимое половины погреба. А это палево. И он начал размышлять вслух:
 
-   Как же сделать, чтоб и волки были сыты, и овцы целы?... От дурацкую пословицу кто-то придумал. Да волки сыты потому, что сожрали пастуха и собаку. Неужто не ясно?

Дед кое-как протиснул руку между ящиками и сковырнул с баллона крышку. А дальше дело техники! Как раз на этот случай у него была припасена тонкая шланга, которую он засунул в банку. Соснул пару раз и, как говорят - пошла вода в хату. Что и требовалось доказать. Дед разлёгся на свободной полке, да знай себе, посасывает "напиток богов."
   
-   Эх, лепота!   -  сказал он ящику морковки,  -  Если есть на земле рай, то это в моём погребе! Наверное, я здесь жить останусь. И выпивка рядом, и закусь разная: вон, яблочки, арбузы солёные - что ещё надо? И как не кстати этот противный голос:
   
-   Дед, ты тут живой?
   
-   Не дождёшься, старая! Если к нам во двор заходила фельдшерица со своим тревожным чемоданчиком, то это ещё не повод бежать к плотникам, домовину мне заказывать.
   
-   Что ты мелешь, старый муровод? И чего ты развалился, как вроде в финской бане?
   
-   Сама, что ли не догадалась? Я уже перебрал два чувала. Устал потому что, теперь отдыхаю. А ты, бабка, мабудь решила, что я животное отпущения?
   
-   Чего это ты недоговорками про животное?
   
-   Я что, по-твоему, сам себя "козлом" должен обозвать? У тебя, старая, совсем соображалка не работает. Ох, и горюшко мне с тобой!
   
-   Ты мне зубы не заговаривай, а лучше объяснись, что у тебя за такая длинная папироса во рту торчит?
   
-   Так это ж мой кислород! Его под землёй не хватает, вот я и забацал себе отдушину. Чуток поработаю, а потом свежим воздушком подышу.
   
-   Что-то, дед, странный ты какой-то? Раньше цепок на велосипед не мог натянуть, а нынче изобретение сотворил. Уж не умом ли ты тронулся?
   
-   Ты на себя посмотри. Об ведро споткнулась, а на весь двор причитает: - И где ж моя цибарка задевалась? Это, по-твоему, не странно?

На следующий день бабка спрашивает:
 
-   Дед, у нас оказия с луком. Что ни третий, то гнилой. Как ты его перебирал, ума не приложу?
   
-   Кто б говорил, старая, только не ты. Очки на носу и при всём при этом, повыдёргивала все подсолнухи, а лопухи оставила. А я, между прочим, без окуляров лук перебирал.
   
-   Да ладно, завёлся. Бог с ним, с луком. Я вот, что тебе расскажу. Договорилась с Ивашкой-шабаём, чтоб он нам яму новую под туалет вырыл. К тому же, много не возьмёт. Сказал, что три литра вина вполне достаточно. А у меня там есть припасённое. Нам это вино пить не желательно, а для Ивашки - то, что надо!
Помню, делала его из виноградных остатков, тут соседка меня окликнула. Пришлось ненадолго отлучиться, а телёночек наш подошёл к бадейке да и пописал туда. Что делать? Выливать-то жалко, всё ж добро, ну я и решила - шабаям пойдёт! Они пьют, что ни попадя. У Ксеньки, мужик которой заика, весь керосин попили. И скажи ж ты, никакая хворь с ними не приключается...  Дед, а что ты с лица сменился? Никак тебе худо?
   
-   Бабка, всю жизнь с тобой прожил и почему только сейчас узнаю, что ты вредитель рода человеческого? Не могла раньше предупредить, или это военная тайна, что вино с телячьим мочАми? По незнанию я вылакал его до самого донышка. И всё твоя вина. Молчала, как партизан на допросе. Небось, радуешься, что у мужа членовредительство?
Ах, ёк-макарёк! И чего, когда был маленьким родительница нечаянно меня сиськой во сне не придушила, чем нынче живу и мучаюсь с такой ведьмугОю? Правильно! Теперь ты глазищи-то выпучила. Мол, я не я и хата не моя! Тащи скорей марганец, организм буду очищать. А сама, случаем, не приседала на ту бадейку?
   
Почти целую неделю Ерёма ничего не ел, его так воротило, что кишки с гландами здоровались. Лежит дедуня, а бабка с ложечки манной кашей его кормит. И говорить недавно начал, а то стонал да мычал.
   
-   Дед, чуток хоть щёки у тебя порозовели, не дай тебе Господи был, как с креста снятый.
   
-   Ты вот что, щебетунья моя! Слушай и запоминай. Телка нашего видеть не желаю, особливо его наглую рожу. Кума давеча просила, ей производитель нужен, вот ей и продай. Да по-быстрому! С глаз моих долой. Я ему, понимаешь ли, хлебушка подмешивал, а он отблагодарил, в бадейку с вином напудюхал, вроде ему на лугу места было мало.
   
-   А может всё-таки на мясо оставим, почитай, год цельный кормили. Жалко.
   
-   Тебе сказано продай, так и сделай! Я, чтоб ты знала, и на мясо не навернусь, из-под этого ссыкуна.