Охота на слепых котят

   Мальчик был абсолютно «неправильным». Иссиня-черные волосы слишком длинны и к тому же завиваются в тугие локоны. Удлиненный европейский овал лица, украшают раскосые азиатские глаза, но как будто бы увеличенные в несколько раз. От этого кажется, что ребенок вообще не принадлежит ни одной человеческой расе.
-   Ну?! – Арина толкнула меня в бок.
-   Ни за что! – я тряхнула головой, приходя в себя. – Ни за что, я не возьму на себя такую ответственность.
-   Ну, какая ответственность, - заканючила моя сумасшедшая подруга. – Всего и дела-то -  присмотреть пару дней за спокойным, хорошо воспитанным ребенком.
-   Во-первых, не пару, а как минимум пять дней, а то и больше. Никому точно неизвестно, когда вернется твой братец, - попыталась я увильнуть от оказываемой чести.
-   Почему это неизвестно? Артем мне лично сказал – дней пять, не больше. Больше он себе отдыхать не позволит. Я уверена: через пять дней он вернется!
   Подруга молитвенно сложила руки перед грудью и похлопала длинными ресницами в мою сторону, в надежде, что я немедленно соглашусь на ее очередную авантюру.
-    Может, вернется - может, не вернется, а я еще после последней твоей выходки в себя не пришла, так что извини, к новым свершениям пока не готова!
Отодвинув подружку локтем, я просочилась на кухню.
 Не продолжать же при ребенке выяснение отношений. Не дай бог, озвучить в пылу спора одну из подробностей бурной Аришкиной жизни и травмировать нежную неокрепшую психику ребенка окончательно и бесповоротно.
 -    Ты это о чем? – искренне удивилась подруга.
Аришка, в отличие от меня, умела мгновенно забывать все свои, а заодно и мои неприятности. И начинать каждый новый день с чистого листа. И что самое поразительное - с тем же энтузиазмом и детской непосредственностью, что и накануне. Хотя, на мой взгляд, в ее возрасте это уже слегка смахивает на идиотизм.
   -   О том, - я решила стоять насмерть, как пуговица. – Прошлый раз тоже все, вроде бы, начиналось безобидно.  Ты всего лишь позвала меня на день рождения своего одноклассника. И что в результате?
    - Что? – Подружка, открыв рот, ждала ответа, как будто не она вместе со мной присутствовала на той вечеринке.
    -   Еле ноги унесли, вот что!
 Мне так захотелось треснуть подружку по голове чем-нибудь тяжелым, дабы привести ее в чувство, что я даже, от греха подальше, убрала руки за спину.
    -    Да ничего там страшного не случилось. Ну, перепили ребята немного и полезли целоваться. Стоило из-за такой ерунды, кипиш устраивать! – разглагольствовала между тем  Аришка, важно расхаживая по кухне.
     -    Вот-вот, - окончательно утратила я контроль над собой. – Что для тебя ерунда, то для меня – катастрофа! Все, разговор окончен! Этого ребенка я у себя не оставлю. Возвращай его родителям!
     -     Я не могу его вернуть, - заверещала в свою очередь подружка. – Тебе же сказано, что Артем вернется только через пять дней и не раньше.
      -     Я и не просила отдать его Артему! Верни его родителям! – Гаркнула я, потеряв последнее терпение.
     -      Артем и есть его родитель!
      Я схватилась за сердце и опустилась на табурет.
   -   Что ты мелешь? Я, конечно, плохо знаю твоего брата, но ведь ты уверяла, что он не женат.
    -     Не женат. – Арина схватила со стола кружку с остывшим чаем и сделала жадный глоток. – Не женат, а ребенок есть. Правда, Артем еще об этом не знает.
   -     Этого не может быть! – не поверила я подруге. – Да твой братец просчитывает свои действия, как компьютер, на десять лет вперед!
 Аришка уселась на табурет  и стала буравить меня своими глазищами.
   -     Я тебе когда-нибудь врала?!
   Я хмыкнула.
   -     Нет! Ты просто никогда не говорила мне всей правды.
    Подруга сделал вид, что смутилась. Отпустила глаза и засопела.
    -     И не сопи! Меня этим не разжалобить. Лучше давай рассказывай, откуда у тебя ребенок и почему твой брат ничего о нем не знает?
     Аришка начала издалека. Знаю ли я, какая у нее всепоглощающая и пламенной любовь к Костику?
Я  только рукой махнула, мол, продолжай дальше, ибо об Аришкиной пламенной и всепоглощающей любви известно всем без исключения.
Эта самая всепоглощающая и была причиной тому, что подружка в солнечные летние денечки не загорала на желтом песке у голубого моря, а сидела дома в четырех стенах, как какая-нибудь жена декабриста.
Я не стала указывать Аришке на тот факт, что жены декабристов, как раз и не сидели дома, а подались за своими мужьями в Сибирь. А так же на то, что в ее шестикомнатной квартире стен гораздо больше, ибо понимала: раскрой я сейчас рот - и мы вряд ли сегодня доберемся до конца истории.
     И так,  Аришка сидела дома и ждала, когда, наконец, у Костика появится пара-тройка свободных дней для более приятного времяпрепровождения.  Дней все не выдавалось и не выдавалось. Аришка заскучала, но вчера, наконец, Костик позвонил ей поздно вечером и сказал: «Собирайся! Завтра вылетаем». Аришка издала радостный вопль, бросила трубку и заметалась по квартире в поисках необходимых вещей. Однако ее лихорадочную деятельность прервал звонок в дверь. Подружка кинулась открывать, уверенная в том, что это явился Костик, так сказать, получить заслуженные дивиденды. Каково же было ее изумление, когда она увидела за дверью двух мужчин нерусской национальности.
     -     Что значит, нерусской? – перебила я подругу.
     -     Ну, конечно, на лбу у них не было этого написано, - задумчиво протянула подруга, - но при взгляде на их лица сразу возникает мысль… нерусские. - Аришка многозначительно покивала головой.
     -     А что было не так с их лицами?
     -     Да все так! – Аришка вскочила со стула. – Просто сразу видно - люди с Востока. Я, конечно, точно не скажу, откуда. Сама понимаешь, для меня, что японец, что кореец, что китаец -все едино.
     По словам подруги, гости вежливо уточнили у нее паспортные данные, после чего попросили пару минут для приватной беседы. Аришка пригласила их войти и только тогда увидела, что за ними стоит мальчик.
     -     Ты что, пригласила войти в дом двух совершенно незнакомых мужиков?! – Вытаращила я глаза на подругу.
     -     А что такого? Они были очень корректны, – искренне удивилась та.
     -     Сильный аргумент, ничего не скажешь! – Возмутилась я. – Получается, что если кто-то кинется тебя убивать, то ты будешь в принципе не против,  лишь бы они делали это корректно.
     -      Никто меня убивать не собирался, – отмахнулась подружка от моих предположений. – Они были по другому вопросу.
     -      Ну, слава богу, что подругому!
     Кстати, насчет того, что ее никто убивать не собирается, подруженька сильно заблуждается. Меня, например, регулярно посещает такое желание, но мне пока удается  как-то держать себя в руках. 
Люди нерусской национальности предоставили Арине доказательства, по ее словам, вполне убедительные. Затем они сообщили ей о том, что ребенок больше не может воспитываться в семье матери, раскланялись и удалились.
     -     А какие убедительные доказательства они тебе предоставили? – спросила я у подруги, сильно сомневаясь в ее способности самой разобраться в таком сложном вопросе.
     -     Они показали мне свидетельство о рождении.
     -     И что? В нем четко и недвусмысленно написано, что отцом этого ребенка является твой брат.
     Аришка явно занервничала.
     -     Во всяком случае, бумага выглядит очень солидно. На ней куча печатей и даже есть красивые красные кисточки.
     -     Причем здесь какие-то кисточки?! Содержание документа – вот главное!
     -     Если ты такая умная, то возьми и сама разберись, - опять начала заводится подруга.
     -     Давай!
     -     Что?
     -     Бумагу давай! Буду разбираться.
     Аришка метнулась в комнату и через секунду подала мне кожаный футляр небольшого размера. Действительно, с одного края у него свисала красная кисточка, и вся поверхность была украшена красивым орнаментом. Осторожно открыв интересную штуковину, я вытащила свернутый, странный на ощупь, рулончик бумаги. Он развернулся, и я… остолбенела. Весь лист был исписан иероглифами!
     -     Что это такое? – заикаясь, спросила я Арину.
     -     Свидетельство о рождении, - насупилась подруга.
     -      Ты знаешь  китайский, - с уважением поглядела я на подружку.
     -      Это написано на японском языке, - промямлила та в ответ, пряча глаза.
     -      Все равно здорово, – ликовала я. – Некоторые люди не могут свой, родной язык выучить, а ты японский осилила. Молодец! Горжусь тобой!
     -      Хватит дурью маяться! – стукнула подруга кулаком по столу. -  Не знаю я никакого японского, никакого китайского. Те люди сказали – это свидетельство о рождении и баста!
     -      Баста так баста, - покладисто согласилась я с Аришкой. – Вот и забирай мальчика, свидетельство и - с богом!
     Арина  задохнулась от возмущения.
     -     Ты не подруга! Ты – монстр!
     Прелестно! Арина Северьяновна в своем репертуаре.
     -     Я монстр! А ты белая и пушистая, только дура! Пустила в дом ночью незнакомых людей!.. Но и этого тебе  мало, еще и ребенка у них взяла, – мне казалось: еще чуть-чуть и я начну плеваться огнем. –  Ты хоть немного, хоть иногда думать будешь или нет? А если это какая-то авантюра, затеянная против твоего брата? Или это вообще бандиты?!..
     -     Вот, вот! Я об этом как раз и подумала, - перебила меня подруга.
     Я не собиралась так скоро останавливаться, но Аришкина реплика заставила меня замереть на месте.
     -     То есть, как это подумала?
     -     Да понимаешь, случается, иногда, со мной такая беда, - преувеличенно горестно вздохнула подруга. – Возьму и подумаю. А вот интересно, хватило бы  у тебя совести оставить в руках у бандитов маленького мальчика? - выделила она голосом слово – «бандиты».
     С интересом понаблюдав за тем, как я лихорадочно хватаю ртом воздух, подруга окончательно меня добила:
     -    Видишь как мы, дураки, просто решаем проблемы, не то, что вы, умные!
     Нокаут! Я шлепнулась на стул и обхватила голову руками.
     -     Да не расстраивайся ты так, - пожалела меня Арина. – Вот приедет Артем и решит проблему в полпинка. А если окажется, что этот мальчик, действительно, его сын, то мой брат нам только спасибо скажет.
-     Как же, скажет твой Артем спасибо! – слабо трепыхнулась я в ответ. – Ты, лучше бы, попыталась с ним как-то связаться. Не мог же он не оставить свои координаты заместителю.
-     Я уже звонила Никите, - заметно скисла подруга. – Послал грубым словом. Сказал, что если не могу прожить без брата и пяти дней, то я вообще нежизнеспособный организм.
-     Что, так и сказал?
-     Угу, - шмыгнула  Аришка носом.
-     Неужели его не удивило то обстоятельство, что у босса объявился какой-то неучтенный ребенок?
-     А он дал мне хоть слово сказать? Они там все ненормальные. За Артема горло перегрызут. Если им даны инструкции никого до тела не допускать, то никого, и не допустят.
Мы посидели несколько минут в тишине, уныло поглядывая друг на друга. Я поняла, что деваться некуда:
         -     Хорошо, пусть мальчик остается у меня. Но как только твой брат объявиться, я хочу, чтобы он его немедленно забрал. Как ты с ним свяжешься, меня не интересует.
-     А я ему письмо оставлю. Даже два письма, - радостно завопила Аришка. – У себя дома и у него. Да и потом, он на обратном пути включит мобильник и станет доступным. Я думаю, что он через десять минут примчится к тебе, как только все узнает.
        Мы расцеловались, и подружка отчалила, полностью удовлетворенная сложившейся ситуацией.

На улице глубокая ночь, а ребенок голодный, холодный и уставший. Я чуть не стукнула себя по лбу. Еще подругу обвиняла в безответственности, на себя бы лучше посмотрела.
Я понеслась в комнату, приказав себе держаться в рамках, чтобы ни натворил этот мальчишка. Ребенок одиннадцати-двенадцати лет, оставленный в одиночестве более чем на пять минут, способен на многое. А в данном случае времени прошло гораздо больше. Ворвавшись в комнату, я с удивлением обнаружила мальчика, спокойно сидевшего на том же месте, куда его усадила подруга. Ребенок только сложил руки на коленях и закрыл глаза.
Я откашлялась, веки ребенка поднялись…   и на меня взглянула другая вселенная. Этот холодный, бестрепетный взгляд не мог принадлежать маленькому мальчику. Мне тут же захотелось сложить руки перед грудью и, низко кланяясь, проговорить что-то вроде:
-     Приказывайте, господин! – но я скрипнула зубами и заставила свой позвоночник выпрямиться. Он аж крякнул бедный от натуги, до чего ему не хотелось принимать вертикальное положение.
 И так приступим к переговорам.
 -     Э-э-э-э, - многозначительно проблеяла я, вдруг с ужасом понимая, что не знаю на каком языке начать разговор. Я такая умная, такая сообразительная и не удосужилась узнать  у подруги, понимает ли мальчик русский или хотя бы английский язык.
 Я откашлялась и робко поинтересовалась у малыша:
 -     Ты понимаешь меня?
 Что-то совсем чуть-чуть изменилось в глазах ребенка, но больше никакой реакции не последовало. 
Ну, будем надеяться - жизнь  расставит  все по своим местам, а пока придется сопровождать слова жестами.
-     Пойдем со мной, -  я поманила за собой  мальчика.
После небольшой заминки он встал, все так же бестрепетно взирая на меня. Я прошла по коридору и, открыв дверь ванной комнаты, сделала  приглашающий жест рукой:
-      Заходи.
         Ребенок замер на пороге, медленно обвел взглядом все помещение  и повернулся ко мне лицом.
-     Ты справишься или тебе помочь?
Я неопределенно покрутила рукой. Малыш прикрыл опустил ресницы.
Ну и как это понимать? Типа – да, справлюсь. Или – да, помоги! Ладно, рискнем.
Я закрыла дверь ванны и подождала минуту. Услышав шум воды,  облегченно вздохнула и пошлепала  на кухню,  соображая по дороге, что же едят на ужин, а заодно уж на завтрак и обед, маленькие японцы.
Я разогрела котлеты и рис. Достала из холодильника сыр, масло, колбасу, молоко и постаралась аппетитнее разместить всю эту снедь на столе, что-то должно же ему понравиться, и стала ждать. Через минуту мои глаза сами собой закрылись, а голова склонилась на грудь. Я не спала, во всяком случае, мне так показалось, но когда я вскинула голову, ребенок стоял в дверях.
-     Проходи, садись, - вскочила я со стула.
Мальчик скользнул за стол.
-     Ешь.
Ребенок оглядел разложенную на столе еду. Подумал. Взял стакан с молоком и поднял на меня глаза. Уж не знаю, откуда, но я точно знала – надо отвернуться. Услышав тихий стук, я повернулась. Малыш сидел все так же, положив руки на колени, перед ним стоял пустой стакан.
-     Еще что-нибудь будешь?
Тишина.
-     Хорошо, тогда пойдем. Я провожу тебя в твою комнату.
Почему-то взять этого ребенка за руку, я не осмелилась. Вот так и получилось, что мы важно прошествовали через всю квартиру. И, несмотря то, что малыш шел сзади, создавалось впечатления, что не я веду его, а наоборот, он идет куда хочет, я же просто являюсь сопровождающим лицом. Для полноты картины осталось заорать:
-     Дорогу господину Якимото!
   
         Все дела переделаны: ребенок помыт,…  наверное. Накормлен, а если уж, совсем точно, то  напоен. Спать уложен. Пришло время подумать, как жить дальше! А дальше, то есть завтра, у меня встреча с «самим» господином Полянским. Впрочем, это Аришка так произносит – с «самим», подвывая и многозначительно закатывая глаза. Мне-то этот Полянский нужен, как прыщ на носу. Если честно, я бы вообще не огорчилась, если бы этот господин исчез с моего небосвода как тучка после дождя. Этот «сам» подвалил так некстати, что худшего времени и специально не выберешь. Наша дизайнерская фирма только что закончила большую работу, и ребята собирались отпустить меня  отдохнуть на пару недель. Но тут, аки ангел с небес, к  нам в офис ввалилась моя закадычная подружка и протрубила благую весть! Что «сам» господин Полянский… жаждет поручить нашей фирме отделку его нового, только что купленного дома, и потому для начала рассчитывает на встречу со мной.. И я поняла – отвертеться не удастся, тем более, что Аришка уже содрала с Полянского аванс, равный моему обычному гонорару. Я даже не посмела заикнуться, что брать с человека такие деньги безнравственно.
Я тяжело вздохнула и произнесла:
-     Договорились! Только ты поможешь мне с эскизами! – Подруга сделала непонимающее лицо. – Ну, тогда пролетаешь! – Тут же среагировала я.
-     Ладно! – буркнула Аришка. – Умеешь ты из меня веревки вить.
Это еще надо уточнить - кто из кого веревки вьет!

С Аришкой я познакомилась четыре года назад. Я как раз заканчивала ремонт в своей квартире, доставшейся мне в наследство после смерти бабушки.
Но тут судьба сыграла со мной шутку и подкинула сюрприз в лице  Арины Северьяновны Димон.
Я маялась возле подъезда, встречая машину, которая должна была привезти мне подставку для цветов от Аполлона Сигизмундовича.
         Подставочку я еще не видела, поэтому сгорала от нетерпения. Да и свою роль играл тот факт, что  это была  последняя точка в обстановке квартиры.
 Машина подъехала, и я, приплясывая от нетерпения, еле дождалась пока водитель достал из багажника аккуратно завернутую в ткань, предназначенную мне  драгоценность. Я сцапала сверток и, прижав его, как младенца к груди, понеслась к себе на этаж. И неслась бы до самой квартиры, если бы не наткнулась между этажами на дивное создание.
Я шагнула вправо, видение шагнуло влево, и мы опять оказались лицом к лицу. Я шагнула влево, видение шагнуло вправо, и все повторилось.
-   А, давай, я через тебя перепрыгну! – азартно блестя глазами, предложило видение.
-   А, давай! – почему-то согласилась я. Вернее, пошутила. Девушки неземной красоты на высоченных каблучках обычно попадающимся им на пути людям через головы не прыгают. Но эта деловито поставила к стенке сумочку, небрежно сбросила туфельки, подобрала повыше юбочку  и сиганула прямо на меня. Перепрыгнуть меня она, конечно, не смогла и поэтому просто завалила вместе с трепетно оберегаемой подставочкой. Я предпочла разбить голову или сломать себе любую конечность, но подставочку сохранить. Но, слава богу, обошлось. Я только отбила себе задницу и зашибла локоть.
-   Ты что ненормальная?! – спросила я у девушки, с комфортом устроившейся на полу рядом со мной.
-   С чего ты взяла? - Искренне удивилась та.
Я перевернулась на бок и, кряхтя и вздыхая, попыталась подняться, не выпуская из рук свое сокровище.
-   Слышь, с чего ты взяла, что у меня не все в порядке с головой? - пхнула меня в бок наглая девица.
-   Так видно же! – не стала деликатничать я с этой идиоткой.
Девица вскочила на ноги.
-   Откуда видно? – задала она очередной дурацкий вопрос.
-   От верблюда! – дала я не менее дурацкий ответ.
-   Да-а-а?! Вот и Темка мне так всегда отвечает! – печально вздохнула незнакомка, натягивая туфельки на точеные ножки.
Мне стало неловко. А может девушка действительно душевнобольная, а  я над ней издеваюсь.
-   А Темка, это кто? – спросила я, пряча за вопросом неловкость.
-   Да братишка мой! – беспечно махнула рукой девчонка. – Он мне в вашем доме квартиру купил на четвертом этаже. – А ты где живешь? – с детской непосредственностью заглянула она мне в глаза.
-   Вот тут! – дернула я подбородком в сторону своей квартиры.
-   Ну, пошли! – девчонка развернулась на сто восемьдесят градусов, выразив полную готовность следовать за мной.
-   Куда пошли? – слегка опешила я.
-   К тебе в гости пошли. Мне все равно делать нечего!
-   А мне как раз есть, что делать. – ответила я раздражаясь такой  бесцеремонностью.
-   От-лич-но! – возликовала моя новая соседка. – Я тебе как раз помогу. – И схватив меня за локоть, потащила к дверям квартиры.
И я поняла, что сопротивление бесполезно. А ведь мне был дан знак свыше, мол, беги пока не поздно от этой сумасшедшей девицы. Закройся на все замки и затаись, как будто тебя и в живых нет. И знак этот был столь красноречив, что только такая дурочка, как я, могла его не понять.
Я сделала шаг в сторону своей квартиры и громко ойкнула – в копчике стрельнуло, как будто я получила хороший пинок под зад! Видимо, мой ангел-хранитель именно таким образом пытался меня вразумить. А ведь мог и не изощряться, а попросту написать на стене огненными буквами – «Подумай хорошенько, прежде чем совершать столь опрометчивый поступок!» А потом в ста тридцати пунктах объяснить, почему  этот поступок является опрометчивым. Но ангел посчитал свою задачу выполненной и умыл руки. Копчик больше меня не беспокоил.
Вот так, весело и непринужденно будущая подруга впорхнула в мою жизнь.
Осмотрев квартиру, Аришка заявила, что она хочет что-нибудь подобное и у себя! А я должна заняться воплощением ее мечты в жизнь!
Я попыталась, было, сопротивляться, но очень быстро поняла, что сопротивление приводит к еще более трагическим результатам. Пришлось смириться и плыть по течению – вдруг, повезет и удастся более-менее благополучно миновать все омуты, мели, пороги и водовороты, устраиваемые этой девчушкой на моем жизненном пути с ловкостью профессионального картежного шулера.
Ремонт я ей сделала, правда, для этого мне пришлось позвать на помощь ребят из моего института, так как одной мне бы ни за что не справиться с таким объемом работы.
Ее брат одобрил полученный результат, но Аришка умудрилась и тут запутать ситуацию дальше некуда.  На вечеринке, посвященой успешному завершению работы, она отозвала меня в сторону и, пряча глаза, сказала, что ей надо со мной поговорить. Я с тревогой взглянула на ее виноватое лицо. Сердце сжалось.
-   Ну что же, пошли в кабинет! – я обернулась к ребятам. – Вы пока накрывайте на стол, а мы с Ариной побеседуем. Тут у подружки какие-то личные проблемы образовались! 
 Я натужно улыбнулась и, взяв девушку под локоток, направилась в кабинет.
-   Ну, говори, что случилось!
Аришка, что-то невнятно пробурчала, опустив голову.
-   Что? – переспросила я.
Аришка подняла голову и выпалила:
-   Артем думает, что автор интерьера – я!
Я с облегчением вздохнула. Я-то подумала, что у ее брата появились какие-то претензии к выполненной работе.
-   Я не хотела! Случайно получилось. Когда брат спросил, кто занимался квартирой, я решила, он спрашивает – кто придумал сделать ремонт, и сказала – я! А он давай меня хвалить! Я уже хотела признаться, но увидела, с какой гордостью он на меня смотрит и не смогла. – Аришка заревела. – Ты теперь меня ненавидеть будешь? Да?!
Я подошла к подруге и протянула ей платок.
-   Я все Артему расскажу! – Выла Аришка. – Вот поеду сегодня к нему и расскажу!
-   Да успокойся ты! – В сердцах рявкнула я на подружку, забрала у нее платок и вытерла зареванную мордаху.  – Нашла о чем реветь! Ну, сказала и сказала. Пусть твой брат погордится. А, мы из тебя помаленьку полегоньку дизайнера сделаем! Твой брат ничего и не узнает.
-   Я уже и так многому у вас научилась, - судорожно всхлипывая, похвасталась Аришка.  Но тут же грустно добавила: - Но так как ты, я никогда не смогу!
-   Для своего брата ты всегда будешь самым лучшим дизайнером, кто бы что ни говорил! – Утешила я подругу. – Ну, а если совсем невмоготу станет, признаемся вместе! Или с течением времени все само собой забудется!
-   Ага, забудется! Артем сказал мне, чтобы я его домом занялась! – вскинулась подружка.
-   Ну, надо, так и займемся! Сейчас ребят позовем и займемся!
-   Можно я ребятам сама скажу, какую я тебе подлянку подложила? Они меня убьют! – опять заревела Аришка.
Ребята Аришку не убили. Только дружно вздохнули и пошли заливаться коньяком, обозвав это мероприятие «моральной подготовкой к новым свершениям».
-   А мы с тобой, дорогая подруга, давай обсудим то, как твоего братишку дурить будем, - остановила я Арину, когда та попыталась незаметно выскользнуть из кабинета вслед за остальными.
-   Давай обсудим! – просияла подружка,  всегда готовая к такому интересному дельцу, не задаваясь вопросом, а зачем вообще дурить такого хорошего человека, как ее брат. -  Только его фиг обдуришь. Он брехню за сто метров чувствует.
-   Но ты же как-то с этим его недостатком справилась? – засомневалась я в столь феноменальных способностях Аришкиного брата.
-   Когда? – похлопала глазами подружка.
-  Когда наврала ему про квартиру!
-   А-а-а! – скисла Арина. – И что мы ему врать будем?
-   Это я у тебя спрашиваю – что? Ты же у нас виртуоз художественного свиста.
Подруга обиженно засопела. Я на ее сопение внимания не обратила. Пока мы ремонтировали  квартиру подруги, она пять месяцев практически жила у меня. И я досконально изучила все ее «милые» привычки, а заодно смирилась с тем, что подругу надо воспринимать как стихийное бедствие и не роптать, и не обижаться. Смешно, ей богу, гневаться на тайфун, или прятаться от дождя в чистом поле. Как говориться, расслабься и получай удовольствие. Если останешься в живых, будет, что вспомнить!
       -   Прежде чем приступать к работе, мне  надо увидеть дом собственными глазами.               
-   Так это просто! Темка через пару дней в Японию уедет и свою очередную Макаронину  с собой заберет, вот тогда мы съездим и все посмотрим. – возликовала подруга от удачно найденного решения. – Да и потом, он часто ездит в командировки, всегда можно выбрать момент, когда его не будет дома.
-   А нельзя сделать проще. Ты поедешь к брату и возьмешь меня с собой,  как свою помощницу. Я буду ходить за тобой хвостиком и, с унылым  видом, записывать твои умные мысли.
-   Не получится, - сходу отмела мое предложение Аришка.
-   Почему не получится? По-моему классная идея!
-   Не получится! Во-первых, я жила в этом доме, мне его осматривать не надо. А во-вторых, ты через две минуты забудешь, кто чья помощница и начнешь всеми командовать. Еще и на Артема наедешь, если он под руку попадет. И всем сразу все станет ясно!
-   Не преувеличивай! – раздраженно отмахнулась я от Аришкиных предсказаний.
-   Вот, вот! Об этом я как раз и говорю! -  с безнадежным видом отвернулась от меня подруга. – Да еще и козью морду состроишь!
-   Какую морду?! – заикаясь уточнила я, не поверив своим ушам.
-   Такую морду! Челюсть вперед, глаза горят, рога в стенку!
-   Что-о-о! – грозно поднялась я с дивана.
-   Ага! Именно такую! – почему-то не испугалась подружка. – Давай уж придерживаться моего плана. Артем уедет, и мы все сделаем. Ждать два дня!
Я уселась на место! Не делаю я никакой козьей морды! Я очень воспитанная и интеллигентная девушка.  Всегда отношусь ко всем с большим уважением, никогда не кричу на других людей, а…
-   Просто даешь им прямо в лоб! – закончила за меня Аришка
Я возмутилась!
-   Ты давно мои мысли читать научилась?!
-   Недавно. Как только с тобой познакомилась. Легко научиться, если ты все время бурчишь себе под нос, - зевнула во весь рот подруга. – Что-то спать хочется, наверное, от нервного перенапряжения.  Давай пойдем поедим и спать завалимся, а?
Артем, действительно, уехал через два дня. И мы смогли осмотреть дом. И осмотреть и сфотографировать. На тот случай, если что-то понадобится уточнить, а Артем окажется дома. Кстати хорошая оказалась мысль, и в дальнейшем я всегда фотографировала свои объекты в начале работы и по завершении ее.
 Я приступила к эскизам, которые потом надо было показать Артему. Каково же было мое удивление, когда Аришка предложила свою помощь в этом деле. Оказалось паршивка, неплохо рисует. Я возмущенно спросила, почему же она не помогала нам в первый раз, когда мы делали ее квартиру. И получила ответ совершенно в Аришкином духе. Дескать, она не была уверена, что справится с этой работой. Скромная, мол, она такая девушка.
От возмущения у меня дыхание сперло – это кто скромная? Это кто неуверенная? Неужели та самая, которая прожгла мое любимое платье, взяв его без спросу. Расколотила кружку с парусником. И переругалась со всем деканатом в институте, когда те посмели не вызвать меня «всего лишь с какого-то дурацкого экзамена». Просто подруженька не хотела утруждать себя лишней работой, и только теперь, когда надо повыпендриваться перед братцем, ее королевское высочество сподобилось взять карандаш в руки.
Вот так между работой и учебой в институте пролетело целых десять месяцев. Мы закончили дом Артема. Уж как мне приходилось изворачиваться, чтобы не столкнуться с Аришкиным братом тянет на отдельную повесть. Получили приличные деньги и кучу заказов на новые объекты. Но мы взяли трех месячный перерыв, так как решили создать свою фирму. Надоело работать нелегально. Новую фирму мы, назвали – «Ренессанс».
 
Утром я позвонила в офис господину Полянскому. Мне ответил ангельский голосок, подразумевающий такую же ангельскую внешность и характер. Но в ответ на просьбу переговорить с господином Полянским, ангельский голосок немедленно трансформировался в рык голодного льва:
-   Господин Полянский ничего не говорил мне о том, что ждет звонка.
-   И слава богу! – искренне вознесла я молитву Господу. – Передайте только, пожалуйста, что ему звонила дизайнер из фирмы «Ренессанс»  Яна Воронина. У меня все! Счастливо оставаться.
-   Подождите! – пискнул вернувшийся ангел. – Я сейчас о Вас узнаю. – В трубке щелкнуло, и заиграла музыка…    свадебный марш Мендельсона.
Это как же понимать? Нет, конечно, спасибо, что не реквием Моцарта, но и свадебный марш, как-то на плодотворную работу не настраивает.
-   Алло! – раздался в трубке голос, теперь уже, не иначе, архангела. Красивый, глубокий, властный! Захотелось взять под козырек и гаркнуть: Здра-ви-я  же-ла-ю  ва-ше  ар-хан-гель-ско-е  свя-щен-ство! Но шутки в сторону:
-   Добрый день! Это Яна Воронина! Я…
-   Помню! – перебил меня архангел. – Вы сейчас продиктуете свой адрес моему секретарю, и за вами приедет машина. Она отвезет вас на объект. Там и поговорим! До встречи!
-   До встречи! – ответила я.
-   Не поняла! – озадачилась секретарша.
Архангел не стал дожидаться моего ответа, видно сразу отключился и пошел заниматься своими важными архангельскими делами. Может даже с Самим разговаривать. Вот!
Я продиктовала адрес секретарю Полянского и начала лихорадочно собираться. Так, ребенка разбудить, накормить, фотоаппарат не забыть. Еще блокнот и карандаши.
Малыш уже встал. Когда я постучала и вошла в комнату, он сидел на стуле у окна и смотрел в окошечко. Умильная картинка. Но только до того момента, пока мальчик не повернул ко мне голову. Я непроизвольно поклонилась ему и выпрямилась с обалделым видом, так как вроде не подряжалась на такие политесы.  И обалдела еще больше, когда ребенок встал и поклонился мне в ответ.
Я прокашлялась. Ну что же, будем считать дипломатические отношения установленными. Ура!
Я заговорила. Без сомнения, нарушив этим все писанные и не писаные законы общения. Но уж извините - не обучены мы японским правилам хорошего тона. И, если уж  я по незнанию нанесу ребенку какую-то, ну просто смертельную обиду, то, ладно, так и быть, пусть мне потом отрубят голову.
Я долго извинялась и объясняла, что если бы не очень важная встреча, я бы ни за какие коврижки не посмела бы побеспокоить…Я запнулась: как назвать ребенка, которому ты непроизвольно кланяешься. Малыш? А голову-то жалко! Остановимся на нейтральном – Вы, но на всякий случай с большой буквы. Так это выразительно – побеспокоить В А С! Ну так вот, значит ни за что бы не побеспокоила В А С. Но надеюсь, что В Ы прекрасно понимаете насколько это важно - выполнять все взятые на себя обязательства…  Ну, в таком духе.
Ребенок молча слушал, пока я говорила, а потом, вдруг,  еще раз поклонился.
Понятно – кончай базар, говори, что надо делать? Я показала, что надо следовать за мной. И все, только следовать за мной.
Через полчаса мы стояли у подъезда и ждали обещанную машину.
-   Здравствуй, Яночка, - донесся слащавый голосок со скамеечки, приткнувшейся слева у подъезда.
Таисия Павловна всегда на посту!  В каждом доме есть такие бабули, которые сидят у своих подъездов на скамеечках целыми днями и все про всех знают: кто уехал, кто приехал, кто женился, кто развелся, кто родился. Перемывают всем косточки, обсуждают и обвиняют. Но зато никакой злоумышленник не просочиться мимо них незамеченным и неклассифицированным. Вот у кого наблюдательность и логическое мышление развито просто на нечеловеческом уровне. 
-    Здравствуйте, Таисия Павловна! – ответила я.
Хотя б машина быстрее пришла, тогда не пришлось бы рассказывать всю свою жизнь в подробностях с момента нашей последней встречи. А это, как ни как, два месяца, все это время мне удавалось на рысях проскакивать мимо нашего официального контрольно-пропускного пункта.
Я быстренько, не дожидаясь вопросов, перечислила последние события. Замуж не выскочила, а значит, и не развелась. Работу не поменяла, квартиру продавать не собираюсь.
Ребенок? Племянник Арины, оставлен для присмотра, пока Арина занимается другими делами. Какими делами? Да разными делами занимается! Ну, да! Умотала в теплые страны. Вас не проведешь, Таисия Павловна! Я? На работу! Конечно с собой, а куда ж, его девать, ребенка-то? Ага, кобыла она и есть кобыла! Я обязательно передам Арине, что вы не одобряете ее поведения! Ура-а-а-а! Машина приехала. Да, это за нами! В следующий раз обязательно расскажу. Кто прислал, зачем прислал и почему за мной. До свидания, Таисия Павловна. Здоровья вам и еще сто лет жизни, на радость всем нам!
-   Твоя бабушка? – спросил у меня водитель.
-   Свят, свят, свят! – перекрестилась я. – Бог миловал. Это всехняя бабушка. Так как все про всех знает.
         -    Понятно! И у нас такая перед подъездом сидит. Курсы они что ли какие заканчивают?  До чего похожи одна на одну.
 Он снова повернулся ко мне и улыбнулся. Хорошо, что не я за рулем! Такого красивого мужчину мне еще видеть не приходилось. А уж в России красивым лицом трудно кого удивить. В  кино только редко действительно красивого актера увидишь. Ну, наверное красивые, не такие талантливые, как те, у кого физиономия не вызывает особого восхищения.  Это в Голливуде все наоборот, повезло с красивой мордашкой - значит, шанс попасть на экран значительно увеличивается. Вот этого парня в Голливуд наверное без экзаменов бы приняли. А Брэд Питт,  Антонио Бандерас, Джеймс Марстерс…   и иже с ними заплакали бы горючими слезами. А киностудии - за  показать его на экране платили бы сумасшедшие деньги! А мы бесплатно любуемся!
-   Меня Николай зовут, - представился красавец-мужчина. – А вас как?
-   Меня Яна!
-   А его? – кивнул головой Николай в сторону мальчика.
-   Малыш! – помявшись, ответила я. – У него имя труднопроизносимое.
-   А! Вижу, не наших кровей сынишка у тебя.
Я растерялась. И от сынишки, и от кровей. Как никак ребенку лет двенадцать, а мне двадцать четыре… Это же во сколько лет мне его надо было родить?..
Пока приходила в себя после того, как меня посчитали древней старухой, мы домчались до места.
Кованые ворота распахнулись, и мы по подъездной аллее, подъехали к широкому крыльцу. Дом не произвел на меня особого впечатления. Но моя задача на сегодня - ходить, смотреть, фотографировать. И лишь через пару дней, когда впечатления от увиденного улягутся в голове, систематизируются, только тогда можно будет точно сказать – получится сделать из этого дома что-нибудь интересное.
-   Вот и приехали! – оповестил меня Николай.
Наверное, не был уверен в том, что я сама смогу догадаться об этом, в силу своего старческого слабоумия.
 Ну что, старая маразматичка, вылезай - скомандовала я сама себе.
-   Ты уже с Сергеем Львовичем встречалась? – поинтересовался водитель.
Я настороженно повернулась к Николаю. Парнишка явно решил приголубить меня на прощание каким-то особо изощренным способом.
-   Нет еще, не выпало мне такого счастья! – опечалилась я своему невезению.
-   Ну, тогда держись! Он у нас орел! На него все женщины западают. Так и норовят на шею кинуться. Только, учти, он женат! И жена у него тоже красотка! Так что особо губы не раскатывай! – подмигнул мне Николай.
Я посмотрела вслед отъехавшему автомобилю и удрученно вздохнула.
Давай, подбери губешки и шлепай к дому. Да смотри, сразу своей маньячной натуры человеку не демонстрируй. Не кидайся с разгону на шею. А сначала разговор заведи. Начни издалека, типа – хочу удержаться, а не могу! И только потом уже на шею…  И, главное, по дороге слова не перепутай и кости свои не растеряй! Ох-хо-хонюшки, жизнь моя пропадшая!
Сделав себе установку на ближайшие пару минут, я заковыляла к дому. Чтобы, так сказать, не выходить из образа. Но потом вспомнила про ребенка и  обернулась. Малыш с недоумением смотрел мне в след.
Я засмущалась, развела руками и пожала плечами.
Ерничаю!
В холле нас никто не встретил. Мы постояли, и я совсем уже было, собралась набрать в грудь воздуха и рявкнуть: «Кто есть живой?» - как в дверном проеме проявился …  ну, наверное, сам Господин Полянский.
Я заулыбалась, но человек хмуро на меня посмотрел, сурово сдвинул брови и спросил:
-   Вы, Яна!
-   Я! Здравствуйте!
 Симпатичный, но совсем не красавец, вспомнила я предостережение Николая. Во всяком случае, позывов кинуться ему на шею я в себе не ощутила.
-   Пойдемте! – Скомандовал мне Полянский.
Я взглянула на ребенка.
-   Со мной пойдешь или посидишь здесь? -  Указала я рукой на кушетку, стоящую у окна.
 А в ответ тишина!
- Значит со мной пойдет, - перевела я ответ малыша на нормальный человеческий язык.
-   С вами, так с вами! Пойдемте! 
И мы пошли. Но ушли не далеко - один коридор, два поворота.
Полянский распахнул дверь и пропустил нас вперед. Мы вошли, а он, неожиданно, закрыл дверь с другой стороны.
-   Ты что-нибудь понимаешь? – Спросила я у малыша, глядя на закрытую дверь.
-   А что он должен понимать? – Спросили у меня за спиной.
Я подпрыгнула и быстро обернулась и тут же почувствовала желание, нет, прямо таки необходимость - броситься этому мужчине на шею.
Ах! Так вот Полянский! А тот, получается – охранник! 
Держать себя в руках! У него жена красотка! Здесь  ловить нечего!
 Вот так и воспитывается в людях характер нордический, сдержанный. Хотя, честно говоря, после моей первой и самой неудачной любови -  Мишеньки Северова, у меня на красивых мужчин аллергия. И тут уж ничего не попишешь. Так что со мной Полянскому Сергею Львовичу ничего не угрожает. Будет как у Христа за пазухой!
-   Проходите, - пригласил меня Полянский. – А ты, малыш, можешь посидеть за тем столом. – Показал Сергей Львович на столик у окна, в другой комнате поменьше, хорошо видимый через открытую дверь. Можешь порисовать, если хочешь. Там есть карандаши и бумага.
Ребенок посмотрел на меня.
Я кивнула.
Малыш степенно прошагал к столику, уселся на стул и замер. Привычная картина.
-   Давайте теперь познакомимся по-настоящему! – предложил Полянский. – Меня зовут Сергей Львович, а вас – Яна! Правильно?
-   Правильно! Я дизайнер и должна осмотреть ваш дом.
-   С чего начнем? – поинтересовался Сергей Львович.
-   С чертежей! – предложила я. – Как я понимаю, Вы купили дом уже готовым к отделке? Но надеюсь, при покупке Вам отдали все проектные чертежи?
-   Да! Я настоял на этом.  Давайте пройдем к столу.
Мы подошли к большому деревянному столу, стоящему в середине комнаты, и стали разворачивать тугие рулоны. Предыдущий хозяин был аккуратист и заламинировал все чертежи. Пока я их разворачивала, вспомнился анекдот, про то, как дистрофик боролся с пододеяльником, пытаясь засунуть в него одеяло. И мне так же, как тому дистрофику на пододеяльник, хотелось заорать на проклятый чертеж:
-   Ах, гад! Ты еще и руки заламывать?!
Полянский бросил свой лист  на стол и кинулся помогать мне. Я только успела растянуть чертеж в стороны, еле-еле удерживая его разведенными руками и лихорадочно осматриваясь по сторонам в поисках тяжелых предметов, чтобы придавить края, как он опять свернулся, но теперь уже по длине. Меня качнуло. Подошедший Сергей Львович, не ожидавший такого поворота событий, инстинктивно отшатнулся, налетел на стол, и его бросило в обратную сторону, прямо на меня. Чтобы не упасть, ему пришлось крепко за меня ухватиться, прижав нас вместе с чертежом к груди. Я пискнула и, потеряв равновесие, со всей дури наступила Полянскому на ногу.  Когда же он зашипел как рассерженный кот, я в отчаянии от содеянного решила извиниться и подняла голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза, и, разумеется, заехала Сергею Львовичу макушкой в челюсть. Он как-то уж очень по-волчьи клацнул зубами и завыл. Наверное, решил продемонстрировать все волчьи привычки разом. Я заверещала и попыталась вывернуться из его рук, но Полянский, то ли не понял моих намерений, то ли наоборот очень хорошо понял, ибо я решила дать деру, как только обрету свободу, вцепился в меня еще крепче. Я рванулась и почти вырвалась, но налетела на стол, на который мы с Полянским благополучно и завалились в классической позе - он сверху, я под ним.
Я барахталась, чертежи скрипели, Полянский сопел… Видимо со стороны картина была очень впечатляющая, так как человек застывший в дверях, вытаращил глаза и раскрыл рот от изумления. Потом он круто развернулся и быстро вышел. В этот момент Сергей Львович, к нашей великой обоюдной радости, нащупал ногами пол и вскочил. Схватил меня за локоть и сдернул со стола. Я опять закачалась, теряя равновесие. Полянский скрипнул зубами и, поймав меня за шиворот,  помог найти устойчивое положение в пространстве.
Я взглянула на него через упавшие на лицо волосы. Просить прощения мне что-то расхотелось. Меня, между прочим, тоже неплохо помяли на столе.
-  И что теперь?! – раздраженно спросил Сергей Львович. – Сейчас Вы мне скажете, что не сможете выполнить этот проект? И гордо удалитесь.
Я сдула с глаз волосы и вздернула подбородок.
-   Не удалюсь, если Вы пообещаете не кусаться!
Полянский фыркнул. А потом закинул голову и залился смехом. Я посмотрела на него и укоризненно покачала головой.
         В дверь постучали, мы разом обернулись. В дверном проеме стоял мужчина, заглядывавший в комнату пару минут назад. Он быстро окинул взглядом помещение, а потом уставился на меня. Я покраснела.
Полянский повернулся к вошедшему:
-   Антон? Что случилось?
-   Сергей, надо поговорить, - с тревожными нотками в голосе ответил тот, кого Полянский назвал Антоном.
Полянский помолчал, а затем недовольно согласился.
-   Хорошо, сейчас поговорим. Яна Леонидовна, сделайте одолжение, подождите пару минут в другой комнате.
Я кивнула. Вышла в ту комнату, где сидел малыш, и плотно прикрыла дверь за спиной.
-   Ты потерпи еще немного. – Обратилась я к ребенку. Я сейчас кое-что сфотографирую, и мы поедем домой.
Я достала фотоаппарат из сумки и пошла осматривать дом. Зачем терять время!
Рамы придется менять, они не выдерживают ни какой критики. Потолки высокие – хорошо!  Лестница – кошмар. И форма и качество! Монстр, а не лестница. Фотоаппарат щелкал раз за разом, выхватывая одну деталь за другой. А вот единственная люстра в доме  – класс! Жаль висит высоко не рассмотреть толком. Зато объектив увидит. Есть! Двери? Интересно! Входные совсем неплохие. Только стиль…  А если петли сделать металлические, грубой ковки, в тон люстре и поставить их не на центральном фасаде, а со стороны кухни? Может неплохо получиться.
Занимаясь делом, я незаметно для себя выбралась на улицу. Солнце светило прямо в окна и стекла стали совершенно слепыми. Они как зеркало отражали двор, небо и мою физиономию.
Фотоаппарат щелкнул еще раз. Откосы на окнах придется переделать – успела подумать я – и тут началось…
Сначала в доме кто-то вскрикнул,  хлопнула одна дверь, другая…    и на улицу выскочила молодая женщина с горящими, как у разъяренной кошки глазами.
-   Дрянь! Обнаглевшая дрянь! – выплюнула она мне в лицо.
Я попятилась. Да что в этом сумасшедшем доме творится?
-   Ты что думаешь, я так легко сдамся?!  Да я тебя скорее убью, чем ты чего-то добьешься!
Я ей поверила! Такая убьет и не поморщиться. С таким-то темпераментом.
Я на всякий случай отступила на пару шагов. Убежать едва ли удастся, но хоть слюна долетать перестанет. Вдруг ядовитая!
-   Следить она за мной вздумала, сучка драная! Да я тебя собственноручно удушу, гадину! – Женщина орала так, что стекла дребезжали. Жуткое зрелище. Вены на горле набухли, глаза неестественно выпучены, рот искривлен и судорожно подергивается, волосы разметались по плечам и спутались.
-   Александра! – раздался резкий, как удар хлыста, окрик.
Женщина обернулась. У входной двери стоял Полянский. Лицо бледное, губы крепко сжаты.
-   А-а-а! Вот и наш красавец припожаловал! – оскалилась женщина. – Уже и сюда своих шлюх не стесняешься таскать! Только я на это смотреть не буду!..
-   Александра, - устало сказал Полянский. - Это дизайнер! Воронова Яна Леонидовна! Из фирмы «Ренессанс». Их фирма будет заниматься нашим домом.
Женщина растерянно замолчала. Она напоминала разогнавшийся паровоз, который  на полной скорости налетел на препятствие, и потерял под собой опору.
Она перевела взгляд на меня, и я молча кивнула головой, подтверждая слова ее мужа. Полянский повернулся и ушел в дом, ничего больше не объясняя. И это произвело большее впечатление, чем если бы он пустился в долгие разъяснения и оправдания.
-   Но вы же фотографировали, - попыталась оправдаться женщина.
-   Ну, да. Это часть моей работы. Я же не могу запомнить все детали. Да и ребятам в офисе надо будет показать, с чем мы будем иметь дело. 
-   Господи, - простонала женщина.  – Вот почему так? Почему я постоянно попадаю в дурацкие истории? И выгляжу полной идиоткой!
Сейчас, когда она перестала визжать, я поняла - насколько она красива. Роскошные платиновые волосы в беспорядке разбросаны по плечам, но это только подчеркивает красивый овал лица с высокими скулами. Ярко-зеленые глаза обрамляют длинные темные ресницы. Изящный разлет бровей,  точеный подбородок и соблазнительный абрис полных губ. И к  этому стройная шея, гордая осанка, тонкая талия и длинные - предлинные ноги в туфельках на тонких каблучках. Красотка, одним словом, как и говорил Николай.
Красотка еще раз окинула меня взглядом, фыркнула,  легко сбежала с крыльца, скользнула за угол дома и пропала с глаз.
Примем  фырканье за извинения - решила я. Ведь не могла же эта женщина, можно сказать из высшего, для нашей провинции, общества, быть настолько дурно воспитанной, чтобы уйти, не извинившись, за то, что она пусть и самым деликатным образом, но все-таки выразила мне свое неудовольствие.  Нет, ни за что в это не поверю!
Я прижала правую руку ко лбу, вторую, с оттопыренным мизинчиком, отбросила назад. Правая ножка вперед, левая сзади, опирается на носок. Покачалась в таком положении из стороны в сторону, трагически закатывая глаза.
Красота! Хоть в кино снимай! Я, может, и не такая красотка, как госпожа Полянская, зато чертовски талантлива. Я одернула пиджачок и деловой походкой направилась в дом забирать ребенка.
Малыш сидел на стульчике, где я его оставила, и смотрел в окошечко.
-   Пойдем разыщем хозяина и попросим отправить нас домой, - сказала я ему.
Он встал, выражая готовность следовать за мной.
        Мы обошли весь дом. И опять оказались на крыльце. Ни души! И что теперь делать? Кого просить о помощи?
        Я набрала воздуха в рот и тихонько просипела:
-   Э-э-э-эй! Люди! Ау!
Прислушалась. Люди не отзывались. Я откашлялась и уже смелее рявкнула.
-   Люди-и-и! Караул! Горим!
Ни какой реакции.
-   Пожа-а-а-а-ар!  - заорала я во всю силу своих голосовых связок.
Из-за дома вышел Полянский.
-   Развлекаемся?
-   Не-а! Проверяем готовность обслуживающего персонала к экстремальной ситуации. – доложила я.
-   Ну и как? – поинтересовался Полянский результатом проверки.
-   Нормально, раз сам хозяин уже появился! А можно мы уже домой поедем?
 -   Можно! Я сам вас отвезу. А что насчет дома?
-   Подумаем, решим, созвонимся! – отбарабанила я.
-   То есть, никак! – сделал вывод Сергей Львович. Правильный вообще-то вывод, но мне, вдруг, стало его жалко.
-   Да нет! Все не так мрачно! Я приеду, все ребятам расскажу, фотографии покажу, а потом уже будем решать.
-   И про скандал тоже расскажете? – невесело усмехнулся Полянский. – Я, кстати, еще не принес Вам  свои извинения. Прости нас, пожалуйста, Яна Леонидовна! – слегка склонил он голову.
-   Бог простит! – поклонилась я в ответ.
-   Бог простит, а Вы, значит, нет!
-   А я тем более! Да Вам и извиняться не за что! Не Вы же меня кастеряжили.
        На подъездной аллее показалась машина. Она тихонько кралась по гравию,  даже шины не шуршали. Подкралась и встала за спиной у Полянского.
-   Поехали? – спросил Сергей Львович.
-   Да мы с удовольствием. Только как же остальные доберутся до города?
-   Вы о ком? – удивился Полянский.
-   О вашей жене. И тут еще Антон есть.
-   У моей жены своя машина и она уехала пару минут назад.  Антон уехал еще до скандала. Так что тут кроме охраны на воротах и экономки никого нет.
-   Ну, тогда поехали! - Обрадовалась я.
В городе, вот удивительно, ничего не изменилось. Я попросила высадить нас на площади. Пленку надо на проявку сдать и из продуктов кое-что купить.
Мы прошмыгнули с Малышом домой, благополучно разминувшись с Таисией Павловной. Разгрузили в холодильник сумки. Я так устала, что даже не удивилась, когда поняла – ребенок мне помогает. Быстренько соорудили немудрящий ужин и завалились спать. Утро вечера мудренее. Будет день…будет над чем подумать!
   
 Недаром говорят, что утро вечера мудренее, иначе почему, проснувшись на следующий день и даже не умывшись, я схватила трубку и, позвонив господину Полянскому, сообщила ему радостную весть о своем согласии взяться за обустройство его дома, а ведь накануне почти решила отказать ему. Наверное немалую роль в этом решения сыграл и тот факт, что в случае моего согласия, жить нам с ребенком предстояло за городом. В такую жару это просто роскошь. Так что, собрав необходимые вещи, мы с мальчиком сели в поджидающую нас машину, присланную господином Полянским, с самым красивым водителем  на свете в качестве дополнительного стимула для хорошего настроения.
           За главным домом, скрытые густыми кустами рододендронов стояли три крошечных коттеджа. Один для садовника, второй для прислуги, и третий, чуть побольше остальных – гостевой, так объяснил мне молодой человек из охраны. Они с напарником болтались в караулке у ворот. Вот в гостевом домике нас с малышом и разместили.
          Перво-наперво пришлось брать в руки тряпки и приниматься за уборку пыли, вольготно чувствующей себя на полу и мебели. Ребенка я оставила во дворе возле журчащего фонтанчика, усадив его на каменную скамью, нагретую летним солнцем. Картина получила завершающий штрих- маленький Будда на отдыхе.
          Экономка Полянских, Серафима Григорьевна, выдала мне все необходимые средства, а так же одеяла, подушки и постельное белье, как и было обещано Сергеем Львовичем.
Нагруженная этим скарбом, я еле передвигалась по дорожке, практически ничего не видя перед собой.
          -   Это что такое,  хотела бы я знать? – поинтересовался, вдруг, кто-то возникший прямо у меня по курсу.
          Я попыталась выглянуть из-за своей ноши. Получилось плохо. Куча угрожающе накренилась. Покачавшись из стороны в сторону на подгибающихся ногах, как запойный алкоголик, я еле-еле смогла удержать равновесие.
          -   Здравствуйте, Александра Игоревна!  -   заискивающе  пропела, Серафима Григорьевна. – Это, Яночка! Сергей Львович приказал дать ей все необходимое.
           -   Уверена, Сергей Львович, не приказывал, чтобы она таскала все это сама! - Голос госпожи Полянской похолодел еще на десяток градусов. В нем отчетливо послышался звон ломающихся  льдинок. И в туже секунду мои руки оказались пусты. – Можете идти. – Александра Полянская, прекрасная и свежая, как ветер с моря, стояла рядом со мной и презрительно щурила глаза на экономку.
Та мгновенно повернулась и чуть не бегом кинулась в сторону коттеджей.
-    Ненавижу таких! Перед сильными прогибаются, а более слабых стараются укусить. – С чувством сказала она, глядя в след своей экономке. Затем  повернулась ко мне и спросила с затаенной насмешкой:
            -    А вы, оказывается, умеете не только фотоаппаратом пользоваться! Я думала вы с ним никогда не расстаетесь!
            -    Он мне пока не нужен. Полы мыть можно и без фотоаппарата. А как будет нужен, я тот час же за ним слетаю! – с подобострастной миной сообщила я хозяйке поместья.
            Александра усмехнулась:
             -   Язвите? Вот так примерно и ведите себя с нашей экономкой. Тогда и полы мыть не придется, – и   с королевским равнодушием отвернувшись от меня, исчезла за поворотом дорожки, только запах духов еще немного оставался.
          У домика меня ждала серафима Григорьевна с предложением об уборке выделенной мне территории, от которого я сумела легко отказаться. Не люблю людей спешащих делать свою работу только после полученного нагоняя. Уж лучше я сама все уберу, чем буду терпеть ее присутствие.
          К вечеру, еле передвигая ноги, я добралась до постели. Коттедж хоть и не большой, всего две комнаты, но возни оказалось много. Награда – тяжелая как ватное одеяло усталость, зато благостное чувство хорошо проделанной работы. И голова пустая. Тресни, зазвенит, куда там Царь-колоколу. И тут в эту пустую голову влетела мысль – танцевать надо от печки! В буквальном смысле. В большом доме отличная печь, и если ее облицевать изразцами…  О, тут есть масса вариантов и открываются захватывающие дух возможности!
            Утром я подскочила ни свет ни заря, так хотелось поскорее засесть за эскизы. Это может быть чудесный дом.  Я сделаю из него усадьбу. Настоящее дворянское гнездо. Даже сад нужно всего лишь чуть-чуть изменить, сместить акценты и все срастется, сложится как мозаика.
               Пока готовила завтрак, решила - эскизы от меня никуда не денутся, съезжу-ка я в город, на склады. Там в одном месте, я видела удивительные изразцы.
Сказано – сделано! Малыш, судя по всему, готов был следовать за мной. Так как на предложение остаться поиграть в саду, ответа не последовало, только маленькое личико закаменело больше обычного. Ну, нет, так нет. И мы чинной парой отправились со двора.
                В городе толчея, духота, шум и вонь. Как мы здесь живем?! Но цель маячила впереди как флаг на мачте флагманского корабля.
Возле перехода открыли новый магазин. В витрине разные завлекательные вещицы с Востока. Веера, необычного вида шкатулки, акварели на шелке и еще великое множество разнообразных вещиц.
Я тронула малыша за руку и указала кивком головы на магазин:
         -    Смотри, это, наверное, привезли с твоей родины.
 Он повернулся и равнодушно скользнул взглядом по витрине. И, вдруг, какая-то сила подхватила меня и швырнула прямо на эти чисто вымытые стекла. Я сама не поняла, как мне удалось сгруппироваться и, выставив одно плечо вперед скользнуть вдоль стекла, а не впечататься в него со всей силы.
Сзади визг тормозов, крики людей и звук удара. Я медленно обернулась. На том месте, где мы только что стояли, выкинув хищный нос на тротуар, билась какая-то иномарка. Мужик в ней, бешено матерясь сквозь зубы, крутил руль. Он ожег меня ненавидящим взглядом, как будто я была, как минимум, виновата в смерти всех его родственников. Машина еще раз взревела и медленно сползла на дорогу. Выбросив в лица застывших людей, струю выхлопных газов, она скрылась за поворотом. Я судорожно вздохнула и только в этот момент поняла, что какое-то время не дышала. Люди зашевелились, загомонили.
         -    Господи, если бы мальчик не потянул мать к витрине, он бы их убил, - заголосила упитанная мадам в соломенной шляпке, лихо сдвинутой набекрень. Она заполошно рылась в своей сумке и, наконец, отыскав платок, стала обмахивать им красное, потное лицо.
        -   Таких уродов убивать надо, - поддержал ее дядечка в мятом пиджаке.
        -   Девушка, с вами все в порядке? – Молодой человек, весьма приятной наружности, участливо взял меня за локоть.
        Так это малыш рванул меня к витрине, вдруг, сообразила я, вглядываясь в его по-прежнему невозмутимое личико. Поймав мой взгляд, ребенок поднял руку и указал на какую-то штуковину за стеклом.
Вот в чем дело! Он просто захотел игрушку и шагнув к витрине, дернул меня за руку.
- Хорошо, я куплю тебе это. Пойдем.
Я попыталась взять его за руку и не смогла. Между нами опять выросла стена. Рука, не дотянувшись до ребенка, безвольно упала. Как же так, тупо изумилась я, ведь всего две минуты назад он сам схватил меня за руку, а теперь я не смею прикоснуться к нему.
            В магазине, продавец по моей просьбе достал из витрины… бусы! Ребенка заинтересовало жемчужное ожерелье? Я перекатывала между пальцами мерцающие горошины, которые быстро нагревались в моих руках.
-   Тебе понравилось это ожерелье? - Спросила я у мальчика, протягивая ему жемчуг.
Ребенок внимательно рассматривал его, не делая попыток взять в руки. Молчаливое созерцание затянулось на пару минут, после чего он равнодушно отвернулся.
       -   Вижу, при ближайшем рассмотрении, они тебе не понравились!  - Констатировала я очевидный факт.  – Ну, хорошо! Тогда я куплю их для себя. Как ни как, они спасли нам жизнь.
       Осмотр изразцов прошел как-то вяло, без былого энтузиазма. Я переговорила с продавцом, на предмет – индивидуального заказа. Получила положительный ответ, облегченно вздохнула и решила – хватит с нас на сегодня приключений. Даже возвращаться в поселок необязательно. Переночуем дома.
        Отовариться в ближайшем супермаркете и поймать такси – дело получаса. И вот уже мы въезжаем в родной двор. Чувство такое, как будто нас не была  год. Я даже слегка удивилась, что во дворе ничего не изменилось. Перемолвилась парой слов с нашими дворовыми бабушками – болтушками, забрала почту из ящика в подъезде и потащилась к себе на этаж. Даже на разговоры с ребенком сил не осталось. С каждой минутой мне становилось хуже и хуже от мысли, что лишь импульсивность малыша спасла нас от беды. Я с ужасом думала – мне доверили ребенка, который по моей халатности мог сегодня погибнуть. К дверям квартиры я подошла совсем без сил. Выпить литр валерьянки и хорошо подумать о своей жизни – дала я себе мысленный приказ, а только потом ванна и ужин.
              Первое, что поразило меня, когда я открыла дверь квартиры – запах! Квартира была пронизана чужим запахом. Усталость, как волной смыло.
               -  Стой тут, - приказала я малышу.
Поставила сумки на пол и, прижимаясь к стене осторожно заглянула в комнату. Все на своих места. Только  пара стульев сдвинута.  Но на полу лежит женщина! Светлые волосы разметались вокруг головы, ноги поджаты, лицо повернуто к двери, глаза широко распахнуты, и поэтому сразу становиться ясно, она мертва. Я с трудом смогла отвернуться от неподвижного, страшного взгляда. Попятилась, наткнулась на сумки и только тут смогла перевести дух. В груди ломило. Хотелось сползти по стене и растечься на полу холодной лужицей талого снега и ничего больше не видеть, и не слышать, не чувствовать. Я выдохнула, собралась с силами, поднялась, сняла с крючка ключи от Аришкиной квартиры, отступила на площадку и захлопнула за собой двери. Не спеша, поднялась вместе с малышом на два этажа выше, в квартиру подруги. А куда было спешить – мир уже перевернулся, а осваиваться в новом надо была не спеша, осмысливая каждый шаг.
              Милиция, к моему огромному удивлению, приехала в считанные минуты, как будто машина стояла за углом дома. В дверь позвонили деликатно, а не стали орать через секунду после звонка: «Открывайте, милиция!» -  и терпеливо ждали, пока я открою.
            -    Ты, извини, но тебе придется побыть одному. – Сказала я ребенку. – Видишь, какая беда случилось. Сможешь сам поесть? – Длинные ресницы опустились. Что же, будем считать это за положительный ответ. Я пошла открывать дверь.
     Молодой человек представился:
      -   Уголовный розыск. Старший оперуполномоченный – Алексей Сорокин.
Парень имел счастливую внешность, способную с первой минуты знакомства вызывать доверие и симпатию. Но мы люди ученые – погодим на шею вешаться.
             -   Это вы нас вызывали? – Уточнил оперуполномоченный.
 Отпираться смысла не было, пришлось признаться:
              -    Я! Здравствуйте! Пойдемте.
              -    А кто еще дома? – Подозрительно косясь в сторону гостиной, поинтересовался он.
              -   Ребенок! – Успокоила я бдительного стража порядка. – И это не мой дом. Это квартира подруги, которая сейчас в отъезде. А в мою квартиру мы сейчас идем. – Я решила сразу расставлять все точки над «i», во избежание лишних вопросов.
С этого и началось, я имею в виду  вопросы, но конечно уже, после того как мы спустились вниз и я, продемонстрировала им стоп кадр из фильма ужасов.
           Третировали меня, в общей сложности, часа четыре. Вопросы типа – кто я такая, где живу, где работаю, с кем дружу, кто в родственниках числится и только потом о ней, о той женщине в комнате.
       На предложение – рассказать с чего все началось и как привело к такому печальному финалу, я только плечами пожала. Что я могла рассказать, если кроме имени женщины ничего не знала – Александра Полянская! Вот и все! Как она оказалась в моей квартире, почему мертва?…   Я попыталась донести сей факт до оперуполномоченного, а также и то, что дома оказалась случайно. Но он толи, действительно, не понимал меня, толи делал вид, что не понимает.
       -   Разве вы не договаривались с подругой о встрече? – Вдруг, огорошил он меня странным вопросом.
       -   Как я могла с ней договориться о встрече, если ее нет в городе? – Меня возмутила его непоследовательность. Причем здесь Аришка. Если мы говорим об Александре Полянской!
       -   Но теперь-то она в городе? – С нажимом спросил господин Сорокин.
       -   Кто в городе? – Я повернулась к двери, почти уверенная, что сейчас увижу за спиной свою подругу.
       Сорокин помолчал, видимо, собирая в кучу остатки терпения, и принялся втолковывать мне снова:
        -    Ваша подруга, которая лежит в гостиной мертвая.
Я довольно долго соображала – кто лежит мертвой и где.
          -    Это не моя подруга, - наконец, радостно сообщила я оперуполномоченному.
   -    А чья?
Я еще подумала.
   -    Не знаю. Но точно не моя. – Для большой убедительности я несколько раз кивнула головой.
    -    Значит, вы не знаете эту женщину?
    -    Я этого не говорила, - обиделась я на возведенную напраслину, прекрасно понимая, что наш разговор все больше напоминает беседу двух умалишенных. – Я сказал – это не моя подруга, но я знаю эту женщину. Это Александра Полянская.
 Сорокин выжидающе уставился на меня:               
      -  Ну, а дальше?
      -    А дальше – все!
-    Что значит все! Где она живет? Где работает?
-     Не знаю!
         -    А что вы еще знаете? – Господин, все больше раздражаясь, сдерживался из последних сил. Но мне эта комедия тоже начинала надоедать. Их что, в милиции –  не учат вопросы задавать?
 -     Еще знаю - она жена Сергея Полянского! – Процедила я.
 -     И все?!               
 -     Все!
 -     А как она оказалась в вашей квартире?
 -     Вот вы мне и скажите! – Вконец разозлилась я.
         -     Я?! – Оперуполномоченный уставился на меня с ошарашенным видом.
         -     Вы! Кто у нас сотрудник уголовного розыска? Вот и выясняйте – почему она оказалась в моем доме, мертвая. – Я обиженно отвернулась от него.
          -     Дурдом! – Почему-то возмутился он.
           Помолчали.
           -     Давайте-ка начнем сначала, - хлопнул Сорокин ладонью по столу.
           -     Ну, уж нет! Хватит! Вы целый час задавали мне какие-то дурацкие вопросы, вроде моих  данных, которые можно было легко списать из паспорта, а когда подошли к главному, стали такую ахинею нести, просто уши вянут!
Полюбовавшись на разинутый рот и вытаращенные глаза гражданина начальника, я быстренько перечислила ему хронологию событий, с того момента, когда я впервые увидела Александру Полянскую. Через пару минут, Сорокин закрыл рот и стал внимательно слушать.
          -     По твоим словам получается, ты видела эту женщину два раза и все? – Почему-то, переходя на «ты», спросил он, по окончании моего повествования.
          -     Вот именно. Два раза и все!
          -     И никаких предположений, каким образом она оказалась в твоей квартире?
          -     Я об этом как-то не задумывалась.
          -     Удивительно! – С очевидным сомнением в голосе заметил господин начальник. -  Человек проникает в твою квартиру, а у тебя нет никаких предположений, зачем он это делает!
          -      На этот счет у меня как раз имеется куча предположений, зачем госпоже Полянской потребовалась срочная встреча со мной!  – Возмущенно вскинулась я.
          -      Какая еще куча?! Ты только что сказала – у тебя нет никаких предположений! – Негодующе повысил на меня голос сотрудник правоохранительных органов.
Ох, лучше бы он этого не делал. До этого момента я искренне желала помочь ему разобраться  в ситуации, а заодно и самой что-нибудь понять. Но теперь, уверовавши в то, что помощи от него вряд ли приходится ждать, меня, как говорила моя бабуля – понесло! Числился за мной такой недостаток – неадекватно реагировать на мужской ор!
         -    Я сказала, что не думала о том, каким образом она попала в мою квартиру! А зачем она меня искала – ты не спрашивал! – В свою очередь, заверещала я.
         Вот никогда бы не подумала, что в милиции работают такие идиоты! Я тут напрягаюсь, стараясь как можно точнее отвечать на поставленные вопросы, а оказывается надо отвечать не на них. А на то, о чем господин, изволил подумать. И мужики еще имеют наглость отпускать шутки по поводу женской логики! А у них, она где?! В Караганде, ответила я сама себе. Не ближе.
          А между тем, пора бы прислушаться о чем, орет это псих. Даже его подчиненный, заглянув в дверь и увидев его перекошенную физиономию, испуганно исчез.
Вот это да-а-а! Оказывается, я пытаюсь запутать следствие, увиливаю от ответов…   и чего еще? Мама дорогая, хамлю сотруднику уголовного розыска, капитану милиции!   
         -   Ну, надумали? – прервал мои размышления оперуполномоченный, которому хамить было нельзя, но очень хотелось!
          -    Надумала - что? – Вежливо уточнила я.
          -    Каяться во всех своих грехах! – С нажимом предложил мне этот тип.
           -    Во всех?! – Засомневалась я в наличии у него достаточного количества времени.
           -    Во всех, -  подтвердил он свои намерения, сурово сдвинув брови.
           -    Тогда, наверное, начну лет с трех! До трех, какие там грехи. Ну, в штаны иногда наложишь, без санкции. Ну, конфетку со стола умыкнешь…   или конфетка уже считается? - С испугом уставилась я в мрачную физиономию должностного лица.
         Господин Сорокин помолчал, поиграл желваками и, наконец, изрек:
           -    Последний вопрос? Как вы думаете, почему убили госпожу Полянскую! Ведь по логике вещей – убить должны были вас! Кстати, еще в те времена, когда вы и до стола дотянуться не могли! – И после столь абсурдного заявления, он повернулся и вышел вон, даже не выслушав ответа на свой вопрос. Странные нынче пошли оперуполномоченные!
         Пока я размышляла о странности уголовного кодекса, это же надо – за конфетку к стенке, в кухню влетел жизнерадостный молодой человек, рот до ушей, хоть завязочки пришей, и заявил:
           -    Ну, что же, Яна Леонидовна, раз вы отказываетесь сотрудничать с Алексеем Борисовичем, то может быть, ответите на мои вопросы?
          -    Совсем даже не отказываюсь, а, наоборот. С радостью согласилась рассказать вашему коллеге обо всех своих грехах, начиная с трехлетнего возраста. Как он и просил. – Уныло возразила я, от чего жизнерадостности у него поубавилось. – И вообще, скажите, молодой человек, я арестована или как?
         -     Я вам не молодой человек! – Почему-то возмутился молодой человек. Вот если бы я назвала его старым пнем – его возмущение было бы уместно, а так… 
          -     Вы не арестованы, но ваше алиби, мы обязательно проверим.
          -     Проверяйте. – Равнодушно пожала я плечами.
Как удачно - оказывается у меня и алиби имеется.  Хотя если бы знать, что оно понадобится, то можно было бы озаботиться им заранее и наверняка. Устроить, например, митинг у стен прокуратуры. Выступить с пламенной речью в защиту порядочных ментов, которые как редкий, исчезающий вид уже давно занесены в красную книгу. И чтобы слушателей было тысяч пять. Вот это, я понимаю, было бы алиби! 
- Скажите, - обратилась я к своему собеседнику, - могу я теперь быть свободна? А то день сегодня был какой-то …  суматошный.
          Обидчивый молодой человек многозначительно нахмурился, но потом все-таки, хоть и не очень охотно, вернее совсем неохотно, кивнул головой:
          -    Хорошо, но предупреждаю – нам необходимо с вами еще встретиться. У нас еще остались к вам вопросы.               
       -    Да, ради бога! – Поспешила я с ответом – Готова ответить на все ваши вопросы, но только при следующей нашей встрече.
 Опергруппа удалилась по-английски, то есть, не прощаясь, если конечно не считать за прощание хлопок входной двери.
Я выползла из кухни, краешком сознания отметила затоптанный пол и, слава богу, отсутствие мертвого тела на полу в гостиной. Стараясь ни к чему не притрагиваться, прошла в спальню и собрала в сумку кое-какие вещи для себя и ребенка. Больше пока здесь делать было нечего.
Мне показалось, что до квартиры Аришки я добиралась не менее часа. Ребенок сладко спал в гостиной на огромном белом диване баснословной стоимости. Я притащила ему под голову подушку и укрыла пледом. Утро – вечера мудренее. Вот только до утра еще дожить надо.
 Как оказалось, это-то как раз проблемой не было. Добравшись до кровати, я рухнула на нее как подкошенная и все - отключилась! Однако нервы у меня железобетонные. Или, наоборот? Я получила такой удар по психике, что та предпочла отключиться, от греха подальше.  Как бы там ни было, но утром я проснулось как огурец. В смысле - не зеленая и пупырчатая, а бодрая и свеженькая, хоть сейчас на допрос! Но с допросом погодим.  Пойдем, сделаем завтрак и на свежую голову обдумаем ситуацию.
Ситуация озадачивала. Малознакомая женщина непонятно как оказалась в моей квартире, мертвая! Если хорошенько пораскинуть мозгами, можно конечно придумать более-менее правдоподобную версию, но толку - ноль. Гарантии что, эта версия хотя чуть-чуть отвечает действительности никакой. И все-таки подумаем!
Я поставила на плиту сковороду и достала из холодильника овощи и яйца.
Значит так – я видела Александру всего два раза. Первый раз, быр, вспомнить страшно! Скандальчик получился  запоминающийся! И во второй раз позавчера, когда мы с малышом приехали в поместье. Поговорили ни о чем. От Александры так и веяло равнодушием и скукой. То есть я явно была ей неинтересна. А на следующий день она, вдруг, лезет ко мне в дом, когда точно знает, что меня там не будет. Чертовщина какая-то!
Вернемся к скандалу – Александра приняла меня за любовницу мужа и как девушка темпераментная поспешила уведомить весь мир, что мирится с такой ситуацией, не намерена. Но потом, все вроде бы прояснилось, и Александра успокоилась. Даже что-то пробурчала сквозь зубы в свое оправдание. А я, как человек не злопамятны и благородный - я раскланялась на все четыре стороны, прижимая к груди венчик для сбивания омлета, в  смущении за столь высокую оценку своих душевных качеств – этим удовлетворилась. И все – инцидент исчерпан?
Я повернулась к злобно шипящим на сковородке помидорам:
 - Не исчерпан?  Вы уверены? Ах, Александра только сделала вид, что поверила объяснению Полянского, а сама решила проверить, насколько это соответствует истине? Потому и залезла ко мне в квартиру? Понятненько! Благодарю за подсказку, очень-очень правдоподобно и логически обосновано.
Я закрыла глаза и вновь представила себе картину, которую увидела вчера – мертвое тело на полу,  но вся мебель практически на своих местах, как будто Александра зашла, аккуратно легла точно на середину комнаты и умерла. И только на столе пачка рассыпанных фотографий. Значит фотографии?
Я задумчиво облизнула ложку.
Фотографии и еще автоответчик! Что там говорил молодой человек Сорокину – автоответчик был выключен? А я всегда его включаю, когда ухожу из дома и выключаю когда прихожу. Прослушала запись и выключила – рефлекс. Но в это раз я его не выключала. Я вообще ни к чему не притрагивалась. Вывод очевиден – Александра  что-то искала. Смотрела фотографии, прослушала автоответчик…  Прослушала и автоматически отключила.
Однако есть одно маленькое «но». Зачем такой, как она, женщине лазить по чужим квартирам?  Она же, наверное, могла нанять армию… кого угодно, которая и сделала бы это за нее?..  Или вместе с ней, если она из тех женщин, которые  любят держать все под свои личным контролем.  Правильно! Скорее всего, так и было. Она пришла не одна! Ведь надо было кому-то делать черную работу: вскрывать дверь, делать обыск…  А потом Александра умерла.
Я закрыла крышкой сковороду,  включила  чайник и достала из холодильника сыр. Взяла в руки нож, повертела, разглядывая его со всех сторон…
Как умерла? Почему? Сама или ее убили? Если сама, то тут вопросов поменьше. Перенервничала, и сердце не выдержало – инфаркт! Или еще что-нибудь. Инсульт, например. Помощник испугался, и дал деру. Если вообще таковой был?
А если все-таки убили? Тогда вопросов еще больше.  Кто убил? Почему в моей квартире? И зачем вообще убивать эту красивую женщину?
  Значит самый главный вопрос – убита или умерла своей смертью Александра Полянская?! А значит, назрела новая встреча с товарищем оперуполномоченным Сорокиным!
-   Тамбовский волк – тебе товарищ!  - Напомнила я себе грубым голосом и грозно шмыгнула носом.
Сотовый телефон продудел «Каприз» Паганини и для большего впечатления исполнил в конце выступления цыганочку с выходом, то есть затрясся как припадочный. Вот был бы фокус, если бы это оказался упомянутый всуе господин Сорокин.
Реальность, как всегда, разочаровала!
          -    Здравствуйте, Яна! – Раздался в трубке голос Сергея Полянского, в ответ на мое: «Да!»
          -    Здравствуйте! – Я несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями. - Примите мои соболезнования! Я очень сожалею о том, что ваша жена погибла. Хотя нахожусь в полном недоумении, каким образом она оказалась в моей квартире.
-    Благодарю, а насчет гибели моей жены, давайте поговорим при личной встрече.
-    Хорошо. Я тоже хочу с вами встретиться. Сегодня, если вы не возражаете?
-    Приезжайте через час ко мне в офис. Сможете?
-    Постараюсь, - я не успела попрощаться, как в трубке раздались короткие гудки. Сегодня Сергей Полянский был не столь любезен, как при нашей  прошлой встрече.
-   Приезжайте в офис, - передразнила я его.
Да ты, парень, не трудоголик, а просто какой-то трудоманьяк, если даже смерть жены не заставила тебя сидеть дома и предаваться скорби. Опять же, девушка, твое ли это дело, обсуждать, или тем более осуждать чужого мужчину, попеняла я себе и укоризненно покачав головой своему отражению в чайнике, пошла будить ребенка. Так как завтрак был готов! 
Этот ребенок – идеально воплощенная мечта любой матери. Обзавидуешься на такого. Проснулся не просто с одного касания, а буквально с одного взгляда.  Глазенки ясные, вроде и не спал. Пока умывались, я рассказала ему обо всех прошедших событиях, все версии изложила, сомнениями поделилась, деликатно заменив слово - любовница на нейтральное «подруга». Внимательно выслушал и что самое главное, ни разу не перебил, ресницы по щекам разбросал – вот и весь ответ. К этому моменту, я уже практически уверовала – русский язык не понимает, ему мое бормотание как журчание воды в фонтанчике.
За стол уселись дружно. По поводу моего присутствия недовольства не выражал, ел совсем не много и очень деликатно.
-   Ну, что поехали?
 Ребенок молча направился в сторону двери.
Офис Полянского находился почти в центре города, до которого мы доехали, на мой взгляд, чересчур быстро, так как я всю дорогу размышляла  - как заставить господина Полянского ответить на мои вопросы.
В приемной я усадила малыша в кресло и подхалимски улыбнулась секретарше, но та быстро махнула рукой в сторону кабинета. Что должно было бы меня насторожить, но не насторожило.
Господин Полянский встретил меня утробным рыком. Я и представить себе не могла, что он на такое способен.
           -    Как случилось, что моя жена погибла в вашей квартире?!
 Ничего себе вопросик! С двойным, или даже тройным подтекстом. Можно предположить, что господина Полянского не волнует смерть жены. Главное, почему она умерла в моей квартире. Как будто он приготовил любимой супруге прекрасное местечко, а она, такая неблагодарная, посмела умереть не там где надо. И в таком духе можно перелистывать варианты, сколь угодно долго. Поэтому отвечать на этот вопрос я не стала. И более того,  недовольно поджала губы и, промаршировав к столу, демонстративно уселась в кресло и  злобно вытаращилась на хозяина кабинета. Я  считала, что мы находимся с господином Полянским не в таких уж близких отношения, что бы позволят ему орать на меня. Но, видимо, Сергей уже и сам понял, что перегнул палку, поэтому поспешил убрать воинственно выпяченный подбородок, притушил неоновые огни в очах и слегка расслабил плечи.
-   Простите меня, я, кажется, перешел все границы, - проговорил он, потирая лоб. – Случившееся кого угодно могло выбить из колеи, однако, я не должен был позволять себе такой тон. Еще раз прошу прощения.
Я еще немного помолчала. Во-первых, что бы дать господину Полянскому понять – перед ним человек с большим чувством собственного достоинства, и что мой многозначительный взгляд, он должен воспринимать как первое и последнее предупреждение – орать на меня нельзя! И, во-вторых – должно же я была проглотить все те слова и выражения, которые вертелись у меня на языке.
-   Я не знаю  ни как, ни почему ваша жена оказалась в моей квартире. Могу поделиться своими умозаключениями не более того.
Сергей уселся в кресло напротив:
-   Слушаю вас!
Я не торопясь, изложила ему версию о ревности его жены ко мне. А также поведала о  выводах, сделанных на основе известных мне фактов.
-   Я, смотрю, вы проделали не плохую аналитическую работу и версия ваша довольно убедительна. – После продолжительной паузы, высказался Сергей Львович. – Действительно, если мне не удалось убедить Александру в том, что вы не являетесь моей любовницей, то она могла попытаться найти доказательства в вашей квартире. И действительно она бы в первую очередь искала их среди фотографий. Но эта версия не объясняет - от чего Александра умерла?! Вчера в милиции, мне сказали, что они не могут пока определить причину смерти. Надо ждать результата экспертизы, так как видимых повреждений на теле не обнаружено, - Полянский запнулся перед тем, как выговорить слово «тело». - Но вот ваше предположение о том, что Александра была не одна, мне кажется сомнительным. Александра не доверяла никому.
-   Вам виднее! – Я пожала плечами. – Но кто-то должен был помочь ей, открыть замок или, вы считаете, она могла справиться с этим своими силами? 
-   Могла! – рыкнул в ответ Сергей Львович снова раздражаясь. – Она что угодно могла сделать, если ей вожжа под хвост попадала. Стерва была, каких поискать! – Полянский вскочил с кресла и заметался по кабинету.
-   Зачем же вы, Сергей Львович,  жили с ней, если она такая стерва?
Сергей Львович,  резко затормозил  – будто лбом на стену налетел.
-   А какая разница с какой стервой жить?! С этой или другой! Эту-то я хоть изучил, и знал, чего от нее ждать. – Махнул он рукой.
-   Понимаю вас, - сочувствующе покивала я головой.
-   Да что вы можете понять? – Окончательно взъярился Сергей Львович. – Вы из той же команды!
-   Ну, почему же, мне вас очень легко понять! – Обиженно возразила я. – Вы думаете легко жить, когда вокруг одни козлы?!
Сергей Львович уставился на меня, прямо как близкий родственник этих самых козлов, на новые ворота.
-   Это вы что? Шутите так? – Зловеще проскрипел он, надвигаясь на меня все массой.
-   А вы шутили, когда всех женщин стервами объявили?
-   Я объявлял?! – Заорал господин Полянский.
-   Какие все, однако, нервные, - презрительно оттопырив  нижнюю губу, сообщила я в пространство.
-   Все, это кто? – Вдруг, разом успокаиваясь, спросил Сергей Львович.
-   Оперуполномоченные, например. – Передернула я плечиком. - Тоже больше получаса не выдерживают. Орать начинают.
-   Тридцать минут! – Ахнул Полянский. – Супермены!
-   Значит, вы считаете – Александра могла проникнуть в мою квартиру самостоятельно? – Вернула я беседу в исходное русло.
Полянский глупо похлопал глазами, видимо не умел быстро переключаться с одной темы на другую.
-   Разумеется, могла. Только не могу понять - зачем ей были нужны эти доказательства нашей предполагаемой связи?
Я недоверчиво покосилась на Полянского – действительно такой наивный, или прикидывается?
-   А вы припомните, не угрожали, в последнее время, жене разводом?
-   Угрожал, когда она окончательно съезжала с нарезок!
-   Ага! – Многозначительно подняла я вверх палец.
-    Что ага? Какое отношение имеют мои угрозы к тому, что она залезла в вашу квартиру?
-    А такое отношение! Если бы я была на месте вашей жены, то обязательно побеспокоилась бы обзавестись компрометирующими вас документами, на случай бракоразводного процесса. А именно: письмами, фотографиями, в надежде оторвать от вашего состояния хороший кусочек. И как я понимаю, ваша жена была не глупее меня.
 -   В случае развода, моя жена получала бы два салона красоты, которыми она управляла, два миллиона долларов отступного, квартиру в нашем городе и дом  по ее выбору из трех домов в разных местах Европы. По-моему этого достаточно, чтобы не лазить по чужим квартирам в поисках каких-то эфемерных доказательств.
Я почесала в затылке.
-   А, бог его знает,  достаточно или нет? Но факт, остается фактом. Что-то  же она искала у меня. И явно не эскизы вашего будущего интерьера.
Полянский призадумался. Все-таки не мужчина - мечта! Даже орет красиво! Глаза горят, зубы блестят, и морда, то есть лицо не краснеет, хотя блондин. Блондин, а брови соболиные. Красотища!
           -   Ну, хорошо! Допустим, вы меня убедили – моя жена, и в самом деле, могла залезть к вам в квартиру, за доказательствами нашей связи, в случае, если бы захотела получить при разводе гораздо больше того, что я ей предложил. Но я совершенно не понимаю, от чего она могла умереть? – Растерянно взглянул на меня Полянский.
 Растерянный вид ему совсем не шел. Я вздохнула. Пусть уж лучше еще орет.
            -   Если окажется, что ваша жена умерла от инфаркта, то и на этот счет есть у меня идейка! Могу поделиться. –  С Полянского вмиг слетела вся растерянность.
            -    Вы что же, просчитали  вариант и на тот случай, если моя жена умерла от сердечного приступа? – Недоверчиво вытаращился он на меня.
            -   Естественно! – Нагло соврала я. Никакого варианта у меня не было. Он появился только секунду назад, с одной целью вывести господина Полянского из себя.
            -   Ну-ну! Интересно послушать, от чего могла умереть молодая, здоровая женщина, просто войдя в чужой дом.
 -   Ну, это как раз и не вопрос! – Скроила я самодовольную физиономию. – Если бы вы были чей-то и женой, - Полянский хмыкнул, - и, войдя в дом предполагаемой любовницы своего мужа, увидели то, что увидела Александра, вы бы тоже скончались на месте от…  злобы!
-   Не понял! – озадачился Сергей Львович.
          -   У меня там очень красиво, - скромно потупила я глаза.
          -    Да уж, красотища, наверное, неописуемая, если человека при одном взгляде на нее кондрашка хватает!  – Фыркнул Сергей Львович. – Поймите вы, дурища, Александра могла себе позволить иметь все, что пожелает и навряд ли ее можно было чем-то удивить! – Не Версаль же у вас там, в конце концов!
Я обречено вздохнула.
-   Просто поверьте, моя квартира могла произвести на вашу жену большое впечатление!  Тем более, если она поняла, сколько это может стоить, и что могло оплачиваться из вашего кармана.
-   Другими словами, вы утверждаете – Александра умерла от возмущения? – Задумчиво протянул Полянский, потирая подбородок.
 Сейчас опять начнет нести какой-нибудь бред, а мне терпи, как ни как у человека горе!
-   А знаете, вы ее не плохо прочитали. Александра действительно очень болезненно реагировала на тот факт, если у кого-то появлялась вещь, которую она не отказалась бы иметь сама. Но умереть от зависти – это что-то новенькое в криминалистике. Чего молчите? – Обратился он ко мне.
-   Да вообще-то люди чаще всего и умирают от зависти, он неразделенной любви, от обид,  от одиночества. Недаром сердечно-сосудистые заболевания уносят жизни сотен тысяч людей.  Общеизвестный факт.
-   Интересная точка зрения. – Покачал головой Полянский.
Мы помолчали.
-   Хорошо поговорили, душевно. Пора и честь знать!
 Я встала с кресла  и склонив голову в поклоне, шаркнула ножкой. Потом подумала  и, на всякий случай, изобразила книксен.
-   Так что до встречи. Пишите письма!
-   То есть как это до встречи? – Встрепенулся Сергей Ильич. – Вы, что же, уже уходите?
-   Надеюсь, вы не думали, что я останусь жить в вашем кабинете?! – Я чопорно поджала губы. – Все темы мы обсудили, все версии разобрали. Друг друга в вечном уважении заверили. Вроде все?! Ах, да! Свою версию о ревности, я членам опергруппы не озвучивала, а то и мявкнуть не успеешь, как эти члены запишут нас с вами в главные подозреваемые. И никакое алиби не спасет! Еще раз примите мои соболезнования …  и еже ли что – звоните!
Я тихо прикрыла дверь кабинета, оставляя этого мужчину наедине со своим горем, со своими сожалениями и со своей виной.
-   Как вы только выдержали, он на вас так долго кричал? – Прошелестела секретарша откуда-то из-под стола.
-   А что такого особенного в его крике? – Удивилась я.
-   Он же такой красивый! Если бы он на меня закричал, я бы, наверное, умерла на месте!
 Странная реакция на красивого мужчину. Почему надо умирать только оттого, что он орет! Вот если бы у господина Полянского вместо лица была звериная морда, да он, вдруг, еще и заорал!…  Или, на худой конец, проорал своей секретарше: – «Вы уволены!», -  тогда в смерти был бы какой-то смысл, а так дурь одна!
Я не стала комментировать  заявление перепуганной девушки, кивнула малышу, и мы чинной парочкой покинули офис Полянского.
Малыш меня беспокоит. Он совсем не похож на ребенка. Таких тихих послушных детей, на своем веку мне видеть не приходилось.
 Именно эту минуту малыш выбрал для того, чтобы опровергнуть мои представления о его послушании – повернулся и зашагал в противоположную сторону. От неожиданности, я сначала остолбенела. Орать на всю улицу, было как-то неловко, пришлось рысью догонять непредсказуемое создание. Ну, догнала. Хватать ребенка за шкирку и тащить в нужном направлении, как-то не по-людски. Попробуем решить проблему дипломатическим путем, то есть заболтаем вусмерть.
-   Это ты хорошо придумал, прогуляться перед обедом, - подхалимски заглядывая ему в глаза, похвалила я малыша.
Реакции – ноль! Ребенок даже бровью не повел.
Сзади рявкнул сигнал автомобиля. Я сначала подпрыгнула, а потом схватилась за сердце.
-   Ой, простите. Я вас, кажется, напугал, - из машины выпрыгнул Николай, сияя всеми своими голливудскими зубами.
-   Что б ты провалился! – Буркнула я себе под нос.
Ребенок остановился и с интересом ждал развития событий. Такое явное проявление заинтересованности было настолько необычно, что я тоже во все глаза уставилась на Николая.
-   Сергей Львович приказал мне отвезти вас домой или куда вам надо. Так, что я к вашим услугам! – Пояснил он свои действия.
А-а-а! Господин Полянский продолжает поражать мое воображение. Ну, что же – я готова поражаться.
-   Поехали? – Спросила я у малыша, махнув рукой в сторону машины.
Ребенок поколебался несколько секунд, а потом решительно зашагал к автомобилю.
Ура! Победа! 
Пока я тихо радовалась, Николая открыл для меня переднюю дверцу. Я неохотно поплелась усаживаться, хотя с большим удовольствием оказалась бы на заднем сидении. От таких мужчин как Николай и Сергей Полянский, чем дальше – тем целее будешь. Короче, красивых мужчин я просто опасаюсь! У мужской половины населения, за редким исключением, самомнение и так до неба, а у красивых вообще – спасайся, кто может! Что я по мере сил и делаю.
-   Я с удовольствием подвезу вас, - между тем вещал красавец-мужчина, то и дело, одаривая меня сияющей улыбкой. - Мы, настоящие мужики, любим красивых девушек! – Озорно подмигнул Николай малышу, встретившись с ним в зеркале взглядом.
Да, это уж как водится! Вот такому заявлению можно поверить сразу и безоговорочно! Действительно,  такие как Николай, любят красивых девушек… особенно когда их много.
И тут зазвонил мой сотовый мигом, скорректировав маршрут нашего передвижения. Звонил Алексей Сорокин и очень вежливо предложил мне встретиться.
Пришлось разворачивать машину и двигаться в противоположном направлении.
Сорокин поднял хмурый взгляд от бумаг, но в ответ на мое робкое: «Можно!» - расплылся в радостной улыбке.
Ой! Не иначе грядет что-то страшное. Не привыкла я доверять мужским улыбкам. Я уже подумала, не дать ли деру, пока не поздно, но именно в это время, малышу приспичило проявить активность. Он обошел меня, толкнул дверь и вошел. Мне ничего другого не оставалось, как зайти следом.
-   Пожалуйста, посиди здесь, - указала я ребенку на ряд стульев возле стены. Малыш опустил глаза, подумал и не спеша, направился к стулу. Сел и замер, по своему обыкновению. Алексей перевел на меня взгляд:
-   Это ваш?
-   Мой! – Со всей твердостью ответила я.
-   Похож, - огорошил меня своей проницательностью сотрудник уголовного розыска. – Сразу видно в маму пошел. – Я икнула, потом закашлялась, еще раз икнула и, наконец, выдавила:
-   Ага, мне все это говорят!
-   Что говорят? – Уточнил Алексей, видимо наученный предыдущим опытом общения со мной.
-   Похожи, говорят. Просто как две капли воды! – Изобразила я улыбку.
Алексей окинул меня подозрительным взглядом, типа – в честь чего такая жизнерадостность?
Я наивно похлопала глазами – мол, рада встрече.
          Алексей хмыкнул.
-   Вчера у нас с вами, можно сказать, разговор не очень получился. Попробуем наладить отношения? А, Яна Леонидовна? Согласны?
-   А куда деваться, - уныло ответила я.
-   Что бы убедить вас в том, что разговор пойдет на чистоту, я поделюсь с вами кое-какими фактами, а вы в свою очередь ответите на мои вопросы, которые могут возникнуть в ходе нашего разговора. Договорились?
 Я кивнула головой. Факты это хорошо! А на счет ответов это я посмотрю, несмотря на ваше явное сегодняшнее дружелюбие. Знаем мы это дружелюбие! Крокодил тоже очень любит всяких там беспечных поросят, козочек и овечек.
 -   И так! Первое, что я хочу сообщить вам – Александру Полянскую убили.
Я вздрогнула.  Сердце оборвалось и ухнуло в пятки. Не давая мне времени опомниться, Сорокин продолжил.
-   И еще один интересный факт – ее не просто убили. Ее пытали.
-   Как такое возможно? – Заикаясь, произнесла я. – Сегодня я разговаривала с Полянским, и он сказал, что вчера в милиции ему сообщили, что на теле Александра не обнаружено никаких повреждений.
-   Это было вчера, - вроде как даже сочувствующе перебил меня Сорокин, а сегодня пришли результаты вскрытия.
- Ее пытали прямо у меня в квартире? – Я не могла до конца поверить в этот кошмар.
Сорокин кивнул головой.
 Молодую красивую женщину пытали, а потом убили. Господи, боже мой! И сделали это прямо у меня в доме, который я создавала с такой любовью, надеясь – что там всегда будут царить покой и счастье. А получилось наоборот. Мой дом - последнее, что видела Александра Полянская, умирая.
Мне казалось, что ужас, наполняющий меня и скрывающий лицо под маской отчаяния, окутывает меня душным липким коконом, мешая дышать. Еще секунда и я зарыдала бы в голос. Но меня остановил взгляд Сорокина, направленный куда-то мне за спину.
Я обернулась.
Ребенок! Он стоял за плечом почти вплотную так, что мне пришлось поднять к нему лицо. Стоял неподвижно и, как будто не дыша, намертво сцепившись взглядом с мужчиной, превосходящим его и в росте и в силе. Но мне  стало страшно за мужчину. Потому что не от него, а от ребенка веяло такой холодной  безжалостной силой, как от только что покинувшего ножны клинка.
Я осторожно подняла руку и тронула мальчика за плечо.
Их взгляды разошлись, малыш окинул меня взглядом, как будто инвентаризацию сделал, повернулся и снова устроился на стуле маленькой окаменевшей статуей.
-   Ну, у тебя и защитник! – Выдохнул Сорокин. – Я, уже не шутя, с жизнью прощался. Аж мороз по коже!
 Я улыбнулась сквозь слезы. Пережитое напряжение покидало меня толчками, напоминающими рвотные спазмы, оставляя в душе после себя гулкую пустоту и металлический привкус во рту.
-   Господин Сорокин, давайте уж определимся, как мы будем с вами общаться на «ты» или на «вы»? – Спросила я, стараясь при разговоре плотнее сжимать дрожащие губы.
-   Давай на «ты»! – С энтузиазмом откликнулся на мое предложение Сорокин. – Ну, готова выслушать следующий факт? – Пытливо глянул он на меня.
Да вовеки вечные мне бы не слышать таких фактов, но приходиться бодриться и корчить из себя супермена, или правильно супервумен.
-   Излагай! – Кивнула я головой.
-   То, что тебя не было дома во время убийства, мы уже удостоверились. Продавец из  магазина на перекрестке, где ты бусики купила,  вас хорошо запомнил. На складе, где ты изразцы заказывала, тоже припомнили. Можешь с чистой совестью перевести дух.
 Я демонстративно вздохнула и с облегчением вытерла со лба невидимый пот.
-   Здорово! Вы, наконец, убедились, что  я не убивала Александру…  собственноручно. Конечно, это не снимает с меня подозрение в том, что я могла кого-то нанять для такого дела, но все равно как-то сразу на душе легче стало.
-   Да! – Уважительно посмотрел на меня Сорокин. – Зришь в корень. Не скрою, была у нас такая версия. Но наш аналитик покумекал над ней и еще десятком других, и на данный момент в перспективных числятся две. А из них, наиболее вероятной является такая…  - Сорокин сделал многозначительную паузу и закончил. – Александру Полянскую убили по ошибке!
Я вопросительно взглянула на Алексея.
-   Ее просто перепутали с тобой!
Я с силой втянула в себя воздух через крепко сжатые зубы. По спине прокатился ледяной озноб.
Этого просто не может быть! Я не сделала никому ничего плохого. У меня нет врагов…   кроме моей матери. Но и она угомонилась после того, как ей отломилась довольно приличная сумма. Или нет? То, что ей дали, гораздо меньше того, что досталось мне. Но все-таки слабо верится, что матушка в своей ненависти могла дойти до смертоубийства. Вернее нанять кого-нибудь для этого.
-   У тебя есть какие-либо соображения по данному вопросу? - Вклинился в мои размышления господин Сорокин. – Есть желающие отправить тебя на тот свет?
-   Может и есть только мне про них неизвестно. – Поспешно затрясла я головой.
 Но он мне не поверил.
-   Ну-ну! – Многозначительно протянул он. – Не пожалей потом о своей скрытности. Дураку видно, что ты что-то не договариваешь.
Так хотелось брякнуть – надо же какой проницательный дурак попался! Но не до шуток. Александру не просто убили, ее пытали. Пытали зачем?! Что хотели узнать? Номера счетов?  Но как  бы им это помогло? Даже знай, они номера счетов, денег все равно бы не получили. Бабушка об этом в первую очередь побеспокоилась. Бред какой-то! Я совсем запуталась.
-   Почему вы решили, что искали меня? Как нас  вообще можно перепутать?!
-   Ну, это же очевидно!
-   Мне, например, не очевидно! – С отчаяньем воскликнула я.
-   Тогда представь – тебе надо описать Полянскую человеку, который ее никогда не видел. Как бы ты это сделала. Приступай! – Скомандовал мне Сорокин.
Я пожала плечами:
-   Я видела ее всего пару раз, поэтому если без подробностей, то… Высокая, стройная блондинка. Волосы длинные. Красивая, - я призадумалась. – Вот и все!
-   Прекрасно! – Удовлетворенно откинулся на спинку стула Сорокин. – А теперь опиши себя.
         -   Длинная, худая. Волосы светлые до лопаток. Все! – Со всей серьезностью отнеслась я к поставленной задаче.
Следователь хмыкнул.
         -   Ну, а теперь заменим слово длинная на -  высокая, худая на -  стройная, волосы светлые на -  блондинка. И что получается, уважаемая Яна Леонидовна? – Надо сказать, к моей чести, я соображала не долго.
          -   Ух, ты! Черт знает что, получается! Погоди! Так на столе же лежали мои фотографии! Поэтому твоя версия отпадает! Тот, кто убивал, знал, как я выгляжу! – Торжествующе воскликнула я. 
Сорокин посмотрел на меня с жалостью как на убогую, да еще и пальцем по лбу  постучал.
          -   Включай мозги-то, - душевно посоветовал мне он. – А если он нашел фотографии не до, а после убийства. Или понял, что это не та девушка только во время пыток?! Ждали стройную девушку, блондинку. Такая и пришла. Чего еще? Ты бы поверила на его месте, что это другая женщина, даже если бы она клялась в этом на библии?
   -    Но после того, как он нашел фотографии, мог бы, если не отпустить, то хотя бы не  убивать, - воскликнула я.
   -    Ну, это доказывает только то, что люди, искавшие тебя, настроены очень серьезно. Или было уже поздно, женщина погибла, когда он или они нашли фотографии. Видишь, не такой уж я дурак, - ехидно заметил Сорокин, с удовлетворением рассматривая мою удрученную физиономию.
   -   Я и не говорила, что ты дурак, - хватило у меня совести покраснеть.
   -    Но, думала, Яночка! Думала!
   -    А вы  здесь уже и мысли научились читать? – Возмутилась я. Правда, возмущение мое относилось больше к собственной персоне.
   -   Да, ради бога, думай все что, хочешь, главное, чтобы твои поступки, не попадали под определение статей уголовного кодекса. – Благодушно махнул рукой Алексей.
Ишь, красуется, злобно зыркнула я на него. Глаза горят, зубы оскалены. Так и тянет какую-нибудь гадость сказать.  Радуется – уел! Так на то ты и сотрудник правоохранительных органов, что бы видеть на три метра под землю.
Я вздохнула.
Бабуля бы сказала – внучка, попридержи гормоны! А как их удержишь?! Вон, какой симпатяга. Хоть и не такой красавчик как Николай, но зато мужского магнетизма хватит на троих.
-   Может быть теперь, когда ты убедилась в серьезности положения, соизволишь помочь правоохранительным органом, в моем лице, защитить твою жизнь и поделишься информацией!
-   Соизволю, - буркнула я, стараясь не смотреть на довольную физиономию Сорокина.
-    Тогда я повторю вопрос – есть ли у тебя враги, желающие твоей смерти?
-   Конечно есть, раз они уже приходили по мою душу, по твоим же утверждениям. – Сорокин перестал улыбаться и явно скрипнул зубами, поэтому я поторопилась закончить свою мысль. - Кто они я не знаю, но причину, по которой меня хотят убит, наверное, назвать смогу.
-   Ну и?! – Сорокин вопрошающе выгнул бровь.
-   Деньги, - очень неохотно ответила я.
-   Много?
-   Много.
-   Сколько?
        -   Много, - рыкнула я. – Более чем достаточно, чтобы захотеть из-за них рискнуть.
        -   Доллары?
        -   Да.
        -   Десятки?..   Сотни?..
        -   Около четырех миллионов.
        Следователь присвистнул.
 -   Да! Этого более чем достаточно. И откуда такое богатство?
 -   От отца? – Окончательно разозлилась я.
-   А кто у нас отец?
-   У вас не знаю! – Огрызнулась я, с отчаяньем наблюдая как вместо доброжелательной улыбки, его лицо превращается в каменную маску сфинкса. – А у меня – известный ученый химик. После развода с моей матерью уехал в Америку. Сделал там ряд открытий, принесших ему кучу денег. Умер десять лет назад. 
Я попыталась не смотреть на него, судорожно сглатывая ком в горле. Еще не хватала слезами залиться.
-   Кто знает о твоих деньгах? – После длительной паузы, раздался прямо у меня над головой голос Алексея. А я и не заметила, когда он встал со стула и присел на край стола рядом со мной.
-   Вы знаете! – Буркнула я, не поднимая головы.
Его тяжелый вздох пошевелил волосы на моей макушке.
-   Кто, кроме меня? – Подчеркнуто терпеливо задал он следующий вопрос.
-   Мать знает.
-   Твоя мать жива?
-   А что ей сделается?! – Я достала из сумочки платок и вытерла слезы, все-таки предательски набежавшие на глаза.
- Вы живете вместе?
       -     Моя мать давно живет со своим  вторым мужем и моими сводными братьями. Я жила с бабушкой. – Я вскинула подбородок, от чего вольно или невольно пришлось, встреться глазами с Алексеем.
И с сердца свалился камень размером с гору. Я не увидела в его глазах холода, а только внимание и сочувствие.
-   Твоя мать тоже получила деньги от бывшего мужа?
-   Она получила деньги от моего адвоката, по завещанию бабушки, бывшей свекрови – двести  тысяч долларов, с условием, что оставит меня в покое раз и навсегда. К счастью, она не знает, сколько у меня денег.
-   И что – оставили тебя в покое?
-   Да. Условия были выдвинуты весьма жесткие. Ей запрещено даже при случайной встрече обращаться ко мне.
-   Круто! А почему так? Твоя бабушка опасалась каких то противоправных действий в отношении тебя со стороны бывшей невестки?
-   Не думаю, - быстро проговорила я. – Просто моя мать очень импульсивная женщина, а так как во всех своих бедах она считает виновной меня, то при встречах считает необходимым, довести до моего сведения свою точку зрения, не обременяя себя выбором  выражений.
-    И в чем она тебя обвиняет?
 Алексей отошел к окну, достал сигареты и стал курить, выпуская дым в форточку. Я неодобрительно посмотрела на него. Курит, даже не спросив разрешения. Но, увидев, как аккуратно Алексей выдыхает дым на улицу, успокоилась. Тем более что, когда он отошел, мне стало намного легче дышать.
-   Это, чистая, психология. Вряд ли стоит заострять на ней внимание.
Алексей обернулся.
-   Позволь уж мне решать, на что стоит обращать внимание, а на что нет.
Ребенок шевельнулся.
Боже мой, я ведь про него совсем забыла.
        -   Сейчас мы пойдем. Подожди еще пару минут. – Обратилась я к малышу – Я отвечу тебе на этот вопрос, а потом все – мы уходим. – Предупредила я Алексея.
Алексей затушил окурок,  и снова уселся за свой видавший виды стол, с которым никак не монтировался новенький компьютер с житкокристалическим монитором.
-   Кто занимается твоими финансовыми вопросами?
-   Мой адвокат – Игнат Васильевич Плетнев.
-    Дай мне его телефон и можешь быть свободна.
Я достала визитку Игната Васильевича и положила ее на стол перед Алексеем.
-   И еще на чем я хочу заострить твое внимание. Я бы рекомендовал тебе вместе с сыном пожить в каком-нибудь другом месте. И желательно, чтобы об этом знало как можно больше народу. Когда устроишься, дай мне знать, где тебя искать в случае нужды.
Я молча кивнула головой. Мне тоже пришла в голову похожая мысль. Но пока никаких идей не возникло.

На улице, к моему большому удивлению, нас ожидал Николай.
-   Я решил подождать вас, - сообщил он мне радостно, но, увидев мою унылую физиономию, притушил сияние своей до приемлемого.
До дома домчались в мгновение ока.
- Большое спасибо! – Поблагодарила я Николая.
Малыш с достоинством вынес свое небольшое тельце из автомобиля. Одарил мужчину сумеречным взглядом из-под ресниц и зашагал к подъезду.
-   Странный у тебя сынишка, - проводил его взглядом Николай.
        -   Может и странный, да мне другого не надо, - обиделась я за ребенка.
        -   Да ты не обижайся, - тронул меня за локоть Николай. – Я в хорошем смысле удивлен. Такой маленький, ни слова ни сказал, а вызывает уважение, будто высшее существо. Так и хочется стать во фрунт и отдать честь, - смеясь, кивнул он головой вслед малышу.
        Я оттаяла. Значит, не одной мне это кажется. Действительно – высшее существо. Как будто звезду в ладонях держишь.
Домой мы заходить не стали, сразу поднялись в квартиру Аришки. И пока я не покормила малыша, ни о чем старалась не думать. Хотя подумать бы надо и очень основательно. До вечера необходимо сменить место жительства. Вариантов тьма, но все вызывают сомнение.
Итак, к родственникам нельзя, да и не очень хочется. К друзьям тоже не желательно. Грамотные, знаем, что там будут искать в первую очередь. Надо найти такое место, такое…  чтобы никто не догадался. А в голову, между тем, ничего путного не приходит.
Ребенок поел и пошел смотреть телевизор. Смотрит новости, аналитические программы и мультики. Гремучая смесь! Что он там понимает?! 
Пока голова думает – руки делают. Помыла посуду, сложила вещи и полезла в кладовку за Аришкиной сумкой. А там темнотища. Где выключатель я благополучно забыла. Пошарила по стене справа, наткнулась на доску с ключами, занозила палец, уронила какую-то палку, шума и грохота хватает, а полезного действия - ноль. Пришлось напрячься и вспомнить, что вообще то выключатель слева от двери. Со светом разобралась. Палка оказалась ручкой веника, которым Аришка сметает паутину по углам. Доска - доской. Ключи – ключами. Я взяла сумку и двинулась к выходу из кладовки, когда мой взгляд опять уперся в доску, на которой висели всевозможные ключи. Посасывая пострадавший палец, я остановилась, сама толком не понимая, почему меня так заинтересовала эта доска. И, вдруг, я увидела большой ключ. И проблема местожительства разрешилась в один момент.
Это был ключ от старого дома, Аришкиных деда и бабушки. Дом находился в поселке «Веселое». После того, как в автомобильной аварии погибли ее родители, дедушка и бабушка забрали Арину вместе с братом к себе. Разбогатев, Артем построил новый дом, Арина выпросила себе в единоличное пользование старый, который после смерти  дедушки и бабушки стоял заброшенным.
Мы с подругой как-то побывали в нем, когда ей стукнула очередная блажь в голову. Дом мне понравился. Просторный, добротный, надежный! Вот где нам с малышом можно спрятаться!
Что нам собраться – только подпоясаться. И через полчаса мы двинулись в сторону автовокзала. Однако малыш в очередной раз, спутал все планы. Выйдя из подъезда, он повернул налево и целеустремленно направился к остановке маршруток, едущих в противоположную от вокзала сторону.
Опять?!
Я кинулась следом.
Просто наказание какое-то! Хотелось орать и изъясняться нецензурной лексикой. Но через несколько минут, мне пришла в голову мысль, что просто так малыш капризничать не будет. С утра ребенок куда-то стремится с упорством достойным восхищения. Так что мне осталось только плюнуть на все проблемы и следовать заданным курсом. Малыш точно знал куда ему надо. Залез в маршрутку и невозмутимо устроился у окна. Я присела на соседнее кресло. Через три остановки встал и вышел. Мы опять дружно зашагали в неизвестном направлении и через пять минут оказались у витрины знакомого магазина, где я совсем недавно приобрела колье из жемчуга. Ребенок толкнул дверь и вошел. Я поспешила следом, едва увернувшись от массивной дубовой пластины чуть не хлопнувшей меня по заду. Пробормотав пару нелесных эпитетов в адрес хозяина магазина, я подошла к прилавку. Продавец уже доставал из витрины в окне какую-то вещицу.
Так вот что заинтересовало малыша в прошлый раз!
Я смотрела на поданную нам вещицу и не могла сообразить – что же это такое? Цилиндрик сантиметров тридцать длиной, весь покрыт иероглифами, с приспособлением из ремешков, видимо для того, чтобы носить его на поясе. Я потрогала штуковину пальцем. Похоже, каменная.   Ребенок взял цилиндрик в руки и внимательно осмотрел со всех сторон.
-   Что это такое? – спросила я у продавца.
-   А мы не знаем. Нам его принесли на продажу уже давненько. Пробовали его открыть - не получается. Так что, даже предположить не можем для чего это сделано. Может пестик, зерно толочь?
Ребенок явно не собирался расставаться с непонятной штукой. Пришлось раскошеливаться. Да уж! Если японские крестьяне покупают такие пестики, то вряд ли у  них остаются деньги на само зерно?!
-   Теперь придется ехать до автовокзала с пересадками, - обратилась я к малышу. 
-   Можно без пересадок, - вмешался продавец. – Пройдите через подсобку, выйдите на другую улицу, а там метров десять и остановка двенадцатого маршрута.
-   Спасибо вам большое, - обрадовалась я.
Получилось прекрасно, лучше просто не бывает. В последнее время, мне все время кажется, что по спине ползает чей-то злобный взгляд. А так получается, как в настоящем шпионском фильме – герои уходят от слежки через подворотни и проходные дворы.
  На автовокзале пристроились в хвост очереди, люди возвращались с работы, но ждали не долго. Подошел автобус и основная масса народа кинулась туда, а мы, через несколько минут, с комфортом устроились в маршрутке.
Маршрутка остановилась на главной площади поселка, я сориентировалась на местности и уверенно повернула в нужную сторону.
 Дом был темен и казался совершенно заброшенным. Сад окончательно зарос бурьяном. Солнце село и трава, мокрая от выпавшей росы, неприятно холодила ноги. Дверь легко открылась, и мы окунулись в сухое тепло старого дома. На веранде все было так же, как я запомнила.
-   Пошли, сейчас мы устроимся, и будем отдыхать, - позвала я малыша, заинтересованно рассматривающего узоры на стеклах.
Я распахнула двери в гостиную, шагнула и поняла – падаю! Под ноги попала сумка, непонятно кем  оставленная у самого порога. Я попыталась ухватиться за стену, но у меня плохо получилось. За то хорошо получилось смести со стены все картины и полочки, которые со звоном и грохотом рухнули на пол, а на них уже я, наделав еще больше шума.
Я полежала пару минут, соображая все ли руки и ноги целы. С головой уже  давно  не все в порядке, потому за нее я сильно не обеспокоилась.
Кряхтя и охая, я поднялась с пола, потирая ушибленное колено. Сгустившиеся сумерки едва позволяли видеть пространство вокруг себя, дальние углы комнаты вообще терялись в темноте.  С большим трудом я вспомнила, где выключатель и с облегчением нажала клавишу. Яркий свет залил все вокруг.
Жаль, что в этот момент никто не рявкнул мне на ухо – «Сюрприз!». Предупредил бы о грядущих неприятностях, и я испугалась бы гораздо меньше, увидев на лестничной площадке огромную человекообразную обезьяну с заросшей шерстью физиономией, красными горящими глазами и сверкающими, оскаленными клыками. И что больше всего меня поразило – обезьяна была в джинсах!
Я тихо пискнула и снова сползла на пол, стараясь прикрыть собой ребенка.
-   Твою мать! – Заорала, вдруг обезьяна, подняв лапы к верху, а затем хлопнув себя по ляжкам. – И тут покоя нет! Что вам всем от меня надо?!
Продолжая вопить обезьяна, с остервенением пнула лестничный столб. Конечно же, эта глупость безнаказанной не осталось. Тот, кто выдрессировал обезьяну и научил ее говорить, видимо не рассказал ей, что пинать голой лапой деревяшку небезопасно для здоровья. Однако, по мере того, как горилла воя баюкала свою пострадавшую конечность, я все с большей уверенностью узнавала в ней…
-   Артем! – Робко окликнула я это существо, что бы уж наверняка не ошибиться.
-   Что?! – Рявкнул тот в ответ, отпустил ногу и уставился на меня злыми глазами.
Ура! Я не ошиблась.
-   Какое счастье, что я нашла вас! – Ликующе вырвалось у меня. Но оказалось, более неудачного начала беседы и придумать было нельзя.
-   А я не только не счастлив, я просто в бешенстве! – Опять взвыл Аришкин братишка. – Уехал всего на пару дней, думал поживу в тишине, подумаю, наконец, над своей проклятой жизнью. Так, нет! И тут достали! Какого черта?! Кто вы вообще такая?!
А так как, я тоже не переставала изливать радость по поводу такой счастливой встречи, то ор стоял такой, что всем соседям точно стало не до сна. Обрадовавшись тому, что рядом со мной, наконец, появилось лицо кровно заинтересованное в судьбе мальчика, я совершенно не подумала о том, что Артем может быть не в курсе последних событий.
- Я нашла вас! И это очень хорошо, а то я волновалась за ребенка. Тут, в последнее время, вокруг меня какая-то чертовщина твориться, и я боюсь, что бы в этой свистопляске не пострадал ваш сын! – Я отодвинулась в сторону, чтобы Артем мог увидеть мальчика. Именно в этот момент Аришкин брат замолчал, и мои слова прозвучали особенно значительно в наступившей тишине.
-   Что-о-о?! – Вытаращил глаза Артем. – Мой сын?!
-   По крайней мере, мне так сказала Аришка, - пролепетала я, невольно попятившись.
-   Ага, Аришка! – Зловеще проскрипел Артем. – Вот теперь я тебя узнал! Это ты постоянно путаешься у моей сестры под ногами! – Огромная темная фигура грозно двинулась вперед. – Я дано хотел тебя предупредить – оставь мою сестру в покое! Прилипла и вертишь ею, как хочешь, только и слышно – Яна то сказала, Яна это изрекла! Теперь решила и меня к рукам прибрать?!
Артем был в двух шагах от меня. От бешенства он уже не владел собой. Лицо перекошено, руки вытянуты вперед, скрюченные пальцы похожи на загнутые когти. А мне отступать некуда, за спиной ребенок.
Вдруг, мимо меня мелькнула легкая тень, и мальчик спокойно встала впереди, прямо на пути разъяренного мужчины. Артем сбился с шага, закачался, восстановил равновесие и остановился. Ребенок и мужчина разглядывали друг друга. Я положила дрожащую руку на плечо мальчика.
-   Откуда он взялся? – Взглянул на меня Артем.
-   Его привезли из Японии, - через силу выдавила я.
Артем сверкнул глазами.
-   Так вот, уважаемая, - процедил он с таким презрение глядя на меня, что меня скрутило, как от невыносимой боли. – У меня не может быть сына в Японии одиннадцати, двенадцати лет. Впервые я попал в Японию пять лет назад. Так что ваша авантюра не пройдет. Плохо подготовились, мадам! Или будешь настаивать на «мадемуазель», несмотря на наличие ребенка. Все знаменитые авантюристки всегда настаивали на своей невинности. Видимо профессиональный приемчик такой, - господин Димон просто истекал сарказмом. – Что закончились денежки, которые тебе удалось выклянчит у моей сестры, решила и меня подоить?!
-   Я не брала у вашей сестры денег! – Борясь со слезами и комом в горле, проскрипела я.
-   Верю! Верю! – Поднял этот мерзавец руки вверх. – А зачем вам деньги? Обойдемся безделушками! – Ткнул он пальцем в медальон, висевший у меня на шее. – Да если бы я знал, кому он предназначается, лучше утопил бы его в унитазе.
-   Это всего лишь недорогая бижутерия, - из последних сил отбивалась я.
-   Может для вас и недорогая, но для меня пять тысяч долларов – тоже деньги.
Я покачнулась, и если бы не держалась рукой за плечо ребенка, то наверное бы упала. Пары минут хватило для того, что бы вспомнить каким именно способом, Аришке удалось всучить мне этот медальон, а потом я, путаясь в волосах слабыми, горячими руками стала стаскивать его через голову.
-   Боже мой, какой трагический вид. Да тебе, голубушка, самое место на сцене, - издевательски захихикал Аришкин братец.
Но мне уже было все равно. Плевать я на него хотела, взяв малыша за руку, я повернулась, повесила медальон на крючок, толкнула плечом дверь и вышла на веранду. Еще несколько шагов и мы на улице, падаем в спасительную темноту, как в перину. Здесь не так страшно и не так невозможно стыдно.
Только оставив за спиной калитку, я поняла, что малышу мешает что-то идти. В тусклом свете фонаря, я рассмотрела – ребенок тащит сумку с нашими вещами. Я перехватила ручку и в знак восхищения и благодарности крепко обняла его. Мальчик сначала окаменел, а через нескольких быстрых ударов сердца доверчиво прижался ко мне.
-   Спасибо, родной мой! – Прошептала я ему в ухо. – Ты настоящий воин! – Произнося эти слова, я вдруг поняла, - это чистая правда. Что все время, я чувствовала рядом с собой его молчаливую поддержку. Не говоря уж о том, когда ребенок собой заслонил меня от разъяренного мужика. По моим щекам покатились слезы, в носу защипало.
Ну, вот совсем расклеилась. Я еще раз крепко стиснула малыша и разжала руки. Смахнула слезы и бодренько прогнусавила.
-   Ну вот! Все вопросы порешали, ситуацию прояснили. Все точки над «i» поставили и поняли – надеяться нам не на кого. И это отлично!
Малыш с удивлением взглянул на меня.
-   Не веришь? А зря, - с энтузиазмом кинулся я убеждать его. – Смотри - когда на кого-то надеешься, или ждешь от кого-то помощи, это расслабляет. А так, зная, что надеяться не на кого,  мы станем хитрыми, предприимчивыми и коварными и победим всех врагов! И вот тебе доказательство. Мы оказались,  в безвыходной ситуации – чужое село, знакомых никаких. Ночь. Хоть под забором ночуй! Ан, нет! Мы поступим так, как советуют русские народные сказки. Найдем самый ветхий домишко и попросимся на ночлег, и нам не откажут. Или сказки врут!
Неся весь это бред, я шла по улице, оглядываясь по сторонам. Малыш послушно шел следом. Поселок  был темен и тих. Неслышно было ни разговора, ни скрипа дверей только собаки провожали нас от калитки к калитке звонким лаем.
-   А вот и искомая избушка, - попыталась я изобразить радость при виде крохотного домишки с низким штакетником вместо забора и главное без собаки во дворе. На окошке стояла свечка, ее слабый огонек едва-едва рассеивал упругую темноту. Я решительно зашагал вперед. Дверь открылась, как только я нее стукнула.
        -   Заходите! – Раздался из темноты скрипучий голос.
        -   Бабушка, нам бы переночевать, - поскулила я эту темноту.
        -   Так говорю ж, заходите.
        Мы робко втянулись внутрь.
Надо же!  И ногой топать не понадобилось и кричать: «Встань ко мне передом, а к лесу задом!», тихонько порадовалась я такой удаче. Осталось подружиться с хозяйкой, а это просто - я бабушек искренне уважаю, если они не Баба  Яга. Вот на этом, как мне показалось, наша удача испарилась, ехидно улыбнувшись на прощание, потому что на нас смотрела самая настоящая, стопроцентная Баба Яга.
        -   Кушать хотите? – Спросила Баба Яга. – У меня ватрушки еще теплые.
    Я кивнула головой, с ужасом чувствуя, как предательские слезы, скопившись в уголках глаз, хлынули наружу неудержимым потоком
-   Ну-ну! – Обняла меня хозяйка за плечи. – Садись сюда, милая, - сказала она, подводя меня к диванчику у стола. – А ты сюда, - кивнула она мальчику на старенькое кресло у окна. – Сейчас молока принесу, ватрушек, а может, супчику хотите?
-   Нет, нет! Ватрушек вполне достаточно. – Успокоила я хозяйку, старательно стирая слезы со щек. – Вы простите меня, пожалуйста, за истерику.
-   А ты не стесняйся, - улыбнулась бабуля. – Поплакала и хорошо. На сердце легче стало. Ведь так?
-   Так! – Улыбнулась я в ответ.
Бабушка скрылась за большой русской печкой, где у нее видимо была кухонька.
-   Не врут русские сказки, - подмигнула я малышу.
На его лице тоже расцвела улыбка. Я обмерла. За все наше совместное времяпрепровождение это была его первая улыбка.
-   А вот и молоко, - бабушка вышла из-за печи, прижимая с груди трехлитровую банку молока и блюдо с ватрушками.
Поставила все это на стол, достала из деревянного старого буфета две кружки и разлила молоко. Я окинула взглядом уютную комнату, задержала взгляд на пышных занавесках, погладила клеенку с еле заметным рисунком, наброшенную на белоснежную, кружевную скатерть и сердце екнуло, как будто кто-то погладил его мягкой мохнатой лапкой, как будто домой вернулась издалека.

Как замечательно проснуться утром под тиканье деревянных ходиков, от теплого солнечного лучика, ласково погладившего щеку, от запаха свежеиспеченных булочек и, самое главное, не надо никуда спешить. Можно вылежаться, понежившись в кровати в свое удовольствие, а потом встать со вкусом позавтракать и хорошо подумать, что делать дальше. Однако понежиться в теплой ласковой кровати не удалось. Некстати вспомнился вчерашний «задушевный» разговор с Артемом. Значит, я путаюсь у его сестры под ногами?! И вымогаю у нее подарки?!  Ох, недаром я опасалась брать у Аришки какие-либо подношения. Арина всучила мне медальон в знак благодарности - за отлично проделанную работу по обустройству дома ее брата.
Подруга уверила меня, что медальон – дешевая бижутерия, и я ей поверила! А раз поверила, то винить некого. Сиди и жди неприятности, и будь уверена – обязательно дождешься!
Я спрыгнула с кровати на теплые, нагретые солнцем полы и пошлепала умываться. Хозяйка, уже суетилась на кухне.
-   Иди, деточка, завтракать, малыш еще спит, а ты, я вижу, пташечка ранняя.
-   Сейчас, только умоюсь, - я улыбнулась бабуле и выскочила в сени, где стоял старый умывальник.
 При дневном свете бабушка, уже мало напоминала Бабу Ягу. Скорее наоборот – боярыня Морозова в ссылке. Осанка как у гренадера. Речь абсолютно правильная. И взгляд как у снайпера – острый и все замечающий. Непростая бабуля.
Пока умывалась, в голову влетела мысль - ведь нас здесь никто искать не будет. Артем не сегодня-завтра вернется в город, а больше никто и не знает, что мы здесь!
-   Бабушка! – Завопила я от преизбытка чувств, влетая в комнату.
-   Что случилось?! – Выскочила мне на встречу хозяйка.
-   Можно мы у вас поживем?! – Я умоляюще сложила руки перед грудью. – Мы, честное слово, не причиним вам беспокойства. И за постой заплатим, и по хозяйству будем помогать.
-   Господи, перепугала до полусмерти! – Перевела дух старушка. – Да живите сколько хотите! И за постой ничего не надо. А из хозяйства у меня только кошка.
-   А как вас зовут?
Я, вдруг, вспомнила, что мы вчера так и не познакомились.
-    Меня – Яна, а малыша… - Я запнулась, как же представить ребенка. – Просто Малыш, имя у него труднопроизносимое.
-   А меня зовут Татьяна Семеновна. Можно просто бабушка. Как вам удобно, так и зовите.
-   Татьяна Семеновна, можно я вам расскажу, кто мы такие и почему тут оказались?
Женщина вытерла руки о полотенце и кивнула головой куда-то за мою спину:
-   При нем будешь рассказывать?
 Я обернулась. Малыш сидел за столом. В одной руке у него был стакан молока в другой булочка.
-   При нем! – Решительно кивнула я головой, проходя к столу и основательно усаживаясь.
Ребенок отложил булку и поставил на стол стакан с молоком. Татьяна Семеновна села напротив меня. Моя аудитория была готова внимать! И я приступила…
Начала с того момента, как мы с малышом вернулись домой, и обнаружили тело Александры Полянской. Я постаралась, не упуская ни одну подробность, в большей степени для того, чтобы еще раз самой попытаться разобраться в происходящем.
Я замолчала, ожидая вопросов. И вопрос последовал, но совсем не такой, какой я могла бы ожидать:
  -    А ребенок у тебя чей? -  Спросила Татьяна Семеновна.
Я закашлялась.
Умереть – не встать! Привыкнув к тому, что в последнее время  все кому не лень объявляли нас с малышом близкими родственника, я как-то упустила из виду – могут найтись люди для, которых сей факт будет не столь очевиден. Пришлось рассказать и об этом.
Почему-то во время рассказа Татьяна Семеновна больше поглядывала на малыша, чем на меня. Более того, у меня к концу рассказа создалось стойкое впечатление, что они ведут неслышную беседу помимо меня. И при этом прекрасно понимают друг друга. Я закончила. Татьяна Семеновна помолчала, а потом подняла на меня глаза. Взгляд - острый, испытывающий.
-   Ты разобралась с тем, что случилось? – Спокойно спросила она.
Я вздохнула.
       -   Есть кое-какие предположения? Но насколько они соответствуют истине, не знаю.
-   Поделишься или это тайна?
-   Да никакой тайны. Поделюсь…
 А чего ж не поделиться. Пусть человек незаинтересованный послушает, может что посоветует.
Но Татьяна Семеновна, выслушав меня, советовать ничего не стала, а только спросила:
-   Я чем-то могу тебе помочь?
 Я чуть опять не разревелась. Чужой человек,  предлагает помощь, а свои, близкие подставляют по самое не могу. Как тут не заревешь!
-   Я за мальчика беспокоюсь. Если охота идет на меня, он может случайно пострадать. Я хочу дождаться подругу, и передать ей ребенка. А до этого можно мы поживем у вас?
-   Живете сколько хотите. А что ты предполагаешь делать?
-   Разбираться  по мере сил.
-   Что же, разбирайся. Но только осторожно, с оглядкой. Не рискуй зря.
-   Не буду! Но оставлю у вас деньги, документы и запишу телефоны, чтобы вы знали куда обратиться, если со мной что-то случится. – Татьяна Семеновна молча кивнула головой. – И еще вы не будете против, если я съезжу в город. Мне кое-что надо узнать.
-   Езжай, конечно.
-   А малыша можно с вами оставит?
-   Оставляй. Нечего ему там делать. В городе пыль, жара, а здесь мы на речку сходим. Так что скучать не будем. Езжай спокойно.
Я и поехала. Удивительно, даже сердце не дрогнуло – оставила ребенка с чужим человеком. Да и она не засомневалась, а вдруг бы я мальчика оставила, и скрылась на необъятных просторах нашей родины. Мало ли таких примеров. Ну, ничего, вот разберемся со всеми сомнительными делами и заберем бабулю себе насовсем. Такие бабули на вес золота!
А в городе действительно и жарища и пылища, и народу тьма! К духоте и жаре примешивается чувство – весь мир против тебя! Автобусы еле ползут, такси не поймаешь, люди толкаются и грубят. И как последняя капля – телефон Аришки молчит как могильный камень. Вернее лопочет на английском – абонент вне поля действия.
 Телефон Костика ответил таким оглушительным «Слушаю!», что мне стоило большого труда не подпрыгнуть на месте от неожиданности.
-   Костик! – зачастила я. – Где там Арина, мне с ней надо срочно поговорить!
-   И мне с ней надо поговорить! – Проорал в ответ Аришкин бойфренд, так что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. – А, заодно уж и убить эту дуру, самым изощренным и садистским способом. - Продолжал вопить Костик.
Из дальнейших воплей выяснилось – Костик с Аришкой поругались, и та в припадке бешенства утопила, недавно подаренный телефон. Собрала манатки и отчалила в неизвестном направлении, бросив его на произвол судьбы в чужой стране.
Да-а-а! Мальчику очень хочется, чтобы его утешили и пожалели. Желание понятное, но сочувствия от меня Костику не дождаться, ибо парнишка и сам хорош! До Аришки с ним ни одна девушка ужиться не могла. Больше месяца никто не выдерживал его бешеного темперамента, и только с моей подружкой у него все сладилось. Та с младых ногтей выдрессированная таким же темпераментным братцем, характер Костика не пугает. Она даже находит его очаровательным, и на каждую эскападу друга, у нее находился десяток своих. На мой взгляд, эта парочка живет в полной гармонии и согласии друг с другом, поэтому у меня и мысли не появилось обеспокоиться за подругу. Через недельку, когда Костик перебесится и будет готов заплатить любые деньги, простить Аришке любые фортели, подруга явиться пред светлые очи любимого, требуя, как обычно, новых вольностей и привилегий. А вот я оказалась в полном дерьме, и тоже как обычно.
Следующий звонок, на собственный автоответчик удивил. Оказалось меня разыскивает Артем?!  Неужели нашел письма сестренки. Темочка, тьфу! – ну и имечко, в приказном порядке требовал связаться с ним немедленно. Я подумала, подумала и решила – а, ну его к бесу! Нормального разговора у нас не получится, получится очередной скандал с переходом на личности, настроение у меня как раз соответствующее. Этот, мерзавец, даже не извинился, после того как узнал из письма сестры о ребенке. Хотя, кто его знает, что в том письме?! Подружка такое могла написать, что впору будет извиняться мне. Поэтому лучше всего дождаться Арину, пусть уж она сама со своим братишкой разбирается.  Осталось день простоять, да ночь продержаться.
И последний звонок -  хорошему менту Алексею Сорокину,  оповестить его о своем теперешнем месте  проживания, а заодно узнать, не назрела ли необходимость пообщаться.
Необходимость назрела!
- Немедленно приезжай, - скомандовал мне Сорокин. 
-   Через двадцать минут приеду, - сказала я в трубку ласковым голосом. Мне в ответ буркнули что-то невнятное.
Я вздохнула. Вернула трубку на место и отправилась по знакомому адресу.
Перед кабинетом страдали несколько человек. Дверь распахнулась, Алексей мазнул взглядом по присутствующим и кивнул мне головой – «заходи!». Кивок получился нервный и какой-то злобный, как у коняки, которого одолели слепни.
-   Где вчера была в 19-00?
-   Стояла в очереди на маршрутку в поселок «Веселое». – Четко по военному отрапортовала я.
-   Свидетели есть?
-   Ну, так целая очередь. – Обрадовала я господина оперуполномоченного.
Алексей сделала длинную паузу устало, прикрыв глаза веками. Он, что же, целую ночь не спал,  удивилась, глядя на его осунувшуюся, небритую физиономию.
-   Люди с работы домой возвращались. Друг друга давно знают, так что нас с малышом, наверняка, запомнили. – Произнесла я, уже не ерничая.
-   Хорошо.
-   Я так понимаю – это вы выясняли мое алиби на данное время? – Как можно более вежливо поинтересовалась я.
-   Какой нынче народ грамотный пошел, -  Алесей хотел сказать это с ехидцей. А получилось устало. Вот тут я забеспокоилась. Сорокин сам на себя не был похож. Куда девалась энергия, напор. Даже мужской притягательности заметно поубавилось.  Однако беспокоилась я напрасно, Алешенька встрепенулся и взялся за меня всерьез. Его интересовала наша вчерашняя встреча с Сергеем Полянским, и все вопросы крутились вокруг этого. Какая необходимость была в нашей встрече?  Кто предложил встретиться? О чем говорили? И еще раз все сначала.  На втором часу общения я взбунтовалась.
-   Да в чем дело? Что за допрос с пристрастием?
-   Именно допрос! – Холодно взглянул на меня Алексей. – Прочти и распишись.
Я схватила ручку и злобно подмахнула протокол, не читая. А вот господин Сорокин мою подпись рассмотрел очень внимательно.
-   Прекрасно! – Неизвестно чему обрадовался он.
-   Надеюсь, теперь-то вы скажите, в чем меня подозревают на это раз?
-   Ты считаешь – у нас могут быть причины подозревать тебя? – Заинтересованно придвинулся ко мне Алексей.
-   Разве вам для этого нужны какие-то причины? – Чересчур искренне удивилась я.
-   Трудно с тобой, - тяжело вздохнул Алексей.
-   А с вами, наоборот, очень легко. Увидишь ваш мужественный профиль - сразу вспомнишь все несанкционированные конфетки и, невольно, начинаешь подсчитывать, сколько тебе за это светит.
Алексей ухмыльнулся и, поиграв бровями, гордо вздернул подбородок:
-   Да, вот такие мы все из себя замечательные ребята!
 Еще и ухмыляется, окончательно разобиделась я, поэтому, проигнорировав его явное стремление наладить отношения, голосом отличницы первоклашки спросила:
-   Так кому я на это раз помогла закончить счеты с жизнью?
-   Счеты с жизнью помогли закончить господину Полянскому, но очень надеюсь, что на это раз обошлось без твоего участия, - стирая усмешку с лица, заявил Сорокин.
Мне едва удалось сдержаться, чтобы не ахнуть на весь кабинет. Виски сдавило, руки покрылись липким потом, и противно задрожали. Я прикусила губу, реветь прямо тут в кабинете было стыдно. Сергея я узнала совсем недавно, но успела проникнуться к нему искренней симпатией, несмотря на его закидоны типа – все бабы стервы! Тем более, кто нынче без тараканов в голове. У кого крупнее, у кого мельче. Так и живем! А смерть не выбирает по личным качествам, вот уж поистине самая справедливейшая из наград на земле - получают все, не взирая на чины, звания, состояние или добродетельную душу. Но когда уходят такие как Сергей – молодые, красивые, успешные - почему-то особенно жалко. Наши жизни зацепились краешками, а так жаль, как будто ушел близкий и родной человек.
Алексей кашлянул, я подняла голову и как не старалась держать себя в руках, слезы все же побежали из глаз.
-   Вы можете рассказать как он погиб? – Спросила я у Сорокина. – Или это тайна следствия?
-   Никакой тайны. Погиб от пули в грудь. Вчера в 19-00 в своем кабинете. – Алексей хмуро взглянул на меня. – Ну что, истерику будешь устраивать, или передумала?
Оперуполномоченному Сорокину Сергей Полянский явно не нравился.
Я демонстративно достала платок из сумочки и, не спеша, промокнула глаза.
-   Передумала! Тем более вас никакими истериками не проймешь…  Погодите! – Я чуть не выронила сумочку из рук. – Если в его в кабинете убили, значит, преступника поймали?! Там же кругом люди!
-   Где там?
-   В офисе, где же еще, - я выжидающе уставилась на Сорокина, в надежде – сейчас он обрадует меня словами, подтверждающими мою догадку.
-   Стреляли через окно, - медленно как младенцу или человеку психически больному, объяснил мне Сорокин, да еще и пальце в сторону окошка потыкал. Вот мол окно, если вы забыли.
Вот урод! Мысленно возмутилась я. Вслух такое брякнуть наглости не хватило. Правда, если быть уж до конца откровенной, не урод. И прекрасно об этом знает. Если рассматривать каждую черту лица в отдельности – ничего особенного. Глаза синие, волосы черные. Эффектно, но он не один же такой на планете. Нос – длинноват, зато какой ровненький. Осанка? Осанка - да! Плечи широкие…  Ну и что?! Тот же Сергей Полянский по сравнению с ним Аполлон, да и его шофер – Николай, тот еще красавец! У Аришкино братца и росту больше и плечи шире, а не цепляет.
-   Так в него киллер стрелял? – Внезапно прозрев, я, наконец, сообразила на что собственно, намекал Сорокин.
-   А ты думала его секретарша пристрелила в расстройстве от неразделенной любви?! – Удивленно поднял брови Алексей.
Я невольно вспомнила секретаршу Полянского. Нет, эта на такой «подвиг» не способна. Влюблена – без сомнения, но чтобы «прихлопнуть»…  Нет, секретарша точно отпадает. Да и стреляли, как выяснилось, через окно. Так что, точно не она. А кто? И тут до меня дошло. Я?!
-   Так вы меня подозреваете?! – Возмутилась я.
-   Как бы там ни было, - ехидно улыбнулся Сорокин, откидываясь на спинку стула и с интересом наблюдая за мной, - но у тебя на время убийства алиби, которое мы, конечно же, проверим, - окончательно добил меня он.
Мне хотелось зареветь в голос.
-   Еще вопросы есть? – Одаривая меня лучезарной улыбкой, поинтересовался  оперуполномоченный Алексей Сорокин совершенно равнодушный к моим страданиям.
-   Есть! – Буркнула я, обиженно глядя в сторону, изо всех сил стараясь не встречаться  взглядом с мерзким желтым червяком!
-   Слушаю! – С преувеличенным вниманием уставился на меня червяк. И я сразу поняла, как чувствовали себя бандерлоги под взглядом удава Каа.
-   В свете последних событий, получается – охотились все-таки за Полянскими, а не за мной?
-   Поживем – увидим! – оптимистически прокомментировал мой вопрос господин Сорокин, размашисто подмахнул пропуск. – Оставь свои новые координаты и с богом! Не смею больше задерживать! – Вежливо попрощался он.
Я окончательно разобиделась. Вот значит как?! Поживем – увидим! Продиктовав адрес Татьяны Семеновны, и забрав со стола пропуск, я гордо удалилась.
-   Ладно, ладно, - злобно прошипела я себе под нос, шлепая по длинному унылому коридору. – Вот прикончат меня, тогда спохватишься, да поздно будет.
 Немного помечтав на тему, как безутешный Алексей Сорокин рыдает над моим бездыханным телом, я напомнила себе, что такие правильные парни как он, всегда оказываются женатыми и имеют двоих или троих детишек и, вряд ли, имеют привычку рыдать над телами малознакомых вздорных девиц.
Коридор закончился, и я вышла под яркие солнечные лучи, но настроение от этого не улучшилось. В голове, однако, прояснилось – вот что значит благотворный свет!
Я постояла на месте, соображая, куда кинуться в первую очередь. В голове потихоньку созревала идейка, как легко и просто убедиться на кого все-таки идет охота. Проведем эксперимент. Если после смерти Сергея, вопрос получил, так сказать, свое логическое завершение, то мне нечего опасаться и можно возвращаться домой. А если нет, значит, меня ищут и у дверей моего дома выставлен почетный караул. Вот там мы с ребятишками и пересечемся.
Я вышла из маршрутки и оглядываясь по сторонам, как шизофреник в момент обострения болезни, небольшими перебежками, направилась в сторону дома. Пробежала я не более ста метров, а дальше путь мне преградила река, полноводно и величаво вытекающая из нашей подворотни. Река меня не испугала, так как была явлением постоянным и до боли знакомым. Об этой нашей достопримечательности было известно всем местным водителям автотранспорта. Но этот явно был не местный, потому что на полной скорости ухнул в реку всеми четырьмя колесами разом, облив меня с ног до головы. Нет, не водой, а жидкой, черной грязью.
От-лич-но! Вот, оказывается, чего мне не хватало для полного счастья?! - Порадовалась я, вытаскивая из мокрой грязной сумки косынку, и кое-как размазывая по лицу жирные подтеки, в надежде проколупать глаза, хотя бы до минимальной видимости.
Дома, я быстро отполоскала основную грязь с одежды и, загрузив ее в стиральную машину, встала под душ.
И так у дверей меня никто не ждал. Хотя если они ведут скрытое наблюдение, я могла их и не заметить. А может быть, они планирую заявиться ночью? Но до ночи я ждать не буду. Мне надо возвращаться в «Веселое». Значит, ухожу, но буду смотреть в оба глаза. Если увяжутся – увижу!
Чистая и переодетая, я вышла из кухни в коридор и тут… Взгляд уже зафиксировал некую несуразность, некое не соответствие обычной картине в окружающей действительности, а мозг еще не отреагировал. Сосредоточимся! Я медленно повела взглядом по периметру коридора. Есть!  На полке, под зеркалом, стояло четыре сумочки. Четыре, а не три! Четвертая сумка не моя. В последнее посещение квартиры я, оказывается, была гораздо более вне себя, чем мне до этого казалось. Для женщины не заметить чужой сумочки, все равно, что не заметить внезапно выросшей третьей руки или ноги. А ведь Алексей настойчиво просил проверить, не пропало ли что, или не появилось ли что чужое у меня в квартире. О своих вещах я побеспокоилась, а вот на чужие не обратила внимание.
Сумочка, несомненно, принадлежит Александре Полянской. По логике вещей мне бы со всех ног кинуться к телефону, звонить Сорокину. Но не тут-то было. Я на него обижена, притом, что прекрасно понимаю – объективных оснований для обиды нет. Выдумала какие-то особые отношения между нами, а теперь дуюсь на то, что жизнь мои выдумки опровергает.
-   Причем самым жестоким образом! –  Наполнила я себе, уткнувшись лбом в зеркало и трагически закатывая глаза. – Ему все равно погибну я или нет! - Отлепившись от зеркала, я заломила руки и скосила глаза, дабы увидеть, достаточно ли трагично, по критериям немого кино, выглядит мое отражение. Посчитав – достаточно, я снова повернулась к стеклу и сдув со лба челку, показала своему отражению фигу:
-   А вот вам сумочка господин оперуполномоченный! Я сама все посмотрю, а вам, еже ли что, отпишу ее в завещании.
С комфортом расположившись на диване, предварительно старательно обойдя то место на полу, где лежало тело Александры, я приступила к изучению содержимого найденной сумки. Как я и ожидала: косметика, расческа, записная книжка, гигиенические салфетки, дезодорант и духи одной фирмы. А так же телефон, ключи, кошелек. Все вещи вполне ожидаемые. Ничего необычного. Например, ключ от ячейки камеры хранения, где лежит чемодан, а в нем миллион долларов и подробный отчет о том, кто может убить Александру Полянскую и, главное, за что.
Я разочарованно вздохнула.
Поехали дальше. Записная книжка! А вот книжечка приготовила мне сюрприз. Среди номеров телефонов шли совсем непонятные  записи. То ли обрывки дневника, то ли писем, а также такие, когда человек слушая кого-то, машинально пишет одну и туже фразу помногу раз. «Он меня не любит!» - сообщила мне записная книжка раз двадцать в разных вариантах почерка и на десятке страниц.
Очень интересно! Жаль, разбираться нет времени, надо идти. Но записную книжку прихватим с собой. А то, как выяснилось, по моей квартире шастают все, кому не лень,  не спрашивая на то разрешения хозяйки.

Я вывалилась из подъезда и тут же уткнулась носом в чью-то широкую грудь.
-   Вот так встреча! – Раздался над моей головой рокочущий басок.
-   Николай? – Удивленно вытаращилась я на водителя Полянского. – А ты откуда здесь взялся?
Николай расплылся в улыбке. Солнце тут же стыдливо спряталось за тучку.
-   Дожился! Красивые девушки при встрече уже не радуются, а раздраженно интересуются, откуда я взялся.
Я смутилась, Действительно, вот это поприветствовала человека.
-   У друга был. Он в соседнем подъезде живет. Я это еще в тот раз отметил, когда тебя подвозил. Настроение сейчас такое пакостное, что дома совсем сидеть не могу. Ты, наверное, слышала, какое у нас несчастье случилось? – Нахмурился Николай. Улыбки на лице, как ни бывало.
-   Это ты о Полянском?
-   Значит, уже в курсе? Такого мужика угробили, сволочи! – Печально вздохнул Николай. Глаза его влажно заблестели.
-   Тебе, я вижу, Полянский нравился, - с сочувствием взяла я его за руку.
-   Еще бы, классный мужик. – Николай накрыл мою руку своей и опять зажег в глазах неоновые огоньки:
        -   Может, пойдем где-нибудь посидим, поговорим. Помянем моего шефа.
        Если честно, пойти хотелось очень. Гормоны сучили ножками и вопили: «Иди! Иди!» Но, здравый смысл, нахмурил бровки, откашлялся, и лицемерно вздохнув, изрек: «Иди, конечно, только потом ручки в гору не вздымай и у бога не спрашивай – за что, Господи?!  Бог не причем, если сама дура!»
«От дурака слышу!» - Ответствовала я, ему, но руку у Николая отобрала.
-   Ну что же, - понятливо вздохнул Николай, - тогда в другой раз.
Я благодарно промолчала.
-   Тогда я тебя подвезу!
Отказываться от такого любезного предложения, тем более подкрепленного очередной улыбкой, у меня сил не хватило. Ладненько, пусть подвезет до супермаркета. И время сэкономлю и кое-что по дороге узнаю. Не дает мне покоя увиденная в записной книжке Александры запись: «Он меня не любит!» И еще кое-что тревожным камешком придавило сердце. Кое-что не материальное, но, тем не менее, весьма ощутимое. Чей-то чужой,  злобный взгляд буравил мне спину.
Дорога до супермаркета не длинная, а спросить хочется о многом.
-   А что за женщина была Александра? – Я повернулась лицом к Николаю.
 Тот пожал плечами.
-   Красивая, но без царя в голове. Вечно истерила. То это ей не так. То, то не подходит. Как ее Сергей Львович терпел, ума не приложу. Я бы на его месте, давно сбежал или ее турнул.
-   Любил, наверное, сильно, - предположила я.
-   Да нет. Любовь между ними давно закончилась. Яночка, чего это ты так Полянским интересуешься? – Хитро покосился на меня парень. - Или сама на Сергея Львовича виды имела?
Я не стала возмущаться, а спокойно ответила:
-   Да нет! Не имела я на него никаких видов. Просто Александра умерла в моей квартире.
Завизжали тормоза, машину немного развернуло, но она благополучно ткнулась носом в бордюр. Николай повернулся ко мне лицом и постучал пальцем по лбу, другой рукой показывая особо нервным водителям, которые непременно хотели высказаться по поводу его умения водить автомобиль, чтобы проезжали и не задерживали движение.
-   Ты что больная на всю голову? Разве можно такие вещи говорить человеку, если он за рулем! – Возмущенно начал он.
-   Я же не знала, что ты так бурно отреагируешь, - вяло оправдывалась я, между тем соображая с чего бы парню так дергаться.
Оказалось, в офисе так или иначе, но через день все уже знали о смерти Александры, но без подробностей. Вроде бы погибла, но как? Где? И мое имя с ее гибелью никто не связывал. Вот поэтому мое сообщение и застало Николая врасплох. Пришлось, раз уж начала, заканчивать повествование. Рассказать о пытках язык все-таки не повернулся, и я остановилась на версии с сердечным приступом.
Более внимательного слушателя мне бы вряд ли удалось найти. После окончания рассказа Николай сочувствующе погладил меня по плечу.
-   Никогда бы не подумал, что такая здоровая деваха, может умереть от сердечного приступа, - задумчиво покачал головой Николай.
-   В милиции говорят - могла, если сильно нервничала, или была в бешенстве.
-   На счет бешенства, это он в точку попал, - протянул Николай. – Когда она находилась в таком состоянии, смотреть страшно было. Запросто могла убить. Так что тебе повезло, что вы не встретились, а то остались бы от тебя бы одни ножки, да рожки.
-   Неизвестно от кого бы еще рожки с ножками остались, - буркнула я себе по нос. – Может, я бы ее одной левой сделала?!
-   Может, и сделала бы, - легко согласился Николай, заводя машину и выезжая на проезжую часть. – Только она была девушка рослая и сильная, видел я, как она однажды вазу запустила. Впечатления на всю жизнь остались.
Перед супермаркетом машин – не протолкнуться. Я тепло попрощалась с Николаем, вежливо отклонила предложение пообедать на недельке в тесной дружеской обстановке. Причем гормоны на слово «тесной», почему-то не отреагировали. То ли, наконец, согласились со здравым смыслом, то ли притихли под воздействием чужого взгляда, который как мокрый, скользкий слизень ползал по моей спине. Значит братцы-разбойники тут как тут. И что же вам, драгоценные, неймется? Я с сожалением отказалась  от самого простого, на мой взгляд, варианта. Вычислить ребятишек, а потом подойти и, наивно хлопая глазами, поинтересоваться, а чего им, собственно говоря, надо? Однако, меня могут не понять. Занервничают, а нервный человек способен на всякие глупости. Например, пустить пулю в лоб любопытствующему человеку ни за что, ни про что. Потом будут раскаиваться, плакать…  Зачем людей расстраивать?!
Рассуждая, таким образом, я прошла через подземный переход и углубилась в лабиринт супермаркета. Полчаса на покупку всего необходимого. Не забыть муку! Расчет на кассе. Сложить все в сумку-рюкзак, которую я прихватила из дома. А, дальше, проверим интеллектуальный уровень сопровождающих. А заодно уж и физическую подготовку.
С деловым видом я спустилась в цокольный этаж магазина и с уверенным видом пошла по коридору,  в сторону женских туалетов.
Обожаю деликатных людей. Разместить женские и мужские туалеты в разных концах коридора…  Виват, тебе неизвестный друг! Уж сюда за мной, никакие мужские морды не сунуться. Будут ждать на выходе из коридора.
Что и требовалось доказать! Я удовлетворенно хрюкнула, глядя, как поток желающих побыть пару минут с собой наедине, делиться на два ручейка и растекается в разные стороны. Конечно, среди моих поклонников вполне может быть и женщина, именно на такой случай. Но мы тоже не лыком шиты, сейчас сделаем еще один финт ушами. Я прошла мимо туалетов, завернула за угол и вышла на задний двор супермаркета. Там стояли несколько микроавтобусов и фура с открытой задней дверью, из которой вытаскивали какие-то коробки. Я подошла к отъезжающему микроавтобусу, открыла дверь и нагло залезла на свободное место рядом с водителем:
-   Подвезешь? – С улыбкой поинтересовалась я у молодого человека.
-   Я на вокзал, - слегка опешил он от такой бесцеремонности.
        -   Так и мне туда. Надо кое какой товар встретить лично, - я многозначительно подняла бровь.
        -   А-а-а! Тогда поехали, – понятливо кивнул головой парнишка.
Сейчас если охрана на выезде тормознет, придется возвращаться несолоно хлебавши. Но охрана, в лице дядьки в камуфляжной форме, только весело подмигнула нам и открыла ворота. Я вытащила из сумки косынку, темные очки и деловито пристроила всю эту маскировку на своей голове.
До вокзала мы добрались за двадцать минут. Одарив на прощание паренька парой кокетливых улыбок, я пошла выяснять, когда отправляется электричка в нужную мне сторону. Электричка отправлялась через десять минут. Повезло. Продолжаем успешно заметать следы.
Под стук колес думается прекрасно.
И так! Убийство Сергея Полянского, вроде бы, окончательно подтвердило версию о том, что охота велась на эту семью. Тогда не понятно, как объяснить столь пристальное внимание к моей персоне? И каким образом я связана с Сергеем и Александрой, если и после их смерти за мной продолжают наблюдать? Скорее всего, я что-то слышала или видела не предназначающееся для чужих ушей и глаз. Или они  так думают. Они – это те решительные ребята, которые снимают с повестки дня все возникающие вопросы самым радикальным способом: нет человека – нет проблемы!
Тогда меня обязательно прихлопнут. И к гадалке не ходи. Всех дел на одну пулю!
Я закрыла глаза и прижалась виском к прохладному стеклу.
А если они что-то ищут?!
Я встрепенулась и, вытаращив глаза, уставилась на парнишку сидящего напротив меня. Тот сначала растерялся, а потом радостно оскалился в ответ. Пришлось нахмурить брови и сделать зверское выражение лица. Видимо, со зверским выражением я слегка переборщила. Так как сосед подскочил, как ошпаренный и прытко переместился в конец вагона. Одарив меня на прощание, на мой взгляд, совершенно незаслуженным комплиментом.
-   Ненормальная!
Точно! Ищут! Тут же вспомнился фильм, о том, как человек вслепую перевозит посылку с одного места в другое, являясь, по сути, курьером, не подозревая об этом.  Но если я права то, как это могло оказаться у меня? Да как угодно. Мне могли сунуть любую вещицу   в доме Полянских, когда я его осматривала. Тем более, если вещица не большого размера. Ведь сумки я свои каждый день не перетряхиваю. Александра могла придти  за этой вещью! И не она одна…  А если она пришла раньше и успела забрать нужную вещь?… Недаром ее пытали. Но, по всему видно, она им ничего не сказала. И эта вещь до сих пор у меня! Иначе за мной бы не следили. 
Значит Александра, что-то оставила? Так она и оставила! Чуть не взвыла я вслух. Сумку! Она могла найти то, что ей надо и положить в свою сумку. Если, ее убил мужчина, а скорее так и есть, то он мог просто не подумать о том, что у женщины должна быть с собой сумка. Тем более, что в коридоре стояло несколько сумок. И он не сообразил, что одна из них, принадлежит Александре.
Хоть выскакивай из электрички и беги назад. У меня даже пальцы зачесались от желания - немедленно провести повторный осмотр сумки. В первый раз я, наверное, пропустила что-то важное.
Успокойся! Прикрикнула я на себя. Расслабься и думай дальше. Если у меня в доме, что-то спрятано, почему  эти крутые ребята, не провели дополнительный обыск. Меня же не было дома. Соседи, после случившегося настороже, но если вещица-то им очень нужна, они бы уж нашли способ ее забрать. И вообще, откуда им известно, что она до сих пор у меня? Ее могла забрать милиция. Или известно?! Тогда получается - мафия всюду.
Я достала зеркальце из своего рюкзачка и внимательно оглядела в него всех пассажиров за спиной. Послюнявила мизинчик и расправила им бровки. «Мафия – бессмертна!» - беззвучно, одними губами напомнила я своему отражению. «Будем начеку!» - сурово кивнуло оно мне в ответ.
Ото всех этих размышлений у меня разболелась голова, заурчало в животе и стало так себя жалко, хоть реви. Почему собственно я должна над этим голову ломать! У нас есть всякие там оперуполномоченные Сорокины, вот пусть они и думают. Им за это деньги платя! Я раздраженно сложила руки на груди и демонстративно отвернулась к окну.
Посидев так минут десять, и не дождавшись никакого результата, а именно –  с небес не слетел ангел и не сказал голосом, похожим на ожившее серебро – «Успокойся, дитя мое, с тобой все будет хорошо!», я  обиженно шмыгнула носом.
А пока я «комедь ломала», мелькнула у меня где-то на периферии сознания мыслишка – а ведь появилось у меня в дома совсем недавно, кое-что важное, на что я не обратила должного внимания. Мелькнула и пропала. А жаль! Потянула бы я за эту веревочку, глядишь, и распутала бы весь клубок.
 До самой остановки я так больше и не смогла собрать все мысли и мыслишки в кучу. Мозг упорно отказывался работать, ссылаясь на перегрев основных  систем и недозаправку.
Какие мы, однако, привередливые, попеняла я своей черепушке. Нас может, ни сегодня- завтра вообще отключат, а ты капризничаешь!
Не помогло! Пришлось смириться и продремать оставшееся время.
Домик Татьяны Семеновны подмигнул мне чисто вымытыми оконцами. Я обошла его кругом и увидела хозяйку среди грядок, рядом маячила кудрявая темноволосая голова моего приемыша.
-   Вот ты говоришь, что настоящий мужчина всегда знает, кто его друг, а кто враг. Как же быть с теми врагами, которые до поры, до времени прикидываются друзьями, а потом наносят удар в спину. – Татьяна Семеновна выпрямилась и потерла поясницу.
Что ответил мальчик, я не слышала, и ответил ли вообще.
-   Да, никому не доверять, это хороший способ не ошибиться. Но тогда ты будешь всю жизнь одинок, - наклонилась она к ребенку. Затем помолчала, как бы выслушав ответ, и кивнула головой. – Может быть ты и прав. Удел воина – одиночество!
Я деликатно кашлянула. Два лица повернулись в мою сторону. Я передернула плечами. Со старческого лица и детского личика, на меня смотрели две пары глаз до краев наполненные вселенской мудростью. Казалось, эти глаза видели, как рождались и гибли галактики, возникали и уходили в небытие цивилизации и ничто уже в этом мире их удивить не сможет. Я моргнула, и наваждение исчезло.
-   Яночка! – Радостно воскликнула Татьяна Семеновна. – А мы уже заждались! – Она хлопотливо вытерла руки о тряпочку, заткнутую за фартук, и пошла мне на встречу, излучая такую неподдельную радость, что мое лицо само собой расплылось в улыбке.
-   А мы тут с Накаморо за огородом ухаживаем. Вдвоем-то веселее, да и дело быстрее делается.
Я громко сглотнула.
Это мой принц за огородом ухаживаем?! Присмотревшись, я чуть было не грохнулась в обморок, ребенок действительно был перепачкан землей по уши. Вот это сюрприз! Оказывается, маленькие японские принцы не считают зазорным полоть грядки и подвязывать помидоры. Наверное, это занятие входит в королевское расписание изучаемых предметов сразу за фехтованием на мечах  и перед  геральдикой или правоведением.
-   Как вы его назвали? – Спохватилась я.
-   Накаморо! Накаморо Фудзивара.
-   А кто вам сказал, как его зовут? – С подозрением уставилась я на женщину.
-   Так он и сказал, - удивленно взглянула на меня Татьяна Семеновна.
-   Да-а-а! – Протянула я.
Вот бы мне тоже что-нибудь сказал. Я бы хоть убедилась, что он вообще разговаривать умеет.
-   А мне ничего не говорит, - пожаловалась я Татьяне Семеновне.
-   Ты просто пока не научилась его понимать, - улыбнулась бабуля.
Обняла одной рукой меня, а другой мальчика и повела к дому.
Может, и не понимаю, но со слухом-то у меня все в порядке. Обязательно услышала, если бы малыш, хотя бы мяукнул, не говоря уж о целом предложении. Но хорошо то, что хотя бы один человек научился понимать его. Все легче жить будет!
Вечер получился задушевный. Мы поужинали. Предварительно, я порадовала Татьяну Семеновну привезенными лакомствами. Малыш особенной радости не выразил. Зато бабуля пришла в восторг от соленой рыбки. Под чаек из самовара я выложила Татьяне Семеновне все свои новости. Та внимательно выслушала. Ребенок слушал или нет, неизвестно. Сидел тихо, глаз от стола не поднимал.
-   Вот таким образом, я сбежала от тех, кто за мной следил. Если это мне все не показалось, -  закончила я свое повествование. – Но вы все равно тут внимательно по сторонам поглядывайте. Мало ли что! Ребята эти шутить не будут.
Татьяна Семеновна посмотрела на малыша.
-   Не беспокойся. Мы будем внимательны, - успокоила она меня.
Пока меня не было, в доме произошла кое-какая перестановка. После ужина Татьяна Семеновна спросила у меня, где я предпочитаю спать в светелке или пойду на чердак. Я, конечно же, выбрала чердак. На него вела добротная деревянная лестница. Там было чисто и просторно. Возле стены стояла кровать под пологом от комаров. Рядом столик с лампой. У окошка креслице, сплетенное из ивовых прутьев с расшитой подушкой на сиденье, в углу трюмо. Вдоль балок висели пучки трав: ромашка, зверобой, мята, мелиса и еще какие-то, названия, которых я не знала. По полу от двери до кровати бежал пестрый самодельный половичок. Идиллия! Мне сюда еще большой письменный стол и в город никаким бы калачом не заманили.
-   Ну, как? Хорошо или еще что надо? – С затаенной усмешкой спросила меня Татьяна Семеновна.
-   Отлично! Как по заказу. Когда в городе живешь, то именно о таком мечтаешь! А вы с малышом как разместитесь?
-   Я в светелке, а Накаморо в горнице. Где сегодня спал.
-   Получается, я вас вчера выжила из вашей комнаты, - смутилась я.
-   Да ничего страшного, - успокоила меня женщина. – Я на печке устроилась, и тепло, и просторно. Ну, отдыхай! Устала, наверное. А мы еще телевизор посмотрим. Звук тихо сделаем, чтобы тебе не мешал. – Бабушка поправила, загнувшийся край половичка и ушла, как будто солнышко закатилось. Но на душе все равно осталась какая-то тихая радость и покой. Как будто тот, выдуманный ангел, все-таки протрубил: «Не дрейфь! Прорвемся!»
Удобно устроившись на мягкой кровати, я открыла дневник Александры. Памятки пропустила, номера телефонов тоже, попозже изучу, а вот остальные записи почитаю.
Первая же запись удивила. Напоминает неоконченное письмо. Но, обычно, в записной книжке писем не пишут. А тут:  «Я скучаю. Господи, как я по тебе скучаю. Расставание – смерть! Я не вижу тебя и рассыпаюсь на куски. Душа моя рвется к тебе, неистово с бешеной энергией, готовая сметать любые препятствия на своем пути. Но ты требуешь терпения. Терпение и еще раз – терпение и я готова подчиняться, хотя ты знаешь, как это мучительно для меня! Сердце мое, любовь моя, что я без тебя?! Приказывай – я исполню любой твой приказ! Только не предавай!  Не разлюби! Иначе…   смерть! Для нас обоих».
Вот это, да! Прямо африканские страсти какие-то. Пробирает до сердца. Это кого же девушка так любила, что готово была для него на все. Это может быть  и Сергей - ее муж и кто-то другой. Первые записи в книжке помечены этим годом, а Николай сказал, что любви между супругами не было, поэтому с большой долей вероятности, можно предположить – речь идет не о муже. Смотрим дальше! Может, последующие записи прольют свет на этот вопрос.
На следующем листе -  «Он меня не любит!». В разных вариантах, с одним восклицательным знаком, с двумя, с тремя…  А вот эта запись заканчивается знаком вопроса – «Он меня не любит?». Кто тебя не любил, Александра? Кто посмел тебя не любить? Муж? Или тот таинственный незнакомец, к которому стремилась твоя душа.
Опять большая запись: «Он равнодушен. Он не смотрит на меня. Когда говорит со мной, отводит глаза в сторону. Я вызываю в нем только раздражение и недовольство. Почему все так изменилось? Еще совсем недавно он любил меня и готов был исполнить любую мою прихоть, любой каприз. Но я не сдамся! Я никогда не сдаюсь! И всегда получаю то, чего хочу. Так или иначе!»
«Так или иначе!» - повторенное несколько раз, выглядело весьма зловеще.
Я пролистала несколько страниц. Попались еще три исписанные листочка. Везде говорится об одном и том же. Девушка сдаваться не собирается, и будет стоять до конца со всей решимостью и твердостью.
«Ну и что помешало, поподробнее написать автобиографию, раз уж тебя пробивало на откровения?» - возмущенно обратилась я к Александре. А то, эмоций хоть отбавляй, а информации толковой – ноль. Кого ты любила? Кто тебя любил? Об одном и том же человек речь идет, или разных?
А дальше? еще интересней! «Я его ненавижу! Как я могла… Не разглядела! Думала слизняк, а он гадина! Сволочь! Ненавижу!»
Еще один персонаж. И сколько всего? Двое? Трое?
Снова строчка с одной единственной фразой – «Что делать?!»
Я устало потерла глаза. Загадка на загадке. Почему Александра писала в записной книжке. Вела бы уже дневник…  А что, это мысль! Вполне возможно в действительности существует дневник Александры Полянской.  У кого бы узнать? Сергей мертв, но ведь должны же быть у девушки  какие-то друзья, родственники?
Я соскочила с кровати.
Вот они и могут пролить свет на этот вопрос. А узнать о родственниках, я могу у Николая. Он точно в курсе. Можно, конечно, позвонить и Алексею. Но он пристанет, как пиявка. Будет выпытывать, зачем мне это надо. Придется рассказать ему о сумочке, а мне не хочется выслушивать очередную нотацию о сокрытии важных улик.
Я плюхнулась в кресло и уткну подбородок в ладонь, горестно уставилась на огромную луну за окном.
Они однозначно делали обыск у Полянских и нашли все, что только можно найти, поэтому сумочка большого значения  в расследовании играть не может, попыталась я успокоить свою совесть. Но совесть успокаиваться не пожелала, а наоборот, сильнее сжала сердце когтистой лапой.
Гори все ясным пламенем! Отнесу я завтра эту проклятущую сумку Сорокину!  Пусть разбирается!
Едва открыв утром глаза, я вспомнила – надо ехать в город. Во-первых, встретиться с Николаем. Во-вторых, отдать сумку Александры следователю. Хотя утром, все представляется не в таких уж мрачных тонах, и желания делиться добычей заметно поубавилось, да и совесть притихла. Не проснулась еще, наверное!
 Я спустилась вниз. Поплескала из умывальника на свою заспанную физиономию и пошла, узнать - чего у нас нового.
Новыми оказались пирожки с капустой, с яйцами и зеленым лучком, и еще с клубникой. Малыш сидел за столом, перед ним стоял стакан с молоком, в руке был зажат пирожок. Он куснул, отпил молока, прожевал и, вдруг, улыбнулся мне во весь рот. Я улыбнулась ему в ответ и обняла Татьяну Семеновну.
Наскоро перекусив, и еще раз напомнив старому и малому, чтобы не теряли бдительности, я подалась в город за новыми приключениями.
Приключения себя ждать не заставили. Алексея не оказалось на месте, и не очень вежливый телефонный собеседник на вопрос: «А когда он будет?» - ответил, что это один черт знает, вот типа у него и поинтересуйтесь!
Я почесала макушку.
Да-а-а! С одной стороны, так замысловато меня еще к черту не посылали. С другой, можно погодить отдавать сумку. До которой вообще-то еще добраться надо, не натолкнувшись на тех же самых парнишек, от которых я вчера так ловко ускользнула в супермаркете.
Николай ответил сразу, чем несказанно меня порадовал. А я еще не хотела брать у него визитку. Предложение – встретиться, одобрил столь радостно, что я даже немного испугалась, а правильно ли меня поняли?
-   У нас деловая встреча, - подчеркнуто сухо уточнила я в трубку.
-   Деловая, так деловая, - по голосу было слышно, что Николай улыбается. – Многие великие любови начинались именно с деловых встреч.
-   Ну тебе видней, - осторожно согласилась я с ним. У товарища, наверно, опыта в этом вопросе, раз в сто больше, чем у меня. Или в двести, поправилась я, припомнив его внешность.
-   Ты главное не опаздывай!
-   Уже выхожу, - Николай положил трубку.
Ждать пришлось недолго, я едва успела выпить чашку кофе. Появление этого красавца ознаменовалось одновременным вздохом, вырвавшимся у всех присутствующих в кафе девушек и повернутым в одну сторону головам, которые по мере его продвижения поворачивались за ним, как подсолнухи за солнцем. 
-   Здравствуйте, Яночка! – Блеснул белозубой улыбкой Николай. А я, думала, что звездочки с зубов, преувеличение кинематографистов. Оказалось, как есть, правда жизни.
-   Здравствуй, - откашлявшись, в свою очередь поприветствовала я его. Горло, почему-то пересохло, пришлось глотнуть кофе.
Я оглянулась вокруг, чтобы, так сказать, сделать себе прививку от повышенного самомнения. Да, Николай хорош! Как говорят – один на миллион! Вот-вот, чаще себе это надо напоминать. Так как  «миллион» сидит вокруг и таращится на него во все глаза. И среди этого миллиона, по крайней мере, процентов восемьдесят – красивее тебя, а остальные двадцать – умней.
-    Но, однако, он интересуется не этими девушками, а именно тобой! - Слабо трепыхнулись мои гормоны.
-   Увяньте! - Жестко посоветовала я им. - Он интересуется всеми девушками сразу. Хотите быть миллион первыми? - Сурово прикрикнула я на свой организм. Гормоны горестно вздохнули и последовали моему совету.
Ну, вот теперь можно смотреть на мир более или менее трезвыми глазами.
Пока я приводила свой организм в порядок, Николай уселся напротив меня и подозвал официантку, которая и так уже от нетерпения подпрыгивала на месте. Та подлетела со скоростью пиратского брига, идущего на абордаж.
-   Могу я вам чем-то помочь? – Проворковала она, склоняясь к Николаю, а заодно уж и демонстрируя все свои прелести.
        -   Чашечку кофе мне,  - улыбнулся Николай. - И все что девушка пожелает, - многозначительно взглянул она меня.
-   Девушка уже имеет, все, что хочет, - проинформировала я общественность.
Общественность меня не поняла. «Вот дура, какой шанс упускает!» - было написано на лице у официантки. Она еще минут пять, топталась рядом, поправляла скатерть и вазочку с букетиком. Я набралась терпения, она же не ради меня эти танцы вытанцовывает, значит, мое дело сторона. Наконец, официантка упорхнула, я подняла глаза, Николай, откинувшись на спинку стула изучал мое лицо внимательным взглядом.
-   Они бывают такими назойливыми, - вдруг, интимно наклонившись, сказал он мне.
-   Да? А мне показалось, тебе нравится.
Николай усмехнулся.
-   Чаще всего не очень.
-   Тогда зачем терпишь? – Я пожала плечами.
-   Да мне долго и терпеть не приходится. Обычно мои подружки сразу их шугают, чтобы не вертелись перед глазами.
-   А, вот в чем дело. Прости, я сразу не поняла, что отпугивать официанток – моя обязанность. Меня может извинить только то обстоятельство… - Теперь уже я интимно наклонилась к нему. – Я не твоя подружка.
Парень легко принял подачу:
-   Так в чем дело? Давай подружимся! – Николай подвинулся ко мне вместе со стулом.
Я с сожалением вздохнула и печально произнесла:
-   Да я бы с удовольствием, но у меня  уже есть подружка. – Сделав непроницаемое лицо, я с тайным удовлетворением наблюдала за сменой выражений на его физиономии.
Фразочка-то провокационная, тестирующая. Надо сказать, к чести Николая, он быстро оправился от этого булавочного укола.
-   А я, значит, и на подружку не тяну? – Ухмыльнулся он.
И так, парнишка умеет быстро и, главное, правильно парировать выпады. Молодец, даже не поинтересовался - насколько мы с подружкой близки. Значит совсем не дурак. Красив и сообразителен, адская смесь. Но почему-то, на меня его внешность перестала действовать.
-   Угадал, но я тебе буду очень благодарна, если в качестве одолжения ответишь на пару вопросов.
-   Задавай свои вопросы, - улыбаясь, разрешил Николай.
-    Скажи, пожалуйста, у Александры Полянской была подруга?
Почему-то эта совершенно невинная фраза заставила Николая потерять весь свой апломб.
-   Так ты для этого хотела со мной встретиться?
-   Для чего, для этого? – Сделала я непонимающее лицо.
-   Для того чтобы расспросить меня  о Полянских, - раздраженно ответил Николай. Достал сигареты и зажигалку и, не спросив разрешения, закурил.
-   А почему это тебя раздражает? – Удивилась я.
-   Я думал, у нас будут другие темы для разговоров.
-   Да, но я за твои думы не в ответе.
Видимо самолюбие у молодого человека до небес и выше. И я, сама того не желая, наступила на любимую мозоль. Что же, надо исправлять положение, глядя на надутую физиономию Николая, решила я.
-   Понимаешь, мне не дает покоя то, что она умерла у меня в квартире. Вот я и пытаюсь что-нибудь понять, - я тяжело вздохнула. – Помочь мне, кроме тебя, некому, - испустив еще один горестный вздох, я покосилась на своего соседа.
Ну же! Тебе предлагают роль защитника вселенной с минимальными умственными и физическими затратами. Всего лишь ответить на пару вопросов. Давай реагируй!
Николай отреагировал совсем не так, как бы мне хотелось.
-   Я не понимаю, для чего тебе понадобились подруги Александры?
-   Хочу знать точно – для чего она залезла ко мне в дом.  Ты, к сожалению, в этом вопросе мне помочь не сможешь. Сам говорил, что плохо ее знал. В милиции мне ничего не рассказывают. Сергея убили. Подскажи, с кем я могу поговорить! – Я сделала умильное лицо и положила руку на его локоть.
-   Конечно, я тебе помогу, - Николай накрыл мою руку своей.
Ну, вот я тебя и просчитала! Три, четыре случайные фразы. Пара простеньких тестов и хоть садись, пиши характеристику. А дальше - просто, как игра на рояле. Нажимаешь нужную клавишу – имеешь ожидаемый результат. Поехали!
Со слов Николая, Александра подруг не имела, характер не тот. Не могла терпеть соперничества, даже невольного. Ну, об этом и Сергей Полянский упоминал. Так, что этому наблюдению поверим. Из родственников одна мать. Живет где-то…  в моем районе? Не густо. Но все равно, есть за что зацепиться. Так что – спасибо за информацию! Осталось красиво попрощаться.
Однако! Я за всю жизнь столько комплиментов не говорила, тем более мужчине. Как только тебя твои тетки терпят?! Или в постели очень хорош?! Живой наркотик! Но той, кто на него всерьез подсядет, останется только посочувствовать! Бедная, бедная, глупая, глупая, девушка!
Я покинула кафе, вежливо отклонив все попытки Николая, набиться мне в провожатые. И пообещав, что как только разберусь со всеми своими делами, тут же нарисуюсь на его небосклоне, аки путеводная звезда.
Выйдя на улицу, я по недавно приобретенной привычке, настороженно огляделась по сторонам, кажется все спокойно, и отправилась в путь. А путь мой лежал к моей любимой учительнице Дарье Ивановне. Если мать Александры живет в моем районе, значит, скорее всего, и Александра жила там же до замужества. И если в нашем районе три школы, то с вероятностью в тридцать три процента, ходила в ту же школу, что и я.  Вот сейчас и проверим, каким фасадом повернулась ко мне удача.
Но добраться без приключений до дома Дарьи Ивановны, у меня не получилось. Дело было так. По дороге, я сообразила – является в гости к любимой учительнице без чего-то вкусненького к чаю – моветон.
 Раз моветон, надо исправлять положение, тем более и самой хотелось порадовать пожилую женщину. Пришлось выходить из маршрутки и шагать к ближайшей кондитерской. Перед пешеходным переходом стояла толпа народу, но мне повезло просочиться в первый ряд. Не то, чтобы я спешила, просто возникло у меня подозрение – если не поторопиться, то в кондитерской придется стоять за теми же спинами. Но не я одна пришла к такому выводу, потому как мужчина, до этого спокойно стоящий чуть сзади и сбоку от меня, вдруг, сделал широкий шаг и встал передо мной. В ту же секунду, я получила мощный толчок сзади, и не удержавшись на месте, со всей силы врезалась ему в спину. Он вылетел на проезжую часть, прямо под колеса мчащихся автомобилей. Послышался глухой удар, человека отбросило в сторону, завизжали тормоза, закричали люди. Я грохнулась на колени, ободрав их до крови.
-   Вот он! Вот он, урод! Это он девушку толкнул! Я все видела! – Надрывалась какая-то старушка, яростно тыча пальцем, в быстро удаляющуюся спину мужчины, в черной футболке и в синей бейсболке. Из-за боли в коленях и упавших на лицо волос, мне трудно было что-то разглядеть. Однако, спина показалась мне знакомой. Люди бегали, кричали. Меня кто-то пытался поднять. Движение на дороге остановилось.
Следующий час превратился в кошмар. Приехала милиция, скорая помощь. Пострадавшего увезли. Я даже не стала спрашивать, как его состояние и жив ли он вообще. После такого удара, человек мог остаться в живых только чудом. Ко мне,  претензий не было, но на сердце тоска. Как ни крути, а человек погиб из-за меня.  Словоохотливая старушка, возмущенно размахивая руками, битый час рассказывала милиционерам, как меня толкнул в спину какой-то подлец. Ростом под два метра, косая сажень в плечах и рожа у него была бандитская. Милиционеры старательно записали все показания, взяли у меня и старушки паспортные данные и отпустили восвояси.
К Дарье Ивановне я добралась вся разбитая, в прямом и переносном смысле. Та меня радостно встретила, приветила, сочувственно поохала, обработали раны спиртом и зеленкой, и усадила пить чай. Пришлось рассказать, как меня угораздило так пораниться.
-   Ну, а еще что еще у тебя случилось? – Дарья Ивановна с тревогой заглянула мне в лицо.
-   Да-а-а-а-арья Ивановна! Да с чего вы взяли, что еще что-то случилось, - я наивно похлопала глазами.
-   Яна, я ведь могу представить себе что-нибудь гораздо более страшное, чем есть на самом деле. Так что, лучше рассказывай!
Да-а-а! Подзабыла я свою классную учительницу. Забыла, что она может вышелушить из меня правду так же  легко, как белка ядрышко из орешка. Пришлось исповедоваться.
-   И какие твои дальнейшие действия? – спросила Дарья  Ивановна, внимательно меня выслушав.
-   Хочу найти дневник Александры, конечно, если он существует. Может быть, в нем и будут ответы на все вопросы. А чтобы найти дневник, мне сначала надо найти ее мать, потому как - спрашивать больше не у кого.
-   С этим я тебе помочь, наверное, смогу, - Дарья Ивановна задумчиво похлопала указательным пальцем по губам.
Я чуть не заревела в голос, вспомнив эту  ее привычку вот так похлопывать пальцем и на уроке, если ее что-то озадачивало или удивляло. Золотые были денечки! И бабушка была жива, и никто меня по всему городу не гонял, как соленого зайца. 
-   Была у меня в классе девочка, похожая по твоему описанию на Александру Полянскую, только фамилия у нее была другая – Коваль, - между тем продолжала Дарья Ивановна. – Школу она закончила годы на три раньше тебя. Ты даже можешь ее вспомнить, наряды у нее были всегда весьма экстравагантные, а вы, девчонки на это падки.
У меня что-то сдвинулось в голове и я вспомнила…  Ну, конечно, Александра Коваль! Самая красивая девочка своего выпуска, которой завидовали поголовно все ученицы школы, за то, что она всегда могла произвести фурор своим появлением. За то, что не тушевалась перед учителями. За то, что, не боялась отличаться от остальной массы девчонок.
Дарья Ивановна достала альбом и раскрыла его на общей фотографии класса.
-   Она?
-   Она! – Хоть и не такая вызывающе эффектная, как тогда, когда я видела ее в последний раз, но зато юная и весело улыбающаяся в объектив фотоаппарата. 
 Адреса я ее не помню, но мы сейчас позвоним Ире, секретарю в школе, и попросим ее нам помочь.
 Ира, конечно же, не могла отказать Дарье Ивановне,  и через некоторое время в руках у меня был  номер телефона и адрес бывшего дома Александры Полянской.
 «Ну, вот, а ты сомневалась, подруга», подмигнула мне удача лукавым глазом.
-   Сама будешь налаживать контакты или мне позвонить? – поинтересовалась Дарьи Ивановна, гладя, на то, как я чуть не подпрыгиваю на месте от нетерпения.
 -   Сама. Не представляю, как бы вы могли меня ей представить. С вами хочет поговорить девушка, в квартире которой нашли мертвой вашу дочь? Звучит дико. Нет, я уж как-нибудь сама. Только, если позволите, позвоню ей от вас?
-   Звони, конечно, - разрешила моя бывшая учительница.
         Разговор получился интересный. Я предполагала, что со мной либо совсем не захотят разговаривать, либо начнут задавать вопросы, с тайным подтекстом, мол это ты виновата в смерти нашей дочери, но Ирина Владимировна, спокойно согласилась на встречу, не спрашивая меня, за чем мне это нужно. Удивительно, как мне  сегодня везет, а это значит надо готовиться к большой плюхе, которая в скором времени осчастливит мою физиономию. Ничего не поделаешь – закон жизни!
-   Не пропадай, - попросила меня Дарья Ивановна, - А то я буду волноваться.
Я молча покивала головой, что бы ни выдать голосом близкие слезы, но моя бывшая классная учительница и так все понимала. 
Дом, в котором жила Александра долго искать не пришлось. Как говориться, только за угол завернуть. Хорошая такая, солидная трехэтажка. С толстыми стенами, гулкими подъездами, с широкими лестничными пролетами, короче, очень похожая на мой дом.
Ирина Владимировна открыла сразу, как только прозвенел звонок, как будто ждала моего прихода прямо за дверью.
-   Проходите, - пригласила она меня.
Я вошла…
      Из квартиры я вышла часа через полтора с адской головной болью и ворохом разнообразных сведений. Их еще требуется осмыслить и систематизировать. Но это завтра, а сегодня… я задрала голову и уставилась на открытый люк, ведущий на чердак. Дальнейшее свое поведение я не могу объяснить ничем, кроме как приступом бешенной головной боли. Я медленно, как ленивец по эвкалипту, начала карабкаться по лестнице. Поднявшись, я огляделась и не спеша, потопала к другому люку, расположенному в противоположном конце чердака. Все так же не торопясь, я спустилась сначала на площадку третьего этажа, а потом на первый этаж дома, совершенно не удивляясь тому, что подъезд оказался проходным, я вышла на другую улицу прямо к остановке маршрутных такси. Ждать пришлось не более минуты. Маршрутка подлетела к остановке, обдав меня вонью перегревшегося масла и бензина, от чего моя головная боль перешла все мыслимые пределы. Дальнейшее и вовсе теряется в каком-то тумане. Как я добралась сначала  до автовокзала, а затем до дома Татьяны Семеновны напрочь выпало у меня из памяти.

         Я открыла глаза, полежала и задумчиво прогнусавила сама себе незамысловатую песенку:
-   Солнце светит спозаранку, и кричит: «Пора вставать!» - Но так как гнусавила я  под одеялом и, с подвывом зевая после каждого слова, то должного впечатления песенка не произвела. Хотелось залезть еще глубже под одеяло и, плевать светит там солнце спозаранку, или вообще не взошло. Но  реальность уже вторгалась в мой внутренний мир, в голову полезли воспоминания о вчерашних событиях и благостное настроение, рассыпавшись на миллионы цветных бликов, драпануло от меня во все стороны, как рой испуганных мошек. Однако, один маленький плюсик я могла записать себе в актив – голова перестала болеть.
-   Ура-а-а! – я скинула  одеяло на пол, и выпрыгнула из кровати, как чертик из табакерки.
    Сделав пару пируэтов по комнате, я остановилась у трюмо и призадумалась: почему из табакерки? Что, извините, черту понадобилось в табакерке? Где смысл, где логика? Почему он выпрыгнул из нее – понятно, а что он там делал – не понятно.
Я открыла рот, высунула язык и, склонив голову сначала в одну сторону, затем в другую полюбовалась на свое отражение. Горло чистое, язык розовый. Порядок!
-   Живет он там, живет! – Веско сказала я своему отражению.
   Горница встретила  меня улыбками солнечных зайчиков, резвившихся на полу и оконных стеклах.
         -   Ну, что? Легче тебе? - заботливо спросила меня Татьяна Семеновна, выходя из-за печи.
 В руках у нее были неизменная банка молока и плошка с булочками. Я подбежала к ней, забрала из рук тяжелую банку и, поставив ее на стол, обняла старушку и чмокнула ее в щеку. Та засмеялась и в свою очередь сжала меня в объятиях:
       -   Садись за стол.  Вчера еле живая  приползла, а сегодня, посмотрите на нее, уже с самого утра скачет, - незлобиво заворчала она на меня.
      Стукнула входная дверь, и через минуту в горнице нарисовалось чумазое солнышко с черными, взъерошенными кудрями.
        -   Ты где так перепачкался? – всплеснула руками Татьяна Семеновна.
В качестве ответа она получила сияющую улыбку во весь рот. Ребенок протянул ей туесок, до верху наполненный лесной земляникой.
        -   В лес ходил? Молодец. У меня, конечно, своя на огороде зреет, но как ни странно,  лесная слаще, - обратилась она ко мне. – Сейчас молочком зальем, и ешьте на здоровье.
       После завтрака, я спросила у Татьяны Семеновны, не надо ли помочь ей по хозяйству, но та только рукой махнула – иди, занимайся своими делами, есть у меня помощник. И она погладила по голове малыша, доверчиво прижавшегося к ее боку.
Я не стала настаивать, так как хотела остаться в одиночестве и хорошо подумать над полученной вчера информацией. Я взяла с собой записную книжку Александры и пошла в сторону речки, весело подмигивающей мне из-за деревьев.
После разговора с матерью Александры, я имею…
Первое! Девушка, действительно вела дневник. Ирина Владимировна обещала позвонить Сорокину и подсказать где его можно найти, в случае, если при обыске проморгали столь важную улику.
Второе! Александра была не единственным ребенком в семье. У Ирины Владимировны еще есть сын – Антон. Ребенок не жил с родителями, а воспитывался дедом и бабкой.
Третье! Александра с братом не ладила. Правда, в последнее время они, сблизились. Результатом этой близости, стал разлад в семье у Александры. Ирина Викторовна случайно услышала, как дочь разговаривала с братом по телефону, и тот нелицеприятно отзывался о ее муже. Вполне закономерно, что в скором времени у Александры появился любовник. Дочь не скрывала от матери этого факта.
Вот такая информация к размышлению.
Я шла, загребая песок пальцами босых ног, и искоса поглядывая на переливающуюся, на солнце, гладь реки. И на кой черт, ехать куда-то за три девять земель за какими-то рукотворными красотами, когда – вот она, первозданная красота, придуманная и исполненная самой природой. Поди, с ней потягайся.
        Не отвлекаться, дала я сама себе команду и, усевшись на большую, отполированную дождями и ветрами корягу, открыла блокнот Александры. Посмотрим список телефонных номеров, а вдруг, мне и сегодня повезет, и я найду что-нибудь интересное.
Номеров было не много, десятка два не больше. Имена все незнакомые, да это и понятно, я совсем не знала Александру, не говоря об ее окружение. А что я, собственного говоря, ищу? Вот узнала  где, вероятнее всего, находится дневник Александры. И что? Помогло это мне? Фигушки! Ситуация стала еще более запутанной. Если у нее был любимый человек, почему же она так ревновала своего мужа? Почему прибежала ко мне выяснять отношения? Или собственнические чувства играли здесь главную роль – что мое, то мое? Почему не оставить человека в покое, тем более, если ты знаешь, что он к тебе равнодушен, а ты сама любишь другого. Живите спокойно каждый своей жизнью, поддерживая только видимость супружеских отношений. Тысячи людей так сосуществуют.  Некоторые даже счастливы. Но, что-то видимо не устраивало тебя в этом варианте. Что, Александра?!
И тут мой взгляд наткнулся на небрежно записанную строчку в блокноте - Антон Луков 445-76-90. Я вздрогнула, в голове что-то щелкнуло, и я вспомнила: Антон Луков - глава юридического отдела компании, принадлежавшего Сергею Полянскому.
          Вот это номер! По-моему, я нашла нового собственника компании….  До этого момента я вообще не задумывалась над вопросом - кому достанется наследство Полянского. Хотя для любого, очевидно, что от смерти собственника, в первую очередь, выигрывают наследники. И если со стороны Сергея нет прямых наследников, то все его состояние, скорее всего, отойдет родителям Александры и ее брату. Родители, отдадут все Антону и вот он – новый хозяин. Прошу любить и жаловать!
         Я зажмурила глаза и попыталась успокоиться. Ладно, Александра и Сергей мертвы, но где доказательства, что Антон как-то замешан в этой истории. Их нет! Получит ли он право наследовать Полянскому – это еще надо уточнить. И то, что он работает в компании, не доказывает злого умысла. Правда, находясь в такой близости от Сергея, он имел возможность влиять не только на Александру, как брат, но и на Сергея, как глава юридической службы. И что это доказывает? Ни-че-го!
И фамилия – Луков. У Александры до замужества фамилия была – Коваль. Может быть, этот Антон вообще не имеет к ней никакого отношения?
         Я печально поковыряла пальцем корягу. Коряга была гладкая и шелковистая на ощупь, того насыщенного темно-шоколадного оттенка, какой придает дереву время.
У кого бы узнать?
Я вскочила на ноги
Например, у Алексея Сорокина. Ведь это я только сейчас сообразила, что брат Александры может являться наследником, а он, скорее всего, и начал с проверки всех лиц, заинтересованных в устранении Полянских.
Вот, черт! Мобильник дома оставила, а то прямо сейчас бы кинулась звонить Алексею. Я зашипела от злости на себя и рванула в сторону дома. 
           Алексея Сорокина, опять не оказалось на месте.
Ну и ладно, ну и пусть. Мы и сами с усами, то есть с косами и нам любое дело по плечу. Я побарабанила пальцами по столу. Да-а-а! Энтузиазма – хоть отбавляй, а вот что делать дальше - вопрос. А дальше надо звонить Светлане, секретарше Полянского и узнать у нее домашний телефон Антона Лукова.
            В отличие от Алексея Сорокина, девушка оказалась на месте. Ее: - «Да!» - прозвучало звоном погребального колокола.
-   Светочка, - радостно затараторила я, – ты не можешь оказать мне маленькую услугу?
-   А кто это? – Вяло поинтересовалась Светлана.
Я опешила.
Меня уже забыли? Досадно!
-   Это Яна, дизайнер Сергея Полянского.
-   Здравствуйте, - печально прошелестело в трубке.
-   Привет! Не подскажешь мне телефон Антона Игоревича Лукова.
-   Домашний или рабочий?
-   Давай оба, - обрадовалась я тому, что секретарша даже не поинтересовалась – зачем мне это надо.
-   А мобильный давать?
-   Давай и мобильный.
  Мне продиктовали номера телефонов и положили трубку, не прощаясь. Главное сделано. Дело осталось за малым. Позвонить Антону Луковку и договориться о встрече.
  Я пошаталась по чердаку. Ничего умного в голову не пришло.
Позвоню и  искажу: так, мол, и так. Я такая-то и такая-то. Хочу с вами поговорить. А он мне: и не так, девушка и не эдак. Знать я вас не знаю, а главное, и знать-то не хочу.
Я плюхнулась на кровать. Заложила руки за голову и уставилась в потолок.
Зачем мне эти проблемы? Мне что – деньги заплатят, медаль дадут, или назначать главным героем всех времен и народов? Алексей Сорокин, вон рыскает, не спит, не ест, с девушками не встречается.
Я тяжело вздохнула.
 Может быть, он уже всех бандитов поймал и за решетку упрятал. К слову сказать, Антон Луков может и не при чем совсем. Хороший парень, верный друг, любящий брат. А то, что он мне не нравиться, так это просто впечатление от рассказа Ирины Владимировна. Да и что я могу узнать при встрече с ним, даже если это он брат Александры и устроил Полянским по билету на тот свет.
Я покрутилась на кровати, устроилась удобней, мечтательно закрыла глаза и представила…
      Как Антон Луков, при виде меня, начинает бить себя в грудь и каяться:
  -    Это я убил свою сестру и ее мужа. И следил за тобой, потому что сразу понял, что если кто меня и разоблачит, то только такая умная и хитрая девушка как ты.
-   И обаятельная, - сурово напомнила я  Антону.
-   Да, и обаятельная, - быстро согласился Антон, размазывая по щекам слезы раскаянья. – А сестру убил в твоей квартире, потому…   
 Я задумалась. Антон выжидающе замер.
-    Потому что тебе не нравится ковер в моей гостиной, - подсказала я ему.
-    Именно! – Антон радостно закивал головой.  – Потому что мне не нравится ковер в твоей гостиной. Прости меня Яна-а-а-а! – Он вдруг завыл с такой силой, что я поморщилась и снизила накал страстей градусов на двадцать.
-   Нет! Не заслуживаешь ты прощения. Иди-ка ты в тюрьму,  там тебе место! – И я с презрением отвернулась от преступника.
И тут ко мне подбегает Алексей Сорокин и, заглядывая в глаза, говорит: 
- Я люблю тебя дорогая. Прости меня. Я был не прав.  – И  кидается меня целовать… 
Но вместо картины страстного поцелуя перед моим мысленным взором, вдруг, нарисовалась другая. Как какая-то женщина, килограммов этак сто двадцать,  вцепляется мне в волосы и начинает орать:
 - Чужого мужика отбивать! Я тебе покажу страстный поцелуй!
          Пришлось открыть глаза и подумать – откуда мог  вывалиться этот персонаж?
 Наверное, жена Сорокина, наконец, решила я.
         А если серьезно, то каяться при встрече со мной, конечно, никто не будет. Но может быть, мне удастся заметить в поведении Антона что-нибудь его уличающее. 
-   Что, например? – Отозвался, так некстати проснувшийся, здравый смысл.
-   Ну, оговорка какая-нибудь, взгляд бегающий…
-   Лазающий, прыгающий… - съехидничал мой противный собеседник. – Учти, процентная вероятность того, что ты сможешь его расколоть примерно – один к ста.
-   Ну и что! Бывали в моей жизни ситуации, когда при такой же процентной вероятности дело удавалось. Скажешь, нет?
-   Ага, только процент удавшихся дел такой же, как в первом случае.
-   Ну, все, хватит!
Я вскочила с кровати и,  схватив мобильник, решительно набрала номер Антона Лукова.
-   Слушаю, - пощекотал мне ухо бархатный баритон. Какой, однако, у мужика голос красивый!
-   Добрый день, - вежливо поздоровалась я. - С вами разговаривает Яна Воронина, я занималась домом Сергея Львовича.
-   А, дизайнер. Помню. Слушаю вас.
-   Антон Игоревич, вы не могли бы уделить мне немного времени?
-   Вы беспокоитесь о своем гонораре? – Вопрос прозвучал суховато. – Тогда это не ко мне, а к Виталию Андреевичу. Он сейчас решает все вопросы и финансовые в том числе.
-    Нет, я хочу поговорить о вашей сестре. Вы, наверное, знаете, что она умерла у меня в квартире? – Мой собеседник молчал. Пауза затянулась и стала настолько красноречивой, что я занервничала.
-   Ну, что же, я вижу нам действительно надо встретиться, - наконец услышала я и тихонько перевела дух. – До конца рабочего дня я занят, поэтому предлагаю встретиться вечером. Знаете ресторан «Золотая Чаша»? Подъезжайте к восьми часам, там  и поговорим. Вас устраивает это предложение?
-   Устраивает, - пискнула я.
-   Тогда, до встречи.
-   До встречи, - я выронила из руки телефон и без сил повалилась на кровать.
        Фу, никогда бы не подумала, что простой разговор, состоящий из трех четырех предложений, сможет так ухайдакать молодой организм. До труса в руках и ногах,  и маленьких звездочек перед глазами.
Молодой организм ожил и потребовал жиров, белков и углеводов. И быстро! Мотивируя это тем, что необходимо срочно восстановить затраченные ресурсы. Пришлось воздействовать на него сильным волевым импульсом, напомнив, что он еще с утренними пирожками не разобрался, как следует.
       Ну вот, пути назад отрезаны. Будем двигаться вперед, чем бы это ни закончилось. А чем может закончиться, уточнять не будем, во избежание повторного стресса.

        Вечер наступил как-то неожиданно. Я весь день промаялась в ожидании назначенного часа, а потов, вдруг, успокоилась и расслабилась.
Услышав сигнал будильника, я поняла – время пришло.
-   Ну, что, девушка, трусишь? - Спросила я у своего отражения, оглядевши себя со всех сторон. - Ничего. Прорвемся! После общения с мамочкой, Аришкой и Аришкиным братцем нам  любое море по колено! – Я подмигнула зеркалу, сделала пируэт -  ударив в воздухе ножкой ножку, только юбка взлетела, и  спорхнула по лестнице вниз. Правда, от моего порхания лестница крякнула.
-   А что ты хочешь, милая, каждодневное поедание мною пирожков, для тебя даром не проходит. – Посочувствовала я ей.
         Татьяна Семеновна, о чем-то разговаривала с малышом. Тот по-своему обыкновения молчал, но разговор от этого не становился менее оживленным
-   Они скоро будут здесь. –  Сказала, вдруг,  Татьяна Семеновна с тревожными нотками в голосе. – Может быть нам лучше уйти? – Она помолчала. – Я поняла. Ты – воин. И ты готов!
        Я вышла на свет из темноты. Два лица повернулись в мою сторону.
-   Во что играете? – Весело спросила я.
Они переглянулись.
-   Во все понемногу! – Нейтральным голосом ответила Татьяна Семеновна. Малыш улыбнулся.
-   Мне в город надо.  Кое с кем  встретиться. Постараюсь вернуться не поздно, - попыталась я успокоить свою аудиторию.
-    Езжай, конечно, - вроде даже с облегчением сказала Татьяна Семеновна.
-    Ну, хорошо, - протянула я, с подозрение. Эти двое явно какое-то дельце  задумали. Но надеюсь, не столь опасное, как мое.
       До города добралась без пришествий.  «Золотая чаша» встретила меня ярким светом огромных окон и важным пузатым швейцаром с бородой до пояса.
-   Меня ждут, - надменно вздернула я подбородок.
-   Вы уверены? – прогудел он густым басом.
-   Столик заказывал господин Луков.
 Швейцар кивнул головой.
-   Проходите. 
        Я прошла. В этом ресторане я никогда не была, хотя меня Аришка и таскала иногда по всяким «злачным местам». Едва  я переступила порог, как ко мне подлетел администратор.
-   Господин Луков… -  не успела  я договорить как он, ухватил меня за локоток и потащил в сторону столика, расположенного в углу зала.
Мне навстречу поднялся молодой мужчина.
Я видела этого человека всего один раз  мельком,  поэтому плохо рассмотрела его и едва ли смогла бы узнала бы в толпе. Я впилась в него взглядом, стараясь разглядеть на его лице следы порока. Но ничего плохого не увидела. Хорошее, открытое лицо мужчины приближающегося к сорокалетнему рубежу. 
-   Здравствуйте, Яна.
-   Здравствуйте, - я протянула ему руку, надеясь, что хотя бы его рукопожатие меня разочарует.
Но не тут-то было! Рука была крепкой и теплой. Антон усмехнулся. Как будто понял, что его испытывают. Мне отодвинули стул и я села.
        Оттанцевав все положенные па, как-то: поулыбались друг другу, полистали меню, сделали заказ, продемонстрировав при этом всем окружающим хорошее воспитание, деликатность и благородную воздержанность в еде, мы, наконец, отпустили официанта.
-   Мы можем начать разговор сейчас или вы хотите сначала пообедать?  - Спросил у меня Антон.
Я пожала плечами.
-   Мне все равно. Это вы с работы и, наверное, голодны.
-   Ну, тогда отложим серьезные разговоры, и будем наслаждаться вкусной едой и обществом друг друга. – Улыбнулся Антон.
        Я огляделась. Хозяину этого заведения повезло найти действительно классного дизайнера, которому удалось совместить несовместимое. Зал, отделанный в стиле барокко, поражал  великолепием, роскошью мебели и драпировок, однако был очень уютным. Сияние множества свечей, отражаясь от позолоченных  спинок, играло на шелковой обивке диванов и кресел и многократно отраженное зеркалами окутывало его золотистой дымкой, усиливая впечатление покоя и неги. Я повернула голову и наткнулась на изучающий взгляд Антона.
       Неожиданно вынырнув из-за моего плеча, официант расставил на столе салаты и закуски, с ловкостью циркового жонглера манипулируя тарелками. Закончив дело, он деликатно отступил в сторону и выжидающе замер. Антон отпустил его движение руки. И получилось у него так естественно, что стало мгновенно понятно – ему не приходилось тренироваться у зеркала, отрабатывая этот жест. 
Антон сидел, удобно откинувшись в кресле, держа в руке бокал красного, густого как кровь вина. Я тоже схватила бокал и парой глотков опорожнила его. Антон удивленно выгнул бровь.
-   Волнуюсь, - объяснила  я ему,  решительно поставила бокал на стол, выдохнула и начала:
-   Антон Игоревич, я хотела поговорить с вами в надежде на вашу помощь. Я до сих пор не могу понять, что собственно произошло с вашей сестрой. В голове крутятся тысячи вопросов, на которые я не нахожу ответов.
-  Я не понимаю, какая помощь от меня требуется, - Антон поставил бокал на стол.
-   Ну, вы же знали сестру. И, наверное, можете помочь мне разобраться, что ею двигало.
-   Прежде чем решить, помогать вам или нет, я хочу задать вам встречный вопрос. – Он покрутил бокал, не снимая его со стола. Вино заиграло чистым рубиновым светом, оставив на стекле нежный румянец. – Откуда вы узнали, что мы с Александрой брат и сестра?
       Охо-хо-нюш-ки! Вот на встречные вопросы, я как-то не рассчитывала. 
-   Я разговаривала с вашей матерью.
-   И какова была цель вашего разговора. – Спокойно поднял на меня глаза Антон. Однако у меня мороз побежал по коже от этого спокойствия. Я попыталась ответить как можно более искренне.
-   Да та же, которую я преследую, пытаясь поговорить с вами.  Поставьте себя на мое место. Разве вам не захотелось бы понять, что происходит? И почему вы оказались втянутыми в чужую жизнь, к которой имели только косвенное отношение.
-   И что же? Моя мать смогла ответить на ваши вопросы?
-   Частично. И она сказала, что в последнее время, вы были более близки с  Александрой.
-   Ну, не настолько близки, что бы я мог понять мотивы ее поступков. Могу только сказать, что Александра едва ли согласилась бы с вашим последним утверждением.
-   С тем, что я имела к ее жизни косвенно отношение?
-   Такое ли уж косвенное? – Вдруг усмехнулся Антон. - А вот Александра считала, что вас с ее мужем связывают очень тесные отношения.
-   У Александры Игоревны не могло быть ни одного повода так думать, потому… – Запальчиво начала я, но Антон меня перебил:
-   Ни одного повода?
Я набрала в грудь воздуха, чтобы ответить на этот провокационный вопрос должным образом, но перед глазами промелькнула картинка – стоящий в дверях Антон Луков и я сама в объятиях Сергея Полянского. Я сдулась как лопнувший воздушный шар. Антон понимающе усмехнулся. Я схватила бокал, почему-то опять полный, и сделала два жадных глотка.
-   Можете мне не верить, но с Сергеем Львовичем у нас были чисто деловые отношения.
-   Не имеет абсолютно никакого значения – верю я вам или нет. Для вас важно верила ли в это Александра. И как мы выяснили, не смотря на ваши заверения, у нее могли быть причины ревновать своего мужа к вам.
Я уныло кивнула и допила вино, в надежде хоть чуть-чуть поднять себе испорченное настроение.
-   Странно! – Попыталась я сфокусировать взгляд на лице Антона.
-   Что вам кажется странным? – поинтересовался он.
-   Странно, что ваша сестра так ревновала своего мужа. По словам вашей мамы, у них давно испортились отношения.
Я постаралась четко выговаривать слова, а то язык у меня почему-то стал заплетаться.
-   Ничего странного. Сергей  был очень красивым мужчиной, к тому же весьма богатым. А моя сестра была не из тех женщин, которые упускают красивого  самца, если он попал в их поле зрения.
Антон с раздражение посмотрел как я, подозвав официанту, подставляю ему бокал. Опорожнив бокал, я горестно шмыгнула носом:
-   Конечно, она вон была какая красавица! Любого могла заарканить, не то, что я. А за мной мужики не бегают, - интимно наклонившись к Антону, поделилась я сокровенным.
-   Да, Александра имела успех у мужчин и не любила выпускать из своих коготков тех, кто имел глупость в них попасть. Поэтому вполне понятно, что не имело значения, какие отношения связывали ее с Сергеем, расставаться с ним она не собиралась.
-   Вот-вот! У кого-то все, а у кого-то ничего! У кого-то два мужика, а у меня ни одного.
 Я порылась в сумочке в поисках носового платка. Не нашла. Взяла со стола салфетку и звучно высморкалась. Антон поморщился, но ничего не сказал.
        Дальше, в связи с открывшимися фактами, я прониклась к себе такой жалостью, что больше бокалов не считала. Я рассказала Антону всю свою биографию, поминутно смахивая набегающие на глаза слезы и вытирая нос салфетками пока они не закончились  Тогда Антон подал мне свой платок, чистый и благоухающий. И этот жест показался мне исполненный такого благородства и сочувствия, что я зарыдала с новой силой. Наконец, история моя подошла к концу, да и слезы кончились. И мне стало так весело, что захотелось танцевать. Антон почему-то отказался от моего приглашения. Я обиделась и стала заверять его в том, что отлично танцую. И даже предлагала исполнить цыганочку с выходом, например, из кухни ресторана, уверяя, что все присутствующие ахнут, когда это увидят.
Антон сказал, что верит мне, тем более, что все присутствующие и так уже устали ахать, глядя на меня. Я напыжилась, встала и отвесила низкий поклон на все четыре стороны света. И уже выпрямлялась, когда меня почему-то сильно качнуло, и я чуть не упала, но все-таки, как мне показалось,  на ногах удержалась, только не сильно облокотилась на стол. Похвалив самое себя за ловкость и точную координацию движений, я встала с пола. При этом упали три соседних стула, вместе с сидящими на них товарищами. Которые, на мой взгляд, моей ловкостью не обладали, потому и очутились  на полу, прикрытые скатертью с нашего стола. Товарищи оказались людьми не воспитанными. Они орали, махали ногами и руками, в общем, находились в крайне истеричном состоянии. Я подумала, подумала, потом взяла с их стола ведерко из-под шампанского, и вылили на них всю воду пополам с кусочками льда. Вот тут-то и началось основное веселье, но мне не дали насладиться им в полной мере. Меня, вдруг, схватили за руку и потащили в сторону выхода. Я и пискнуть не успела, как оказалась в холле, где на меня вытаращился швейцар со знакомой бородой. Я вежливо с ней поздоровалась. Ответила ли мне борода, я не поняла, так как меня потащили дальше на улицу и там попытались запихнуть в огромную блестящую машину. Но я не далась и  потребовала вызвать такси, ввиду того, что бабушка мне строго-настрого запретила ездить в чужих машинах с посторонними дяденьками!
Такси оказалась тут как тут. Антон назвал мой адрес водителю, сунул ему деньги и с белыми от бешенства глазами захлопнул дверцу. Машина тронулась с места. Я хихикнула и, свернувшись в клубок на заднем сиденье, удовлетворенно пробормотала себе под нос:
-   Три прокола! Три здоровенных таких проколища.
Первый раз я проснулась оттого, что водитель такси толкнул меня в плече и раздраженно спросил:
-   Девушка, на каком колесе прокол? Я  все посмотрел. И никакого прокола не увидел.
Я вяло отмахнулась от него.
-   Это не у вас.
-   А у кого? – Снова потряс он меня за плечо.
-   У бабайки, – сонно пробормотала я, отталкивая его руку.
  Второй раз меня разбудили, когда машина плавно подкатила к моему подъезду.
-   Все, приехали, выходите, - опять пхнул меня водитель. Я подняла голову с сиденья и огляделась по сторонам.
-   Не-а! Мне не сюда.
-   А куда? – Заорал шофер, от чего я мигом проснулась и в свою очередь тоже возмутилась.
-   Чего вы орете? Чего вы все сегодня орете? Везите меня в «Веселое», - успокаиваясь, дала я указание нахальному молодому человеку. – Даю сто баксов, если вы меня больше не будите будить до конца пути.
-   В «Веселое» ее, - злобно пробурчал парень, хватаясь за руль. – Не навеселилась еще сегодня!
-   Дам еще сто, если вы заткнетесь, - проинформировала я его, поправляя под головой сумочку. Информацию приняли к сведенью, так как комментариев больше не последовало.

          Утром меня разбудил сотовый. Я еле доползла до сумочки, утешая себя тем, что теперь доподлинно знаю, как чувствует себя футбольный мяч на другой день после матча.
-   Алло, - сказала я в трубку с непередаваемой мукой в голосе.
-   Где бы ты ни была, немедленно приезжай, -  грозно рявкнули мне в ухо и отключились.
Я отвела руку с телефоном подальше от головы, на случай если Господь надумает позвонить еще раз. А это, точно, был он, так как у кого еще может быть такой непререкаемый и суровый голос.
И я не ошиблась. Телефон зазвонил снова.
-   Слушаю, - боязливо ответила, держа трубку на отлете.
-   Ты поняла меня?
-   Поняла, Господи! – Подобострастно закивала я головой.
Вот и пришел конец моей земной жизни. А мне еще столько хотелось сделать хорошего.
-   Что ты там бормочешь? – Опять сурово гаркнула трубка. – Давай бери такси и приезжай.
  В такси на небо? Это как понимать? Иносказательно или в прямом смысле - сесть в такси и врезаться, например, в столб. А там уже меня встретят: ангелы с фанфарами, Господь с хлебом-солью. Я случайно бросила взгляд на телефон и прочитала – Алесей Сорокин.
-   Ты не бог, - возмущенно завопила я в трубку, сраженная наповал вероломством правоохранительных органов, не гнушающихся ни какими методами.
-   Считай, что я за него, - ответил мне Сорокин и закончил разговор.
         Боясь  посмотреть в глаза Татьяне Семеновне, я постаралась тихонько, как мышка  выскользнуть из дома и быстрее смыться в город.
-   Яночка, может тебе рассольчику налить? – Толкнулся в спину, голос моей хозяйки.
Я втянула голову в плечи – стыдно-то как!
-   Налейте, - повернулась я к ней, старательно глядя в сторону.
-   Выпьешь сейчас, полстаканчика, а потом немного погодя покушаешь, и будешь снова как Весна-Красна, - подбодрила меня бабуля.
-   Я и так красна, только от стыда, - проворчала я. – Вы уж простите меня Татьяна Семеновна.
-   Да, за что, милая? С кем не бывает! Ты просто немного не рассчитала своих сил.
-   Со мной не бывает, это в первый раз, - шмыгнула я носом.
-   Ну, тем более, слушай, что тебе старый человек советует.
 Я обняла старушку, и так обнявшись, мы и пошли поправлять мое здоровье. 
-   И пусть весь мир подождет! – С пафосом продекламировала я.
          Только сев в маршрутку я сообразила, что Алексей не сказал мне, а куда собственно мне надо прибыть. И как бы в ответ на мой незаданный вопрос зазвонил сотовый.
-   Ты дорогу найдешь или тебе подсказать? – Поинтересовался  вездесущий оперуполномоченный Сорокин.
-   Подскажите, - злобно прорычала я в трубку, тихо сатанея оттого, что этот, мерзавец, уже и мысли мои читает. – Я, в отличие от вас,  не Господь бог, что бы не получив точных указаний, прибыть в нужное место.
-   Много говоришь, - равнодушно уронил Сорокин. И пока я возмущенно хватала ртом воздух, добавил: - Подъезжай к своему дому.
-   А где я там вас искать буду? У нас дом большой, - окончательно возмутилась я его бесцеремонностью.
-   Найдешь, - по-своему обыкновению выходя из себя на третьей фразе, рявкнул Алексей и  отключил телефон.
       До самого  дома, я гадала – зачем Сорокину потребовалась немедленная встреча. Если он нашел дневник Александры и распутал все узлы, то должен был понять, что я в этой истории лицо случайное. И чего тогда рычать на невинную девушку. А если решил, что нашел доказательства моей вины то, почему не приехал с наручниками, пистолетом и собакой. На случай, если от возмущения я его покусаю, чтобы было кому тяпнуть меня в ответ. Что за новая мода – требовать от преступника, что бы он по команде, строевым шагом приходил сдаваться.
       Искать Сорокина не пришлось. Возле моего подъезда стояла машина с мигалками и фургон скорой помощи. Сорокин разговаривал с врачом. При виде меня он попрощался и скорым шагом двинулся в мою сторону. И выражение лица у него было до того зверское, что я даже попятилась.
-   Где вчера была с 22 до 24-00? – С ходу начал он допрос.
-   Сначала в ресторане, потом ехала в такси, а затем  была дома. – Поняв, что дело серьезное  телеграфным текстом ответила я. 
-   Есть свидетели твоего присутствия в этих местах?
-   В первом случае – человек пятьдесят, учитывая обслуживающий персонал «Золотой чаши», во втором случае - трое видели, как я садилась в такси, а затем таксист может подтвердить, что я из машины не выходила. Дома – бабушка. Мне было плохо, и она провозилась со мной, где-то часов до двух ночи.
-   Какая бабушка? Ты же говорила, что твоя бабушка умерла? – Подозрительно прищурился Сорокин.
По мере того, как я разворачивала перед ним панораму своего вчерашнего времяпрепровождения,  вид у него становился все более мрачным, несмотря на  мое железное алиби в указанный отрезок времени. А может, сей факт его, как раз и расстроил, так как он уже определил меня в главные рецидивисты города, а я, похоже,  опять могу выкрутиться.
-   Хозяйка дома, где мы сейчас живем.
-   Домой не заходила?
-   Под подъезд приезжала, но в дом не зашла.
-   Почему?
-   Что почему? Почему приезжала или почему не зашла? – Я набычилась, видя, что в ответ на мой вопрос у Сорокина заиграли желваки на щеках. Сам дурацкие вопросы задает, а потом злиться!
-   Почему не зашла? – Процедил Сорокин.
-   Потому что пьяная была вусмерть. И просто не смогла бы подняться. – Сверкнула я на него глазами.
-  Погуляла вчера, значит?! - Вызверился на меня Сорокин.
-   Ага!  - Со злобной радостью кивнула я головой, демонстративно сложив руки на груди. – Ну, что наручники одевать будете, или здесь пристрелите, как бешеную собаку, в назидании другим?
-   Гуляй пока! – Не менее злобно буркнул Сорокин, и, отвернувшись от меня с презрительным видом, зашагал прочь.
Я сползла по стене дома, к которой прислонилось, стоило Сорокину отвернуться. Ноги не держали,  грудь сдавило - ни вздохнуть, ни выдохнуть. В глазах потемнело и жгло так, как будто в них плеснули кислотой. Хотелось завыть в голос или изо всех сил стукнуться головой о стенку.
-   С вами все в порядке, - потрясли меня за плечо. – Вы сознание здесь у нас не потеряете?
-   Не дождетесь! – Проворчала я,  с трудом поднимаясь на ноги, опираясь рукой о стену.
   Возле меня стоял молодой человек, физиономия которого показалась мне знакомой. Ну, конечно, он же прошлый раз тоже приезжал с Сорокиным  и очень возмущался, когда я обозвала его молодым человеком. Хорошо хоть сегодня не ляпнула то же самое,  а то без сомнения  у меня стало бы  одним врагом больше.
-   Может, все-таки подойдем к врачу? – Заботливо взял он меня за локоток.
-   Поверьте, мне не нужен врач, - Я решительно высвободила руку. – Просто скажите мне, наконец, что здесь произошло?
-   Сегодня утром в  вашем подъезде нашли труп Николая Яковлева, водителя Сергея Полянского, - бодро отрапортовал молодой человек.
Меня опять качнуло к стене и дальше…   по-видимому, врач мне все-таки понадобился. 
         Назойливая огромная муха жужжала мне прямо в ухо. Я вяло отмахнулась.
-   Каж-ж-ж-жется приходит в себя, - радостно прожужжала муха.
Я открыла глаза и удивилась – оказывается никакая это не муха, а знакомый…   я напряглась, стараясь вспомнить, кто же это такой.
-   Мент! – Вернулась ко мне память.
-   О, узнала! – Обрадовался молодой человек.
Я поняла, что сижу возле той же стены, на которую совсем недавно опиралась, стараясь подняться, а врач скорой сует мне под нос, отвратительно пахнущий клочок ваты.
-   Вот и ладненько, - заулыбался врач – в себя пришли, глазки окрыли…
-   Зубки оскалили, - добавила я.
-   Ну, как тут наш новоявленный алкоголик? – Сорокин отодвинул врача плечом -  Пришла в себя?
-    Зря вы так гражданин начальник, - обиделась я. – Нешто вы не знаете, как муторно бывает, кода с вечера маленько того…  - постучав себя по груди кулаком, я  со значением подмигнула  Сорокину, – переберешь. Нутро так и горыть, так и горыть. – Всхлипнув, я ухватила врача за полу халата и обстоятельно вытерла ею нос. Врач шарахнулся в стороны. – Тоды либо рассол, либо…    снова ее родимую. – Я выразительно щелкнула себя пальцем по горлу и стала, кряхтя подниматься. – Отойдить, Христа ради, не ровен час, конфуз какой случится.
И тут я совершила ошибку, взглянула на свою окаменевшую аудиторию и не смогла сдержаться… Три вытаращенных пары глаз, очень гармонично смотрелись на трех перекошенных физиономиях. По-моему, у них даже волосы встали дыбом.
Отсмеявшись, я плавно повела рукой от себя и сказала чарующим голосом:
-   Господа, концерт окончен! – Господа зашевелились.
-   Тьфу, - в сердцах плюнул Сорокин и рванул прочь, как черт от ладана. 
Врач неуверенно хихикнул и покачал головой. А молодой человек с тоской смотрел в след Сорокину, видимо, сожалея о том, что и ему нельзя вот так же гордо удалиться.
 Легко опершись о его руку, я грациозно поднялась с земли и повернулась к врачу.
-   Спасибо…
-   Не благодарите, - замахал он руками. – Я такой спектакль посмотрел, надолго запомню. И вы знаете, усталость прошла. Так что это я вас благодарить должен. – Он засмеялся  и быстро пожав мне руку, зашагал к скорой.
           По большому счету, мне бы надо чувствовать себя неловко – люди серьезным делом занимаются, А я, наоборот, дурью маюсь. Но совесть моя, видимо, спала  мертвым сном.
-   Ничего, переживут!  - В первую очередь, имея в виду  дорогого Алексея Сорокина, пробурчала я себе под нос. – Они первые начали.
Я повернулась к молодому человеку, и устало спросила:
-   Я еще буду вам нужна?
-   Да. Алексей Борисович хочет с вами поговорить, но попозже. Сейчас он занят.
-   Тогда я буду вас ждать дома. И представьтесь, пожалуйста. А то я не знаю, как к вам обращаться.
-   Самотин Андрей Васильевич, - слегка смущаясь, представился молодой человек. – Я думаю, вам действительно  лучше подождать дома. Отдохните, пока мы здесь закончим, а то вид у вас и впрямь измученный.
Слегка обалдевшая от такой трогательной заботы родной милиции, я поковыляла  к подъезду…  и намертво примерзла у его дверей. Одно дело услышать об убийство знакомого тебе человека, и совсем другое – увидеть все собственными глазами.  Меня тряхнуло, по телу сыпануло колючими морозными иголками. И, вдруг, как спасение от всех горестей  мира, на плечо легла теплая тяжелая рука.
-   Пойдем, провожу, - пробурчал Сорокин. Я благодарно взглянула ему в лицо.
-   А тело уже увезли? - С трудом удалось выговорить мне онемевшими губами.
В горле застрял ком. Говорить про молодого красивого парня – «тело», оказалось очень больно. Алексей кивнул головой. Я не стала спрашивать – как убили Николая, боясь услышать в ответ жуткие подробности его смерти, только глаза сами собой зажмурились, когда я сделала первый шаг в темноту подъезда. Но лишь до того момента, пока я не споткнулась о первую ступень лестницы.
-   Смотри под ноги, - недовольно тряхнул меня Алексей.
Я открыла глаза и первое, что увидела – контур человеческого тела очерченный мелом на полу перед лестницей, и небольшую лужу крови на том месте, где была нарисована голова. Я качнулась. Алексей крепче сжал мое плечо:
-   Давай, быстрее шевели ногами, - рявкнул он. Но я только сильнее прижалась головой к его плечу и, в эту минуту простила ему все прошлые и будущее грубости разом.
            Мы поднялись по лестнице, причем меня то и дело толкали в спину, не больно, но весьма ощутимо. В голове вертелись тысячи вопросов,  приходилось стискивать из всех сил зубы, чтобы держать рот закрытым. Алексей отобрал у меня ключ, который я достала из сумочки, и открыл замок. И хорошо, руки у меня дрожали так, что я вряд ли попала им в замочную скважину. Дверь открылась, я переступила порог…   «Так вот почему там было так мало крови?» - была  моя последняя мысль, перед тем как я ухнула в черную яму.
             Мне было очень неудобно. В поясницу упиралось, что-то твердое, голова запрокинута,  шею ломит. Во рту сухо, как в чайнике, оставшемся на огне без воды. Ресницы весят по пуду каждая, но мне все-таки удалось их разлепить.
-   Не предполагал, что у тебя такой организм хлипкий, - Алексей усмехнулся, но глаза почему-то были тревожные.
Я подняла голову и пристроила ее  у него на плече. Шее стало немного легче, но в поле зрения попали стены  коридора. Меня затошнило
-   Леш, не могу я здесь больше.
 Я отвернулась от страшной  росписи на стене и уткнулась головой в грудь Алексея.
-    Сейчас, - Он подхватил меня на руки и вынес в подъезд. Оказалось, что до этого он стоял на одном колене, а на второе опиралось мое тело.
-   Ребята поднимайтесь сюда! – Перегнувшись через перила крикнул он вниз. На секунду я зависла над пустотой. Но мне было плевать, даже если бы он разжал руки.
-   Отпусти, я уже в порядке. – Я слабо трепыхнулась. Послышался быстрый перестук каблуков и на площадке нарисовался запыхавшийся Самотин.
-   Что случилось?
-    Глянь-ка!  - Алексей мотнул головой в сторону моей квартиры.
Я трепыхнулась сильнее.
-   Еп-ерный театр, - Андрей присвистнул. – Зову ребят. А с ней что?  Опять в обморок грохнулась?
Я возмущенно пискнула.
-    По-моему у нее речевой аппарат отключился. – Поставил диагноз Самотин. 
Ну, сволочь, погоди! Вот встану на ноги и …  отключу твой аппарат полностью!
Но высказать свое возмущение вслух я не успела, Сорокин развернулся и потащил меня вверх по лестнице.
-   От-пу-сти!
 На это раз мне удалось вырваться. Я встала на ноги и, покачавшись, обрела, наконец, устойчивое положение в пространстве. Сорокин окинул меня оценивающим взглядом:
-   Ну, тогда дальше сама. Я через пол часа приду. Поговорим! – И скользнул вниз.
Вот он был. И вот его нет.
Я постояла с минуту и поплелась наверх, в квартиру Аришки, потирая по дороге, то одно, то другое место на своем многострадальном теле. Больше всего, почему-то болела задница.
Ну да – ну да, вспомнила я, сколько раз сегодня пришлось на нее приземляться. Все закономерно. Обычно, «приключения» и отражаются именно на этой части тела. И это, не конец, учитывая, как многообещающе прозвучало Алешенькино - «поговорим»!
Поднявшись, я тупо уставилась на дверь в квартиру - а, ключ?! Ключ остался в сумочке, сумочка внизу. Ну, уж, дудки! Снова я туда не пойду!
Я вздохнула и уселась на ступеньку, ждать Сорокина, вместе с моей сумкой.
         Сорокина не было и не было, зато мысли были и были. Они лезли в голову, не соблюдая никакую очередность.
Николая убили! И тем самым оборвали ниточку, за которую можно было тянуть, постепенно  распутывая весь клубок.
          Я устала думать, я устала сидеть, и не было сил встать и спуститься. Прислонившись к лестничным перилам, я сонно кивала головой, то и дело, стукаясь ею о железное ограждение.
-   Ну и в чем смысл твоего сидения? – Сорокин хмуро взирал на меня сверху вниз.
-   Волю тренирую, - я посмотрела на него прижмурив один глаз. Второй со сна почему-то не открывался. Кряхтя, я уцепилась рукой за перила и поднялась на ноги. - Сумочку не догадался захватить?
-   Догадался.
-   Давай. – Я так обрадовалась этому факту, что минут пять с энтузиазмом в ней рылась, пока Сорокину не надоело ждать, и он не спросил:
-   Ты ключ ищешь или проверяешь – все ли на месте?
-   Ключ, - я торжествующе сунула ему ключ под нос.
         Дверь на этот раз я открыла сама, но зашла в квартиру осторожно, принюхиваясь и оглядываясь.
Все, вроде бы, было в порядке.
Я с облегчением выдохнула:
          -  Заходи, - позвала я Сорокина, которой замешкался за дверьми.
Первым делом я пошлепала на кухню. Без хорошей дозы допинга смотреть на жизнь оптимистически сил не осталось.
          -  Кофе будешь? – Крикнула я Сорокину.
Он что-то пробурчал в ответ. Я предпочла принять его бурчание за согласие. Вот и хорошо! Попьет кофе, съест бутерброд и, может быть, не кинется сразу надевать на меня наручники, а ответит на пару тройку вопросов. Вообще-то, причин повязать меня, не утруждая себя разговорами, у него – хоть отбавляй.
Кто-то с маниакальным упорством желает засадить меня за решетку.  В случае с Александрой еще пытались  действовать деликатно, конечно, если можно  так сказать об убийстве. Теперь же повеселились на славу. Хотя, на мой взгляд, перестарались.  У меня бы не хватило сил, сотворить такое с молодым парнем в хорошей физической форме.
Меня передернуло. 
 Так умирать,  никто не должен.  Как будто отмахнулись от назойливой мухи, и ушли не оглядываясь. Отмахнулись чем-то настолько острым, что кровь из перерезанной артерии плеснула, горячим фонтаном на стену  в коридоре.
Я присела на стул и подперла голову рукой.
Но как тогда тело оказалось внизу, на первом этаже? Если его убили, а потом столкнули вниз, то кровь была бы не только в квартире, но и на площадке перед дверью. А там чисто. Хорошо: вот он открывает дверь.
Я задумалась…
 Чем он открыл дверь? Ключ, вряд ли, смог раздобыть, значит, скорее всего, отмычкой. Входит. Дверь еще открыта…
Перед глазами встала картина – холл, залитый лунным светом, струящимся из не зашторенных окон гостиной. Тихо. В дверях темный силуэт человека,  он настороженно прислушивается. И, вдруг, сгусток более плотной тьмы качнувшийся ему на встречу. Яркий блеск хищной стали, рванувшейся к горлу. Шипение крови, вырывающейся из перерезанной гортани. Человек поднимает руки, в надежде остановить этот поток, крадущий его жизнь. Делает два шага назад и, перевалившись через перила, беззвучно исчезает в темном колодце. Удар и снова тишина. Дверь медленно закрывается, как занавес - знаменующий конец спектакля.
           Да-а-а! Получается с такой задачкой, и я бы справилась. Значит рано вы, сударыня, себя со счетов сбросили. Еще попотеет,  доказывая, что вы не верблюд. И если таксист не подтвердит ваше алиби – сушите сухари, уважаемая. Так то вот!
            Я робко заглянула в комнату. Что-то подозрительно тихо ведет себя господин оперуполномоченный. Господин оперуполномоченный сидел на диване, откинув голову на спинку и закрыв глаза. Лицо осунулось, под глазами тени, но длинные густые ресницы даже на их фоне кажутся угольно-черными. Я поставила на журнальный столик поднос с чашкой кофе и бутербродами. Он открыл глаза, выпрямился, и устало потер лицо руками.
  -   Леш, честное слово, это не я его так. – Проскулила я, опасливо поглядывая на него.
        -    Молчи уж, - довольно миролюбиво  отмахнулся от меня Алексей.
Он глотнул кофе и закрыл глаза, наслаждаясь  его вкусом. Сейчас опять вопить начнет, тоскливо подумала я, разглядывая его умиротворенную физиономию. И точно, как вводу глядела. Сорокин открыл глаза и понеслось… И бестолковая я и ненормальная, и, Господи Боже мой, истеричка. И как я до своих лет дожила? И почему меня еще в колыбели не удавили – ну, это мы уже слышали! И что будь его воля, уж он бы порол меня каждый день по три, нет по четыре раза с тех пор, как я на ножки встала. На завтрак, обед и ужин, и еще перед сном, так сказать упреждающе. Так как к утру все равно  заработаю.
        -   Вот бы тебя моя матушка услышала, наверное, под каждым словом радостно подписалась,  - оскорблено буркнула я, успев, вклинится в паузу, пока Сорокин набирал воздуха в грудь.
Алексей выдохнул так, как будто со всего размаху налетел на бетонную стену.
-   Что? – Растерял он весь свой запал.
Я ухмыльнулась, глядя на его растерянное лицо.
 - Ну и чему ты радуешься?  - Вдруг спокойно спросил он.
          -   А ты чего на меня орешь, будто я твоя теща? – Я надменно вдернула нос.
          -   Не приведи Господь, - не на шутку испугался Сорокин. - Если бы у меня была такая теща, я бы сам, добровольно в тюрьму сел
           -   А у тебя какая?  - С неподдельным интересом  я ждала его ответа.
           -   Что у меня? 
           -   Теща, у тебя какая?
           -    Нет у меня тещи, - оскалился Сорокин.
           -    Значит жена у тебя сирота, - посочувствовала я его жене.
           -    И жены у меня нет, - сквозь зуба процедил он.
           -    Какая жалость, - пропела я, уходя из комнаты, забирая поднос с собой.
Сорокин влетел за мной на кухню и, схватив за руку, развернул к себе лицом, благо хоть поднос успела уже поставить на стол.
           -  Нет, ты мне скажи, почему ты скрыла от меня, что нашла сумку Александры. Я только от ее матери это узнал. Ты, вообще нормальная или как – утаивать от следствия такие улики? Где записная книжка? – Неожиданно рявкнул он.
            -   У меня в сумке, - вырвала я у него руку. – А как тебе скажешь, если тебя постоянно нет на месте, - в свою очередь заверещала я. – Я тебе три раза звонила и все без толку. Ваши сотрудники, только к черту посылать горазды.
         -   В таких случаях надо тридцать три раза звонить, а не три, - уже гораздо тише сказал Алексей.
          -  Чем орать, сказал бы лучше – нашли вы дневник Александры или нет?
          -   Нашли. Только не очень это помогло. Девушка и в дневнике никаких имен не называла.
          -   А я, например, уже и без дневника поняла, кто есть кто, - сделанным равнодушием, отвела я глаза в сторону.
         -   Интересно, - процедил Сорокин, буравя меня свирепым взглядом. – Ну-ка, рассказывай!
Я наивно распахнула глаза:
        -   Неужели тебе, такому умному, интеллектуально развитому молодому человеку, интересны  рассуждения полоумной истерички.
 Сорокин отчетливо скрипнул зубами.
Я поторопилась начать рассказ. Тем более мне и самой не терпелось поделиться с ним своими наблюдениями и выводами.
        -   …Это все! – закончила я свое повествование. Сорокин помолчал:
       -  Учитывая те факты, что тебе известны, версия довольно стройная, - скупо похвалил меня он.
       Версия?! Только версия – одна из нескольких?! А я-то думала, что сейчас услышу бурные аплодисменты, плавно переходящие в овацию. Погоди, а что за намек на факты. Мне известные факты – значит, есть еще и мне не известные. Вообще-то это естественно. Какие у него возможности, и какие у меня. Однако обидно, черт побери!
        В дверь позвонили. Сорокин встал и пошел открывать. Послышался голос Самотина:
        -   Ну, что тут у вас? Мы едем или как?
        -   Едем, - ответил Алексей.
Я побрела на его голос, как Бобик на свист любимого хозяина.
         -   Оставайся здесь. Никуда не выходи. Никому не открывай, кроме меня, - скомандовал он.
         -   Есть, сер! – Вскинула я руку к голове. Еще и пятками пристукнула.
Андрей Васильевич расплылся в улыбке, у Сорокина, наоборот, физиономия перекосилась. Он погрозил мне пальцем и,  уходя, грохнул дверью так, что стекла в окнах зазвенели. Как из пушки пальнул.
        Остаток дня я промаялась, слоняясь по квартире от окна к окну в ожидании Сорокина.  И только к одиннадцати часам  вечера сообразила, что Алексей не обещал придти сегодня. Мне сказали ждать и на этом все! Я, было, собралась рвануть в «Веселое», но немного успокоилась, вспомнив о том, что предупредила Татьяну Семеновну о возможной ночевке в городе. Были у меня  опасения – Сорокин просто так высвистывать не будет. Посчитав – что ехать куда-то в одиннадцать часов вечера – себе дороже, я завалилась спать.
Мне снился кошмар…
          Чужие руки смыкаются на моем горле. На меня наваливается тяжелое горячее тело. Мне не хватает воздуха. Я начинаю задыхаться и из последних сил делаю рывок куда-то вверх и в сторону, только бы вырваться.
 -   Ой, - заорал кошмар, до боли знакомым голосом. – Совсем сдурела? На людей кидаешься!   
Я, на всякий случай, откатилась на другую половину кровати и только тогда осмелилась взглянуть в сторону негодяя, вламывающегося среди ночи в чужую квартиру.
         -   Сама негодяйка! – Возмутился неизвестный, поднимаясь с пола. – И, между прочим, я вламываюсь в свою квартиру. И не среди ночи, а утром, - обиженно прогундосил он, одной рукой прикрывая глаз, а другой, потирая мягкое место. – Вот черт! Больно.
Он подковылял к стене, щелкнув выключателем, повернулся ко мне лицом:
         -   Аришка! – Я слетела с кровати и бросилась на шею подруге.
-   Ну, точно ненормальная, - сердито отпихнула меня подруга. – То дерется, то на шею кидается. Смотри, какой фонарь под глаз поставила, - с новой силой завозмущалась она, поймав  свое отражение в зеркале. – И нос расквасила, сейчас распухать начнет. Родной брат не узнает, когда увидит.
Она подошла поближе к трюмо и внимательно стала себя рассматривать. 
- А, скажу Артему, что это меня  так Костик разукрасил. Темка ему шею намылит, и охрану на помощь звать не станет. Так ему и надо, подлецу, будет знать, как на чужих баб заглядываться.
         Я смотрела на свою подругу, вытирая слезы рукавом пижамы, пока Аришка, по своему обыкновению, строила планы, в результате которых,  достанется всем: и виноватым, и невиновным, и совсем  уж посторонним людям. Но, Боже мой, до чего же я любила ее в этот момент! И как же я была ей рада!
         У меня была истерика, классическая! Со слезами, воплями, судорожными всхлипами и битьем посуды. А начиналось все так красиво. Я, как настоящая героина какого-нибудь Аргентинского сериала, рассказывала подруге горестные перипетии своей жизни. А та ахала и охала, и в нужных местах,  заламывала руки от ужаса, не забывая время от времени прикладывать то к глазу, то к носу мешочек с кусочками льда. И все бы кончилось хорошо, даже прекрасно, если бы в конце моего рассказа Аришка не испортила впечатление высказыванием в своем духе, отличающимся крайним идиотизмом,  законченным эгоизмом и наглостью.
         -   Тебя и на неделю оставит нельзя, вечно в какую-нибудь историю ввяжешься. У меня уже сил нет, за тобой присматривать! – Заявила она, недовольно шмыгая разбитым носом.
Вот тут со мной и случилась истерика.
         -   Это, значит, я ввязалась в историю?! – Раненым вепрем взревела я в ответ, медленно поднимаясь из-за стола, после того, как  продышалась и смогла, наконец, заговорить.
Подруга подскочила от неожиданности, уронив на пол свой мешок со льдом.
 -   А кто меня сосватал Полянскому, а? Не ты ли? Кто вопил, что надо начинать работать на людей его уровня? – Слезы рванули из глаз, как вода из крана. – В гробу, я видала, твой уровень! А заодно и тебя, и твоего придурочного братца! – Аришка, было, кинувшись ко мне с утешениями, недоуменно притормозила:
          -   А Артем здесь причем?
          -   При том! – Еще сильней заверещала я. – Я разговаривала с ним, но он мне не поверил! Еще и выставил меня последним дерьмо-о-ом!
Я смахнула со стола чашку с не допитым чаем. Та просвистела мимо травмированного носа подруги и, врезавшись в стенку, отсалютовала мне грохотом и градом осколков. Слезы потекли совсем уж неудержимым потоком, заливая лицо и капая с подбородка. А тут еще началась икота.
          -    А на, - ик! – Следующий день, - ик! – Еще имел наглость, - ик! – Мне приказывать, - ик! Ик! – С ним связаться!!! - Я  заревела в голос.
 Подружка подскочила, как мне думалось – с утешениями, но вместо этого   я,  вдруг, получила такой удар под дых, что в ту же секунду не только перестала икать и реветь, но и дышать разучилась. Глаза у меня полезли на лоб. Я пыталась вздохнуть, но не тут-то было, воздух в легкие почему-то поступать перестал.
       -   Ты что? – Выдавила я с трудом, согнувшись пополам и держась рукой за живот. – С ума сошла?
        -   Помогло?! – Наклонилась Аришка, заглядывая мне в лицо.  – Я где-то читала, если человек икает, его надо легонько стукнуть в живот, и он икать перестанет, - пояснила она свои действия, заботливо усаживая меня на стул.
В легкие проникла первая, робкая порция воздуха.
Может еще поживу - порадовалась я . А так же тому обстоятельству, что подружка стукнула меня «легонько», иначе могло бы помочь столь радикально, что я бы перестала  икать, а заодно уж - дышать, думать и говорить на веки вечные.
          Аришка долила в свою чашку кипятка и подсунула мне ее под руку:
          -   Попей, тебе сразу легче станет, - посоветовала она мне.
Обычно, я  ее советы игнорировала, но после того, как она проявила такие глубокие познания …   в медицине, я сочла за благо прислушаться к ее мнению. Поэтому послушно взяла кружку в руки и отпила несколько глотков. Действительно помогло. Дышать стало легче.
         -   Ну, так что у тебя с моим братцем-то вышло? Сможешь рассказать или опять посудой кидаться начнешь? – Усаживаясь напротив меня, спросила Аришка.
Я взглянула на нее поверх кружки. Подружка опасливо прижалась к стене, так сказать - ушла с линии прицела.
         -   Понимаешь, когда Сорокин сказал мне, что во избежание еще каких либо неприятностей, надо поменять место жительства, я не придумала ничего лучшего, чем отправиться в дом ваших дедушки и бабушки. Не по знакомым же прятаться! Мне казалось, что у них меня начнут искать в первую очередь.
         -   Молодец! – одобрила мои действия подруга. - Вот я бы ни за что не сообразила, куда можно спрятаться. И про дом вообще бы не вспомнила. -  Она схватила со стола булочку, откусила и прочавкала. – Ну, дальше рассказывая.
        -   Приехали мы в «Веселое». Уже темнеть начинало. Пока до дому дошли, пока открыли - совсем ночь. Зашли…   - я отпила из чашки.
       -   Ну?! – Поторопила меня Аришка, она даже жевать перестала.
       -   Что, ну? А там твой братец, немытый и небритый! Увидел меня, как начал вопить и обзываться. А тут еще медальон заметил…
 Аришка спряталась за вазой с цветами.
      -     Да, ладно уж, - устало сказала я. – Вылезай, не трону.
 Из-за вазы показалась сконфуженная физиономия подруги.
      -    И ведь чувствовала, что с этим медальоном не все чисто… - Я махнула рукой. – Да разве за тобой успеешь. Никакого ума не хватить, предусмотреть все твои дурости.
      -     И ни какие не дурости, - все еще испуганно косясь на меня, попыталась оправдаться подруга. – Ты Ирке дачу забесплано сделала? Сделала! Мне квартиру сделала? Сделала! – Начала она загибать пальцы. - И даже моего братцу дом сделала, хотя он этого и не знает! До сих пор восхищается, какая у него сестра талантливая. Уже всем друзьям похвастался. Так что медальон только малая толика того, что ты в действительности заработала. Вот! – Она торжествующе показала мне язык.
         -   Сколько раз, тебе бестолковой, объяснять – я с тебя  денег брать не буду! Тем более, мне моя работа нравиться. Я от нее «балдю», как ты говоришь. Тебе понятно? Напрягись – включи, наконец,  мозги…  или что там у тебя вместо них.
         -  Это ты включи свои мозги! Если человеку нравиться то, что он делает, то это не означает,  что он должен работать даром. И дело не в деньгах, а в том, что каждая работа должна поощряться. Тем более, и у Ирки, и у Артема денег - куры не клюют. Ты вон психоневрологическую клинику сделала и денег не взяла – я тебе хоть слово сказала?! Потому что - правильно поступила. Там люди умом скорбные, куда еще с них деньги брать! – Назидательно подняла она палец вверх.
           -   Это ты у меня умом скорбная, - вздохнула я, понимая, что эту упрямую бестию мне вовек не переспорить.
           -   А дальше что?
         -   Дальше? Я медальон повесила на крючок, да и пошли мы, с малышом повторяя «суди тебя Бог». Попросились ночевать  к добрым людям. А утром,  я видела, как твой братец в город рванул, только пыль закрутилась. А когда я попозже на свой автоответчик позвонила, он мне уже приказы отдавал, типа, немедленно предстать пред его светлыми очами. 
         -   Темными, - сказала Аришка, задумчиво дожевывая булочку. 
         -   Что – темными? – Озадачилась я.
-    Глаза у него темные! – Выходя из задумчивости, просветила меня подруга.   
Она вскочила и заметалась по кухне. Слава богу, кухня у нее была такая, что ее метания не произвели особого разрушения. Аришка, всего лишь уронила один стул  и, зацепив крутым бедром, разгрохала пепельницу Артема, которая стояла на подоконнике.  Пришлось вставать, доставать мусорное ведро и убирать результаты нашего совместного безобразия.
-   Так, так, та-а-ак! Значит, он со своей макарониной окончательно разбежался, и пока она шмутье в его доме собирала вся в слезах и соплях,  приполз раны зализывать в бабушкин дом. А тут ты. Он и взбесился.  Понятненько! – Подружка азартно потерла руки. – Теперь только бы не упустить момент!
-   Какой момент? – Я насторожилась, бог его знает, что творится в голове у этой чумы.
-   Поженить вас с моим братом! – Торжествующе проревела подруга, радостно блестя глазами.
Я в ужасе отшатнулась, закрывшись от нее веником.
 -   Совсем ополоумела? – Я аккуратно поставила веник к стеночке и, высыпав в ведро собранные в совок осколки, начала тихонько пятиться к двери.
 -   Смотри, как все удачно складывается! – Ликовала подруга, подступая ко мне. - Ты на него еще в прошлый раз неизгладимое впечатление произвела, когда зонтиком шарахнула. Его же все бояться! Даже Никита, его заместитель, хоть и удавит за него любого. А ты его зонтиком! А потом, он орет, а ты что?
  -   Что? – Тупо спросила я.
  -    Пошла, спокойненько спать! –  Проорала Аришка мне в лицо.
  Вот никогда бы не подумала, что для того чтобы произвести впечатление на человека, его надо сначала нокаутировать,  а потом, проигнорировав его возмущение, гордо удалиться. Да уж! Жизнь – штука сложная.
  -   Он потому так и взбесился, что ты его в непотребном виде застала. Потому и орал. И знаешь, - Аришка подняла палец вверх, требуя внимания, - он орет только на тех, кого любит! – Торжественно закончила она свою мысль.
  -   На тебя, например. – Предположила я.
  -   Да! – С истовой верой в свои слова, кивнула она головой.      
           -   Блажен, кто верует! – Проворчала я, поворачиваясь  к ней спиной  и направляясь к двери.
           -   Ты куда? – Кинулась за мной Аришка.
           -   Куда-нибудь, только подальше от тебя.
Я прошла в спальню и, сняв пижаму, натянула бриджи и футболку. Аришка ворвалась за мной как ураган.
           -   Никуда ты не пойдешь! – Заверещала она, закрывая собой дверь, как Матросов амбразуру. - С чего ты взбесилась, ничего я такого не сказала?!
           -    Ты сказала достаточно. – Холодно взглянула я на нее. – И что самое печальное, ты ведь не остановишься на сказанном. Ты действовать начнешь! А от тех, кто попадает в сферу твоих действий, остаются только рожки да ножки! А я еще пожить хочу! Так, что извини, родная, я ухожу!
          От моих слов Аришка удивленно застыла, сделав рот букой «о».
           -   Ты, что же это, боишься меня? – Недоверчиво, протянула она.
           -   Не то слово, я просто в ужасе! – Подтвердила я ее предположение.
          Аришка отошла от двери и с задумчивым видом уселась на кровать. Я молча взяла свою сумочку…
         -   А, если я слово дам, что не буду ничего предпринимать? – Спросила мне в спину подруга.
Я приостановилась.
         -  Честное-причестное слово – я не буду больше сватать тебя за брата. И даже говорить на эту тему. – Поклялась подруга, подняв вверх два пальца.
         -   Э-э-э, нет! Так не пойдет! Поклянись, что вообще выбросишь эту мысль из головы! – Жестко потребовала я.
         -   Тебе, что – так не нравится Артем? – Жалобно спросила подруга. Глаза ее наполнились слезами. – У меня, такой плохой брат?
         Мне стало неловко. Подруга так гордится своим братом, не смотря на их постоянные скандалы и выяснения отношений.
         -   У тебя отличный брат! – Успокоила я ее. – Но ты имеешь привычку лезть в чужую жизнь, как медведь в улей - кого подавишь, кого съешь. Поэтому, согласись, я имею право опасаться, когда ты берешься за дело. Тем более, мы с твоим братцем, вряд ли когда найдем общий язык.
         -   Это еще почему? Ты же сказала, что он хороший. – Вскинулась подруга.
         -   Лев тоже сам по себе хороший, только какой-нибудь антилопе нужно держаться от него подальше. Поняла?!
         -    Поняла, - Арина вытерла глаза.
        Я взяла ее за руку и помогла подняться с кровати.
        -   Так ты, больше с Артемом не встречалась? – Поинтересовалась она, длинно всхлипывая, как ребенок после долго плача.
        -   Нет, я решила дождаться тебя. Ты втравила его в эту историю с ребенком, вот сама с ним и объясняйся.
 Я вышла в гостиную и  демонстративно плюхнулась на роскошный диван, являющийся для подруги больше фетишем, чем действительно предметом обстановки. Аришка покосилась на меня, но ничего не сказала.
          -   А ребенок, тогда где? – Послонявшись без видимой причины по комнате, вдруг, обернулась она ко мне.
          -   У бабули…  - Начала я, но подруга не дала мне закончить.
          -   Умер? – горестно воскликнула она.
          -   Да, тьфу на тебя, малахольная! – Пришла моя очередь подпрыгивать на месте. – В деревне он, у бабули Татьяны Семеновны. С чего ты взяла, что он умер?
          -   Сама сказала, что он у бабули. А бабушка твоя умерла, вот я и подумала, что ты говоришь иносказательно, чтобы меня ни травмировать.
           -   То, чем тебя можно серьезно травмировать я, к сожалению, поднять не могу, - в сердцах ответила я подруге.
           Нет, моя подруженька точно меня в гроб загонит! Я хихикнула, представив как Аришка с кровожадным выражением на лице, здоровенной метлой загоняет меня в стоящий вертикально гроб, у которого, почему-то, вместо крышки дверь.
Аришка вопросительно взглянула на меня, но ее перекошенная физиономия с распухшим носом и фиолетовым фингалом под глазом, до того точно легла на нарисованную мной картинку, что я не выдержала и заржала уже в полный голос. Аришка несмело хихикнула в ответ. Захлебываясь новыми приступами смеха, я рассказала ей, в чем причина моего веселья.
Подружка криво усмехнулась:
            -   Не очень-то и смешно, - буркнула она, чем только усугубила ситуацию.
            -   Ты в зеркало-то глянь!  - Уже рыдая от смеха, еле выговорила я.
            Аришка повернулась к зеркалу:
            -   Твою мать! -  Вырвалось у нее. – Темка ни за что не поверит, что это Костик меня так оприходовал! Костик все-таки человек, а не конь. А тут, как будто копытом приложили. А еще говоришь, что  меня травмировать тяжело, а сама, гляди, как  уделала! – С укоризной посмотрела она на меня. Я попыталась придать своему лицу виноватое выражение, но у меня плохо получилось, потому что смотреть на Аришкину физиономию без смеха сил не было. – Смешно ей, видите ли? А вот ответь - за что ты меня так?
         -   Это ты мне ответь, зачем ты меня душила?
-   Точно ненормальная, - возмутилась подруга.  – Да я тебя обнимала!
Я перестала смеяться и вытаращилась на нее. Сколь экспансивной не была Аришка, до сегодняшнего дня с объятиями ко мне обычно не кидалась.
-  Я из аэропорта ехала – такая тоска на сердце приключилась. Мимо твоей двери проходила еле удержалась, чтобы не позвонить. Пять часов утра, все-таки. Решила, что ты спишь. Захожу в спальню, а ты тут!  Я, знаешь, как обрадовалась. Кинулась тебя обнимать… вот и получила.
 Я встала с дивана и, подойдя к подруге, крепко ее обняла.
         -    Ну, прости меня, пожалуйста. Я в тот момент как раз кошмаром маялась, вот с перепуга и вскинулась. – Я потерлась носом об Аришкино плечо.
-   Да, ладно, чего уж там. Я же тебе тоже засветила под дых не слабо, - похвасталась она мне.
         -   Вот-вот, - спохватилась я. – Сначала придушила, а потом вообще чуть не угробила окончательно.
         -   А это тебе на сдачу. Ты мне глаз и нос, а я тебя душить и под дых, - подмигнула она мне подбитым газом. – Все по справедливости!
        -    Кстати о душевной тоске, - я повернулась, и пошла, было, снова к дивану, но подруга перехватила меня по дороге, развернула на девяносто градусов и точным тычком в спину, направила в кресло. – Что там у вас с Костиком приключилось?
-   Козел, твой Костик, - ответствовала Арина, умащивая свой роскошный зад в соседнее кресло.
         -  Это почему же он мой?
         -   Потому что это ты всегда утверждала, что Костик настоящий мужик и мне надо за него держаться.
         -   Утверждала, - не стала отпираться я. – Но, заметь, ты всегда со мной соглашалась!
         -   Потому что ты у меня в авторитете, - быстро нашлась подружка.
Я только глаза закатила. Мой авторитет действует в  избирательных случаях, а именно - когда это выгодно самой Аришке.
         -   Ну, излагай, - подтолкнула я подругу, удобнее устраиваясь в кресле. Аришкины истории короткими не бывают.
                Костик повез Аришку не куда-нибудь, а во Францию,  в  Сен-Тропе. Там их ждала яхта партнера Костика по бизнесу – Анри де Шавреза. Барона такого-то, графа сякого-то и вообще аристократа в надцатом колоне и удачливейшего бизнесмена.   И это была Яхта! Не то что у Костика – лодка с парусами, а настоящий корабль с тремя палубами, бассейном и прислугой. По случаю прибытия Костика и Аришки, вечером был дан банкет, на котором присутствовали – сам граф, графская подружка –  модель и еще две пары. А также в высшее общество были допущены капитан со своей супружницей. По словам подруги, супружница капитана была та еще стерва. Вся как на шарнирах, задницей круть-верть, глазками по сторонам…   и щебечет, и щебечет. «Ах, какие у вас  Константин бицепсы! Ах, какие трицепсы! Ах, какой вы богатенький, какой красивенький». Костик и поплыл. Рожа раскраснелась, улыбка идиотская, морда слащавая. И это тем более обидно, что сам граф, глядючи на Аришку, слюнями весь смокинг закапал, не смотря на присутствие модели под боком. Конечно же, Аришку таким вертихвосткам не испугать. Ей такие дамочки на один зуб, но тут приключилась с подругой оказия – почему-то захотелось ей спать до невозможности. Толи устала с дороги, толи то да се…   толи капитанская змея что-то в бокал подсыпала.
Про то и се, я уточнять не стала, ибо разъяснение могло изобиловать такими подробностями, что от стыда, уши бы у меня  свернулись в трубочки, пожелтели и отпали. И так понятно, как Аришка с Костиком новую каюту опробовали. 
Короче, пошла подружка спать, как ее граф и не упрашивал остаться. Костику наказала вести себя хорошо.
А утром случилась беда! Пока Костик плескался в душе, Аришка стала искать свой новый, только что подаренный ей, сотовой. И вспомнила, что положила его Костику в карман пиджака, когда они шли на прием, так как в вечернем, чрезвычайно откровенном наряде карманы не были предусмотрены. Вспомнила, и полезла  доставать. А  вытащила… трусики капитанской жены, которые вчера отлично рассмотрела под ее полупрозрачным одеянием. От такого вероломства Аришка вскипела, как оставленное на плите молоко. И, по своему обыкновению,  решила устроить сначала скандал Костику, а потом засунуть эти трусики в пасть их хозяйки, предварительно выдрав ей волосенки на всех доступных местах. Однако взяла себя в руки и решила действовать так, как обычно действую я – быстро, жестоко, эффективно!
-   Погоди, погоди! – Удивленно прервала я подругу, так как считала себя существом робким и закомплексованым.  – Это когда же я так действовала?
         -   Так всегда! – Убежденно кивнула подруга. – Помнишь, как мы на день рождения были, и ты бутылкой по голове успокоила зарвавшегося ухажера. У меня бы духу на такое не хватило. А когда Костик приехал пьяный и орал на весь подъезд, охрана и то опасалась к нему подходить, а ты как вышла, как гаркнула на него, а потом еще и по роже звезданула. Он сразу притих и стал извиняться. И братишку моего зонтиком, скажешь, не ты успокоила? 
Ой, мама дорогая, так вот какой меня люди со стороны видят! Ничего себе робкое существо! Всем ведь не расскажешь, что в такие  моменты от страха зуб на зуб не попадает, и колени щелкают друг об друга, как кастаньеты. И «театру начинаю разводить», когда пугаюсь до обморочного состояния и ледяного озноба. Ох, дела мои скорбные, представляю, какая у меня репутация у местных кумушек.
          А дальше, Аришка закрыла дверь в душ на щеколду. Сдернула с кровати покрывало, сложила в него все Костиковы вещички и придавила сверху новым телефоном. А затем, пошла и выбросила этот узел за борт. По дороге, еще успела заскочить в капитанскую каюту, и засунуть в карман,  висящего на стуле кителя, Костиковы трусы-стринги. После этого вернулась, и пока Костик бросался с той стороны душевой на дверь, собрала свое барахло и, оставив  в середине стола трусы капитанши, а на дверях каюты табличку «не беспокоить», съехала с яхты.
        -   А капитану-то, зачем трусы Костика засунула, - спросила я подругу, второй раз за день сваленная приступом жесточайшего смеха.
       -   Пусть, за своей лахудрой, лучше присматривает, - мстительно усмехаясь, ответила Аришка.
       -   Так если эти трусы найдет его жена, то оправдываться уже придется не ей, а капитану. – Хохоча, разъяснила я подруге двусмысленность ситуации.
      -   Вот, блин, а я и не подумала об этом, -  Аришка задумалась, потом фыркнула, потом хохотнула и, наконец, с лошадиным ржанием свалилась с кресла на ковер.
        Нам понадобилось не менее получаса, что бы угомониться. Стоило нам немного успокоиться,  как перед глазами рисовалась очередная картинка, и мы опять падали от смеха.
         -   Ты их окончательно запутала  этими трусами, - заходилась я  в хохоте. – Представь, если выручать из душа твоего бой-френда пошел капитан? То, что он мог подумать, найдя сначала трусы Костика у себя в кармане, а потом трусики своей жены, на столе в его каюте?
         -   Что? – выдохнула Аришка.
         -   Что Костик сексуальный террорист, который  хочет поиметь их с женой разом, и таким символическим жестом, так сказать, обозначает свои намерения. А жена капитана, наверное, решила, что Костик уже и ее мужа поимел! – Мы свалились в новом приступе смеха.
         -   Да уж, в гневе я страшна, - отсмеявшись с гордостью, похвасталась Аришка. – Пошли, поедим, а то вон, сколько калорий потратили. 
Мы поднялись, шатаясь и постанывая, и пошлепали на кухню раздобывать себе какое-нибудь пропитание. Но до кухни мы не дошли - в дверь позвонили. Дверной звонок заорал так, как будто вместо него была кошка, которую с той стороны двери потянули за хвост.
         -   Слушай, когда ты уже заменишь эту дрянь? – Недовольно спросила я у подруги.
         -   Никогда! Он меня будит, ты же знаешь, как я крепко сплю. - Огрызнулась она в ответ.
         -   Знать-то, зная, только не понимаю – почему вместе с тобой должен просыпаться весь дом. Даже я через два этажа подпрыгиваю, когда твой звоночек голос подает. От тебя гости еще не сбегали, заслышав его «нежные переливы»?
 -   А хоть бы и сбегали! Может это у меня не просто так, может это проверка на вшивость! Кто сбежал – тот подлый трус!
          Я с уважением посмотрела на подругу:
          -   Мудро! Открывай, этот не сбежал. Слышишь, за дверьми топчется. - Подтолкнула я ее. – Ты же у нас хозяйка!
          -   Ага, а, вдруг, там враги? – Аришка попятилась.
Я вздохнула и, отодвинув ее с дороги, открыла дверь. Ну, в принципе, подруга не далеко ушла от истины. За дверьми обнаружился Алексей Борисович Сорокин собственной персоной.
         -   Почему не спрашиваешь – кто звонит? - Раздраженно начал он, но тут же захлопнул рот, увидев Аришку, маячившую за моей спиной.
Подруга выдвинулась на первый план, как только увидела, что из врагов пожаловал всего лишь один мужик, да и тот симпатичный. Таких врагов Аришка не боялась. А вот интересно, подумала я,  какие образины и, главное, в каком количестве, могли бы испугать мою драгоценную, если ее даже физиономия пьяного Костика, не пугала?
          -   Ой, а вы, наверное, Алексей? – Защебетала подруга не хуже капитановой жены. – Ой, а вы работаете в милиции, как интересно… 
Я повернулась и поспешила ретироваться на кухню. Сорокин проводил меня тоскующим взглядом.
Ничего, ничего! Не маленький, пусть сам отбивается!
Я поставила чайник, сварила кофе, а обмен любезностями все продолжался. И если в начале голос Сорокина звучал панически, то теперь он рокотал спокойно, как полноводная река на перекатах. Я сделала бутерброды с колбасой, с брынзой и помидорами и, наконец, честная компания появилась на кухне. Видимо, подтянулась на запах.
            -   Яна, говорила о вас, столько хорошего! – Заливалась подружка.
Сорокин покосился на меня.
Я откусила приличный кусок бутерброда и пожала плечами. Понимай, как знаешь. Хотя, я что-то не припоминаю такого факта в своей биографии.
          Арина уверено направила стопы в мою сторону. Я плавно переместилась за спину Сорокина, обогнув подругу по большой дуге. Подружка разочарованно уставилась на меня. Я показала ей подбородком на бутерброды и кружку с кофе на столе. Свой бутерброд и чай, я выпускать из рук не собиралась. Аришка горестно вздохнула и сцапала с тарелки бутерброд с брынзой. Еще раз вздохнула и взяла кружку. Сорокин с недоумение следил за нашей пантомимой.
           -   Садитесь, Алексей, - позвала она Сорокина. – Выпейте с нами кофе, если конечно Яна не возражает? – Ехидно закончила она.
Я не возражала, так как свой бутерброд уже дожевала, да и чая осталось всего на пару глотков, так что надобность прятаться за широкой спиной Сорокина, сама собой отпала. Алексей, не чинясь, устроился за столом. Подруга подвинула к нему тарелку с бутербродами:
         -   Кушайте, пожалуйста, вы ведь, наверное, еще не завтракали.
         -   Не успел, - сообщил Сорокин, мощно работая челюстями.
         -   Понимаю, понимаю, - закивала головой Аришка. – Наверное, всю ночь работали?
         -   Так и есть, - согласился с ней  Сорокин.
         -   Вы, наверное, уже все поняли, все загадки разгадали и всех плохих парней поймали, - подхалимски заглядывая ему в глаза и наивно  хлопая ресницами, поинтересовалась подруга.
Сорокин подавился кофе.
Я ухмыльнулась.
А, ты что же, друг любезный, думал – тебя за просто так кофе поят. А результаты где?
          -   А вот сейчас, вашей подруге пару вопросов задам, и все окончательно проясниться. – Бросил он на меня угрожающий взгляд.
Сорокин допил кофе, благодарно кивнул головой Арине, и повернулся ко мне.
          -   Чей у тебя ребенок? – Задал он свой первый вопрос, каким-то не слишком доброжелательным голосом.
Я кивком головы переадресовала его вопрос подруге:
         -   Ее?! – Алексей повернулся к Арине.
Та пискнула и прижалась к стене.
-   Не понял. Давай-ка поподробнее, - надвинулся он на нее.
Никогда не замечала в подруге почтительного отношения к чинам или званиям, однако  оное было на лицо. Аришка зачастила как из пулемета, я еле успевала следить за развитием сюжета. Алексей слушал, все, более каменея лицом. Под кожей на щеках заиграли желваки. Я ждала взрыва и дождалась.
          -   Ты, что, не могла отказаться? – Почему-то рявкнул он на меня .
         -    А вот будет случай, попробуй – откажи ей, охотно понаблюдаю, как это у тебя получиться, - невозмутимо ответила я.
Видимо, уже начала привыкать к постоянным наездам Сорокина.
Аришка насторожилась. У нее даже волосы на голове зашевелились оттого, что уши удлинились на пару сантиметров.
          -   Ах, так вы уже на – «ты»! – Многозначительно заулыбалась она.
Сорокин повернулся к ней снова. Подруга отшатнулась, но он только мазнул по ней взглядом и опять сосредоточил все свое внимание на мне.
           -   Ребенок в поселке? Никому не говорила о том, где он?
            -   Никому! – ответила я все еще спокойно,  однако с легким раздражением.
Аришка встревожено переводила взгляд с меня на Сорокина и обратно.
-   А к чему все эти вопросы?
         -   Кто-нибудь может его искать? – Проигнорировав мой вопрос, Алексей обратился к подруге.
И только теперь я увидела, насколько он внутренне напряжен. Как пружина, сжатая до отказа. Мне стало страшно. Я повернула голову к Аришке.
         -    Не…  не знаю, - заикаясь, ответила она. – Мужчины, которые его привезли, ничего об этом не говорили. – Неуверенно пожала она плечами.
         -   А твой брат, что обо всей этой истории думает? – Задал очередной вопрос Сорокин.
Мы с подругой переглянулись.
         -   Мы с ним еще по этому поводу не разговаривали, - сделав непроницаемое лицо, ответила я.
          Сорокин нас по очереди оглядел.
-   Врете, конечно. Ну, да ладно с этим разберемся позже. Ты сейчас можешь связаться с братом? – Спросил он у Арины.
Та закивала. Я даже слегка испугалась - не отвалилась бы головушка.
-   Давай звони! – Подтолкнул ее к действию Сорокин.
Аришка сорвалась с места.
         Артем ответил мгновенно, как будто телефон у него был привязан к уху и сходу заорал так, что я отшатнулась, хотя стояла от Аришки на приличном расстоянии.
         -   Темочка, послушай! Темочка… -  попыталась Аришка вклиниться в ор брата. Но не тут-то было. Казалось Артем орал без пауз на вдох и выдох.
Сорокин отобрал у Аришки телефон и гаркнул в него:
         -   Молчать! И слушать! 
В трубке наступила тишина. Я прямо таки видела изумленное лицо Аришкиного брата. Надо же, нашелся голосок громче, чем у него.
        Сорокин представился и в стенографическом стиле изложил Артему известные факты.
        -   Мы сейчас едем в «Веселое». Адрес? – обратился он ко мне.
Я продиктовала адрес Татьяны Семеновны.
        -   Слышал, - отозвался в  трубке Артем. – Вы на машине?
        -   Да.
        -   Тогда встретимся на месте. Все! Да, и прихватите с собой мою полоумную сестрицу, а то если я за ней заеду, еще убью где-нибудь по дороге.
Аришка горестно всхлипнула. Я взяла ее за локоть и ободряюще его сжала.
         -   Не бойся, - шепнула я ей. – Мы его самого по стенке размажем.
         -   Да? – С надеждой взглянула на меня подруга.
         -   Зуб даю! – Щегольнула я знанием классики.
         Я подбадривала подругу, а  у самой в груди поднималась тревога. Поднималась, как огромная свинцово-черная волна поднимается из глубин океана, заслоняя собой весь горизонт, вгоняя в ужас и панику одним своим видом.
Машина только еще вырвалась из города на трассу, а я уже почти не контролировала себя. Мне казалось, что мы еле тащимся, и в тоже время я понимала – если бы даже мы летели со скоростью болида, все равно было бы поздно. Безнадежно поздно! Я еще не понимала - как ребенок связан со всеми произошедшими событиями, но четко знала – вот то, что появилось у меня дома недавно, и что я должна была хранить больше своей жизни! А я не поняла. Не догадалась. И теперь не хватит всей жизни, что бы как-то исправить ошибку. 
          -   Артем! – Вдруг, сказала Арина у меня над ухом.
Я вынырнула из  черного кокона страха. Как ветка, затянутая водоворотом сначала скрывается под тяжелой водой омута, а затем неожиданно всплывает на поверхность. Я покрутила головой по сторонам. Сзади нас догоняла огромная, черная машина со стремительными,  изящными обводами корпуса. Она напоминала жеребца элитной породы, у  которого под черной глянцевой шкурой скрыты мощные мускулы. Догнала и пристроилась нам в хвост.
         Подлетев к  домику Татьяны Семеновны, машина плавно затормозили. Я выскочила, не дожидаясь пока она окончательно остановится, и не чуя под собой ног, понеслась к крыльцу.
Я влетела в горницу, по дороге чуть не снеся напрочь дверь с косяка. И успела выхватить взглядом маленькую фигурку, которая внезапным, почти неуловимым движением,  выскользнула из-за стола и застыла у стены. Я сделала пару неуверенных шагов и оказалась лицом к лицу с ребенком. Ноги подломились, и я опустилась перед ним на колени. Подняв голову, я лихорадочно обвела глазами его лицо, плечи. Схватила за кисти рук и, повернув к себе маленькие ладошки, уткнулась в них лицом. Вздохнув, в себя пару раз, знакомый запах молока и хлеб, я, вдруг, заплакала. Заплакала такими тяжелыми, горячими слезами, что они, падая ребенку на ладони, видимо обожгли его, так как он отдернул  руки, но не отстранился и тогда я, не смело обняла его за плечи и прижала  к себе. Он в ответ обвил руками мою шею.
-   Ну вот, совсем ребенка запугала, - ворчливо сказала Татьяна Семеновна, выходя из-за моей спины. – Чего прилетела, как сумасшедшая?
Я поднялась с колен, но не могла заставить себя выпустить малыша из рук, продолжая обнимать.
-  А это кто с тобой? – Кинула Татьяна Семеновна в сторону двери.
Я обернулась, возле двери целое столпотворение. Артем, Сорокин, Аришка, еще какие-то люди. Все с напряженным вниманием следят за разговором.
-   Это хорошие люди! – Твердо сказала я, глядя в глаза Татьяне Семеновне. – Я вам про них рассказывала. Это Арина, моя подруга. Это Артем, ее брат. Именно к нему привезли мальчика.  А это Алексей Сорокин – он работает в милиции. – Представляя людей, я указывала на названного человека, потом повернулась к хозяйке: – А это Татьяна Семеновна, наша спасительница. Без нее мы бы пропали. А вот это Накаморо. Накаморо Фудзивара. – Я крепче прижала мальчика к себе
   -   Хорошие, говоришь! Ну, тогда проходите люди хорошие, нечего в дверях толпиться! – «Гости» вошли и растеклись вдоль стен, как растекается вода по стенкам сосуда, под действием центробежной силы.
Ко мне подошел Сорокин, а следом за ним Артем.
    -   Татьяна Семеновна, вас никто не беспокоил? Малыша никто не искал? – Я тревогой ожидала ответа.
         -     Даже если искали, но, как видишь, не нашли. -  Ответила Татьяна Семеновна, внимательно разглядывая лица мужчин. Те повернулись  друг к другу.
-   Сорокин! – Представился Алексей.
-   Артем Димон! – В свою очередь назвался Аришкин брат.
А, кстати, где подруга? Я поискала Аришку глазами. Та, пристроившись на краешке стула, стоящего у окна, желание подойти к нам, явно не выказывала.
 -   Я не поняла, с чего все так всполошились? – Татьяна Семеновна с недоумевающим видом повернулась ко мне.
-   А это пусть нам господин Сорокин объяснит. Это он всех на уши поставил. – Я злобно зыркнула глазами на господина оперуполномоченного, но тот и ухом не повел.
-   Ребенку грозит опасность! Вот пока и все объяснения. – Не затруднил себя долгими разговорами Сорокин.
За все время общения, я изо всех сил старалась не смотреть на Аришкиного брата. Мне было больно даже стоять с ним рядом, поэтому я как бы случайно  сделала шаг в сторону и, перехватив ребенка другой рукой, отступила от Артема подальше. Для Татьяны Семеновны этот маневр не прошел незамеченным. Ох, зря я дернулась, теперь вся честная компания смотрела на меня.
-   Яна, - обратился ко мне Артем, - я должен перед вами извиниться. Я повел себя непростительно грубо. Меня может оправдать только тот факт, что я ничего не знал и, более того, даже не подозревал о произошедших в мое отсутствие событиях. Артем замолчал, выжидающе глядя на меня. Я тоже молчала.
Ну, надо же! Он, видите ли, должен попросить прощения. Ну, так проси! Или, по его мнению, с меня достаточно того, что он осознал эту необходимость. И на этом все!
-   Ну, так как, вы сможете простить меня? – Не выдержал Артем.
-   Вряд ли. – Ответила я, отводя глаза в сторону. – Но это не должно вас беспокоить!
Артем опешил. Сорокин шевельнулся, и я  непроизвольно на него взглянула. Он смотрел на меня с таким удивлением, как будто у меня на лбу рога выросли.
-   Может и не должно, но беспокоит! – Опять перевел Артем внимание на себя. – Я понимаю, что был груб с вами. Вы такого не заслуживаете, но поймите и вы меня…
Да ни хочу я его понимать! Зачем мне стараться понимать абсолютно чужого и неприятного мне человека.
-   Я плохо вас знаю, и совершенно не ожидал, что мне могут привезти ребенка, поэтому ситуация и показалась мне сомнительной.
Я поморщилась.
-   Артем Северьянович, но теперь-то ситуация вам ясна? С малышом, слава богу, ничего не случилось. А что до моего прощения, то мы с вами чужие люди и, вполне возможно, вообще больше никогда не увидим друг друга, поэтому давайте решать проблемы ребенка, а личные взаимоотношения оставим в стороне. И на этом все!
Артем Северьянович, крепко сжал зубы и поиграл желваками.
- Ну, я вижу вашего прощения не так-то легко добиться!
-   Да нет, когда люди искренне просят у меня прощения, я обычно их всегда прощаю! – Безразлично ответила я.
-   А я, значит, стал исключением из правил? – Обиженно произнес Артем. – Неужели, я на столько вас обидел? И все мои извинения не произвели на вас никакого впечатления?
-   Да ты, парень, еще прощения-то и не просил. – Вмешалась в разговор Татьяна Семеновна. – Ты только перечислил причины, по твоему мнению, настолько уважительные, что Яна незамедлительно должна  простить тебя. И выразил намерения попросить прощение, но, однако, не сделал этого. Ни разу!
   Я с благодарностью посмотрела на свою любимую старушку. До чего точно! Ни убавить, ни прибавить.
Артем, с озадаченным выражением лица переводил глаза с меня на Татьяну Семеновну. Не привык, чтобы ему перечили. Тем более женщины. 
-   Так что вы решаете с ребенком? – Между тем продолжила Татьяна Семеновна. – Вы хотите его забрать? – Обратилась она к Артему, делая вид, что не видит его недовольства.
-   Да, - буркнул Артем в ответ. Благодушие слетело с него, как ни бывало. – Я думаю, так будет лучше для всех!
Я обмерла! До этой минуты, я как-то не задумывалась над тем, что ребенка заберут. И заберут прямо сейчас.
Я пошатнулась. Сорокин немедленно отреагировал. Он поддержал меня одной рукой, а второй подвинул стул, и слегка толкнув в плечо, заставил сесть.
Господи, как больно-то! Я старалась удержать слезы, опять подступившие к глазам. А что я хотела?  У него есть семья, родные люди. И я прекрасно знала – ребенок попал ко мне случайно и совсем  на короткое время. Я не имела права, даже думать о том, что он останется со мной навсегда.
Не должна была, но думала. Артем отказался от него, и я подспудно решила, что ребенок теперь мой и больше ничей. Я успела привыкнуть к этой мысли. Мне хотелось заплакать в голос,  схватить ребенка в охапку унести, спрятать его ото всех. Уехать так далеко, чтобы нас никто не нашел.
Артем продолжал говорить, а я едва сдерживала себя, чтобы не закричать. Замолчите! Дайте мне хотя бы пару минут, чтобы придти в себя. Вы разве не видите, я сейчас умру от боли! От ужаса! Как они могут забирать его у меня, такого маленького, беззащитного. Я ведь нужна ему, он без меня пропадет! Я взглянула сквозь слезы на малыша и поймала его взгляд. До этого он никогда не смотрел на меня так. Как будто снял с души все заслоны и открылся предо мной весь, до самого потаенного уголка.
Мне тоже тяжело, говорил его взгляд! Но мы не всегда можем делать то, что нам хочется, даже если готовы платить за это самую большую цену. Но у каждого есть свое предназначение в этой жизни! Своя дорога в ней. И как бы ни было тяжело, человек должен пройти ее до конца -  удел воина не уклоняться от предначертанного пути. И чтобы продолжать свой, мне надо уйти от тебя. И я уйду! Но сейчас в эту минуту, я в первый и в последний раз могу показать, как я люблю тебя и благословляю выбранный мне богами путь, за то, что он привел меня к тебе!
Накаморо опустил глаза, а я судорожно вздохнув, гигантским усилием подавив рыдания.
Я огляделась. Оказывается, в комнате стояла тишина. Все смотрели на меня. Аришка с тревогой, А Сорокин и Артем с каким-то сосредоточенным вниманием. Меня поразило одинаковое выражение их лиц. Но я отметила эту странность краешком сознания и отбросила ее в сторону. Это не важно. Все сейчас не важно, кроме судьбы Накаморо.
-   Яна! Ты нормально себя чувствуешь? – Спросила у меня Татьяна Семеновна с неподдельным волнением в голосе.
-   Нормально! – Ответила я. Голос был бесцветен и тих. – Пожалуйста, продолжайте!
-   Хорошо! Продолжу! – Встрепенулся Артем. - Ребенка привезли сюда люди, которые доверяют мне. И знают, что я могу позаботиться о его дальнейшей судьбе. К сожалению, они не смогли заранее уведомить меня о своем прибытии, поэтому и получилась такая путаница. Но теперь, я надеюсь, все прояснилось. Так что я забираю мальчика и, если никто не возражает, мы поедем. Надо устроить Накаморо. А так же решить кучу вопросов, связанных с его возвращением домой.
Он кивнул, и двое мужчин встали и подошли к малышу. Я поняла, что он сейчас уйдет, и не знала как себя вести. Татьяна Семеновна подтолкнула меня в спину
-   Пойди, попрощайся.
-   Я встала со стула и, сделав несколько шагов на негнущихся ногах, замерла перед ребенком. Накаморо поднял голову и посмотрел на меня. Все заслоны были на месте. Наклонившись, я поцеловала его в щеку. Господин Фудзивара благосклонно принял мой поцелуй. Я поклонилась, и он склонил голову в ответ. Затем повернулся к двери, и телохранитель шагнул в сторону, освобождая ему путь. Еще несколько секунд и он, вместе с сопровождающими, скрылся за дверями. Артем что-то сказал стоящему рядом с ним человеку, и тот выскользнул следом.
- Надеюсь, вы позаботитесь о безопасности мальчика? – Спросил Алексей у Артема.
         -    Можете не сомневаться, так и будет, - Отчеканил Артем. Ему явно надоела вся наша компания. Полоумная девица, у которой надо выпрашивать прощение. Мент, сомневающийся в его способности обеспечить безопасность мальчику, неизвестная тетка, которая считает возможным поучать его и бестолковая сестрица, которая наворотила таких дел, что теперь он не знает, как их и расхлебать.
-   Пошли! – Артем кивнул Аришке.
Подружка сверкнула на брата глазами и не сдвинулась с места.
-   Я не с тобой приехала и не с тобой уеду.
-   У меня нет времени на твои фокусы, - рыкнул на нее Артем.
-   У тебя никогда нет на меня времени. Так что это не новость. – Отрезала Арина.
Артем шагнул к сестре, сжав кулаки. Сорокин невольно подался ему на встречу. Я придержала его за локоть. Он обернулся ко мне с недоумевающим выражением на лице.
Ну, не объяснять же ему в данную минуту, что Артем никогда не причинит вред сестре. Видок у него, конечно, такой – любой испугается, но только не сестра. Аришка боится  одного, что Артем окончательно в ней разочаруется.
-   Хватит корчить из себя идиотку! Твои фокусы и святого с ума сведут! – Процедил Артем.
 Аришка зло прищурилась и прошипела в ответ:
-   Это ты святой?! Ты, значит святой, а я, значит, наворотила дел?  Да если бы ты не оставлял  своим помощникам дурацких распоряжений, все бы давно решилось! Времени у тебя, видишь ли, нет! А когда оно у тебя для меня было? Да я из твоего поганого дома ушла, потому, что надеялась -   ты за мной скучать начнешь.  И поймешь, что забота о сестре - это не обеспечение деньгами. Да и не нужны мне твои деньги!
Голос Аришки все набирал и набирал силу, по мере каждого сказанного слова и последнюю фразу она уже прокричала в лицо Артему.
-  Я сама могу заработать себе на жизнь! И квартира твоя не нужна! И, кстати, чтобы ты знал - это не я придумал ее дизайн, а Яна! И твой дом она же оформляла!  – Ткнула она в меня пальцем.  – И деньги,  за это не взяла. А ты ее каким-то медальоном попрекнул! И с ребенком нянчилась, пока ты со своей макарониной на разных пляжах трахался!
Артем, сначала пораженный не бывалым поведением сестры, постепенно пришел в себя и снова взъярился. Видно было, что он едва сдерживается. Но, Аришке было уже все равно. Казалось, она специально пробует брата на прочность и ждет, когда же он сорвется. Потому что сама  балансирует на самом краю состояния, когда человек переходит некую последнюю для себя черту и понимает - за ней все. Конец всех отношений! Конец любви, привязанности и даже чувству долга, которое, как капитан,  тонущий корабль, покидает человека последним.  И хочется только одного, чтобы другой сделал последний шаг - показал, что не за что бороться и нечего друг другу доказывать!
Артем замахнулся, но Аришка вместо того, чтобы отшатнутся, наоборот качнулась к брату. Вот он - последний шаг! Я рванулась к подруге и, толкнув в плечо, тем самым, вывела ее из-под удара!
Хлесткий звук пощечины грянул, как выстрел. Меня отбросило к противоположной стене. Сорокин бросился на Артема и со всего размаху врезал ему в челюсть. Я вскочила, в глазах все плыло, но на это сейчас было плевать. Я кинулась вперед и изо всех сил прижалась к груди Артема,  едва успевшего подняться с пола. Сорокин, снова метнувшись, было к нему, резко затормозил и остановился. Артем, не ожидавший ничего подобного, тем не менее, обхватил меня руками. Аришка, отлетевшая от моего толчка к столу, рыдала в объятиях Татьяны Семеновны. Я вырвалась из рук Артема и кинулась к ней. Подругу трясло, из глаз потоками лились слезы, судорожные всхлипы не давали говорить.
-   Я не.. не.. не хотела, чтобы он тебя ударил! – Еле выговорила она, обнимая меня за шею. Пылающая мокрая щека прижалась к моей, горящей от удара. Я едва не зашипела.
-   Да он же не специально! – Залопотала я в горячее ухо подруги. – Он бы вообще никого не ударил, если бы я не сунулась.
Подруга заплакала сильнее.
-   Яна, пойдем отсюда, пожалуйста.
Я посмотрела на Татьяну Семеновну, она показала глазами вверх. Действительно, можно же подняться на чердак. Аришка держалась за мою руку так, как будто она была для нее последней связью с реальностью. Она не видела, куда я  веду ее, спотыкаясь на каждой ступени.
Мы добрались до чердака, и я открыла дверь в свое убежище.
         -   Классно тут у тебя! – Всхлипывая и, по своему обыкновению, вытирая нос рукавом, огляделась Аришка.- Спокойно! А меня братец чуть не прибил! – Аришка снова громко заревела.
-  Не прибил бы он тебя! – Возразила я с мрачной убежденностью.
-  Типа, меня колом не уделать, не то, что кулаком, да? -  Прорыдала подруга.
-   Нет! Просто не твоя это судьба, тумаки получать! – Вздохнула я.
-   Как это? – Аришка перестала плакать.
-   Так это! - Передразнила я ее. – Вот чего ты воешь, скажи на милость? По мордасам получила я, а воешь ты, где справедливость?
Подруга поморгала, длинными, слипшимися от слез ресницами и хихикнула.
-   Очень показательно! – Сварливо произнесла я, глядя на расплывшуюся в робкой улыбке, физиономию подруги. – Мне по мордасам, а ей смешно!
Аришка кинулась обниматься.
-   Прости, прости! Но ведь действительно, смешно! – Покаянно оправдывалась подружка. – Я и сама не знаю, чего реву!
-   Да, нет! Тут все понятно – жалко тебе себя очень!
-   А вот и нет! – Вскинулась Аришка.
-   А вот и да! – Со всей убежденностью ответила я. – Переволновалась, расстроилась, потом вспомнила, что пострадавшая сторона, вообще-то ты, и слетела с катушек! Тем более – лучшая защита - нападение! Вот тебе и вся психология!
Подруга призадумалась. Я подошла к окошку. Машины Артема не было, а жигули Сорокина остались на месте. 
-   Слушай, - подала голос подруга, - а не противно быть такой умной?
-   Да не такая уж я умная! Иначе не остановила бы Сорокина, когда он хотел  твоего брата урезонить. Правда, я и предположить не могла, что ты танцы с волками затеешь, - повернулась я к подруге. Но затем, уловив краем глаза какое-то движение во дворе, опять повернулась к окну.  – Вернее с одним волком! -  Сказала я задумчиво, рассматривая вышедшего во двор Артема. Он поднял голову и посмотрел на мое окно. Я чуть сдвинулась в сторону. Вряд ли, он меня видит, но лучше перестраховаться.
Интересно! Машины нет, а сам он здесь.
-   Фиг бы твой Сорокин моего брата смог остановить. – Хвастливо заявила мне подруга. Темка у меня ого-го… - Аришка запнулась, вспомнив, что это ого-го, чуть не поставило ей синяк под второй глаз, -…какая сволочь! – Неожиданно закончила она начатую фразу.
-   Да вы оба хороши! – Не поддержала я подругу. – Представляешь, как он переволновался за тебя, когда твой сотовый не отвечал. Он, наверное, Костику раз сто уже звонил. Мне чуть автоответчик не спалил. И тут не успел приехать, как на него все налетели. Кругом одни не довольные морды, да еще и родная сестра коники выкидывает, вместо поддержки. В такой ситуации любой озвереет!  - Я подошла и села на кровать рядом с Аришкой. – Ну, что пойдешь к брату? Вон он во дворе мается!
Аришка отрицательно покачала головой.
- Нет, сейчас не пойду. А то опять реветь начну. Сходи ты с ним поговори, а?
- Еще на пару затрещин напроситься? - Потрогала я распухшую щеку.
- Да он тебя больше пальцем не тронет! – Запальчиво воскликнула подруга.
- А мне больше и не надо! И одного раза достаточно!
- Что мне самой идти? – Сморщила мордаху подруга.
                -   Иди! Только держи себя в руках! Не кидайся на него как прошлый раз. Поговорите спокойно.
                -   Это ты у нас можешь спокойно разговаривать, а я опять начну нервничать и обязательно наговорю Артему всяких гадостей. Ну, сходи, очень тебя прошу!
-   Арина, пойми, я не хочу разговаривать с твоим братом! Твой брат чужой для меня человек, таковым и останется. Я не хочу, чтобы он вошел в мою жизнь ни в каком качестве. – Уже слегка раздражаясь, ответила я подруге.
-   Я не прошу, чтобы он входил в твою жизнь, просто поговори с ним обо мне!
Вот и поговорили! Ну, как ей еще объяснить, что выяснять отношения надо, только с теми людьми, которые для тебя важны. Стараться донести до них свою точку зрения с максимальной подробностью и аргументацией, а также  внимательно относится к их доводам.  Все это требует огромных душевных затрат, а зачем их расходовать на чужого человека.
Аришка, видя мое непреклонное лицо, опустила голову. Плечи поникли. Она всхлипнула.
Ну!..   Слов нет! Одни многоточия!
Я слезла с кровати и потопала к дверям. «Мы в ответе за тех, кого приручили!»  Вольно всяким классикам сентенциями кидаться, а мы потом следуй намеченным курсом. Ух, убила бы себя – раз сто! Свет не видывал такую идиотку!
В горнице не было ни души. Ну и куда все подевались? Я уселась в старенькое кресло и пригорюнилась. Ладно, с Артемом я поговорю, но сама его искать не буду, а то прямо мазохизмом попахивает! Вот набредет он на меня - его счастье, не набредет – мое!
Дверь открылась…   Значит не мой сегодня день!
- Мы можем поговорить, - тоскливо спросил Артем.
- Давайте, поговорим! – Так же тоскливо вздохнула я.
-   У меня в голове крутиться множество вопросов, но я что-то растерялся, не знаю с чего начать.
Артем прошел к столу и сел на стул. Устало потер лоб и взглянул на меня. Глаза растерянные, как у пса, которого неожиданно пнул любимый хозяин.
-   Ничего я в этой жизни, наверное, не понимаю. – Артем помолчал. - У нас с Ариной никого из родни не осталось. Только мы двое. С того времени, как закончил институт, я работал как проклятый. Хотел, чтобы сестра ни в чем не нуждалась. Мне так страшно было за нее. Все казалось, что не справлюсь. Я так пугался, когда она болела. – Он вскочил и заходил по комнате. - Но вот сестра выросла, и стало еще хуже. Стало еще больше страхов. Что какой-нибудь подонок обидит, что несчастный случай, что друзья не те…  Хотелось запереть ее под охраной и пусть сидит безвылазно дома. Все время себя одергивал – «не деспоти, дай, девчонке, самой свою жизнь устроить». Когда она сказала, что хочет жить самостоятельно – чуть не поседел. Но отпустил. А оказалось, не надо было. – Артем резко остановился. – Вот объясните мне, почему нельзя было прямо сказать, чего ей хочется?
Я промолчала. Вопрос-то риторический. Да он бы меня сейчас и не услышал.
-   С Наташкой общий язык найти не смогли. А ведь почти ровесницы.
Значит, макаронину зовут Наталья. Понятно, сделала я себе зарубку на память. А то брякну в разговоре – макаронина, и конец взаимопониманию.
-   Денег даю, сколько попросит. Да я и не жду, когда попросит. Я ей доступ сделал ко всем своим личным счетам. А у нее, что ни день, то история. И ни какая-то безобидная, а одна хуже другой. Вон, вчера Костик звонил, такое рассказал, у меня волосы на голове дыбом встали. – Артем взъерошил волосы. – Вот и с вами вышло ужасно!  Получается, я вам кучу денег должен? – Артем смотрел на меня с ожиданием.
-   Ничего вы мне не должны! А на счет всего остального - поговорите с сестрой сами! Вот вы, только что перечислили ее прегрешения. И я поняла, что об ее поступках или, если хотите, проступках, рассказали вам чужие люди – Костик, Наталья… и так далее. А вам надо просто поговорить с сестрой самому.  Не обвинять ее заранее, а просто выслушать. Арина такой человек, что даже если захочет, то ничего утаить не сможет. Она вся как на ладони! Я знаю вашу сестру всего четыре года, и более искреннего человека не встречала. Она расскажет вам все, вы только спросите. И еще хочу сказать вам, чтобы вы немного успокоились - я не нуждаюсь в деньгах вашей сестры. Отец оставил мне приличное состояние.  – Я пошла к выходу, но на пол дороге остановилась. -    И если позволите, то я дам вам на прощание совет?
Я дождалась, пока Артем кивнет головой.
-    Уезжайте сейчас домой, но потом обязательно постарайтесь найти для сестры время и поговорите по душам, обстоятельно и не торопясь.
-   Хорошо! Я так и сделаю. Поговорю с сестрой. - Артем встал. - Простите меня Яна и спасибо вам за все.
            -   Да на здоровье! - Улыбнулась я ему. Махнула рукой на прощание, и вознеслась, аки ангел на небеса! Ну, то есть  ушла к Аришке на чердак.
            Вечером, Татьяна Семеновна устроила нам с подружкой баньку. А потом под чаек из самовара потекла неторопливая беседа.
           -  Я не всегда жила здесь, хоть и родилась в этих местах, - начала Татьяна Семеновна свой рассказ. – После школы, я уехала учиться в Москву и там познакомилась с Ильей Нестеровым, а затем вышла за него замуж. Муж мой был дипломат и через некоторое время его послали на работу в Японию. Там мы прожили двенадцать лет. Я неплохо знаю японский язык. И поэтому смогла узнать имя мальчика.
-  Но вы ведь не только имя мальчика узнали. Правда, Татьяна Семеновна? – Спросила я у женщины.
Она кивнула.
-   Поделитесь информацией?
- Конечно! Я начала разговор именно с этой целью. Вы должны знать, с чем столкнулись. Какого ребенка привезли твоему брату. – Повернулась она к Арине.
                Фамилия Фудзивара появилась в Японии в седьмом веке. Она была дарована роду Накатоми, за заслуги перед императорским домом. Главной, из которых являлась – устранение претендовавшего на императорский трон главы рода Сога – Сога-но Ирука.  Род Фудзивара, на два века становятся доминирующим домом в придворной жизни. Влияние этого рода было столь велико, что это время в Японской истории называется «периодом Фудзивара». Но и с уходом с политической арены этот род не потерял близость к императорскому двору. Во времена сёгунатов Минамото, Асикаго и Токугава и, ослабления влияния императорского двора, представители рода Фудзивара продолжали верой и правдой служить императору. Ориентирование этого рода на китайскую образованность давало им возможность получать великолепное воспитание и образование в традициях конфуцианско-даосского комплекса. Представители этого рода становились либо государственными чиновниками высокого ранга, либо пополняли касту воинов, личной гвардии императора, частенько занимая в ней самые высокие посты. В 1868 все четыре дома этого рода участвовали в восстановлении монархии.
 И в наши дни род Фудзивара не нарушает своих традиций. И по сей день, служат они императору Акихито, являющемуся сто двадцать пятым представителем своей непрерывающейся династии. Дед Накаморо был главой императорских телохранителей. Отец  – одним из  заместителей министра внутренних дел, и  Накаморо – со временем займет подобающее ему место в иерархии самураев императорской гвардии, и другого не дано. Поэтому и воспитание у Накаморо соответствующее.
-   Что вы хотите этим сказать? – Настороженно взглянула я на Татьяну Семеновну.
-   Накаморо – воин! Самурай! – Спокойно ответила женщина.
А меня как обухом по голове ударило.
Как можно говорить о маленьком мальчике такие вещи. Это не укладывалось у меня в голове. 
                -   Но ему всего двенадцать лет! Всего двенадцать! -  С тоской воскликнула я. – Какой из него самурай?! Какой воин?
- Ему двенадцать. И он воин! – Еще раз подтвердила  Татьяна Семеновна.
- Ну, что вы говорите?! – Возмутилась я. - Воин это человек способный убить другого человека. По-вашему, ребенок способен на такое?
- Я говорю, что Накаморо воспитывается как воин с первого дня рождения и способен на все, что подразумевает это звание. – Сурово ответила мне женщина.
            -    Как такое может быть? – Ошарашено спросила подруга. – Как это с первого дня?
- Ну, вы же, наверное, слышали, о том, что ребенок еще в утробе матери все слышит и реагирует на раздражители. Как-то: речь, музыка прикосновения.
- Они начали его воспитание еще тогда? – Я ошеломленно смотрела на Татьяну Семеновну. Та кивнула головой.
-   И мать согласилась на этот эксперимент?
- Почему же эксперимент? Такая практика воспитания насчитывает в Японии не одну сотню лет.
                -    Но женщины! Как они допускают подобное отношение к своему ребенку? – От ужаса я едва могла говорить.
                -   А ты не слышала выражения – со своим уставом в чужой монастырь не суются! – Спросила Татьяна Семеновна.
                -   Да, но…
    -   Вот тебе и да, вот тебе и но. Что ты знаешь об их жизни? О том, что для них значить слова честь, долг, предназначение! Или о том, что еще совсем недавно, при императорском дворе считалось дурным тоном, если придворная дама владела алебардой не на должном уровне. Накаморо – самурай и это не обсуждается.
   -   Но Накаморо может просто не представлять, какая жизнь ему уготовлена! – Я не могла смириться с тем, что, по моему мнению, было ужасной несправедливостью, надругательством над личностью ребенка.
   -   Он прекрасно все понимает! И мало того, гордиться уготовленной ему судьбой. Его воспитывал дед, жизнь которого все двенадцать лет проходила перед его глазами. И для него нет секретов ни в том, что он будет делать, ни в том - как он это будет делать.
- И что это значит? – Спросила я, раздраженно стирая с глаз набежавшие слезы.
                -    Это значит, что все его внимание, привязанность и преданность отданы императорской семье и больше никому.
- А как же его собственная семья?
Татьяна Семеновна пожала плечами.
- Они ведь Фудзивара. Им ничего объяснять не надо.
                -    Получается, если перед ним встанет выбор – спасать семью императора или свою собственную, он выберет… - Аришка запнулась, боясь закончить свой вопрос.
                -    Семью императора! – Кивнула головой Татьяна Семеновна, ответив на неоконченный вопрос подруги.
Я молча сидела за столом и не могла придти в себя. Только теперь я начала понимать, как была самонадеянна, когда мечтала оставить этого ребенка у себя. Когда  посмела претендовать на его любовь и внимание, которые  всецело принадлежат другим. Да, теперь многое стало понятно.
Татьяна Семеновна продолжила свой рассказ.
-   А сейчас я хочу рассказать вам о том, почему Накаморо привезли к Артему. И какая опасность ему грозила.
Грозила - отметила я. Значит, теперь не грозит. Можно перевести дух.
Сколько врагов может быть у человека? Как минимум на одного больше, чем человек думает, - гласит восточная мудрость. Подразумевая под этим то, что человек вряд ли может знать, всех своих врагов. И даже, если он уверен, что врагов у него вообще нет,  то это означает только то, что он забывает еще одну истину. Главный враг любого человека – он сам. Вот и поспорь с таким утверждением. А уж у такого человека, который обладает властью - врагов, явно больше одного. Все закономерно, все предсказуемо. За многие столетия семья Фудзивара хорошо усвоила эту истину.
Жизнь императора священна! Но всегда находились люди, готовые оспорить этот постулат. И более того на деле доказать, что это совсем не так. И первыми под удар всегда попадали телохранители. Потому, что их работа - защищать императора, даже ценой своей жизни. Но бывали случаи, когда телохранителей убирали раньше, когда был хоть малейший шанс, что благодаря этому, можно будет подобраться  к заветной цели. В этот раз такой шанс был.
Дед Накаморо, с одобрения императора, сдавал свои полномочия сыну, так как врачи посоветовали ему не оттягивать принятие решения на счет рекомендованной ими операции. Через несколько недель, дед уехал в Европу, потому что только там могли сделать операцию на должном уроне. Только там была разработана и внедрена новая технология борьбы с таким недугом, как аневризма головного мозга.
Родители взяли с собой Накаморо в аэропорт. Внук ни за что, не упустил бы возможность побыть с дедом  хоть лишних несколько минут. На обратной дороге, отец, спокойно разговаривавший с матерью, вдруг, резко замолчал. Машина прибавила газу и рванула вперед. Накаморо обернулся и увидел огни фар, преследующего их автомобиля. Рывок их машины, застал преследователей  врасплох, и отец выиграл несколько минут. Но Накаморо понимал - им не уйти на серпантине. Однако отец и не преследовал такую цель. Через пару секунд, он резко остановил автомобиль, отчего тот пронесся несколько метров юзом и, повернувшись к сыну, сказал: «Твоя цель – выжить. Выжить и найти деда. Никому не доверяй!». Дверь машины открылась, и он оказался на дороге. Последний взгляд матери и машина, взревев, скрылась за поворот. Ребенок метнулся к краю дороги. Бросок, и он в безопасности. Мимо пронеслись два автомобиля и,  не снижая скорости,  едва удержавшись на дороге, скрылись за поворотом. Накаморо остался один в сгущающихся сумерках.
Через два дня мальчик вышел к поселку, где жила его бывшая кормилица. Это был единственный человек на земле, в  преданности  которого он не сомневался. 
-   Я думала, больше не увижу вас, - сказала она Накаморо, обнимая его на пороге и улыбаясь  сквозь слезы.
- Ты мне поможешь? – Спросил мальчик.
- Приказывайте, господин! – Ответила она поклонившись.
 В домике старой няни он узнал из новостей по телевизору, что была обнаружена машина, упавшая с обрыва в реку. В ней нашли обгоревший труп отца. Тело матери нашли через день, оно было сильно изуродовано. По предположению полиции, тело ребенка, находящегося с родителями в машине до аварии, было унесено рекой. Накаморо не плакал, ведь самураи не плачут
Утром соседка долго стучала в дверь, но ей никто не открыл. А через несколько дней в квартиру Арины позвонили люди с Востока…
-    А он разве не мог созвониться с дедом? – Задумчиво спросила Арина.
             -    Мог, конечно! Только дед не успел бы ему помочь. Ведь и он не знал, кто приложил руку к смерти сына и невестки. Не знал, кому можно доверять. Единственным шансом для Накаморо остаться в живых на тот момент,  было исчезнуть из Японии. Что ребенок и проделал.
-  И как он это проделал? – Я не могла скрыть своего любопытства.
Окажись я на месте малыша, я бы, наверное, до сих пор сидела бы за тем камнем на дороге и размазывала по лицу сопли и слезы.
-   Накаморо прекрасно понимал, что у людей убивших его родителей много возможностей, однако они не всесильны. Прежде, чем искать его они попытаются удостовериться, что его нет, ни живого, ни мертвого на месте аварии. Значит, у него есть время. Совсем чуть-чуть, но  этого должно хватить.  Искать его начнут сначала у тех, кто реально может ему помочь - у родственников. И только потом проверят всех остальных. Накаморо не ошибся, разминувшись с преследователями у домика няни всего на несколько часов.
-  И что стало со старушкой? – Вскрикнула Аришка.
Татьяна Семеновна помолчала.
Я выжидающе смотрела на нее, хотя уже знала ответ.
- Она умерла!
- Убили! Вот сволочи! – Чуть не заплакала подружка.
- Нет, она ушла сама. – Опустила глаза Татьяна Семеновна.
             -     Как это ушла? Куда ушла! – Аришка ухватилась за край стола и, наклонившись, заглянула в лицо нашей хозяйке.
             -   На небо ушла, - злобно буркнула я, удивляясь бестолковости подруги. Понятно же, что если бы они нашли ее живой, Накаморо не удалось бы выехать из страны. Они бы узнали все, что хотели.
- А он знал о том, что ей придется сделать? – Всхлипнула Арина.
             -    Знал! – Татьяна Семеновна подняла глаза на подругу. – Но у каждого свое предназначение в жизни. У нее такое. Спасти своего господина. Спасти дитя, выкормленное ее молоком, а потом уйти.
 Аришка тихо плакала, уронив голову на скрещенные руки, а я спросила:
-    А дальше? Что было дальше?
-   А дальше, двоюродный брат няни, живший на другом острове, вывез Накаморо под видом своего сына в Гонконг. А там передал другому родственнику. Следующая остановка - Дубай, потом - Москва, и только потом сюда, к нам.
-    Не верится даже, что маленький ребенок смог разработать такой план! – Вытерла глаза Арина.
Татьяна Семеновна покачала головой.
-   Он не маленький ребенок! Он почти двенадцать лет разрабатывал подобные комбинации. Это входило в его подготовку, хотя не могу не отметить – у  Накаморо недюжинные способности. Каждый его шаг был точно рассчитан и вел к выигрышу времени. 
-    Он выигрывал время, а мы его так бездарно здесь тратили.  – Стукнула я себя кулаком по лбу.
Татьяна Семеновна поняла мои мучения.
-   Не переживай!  Ты ни в чем не виновата.  – Похлопала она меня по руке - Тем более, что все закончилось хорошо. Я так понимаю, твой брат владеет японским языком? – Обратилась она к Аришке.
-   Владеет. У него как стал бизнес закручиваться с япошками, он и засел за него. Лет пять, как учит. А, скажите, почему пацана привезли к Артему?
-   Да, потому, здесь его не скоро начнут искать. В первую очередь они, точно, выставили посты возле больницы, где находится его дед. А Артем имеет к семье Фудзивара отдаленное отношение. Я так поняла, что их познакомил один из друзей деда. У Артема каким-то образом оказалась необычная фигурка из нефрита. А дед Накаморо страстный коллекционер таковых. С тех пор они поддерживали отношения. Встречались, но не очень часто. И дед с симпатией отзывался об Артеме, говорил, этот человек знает, что такое слово – честь!  Вот почему Накаморо выбрал его. Теперь, я думаю, твой Артем найдет способ связаться с дедом Накаморо, и все закончится хорошо. Дед внука в обиду не даст!
-   Татьяна Семеновна, а почему ребенок проникся к вам таким доверием? – Я, наконец, вспомнила, о чем давно хотела ее спросить.
-   Ну, это просто! Я первая рассказала ему о себе. И надо же было ему кому-то, кроме тебя доверять.
- А разве он мне доверяет?! – Изумилась я.
             -    Конечно! Он говорит, что ты очень хорошая, только смешная. Как маленький ребенок, все время во что-то играешь. Что у тебя душа оленя. Вот только боишься ты не правильно. Не тех кого надо.
Я покраснела. Ничего себе характеристика. А почему душа оленя? Я же женщина. А как олень женского пола? И тут меня, напрочь, переклинило. Случается иногда со мной такой конфуз. Хорошо, будем следовать  аналогии. У козла – козлиха, у барана – бараниха, значит у оленя – олениха! Получается я – олениха. Красиво!
-  А у меня душа кого, - заинтересовалась Аришка.
- Хитрого и любопытного лисенка, - ответила я.
- Ага, я такая, - с гордостью ответила моя подружка.
-   Ну что, пошли спать? – Предложила Татьяна Семеновна. – Всю ночь почти просидели, а у меня завтра дел много.
-   Так давайте мы с Яной поможем вам. – Загорелась подруга. Это ей точно пирожки понравились.
-   Спасибо, но у меня такие дела, с которыми надо самой справляться. А вы завтра уезжаете?
-   Да! Но мы скоро приедем вас навестить. Правда, Яна? – Я вытаращилась на подругу. Да что с ней такой? Обычно нашу красотку не подпряжешь кому-либо помочь.
-   Конечно, приедем. – Тем не менее, поддержала я подругу.
- Да я скоро сама в городе буду. Могу и вас навестить, если вы не против. 
Мы горячо уверили Татьяну Семеновну, что напротив - будем счастливы ее видеть. Попрощались и пошли спать. А то и, правда, на улице уже начинало светать.
Утром за нами приехала машина. Артем прислал. И мы, зевая и стеная, чисто символически поплескав водичкой в заспанные физиономии, загрузились в автомобиль. Помахали на прощание Татьяне Семеновне, уже хлопотавшей по хозяйству,  свеженькой как утреннее солнышко, и улеглись на заднее сидение досыпать. Только глаза закрыли, как нас бесцеремонно растолкали и предложили выгружаться.
Мы не возражали, выгрузились и поползли наверх. Аришка попыталась завернуть в мою квартиру, но я развернула ее лицом к лестнице и подтолкнула в спину. Подруга заныла. Дескать, далеко идти, два этажа она не осилит и, вообще, поговорить надо. Я показала ей жестами, где у меня сидят все эти разговоры, и захлопнула дверь, не вступая в дальнейшие пререкания. Захлопнула, обернулась…  и тут же вылетела обратно. Я догнала Арину почти у ее квартиры. Та удивленно на меня посмотрела, но ничего спрашивать не стала. Бросив сумку в коридоре, подруга пошла, наполнять ванну, а я быстро проскользнула в кабинет Аришки, который она называет «будуарня» и, расстелив кресло, с блаженным стоном завалилась на него. Пусть моя чистоплотная подружка плескается в ванной, я буду спать. И хорошо высплюсь, как раз к тому моменту, когда она закончит.
Мне снился сон. Аришка выходила замуж за Сергея Полянского. Играла музыка, было море цветов, сотня зажженных свечей, я в качестве свидетеля и Костик в роли священника. И больше никого. Ни одной живой души.
-   Ты отдаешь эту женщину, этому мужчине? – Удивленно спросил у меня Костик и поправил на голове корону.
 Откуда корона? Озадачилась я. Почему-то выступление Костика в ипостаси священника меня нисколько не удивили. Меня беспокоила корона. Поэтому я подошла к Костику и прошипела ему на ухо: «Корону сними!». Но Костик только крепче напялил корону на уши, и затряс головой, всем видом показывая, что не расстанется с этим, дорогим его сердцу предметом. Я попыталась стащить с него корону силой. Костик не дался. Мы, пыхтя, топтались на месте. Костик уцепил корону за круглые как у кастрюли ручки и не давал мне стащить ее с головы. Пока я боролась за корону, Аришка с Полянским кинулись целоваться. Я показала на них Костику глазами. Смотри, дескать, пока ты ерундой занимаешься, Аришка время даром не теряет. Но Костик, был не лыком шит. Короны он лишаться не собирался. Он отскочил от меня подальше и, схватив какую-то веревку, ловко привязал корону к голове. Я ахнула от такого коварства. Но тут мне стало не до Костика, потому что Полянский, неожиданной, оторвался от Аришки, открыл рот и завопил как дранный помоечный кот. С гнусными переливами и подвыванием.
-   Что ты себе позволяешь? – Заверещала Аришка.
- Нет, это что ты себе позволяешь? – Голосом Костика, заорал в ответ Полянский.
Я проснулась и села. Это что же такое на свете делается? Куда мир катиться? С чего это мне такие сны сняться?
- Нет, это ты мне ответь, о чем ты вообще думала? – Проорал Костик.
- Ничего я себе не думала? – Возмутилась я.
            -     Я и вижу, что не думала, потому - чтобы думать, мозги нужны, а у тебя, их нет! – Костик окончательно вышел из себя.
-   Почему это…- Обиженно начала я и, вдруг, вспомнила, где я нахожусь.
Я открыла глаза и  обвела взглядом комнату. Костика, в непосредственно близости, не наблюдалось. Орал  он в другой комнате. Я рухнула на свое ложе и накинула на голову одеяло.
-   А в следующий раз ты решишь, что у меня Английская королева в любовницах ходит, и пойдешь Букингемский дворец взрывать?
А почему это Аришка молчит? Неожиданно, дошло до меня. Чтобы моя подруга молчала – надо связать ее по рукам и ногам, засунуть в рот кляп, а сверху надеть намордник. И то, нет ни какой гарантии. Я в сомнении покачала головой. Она и в таком прикиде молчать не будет. Значит надо идти выяснять, в чем там дело.
Я выползла из-под одеяла, кое-как заколола волосы и потопала на поле битвы.
Загадка отгадывалась просто. Аришка заперлась в ванной, а Костик орал под дверью.
-   Ты подумала, что про меня люди скажут? – Проорал Костик и бухнул кулаком в дверь.
Дверь распахнулась и Аришка вылетела, как фурия.
-   Ах, что о тебе люди подумают! А ты не хочешь знать, что о тебе подумала я, когда нашла у тебя в кармане пиджака трусы капитанской  жены! – Завизжала она прямо в вытаращенные глаза Костика. – Так вот я подумала, что ты козел и урод! И что я видеть тебя больше не хочу! И чтоб ты провалился вместе с твоей капитаншей, к черту! – Аришка заскочила обратно в ванну, грохнув на прощание дверью.
Костик повернул ко мне ошарашенное лицо.
- Какие трусы? Ты что-нибудь понимаешь? – Растерянно спросил он у меня.
Я взяла его за руку и потащила за собой.
- Пойдем на кухню. Я кофе хочу. Я тебе там все расскажу.
- Нет, погоди, какие трусы? – Упирался Костик.
Несмотря на разницу в весе и росте, я все-таки дотащила Костика до кухни, усадила на стул и захлопотала насчет кофе.               
-   Значит так! Если коротко, Арина  полезла в карман твоего пиджака за сотовым, а вытащила из него трусики капитанской жены. – Я решила не деликатничать и вывалить на Костика всю информацию разом.
-   Ну, ни фига себе, - прокомментировал мое заявление Костик. – Подожди, а как она догадалась, что это трусы капитанши?
Я поставила перед ним кофе, который он заглотнул одним глотком и брякнул чашкой об стол.
-    По словам подружки, на капитанше накануне было такое платьице, - я покрутила рукой в воздухе, - что все желающие могли рассмотреть, …  скажем, так, не только ее трусики. Да ты сам вспомни, какое на ней платье-то было?
-   Да, ну ее, к черту!  Еще вспоминать, что она на себя напялила. До чего мерзкая баба! – Передернул метровыми плечами Костик. – Я только не пойму, откуда у меня в кармане ее трусы взялись? – Он покрутил головой. – Но теперь, хоть понятно стало, из-за чего Ринка взбесилась. А то я думал - она умом тронулась. Уходил мыться – вроде все нормально было, а потом такое началось!… Эта сумасшедшая закрыла меня в душе! Я там чуть не околел, пока дождался, когда откроют. Вылезаю…   в полотенце, а в каюте капитан и так это красноречиво от стола глазки отводит…  Смотрю - на столе женские трусы валяются. Я подумал – Ринкины, схватил и заметался - куда бы сунуть. Открываю шкаф, а там пусто. Представляешь, не единой тряпочки! Я, как дурак, уставился на полки и ничего понять не могу. И тут на меня почему-то такой ужас напал, аж в пот бросило. Я и забыл, что в руках держу, и давай свою харю этими трусами натирать. Капитан вообще засмущался. А мне уже на трусы плевать. Я ору -  где моя девушка? А он, козел, только глазами хлопает и молчит. Я его за грудки и об стенку. Он что-то залопотал, да я французский плохо знаю, разобрал только - «за борт». У меня ноги подкосились, я решил -  Ринка за борт сиганула. Чуть по стеночке не сполз. А капитан, радостный такой, что я его отпустил, вытаскивает из своего кармана  трусы и давай ими у меня перед носом маячить. Обмахивает, значит! Заботу проявляет! Я смотрю, мать честная, трусы-то мои. Это что же получается, пока я в ванной сидел, он мои последние трусы спер?!  Я его опять за грудки! А он вырвался, и бежать, я за ним…   Он пищит как заяц. Я тоже не молчу…  Из всех кают люди повыскакивали …  -  Костик тяжело вздохнул и смущаясь закончил, - Тут с меня еще полотенце упало. Все кто из кают выскочили, тут же обратно заскочили, да еще и двери на замки позакрывали! По коридору только треск пошел. Но у меня уже запал кончился! И я обратно в каюту вернулся.
К этому моменту рассказа я уже не могла смеяться,  а только стонала, навалившись на стол.
-   Нашел там покрывало, - продолжил Аришкин бой-френд, -  завернулся в него и дождался пока Анри пришел. Тоже, та еще сволочь! Не сразу в каюту зашел, а потребовал с меня честное слово, что я на него нападать не буду. Я зубами скрипнул, но слово дал. Вот тогда-то кое-что и прояснилось. Анри сказал, что Ринка, какой-то узел за борт швырнула и с яхты рванула с чемоданом, как будто за ней сто чертей гнались. Вот тебе, Янка, и вся история. Позорище на всю Францию!
Мне было, просто, ну очень, жаль Костика. Но поделать с собой я ничего не могла. Я хохотала как сумасшедшая и не могла остановиться. Костик укоризненно на меня посмотрел, от чего я уж совсем зашлась смехом.
А потом мы удивляемся тому, что про нас иностранцы думают!
-   Костик! Скажи, а как твой граф отреагировал на то, что Арина уехала? – Отсмеявшись, задала я вопрос бедному парню.
-   Как отреагировал! Да сокрушался очень! Все просил у меня ее номер телефона, чтобы извиниться, только я не дал. Я на нее тогда такой злой был. Убил, если бы нашел! Какие еще, к черту, извинения?!
-   Костик ты балбес! – Голосом кота Матроскина произнесла я эту очевидную истину.
Костик полупал на меня глазами.
-   Трусы тебе в карман подсунул или сам граф или кто-то по его просьбе. Скорее всего, капитанская женка, когда Арина спать отправилась. – Я постучала пальцем по лбу. – Соображай! Недаром Анри на Арину заглядывался.
Костик окаменел. Потом набрал в грудь воздуха… и медленно выдохнул.
-   Убью, гада! – Спокойно сказал он. – А эта … капитанша, пусть мне лучше не попадается. Я еще думал – чего она весь вечер возле меня отиралась, а как Ринка ушла, отвалила.  Вот буржуинские сволочи! – Начал наливаться Костик праведным гневом.
-   Да ты не сильно огорчайся! – Утешила я друга. – Они уже раз сто пожалели, что с вами связались! – Я ухмыльнулась.
- Это почему еще! – Злобно удивился Костик.
             -     Они когда эту авантюру затевали, рассчитывали, что вы поругаетесь. Аришка в слезы и тосковать на палубу, а ты, по всегдашней русской привычке, в бар напиваться, как не заслуженно обиженный! А граф на палубу – Аришку утешать. И, точно, до чего-нибудь доутешался.
 Костик схватил со стола бутылку с минералкой и сделал гигантский глоток, громко уркнув горлом.
 - Расчет вообще-то верный, для любых цивилизованных людей. Но мы-то, люди еще не совсем цивилизацией испорченные. В нас исчо высокие чуйства плещчутся! А иноди и через край переливаются! Вот они и огребли по самое не могу! Представляешь, как вы с Аришкой графских гостей напугали. Небось, до медвежьей болезни! Зарекутся теперь к нему в гости ездить! – Я с гордостью похлопала Костика по плечу. – Знай наших!
-   Все равно я, этому уроду – Анри, при встрече все кости переломаю! И хрен ему теперь приоритетные права и льготные условия. Он еще у меня наплачется. – Костик показал окну кукиш. – Янка, а как мне теперь с Ринкой объясняться. – Тоскливо спросил он меня.
-   А чего с ней объясняться? – Я кивнула головой Костику за плечо. – Она уже тебя и так простила.
Костик обернулся и, слетев со стула, кинулся обнимать свою ненаглядную, зареванную и несчастную. Я обошла парочку стороной и пошла в Аришкину «будуарню», собираться. Пара секунд у меня есть, поэтому мухой, Яна Леонидовна, мухой!
Из квартиры я выбралась с закрытыми глазами и одним заткнутым ухом, так как вторая рука была занята сумкой. Вот ведь бестии, не могли до спальни добраться, что ли! Ну да им простительно. У них ведь любовь! Нет, не так! У них  л ю б о в ь! И это хорошо, просто замечательно!
Я запрыгала на одной ножке вниз по ступенькам. Допрыгала до своих дверей и остановилась.
Так, с этим надо что-то делать! Домой не пойду ни за какими коврижками. Я теперь и не знаю, как жить в этой квартире. Хорошее настроение растаяло без следа. Я прислонилась к стене и задумалась. Даже когда квартиру уберут и помоют, как в ней жить?
Я вышла из дома и постояла, решая куда идти. В офис не хочется. В «Веселое» - далеко. Поеду-ка я в гостиницу – отель по-теперешнему.
 Отель нашелся легко. Небольшой, чистенький с собственным маленьким ресторанчиком и баром. То, что надо. Прямо из холла, я позвонила в фирму «Домашний мастер» и заказал уборку квартиры  и чистку мебели на завтра с утра. Договорилась, что кто-то подъедет за ключами и, со спокойной душой, отправилась в свой номер.
На следующее утро, меня разбудил стук в двери – пришли за ключами от квартиры. Я убедилась, что имею дело с представителем фирмы «Домашний мастер», я отдала ключи.
Ура! Скоро моя квартира приобретет презентабельный вид и я, если сильно постараюсь,  смогу забыть о том, что в ней случилось.
Я выждала часа несколько часов и пошла, принимать проделанную работу. Но не дошла.
-   Янка, ты где ходишь? –  Увидев меня при подходе к дому, завопила моя драгоценная подружка, до половины высунувшись из окна своей квартиры. – Мне Костик предложение сделал!
Я махнула ей рукой.
-   Не ори! Сейчас поднимусь и ты мне все расскажешь!
-   Так что, тебя можно поздравить? - Спросила я у Аришки.
-   Можно! – Важно кивнула головой подруга. – Только я ему отказала.
Я покрутила пальцем у виска.
Что с этой ненормальной взять!
-  Я замуж не хочу! Я так Костику и сказала. А он заорал, ногами затопал и побежал Артему жаловаться! – Окончательно прояснила ситуацию Аришка.
-   Так тебе самое время смываться, а то сейчас они приедут и сделают из тебя отбивную.
-   А поехали… - Начала Аришка, но ей не суждено было закончить свое предложение, потому что ее скаженный звонок заорал  голосами двух припадочных котов. Одному из которых, явно прищемили дверями причинное место, а второй вопил от восторга при виде этой картины.
-   Ну, все! Больше у нас выбора не осталось. С четвертого этажа, через окно не убежишь. Иди, подруга, оденься, не будешь же ты в гробу в нижнем белье лежать.
Аришка взглянула на себя, ойкнула и унеслась из кухни, а я, вздохнула, пошла открывать.
За дверями обнаружилась Татьяна Семеновна, она с ошарашенным видом смотрела вверх.
-   Татьяна Семеновна! – Обрадовалась я, и кинулась обнимать женщину.
Та вздрогнула от моего вопля и отшатнулась.
 – Проходите, пожалуйста, - продолжала вопить я.
В коридор выскочила Арина, на одной ноге у нее болтались белые бриджики, а вторая была голая. Воинственно сверкая глазами, Аришка открыла рот, но, увидев вместо ожидаемого братца, Татьяну Семеновну, завизжала от восторга и тоже бросилась к ней с объятьями. Я с гордостью наблюдала за этой картиной, как будто Татьяна Семеновна, не сама приехала, а я ее привезла.
-   Что у вас тут такое? – Отбивалась Татьяна Семеновна. – То коты орут, то вы кидаетесь, как будто лет сто не виделись. Что случилось?
  -   Татьяна Семеновна,  а пирожков привезли? Как здорово, что вы приехали. А вы надолго? – В свою очередь, засыпала Арина свою гостью вопросами.
    -   Аришка, кончай мельтешить,  лучше штаны надень. – Указала я подруге на тащившуюся за ней штанину.
Подружка быстро сунула голую ногу в штаны и, подпрыгнув, ловко в них упаковалось.
Татьяна Семеновна оглядывалась по сторонам.
- Красиво здесь у тебя, - сказала она Арине.
-   Да это все Яна! – Отмахнулась от незаслуженной похвалы подруга. – Пойдемте, я вам всю квартиру покажу. – Она схватила женщину за руку и уволокла.
Я открыла холодильник и стала соображать, чем потчевать дорогую гостью.
-   Я ведь девочки, приехала не просто так, - сказала нам Татьяна Семеновна, когда мы закончили трапезничать и помыли посуду. – В прошлый наш разговор я кое-что от вас утаила.   
Женщина помолчала. Мы затаили дыхание.
– Дело в том, что я уезжаю вместе с Накаморо.
 Мы разинули рты.
 – Твой брат, - повернулась она к Аришке, - связался вчера с дедом мальчика, и они долго разговаривали. Он не против, чтобы Накаморо взял меня с собой. Сегодня я привезла Артему необходимые документы. Он сейчас приедет сюда. Я специально пришла пораньше, хотела поговорить с вами наедине. Вот такие дела!
Татьяна Семеновна замолчала. А у меня как будто камень с души упал. Значит, малыш будет не один. Конечно, я понимаю, что он возвращается на Родину, там его друзья и родственники. Но мне почему-то кажется, что здесь у нас ему было теплее. Наша жизнь не так подчинена правилам и протоколу, как его. В ней мало размеренности и много неожиданных моментов. Мы сами того, не подозревая, развлекали его, иногда смешили, иногда поражали,  но всегда были с ним искренними.
Я погладила женщину по руке.
-   А вы не боитесь туда ехать? – Опасливо поинтересовалась подруга. – Это же совсем другая страна. Они для меня как инопланетяне. Совсем чужие. Для меня и европейцы странные, а уж про Восток и говорить не чего.
-   Ты забываешь то, что я там долго жила. Но не только это заставило меня согласиться сопровождать Накаморо. Мне не хочется расставаться с ребенком. Своих детей у меня никогда не было, а этот мне стал почти родным. Я понимаю – мы с ним будем видеться редко. У него тяжелые тренировки и учеба, но осознание того, что он не далеко и мы когда-нибудь все равно увидимся, будет облегчать мне ожидание. – Татьяна Семеновна заплакала.
Мы с Аришкой кинулись ее обнимать.
Мы тоже с Аришкой ревели, но ни одна из нас не стала уговаривать ее остаться.
-   Это что здесь за море-океан? – Спросил, вдруг, кто-то из коридора. Мы с Аришкой, не видели вопрошающего. Но Татьяна Семеновна не обеспокоилась, значит и нам не стоит волноваться. Женщина еще раз стиснула нас в объятиях и отпустила. Мы поднялись на ноги и нос к носу столкнулись с Аришкиным братом. Он подошел к сестре и чмокнул ее в макушку. Мы настороженно переглянулись. Что это с Артемом?
-   Ну что, Татьяна Семеновна, я звонил в Москву. С документами никакой задержки не будет. Вылетаем через два дня. Можно было  и раньше, но в Москве нам надо будет встретиться с дедушкой Накаморо. Он прилетит из Болгарии. Операцию ему сделали, слава богу, удачно. И, слава богу, что после нее не надо лежать неделями в реабилитационном центре. Так что все складывается хорошо. В четверг, утром  за вами придет машина и доставит вас, а аэропорт. Там и встретимся. Можете приехать и вы, если хотите проститься с мальчиком. – Взглянул Артем на нас.
Мы разом кивнули.
-   Ну и кто меня будет кормить?
Мы кинулись к плите одновременно и, конечно, столкнулись лбами. Артем не обидно засмеялась. Я отодвинулась, уступая подруге дорогу.
Чего это я? Еще два дня назад я не хотела иметь с этим мужиком, ни какого дела, а теперь кидаюсь ему услужить. А все натура женская, заботливая, гори она ясным пламенем!
Артем быстро смел предложенный обед и оставшиеся пирожки. Я деликатно предложила Татьяне Семеновне пройтись до моего обиталища. Посмотреть, как я живу, и заодно проконтролируем, как двигается дело с уборкой. Татьяна Семеновна охотно согласилась, но Аришка сделала трагически-плаксивое лицо. Я показала ей кулак из-под стола, чтобы Артем не заметил. И раскланявшись с Аришкиным братом, убралась из кухни под ручку с Татьяной Семеновной.
Мы спустились на два этажа вниз. Я притормозила у дверей своей квартиры. Татьяна Семеновна вопросительно посмотрела на меня.
-   Сейчас я вам расскажу, в чем дело! Только немного наберусь храбрости. Знаете, я так рада, что вы пошли со мной, а то хоть плачь, так страшною. – Я тараторила и не могла остановиться. Меня охватывал ужас при мысли о необходимости сейчас зайти в квартиру. Еще секунда и я бы, наверное, пустилась наутек, но на мое счастье дверь открылась, и нам навстречу повалила толпа народа.
-   О, а вы здесь! – Обрадовано сказал знакомый паренек. – Заходите, проверяйте. Мы все как следует, убрали. Все вымыли и продезинфицировали. Ни запаха, ни следов. Пришлось немного мебель подвигать. Так вы скажите - на место поставить, или пусть так стоит?
Я с опаской зашла в коридор. Действительно, чисто. Пахнет свежестью и хвоей. Окна раскрыты, ветерок чуть колышет шелк гардин. Ребята действительно передвинули мебель в коридоре, и стало чуть-чуть по-другому. И от этого чуть-чуть - легче. Парнишка отдал мне ключ. Я расплатилась и позвала Татьяну Семеновну, о чем-то разговаривающую с молодежью в подъезде.
-   Проходите Татьяна Семеновна. Я вам расскажу то, что вы еще не знаете. Я  не хотела при Арине озвучивать все подробности, ни к чему ей это знать. Хватит и того, что мне стали кошмары по носам сниться. Мы прошли в кабинет, и я рассказала женщине про убийство Николая. Объяснила, зачем меня вызвал из ее дома Сорокин и, что я увидела, когда вошла в квартиру.
- Я подозреваю, вы знаете гораздо больше, чем нам поведали. Может быть, пришло время продолжить рассказ! – Спросила я у нее.
-   Потерпи еще немного, - ответила Татьяна Семеновна. Мы должны уехать с Накаморо. И тогда ты сможешь узнать остальное. Я обязательно напишу вам и, если у вас, к тому времени, еще останутся  вопросы, отвечу на них, искренне и ничего не скрывая.
Я расстроилась. Трудно блуждать во тьме, не понимая, в какую сторону надо идти. Страшно оступиться или попасть в ловушку. Но главное мальчик будет в безопасности. А я подожду.
-   Яна, я скажу тебе только одно, та страшная опасность, что угрожала тебе и малышу, осталась позади. Но, я не знаю, чего можно ожидать от других действующих лиц этой интермедии, поэтому будь очень внимательна и осторожна. Накаморо просил передать тебе, что ты можешь доверять Сорокину. Он на твоей стороне.
Я внимательно слушала Татьяну Семеновну и вспоминала, как в кабинете у Алексея мальчик выявил готовность защищать меня. Тогда он Сорокину не так доверял.
-   Не сомневайся! Накаморо не ошибается в своих оценках.
-   Знаете, вериться с трудом. Чтобы не ошибаться в оценках людей надо иметь хоть какой-то жизненный опыт. Но вы сейчас опять скажете, что Накаморо не обыкновенный ребенок…
-   Именно это и скажу. Потому что в восточной культуре духовно-моральное совершенствование личности занимает особое место. Психотренинг и практика самоконтроля входит в подготовку  таких ребят как Накаморо с малолетства. В них развивают способность  «внутреннего виденья», постижения «истинного вида всех дел и вещей». То есть они видят не внешнюю оболочку предмета, а проникают в его внутреннюю сущность. И могут проследить все взаимосвязи  и истинное местоположение предмета в нашем мире. Понимаешь о чем я?
-   Смутно! – Я действительно, плохо понимала, о чем мне рассказывает эта женщина. Что значит внутреннюю сущность? Молекулярную структуру что ли?
-   Хорошо! Я не буду утомлять тебя философскими выкладками, просто поверь, что существуют люди, которые, взглянув на любой предмет, могут прочитать его прошлое, настоящее и будущее. Это понятно?
-   Понятно, но плохо вериться в существование людей с такими возможностями.
-    Накаморо один из них.
Татьяна Семеновна засмеялась, глядя на мою ошарашенную физиономию.
-   Это не значит, что он как Нострадамус, может предсказывать будущее с датами и точным перечислением событий. Он видит общие потоки существования данного предмета. И на основании их может понять, что будет с этим предметом дальше. Это касается и людей. – Продолжила Татьяна Семеновна. - Накаморо не обязательно знать наш язык, потому что слова эта шелуха, частенько средство замаскировать истинные цели и намерения. А малыш видит реальную картину мира. То есть видит подоплеку событий и внутреннюю сущность, находящихся с ним рядом людей. Понимает мотивы их поступков и причины побуждающие действовать, так или иначе
 Я зажмурилась. Значит, все это время я была перед ним как на ладони. Со всеми моими комплексами, страхами и надеждами. И не только я. Наверное, это тяжело так понимать каждого встретившегося на твоем пути человека. И становиться ясно, как ребенок смог придумать и осуществить свой план побега из страны.
-   И много таких ребят в Японии? – Поинтересовалась я у Татьяны Семеновны.
-   Я не знаю. Но уверена, Накаморо уникальная личность, появившаяся в результате многовекового генетического отбора, тренировок и гениально выработанной методики воспитания. А нам выпало счастье узнать его. Я думаю, этому ребенку уготовлена удивительная судьба.
-   Я буду очень скучать по нему. Спасибо, что рассказали мне про него так подробно. Это помогло мне смириться с тем, что нам суждено было встретиться лишь на некоторое время. Но я его не забуду никогда.
Татьяна Семеновна усмехнулась и похлопала меня по плечу. Он тоже, едва ли, тебя забудет. Говорит, что не встречал еще таких людей.
Ну, что будем дальше проверять, как убрали твою квартиру или поверим ребятам на слово.
-   Доверяй, но проверяй! – Преувеличенно сурово нахмурила я брови. – Пойдемте проверять!
Татьяна Семеновна прошла вперед, а я еще задержалась на несколько минут.
Он обязательно меня забудет этот мальчик. Забудет, для того чтобы жить дальше своей, предназначенной только ему жизнью.
Мы побродили с Татьяной Семеновной по квартире и убедились, что ребятишки прибрали на совесть.
Мы еще поговорили с Татьяной Семеновной. Она рассказала о том, как впервые попала в  Японию и как поразила ее эта страна и люди живущие в ней.
 Ближе к вечеру она засобиралась домой.
-  Я уже не увижу сегодня Арину, - сказала она мне, - передай ей большое спасибо за встречу. И всего хорошего.
Я пообещала передать все слово в слово и предложила вызвать женщине такси хотя бы уж до автовокзала. Но Татьяна Семеновна категорически отказалась. Мы обнялись и она, не смотря на свой, возраст легким шагом стала спускаться по лестницы. Я смотрел ей вслед, из окна и думала, что вот  еще один человек мелькнул в моей жизни, как падающая звезда в августовском небе и скоро исчезнет без следа. И только воспоминания  о ней останутся со мной. И может быть, через  много лет мелькнет в толпе  лицо, которое  смутно напомнит мне о чем-то хорошем.
Трель телефонного звонка разорвала тишину в квартире. Я подскочила к телефону. В трубке послышался рыдающий голос подруги:
-   Янка! Я только что звонила Артему, и он сказал мне, что Костик не хочет меня больше видеть!
-   А ты разве не была готова к такому повороту событий? – Слегка удивилась я. – Если ты плюешь человеку в душу, то хотя бы должна предположить, что после этого он не захочет тебя знать!
- И что теперь будет? – Жалобно спросила подруга.
 -    У вас с Костиком ничего не будет. Если ты про это. А все остальное как-нибудь утрясется.
-   Я так виновата перед ним! – Заревела, вдруг, Аришка. – Так виновата!
Я не сразу бросилась ее утешать. Устала я что-то от утешений. -   Да ни в чем ты не виновата! – Тем не менее, сказала я ревущей подруге. – Ну, не хочешь ты выходить замуж, значит, не выходи!
-   Но я же Костика обидела! – Всхлипывая, ответила подруга.
- Конечно, обидела, но ты же этого не хотела.
-   Я не знала, что так получится. Что у него все настолько серьезно!
-    А у тебя, значит, не серьезно? – Уточнила я.
-   И у меня тоже серьезно, - испугалась Аришка, что я ей не поверю. – Просто я замуж не могу. Я, как только подумаю про «замуж», у меня руки холодеют и сердце останавливается. Я вообще замуж не хочу! Ни за кого! Я просто не успела сказать это Костику.
Арина считает, что какими-то вовремя сказанными слова, можно изменить ситуацию. Глупости! Каждое слово только больнее ранит. Лучше уж вообще не объясняться. Разойтись и забыть. И пусть даже каждый унесет в сердце горький опыт не сложившихся отношений. И если выживет после такого, и не измениться в худшую сторону, то может быть в следующий раз будет более деликатен и осторожен, уяснив себе, что человеческие чувства более хрупкая субстанция, чем любой самое тонкое стекло. И разбившись, никогда не поддаются реставрации.
-   Арина, пойми, то, что у тебя комплексы, это давно всем известно. Но у нас у всех комплексы. И мы либо живем с ними, либо стараемся их преодолеть. И Костику в двойне обидно, что ты не захотела сделать над собой усилие, чтобы быть счастливой с ним. И более того, говоря, что ни хочешь замуж не только за него, а вообще ни за кого, ты ставишь его в один ряд со всеми. А он-то относится к тебе совсем не так. Он готов за тебя перегрызть горло любому. Готов перешагнуть через все свои комплексы и страхи, лишь бы ты была  рядом. Вот в чем проблема.
Я услышала, как у подруги перехватило дыхание. Арина только теперь, наконец, осознала всю свалившуюся на нее катастрофу.
- И ты еще говоришь, что я не виновата? – Прокричала она в трубку..
Мне захотелось по примеру ее братца шваркнуть кулаком по столу или что-то расколотить поувесистей.
-   Ты не виновата в том, что не любишь его, так как он этого хочет! – Чуть ли не по слогам произнесла я. – Не любишь и все, точка! И ничего здесь не изменишь!
-   Но я люблю его, -  яростно заорала подруга. Как будто это я виновна во всех ее бедах.
А на меня, вдруг, накатились усталость и безразличие:
-   Значит, мало любишь! – Сказала я ей и швырнула трубку…
Я дотащилась до спальни и еле вползла на кровать. Натянула на себя угол покрывала и закрыла глаза.
Два дня меня никто не беспокоил. Ни подруга, ни ребята из офиса, ни Сорокин, никто! И это было счастье. Я валялась на диванах, смотрела телевизор и дочитала, наконец, роман, который купила в отеле. Конечно же, там все закончилось отлично. Все враги были наказаны, а «наши» получили большие деньги, большую любовь и большую медаль на грудь. Читать было радостно. «Так их!» - Сказала я,  закрыв книгу. Если нельзя в жизни прихлопнуть всех своих врагов, уделаем  их как тараканов на страницах книг, тем самым, уничтожив морально!
На третий день рано утром телефон зазвонил. Я неохотно открыла глаза. И еще более неохотно взяла трубку.
Звонила Татьяна Семеновна! Она сказала, что они с Накаморо находиться в аэропорту и уточнила, приедем мы с Аришкой или нет. Артем ничего об этом не знает. Я заверила, что мы с Ариной будем через минут сорок, и отключилась. И тут же набрала номер подруги, долго никто не отвечал, но, наконец, трубку сняли.
-  Накаморо! Четверг! Аэропорт! – Выпалила я, не зная с чего начать.
-  О, черт! – Взвыла подруга. – Сейчас буду!
В аэропорту много людей и много суеты. И мы, конечно, усугубили ситуацию, мотаясь по залу и спрашивая всех подряд, где регистрация на Москву. Как будто неграмотные, и  сами не можем прочитать где регистрация на Москву. А потом мы их увидели. Маленький мальчик и пожилая женщина. Они стояли рядом и вместе. Это сразу было видно, что они вместе. Хотя они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, а смотрели на нас. И мы сразу перестали метаться, и пошли к ним. И это было как-то не по настоящему, как будто во сне. И совсем не страшно, что они уезжают. Мы подошли, и Аришка спросила, где ее брат и почему они без охраны. Татьяна Семеновна улыбнулась и показала на ребят, что стояли не далеко, почти рядом.
-   Вот же охрана, - сказала она.
А мы с Аришкой удивились. Сначала тому, что не заметили охрану, а потом, что нас пропустили и не задержали. А Татьяна Семеновна сказала, что они вас знают, потому и не задержали. И что ребята они хорошие и профессионалы хорошие. И, вообще, опасность для Накаморо миновала.
Я опять удивилась. Откуда Татьяна Семеновна может знать, что опасность миновала? А потом я все смотрела на мальчика, а он тоже смотрел на меня. Но совсем не долго, потому что, пришел Артем и сказал, что им пора. И мы с Аришкой заревели. А Татьяна Семеновна нас обнимала и утешала. А Накаморо уже нельзя было обнимать. Он был уже совсем чужой мальчик. И мы ему поклонились. Он тоже нам поклонился и улыбнулся. И они ушли. А мы остались.
Артем поцеловал сестру, а потом повернулся ко мне.
-   Яна! Я вернусь, и нам надо будет с вами поговорить, - сказал он. А мне стало страшно. Я не знала, о чем он хочет говорить со мной, но не хотела никаких разговоров.
-   Артем Северьянович, если этот разговор терпит, то давайте отложим его на потом. Я уже наговорилась на годы вперед! Мне, в ближайшее время, не хочется больше ни в чем разбираться. Искать правых и виноватых. Пожалуйста, Артем Северьянович!
Артем как-то странно на меня взглянул, а потом неохотно кивнул. Я опустила глаза, а когда взглянула снова, его уже не было.
-   Это из-за меня? – Спросила Аришка.
Я не поняла, о чем она спрашивает. Причем здесь она?
-   Это из-за меня ты отшила Артема? – Уточнила Аришка.
Я растерялась.
-   Что значит отшила? И что значит из-за тебя? Объясни, пожалуйста!
-   Артем запал на тебя! Разве ты не видишь? – Аришка рассматривала меня с недоверчивым выражением на лице.
-   А, понятно! – Безразлично протянула я. – А причем здесь ты?
-   Ну, ты на меня обиделась! Поэтому и Артема отшила. – Глядя в сторону, прошелестела подруга.
Нет, ну что опять за фокусы?
-   Не переживай! – Похлопала я по плечу Аришку. – Это у тебя депрессия, после стресса. Но учти, не леченая депрессия - прямой путь к шизофрении. - Авторитетно просветила я подругу, о ее печальной участи.
-   Нет у меня никакой депрессии, - возмутилась Аришка.   
-   Тогда поехали в ресторан. Я тут недавно такой отельчик отыскала. Меня там все знают. И о-о-очень уважают. Там и поужинаем.
Обратно мы с подругой добирались ползком. Таксист буквально вытряхнул нас из машины и еще пальцем у виска покрутил. Ну и пусть! Что он понимает в ре-лак-с-с-с-с-сации! Надо уметь расслабляться. А то ведь так и до беды не далеко. Кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать! Аришка так впечатлилась моим знаем афоризмов, что горячо мне поаплодировала. Я с признательностью приняла ее восхищение. Мы с ней замечательные девчонки. Нас с толку не собьешь!  Как нас не уговаривали остаться на ночь в отеле - мы не согласились. Согласились только на то, чтобы нам вызвали такси. И поехали домой как королевы!
-   Или королевы в такси не ездят? – Спросила я у подруги.
-   Королевы в такси погибают! – Заявила подруга.
-   Да? – Удивилась я. – Разве королевы? – Я подумала немного. – И разве в такси?
-   Неважно, - изрекла подруга. – Главное, мы не королевы и мы таки приехали домой. Или не домой? – Подружка огляделась по сторонам.
-   Домой! – подтвердила я.
А наследующее утро подруга, спустилась ко мне, после плохо проведенной ночи. Она зазывала меня к себе, но только дураков нет, тащиться на четвертый этаж! И я ей справедливо напомнила, что спускаться легче, чем подниматься. Пришлось подруге идти ко мне самой.
-   Надо завязывать с пьянками, - сурово нахмурила брови Арина. – Раз не получается пить без урона для чести и достоинства, то пить больше не будем! – Рубанула она рукой воздух.
-   Ага! – Согласилась я, жуя соленый огурец. – Вроде недавно начали, а как быстро втянулись. А Татьяна Семеновна говорила, что водку надо с потом выгонять.
-   Это как? – Заинтересовалась Аришка.
- Или в баню париться, или работать до седьмого пота.
- С похмелья работать? – Испугалась подруга.
Я доела огурец и призадумалась. Работать не хотелось, а хотелось завалиться обратно в постель  и еще поспать. А как же Накаморо? У него тренировки каждый день и никаких скидок на недомогание, на плохое настроение, на похмелье…   Нет, про похмелье ему еще рано думать. Ну, а нам с Аришкой в самый раз! Короче, надо всерьез браться за  воспитание в себе  самурайского духа.
-   Аришка давай воспитывать в себе самураев? – Предложила я подруге.
-   Да я не против, - охотно согласилась подруга. – Только где же для них папу взять?
Про папу не понятно. Это, наверно, иносказательно. Может  подруга имеет в виду тренера? Мы же толком не знаем, как за это дел браться по настоящему. Действительно, про тренера я как-то не подумала.
- А книжки нам не помогут? Как думаешь? – Задумчиво спросила я у Арины.
-   Книжки? – Удивилась подруга. – Нет! Книжки не помогут. Тут личное участие необходимо.
Права, подруга, права! Без личного участия тренера, тут ни как не обойтись.
-   А давай напишем письмо Татьяне Семеновне, чтобы она нам помогла. Может она методику, какую знает, правила. А мы результаты наших занятий на видео запишем и ей пошлем. Если мы где-то ошибемся, она нас поправит. Мы и сами не заметим, как в нас самураи ножками засучат! – Обрадовалась я найденному решению.
-   Ты, думаешь, у японцев и для этого дела методики разработаны? – С сомнением протянула Аришка.
Что-то в ее тоне меня насторожило.
-    А ты о чем говоришь? – С подозрением уточнила я у подруги.
- А ты о чем? – Прищурилась она в ответ.
            -     Я о том, что надо завязывать пить и начинать вести правильный образ жизни. Тренировки, бег, раздельное питание. Ну, как у Накаморо!
- А я о беременности! – Убила меня наповал подруга.
Взглянув на мою ошарашенную физиономию, она заверещала:
-   Ты же сама сказала – «Давай забеременеем, и начнем детей воспитывать еще в животе, как самураев!»
Хорошо, что я уже прожевала огурец, а то дело могло кончиться плачевно. Он встал бы у меня поперек горла.
-  А когда я тебе сказала, что где же у нас японца взять? Ты ответила, что можно забеременеть по определенной методике, которую нам пришлет Татьяна Семеновна. Что не так?
Я припомнила, с чего все началось.
-   Я сказала – давай воспитывать в себе самураев? Так?
-   Так? – Согласилась Арина.
- Ну и где здесь про беременность? – Рявкнула я.
             -     Ты сказала – «в себе»! – Защищалась подруга. – Я поняла буквально. Еще спросила, а где для них брать отца? От Васи Пупкина самурай не родиться! Самурай родиться от самурая. Сами говорили с Татьяной Семеновной – генетический отбор! Генетический отбор!
            Мы посидели, помолчали. Потом Аришка пошевелила носом как кролик-наркоман и сказала:
- Может в Японию съездить по путевке?
Я фыркнула.
Аришка чихнула.
- Точно! В Японию надо! Там этих самураев…  как гуталина!
- И мы грохнули хохотом.
            -     Ой, не могу! – Верещала Аришка. – Результаты запишем на видио! Я еще подумала, какие результаты? Пузы что ли?
- Книжки не помогут! – Заливалась я. – Надо личное участие!
             -     Новая мировая сенсация!  В Японии разработаны методика непорочного зачатия! – Упала от хохота Арина головой на стол.  -   И не заметим, как самураи ножками засучат!
            Мы уже не могли смеяться. Аришка держалась за живот и стонала. А мне казалось, что моя бедная головушка сейчас лопнет, как переспелый помидор.
-   Как бы то ни было ты, дорогая, согласилась забеременеть не понятно от кого. – Сделала я вывод из нашего разговора. – Твой моральный облик, подруга, оставляет желать лучшего! – Назидательно погрозила я Аришке пальцем.
- А тебе пора научиться правильно, выражать свои мысли, - не осталась в долгу подруга.
             -     Правильное замечание! – Пришлось согласиться мне с ее аргументом. – Ну что, еще по кофе и за работу! Воспитывать в себе самураев!
             Мы с подругой так воодушевились от мысли о правильном образе жизни, что накинулись на уборку, как голодный на борщ с салом. Семь потом с нас не сошло, но устали мы основательно.
-   А завтра ко мне пойдем убирать! – Пропыхтела Аришка, сметая пыль с гардин специальным  веничком.
-   Заметано! – Согласилась я.
Уборка подходила к концу, когда я решила в качестве завершающей точки, навести порядок в сумочках. Притащила из коридора все сумочки и вывалила их содержание на кухонный стол. Разобрала вещи, вытряхнула крошки и мусор в мусорное ведро и, вдруг, увидела на полу, скомканный комочек бумаги. Я развернула бумагу. Квитанция! Я внимательно всмотрелась. Квитанция из фотоателье. Последний раз я была там, когда заносила на проявку пленку, отснятую в доме Полянских. Надо бы забрать. Конечно, эти фотографии мне уже ни  к чему, но на одной из них была та замечательная люстра, которая мне так понравилась. Она может быть точкой, центром, от которого пойдет раскручиваться основная идея нового интерьера. Пусть не дома Полянских, а какого-нибудь другого. И в этом доме будет висеть только копия той люстры,  но, главное - мастер создал предмет, достойный восхищения и он не должен пропасть или затеряться. Поэтому надо сходить за фотографиями.
Аришка увязалась за мной. В ателье так долго искали мои фотографии, что я мысленно с ними распрощалась. Но, к моей великой радости, их, наконец, обнаружили в коробке с невостребованными работами.
Мы вышли с подругой из ателье и уселись тут же на лавочку, так  мне не терпелось показать Аришке люстру. Я быстро перебирала фотографии, когда одна из них, чуть не обожгла мне пальцы. Я смотрела на нее и не верила своим глазам. Там на ней, были зафиксированы два человека, слившиеся в страстном поцелуе - Александра Полянская и мужчина, который уж точно не был ее мужем.
-   Что случилось? – Забеспокоилась Аришка. – Ты чего застыла? – Она взглянула через мое плечо на фотографию. –  Ничего себе фоточка! Как это у тебя такой компрометирующий кадрик получился?
А и правда, как? Это могло получиться только случайно. Они сняты через окно. Стекла тогда отсвечивали, и я ничего не видела, но вспышка выхватила их из темноты. Так вот почему Александра взбесилась. Она думала, что я следила за ними и сделала эту фотографию намеренно.
-   Аришка, надо звонить Сорокину! Может быть, для него эта фотография будет, как дар божий!
-   Звони! – Вырвала у меня свою руку подруга. – Я не против. И незачем мне конечности отрывать! 
Я очень сомневалась, что Сорокин окажется на месте. Оказалось,  зря сомневалась. Алексей сам взял трубку.
-   Леш! - Заорала я. - Тут такое обнаружилось. Умереть не встать! Я нашла фотографию, где Александра Полянская целуется со своим любовником.
Сорокин хмыкнул.
- И где ты ее нашла?
Ну вот, опять он заедается. Не хочешь с ним скандалить, а он вынуждает. Ну, какая разница, где я нашла эту злосчастную фотографию. Так нет, спрашивает, выспрашивает. Но я теперь самурай, а они как камень, как скала! Их фигушки из себя выведешь!
-   Сорокин! Разве это важно? Важно, что эта фотография есть! А значит, есть, хоть и косвенное подтверждение того, кто именно являлся любовником Александры. Разве нет?! – Сладким, как тягучий мед голосом, проговорила я в трубку. Аришка захихикала и теснее прижалась ко мне, послушать, как отреагирует Алексей.
-   На фотографии  лица видно? – Равнодушно спросил Сорокин. Видно он мед не любит.
-   У Александры хуже, но мужчина  вышел отлично. Короче, обоих легко узнать.
- Ты где сейчас? Сможешь подъехать? – Уточнил Сорокин.
- А можно с Аришкой? – Задала я встречный вопрос.
-   Давай с Аришкой! – Согласился Сорокин.
Мы приехали, но Алексея на месте не оказалось. А его оруженосец Самотин Андрей Васильевич, многозначительно потыкал пальцем  вверх, намекая, что господин Сорокин вызван к начальству для беседы. Да, с начальством не поспоришь, но нам-то что делать? Сидеть, ждать? Или домой подаваться? Сомнения решил Андрей Васильевич:
-   Алексей Борисович сказал, что вы можете быть свободными, только фотографию оставьте. Пожалуйста, -  быстро добавил он, обратив внимание на мою насупленную физиономию. – Он вас потом сам найдет, чтобы поговорить. Или, если хотите, можете мне все рассказать.
Чего ж не хотим? Очень даже хотим. Ни к чему, чтобы нас искали всякие господа Сорокины, пусть занимаются своими важными делами. А мы уж как-нибудь без их внимания проживем.
Я быстренько выложила Андрею Васильевичу, каким образом была обнаружена фотография и, оставив в его распоряжении и пленку с негативами и фотографии, благополучно убыла, прихватив с собой подружку.
-   Ну и чего ты меня оттуда так быстро уволокла? – Возмутилась подруга. – У меня только-только с человеком контакт стал налаживаться, а ты все испортила!
-   Пусть он лучше испорченным поживет, чем потом с горя застрелиться. Пошли уж, пожирательница младенцев! – Я потянула подругу за руку.
Подружка выдернула руку из моих пальцев.
-   И никакая я не пожирательница. Я может, тоже хочу, чтобы у меня знакомый в милиции был, а не только у тебя. – Обиженно надула губы подруга.
            -   Не дуйся, лопнешь! – Предостерегла я подружку, не сбавляя шага. – Хочешь знакомства в милиции, ради бога, возвращайся и знакомься дальше. Только мне не понятно, зачем тебе нужны знакомые в уголовном розыске. Или ты планируешь кого-нибудь пришить и заранее крышу готовишь?
-   Не собираюсь я никого пришивать, - испугалась подруга. – Это так, на всякий случай!
-   Ну, а если так, то пошли отсюда!
И мы отправились домой. Досыпать, как сказала Аришка. По ее мнению, мы сегодня уже достаточно долго, занимались правильным образом жизни и почти стали самураями, поэтому с чистой совестью, можем остаток дня потратить на неправильный образ жизни.
-   Но пить не будем? – Уточнила я у подруги.
-   Не будем!
           Я думала Аришка как всегда, пойдет спать ко мне, но подружка помахала мне ручкой и оправилась на свой этаж. Вот так всегда бывает, и не ждешь счастье, а оно - тут как тут!
А через два часа меня нашел Сорокин! Я сначала удивилась, а потом обрадовалась. Вот когда я смогу поспрошать его, не спеша. А то все как-то не получается.
Сорокин почему-то имел недовольный вид. Как будто он не сам пришел, а его притащили сюда против  воли. Я наплевала на его недовольный вид, потому как меня уже любопытство заело до такой степени, что я была рада внести его в квартиру на руках. Я еле дождалась, пока он прошел на кухню и устроился на стуле.
-   Ну, рассказывай! – Уселась я напротив него.
-   Что рассказывать? – Сделал удивленное лицо Сорокин.
-   Все! Кто убил Александру и Николая! Зачем это было нужно? Почему именно у меня в квартире? Как ты узнал, что мальчику грозит опасность? И почему сейчас она ему уже не грозит? И зачем…
-   Стоп! Стоп! Стоп! – Притормозил меня Сорокин. – Во-первых, пока рассказывать еще рано. Не все до конца выяснилось. Во-вторых, с чего ты взяла, что я вообще тебе, что-то расскажу! И, в-третьих, кто тебе сказал, что опасность для ребенка, миновала?
Получается, он мне ничего рассказывать не собирается, а я должна по первому его требованию выкладывать все факты!  Он занимается расследованием этого дела, ну и что? А я человек, которого, против его воли, втянули в эту мясорубку из крови и мертвых тел!  Не буду больше ничего рассказывать!
Я демонстративно отвернулась к окну.
-   Ты от меня нос не отворачивай. Давай выкладывай, что тебе известно про опасность? Почему она миновала?  - Сорокин устало навалился на стол. Вид у него был донельзя измученный.
Я посидела, еще поглядела в окно, но уже без запала, а скорее привыкая к мысли, что рассказать все-таки придется. И покормить тоже придется. Вон, какие глаза потухшие и физиономия осунувшаяся. Нагоняй что ли от начальства получил?
Я вздохнула, слезла со стула и начала собирать на стол. Салат из свежих овощей и кусочек хлеба с паштетом из печени трески, чтобы не умер с голоду, пока котлеты и картошку разогрею.
Сорокин молча смел всю предложенную еду. Я поставила перед ним чашку с кофе.
-   Татьяна Семеновна сказала, что Накаморо больше ничего не грозит. – Сказала я, забирая грязную тарелку. – Сказала два раза. Один раз еще у себя в домике, после того как ты уехал. А второй раз в аэропорту, когда они с Накаморо уезжали.
Сорокин встал и достал сигареты.
-   Можно я покурю? – Спросил он, кивков головы дав понять, что курить собирается в раскрытое окно.
-   Кури! – Разрешила я, подсовывая ему пепельницу.
-   А мне ничего не сказала, как ни пытал! – Задумчиво протянул Сорокин, выдыхая дым за окно. – Как думаешь, почему?
Я пожала плечами. Откуда я знаю. Нет у меня информации. Все таятся, скрывают факты. Ну, Сорокин понятно! Ему нельзя быть слишком откровенным, а Татьяне Семеновне, что скрывать?
-   А тебе Татьяна Семеновна рассказала, почему Накаморо грозит опасность?
-   Рассказала! – Не охотно признался Сорокин. – Только  вкратце. Какие-то тамошние терки. Разберемся! – Неизвестно кому пообещал Сорокин. – По большому счету, не надо было бы их отпускать, но и задерживать, вроде, основание нет. Хотя чувствую – зря отпустили!
Я забеспокоилась. Что значит зря? Почему? Неужели  Сорокин подозревает, что опасность для Накаморо еще не миновала? Я набрала в грудь воздуха, чтобы засыпать Сорокина очередной порцией вопросов, но он меня опередил.
-   Яна, успокойся! Я пока ничего не могу тебе сказать, кроме, наверное, одного. Но и это мое личное мнение – ты случайно оказалась втянута в это дело. Не вписываешься ты в общую картину.
Ну и, слава богу, что не вписываюсь. Но почему тогда именно вокруг меня закрутилась эта мельница?
-   Я думаю, что должно было произойти, уже произошло. Так что живи спокойно. – Сорокин затушил сигарету.
-   Да, - Сказала я мертвым голосом. – Я поживу, а ты увидишь!
-   Что? - Повернулся ко мне Алексей.
-    Ты уже мне это говорил! «Поживем – увидим!» - Так ты сказал, перед тем как убили Николая. И теперь – я поживу, а ты увидишь! Иди Сорокин, работай дальше.
Я встала из-за стола и повернулась к нему спиной. Хоть бы он молча убрался из моей квартиры. И хоть бы, мне его больше никогда не видеть! Я смогу удержать слезы еще совсем чуть-чуть, пусть он уйдет, Господи! Пусть он уйдет!
Но он не ушел. Горячие руки обхватили меня за плечи и повернули. Повернули и крепко прижали к груди, широкой, надежной, родной! Слезы хлынули из глаз водопадом, и я зарыдала.
-   Мне же нельзя, Янка! – Шептал мне Сорокин в макушку. – Ты бы потерпела еще чуть-чуть, совсем не много!
Но я не могла больше терпеть. Я дошла до точки, до ручки, до конца. Разом до всего этого дошла. Я терпела, когда нашла Александру. Когда за мной охотились. Когда нас с ребенком гнали со двора, как попрошаек. Когда убили Николая. Когда забирали Накаморо, но теперь, я уже не могла больше терпеть.
Слезы не приносили облегчения. От них становилось только хуже. Мне казалось, что меня затягивает какой-то черный водоворот. Еще секунда и все - я не смогу дышать, и я уже за ранее начала задыхаться.
Я не чувствовала, что Сорокин трясет меня за плечи, как куклу. Голова мотается из стороны в сторону, как пришитая, но мне уже все равно. Водоворот настиг меня и потащил в свою страшную тяжелую, черную глубину…   И, вдруг, щеку обожгло огнем, и это почему-то помогла мне вздохнуть воздуха в грудь - протяжным, сиплым вздохом. Он протиснулся через сведенное спазмом горло, обдирая его по пути и, наконец, достиг легких. Сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь, как будто радуясь тому, что теперь можно продолжать жить. И я заплакала…  Оказалось, что я перестала рыдать, сама не заметив этого. Но теперь слезы снова полились ручьями. Но это были совсем другие слезы. Они смывали страх, и горечь с души. Освобождая ее от грязи и ужаса пережитого.
Сорокин одной рукой прижимал к себе мою голову, а другой крепко обнимал за талию.
-   Прости, прости! Я тебя ударил. Но иначе было нельзя! Ты уже почти ушла, Янка. Я должен был тебя остановить! Прости! – Шептал он.
Его дыхание обдавало мне щеку, и было горячим как огонь. Казалось, он дышит огнем. Щека болела невозможно! Но я все равно тянулась, тянулась к этому огню, потому что от него стремительно таял холод там, в глубине моего тела. И разгорался другой огонь, не менее опаляющий,  чем его. Наконец, они встретились, сплелись, и пламя рвануло до неба огромным бушующим столбом. Огонь ревел, бился, метался, клонился  из стороны в сторону, выбрасывая  фейерверки жалящих искр. Казалось, от него нет спасения, сейчас пожар охватит весь мир и придет конец всему! Придет конец вселенной!   Но огонь в последний раз взметнулся ввысь алым фонтаном и опал, рассыпавшись на миллионы маленьких огненных язычков, которые, нежно лизнув мое тело, ушли обратно в глубину, до следующего раза…
Я повернула голову и чуть не вскрикнула.  Волосы, придавленные рукой Алексея, больно дернули голову назад. Он пошевелился, и я почувствовала - свободна. Я сделала еще одну попытку и в это раз, смогла увидеть его. Сорокин лежал рядом. Глаза закрыты, ресницы черными   полукружьями упали на смуглые щеки.  Дыхание почти не слышно.
- Леш! – Позвала я его.
Он повернул голову в мою сторону. Глаза открылись. В них тоска и мрак.
- Прости меня, Леш! Я не хотела! Так получилось!
Сорокин поднял руку и прижал мою голову к своей груди.
- Ты ни в чем не виновата. Не переживай,  Янка! Мы что-нибудь придумаем!
Знаю это что-нибудь! Сейчас начнет клеймить себя позором. Как же, он правильный мент и вдруг такая конфузия. Со свидетельницей по делу спит! В смысле не спит, а совсем даже, наоборот… К тому же, девица младше на двенадцать лет! Ужас, какой! Да еще и богатейка! Стреляться, батенька! Только, стреляться!
Надо разгребать ситуацию!
-   Леш! – Снова позвала я. – Ты все-таки не переживай так! Я ведь никому не скажу, что я тебя… ну, это… - Я многозначительно замолчала.
-   Что это? – Взглянул на меня Сорокин с недоумением.
-    Ну, это! Изнасиловала…  почти.  - Я потупила глазки и мило покраснела.
-   Что-о-о-о! – Взвыл Сорокин.
Его как ветром снесло с кровати. И переживать сразу бросил.
-   Но только, я тебе хочу сказать, что жениться на тебе не буду. Фу, то есть замуж за тебя не пойду! Тебе все-таки не шестнадцать лет. И ты не можешь заставить меня нести ответственность, за то, что случилось! – Я поджала губки и покачала головой. – Мало ли с кем у меня какая оказия случается! Всякое бывает! Но, на мой взгляд, эти инциденты не могут служить  основанием, для возбуждения каких либо надежд на подобное продолжение отношений. 
Сорокин лихорадочно одевался, а я, подложив под спину подушку и подтянув повыше одеяло, продолжала разгогольствовать. 
-   Я, конечно, понимаю, что нам необходимо поддерживать отношения. Следствие еще не закончено. Но, надеюсь, что ты проявишь благоразумие и не станешь пытаться, перевести наши отношения из сферы чисто деловой в личную.
Сорокин закончил одеваться и остановился в ногах кровати. Я надела на физиономию вежливо-выжидающее выражение и вопросительно подняла брови.
-   Можешь быть спокойна! Я проявлю благоразумие! Я такое благоразумие проявлю! Чертям тошно станет!  - Сорокин почему-то потряс кулаком перед своим носом. – И уж точно не буду пытаться переводить наши отношения в личную сферу. –  Передразнил он меня. Затем раскланялся, потряс пред собой невидимой шляпой и напоследок сделал книксен. Затем развернулся и исчез, только через пару секунд дверь хлопнула.
Я хихикнула. Спрыгнула с кровати и метнулась к окну. Сорокин выскочил из подъезда и, задрав голову, посмотрел на мои окна. Я послала ему воздушный поцелуй. Жаль, что он его не увидел из-за гардин. Алексей повернулся и решительно зашагал прочь.
Беги, беги! Все, что мне надо, я уже увидела. И все, что мне надо - поняла!
           Я легла в кровать, думая, что не усну, но сон тут же навалился на меня тяжелым, теплым одеялом. Погладил мягкими пушистыми лапками глаза, нежно дунул  в ухо - «Спи!» И я уснула.
А утром я уехала. Вот просто взяла, и уехала.
Уехала в Петербург. Сказать «Питер», язык не поворачивается, фамильярничать с этим городом я не могу.
Я не ходила по музеям или картинным галереям, а просто бродила по улицам. Рассматривала дома, мосты, парапеты, решетки и фонари. Рассматривала и восхищалась. И мне ничего больше было не надо, кроме этого тихого восхищения. И почему-то даже пасмурное небо, в свинцовых тяжелых тучах, не портило впечатления, а наоборот, как никогда, соответствовало  настроению. Настроению умиротворения и спокойствия.
Неделя пролетела незаметно. И я дала себе установку – вернуться!
Когда откуда-то возвращаешься, то, кажется, что за время твоего отсутствия, дома  все должно  измениться. Даже если ты отсутствовал несколько дней. И удивляешься, когда действительность опровергает твои ожидания. Дома было все по-прежнему.  Так же шумели платаны и тополя во дворе, так же верещали дети и так же сплетничали бабули, сидя на лавочках у подъездов. Время остановилось! 
Вечером, позвонил Сорокин. Помолчал, повздыхал и, наконец, спросил.
-  Можно я приду?
-   А тебе, что пропуск нужен? – Удивилась я. – Приходи, выпишу постоянный.
Сорокин хохотнул и отключился.
Как же я, оказывается, по нему соскучилась. Я поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку,  понюхала, куснула подбородок, затем шею…  А потом все опять случилось…
-   Я на тебя очень зол был! – Сообщил Сорокин сурово, поглаживая мою спину.
-  Угу! – Приняла к сведению его претензии.
-   Пока следствие не закончено, ты не должна никуда уезжать из города! – Продолжил воспитательный процесс Алексей.
- Угу! – Согласилась я и этим постулатом.
- И вообще, все это неправильно! – Сказал он с досадой!
- Угу! – Не стала я с ним спорить.
- Вот, видишь, и ты с этим согласна! – Печально вздохнул Сорокин.
Грудь его от вздоха поднялась, и я качнулась вместе с ней. А так удобно, тепло и нежно было лежать на нем. Разметав волосы по его плечу и груди, прижимаясь к ней щекой. Я погладила своей ногой его ногу и сказала.
- Сорокин не трусь. Ежели что, я тебя защищу! 
- Да? – Удивился он. – А как?
Я подняла голову и посмотрела на него.
-   Скажу, что я приготовила тебе ловушку. Заманила к себе домой, якобы для дачи особо ценных показаний, а сама подсыпала в чай наркотик, связала и изнасиловала!
Я воодушевилась от нарисованной картины. Сползла с Алексея и натянула на себя халат.
- А потом целую неделю тебя пытала в подвале!
Алексей, подложив руку под голову, внимательно меня слушал.
-   А пытала зачем? – Вдруг, спросил он.
Я запнулась.
- А не зачем! Ради удовольствия!
- Понял! –  Явно восхитился Сорокин таким времяпрепровождением.
-   Но однажды, когда я перекушалась наркотиками,- а я их, заметь, кушала на завтрак, обед и ужин, - и заснула, тебе удалось вытащить у меня из кармана ключ от кандалов…
-   Что! – Возопил Сорокин, вскакивая с кровати. – Ты посмела заковать меня в кандалы?!
Я завизжала и бросилась наутек.
-   Изнасилование и пытки, еще, куда ни шло, но привязывать меня как собаку, я не позволю! – Орал Сорокин, гоняя меня по квартире, как куцего. – Сейчас поймаю и на кусочки! Нет, лучше теперь я тебя изнасилую!
Я устала бегать, устала смеяться и, подкараулив его за очередным углом, бросилась на шею!
-   Делайте со мной, что хотите! – Томно обвила я его шею руками, а бедра ногами. – Я вся такая невинная, вся такая трогательная и беззащитная. - И я без сил уронила голову  ему на плечо.
Но на кухню мы все-таки добрались…  через некоторое время. Я достала из холодильника сок и жадно сделала несколько глотков.
Алексей курил в окно.
-   Тут тебя Артем разыскивал, - сказал он мне нарочито безразличным тоном.
Я покосилась на него, но рот от бутылки с соком не оторвала. Ох, мужики!
- Так что? – Задал мне многозначительный вопрос Сорокин.
- Ну, разыскивал, так найдет! 
- А  тебе разве не интересно, зачем он тебя искал? – Якобы удивился Алексей.
-   Если найдет, так скажет, наверное! – Философски заметила я. – А интересно, чего это он меня через тебя искал?
-   А он, между прочим, совершенно справедливо рассудил, что ты не можешь исчезнуть из города, не предупредив меня о том, куда едешь.
-   Он ошибся!
-   Именно! Я это ему и сказал. А он сказал, что они с сестрой волнуются. Ты уехала, никого не предупредив.
-   Страсти-то, какие? – Сказала я из холодильника, в который полезла за колбасой. – Бутерброд будешь?
-   Я все буду! – Веско ответил мне Сорокин.
Значит, одной колбасы будет мало, сделала я правильный вывод из сказанного.
Сотовый зазвонил, когда я подсовывала Алексею последний кусок булки с сыром. Я посмотрела на дисплей и нажала кнопку выхода на связь.
- Привет! – Сказала я в трубку.
         -    Привет! – Отозвалась подруга. – Таисия Павловна сказала, что ты приехала. – Арина скорбно вздохнула.
-   И тебя это обстоятельство сильно расстроило? – Спросила я, энергично прожевывая откушенный кусок бутерброда.
- Почему это должно было меня расстроить? – Удивилась Аришка.
-   Вот и я думаю, вроде бы не должно, но ты со мной разговариваешь таки трагическим тоном, что я подумала…
-   Да ничего не трагическим! – Возразила подруга. – Это ты уехала, ни сказав никому ни слова. И я подумала, может ты, и видеть меня не хочешь?
-   Сегодня я, действительно, не хочу тебя видеть, - Сорокин иронически выгнул бровь. Я показала ему кулак. – А вот завтра не просто захочу, а буду таки счастлива нашей встрече!
Аришка притихла.
-   Ну что, до завтра? – Жизнерадостно простилась я с подругой.
-   До завтра! – Растерянно ответила она.
-   Круто ты с друзьями разбираешься! – Покрутил головой Сорокин.
-   Я вообще крута дочерезвычайности! – Важно кивнула я головой. – Ну, какой дальнейший план действий?
Сорокин дожевал бутерброд и допил кофе.
-   Желай!
Так как я девушка очень скромная и непритязательная, я пожелала всего лишь…  его!
Утром, едва Сорокин успел уйти на работу, как ко мне в квартиру кто-то робко поскребся. Аришка протиснулась в чуть приоткрывшуюся дверь.
- Ты чего? – Удивилась, глядя на то, как подруга испуганно оглядывается через плечо.
            -    Да я не хочу с твоей соседкой встречаться. Она мне здесь просто войну объявила. Подкарауливает в подъезде каждый день и начинает всякие гадости говорить.
- А ты чего терпишь? Пожаловалась бы Артему!
             -    Да не удобно как-то. Чтобы здоровый мужик да со старухой воевал. – Виновато передернула плечами Арина.
-   Прятаться будешь? – Раздраженно накинулась я на нее. – Так, она совсем обнаглеет! С ней и так сладить никто не может, и ты еще, давай, потворствуй, этой кикиморе. Так понимаю за дело бы лаялась, а она ведь чисто из спортивного интереса.
Я  быстро обняла подругу за плечи и подтолкнула в сторону кухни.
- Завтракала?
- Не-а! Не успела, - явно повеселела подруга. – А что у тебя на завтрак?
- Омлет с овощами! Будешь?
Аришка радостно закивала головой. И мы пошли есть омлет с овощами.
Подружка пила кофе, а я делилась своими впечатлениями  о Петербурге.
-   Ты как будто о человеке рассказываешь! – Сказала подруга задумчиво. – Даже завидно, что я всего этого не видела.
-  Так в чем дело? Поехали в следующий раз вместе.
- А ты разве возьмешь меня с собой? – Подружка отвела глаза в сторону и засопела.
Я в корне пресекла начинающуюся истерику.   
-   Возьму, если ты меня доставать не станешь! Хотя, честно говоря, ты девочка взрослая и сама ездишь куда захочешь. А, кстати, Костик не объявлялся?
Аришка посмотрела на меня из под ресниц.
-   Не объявлялся! И хорошо! Я тут с таким парнем познакомилась, так что ну, его Костика к Аллаху!
Расспрашивать подругу о новом парне не очень-то хотелось. До Костика она меняла своих парней, как салфетки, во время насморка. Образуется у подруги более-менее устойчивая связь с новым парнем, тогда и послушаем, и познакомимся, если будет необходимость.
- А тебя Артем хотел видеть? – Сообщила подруга.
- Не знаешь – зачем?
- Он какие-то документы тебе должен передать.
Документы? Странно! Никаких документов я не ждала…   Хотя есть у меня одно предположение.
- Давай позвоним, узнаем, в чем дело, - предложила подруга.
Артем сказал, что скоро подъедет и все расскажет.
Мы приготовились  ждать. Но звонок раздался буквально через несколько минут. Мы понеслись открывать.
Это был Артем. Сестра кинулась с ним здороваться. Он посмотрел на меня через голову Аришки, я сделала непроницаемым лицо.
Что же поиграем в гляделки,  Артем Северьянович!
- Скажи, какие документы, ты хотел передать Яне? – Поторопила брата Арина.
Артем достал из кармана небольшой пакет и протянул его мне.
-   Здесь документы, которые передала мне Татьяна Семеновна - дарственная на дом, на твое имя!
Я что-то такое и предполагала. Но я думала, что не дарственная, а разрешение на аренду или использование.
Ляпнула я Татьяне Семеновне, как-то с дуру, что у нее в доме, чувствую себя как в раю. А она человек внимательный, все примечающий, так что результат был предсказуемый. Ничего, я дом отреставрирую, и будет он краше прежнего. А Татьяне Семеновне придумаю, под каким предлогом денег передать.
- Спасибо! – Сказала я Артему. – Пройдете? Мы вас кофе напоим.
-     Я тороплюсь, но в следующий раз обязательно приму ваше предложение. И может быть, мы все-таки станем с вами друзьями, со временем.
Он кивнул головой и ушел, а я медленно повернулась к подруге.
-   А что? – Пискнула та. – Он сам начал разговор о тебе. И мне пришлось сказать, что ты не одобряешь его стремление к сближению! Или ты предпочла бы сама выяснять с ним отношения?
Пришлось согласиться - что нет, не предпочла бы. И даже поблагодарить подругу за деликатность. Небывалое дело!

Жизнь сделала очередной виток и вроде бы вернулась в свое русло. Мы с Аришкой иногда обедали с Артемом, но я так и не смогла перебороть своего настороженного отношения к нему. А в свободное от работы время, мы с подругой во всю крутили романы. Аришка так увлеклась своей новой любовью, что проглядела такой важный момент в моей жизни. Но, однажды, она прозрела. Правда, для этого ей пришлось нос к носу столкнуться с Сорокиным на моей кухне. Вопль, который издала подруга, вышвырнул меня из кровати не хуже катапульты. Я влетела на кухню и в ужасе стала оглядываться по сторонам, надеясь обнаружить смертельную опасность, угрожающую Арине. Но увидела только Алексея, который пил минеральную воду из бутылки, опасливо косясь на мою подружку.
- Что случилось? – Кинулась я к Аришке.
Но та ничего не произносила а, только судорожно сглатывая, тыкала пальцем в Сорокина. Алексей поставил бутылку на стол, и сказав:
- Ну, вы разбирайтесь, а я пойду, - трусливо ретировался из кухни.
- Что он тут делает? – Заикаясь, спросила у меня подруга.
Я усадила ее на стул, поражаясь в душе такой бурной реакцией Арины на вполне естественное событие.
-   То же самое, что и твой Стасик, делает у тебя! – Хладнокровно просветила я подругу, по поводу деятельности Сорокина.
- Ты хочешь сказать, что спишь с ним? – Уточнила подруга, глядя на меня с ужасом.
Что-то я совсем перестала ее понимать. С чего она так всполошилась? Ей ведь даже Сорокин нравился. Она ему явно глазки строила. Или как раз в этом все дело! Арина сама имела на него виды? Но тогда, дорогая подруга, придется тебе выбросить из головы эти глупости!
- Арина объясни, что тебя так удивляет? – Приступила я к прояснению ситуации.
-   Ты не можешь! – Подруга схватила со стола бутылку оставленную Сорокиным и жадно сделала несколько глотков. – Артем! Артем!
-   Причем здесь Артем? – Нахмурилась я, тут же поняла в чем в собственно дело. Поняла, но не поверила своей догадке. – Не уже ли, ты до сих пор надеялась, что у нас с твои братом что-нибудь получится? – С сожалением спросила я у Аришки.
Та удрученно кивнула головой.
- Но у Артема же появилась новая девица? – С изумление воскликнула я.
-   Он говорит, что это пока ты не привыкнешь к нему и перестанешь шарахаться в сторону, стоит ему подойти поближе. – Пояснила подруга смущаясь.
Я плюхнулась на соседний стул и пригорюнилась. Мне хотелось подойти к стене и постучаться об нее головой.
 Господи!  Ну, как этим людям объяснить ситуацию так, чтобы они поняли. Не могут быть вместе медведь и, например, рыба. Кошка и мышь! Не ужели не понятно? И каждый поступок Артема только все больше усугубляет пропасть разделяющую нас. Мне, например, жалко ту девушку, которая «на время». До слез жалко! Меня возмущает такое равнодушное отношение к человеческой судьбе. Возмущает, что Артем рассчитывает вызвать во мне ревность, унижая тем самым и меня, и ту девушку, и себя. Мне хотелось зареветь от бессилия. Как тяжелые цепи сковывают тело, так эти, навязанные мне отношения,  давили на мою душу. 
Я тяжело поднялась со стула и сказала подруге.
-   Ну, считай, что Сорокин тоже пока…  Только, учти, ждать придется долго. Чтобы привыкнуть к твоему Артему, мне понадобиться тысяча лет! Или две!
Я нашла Сорокина в кабинете. Он стоял у окна. Я подошла и обняла его, припав щекой к спине. Он развернулся и крепко прижал меня к себе. Я тихонько заплакала.
- Богатые тоже плачут? - С мягкой иронией спросил он у меня.
-   Только если есть, кому утешать! – Улыбнулась я сквозь слезы. – А так, дураков нет, забесплатно плакать!
Аришке понадобилась неделя, чтобы перестать страдать за брата и свыкнуться с присутствием Сорокина в моей жизни. Она всегда  отличалась редким прагматизмом - если изменить ничего нельзя, то надо привыкнуть! Но, к моему большому сожалению, у них с Сорокиным обнаружилась одна общая страсть –  оба обожали мороженное.  Поэтому редкий день обходился без скандалов.
-   Где мое мороженное? – Вопил Сорокин. – Я вчера принес десять порций! Это какую же совесть надо иметь, чтобы сожрать все?!
Причем здесь совесть? Это, какое пузо надо иметь, чтобы сожрать десять порций и не превратиться в ледяную статую.
- Я всего съела пять, - отбивалась Арина. – Остальные Стасик!
Если она надеялась, что поедание мороженного каким-то Стасиком, послужит для Сорокина оправданием, то подруга сильно заблуждалась.
-   Что-о-о-о?! – Еще больше распалялся Сорокин. – Мало того, что ты сама регулярно уничтожаешь все мои запасы, ты еще и последнее мороженное стасикам скормила?
Я предпочитала не вмешиваться в их баталии, тем более, что они всегда заканчивались одинаково – кто-то из скандалистов одевался и шел в магазин за новыми порциями сладкой, холодной радости!
А больше Сорокина ничего не раздражало. Он редко бывал дома, частенько пропадая несколько суток. Мог неожиданно придти ночью, передремать пару часов и снова исчезнуть.
Сорокин был абсолютно всеядным и очень не прихотливым. Он мог, есть три дня подряд одно и тоже. И если я не успевала подложить ему на тарелку котлету или  кусок мясо, сметал одну кашу или картошку и лез в холодильник за своим неизменным мороженным. Пиво не пил, грязные вещи складывал в стиральную машину, когда купался, зарплату на полочку в кабинете, приятелей в дом не водил, курил только на кухне в форточку.
-   А у него есть еще какие-то недостатки, кроме того, что он лопает мороженное тоннами? – Спросила как-то у меня Аришка, после того как Алексей, чмокнув меня в щеку, убежал на работу.
- Масса! -  Отрешенно ответила я, разглядывая альбом с последними работами подруги.
- А какие? – Вскинулась Аришка.
Я оторвалась от своего занятия и взглянула на подругу.
-  Заплата маленькая, редко бывает дома. Ни кран, не починит, ни замок не поменяет. Вон сегодня воскресенье, а его опять куда-то понесло. То ли на работу, то ли на рыбалку с друзьями. Ничего про себя не рассказывает, о любви не говорит, замуж не зовет! – Закончила я перечисление Недостатков своего любимого.
-   Ничего себе! – Поразилась подруга. – А я как-то на это внимания не обращала. Ну и как ты с этим миришься?
- Никак не мирюсь. Меня все устраивает!
- Устраивает, что он редко бывает дома?
Подруга пересела с дивана к столу и заглянула мне в глаза.
-   Я тоже работаю, и тоже не часто бываю дома. И мне повезло, что я хорошо зарабатываю, кроме того, у меня и так достаточно денег, чтобы решить любую бытовую проблему без его участия. Поэтому со стороны и кажется, что Сорокин идеальный мужчина. Я просто не предъявляю ему никаких претензий!  - Я ухмыльнулась, глядя на свою подругу, которая с восхищением пялилась на меня.  До чего же непосредственная личность. Выдаешь ей тривиальные истины, а для нее они как откровение. Как высшее достижение человеческого разума.
Вечером Сорокин с таинственным выражением на лице одарил нас с Аришкой сенсацией.
- Завтра, мы передаем дело в суд, так что можете задавать вопросы?
-   Какое дело? – Притормозила Аришка в дверях. Они со Стасиком собрались  в «свет» И тот ждал ее внизу у дома, в машине. После уничтожения пяти порций  мороженного, он предпочитал к нам не заходить.
-   Дело Полянских, - уточнил Алексей.  – Так что можете любопытствовать. Или подождите до завтра. Будет вам вечером сюрприз и внятный, подробный рассказ.
Я  кивнула головой,  а Аришка затопталась на месте не зная, что выбрать: то ли сегодня все выпытать, но тогда придется отложить выход в «свет», то ли до завтра подождать. Долго, от любопытства помрешь!
- Иди уж, чудо! А то Стасик на улице все усы отморозит! – Сказала я подруге.
- Нет у него ни каких усов, - привычно огрызнулась Аришка, но на свидание ускакала.
К  встрече готовились заранее. И мы с Ариной спросили  у Сорокина нельзя ли позвать Артема, все-таки он тоже заинтересован в том, что бы услышать ответы на кое какие свои вопросы. Сорокин сказал:
-   Почему нельзя? Даже нужно!
И Аришка побежала радостно звонить брату.
Встречу решили провести в квартире у подруги.  И места больше и Артем себя там чувствовал более комфортно. Нам-то с Сорокиным было все равно, ибо мы непринужденно перемещаемся из квартиры в квартиру по несколько раз в день.
Ради такого серьезного дела, мы с подругой не пошли на работу, а сделали в квартире внеплановую уборку и приготовили обед.
Первым приехал Артем. И отказался ужинать, ссылаясь на то, что Сорокин, наверное, приедет тоже голодный, и тогда они поедят вместе.
Мужчины поели, покурили. Алексей весело и деловито. Артем мрачно и сосредоточено.
- А вот и обещанный сюрприз! – Сказал Сорокин, заслышав вопли Аришкиного звонка.
Мы кинулись в холл. Сорокин открыл дверь, с кем-то поздоровался и отошел в сторону, давая возможность неизвестному зайти в квартиру. Человек шагнул через порог, и мы с Ариной едва удержались, чтобы не заорать в полный голос…  Нам улыбался Сергей Полянский!
И мы все-таки завизжали, когда убедились что это не галлюцинация. Завизжали и бросились его обнимать.
Сергей, смеясь, принял нас в свои объятия. Мы толкались, мешали друг другу и никак не могли по-настоящему до него добраться!
- Ну, хватит, хватит! – Улыбаясь, сказал Артем. – Совсем затискали человека!
Мы отошли. Артем пожал Полянскому руку и с недоумением спросил.
- Ты, что с того света вернулся?
- Почти! – Ответил Сергей раздеваясь.
Аришка приняла у него пальто и, смущаясь, прянула назад, как будто не она только что его обнимала. Я тоже почувствовала себя слегка не в своей тарелке. Не до такой степени мы были знакомы с господином Полянским, чтобы бросаться к нему на шею. Но он, видимо, почувствовал наше смущение, потому что, приветливо улыбаясь, сказал, что очень рад такой теплой встрече и надеется, что мы с Ариной с сегодняшнего дня будем числить его среди своих друзей.
Мы тут же согласились. Числить его среди друзей и даже считать его своим братом, а если он будет настаивать, то и отцом.
Полянский засмеялся и сказал, что звания друга, ему вполне достаточно.
Итого нас стало пятеро: Сергей Полянский, Алексей, Артем и мы с Ариной.
Мы прошли в гостиную и расселись.
-   Ну, что же! Приступим! - Сорокин встал и сразу посерьезнел. Куда только вся веселость улетучилась. -  Из нашей компании пока мне одному известны все факты. Сергей Львович только сегодня утром приехал из Москвы, куда его отправили после ранения, едва-едва миновала угроза смерти. Артем Северьянович не особо интересовался произошедшими событиями, так как считал, что они его не касаются. Арина, тебя вообще не было в городе, и ты знаешь об этом деле по рассказам Яны. И только Яна  пыталась разобраться в том, что произошло, но, не имея на руках всех фактов, составить полную картину преступления не возможно.
Итак, начнем!
   Знаете ли вы, Сергей Львович, что у вас в компании работал родной брат Александра? – Повернулся Сорокин к Полянскому.
Сергей, резко откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул.
- А разве у Александры был брат? – Спросил он.
Алексей взглянул на меня, и я поняла, что на этот вопрос придется отвечать мне.
-   Брат Александры – Антон Луков! – Поставила я в известность Полянского.
Тот резко обернулся ко мне.
Я откашлялась:
-   После смерти вашей жены, я разговаривала с ее матерью. И она рассказала мне о том, что у них с мужем есть старший сын, которого воспитывала свекровь. Мальчик вырос в семье деда, под большим влиянием бабушки, которая ненавидела невестку. Я не буду сейчас вдаваться с подробности, только скажу, что рождение сестры, Антон воспринял как личное оскорбление. Он и до этого не очень стремился  поддерживать отношения с родителями, а после появления сестры вообще прервал все контакты. И только  со смертью деда, когда его финансовое положение стало сомнительным, связался с сестрой. Александра тогда была уже замужем за вами. Но в семье так привыкли обходить молчанием тот факт, что есть еще один ребенок, что и вам она ничего не рассказала. А с ее родителями у вас, по всему видно, доверительных отношений не сложилось. Вот таким образом для вас осталось тайной, что Антон брат Александры.
Полянский кивком поблагодарил меня за предоставленную информацию и снова обернулся к Сорокину.
-   Антон, смог втереться в доверии к сестре. Во всяком случае, так следует из ее дневника, который нам помогла обнаружить Яна. Александра писала, что Антон очень несчастен, после смерти деда и бабки. Она считала, что горе изменило его и он понял, что останется совсем один, если не найдет с сестрой взаимопонимания. Так или иначе, но Антон стал для Александры советчиком и другом.
Все слушали его с напряженным вниманием. Ведь женщина, о которой он рассказывал, была уже мертва.
 Алексей прошелся по комнате и остановился напротив Сергея.
-   И когда на вашей фирме освободилось место главы юридической службы, Александра сообщила об этой вакансии брату. Тот заручился рекомендациями у одного из друзей своего деда и пришел к вам. Как я понимаю, рекомендации были очень весомые. Не так ли?
-   Так! – Согласился Полянский. – Настолько весомые, что мы даже не стали его особо проверять.
Сорокин кивнул головой.
-  А сестре, Антон сказал, что не хочет, чтобы в компании считали, что его взяли по ее протекции и смотрели на него косо. Поэтому он попросил ее держать их родство в тайне. Антона взяли на работу и с этого момента ваши отношения с женой начали стремительно портиться.
-  Да! - Сказал Полянский. – Так и было. Дома просто ад начался.
Полянский встал. Как будто ему было тяжело сидеть на одном месте. Он прошелся несколько раз по комнате.
-  Жена начала устраивать скандалы, истерики. Кричала, что другие умудряются работать и уделять внимание своим близким. - Полянский замолчал. -  А потом внезапно все кончилось. Она перестала требовать к себе внимания. Казалось, она хотела только одного, чтобы ее оставили в покое. Что я, честно говоря, с легким сердцем и сделал. Я не стал вдаваться в причины такой разительной перемены, так как настолько устал от ее постоянных истерик, что действовал по принципу «не буди лихо, пока оно тихо».
-   А зря, Сергей Львович! – Вмешался в монолог Полянского Алексей. – Зря не вдавались! – Он вышел из-за спины Полянского и подал ему стакан с водой. Тот, с благодарным кивком, принял его. Алексей подождал, пока Сергей выпьет воду и сядет на стул, а потом не громко сказал. – В то время у вашей жены появился любовник!
Полянский сначала дернулся как от удара, а потом как будто осел. Как оседают детские снеговики под первыми весенними лучами солнца.
-   Я вообще-то предполагал, нечто подобное. Но жену ни разу ни с кем не заметили. Ни охрана, ни прислуга. До меня не доходили никакие сплетни, и я успокоился. -  Сказал Сергей каким-то совершенно механическим голосом.
-   Потому не замечали, Сергей Львович, что любовник вашей жены был тщательно выбран и натаскан, специально для этого дела. – Опять вступил в игру Сорокин. – Вычислить его было нелегко. Уж очень этот человек хитер и осторожен. Но, как говориться, и на старуху бывает проруха.
Я заерзала на месте от нетерпения. Мне хотелось поднять руку как школе и потрясти ею как, это делают отличники, когда знают ответ на заданный вопрос. Арина понимающе покосилась на меня. Сорокин усмехнулся и кивнул мне головой.
- Любовником вашей жены был Николай! – Выпалила я, обращаясь к Полянскому.
-   Что-о-о! – Вскинулся Сергей Львович. – Мой водитель - Николай Яковлев? И у вас есть доказательства? – Повернулся он к Алексею.
-  У нас масса доказательств. В том числе и фотографии – Развел тот руками. - Достаточно вам будет таких доказательства? Николай имел громадное влияние на вашу супругу. Именно он заставлял ее быть осмотрительной и осторожной. Хотя и она сама не собиралась давать вам шанс развестись с нею. И не столько из-за себя, сколько из-за своего любовника.
-   Тогда причем здесь Антон Луков? Вы хотите сказать, что он оказал только косвенное влияние на ситуацию, рассорив меня с женой? – Полянский растерянно переводил взгляд с меня на Алексея.
-   Да нет, Сергей Львович! Антон оказал самое прямое влияние на все, что происходило с вами и вашей женой. Ведь это именно он, подсунул Николая Александре. Вы еще не догадались, к чему я веду? – Алексей с сожалением посмотрел на Полянского.
Тот закрыл глаза и минуту посидел так. Не шевелясь, и казалось, почти не дыша.
-   Продолжать? – Спросил Алексей.
А мне хотелось попросить его, - ну дай человеку еще минутку! Видишь, как ему тяжело. Рядом всхлипнула Арина. Я взяла подругу за руку и крепко ее сжала.
Полянский открыл мутные, больные глаза и кивнул головой.
-  Они готовились убить вас. А ваша жена стала бы марионеткой в их руках. Антон управлял бы компанией, а Николай контролировал бы Александру.
-   А моя жена была в курсе их планов? – Произнес Полянский, отвернув лицо в сторону. Плечи его были  напряжены, он весь вибрировал, как натянутая струна.
Сорокин засунул руки в карманы и опустил голову.
Молчание затягивалось. Тишина стала не выносимой, над нашими головами, как будто топор занесли.
-  Знала! – Лязгнул голос Алексея, как опущенный топор. – И вы сами подталкивали ее к этому решению, угрожая разводом. А развода она не хотела.
Сергей поднял голову и потер глаза.
-   Я знал, что моя жена истеричка, эгоистка и стерва. Но и предположить не мог, что она еще и убийца. – Сказал он печально. – Но, подождите? – Если они убили Александру, может она, в конце концов, передумала? – С надеждой повернулся Полянский к Алексею.
Мне тоже пришла в голову эта мысль.
-   Александру убили совсем не они. И даже не по их заказу. – Невозмутимо сообщил нам Сорокин.
По комнате пронесся общий вздох.
-   Но прежде, чем я скажу, кто убил Александру, я хочу, чтобы вы узнали, зачем Александра залезла в квартиру к Яне.  Ты уже поняла, в чем было дело? – Сорокин подошел ко мне и присел передо мной на корточки.
- Александра пришла за фотоаппаратом, - ответила я Сорокину.
Я подняла голову, все смотрели на меня и я начала рассказывать им, а не Алексею.
-   Александра и Николай, попали в кадр, когда я фотографировала дом. Они целовались в пустой комнате. Окно отсвечивало, и я их не видела, но вспышка их легко поймала. Александра еще тогда устроила истерику. Мы не поняли, что поводом послужил именно этот факт. Я догадалась, в чем дела, только после того как забрала фотографии из ателье.
Сорокин поднялся. Но я еще не закончила.
-  А в тот день, когда мы с Накаморо во второй раз приехали  в поместье, я еще раз встретила Александру и она поинтересовалась, почему я без фотоаппарата. Я ответила, что оставила его дома. А на следующий день она залезла ко мне в квартиру.
- А вот теперь пришла ваша очередь, - обратился Сорокин к Артему.
- Моя? - Удивился тот. – А какое отношение могу иметь к этой истории я?
Мы тоже все смотрели на Сорокина с подозрением. Причем здесь Артем? Его даже не было в городе, когда убили Александру.
-   А вот сейчас мы и разберемся! – Пообещал нам Сорокин. -  Давайте вспомним, что происходило в те дни, помимо убийства Александры. – Предложил нам Алексей.
Я послушно напряглась, но в голове была какая-то каша и я никак не могла заставить себя логически мыслить.
-   Накануне вам привезли мальчика! – Напомнил Сорокин, глядя на Артема.
-   Да, привезли! Но меня не оказалось дома, и мальчика оставили у сестры.
-   Правильно! – Подтвердил Алексей. – Но и ваша сестра собиралась уезжать, а так как она не смогла с вами связаться, - при этих словах Сорокина, Аришка зябко передернула плечами, а Артем насупился, - то она уговорила свою безотказную подругу оставить ребенка у себя.
 Сорокин произнес «безотказная» с явным сарказмом. Мне стало обидно. Но я промолчала. Не тот сейчас момент, чтобы начинать выяснять отношения.
-   Мальчик остался у Яны, а семья Димон отправилась на отдых. – Алексей сделал вид, что не услышал, как Артем отчетливо скрипнул зубами. – А что же это за мальчик? Откуда он взялся, и зачем его привезли именно вам? А, Артем Северьянович?
Артему явно не нравилась ситуация, в которую он попал, но он видимо хорошо себе уяснил, что Сорокин задает вопросы не зря. Поэтому он начал неохотно рассказывать.
-   Накаморо внук моего друга. Он из семьи приближенных императора Японии. Их семья выполняет определенные функции при дворе.
Алексей перебил Артема.
-   Я бы сказал, довольно специфические функции. Мальчик из касты самураев, телохранителей императора. – Пояснил он Полянскому.
Тот с недоверием посмотрел на Артема.
-   Так и есть! – Подтвердил Аришкин брат. – Дед Накаморо долгие годы был главой телохранителей, но по причине болезни должен был уйти в отставку. Он передал свои полномочия сыну и вылетел в Европу на лечение. А в это время его семью уничтожили. Всех, кроме мальчика. Ребенок чудом избежал гибели и, поэтому верные люди привезли его ко мне. Они были уверены, что у меня он будет в безопасности, что я смогу позаботиться о нем, и найду возможность связаться с его дедом.
-   Правильно! Правильно! – Чему-то обрадовался Сорокин. – Так все и было! Но вас не оказалось дома, и ребенка по цепочке передали Яне Леонидовне. Яночка не сильно упиралась и ребеночка, как я уже говорил, взяла. А на следующий день вместе с ним уехала к вам в усадьбу. – Алексей ткнул пальцем в Полянского. - Вот та-а-ак! А еще через сутки, ближе к полудню, в вашей квартире, Яна Леонидовна, под пытками умирает похожая на вас, молодая женщина. Ваши выводы, господа?!
Не знаю как остальные господа, но у меня по позвоночнику прокатился ледяной озноб, а волосы на голове зашевелились, как живые. Я почувствовала, как в моей руке задрожала рука Арины. Мне захотелось вскочить, и проверить, закрыты ли замки, и плотно ли задернуты гардины в комнате.
Спокойно! Приказала я себе. Все уже позади. Накаморо под защитой деда. И теперь ни я, ни кто-нибудь другой из нас не интересен этим людям. Они свой шанс упустили.
-   Вы не говорила, что мою жену пытали, - раздался в тишине комнаты голос Сергея Полянского.
-   Да, ее пытали! Хотя на теле не было видимых следов, внутренние повреждения селезенки, печени и почек однозначно указывают на это. – Алексей хладнокровно перечислил все эти признаки, а мне представился весь ужас молодой женщины, которой довелось так страшно умереть.
-   Господи! – Закрыл лицо руками Сергей. – Она не заслужила такую смерть!
-   Не нам решать, кто чего заслуживает! – Сурово произнес Сорокин. – В наших силах только попытаться разобраться в том, что произошло.
-    Помнишь, Яна, - повернулся ко мне Алексей, - ты, в день убийства, обратила внимание на разбросанные на столе фотографии.
Я припомнила. Действительно, было такое. Я еще подумала тогда, что это Александра что-то искала среди них.
-   Так вот, мы предполагаем, что Александра здесь не причем. – Ответил Сорокин на мои мысли. – Они понадобились нашим гостям из прекрасной Японии для того, чтобы убедиться, что женщина, которая пришла в дом не та, которую они ждут. Зато, эта женщина, смогла указать им, где искать ту, которая им нужна.
Он отошел к окну и показал Аришке сигареты. Подруга встала и подала ему пепельницу. Сорокин отодвинул гардину, я дернулась, а он открыл форточку и закурил.
Артем поднялся с дивана и подошел к Алексею.
-   Хорошо, вы утверждаете, что Александра Полянская погибла от рук убийц,  которые охотились за мальчиком, но я не понимаю, как они могли узнать, где искать ребенка. Им же надо было узнать адрес, а потом еще выяснить, что в квартире моей сестры его нет.
Алексей выдохнул дым в форточку.
-   Ну, это совсем просто! Адрес вашей сестры сообщили им в вашем офисе, как только узнали, что гости из Японии. А уточнить, в какой именно квартире сейчас находиться ребенок, помогли бабули у подъезда, которые всегда  в курсе всего, происходящего в доме. Они и поведали любезным иностранцам, что Артема и его сестры нет дома, а за племянником оных, присматривает подруга, которая живет на втором этаже. Одна в четырех комнатной квартире. И она, мерзавка такая, таскает мальчика с собой на работу. Но бабули упустили одну малюсенькую подробность. Они не знали или не сказали, воспитанным молодым людям не нашей внешности, что подруга сестры не возвращается домой после работы. Что работа у нее за городом! – Алексей затушил сигарету, но форточку не прикрыл. И я потом до конца разговора, все косилась на нее, как испуганная кобыла на стек жокея.
-   И что, молодые люди разговаривали с бабулями на русском языке? – Саркастически поинтересовался Артем.
-   Разговаривал один. А двое сидели в машине. Я, думаю, что японские товарищи привезли с собой человека свободно говорящего на русском языке. А иначе им сюда соваться и смысла не было.
Алексей отошел от окна и снова занял место в центре комнаты. Я поняла – перерыв закончился, начинается второй акт.
-   Яна с мальчиком на следующий день вернулись в город и разминулись с нашими гостями всего на пару часов. Те, выяснив у Александры все, что им было нужно, уехали в поместье. Но и это еще не все! – Сорокин повернулся ко мне. - А теперь вспомни, что произошло с вами на перекрестке возле магазина с безделушками.
Особо напрягаться не понадобилось. Нас там чуть не сбила машина. Но причем здесь этот эпизод из моей жизни?
-   Вспомнила? Так вот, тебя хотели убить, и только случайность спасла вас с ребенком. – Алексей бросил на меня непонятный взгляд. Он как будто за что-то был на меня сердит.
-   Кто меня хотел убить? – Я не могла поверить в его заявление. Сорокин сам же сказал, что японцы, к этому моменту уже уехали в усадьбу, тогда не понятно, кто мог покушаться на мою жизнь?
-   Вас чуть не сбила машина, управлял которой Николай! – Сразил меня наповал господин оперуполномоченный.
-   Этого не может быть! – Твердо заявила я. – Я отлично рассмотрела человека за рулем. Это был не он.
-   Да? И чем же он отличался от Яковлева? Этот твой человек в машине? – Злобно сверкнул на меня глазами Сорокин.
И чего злиться, удивилась я. Я еще не видела Сорокина такого разъяренного. А, вдруг, это он за меня так переживает и волнуется? Я взбодрилась, и даже посмотрела на Сорокина ласково от чего тот, почему-то окончательно озверел.
-   Отвечайте на вопрос, Яна Леонидовна, - гаркнул он.
Ну и ладно! Ну и подумаешь! Перебьемся без твоей заботы.
-   У Николая волосы длинные, а у того человека были короткие. И машина совсем другая. – Торжествующе перечислила я свои «железобетонные» аргументы.
Мужики переглянулись и разом вздохнули.
-   Волосы легко убрать в хвост, а машину взять другую, например не хозяйскую, а свою. Или друга. В данном случае, это была машина его отца. Торопился парень очень и не стал искать чужую. Но и рассчитал верно. Там на перекрестке свидетели такие же были, как уважаемая Яна Леонидовна. Точно ничего бы не запомнили. – Сорокин удрученно махнул рукой. – Вот кажется, совершено преступление на самой людной улице города, а начинаешь опрашивать свидетелей и только за голову хватаешься. Бывает, даже не могут вспомнить, мужчина был преступник или женщина. Чем больше свидетелей, тем больше путаницы в показаниях. Так вот, многоуважаемая, Яна Леонидовна, вас старался убить Николай Яковлев, уж поверьте профессионалу. Они с Александрой Игоревной одновременно пришли к выводу, что необходимо ликвидировать угрозу с вашей стороны. И если Александра собиралась просто выкрасть негативы, то Яковлев действовал более решительно. И что, самое поразительное, эти двое  не подозревали о действиях друг друга.
Аришка сочувственно погладила меня по плечу, выражая солидарность против всего мужского пола.
Что-то долго моя подружка молчит, не к снегу ли?
Сорокин немного успокоился.
-   Вы с мальчиком вернулись домой и, к своему ужасу, обнаружили у себя в квартире труп Александры, после чего и произошло наше с вами не забываемое знакомство. В результате, которого, мы с моим помощником чуть не загремели в психдом.
На следующий день вас вызвал к себе Сергей Львович…    – Сорокин выжидающе замер.
-   Мы попробовали с Яной понять, зачем моей жене понадобилось приходить к ней в дом, - ответил Полянский, на невысказанный вопрос Сорокина. – Но ничего, кроме версии о ревности моей жены к Яне, нам в голову не пришло.
- А и не могло придти, - согласился Алексей.
Я решила более подробно осветить присутствующим, о чем мы говорили с Полянским в ту встречу:
-   Я думала, когда разразился скандал в усадьбе, Сергей Львович успокоил жену, рассказав ей, кто я такая. Но потом кто-то опять  науськал ее на меня. И она полезла ко мне, искать доказательства моей связи с ее мужем. И даже фотографии на столе, вроде бы подтверждали эту версию. Но после беседы с тобой… 
-   Но после беседы со мной, когда я указал на ваше несомненное сходство с убитой, ты испугалась и стала решать -  куда бы спрятаться? И придумала! Хорошо, кстати придумала  и, главное вовремя. Потому как, когда наши японские гости вернулись из усадьбы, не солоно хлебавши, вас с ребенком в доме уже не было.
А то, что они появлялись возле усадьбы, сомнений нет. Они с вечера следили за территорией, но когда ни ребенок не женщина не появились в поле их зрения и на другой день, они поинтересовались у охраны, куда,  мол, подевалась, проживающая в усадьбе уважаемая Яна Леонидовна? А те, им выложили, что Яна Леонидовна уехали в город, а на какой срок, им не сообщили. И вот ведь что удивительно. Ну,  понятно бабули у подъезда, их хлебом не корми, дай только посплетничать. Но ведь у вас Сергей Леонидович и у вас Артем Северьянович, вроде обученная охрана, а результат тот же. Любому выдают всю информацию, по первому требованию.
Сорокин осуждающе покачал головой. Артем нахмурился.
Ребята жалко! Ждет их завтра нелегкий бой, а тяжелая битва, с собственным боссом.
-   Вернулись, значит, наши голуби, а дом-то - пуст. – Продолжил Алексей. - Они и устроились неподалеку. Но острые глаза наших бабулек их засекли. О чем бабульки  нам и доложили, когда мы догадались их об этом спросить.
И все бы хорошо, но ваша ошибка Яна Леонидовна в том, что вы не рассказали мне, хотя бы уж во вторую нашу встречу, про мальчика. Глядишь, и не гоняли бы вас по всему городу, как соленого зайца.
Ах, так вот почему Сорокин гневается. Про мальчика я ему не рассказала! А мальчик-то был не мой. А его начали бы, такие борзые милиционеры, как Сорокин, пытать-выпытивать. Так что, а не пошли бы вы на фиг, господин Сорокин!
Я насупилась и отвернулась, но за меня заступился Артем.
-   Мальчик, уважаемый Алексей Борисович, - обратился он к Сорокину, - поданный другой страны. И вам, чтобы допросить его потребовалось бы обращаться не к Яне, а в консульство Японии. А его в нашем городе нет. Поэтому Яну Леонидовну понять можно.
-   Понять-то можно, но простить – нельзя. – Окончательно разъярился Сорокин. – Может, допросить ребенка нам бы, и не разрешили, но вовремя предоставленная информация, помогла бы правильно оценить картину преступления. И оказать малышу помощь и защиту. Хорошо, что все хорошо закончилось. И Яна Леонидовна может спать спокойно, а если бы до ребенка все-таки добрались. То вряд ли, вас, Яна Леонидовна,  оставили бы в живых. – Высказавшись, Сорокин отвернулся от меня с недовольным видом.
-   Знаете что, господа хорошие!  - Гаркнула, вдруг, у меня над ухом Арина. – А не пошли бы вы, куда подальше, с ваши обвинениями! Вообще обнаглели! Один не может с женой сладить – а Янка за это отдувается. Другой,  приказывает, его не беспокоить! Он, видите ли, отдыхать изволит. – Погрозила она брату кулаком. - И опять все шишки на нее валятся! – Ткнула она мне пальцем в глаз. Хорошо, я успела увернуться.
-  А вы, многоуважаемый Алексей Борисович, в то время ее в убийстве подозревали, так с какой стати, она должна была с вами откровенничать?
Подруга подбоченясь обвела глазами притихшую аудиторию.
-   Делаем вывод – все мужики – козлы!
 «Козлы», переглянулись и виновато отвели глаза в сторону. Неужели проняло?!
Первым пришел  в себя Сорокин.
-   Извините, Арина Северьяновна, нет у нас, у правоохранительных органов времени, чтобы ваше доверие завоевывать! Мы надеемся на сознательность граждан, но видимо зря. – Преувеличенно смиренно вздохнул Алексей.
Ладно, я тебе наедине расскажу все о сознательности граждан и о хамстве правоохранительных органов. А так же о репутации, которую они заслужили у населения.  Хотя, как я догадываюсь, ты и сам, господин-товарищ оперуполномоченный, об этом прекрасно осведомлен!
-   Продолжим, - скомандовал Сорокин, не догадываясь о своей недалекой будущности. – Далее события развивались так. Узнав, о смерти Александры, клуб ваших «фанатов», - взглянул он на Полянского, - решил не отменять запланированного на вас покушения,  ибо проблема не потеряла актуальности. И даже, в какой-то мере, упростилась.
-   Почему упростилась? - Встряла в разговор Арина. – Они же хотели управлять компанией через Александру, а теперь ее не стало.
Арина смотрела на Сорокина, но ей ответил Полянский.
-   Понимаете, Арина, у меня нет наследников, кроме дальних родственников. И поэтому в случае моей смерти, наследники жены могут вполне реально побороться за все состояние. Антон юрист и я уверен, не растерялся бы в этом случае. Убежден, он все подготовил и просчитал.
-   Они кого-то нанимали? – Артем  пытался сделать равнодушное лицо, но сочувствие к Сергею непроизвольно проскальзывало в словах и  взглядах.
-   Сами справились. Не смотрите, что Николай был таким гламурным красавчиком. Это очень жестокий, хитрый и невероятно осторожный тип. Он великолепно владел оружием, хотя и не служил в армии. Зато папа у него мастер спорта по биатлону. И дельце они с Антоном состряпали виртуозно. И, честно говоря, вряд ли, мы что-то смогли бы доказать. В тот день, Николай все время крутился в холле, якобы ожидая распоряжений Сергея Львовича.  То приходил, то уходил. Но впечатление создавалось, что он постоянно находиться здесь, среди охранников. Туалет для охраны и вахтера расположен в полуподвале, и все забыли о том, что там, за лестницей, есть дверь на улицу. Здание на противоположной стороне, на несколько этажей ниже того, в котором расположен офис Сергея Львовича, и его кабинет находится как раз на уровне крыши. Все просто, как в тире. Поднялся, выстрелил, спустился. Аккуратно перешел улицу, зашел в полуподвал, снял в туалете бейсболку и рубашку, оставшись в футболке и все, нет человека. А когда поднялся в холл, там уже царила паника и суматоха, в которой Николай принял самое деятельное участие.
- Откуда вы знаете, что он был в бейсболке и рубашке? – Опять вмешался Артем.
-   А свидетели на что? К  нашему счастью не два десятка, а всего один. Он столкнулся с Николаем на лестнице, когда тот спускался. Лица, правда, свидетель, не разглядел, но описание одежды точное.
-   И куда же он делал свою рубашку и бейсболку? Или с собой носил? – Артем усмехнулся.
-   Зачем же с собой! Мог где угодно оставить, например, в кладовке. Ведь это здание осматривали не так тщательно, как то, из которого стреляли. – Преувеличенно спокойно ответил ему Сорокин.
-  И так, что мы имели на тот момент. Японцы сидели в засаде у дома Яны. Она с мальчиком в поселке. Сергей Львович, якобы, на том свете, Антон и Николай, радостно потирают руки, в предвкушении большого куша. Вот такая шахматная комбинация. И все бы сложилось для этой парочки прекрасно и замечательно, если бы не одно «но». Твой, Яна, снимок. Они находятся вне подозрений, пока никто не догадывается о связи Николая с Александрой. Но если этот снимок всплывет – им конец. Поэтому Николай и караулил тебя у  подъезда твоего дома, ему же не было известно, что ты, в то время, там не проживала.
Я медленно выдохнула  воздух сквозь сжатые зубы и, сделав невинное лицо, заинтересовалась узорами на гардинах.
-   Не понял, - сказал Сорокин, как раз, хорошо понимающий намеки.
-   Я там не проживала, но иногда все-таки появлялась. – Пришлось оставить намеки в стороне и объясняться прямым текстом.
Вся честная компания уставилась на меня с различными выражениями на физиономиях. Сорокин с возмущением. Артем с недоумением, Полянский с задумчивым интересом, а Арина с ужасом. Я не стала дожидаться, когда Алексей начнет орать, и начала сама каяться в грехах.
-   Я хотела понять – перестали за мной охотиться или нет, после убийства Сергея.
Арина схватилась за сердце, а Сорокин за сигареты.
-   И я поехала домой, чтобы проверить, не ждут ли меня там плохие ребята!
-   Я надеюсь, ты не доехала? – Дрожащим голосом предположила Арина. – Иначе ты бы тут с нами не сидела.
-  Ну почему же? Доехала! Да только мальчиши-плохиши меня не узнали, так как мне помогли  удачно замаскироваться! – Похвасталась я.
Сорокин недоверчиво хмыкнул.
-   Меня случайно облили грязью с головы до ног! После такого, меня бы и родная матушка не узнала, не то, что люди, которые видели меня только на фотографиях!  А когда я выходила из дома, то действительно столкнулась с Николаем, так что, ты прав. Он меня караулил. И, к моей большой радости, именно он помешал тем злобным ребятам, до меня добраться. Но я почувствовала их присутствие, поэтому  и ушла от слежки в супермаркете по всем конспиративным правилам.
-   И вы полагаете, что сделали правильно, когда поехали домой?
Вот уж от кого не ожидала провокационных вопросов, так это от Сергея Львовича.
-   Думаю правильно. Только не надо было не ждать подсказки от ангела-хранителя, а самой подумать о маскировке.
Услышав мои слова, подруга всхлипнула. Артем осуждающе покачал головой, а Сорокин постучал пальцем по лбу. Наверно намекал, что я молодец и умная девушка.
-   Во-первых – я узнала, что угроза не миновала и стала предельно осторожна, а во-вторых – я нашла сумочку Александры! – Я обвела всех торжествующим взглядом. – И, в-третьих – я выяснила, что могу ловко уходить от слежки!
-  И что такого было в той сумочке, что вы с такой гордостью нам о ней рассказали?
Опять вступил в игру Артем.
Вот ведь как быстро спелись! Прямо перекрестный допрос устроили.
-   А в сумочке бала записная книжка. Прочитав которую, я смогла предположить что,  скорее всего, Александра вела дневник. И я начала думать, кто бы найти его. И додумалась – у Александры должны были быть родственники, которым могло быть что-то известно о дневнике. А найти родственником мне помог Николай.
Вот об этой встрече с Яковлевым, я Алексею рассказала. Поэтому он и не подскочил от удивления, в отличие от остальных членов наше тесной компании. Полянский нервно сглотнул и, достав из кармана носовой платок, вытер им лицо. Артем покосился на сестру. Наверное, соображал, как ей угораздило подружиться с такой ненормальной девицей, как я.
-   Ребята, но я же не могла сидеть, сложа руки. Меня же убить хотели. А в энтузиазм Сорокина мне что-то верилось плохо.
-   Но я уже в это время получил письма сестры и пытался вас разыскать. Оставлял вам запись на автоответчике. И раз вы были дома, то, наверное, ее слышали. Почему же вы не связались со мной! Я бы обязательно помог вам! – Спросил Артем с укоризной.
Я не стала объяснять, почему не хотела его видеть. В  его помощь верилось с трудом. Малыш был пристроен и под присмотром, и я не видела резонов торопиться на встречу с Аришкиным братом. Хотелось придти в себя после предыдущей.
Артем понял невысказанные претензии и замолчал, а я продолжила рассказ дальше.
-   Мы встретились с Николаем в баре. И там я узнала, что у Александры есть родители. Правда, Николай, не знал их адреса, но, пораскинув мозгами, я догадалась, как их найти.
-   Только ты не догадалась, что Николай на эту встречу привел за собой хвост. – Перебил меня Сорокин.
Я ошарашено замолчала.
-   Японские товарищи тебя упустили, а вот Николая – нет! И он благополучно привел их за собой! Но это еще не все. – Продолжил Сорокин. – На тот момент, ты была Николаем и Антоном уже приговорена. Если тогда, когда он чуть не сбил тебя машиной, Николай действовал по собственной инициативе, то в этот раз, он исполнял приказ. Ты ведь рассказала ему о найденной записной книжке? – Уточнил Алексей.
Я кивнула головой, а Арина вскочила и унеслась на кухню. Я с удивлением посмотрела ей в след. Подруга притопала  обратно через секунду, и зачем-то сунула мне в руки стакан с водой. Я спорить не стала и отпила несколько глотков.
-   Тем самым окончательно подписала себе приговор. – Слова Сорокина прозвучали похоронным звоном. – Догадываешься, кто попытался устроить тебя под колеса автомобилей на перекрестке, после того как вы с этим красавчиком расстались в кафе?
Я опять кивнула головой и отпила еще пару глотков воды из стакана.
-   Тебя пытались убить еще раз? – Пискнула подруга.
Я пожала плечами.
-   Помнишь, я тебе рассказывала, как меня толкнули в спину, на перекрестке. Тогда погиб мужчина, который за секунду до этого встал прямо передо мной.
-   Ну что тебе сказать, госпожа Воронова. Везучая ты, однако, дама! – Восхищенно посмотрел на меня Сорокин.
Ну и что было дальше, - толкнула меня в бок Арина?
 Ей-то я историю своих приключений рассказала без подробностей и теперь от открывающихся фактов, подруге было явно не по себе, но в тоже время страшно любопытно.
-  А дальше я поговорила с мамой Александры и выяснила, что у ее дочери, действительно, была привычка вести дневники. А также выяснила, где может быть ее последний дневник. И узнала о наличии у Александры брата. И что зовут этого брата - Антон Луков. Узнала я об этом факте и вспомнила, что уже видела этого человека. Видела у вас в доме, Сергей Львович. И вы обращались с ним как со своим подчиненным, а не как с родственником. И последнее, мать Александры  была уверена, что у дочери,  в последнее время, появился любовник. Вот такие разнообразные сведения я узнала за один разговор.
-   Подождите, я только сейчас сообразил, - Прервал меня Полянский.
Он вскочил с кресла.
 – Вы утверждаете, что Антон и Александра родные брат и сестра, но тогда почему у них разные фамилии. Ведь у Александры до замужества была фамилия – Коваль?
-   Антон взял фамилию деда, который был ему не родным. Дед носил фамилию - Луков. Вот и вся разгадка. – Вместо меня ответил Полянскому Алексей. – Продолжайте Яна Леонидовна, ваш удивительный рассказ, о  ваших не менее удивительных поступках.
-   Поговорив с Ириной Владимировной, я попрощалась с ней и ушла… через чердак!
-   То есть как, через чердак? – Полянский только было намеревавшийся присесть, опять подскочил.
-   Да легко! Квартира находится на последнем этаже. И на площадке есть такая симпатичная металлическая лестница на чердак, ну я и…  - Я пошевелила пальцами, показывая, как поднялась по симпатичной лестнице. -  Прошла до следующего люка, и опять по лестнице спустилась вниз, на площадку. Подъезд, на мое счастье оказался проходным, и я вышла на другую сторону дома. Села на маршрутку и уехала.
-   Браво! – С чувством поаплодировал мне Сорокин. – Видали?! – Обратился он к остальным товарищам. – Сколько отваги, сообразительности и, не побоюсь этого слова, предприимчивости! Браво! Яна Леонидовна!
Но остальные товарищи не разделяли его энтузиазма. Они сидели с пришибленным видом и смотрели на меня так, как на ископаемое, сто лет простоявшее в музее  и, внезапно, ожившее. И они теперь не знают, что делать. Толи удирать со всех ног, толи, наоборот, подойти поближе и хорошенько рассмотреть - с чем собственно, они имеют дело!
Я насупилась и засопела не хуже моей подружки, когда та изволит гневаться или собирается зареветь. Я, кстати, тоже еще не решила на чем остановиться.
-   Получается и в этот раз, девушка, оставила своих преследователей с носом. – Продолжил свое издевательство Сорокин. – А они ведь ее ждали. Ждали на первом этаже, под лестницей. Во всяком случае, один точно был. Вездесущие старушки, его засекли. Но подумали, что он ждет приятеля из второй квартиры. Есть у них в подъезде парнишка, к которому постоянно шастают какие-то сомнительные личности. Так, что нашей, замечательной девчушке, снова удалось избежала встречи со столь жаждущими ее увидеть ребятами.
Я не выдержала и завопила:
-   Да! А чего же вы, с твоим Самотиным, такие умняки-профессоры, а дневник Александры не нашли! А теперь еще издеваешься!
-   Да не нашли бы, и черт с ним! – Взревел Сорокин. – Мы к тому времени, уже все знали, что нам было нужно. И про брата и про любовника. Мы, ведь тоже с Ириной Владимировной поговорили! И людей из окружения Полянских опросили! – Алексей потряс перед моим носом пальцем. – Если бы я тогда знал про твои фокусы, запер бы в камере, пока расследование не закончилось.
-   Да? – Окрысилась я. – А на каком основании, позвольте узнать?
-   Как особу, злостно мешающую расследованию! – Отрезал Сорокин.
Я совсем уже собралась зареветь, когда Арина подскочила с дивана и плечом оттерла  от меня Сорокина.
-   Отстань от нее Лешка! – Прикрикнула она на него. – Сам виноват! Что тебе мешало поговорить с Яной спокойно и убедить ее в том, что ты на ее стороне. А? Сам при каждой встрече только рычал на нее и иронизировал! Вот Янка и решила, что должна самостоятельно доказывать свою невиновность. Так, что отвали Сорокин!
Своевременное вмешательство Аришки, дало мне возможность зажать слезоньки в кулачок, и не опозориться окончательно, заревев при всех белугой. Однако Артем поднялся и протянул мне белоснежный  носовой платок. Я благодарно кивнула ему и ухватилась за эту тряпочку, как утопающий за спасательный круг.
Сорокин что-то, злобно бурча себе под нос, отошел к столу. Аришка опять пристроилась рядом.
-   А дальше что было? – Поинтересовалась она у меня и, затаив дыхание, приготовилась слушать.
-   А дальше, - хлюпнула я носом, - Я решила, что надо встретиться  с Антоном Луковым.
Аришка выдохнула и уважительно сказала:
-   Ну, ты, мать, даешь!
-   А какая в этом была необходимость? – Артем, тоже почему-то смотрел на меня с раздражением.
-   Я хотела задать ему несколько провокационных вопросов и посмотреть, как он будет на них отвечать. Потому что я к тому времени уже поняла, кто стоит за убийствами. Только доказательств не было. Я даже, вроде бы, догадалась, почему Александру убили у меня в доме.
-   Ну-ка, ну-ка! – Заинтересовался Алексей.
-   Я же тогда не знала, что в этой игре участвуют еще несколько персонажей.
-   Нет, вы слышали? – Опять рявкнул Сорокин. – Для нее это была игра, мать твою! – Он взъерошил себе волосы рукой и даже попытался выдрать из них клок.
-   Лешка, остынь! – Гневно глянула на него Арина. 
Я постаралась не обращать на него внимание.
Еще ругается тут!
-   Я учитывала только Антона с сотоварищами. И решила, что, убив Александру у меня в доме, они решили подставить нас с Сергеем Львовичем.
-   Почему именно тебя? – Удивилась подруга.
-   Потому, что Антон считал меня любовницей Полянского, вот почему!
Что удивительно, больше всех озадачился Полянский, любовницей которого я, якобы была. Он закашлялся и в ответ на повернувшиеся к нему головы, растерянно развел руками.
-   Дело в том, Сергей Львович, что Антон видел нас с вами в довольно компрометирующей ситуации.
Полянский глупо захлопал глазами. Я засмеялась и перестала интриговать остальную компанию. Тем более что, у Сорокина уже стали раздуваться ноздри и подергиваться щека.
- Помните, мы с вами боролись с чертежами. И они нас победили, с большим перевесом.
Полянский, явно припомнивший этот момент, усмехнулся.
- Как же помню! Разве такое забудешь. Вы мне оттоптали ноги и чуть не выбили зуб!
-    Ну и вот! Антон видел, как мы барахтались с вами на столе. И сделал из этого неправильные выводы. А при следующей нашей встрече дал понять, что знает о нашей связи. Вот тогда я и решила, что Александру убили у меня в доме, чтобы подставить нас с вами.
-   И что, Антон легко согласился на встречу с вами? – Спросил Артем, внимательно меня разглядывая.
-   Согласился, но был очень недоволен. Мы встретились в «Золотой чаше».  И мне пришлось устроить там целое представление. Но результат стоил того. Уверовав в то, что я пьяна в стельку, Антон потерял бдительность и крупно прокололся. Во-первых, он невольно подсказал мне, кто является любовником сестры, когда стал утверждать, что она не могла пропустить ни одного по настоящему красивого мужчину, попавшего в ее поле зрения.
-   Поня-я-я-ятно! – Протянула Арина. – Я бы и то догадалась. Николай был, действительно, красавчик хоть куда. 
-    Во-вторых, он знал мой адрес. Когда усаживал меня в такси, он назвал его водителю. И,  в-третьих, намекнул, что знает об адюльтере Сергея Львовича, в котором, якобы, виновата я. Вот поэтому я и решила, что они с Николаем, убив Александру в моей квартире, хотели сделать нашу связь с Сергеем Львовичем достоянием гласности и, тем самым, навести на нас подозрение в убийстве.
         -   Интересный расклад получается! И, на первый взгляд, все сходиться. А вы точно знаете, что Александру Полянскую убили не эти молодчики? – Спросил у Сорокина Артем.
-   Точно! Сомнений быть не может. Александру убили не они. Во-первых, у обоих было алиби на время убийства, проверить наличие которого Яна Леонидовна не догадалась, прежде чем строить свои версии. Во-вторых, они преступники и даже убийцы, но им незачем было пытать ее, они бы просто убили девушку, без всяких изысков. Вот так!
И знаешь, о чем я подумал, пока тебя слушал? – Сорокин задумчиво окинул меня взглядом. – Твоему ангелу-хранителю нужна сто процентная надбавка к зарплате. Он у тебя профессионал высокого класса! Не иначе он надоумил тебя не выходить из машины, когда после ужина с Антоном, таксист привез тебя к дому. – Сорокин сделал драматическую паузу и закончил свою мысль. - Ведь именно в это время в твоей квартире убивали Николая.  Но я вот что не пойму, почему киллеры ждали тебя в квартире? После того, как ты столько раз уходила  у них из под носа, я бы, на их месте, выставил пост и на улице.
- Так Николай мертв? – Почему-то удивился Артем.
А я удивилась, что Артем не знал об этом. Но потом поняла, что мы не посвящали его полностью в перипетии этого дела. И сейчас, при разговоре, мы не делали скидку на его не осведомленность. Ну, наверное, ему все ясно, раз он не переспрашивал и не уточнял.
-    Мертвее не бывает! - Подтвердил Сорокин. -  Но только, сейчас, когда  выслушал подробный отчет о твоей деятельности, - Алексей быстро взглянул на меня, - я, наконец, понял, почему Антон с Николаем  перестали стараться устроить тебе несчастный случай, а решили действовать грубо, но точно.
-  Я тоже поняла, - удрученно повинилась я. – Фотография – раз! Записная книжка – два! И я узнала, что Антон брат Александры и, мало того, посмела продемонстрировать ему свою осведомленность. И они заторопились. То есть, пока я лицедействовала в ресторане с Антоном, Николай должен был проникнуть в мою квартиру и дождавшись, моего возращения …
-   Тебя убить! – Закончил Алексей. – И их не остановило даже то, что в квартире мог находиться ребенок. Ведь Николай считал, что ты мать Накаморо, - напомнил Сорокин мне об этом обстоятельстве.
Господи! Так и есть! Он же видел нас несколько раз вместе. И еще восхищался моим сыном. А потом хладнокровно пришел убивать его. Или он рассчитывал, что я отведу ребенка к друзьям или родственника и дома никого не будет? Но до конца  быть уверенным в этом, он не мог! Вот тебе и гламурный мальчик! А я еще самонадеянно считала, что раскусила его!
-   Вы хотите сказать, что Николая убили все те же японцы? – Прервал нас Сергей. – Он сидел, задумавшись, пока мы с Сорокиным восстанавливали всю картину произошедшего.
-   Конечно! – Отмахнулся от его вопроса Сорокин.
-   Но зачем же они убили совершенно, постороннего человека. Ну, ладно – Александру они приняли за Яну, а Николая-то за что?
-   А за дело Сергей Львович! – Злорадно оскалился Сорокин. – Они же следили за ним и  видели, как он пытался убить Яну, толкнув ее под колеса. И прекрасно поняли, для чего он пришел к ней в дом? А им Янка обязательно была нужна живой! Они же не знали, куда она дела ребенка.  А с ним разговаривать им было не о чем. Вот и все!
Все помолчали пригорюнившись. Каждый думал о своем. Аришка сопела рядом и была, на удивление молчалива сегодня.
-   Знаешь, - вдруг, сказала она мне, - а меня ведь они бы грохнули в первый же день. И меня и мальчика. – Печально покивала она головой. – Это ты могла водить их за нос. – Она взглянула на меня со слезами на глазах, а потом крепко меня обняла.  – Ты же, все это время, играла в пятнашки со смертью!
-  Утром обнаружили труп Николая, и дело завертелось. – Привлек к себе внимание Алексей. – Сразу стало ясно, что этот, очередной труп, имеет прямое отношение к делу Полянских. Только не понятно, кто его нам устроил. Но, когда я поговорил с тобой, - Сорокин подошел ко мне, -  и ты, наконец, соизволила мне рассказать всю правду о ребенке, забрезжил свет в конце тоннеля. До этого общая картина преступления никак не складывалась.
Алексей отошел и, взяв со стола сигареты, снова закурил. Мы подождали, пока он выдохнет дым в форточку и продолжит.
-   То, что в деле замешан брат Александры, мы понимали. Что у нее был любовник – выяснили. Но кто он, и связан ли с Антоном, пока было не ясно. И тут этот труп, как подарок с небес. Извините за цинизм, конечно. Во-первых, сделав обыск в квартире новопреставленного товарища, мы нашли массу интересных вещей. Оказалось - Николай, хорошо  себя подстраховал,  записывая свои разговоры с Антоном. И не только это. Нашлись интересные фотографии – Николая с Александрой. Парочка не смогла удержаться от того, чтобы не увековечить моменты «большой любви». А так же, записки Александры к своему любовнику.   
А во-вторых, когда Яна рассказала о мальчике, мы поняли в каком направлении рыть. И, конечно же, нарыли. Когда знаешь, где искать, рано или поздно найдешь.
Мы опросили бабулек, заседающих у подъездов, охранников в усадьбе Сергея Львовича и у вас в офисе, Артем Северьянович. Узнали в аэропорту, кто припожаловал к нам в определенное время из прекрасной страны восходящего солнца. И уж, извините, Артем Северьянович, уточнили, с какими людьми вы ведете бизнес в Японии.  Присовокупили ко всему, рассказ Татьяны Семеновны. И провели  еще массу полезных для дела мероприятий. И картинка нарисовалась с большой точностью и достоверностью.
Антон Луков был арестован. Но вот японцев, нам задержать не удалось. Ребята, в буквальном смысле, испарились. Из аэропорта не вылетали, ни на поезде, ни на автобусах не уезжали. Не была обнаружена и их машина, которую они взяли на прокат. Так что были, и нет. Но фотороботы составлены и переданы с материалами дела в Японию, спасибо Артему Северьяновичу. По официальным каналам они бы шли долго и могли попасть в не те руки.
 Вопросы?
-   Я бы хотел уточнить, - произнес Артем. – Когда Яна не вышла из такси у своего дома, она, как я понимаю, вернулась в поселок. И вы уверены, что японцы не последовали за ней? То есть они так и не смогли найти мальчика?
-   Ну, в противном случае, вряд ли бы, мы нашли ребенка в живых. Как вы поняли, эти ребята время тянуть не любят. А до нашего появления в поселке у них было полторы суток. Как сами думаете, хватило бы им этого времени, чтобы закончить все свои дела? – Поинтересовался Сорокин у Артема.
-  Думаю, хватило бы! – Задумчиво ответил Артем. – Значит, будем считать, что они уехали в тот же день, как только я забрал мальчика у Татьяны Семеновны, потому что по дороге в Москву, нас ни разу не побеспокоили излишним внимание, не говоря, про что-нибудь более серьезное. Мои личные телохранители весьма профессиональны, хотя от проколов никто не гарантирован. Однако, они утверждают, что все было тихо.
-   А меня интересует вопрос, кто догадался объявить Сергея Львовича мертвым? – Вскинулась подруга. - Ловкий ход.
-   Обстоятельства  удачно сложились, - покосился на Полянского Алексей. – Медики решили перевезти его в Москву, поэтому мое начальство и дало добро на эту мистификацию. А иначе долго скрывать, что он жив, не смогли бы.
-   Получается, зря ты Лешечка, на Яну рычал! – Опять влезла в разговор Арина. – Если бы не она, вряд ли вы это дело распутали. Антон с Николаем затаились бы. И вы, даже если бы и подозревали Антона, то все равно доказать ничего бы не смогли. А они дождались бы возвращения Сергея Львовича и не сегодня, так завтра все равно бы его уделали.
И еще, если бы Яна не влезла в это дело, а сидела дома, то ее, точно бы, япошки убили. 
-   А если бы твой брат сидел дома, то ее вообще не втянули бы в это дело. И ей не пришлось бы, как ты сама сказала, играть в пятнашки со смертью. Тебе такое в голову не приходило? – С нажимом произнес Сорокин, глядя на Арину.
-   Совершенно верное замечание, Алексей Борисович - вступил в разговор Артем. – Я скажу, более того. Если бы я не предложил сестре взяться за дом Сергея, Яны вообще бы не встретилась с Полянскими, а значит, и не сделала бы ту злосчастную фотографию, которая послужила причиной первого покушения на нее и привела Александру к ней в дом.
Сорокин согласно кивнул головой.
-   И сейчас, - продолжил Артем, - Она бы спокойно занималась своим любимым делом и жила спокойно.
Алексей опять кивнул головой.
-   Вот только Сергей был бы, стопроцентно, мертв. И вы, Алексей Борисович, вряд ли встретились с ней! – Завершив партию мастерским ударом, Артем  не стал наслаждаться видом поверженного противника. Он помог подняться сестре и вежливо поинтересовался, не соблаговолят ли присутствующие  отужинать с ним и сестрой.
Присутствующие сказали, что соблаговолят. А Сергей Львович предложил нам с Аришкой оставить официоз и перейти на «ты». Аришка почему-то замялась, а я искренне обрадовалась. Мне Полянский нравился. И я все время спотыкалась о его отчество. Не настолько уж он старше нас, чтобы бояться перейти с ним на «ты». Я ткнула подружку в бок и та, наконец, выдавила из себя не убедительную улыбку и согласно кивнула головой.
-  Вот и прекрасно, - подвел итог нашей беседе Сергей Полянский. – Если вам, дамы, потребуется помощь на кухне, то вы можете всегда рассчитывать на меня.
Но мы заверили его, что прекрасно справимся сами, и удалились. Я кинула на прощание взгляд на Алексея. Артем и Сергей подошли к нему и о чем-то заговорили. Он встретился со мной взглядом, через их головы и, внезапно, подмигнул мне.
Вот, каналья! Знает, что я не могу долго на него дуться. Тем более после такого, тяжелого для всех нас вечера. Я улыбнулась ему в ответ.
Ужин прошел непринужденно. Пока мы хлопотали на кухне, мужчины тоже перешли на «ты». У них нашлась масса тем для разговоров и обсуждения. От политики до спорта. Но вот пришло время прощаться. Артем оставался ночевать у Арины. Алексей позвонил в мою квартиру, и оттуда поднялись ребята охраны Сергея.  Он раскланялся со всеми, а меня поцеловал в щеку и сказал.
-   Спасибо за все! Я надеюсь, судьба предоставит мне шанс оказать тебе не менее весомую услугу.
Мы подождали, пока он уехал, и тоже стали прощаться. Аришка шепнула мне на ухо, что если Сорокин захочет выдрать меня ремнем, чтобы я орала громче, тогда она прибежит и меня спасет.

Я пыталась попасть ключом в замочную скважину, а Сорокин меня щекотал, когда дверь в квартиру напротив открылась и перед нашими очами нарисовалась Таисия Павловна.
-   Добрый вечер, - поздоровались мы с ней, старательно пряча глаза, как нашкодившие ученики, первого класса.
- Добрый вечер! – Пропела Таисия Павловна.
Я уж было, решила, что мы с ней сегодня разойдемся красиво, как в море корабли, помаячив на прощание друг другу флажками – «доброго пути»! Но не тут-то было!
-   А это твой очередной кавалер, Яночка? – Сладким голосом поинтересовалась соседка.
-   Нет, Таисия Павловна, это мой сын! – Гордо ответила я.
Сорокин откровенно заржал, а Таисия Павловна побагровела и начала пыхтеть, как паровоз, только начинающий раздувать пары. Я не стала дожидаться, чем дело кончится, а схватила Сорокина за руку и втащила его в квартиру, благо замок, наконец, открылся.
Алексей продолжал ржать, держась за живот.
-   Ну, чего тут такого смешного, - с некоторой обидой, спросила я его.
-   Да у твоей Таисии Павловны стало такое лицо, что поневоле захохочешь. И часто вы так с ней обмениваетесь любезностями?
-   Да почитай, кожный день, батюшка. Кожный день! – Поклонилась я Сорокину.
-   Вы, я вижу, госпожа Воронина, ярая ненавистница бабулек. – Сорокин укоризненно покачал головой.
-   А вот и нет. Я бабулек уважаю, и даже, можно сказать, люблю. Но с Таисией Павловной у нас особые отношения.
- Ну, что? По чайку? – Спросил у меня Алесей.
Что, на практике означало – чай буду пить я, а он будет, трескать мороженное.
- По чайку, так по чайку!
И мы пошли на кухню.
 -   Леш, а ты веришь в какие-нибудь пара психологические способности? – С любопытством уставилась я на Сорокина.
       -   А к чему такие вопросы? – Поинтересовался он, мурлыча над очередной порцией любимого лакомства.
-   Дело в следующем: перед отъездом был у нас с Татьяной Семеновной интересный разговор. Слышал ты, что-нибудь о дзэн-буддизме?
-   Что-то слышал, но без подробностей. А в чем дело? – Сорокин перестал уничтожать мороженное и, с удивлением, взглянул на меня.
-   А вот в чем! В это учение, как его составная часть входят всевозможные методики психической саморегуляции и духовно-морального совершенствования личности. Основываются они на медитации и специальных упражнениях.
-    Собираешься заняться медитацией? – С интересом воззрился на меня Сорокин.
-   Не перебивай! Просто послушай. Татьяна Семеновна утверждает, что Накаморо воспитывают с применением этих методик. И что у ребенка развито, так называемое, «внутреннее виденье». Или, другими словами, он способен постигать  истинную сущность всех дел и вещей. Понимаешь, что это означает?
-   Вообще-то, не очень! – Сорокин посмотрел на меня с подозрением, не разыгрываю ли я его.
-   Это означает, что он не просто видит предмет, а понимает его внутреннюю сущность, его взаимосвязи с другими предметами, его предназначение в этом мире. А значит и его будущность. Теперь понятно? – Я постучала себя пальцем по лбу.
-   И теперь не понятно. Не понятно, к чему ты это мне рассказываешь? – Сорокин опять накинулся на мороженное. – Он облизнул ложечку, с каким-то чувственным наслаждением. Я его даже слегка к ней приревновала, поэтому отобрала, под видом привлечения внимания.
-   Сорокин, сосредоточься и ответь мне, веришь ли ты, что такое возможно в принципе? И учти, по утверждению Татьяны Семеновны, эти методики применимы и к человеку. То есть, человека, как любой другой предмет, можно рассмотреть со всех сторон, во всех его взаимосвязях и проявлениях,   постичь его внутреннюю сущность. Те самым, понять мотивы его поступков и заранее предсказать, как он будет действовать и чем это закончиться.
Сорокин проводил взглядом ложечку, которой я потрясла перед его носом, а потом убрала подальше, и с недовольным видом повернулся ко мне.
-  Ну, в принципе возможно, все. Даже то, что  у человека, за здорово живешь, могут отобрать его любимую еду!
Я мрачно вздохнула.
-  Да, Сорокин, чтобы  постичь твою сущность и напрягаться не надо! Девяносто килограмм сплошных сосулек. Никакой сложности, никакой загадки. Взглядом зацепиться не за что!
-   Ну не скажи! За одну мою сосульку, ты взглядом цепляешься постоянно. – Обиженно возразил мне Сорокин.
-   Не спорю, сосулька выдающаяся, но ведь и все! К ней даже мозгов не прилагается. А без мозгов и она превращается в чисто номинальное украшение! – Трагично заломив бровки, оповестила я мир о своей личной трагедии.
-   В украшение?! – Взревел Сорокин. – В украшение!!!
Я передвинулась поближе к дверям.
-   Ага! Которое годиться только для новогодней елки… или попугать неискушенных девственниц! – Закончила я, и пустилась наутек.
Ремнем меня не отлупили, но помяли изрядно. Но я не жаловалась, иногда можно и потерпеть, тем более, когда «потерпеть» в охотку!
- Ну что там у тебя, по поводу самоусовершенствования? – Самодовольно спросил у меня Сорокин через некоторое время.
-   Тебя это не касается. Ты и так уже совершенство, - мурлыкнула я ему в ухо.
-   Ну, это само собой! – Скромно оценил себя Алешенька.
-   А для других, не таких как ты, совершенных личностей, эта проблема стоит очень остро. Вот они и стремятся к са-мо-со-вер-шен-ство-ва-нию! И некоторые даже достигают в этом процессе кое-каких результатов. Не таких, конечно, как у тебя. Но, тоже неплохих.
-   Хорошо, а ты сама веришь в такое? – Сорокин лег на бок, повернувшись ко мне лицом.
-   Пообщавшись с Накаморо, ты бы тоже поверил! Помнишь, когда вы у тебя в кабинете переведались взглядами, ты разве ничего не обычного не почувствовал?
Сорокин задумался.
-   Почувствовал! Как будто он меня насквозь видит! – Алексея  передернуло.
-   Так я об этом и говорю! – Просияла я. – Наконец-то ты меня понял! Именно насквозь! А мне тогда, знаешь, как за тебя страшно стало. – Алексей удивленно поднял брови. – Да, да! За тебя. Как будто, он видит твое самое уязвимое место и в случае чего, не промахнется! Я это к чему? Татьяна Семеновна проговорилась или сказала намеренно, с ней ведь никогда не можешь знать точно, что Накаморо, сразу понял, кто убил Александру. И знал, что охотятся, именно,  за ним! Но ни каких шагов не предпринял. В Японии, когда убили его родителей, он очень быстро и толково среагировал. А, здесь, у нас, как будто чего-то выжидал, заранее зная, что ему нечего бояться. Ну и как это можно объяснить?
-   Не думаю, что дело обстояло именно так, - засомневался Сорокин. – Скорее это можно объяснить тем, что он добрался до конца пути, и дальше надо было ждать. Просто, у парня, не было другого выхода.
-   Глупости! – Возмутилась я. И даже с кровати спрыгнула и, натянув халат, почувствовала себя готовой к спору. – Как это не было выхода? Он мог, хотя бы предупредить меня. Мог опять убежать и спрятаться, а он ждал!
-   Убегать и прятаться без денег, не зная языка и страны, по-моему, глупо! – Возразил мне Сорокин.
-   А, по-моему, не менее глупо сидеть и ждать, когда тебя найдут киллеры! Уж лучше убегать и прятаться! – Я сердито затянула пояс на халате.
-   К чему весь это спор? – Тоже начал раздражаться Сорокин. – Ты хочешь узнать - верю ли я в то, что ребенок предвидел, чем кончиться вся это возня вокруг него, и поэтому ничего не предпринимал? Так вот – я не верю!
 -   Твое право! Но мне кажется – ты ошибаешься. И истории еще нас рассудит! Вот увидишь!
-    Может, и увижу! А ты, раз уж пошел такой серьезный разговор, скажи мне, зачем  поехала домой, после того, как я сообщил о покушении на Сергея. Зачем так рисковала?! – Сорокин тоже вскочил с кровати. – А если бы они тебя просто пристрелили и все!
-   Я была уверена, что стрелять в меня не будут! – Постаралась я успокоить Алексея. Но он почему-то не успокоился.
-   Откуда такая уверенность, позвольте поинтересоваться? – Злобно рявкнул он на меня.
         -    Оттуда, что Александру пытали, а значит, им надо было что-то узнать. Не стали бы они меня убивать. – Беспечно махнула я рукой.
Сорокина затрясло.
-   Разве ты, полоумная девка, не поняла из сегодняшнего разговора, что многие твои умозаключения было ошибочными!
Сорокин натянул джинсы, но рубашку одевать не стал. Лучше бы одел, тяжело отстаивать свою точку зрения, когда перед твоими глазами маячит мужская грудь, как из бронзы отлитая.
-   А вот Накаморо уверен, что я все делаю правильно! И не важно, какими мотивами я руководствуюсь, главное, результат всегда бывает правильным! – Я отскочила подальше от длинных рук Сорокина. А то опять сграбастает и начнет трясти.
-   Ты еще сходи в ясли и послушай, что тебе там груднички посоветуют! – Окончательно озверев, завопил Сорокин, угрожающе надвигаясь на меня.
Мне стало смешно! Ну, надвинется, а дальше что?  Действительно выпорет? Или в угол поставит? Или сладкого лишит? Самое страшное – трясти начнет. А вот если бы у меня силы хватило его трясти? Я представила, как хватаю Алексея за шиворот и таская по полу как половую тряпку. А что, надо попробовать!
К концу размышлений, Сорокин как раз оказался в досягаемости. Я прикинула, как его половчее схватить и, не придумав ничего лучшего, ухватила за протянутую руку, и попыталась Сорокина потрясти. Кроме руки ничего не потряслось. Да и ее мне пришлось обхватить двумя своими. Алексей притормозил, и вытаращил на меня глаза.
-   Что это ты делаешь? – Изумленно поинтересовался он.
- Не видишь разве? – Пропыхтела я, старательно тряся его руку. Я от усердия даже язык высунула. – Я тебя трясу, как щенка! Раз ты не понимаешь человеческого обращения.
Сорокин замер, потом заржал, как полоумный и, взвалив меня на плечо, потащил к кровати, куда благополучно и приземлил. Вернее прикроватил!
Утро занималось неохотно! Солнце, с трудом протолкавшись через плотную завесу туч, глянуло сверху на раскисшую холодную землю и спряталось обратно.
       -   И мне, точно так же, захотелось спрятаться под одеяло и не выглядывать, по крайней мере, еще часов пять. В общем, я люблю дождь и пасмурную погоду. Она на меня действует бодряще. Но сегодня, был день исключения из правил. У Сорокина был выходной, поэтому он был весел, как птичка. А мне надо было идти на работу.
До работы я, все-таки, добралась. Очень удобно, когда офис находиться от дома на расстоянии пяти лестничных маршей.
-  Не пойму, зачем ты пришла? – Поприветствовала меня Арина. - Отлично знаешь, работы особой нет. Все делается по плану, ни какого аврала. Могла бы пару дней и дома посидеть. Плохо все-таки за тобой Сорокин смотрит. Вон на работу отпустил. Нет, чтобы сказать – сиди дома, дорогая! И кулаком по столу! Чтобы дорогая и пикнуть не смела. – Подружка воинственно потрясла упомянутым кулаком. Но по столу, слава богу, стучать не стала.
-   Ну и кто из нас бредит? – Поинтересовалась я у нее. – По такому сценарию, обычно, твой братец действует. А Сорокин у меня деликатный, понимающий и очень вежливый.
И тут, наверное, чтобы опровергнуть мое заявление зазвонил телефон. И мой деликатный и понимающий заорал в трубку.
- Янка, чеши домой! Тебе заказное из Японии!
Не сказать, чтобы я доскакало до квартиры очень резво, но все-таки доползла. Арина опередила меня минут на десять. Когда я поднялась эта банда, уже потрошила послание адресованное лично мне.
-   Интересно, как это ты умудрился получить за меня письмо? – Сурово насупила я брови на своего деликатного сожителя, который хладнокровно проигнорировал мое  недовольство.
        -    Ну, если бы я не смог заказное письмо получить, то грош мне цена. – Подмигнул Алексей Арине.
Письмо оказалось толстое и весьма солидное на вид. С какими-то веревочками и печатями. Не письмо, а целая посылка. И оказалось, действительно посылкой. Так как после того, как его распечатали, то обнаружили в нем - плоскую деревянную коробочку. Вот в ней-то и нашлось долгожданное письмо, а еще ожерелье. На тонкой, искусно сделанной цепочке, качались несколько розовых жемчужин.
Аришка, приплясывая от нетерпения, дергала меня за руку.
- Ну, открывай скорее!
Я стряхнула с себя цепкие  лапки подружки и дрожащими руками вскрыла конверт. Из него, как стая белых журавликов выпорхнула пухленькая пачку листиков и разлетелась по всей комнате. Сорокин с Аришкой кинулись ловить и собирать листки письма, а я без сил опустилась в кресло. Я очень ждала какую-нибудь весточку из Японии. И волновалась за Татьяну Семеновну, а когда, наконец, письмо пришло, мне было страшно прочесть его.
Сорокин подал мне стопку листиков, и они с Ариной, с заинтересованным видом устроились напротив меня.
Татьяна Семеновна писала.
«Здравствуйте, дорогие девочки! Если б вы знали, как я по вас соскучилась. Надеюсь, что у вас все хорошо и с нашим отъездом закончились все ваши злоключения. Накаморо говорит, что уверен в этом.  А я, могу только надеяться, и от всей души молится за вас!
Вам, наверное, интересно, что с нами случилось, после того как мы расстались?
Огромное спасибо Артему Северьяновичу, он все отлично устроил. Никто нас в дороге не побеспокоил. А в Москве Накаморо, наконец, встретился с дедом. Странный они все-таки народ, скажу я вам! И дед, и внук пережили столько горя и волнений, а при встрече просто сдержанно поклонились друг другу. Дед у паренька впечатление производит. Властный, суровый и совсем не напоминает доброго дедушку из сказок. Эдакий, старый орел на вершине скалы. Все видит, все подмечает и все у него под контролем. Мне мимоходом буркнул – «благодарю за внука», я даже растерялась немного, я ведь и на такое не рассчитывала. Не понаслышке знаю, в семьях высокородной аристократии до сих пор очень чтят традиционное воспитание. А оно подразумевает, что женщина обязана служить мужчине: брату, мужу, отцу!»
-   Может напроситься, чтобы меня в Японию послали. Например, по обмену опытом. Вон у них какие правильные законы до сих пор действуют! – Встрял, вдруг, Сорокин.
-   Сорокин, еще раз прервешь, то напросишься на то, что я  пошлю тебя куда-нибудь гораздо дальше Японии, - выступила Аришка, и важно кивнула мне головой. – Продолжай, пожалуйста.
«Потом Накаморо с дедом ушли, а меня отвели в номер.
Беседовали дед с внуком долго. Да и сами понимаете, сколько надо было ребенку рассказать. Вечером Накаморо зашел ко мне.  Сказал, что дед доволен, его поведением. И это очень много для него значит. Так же Накаморо просил передать тебе, Яна, что его дед высоко оценил то, что ты сделала для его внука. Сказал, что ты существо высоких моральных достоинств. И что, ты заслужила покровительство их семьи, чтобы это не значило».
Я показала Сорокину язык и гордо вздернула нос.
-   Это он так говорит, потому, что лично с тобой не знаком! – Охладил меня Сорокин. – Тебе до традиционно японского воспитания, как мне босиком до Луны! А как бы хорошо было? – Алешка мечтательно закрыл глаза. – Кланяешься и молчишь! Кланяешься и молчишь - мечта, а не женщина!
«Были мы в Москве еще два дня. Нам с Накаморо запретили выходить из гостиницы. Хотя и охраняли мальчика, выше всяческих похвал. Очень ненавязчиво и очень качественно. Правда, я немного, похихикала над ситуацией. У телохранителя, оказывается, могут быть свои телохранители. Артем Северьянович проводил нас в аэропорт, и там, мы с ним простились. На каком самолете мы летели, я не поняла, но мне показалось, что на частном. Кресел мало и внутри настоящая гостиная -  в традиционном японском стиле. Все дорого и сдержанно.
Прилетели в Токио, а там нас встретили какие-то люди, но ни какого гвалта, толкотни. Перекинулись несколькими словами и все. Молча погрузились, Накаморо с дедом в одну машину сели, а меня, посадили в другую. И все вежливо с поклоном. Как будто я  высокородная госпожа.  Машины  рванули с места, я  глаза зажмурила,  думала - взлетим. И все как во сне. За окном сплошное мелькание, а в салоне тишина – ни рева, ни шума, ни шороха. По-моему, мужчины, которые сели вместе со мной, даже не дышали. Приехали мы в другой город. Киото, это старая столица империи. Город сказочной красоты. Если, кто хочет что-то понять о Японии должен обязательно побывать в нем. Там широкие проспекты, прекрасные сады и великое множество дворцов и храмов. Но вся эта красота промелькнула у меня перед глазами за несколько минут, а затем, на очередном перекрестке, машины разъехались в разные стороны. Меня привезли в квартиру в многоэтажном доме. Там меня ждала молодая женщина, симпатичная и  приветливая. Она сказала, что надо жить здесь и ждать. Что я и делала в течение трех недель. Даже из дома не выходила. Смотрела телевизор, читала газеты. Еду мне приносили. А через три недели ко мне приехал Накаморо. Мальчишка был веселый и довольный. Меня обнял и смеялся, прямо как раньше, в «Веселом». Сказал, что все кончено. Дед разобрался  и, как это у вас молодых говорится, все вопросы порешал.
 Ну, как его дед вопросы решает, я поняла, когда газеты почитала, и новости по телевизору посмотрела. Своими догадками и выводами я с вами делиться не буду, только скажу, что не всегда стоит доверять даже очень близким родственникам, особенно когда дело идет о деньгах и должностях. Но дед у Накаморо крут, как я и предполагала.
Нам разрешили побыть с мальчиком целую неделю, перед его убытием в школу. Только из той квартиры, я уехала. И теперь живу в поместье семьи Фудзивара. У меня отдельный, совсем маленький домик. И я пока жду, Накаморо, иногда помогаю садовнику. Он меня хвалит, говорит, что у меня хорошо получается. Очень хороший интеллигентный мужчина. У нас всегда находится, о чем поговорить.
Мальчик мой, приезжает не часто, но я жду его терпеливо, зная, что он обязательно вернется. Теперь мне разрешают выходить в город. И я брожу по его улицам и паркам. Посетила много храмов. И в первую очередь храм Реандзи, его знаменитый сад пятнадцати камней. Но это только начало. Но чтобы увидеть все, что хочется, наверное, одной жизни не хватит.
Вот так я сейчас живу и не о чем не жалею. Исполнилось все, о чем я мечтала. У меня есть, свой дом, есть, кого любить, есть о ком тосковать, это я про вас девочки. Есть, что вспомнить и есть, о чем мечтать. А, разве это не то, что надо человеку для счастливой жизни!
И последнее, когда я виделась с малышом в последний раз, он, зная, что я буду писать письмо, попросил присовокупить к нему это ожерелье для, тебя, Яна! Это подарок от его семьи. И обещание – когда бы ты ни приехала в Японию, тебя будут ждать и встретят как самого дорого гостя!
А от Накаморо отдельное - «спасибо!». Вот его слова:
«Я знаю - тебя ведет долг! Поэтому никогда не сомневайся в себе! Ты все делаешь правильно!
Ты умеешь смеяться в лицо врагам и превращать их из охотников в дичь! И я, как никто другой, понимаю тебя, потому что, мы идем одной дорогой, дорогой – воинов. 
Прими от меня слова восхищения и благодарности, за то, что ты с честью идешь по этому пути!»
Вот и все, мои девочки. Будет возможность и желание, приезжайте к нам в гости. Мы будем рады вас видеть.
Крепко обнимаю. Ваша Татьяна Семеновна».
Последние строки письма уже дочитывал Алексей, потому что мы с Аришкой обнявшись, рыдали на диване. И сами не понимали почему.
-   А кого он имел в виду, когда говорил об охотниках? – Спросила меня Аришка, всхлипывая и норовя вытереть нос о рукав моего свитера. Я сунула ей в руки носовой платок и пожала плечами.
-  Наверное, имел в виду тех, кто на него охотился. – Предположила я.
Сорокин задумчиво сложил письмо и спрятал его в деревянную шкатулку.
-   Очень интересно! – Протянул он, разглядывая подаренную вещицу.
-   Конечно, интересно, - вскинулась Аришка. – Смотри, какие у нее тоненькие стенки, а на ней резьба. Представляешь, какая сложная работа проделана?
-   Да, работа проделана, действительно, и сложная и тонкая. – Согласился Сорокин, не отрывая взгляда от шкатулки. – Ох, чувствую, ждет нас еще не один сюрприз в недалеком будущем.
Но мы на слова Сорокина, должного внимания не обратили, всецело занятые, обсуждением полученной информации.
-   Сорокин, ты все-таки скажи мне, как ты смог письмо получить? Это же не письмо, а целая посылка. Ты что на почту ходил? – Попыталась я еще раз прояснить ситуацию.
-   Оно было с доставкой, - ответил Сорокин, продолжая о чем-то напряженно размышлять. И не дожидаясь следующего вопроса, Алексей уточнил, - его принес человек, как это твоя подружка говорит, нерусской национальности.
Мы с Ариной взглянули друг на друга.
-   Круто? Это что уже покровительство семью Фудзивара действует – письмо с доставкой! Из Японии! – Восхитилась подруга.
 Закончив обсуждение, мы поклялись с подругой друг другу, обязательно как-нибудь съездить в эту удивительную страну. Встретиться с Накаморо и Татьяной Семеновной, и полюбоваться садом пятнадцати камней в храме Реандзи, что стоит в городе Киото!
Вечером Аришка ускакала со Стасиком в театр, а я осталась одна. Милое дело! Закуталась в плед и стала смотреть телевизор! Старую музыкальную комедию. Как раз то, что надо при пасмурном настроении. Но досмотреть мне не дали. Явился Сорокин.
Увидев, что я не обращаю на него внимания, он откашлялся и сказал:
-   У нас было срочное дело!
-   Хорошо, - ответила я, не отрывая взгляда от телевизора. Там как раз началась моя любимая сцена.
-   И я не мог позвонить! – Продолжил Сорокин свою речь.
-   Понимаю! – Посочувствовала я ему.
-   Ты должна привыкать к тому, что у меня работа не нормированная! – Уточнил Сорокин ситуацию.
-   Уже! – Ответила я на это.
- Нет, ну, что такое?! – Возмущенно рявкнул Алексей. – Я же не гулял! Я на работе был!
Я подскочила, поневоле, оторвавшись от телевизора.
-   И что? Ну, был ты на работе, зачем же мне скандал по этому поводу устраивать. Или ты считаешь – я виновата, что у тебя рабочий день ненормированный?! – Тоже начала возмущаться я.
-   Так ты на меня не дуешься?! – Сорокин подошел ко мне поближе и наклоняясь, заглянул в глаза.
-   Да с чего мне на тебя дуться?! – Раздраженно отпихнула я его. – Отойди, телевизор загораживаешь. Тут сейчас как раз самое интересное происходит.
Сорокин отодвинулся в сторону и завалился на диван рядом со мной.
-   А что смотрим?
-   «Собаку на сене» смотрим. Отстань!
-   А, на Мишеньку любуемся! – Иронически выгнул бровь Алешка. – А, между прочим, твой любимый мужчина сидит рядом с тобой голодный и холодный.
Все! Раз началась ария про голодного и холодного, надо бросать все, чем бы я ни занималась, и полностью сосредоточится на   любимом мужчине. И потом они, то есть мужики, говорят, что женщины приставучие и прилипчивые и еще всякие-якие! Ой, ребята, видели бы вы себя со стороны.
Я выключила телевизор и обратила вопрошающий взор на Сорокина.
-   Я бы поел? – Скромно потупил он взор.
- Вам пожевать? – Любезно поинтересовалась я у него.
-   С этим делом, я как-нибудь сам справлюсь. – С отчаяньем во взоре и слезой в голосе, оповестил меня этот скромный и непритязательный человек. – Было бы что жевать! Хучь сухую корочку хлебушка!
-  А к ней тарелочку борщика с и мисочку пловчика. И, напоследок пирожка с бадейкой кофейка? – С таким же надрывом произнесла я. – Пошли уж! Сейчас по амбару помету, по сусекам поскребу, глядишь, и наскребем тебе на колобок. – Я постучала Сорокину по макушке.
-   Попрошу мой колобок не трогать! – Разобиделся Алексей. Он вскочил на ноги и сдернул меня с дивана. – Пошли, старушка, сначала покушаем маленько, а уж потом будем, по сусекам скрести. Всегда ты путаешь, что вначале, что потом!
Понедельник наступил внезапно! И работа у меня любимая и компания приятная, однако, вылезать из-под одеяла не хотелось. Но Сорокин, как человек дисциплинированный, вскочил сам и вытолкал из кровати меня. Но я одеяло из рук не выпустила, так вместе с ним и устроилась на полу. Вернувшийся через десять минут Алексей, вытряхнул меня из теплого кокона прямо на холодный пол. Пришлось вскакивать и нестись в ванную.
Из квартиры мы вышли одновременно. Но так как сегодня мне не надо было ехать ни на какие объекты, поэтому я оделась совсем легко. Кожаная курточка, сверху на пуловер и элегантные брючки на ножки. Я даже сапоги не стала надевать. Топят хорошо и в офисе тепло. Мы попрощались с Алешкой на первом этаже и разбежались.
День пролетел незаметно. Но так всегда и бывает. Стоит взяться за работу и куда девается вся лень и апатия. Любимое дело увлекает и всегда хочется поскорее увидеть конечный результат, вот и подстегиваешь себя сам. И или, наоборот, сдерживаешь, как норовистую лошадь, в тех местах, где требуется особая тщательность и доводка малейших деталей до состояния близкого к совершенству.
К концу рабочего дня в мой кабинет заглянула Арина, но, увидев, что я даже головы от стола не подняла, вздохнула и ретировалась. Люблю, когда близкие проявляют такую деликатность и понимание.
Закончила я около восьми часов вечера, и с наслаждением потянувшись,  встала из-за стола. Работа закончена и можно домой!
Домой я в этот вечер не добралась. На выходе из офиса, когда я едва успела закрыть дверь и сунуть ключ в сумочку, мир, вдруг, качнулся, мигнул и пропал.
-   Не повезло тебе, сучка! – Сказал мне кто-то прямо в левое ухо.
Суч-ка-а-а-а-а-а! Прокатилось в голове.
Сучка – собака женского рода. Внезапно вспомнила я.
Не повезло-о-о-о-о-о! Опять напомнило эхо. Оно почему-то все время повторяло доносившиеся  издалека слова.
Не повезло-о-о-о-о! Теперь уже басом.
Действительно не повезло. Именно левое ухо страшно болело. Болело ухо и щека, и вся левая половина головы. И глаза почему-то не открывались. Я чувствовала, как это болевшая щека, прижимается к твердой шершавой поверхности и от этого становится еще больнее. Вот если бы хватило сил, чуть-чуть повернуть голову! Тогда, может быть, станет  легче.
Потом, вдруг, резко заболели руки, безжалостно вывернутые за спину.
-   А мне повезло! – Сказал все тот же голос. -  Теперь мы поговорим. И только потом ты умрешь!
Я попыталась открыть слипшиеся глаза и одновременно с этой попыткой осознала, что лежу на левом боку, руки связаны за спиной. Я чувствовала под собой холодный бетонный пол. Чувствовала бедром, плечом и особенно голыми ступнями ног.
Глаза, наконец, открылись, вернее только один глаз, на месте второго появилась влажный дрожавший студень. Как будто глаз прикрыли целлофановым пакетом с ледяной водой.
-   Вот зачем ты совалась, куда тебя никто не просил? – Затосковал голос.
Мне все-таки удалось чуть-чуть повернуть голову. Отчего показалось, что  по болевшей щеке, прошлись металлической теркой. В глаза как будто плеснули кипятка и из них, невольно, брызнули слезы.
Я сморгнула и, наконец, увидела…   говорившего.
Антон Луков! Он сидел  почти рядом, на полуразвалившемся ящике и с какой-то злобной тоской смотрел на меня.
Я все никак не могла поверить, что это не сон. Не кошмар. Что это реальность.
Я закашлялась. Мир опять предупреждающе мигнул.
Под потолком качалась тусклая лампочка. На длинном, длинном шнуре. Мне стало интересно – почему  качается? Просто качается, без ветра. Тени скакали по облупленным стенам, создавая на миг фантастические картины, которые тут же менялись. Скачками.  Как в черно-белом калейдоскопе.
Мне было так холодно. Казалось, ступни ног опустили в ледяное крошево. Рук я почти не чувствовала. В  ушах противно, тонко запищало.
Антон пристально смотрел на меня.
- Вы очнулись? – Почему-то, переходя - на вы, спросил он у меня.
Попытаться сесть или подождать еще? Не хочется валяться на полу беспомощной кучкой тряпья перед этим уродом.
Я дернулась и медленно, как будто вытаскивая себя из липкого тягучего сиропа, села. Голова весила тонну. Она никак не хотела подниматься, волосы упали на лицо и закрывали мне весь обзор. Осторожно нащупав спиной стену, я облокотилась на нее. И, сантиметр за сантиметром стала поднимать голову, пока и  затылок не уперся в холодную, облегчающую боль в голове, поверхность. Волосы как вода стекли с лица и, как ни легко было их касание, я дернулась от боли в щеке. 
-   Зачем вы это сделали? – Едва слышно просипела я. Ни горло, ни губы меня не слушались.
Но он меня услышал.
-   Потому, что я вас ненавижу! – Равнодушно пожал он плечами. Так равнодушно и спокойно, что я ему сначала не поверила. Но вот он поднял голову, я взглянула ему в глаза…  И увидела ее. Ненависть!
Ее было столь много, что она, не помещаясь в глазницах, растекалась по лицу, превращая его в маску смерти. Вот тогда я поверила.
Я засмеялась.
 Вернее сделал попытку засмеяться. Тело дернулось, но из горла вырвалось только сиплое карканье. В глазах опять потемнело.
-   Вы смеетесь? – С недоумением спросил меня он. Не громко спросил, без угрозы, а потом, внезапно, как атакующая змея, с места ударил меня ногой в живот.
Я задохнулась, попробовала схватить ртом, превратившийся в огонь воздух, и ухнула в черное нечто.
Я не поняла, когда снова пришла в себя. Вот меня не было -  вот я уже есть. Вижу опрокинутый ящик, все та же лампочка на длинном шнуре. Лицо болит меньше или эту боль заглушает новая, поселившаяся в животе. Там печет так, что, кажется - в живот воткнули раскаленный металлический штырь, и  проворачивают его, стоит вздохнуть поглубже. Но если не напрягаться и дышать самым верхом легких, вполне можно терпеть.
Я напряглась и села. В глазах полыхнуло. По телу прокатилась волна раскаленной лавы, в пальцах ног запекло, а из глаз брызнули слезы.
Я засмеялась.
 Удар!
Теперь он пришел откуда-то с боку. Я увидела краем глаз, мелькнувшую тень, но боль я не почувствовала. Слепящий свет пред глазами и опять небытие. 
Я качалась на волнах черной безмолвной реки. Они плавно поворачивали меня вокруг оси и пред глазами, на таком же черном, как река небосводе кружились мириады звезд. Одни из них подмигивали мне из невообразимой дали, другие светили сильно и ровно, третьи, мигнув только разок, гасли навсегда. Мне было так хорошо качаться на этих упругих ласковых волнах. У меня не было никаких желаний. У меня ничего не болело.
Меня выдернули в реальность грубо, одним рывком. Здесь было очень холодно. Смертельно холодно. И мокро! Волосы и лицо покрывала корка льда.
Он сидел передо мной на корточках и тряс меня за плечи. Голова моталась, как пришитая, я то и дело стукалась затылком о стену.
-   Я понял, - прошипел он мне в лицо. – Я понял, чего ты добиваешься! Ты хочешь уйти сама, по своей воле. Но я тебе этого не позволю. – Он в последний раз припечатал мой  затылок к стене и отбросил прочь, как тряпичную куклу. Я упала сначала на бок, а потом перекатилась на спину, прямо на заломленные руки. В плечах как будто взорвали по гранате и осколки, рванув во все стороны, порвали в один момент все мышцы и сосуды. Я длинно всхлипнула. И чтобы не поддаться этой боли дернулась раз, другой, перекатилась на бок, согнула ноги в коленях и села.
Я засмеялась.
Он подошел ко мне и снова присел на корточки, заглядывая мне в глаз.
-   Смешно?! Сейчас тебе будет не до смеха!
Он схватил меня за волосы и оттянул голову назад. Мне показалось, что он хочет просто сорвать их с головы вместе с кожей. Я судорожно сглотнула и попыталась выговорить:
-   Это что, у тебя любовь такая?!
Я увидела, как резко расширились его зрачки и он, вдруг, растерянно моргнул. Но тут же взял себя в руки и, его глаза опять выбелило злобой.
-   С чего ты взяла, что тебя можно любить? – Процедил он люто. Подтягивая мою голову вплотную к своему лицу.
-   Потому что, - выговорила я с придыханием, - тебе меня не за что ненавидеть!
Он отшвырнул меня прочь и вскочил на ноги. Я услышала, как он засмеялся, страшным, каким-то скрежещущим смехом.
-   Тебя не за что ненавидеть?  Да ты все испортила! – Он потряс перед своим лицом сжатыми кулаками. – Стоило мне тебя увидеть, и я тут же захотел тебя убить. Я сразу понял, что ты зло! Зло в чистом виде.
Он сорвался с места и, подскочив к лампочке, сильно толкнул ее сжатым кулаком. Зашипел от боли и резко повернулся ко мне. Лампочка закачалась. Тени опять завели на стенах свой бесшумный танец, и он заметался, вместе сними.
-   Я помню вас с Полянским. Вы как свиньи валялись на столе, пока моя сестра…
-   Целовалась со своим любовником в другой комнате, - Прервала я его. Голос плохо меня слушался. Воспаленное горло с трудом выталкивало слова. И мне пришлось сделать несколько пауз, пока я произнесла их.
Я засмеялась.
-   Или то, что позволено твоей сестре, больше не позволено ни кому другому?
Он перестал метаться и остановился. Потрогал рукой лампочку, и осторожно толкнул одним пальцем. Лампочка закачалась.
-  Вы убили мою сестру! Мне говорил следователь, не твой сожитель, - он нахмурил брови и мельком взглянул на меня, - другой. Что сестру убили японцы.
Он опять толкнул лампочку. А потом подскочил ко мне и наклонился, в глазах плескалось безумие.
-   Чушь! Какие-то призрачные японцы. Кто их видел? Никто! Это вы ее убили!
Он с силой толкнул меня пальцем в лоб и опять заметался по комнате.
Я закрыла глаз. Смотреть на качающийся огонь сил не было.
-   Не повезло тебе, парень! – Равнодушно сказала я.
Он остановился. Замер рядом,  его шумное дыхание раздавалось прямо надо мной. Я с трудом подняла голову и открыла глаз.
-  Убьют они тебя! – Откинувшись назад, я и посмотрела на него через пелену застилающую глаз.
Сознание мутилось, я уплывала.
-  Кто убьет? – Спросил он издалека.
Голос, удаляясь, превратился в гул. Уши заложило как в самолете.
-   Кто убьет-ет-ет-ет-ет! – Меня тряхнуло.
-   Я-пон-цы, - беззвучно, одними губами проговорила я, и упала в знакомую черную реку.
Сознание возвращалось рывками, похожими на стоп кадры. Кадр – свет! Кадр – стена! Кадр – окно! Кадр – луч света в пыльном, с наполовину разбитыми стеклами окне. Я выплыла на этот свет и задержалась на поверхности.
Я долго лежала, наблюдая за танцем пылинок в луче света. Тело онемело, но я знала, что стоит пошевелиться и я, пожалею.
Я пошевелилась, боль как будто с нетерпение ждавшая этого момента,  как осьминог, вцепилась в меня множеством щупальцев, и на конце каждого находилось какое-то орудие пытки. И в тоже время, она напоминала розу, лепестки которой переливаются сотнями оттенков алого, пурпурного и багряного цветов.
Кряхтя и замирая на несколько секунд, после каждого сделанного движения,  я села и осторожно поворачивая голову - осмотрела комнату. Обшарпанная, с грязными подтеками на стенах и узким окном высоко вверху. Я поняла, что нахожусь в подвале какого-то дома. В одной стене я увидела металлическую дверь.
 В комнате никого не было.
Я села. Отдышалась и, опершись спиной о стену, начала потихоньку подниматься на ноги.
Тело меня подвело. Ноги не держали, голова падала на грудь.
«Ты хочешь умереть в этом вонючем  ледяном подвале?» - Спросила я себя. «Вставай!»
  Иногда, я ненадолго теряла сознание, но приходила в себя и продолжала подниматься. Мне казалось, что это никогда не кончится, что мне так и предстоит всю жизнь подниматься, преодолевая боль. А потом, через много, много времени, когда я все таки  встала, можно было начать продвигаться к двери. Я понимала, что она закрыта. Закрыта крепко-накрепко, но  все равно не сводила с нее глаз и осторожно, по стеночке ползла, ползла к ней.
И доползла. Дверь надо было толкнуть от себя. Я задержала дыхание и толкнула, переждала фейерверк, вспыхнувший перед глазами и во второй раз…    нет, уже не толкнула – упала на стальную пластину. Дверь заскрежетала и открылась. Не до конца, но мне хватило, чтобы протиснуться в образовавшуюся щель. Протискиваясь, я задела  связанные за спиной руки и взвыла. Потерянная чувствительность вернулась, мгновенно - одним толчком. Дыхание почти остановилось, но сердце, сделав яростный рывок, забилось вновь и мне удалось сначала набрать воздуха в грудь, а потом и выдохнуть его назад, вместе с  отчаянным рыданием. Плача в голос, я все-таки попыталась оглядеться по сторонам.
Большой подвал. Я знала, что из него вела лестница в подъезд, но чтобы попасть на нее, надо было преодолеть еще одну дверь.  А вот она - оказалась закрытой. Наглухо, окончательно, безнадежно. Я сползла по стене на пол и приготовилась умирать.
Я, наверное, так и просидела бы в том подвале, пока он не вернулся, но было холодно. Очень холодно и больно.
Пришлось действовать, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься от этой боли. И хотя каждое движение вызывало новые ее всплески, но я не сосредотачивалась на ней, отодвигая боль в сторону.
Подвал был огромен. И чтобы пройти его из конца в конец у меня, не хватило бы сил. Но рядом находился тамбур с дверью на лестницу. Из-за него лился тусклый свет, и я предположила, что там окно. Так и оказалось. Оно располагалось вверху, но главное, возле стены стояли строительные леса. Они были сделаны из грубых, тяжелых  досок и все заляпаны краской. Я смотрела  и не могла поверить, что они настоящие. Мне казалось – сделай я по направлению к ним еще один шаг, и они растают, как иллюзия, как сон.
Я подошла поближе и неуверенно прикоснулась щекой к шершавым занозистым доскам. Мне стало больно и  эта боль доказали мне их реальность.
Они были высокие, выше меня и залезть на них со связанными руками, было практически не возможно. Но разве теперь меня могла остановить такая малость.
Я протиснулась в щель между лесами и стеной, скрученные сзади  руки отозвались  новым приступом острой боли, но мне было плевать! Главное не потерять сознание, а остальное сейчас не важно. Я оперлась плечом о стену и поставила ногу на первую перекладину. Уперлась и подтянула тело вверх. Получилось! Вторая нога вверх, рывок и вот я уже возвышаюсь над поверхностью лесов. Я легла животом на доски и посунулась вперед. Теперь можно было упереться ногами в стену и проталкивать тело дальше. Мои колени коснулись поверхности лесов, я встала на них. Окно оказалось прямо перед лицом. За ним грязный двор, в затянутых льдом лужах.
Я встала на дрожащие ноги, боком к окну. Согнулась и, навалившись всем телом на раму, вместе с ней вывалилась на улицу, прямо в липкую жирную грязь.
Опять пострадали руки. В разбитом виске пульсировала горячая боль, но я лежала на спине и смотрела в холодное небо, освещенное тусклыми лучами  утреннего, зимнего солнца, и плакала от счастья.
Как только хватило сил шевельнуться, я сделала над собой усилие, в который раз за эти сутки, и  встала. Оказывается – как трудно бывает просто подняться на ноги. И какое счастье, когда это удается.
Двор был мне смутно знаком, я повернула голову и увидела арку и тут же поняла - где я нахожусь. Я отлепилась от стены и обернулась. Точно – передо мной дом Ирины Владимировны, матери Антона и Александры.
Да! Тут меня, вряд ли, догадались бы искать. Зато почти рядом живет Дарья Ивановна, моя учительница и мне надо, во что бы то ни стало дойти до ее квартиры. 
И я пошла. Босые ноги почти не чувствовали холода, больше всего я страдала от боли в виске, хотя лицо сильно онемело. Я шла так долго и так трудно, что казалось не дойду. И когда передо мной появилась дверь знакомого подъезда, я была уже почти без сознания. Я смотрела на дверь и понимала – все, ее мне уже не открыть! Я умру здесь, прямо под окнами любимой учительницы. Умру, не сумев сделать до спасения всего лишь несколько шагов.
И тут дверь открылась…  Я взглянула в лицо вышедшего человека и с облегчением позволила себе отключиться.

-   Нет, вы мне прямо скажите – когда она придет в себя? – Возмущенно сказал Сорокин где-то  рядом.
Я поморщилась. Стало больно.
Ну, чего он так громко орет! Голова болит и дышать тяжело. А тут еще Сорокин орет.
-  Лешка! – Сказала я громко.
Но Сорокин почему-то не обратил на меня внимания, а продолжал распекать невидимого мной собеседника.
-   Вы уже вторые сутки говорите, что ничего особо страшного, но она не приходит в себя. – Продолжал яриться Сорокин.
- Алексей! – Позвала я его снова.
И тут я сообразила, что не вижу его. Толи глаза закрыты, толи в комнате темно.
-   У нее сотрясение, травмирована селезенка, сломаны два ребра и множественные ушиби. А вы хотите, чтобы с таким букетом, человек подскочил и пустился в пляс?! – Саркастически ответил кто-то Сорокину.
Я все-таки его увидела. Сначала, только силуэт, как через мутное стекло, а потом, фигура обрела четкость, как будто навели фокус. Сорокин стоял рядом с кроватью, на которой я лежала и, потрясая кулаком перед носом врача, что-то ему доказывал.
-  Лешка! – Крикнула я и заплакала, когда он опять не обратил на меня внимание. Зато обратил внимание другой человек. В белом халате. Он отодвинул Сорокина в сторону и склонился надо мной. Внимательно вгляделся в лицо и участливо спросил:
-    Ну что, тяжело?
-    Терпимо, - Ответила я.
Врач кивнул головой.
-   Молодец! Терпимо, значит! Молодец!
С другой стороны нарисовалась физиономия Сорокина. Я скосила глаз в его сторону.
-   Яна, это кто тебя так? – Почему-то понизив голос почти до шепота, спросил Сорокин, наклоняясь к самому моему лицу.
-   Луков! – Как мне показалось, очень громко произнесла я. Но Сорокин наклонился ко мне еще ниже и подставил ухо.
-   Антон Луков, - еще раз повторила я. И, вдруг, очень сильно и сразу устала. Как после целого рабочего дня, или даже двух. Я вздохнула и отключилась.
Мне снился сон.
Накаморо стоял перед Антоном Луковым и смотрел на него так, как умеет смотреть только он один. Он космос, он вселенная, а ты маленькой букашкой рядом с ним.  Нет не букашка, атомом, на который, вдруг, обратила внимание, огромная, непостижимая человеческим умом сила. И становить жутко до дрожи каждой частички тела, что ты осмелился это внимание к себе привлечь. И понимаешь, даже если больше ничего не будет в твоей жизни, кроме этого, длящегося всего мгновение внимания, ты все равно уже изменился. Изменился бесповоротно и навсегда.  Но еще более жутко подумать о том, что эта сила может с тобой сделать!
Накаморо молчал, но столь красноречиво было это молчание, что Антон отступил. Сначала на шаг, потом еще. Вот он совсем согнулся, съежился и стал таять, как грязный, ноздреватый городской снег под лучами горячего, весеннего солнца. Мне стало так легко и спокойно, как никогда в жизни. Захотелось смеяться и плакать одновременно.
Накаморо взглянул прямо мне в глаза, и я услышала:
-   Спи!
И уснула.
Возле меня происходила какая-то возня. Что-то шипело, звякало, грюкало и топталось. Я разлепила глаза. Ну, конечно – Арина! Подруга затеяла  в палате перестановку. Перетащила кресло ближе к кровати, Тумбочку, наоборот, отодвинула и сейчас, пыхтя складывала в нее какие-то банки и пакеты.
-  Привет! – Просипела я едва слышно.
Подружка подскочила так, как будто я изо всех сил гаркнула ей в ухо.
-  Янка! – Заверещала она, поймав мой взгляд. – Ты проснулась!
В палату влетела медсестра. Подруга обратила к ней сияющую мордаху.
-   Смотрите, очнулась!
Медсестра укоризненно покачала головой.
-   Здесь нельзя так кричать.
Потом она улыбнулась мне и спросила:
-   Что-то хотите?
Я отрицательно качнула головой из стороны в сторону. Все, чего я хотела - у меня было.
Аришка ревела и, как всегда утирала слезы рукавом. Я тихонько засмеялась.
-   Вот, дурочка, еще смеется, - попеняла мне подруга.
Она подтянула кресло еще ближе и радостно в него примостилась.
-   Ну, ты нас и напугала, Воронова! – Наклонилась ко мне подружка. Потом погладила мою руку, лежащую по верх одеяла, одним пальцем, как будто боялась причинить боль. – А Лукова, Сорокин словил! – Торжествующе сообщила она мне. – Он теперь сидит в тюряге и его, больше под подписку не выпустят, как бы его адвокат не изгалялся!
Я закрыла глаза, показывая, что поняла и рада! Как отлично – закрывались оба глаза. Левый еще плохо, но все равно, это было великолепно!
-   Пить хочешь? – Аришка выжидающе замерла, на ее рожице было написана такая готовность куда-то бежать и что-то для меня делать. Что я умилилась до слез.
-   Хочу, - просипела я.
Аришка схватила с тумбочки маленький стеклянный чайничек с длинным носиком и вставила носик мне в губы, потом наклонила чайник и я почувствовала на губах прохладную свежесть воды.
 Аришка поставила на место чайник и жалостливо спросила:
-  Сильно болит?!
Я прислушалась к ощущениям – болело, терпимо. О чем я подруге и сообщила.
-   Болит не сильно, но «очучения» останутся незабываемыми!
Аришка хихикнула и тут же опять заревела.
-   Чего ему от тебя надо было, уроду?! Все лезут и лезут! Сначала его сестрица психованная, а теперь сам!
Отвечать Арине, было больно, поэтому я просто закрыла глаза.
-   Молчи, молчи, - забеспокоилась подруга. – Это я так, просто возмущаюсь!  Знаешь, а к тебе хочет Дарья Ивановна придти. Как думаешь, можно ей к тебе сейчас, или лучше попозже, когда у тебя физиономия будет не такая страшная.
Я усмехнулась, одной стороной лица. Подружка, простая, как чайник, была в своем репертуаре. Кто бы деликатничал, но только не она.
-   Попозже, - ответила я ей.
Незачем расстраивать пожилую даму.
-  Только позвони ей и скажи, что все в порядке.
Аришка кивнула.
-  Представляешь, Сорокин, когда ты пропала, весь город на уши поставил. Он домой пришел, где-то около одиннадцати, а тебя нет!  Он тебе на сотовой позвонил. Тот работает, но ты трубку  - не берешь. Лешка подумал, что ты заработалась, и спустился в офис, а тот закрыт. Вот тогда он всполошился серьезно! И ко мне побежал. А я что? Уходила – ты работала! А потом куда делась – неизвестно. Мы давай всех обзванивать! Никто не видел и не слышал.
Мы уже самые фантастические варианты стали рассматривать. Решили, а вдруг, ты в «Веселое» уехала. Сорокин на машину и туда, но перед этим позвонил к себе на работу и попросил, чтобы все патрульные машины тебя высматривали.
Он уехал, а я стала думать, где тебя еще можно поискать! И вспомнила о твоей учительнице. Но я же ни фамилии, ни адреса не знаю.  Но зато так могу показать, где она живет. Я тут же Сорокину позвонила. Он, как раз уже возвращался. Сказал – поехали. Я собралась и спустилась. Стою его возле подъезда жду, умом-то понимаю, что все это напрасно, а сама изо всех сил надеюсь, и сочиняю всякое.
Аришка, совсем раскуксилась. Слезы лились у нее из глаз сплошным потоком. Она вытирала их то одним рукавом, то другим. Я хотела ее остановить, но она на меня не смотрела, а громко позвать ее, я еще не могла.
-   Думаю, а вдруг Дарья Ивановна тебе позвонила, и ты к ней помчалась и осталась у нее ночевать. Короче, всякую ерунду думаю. Сорокин подъехал, и мы рванули к твоей училке. Перепугали ее конечно! Ну, мы извинились и пошли вниз к машине. Спускаемся, смотрю, Сорокин почернел весь и в глазах такая безнадега, я реву. Открываем дверь…   а там ты!
Аришка заплакала сильнее.
-   Стоишь, качаешься. Ноги босые…   Ой, Янка, я этой картины до конца дней не забуду!
Аришка упала головой на край моей кровати. Плечи ее сотрясались от рыданий. Я дотянулась пальцами до ее головы и погладила пышные волосы. Тихонько, едва касаясь, но Аришка почувствовала. Она слегка приподняла голову и осторожно прижалась к моей руке горячей, мокрой щекой.
-   У тебя все лицо было в крови. Там было столько крови, Янка, - прошептала она. – Я тебя даже сразу и не узнала, а Сорокин сразу узнал. И как сиганул, прямо через машину и успел тебя подхватить. Ты уже падать начала. И тут ты, так страшно вскрикнула, и все…   потеряла сознание. Сорокин тебя в машину и в больницу. Я тебя на заднем сидении держала на весу, чтобы ты на руки не облокачивалась. А ты как не живая и тяжелая страшно.
Аришка подняла голову и сжала мои пальцы своей рукой.
-   В больнице нас уже встретили, Сорокин туда прямо из машины позвонил. А я Артему позвонила, он через полчаса приехал. Но тебя уже забрали наверх, а нас туда не пустили.
А потом мы сидели и ждали, когда врач выйдет. Долго сидели – часа два. А потом врач вышел и сказал – угрозы для жизни нет! Вот тогда я заплакала, а до этого не плакала, потому что сильно боялась. И загадала, что если не заплачу – все будет хорошо! И я не плакала – с гордость сказала Аришка и снова вытерла глаза рукавом.
В палату зашла давнишняя медсестра и, увидев зареванную физиономию подруги, всплеснула руками:
-  Вы что же это делаете, милочка! Девушке совсем волноваться нельзя, а вы и сами расстраиваетесь и ее расстраиваете. Давайте, дадим ей отдохнуть! – Она не совсем деликатно подхватила подружку под руку, та и оказалась за дверями.
Я хотела возразить, что совсем не устала, но стоило подруге выйти, как я тут же провалилась в сон.
И на этот раз мне ничего не снилось.
Я просыпалась и засыпала снова. Ко мне приходили люди, в том числе и Дарья Ивановна. Мы поговорили обо всем, но старались не касаться причин моего плачевного состояния. Хотя боль с каждым днем становилась все слабей и слабее.
Сорокин приходил каждый день. Он старался не встречаться со мной взглядом и только тихо вздыхал, глядя на мою попорченную физиономию.
-   Сорокин, ты меня бросишь?
Алексей замер на стуле.
-   А ты меня? – Вздохнув, спросил он.
-   За что тебя бросать? – Удивилась я. - Это у меня видок, как у ожившего кошмара. А ты как был красавец-мужчина, таким и остался.
Сорокин встал и отошел к окну.
-   За то, что не смог тебя уберечь, - произнес он, вглядываясь в темноту за окном.
Я раздраженно повела плечами.
Начинается!
Я вытащила из-под головы подушку и запустила ее Сорокину в голову. Он обернулся и едва успел  отмахнуться от нее.
-   Я знаю, что ты не Господь бог! – Яростно зашипела я на него. Орать у меня еще пока сил не было. – А значит, можешь ошибаться. Но только посмей еще раз усомниться в том, что ты мне нужен!
Я совсем обессилела.
-   Я не могла умереть в том подвале, зная, что ты меня ждешь!
Когда Алексей оказался рядом, я не поняла, а просто обвила его шею руками и тихо заплакала, прижимаясь к его груди со всей оставшееся у меня силой.
-   Янка, давай, поженимся, - Сказал, вдруг, Сорокин.
Я  подняла голову и взглянула на Алексея.
-   Понимаешь, когда я прихожу к тебе в больницу или звоню, меня спрашивают – а кем вы приходитесь Вороновой?  И я не знаю, что им ответить. – Сорокин вздохнул. – Нет, не так! Я очень хотел, ответить им, что я твой муж! Но, так и не посмел! – Сорокин пригладил мне волосы. – Только твои деньги мы трогать не будем. Но ты не переживай, я заработаю столько, что нам на все хватит. Меня Полянский к себе зовет работать. И Артем тоже. – Сорокин помолчал. – Или в артисты пойду!
Я пошевелилась.
-  В певцы! – Сорокин еще раз вздохнул, прикрыл глаза, сделал прочувственно-умильное лицо и запел, - Пять шагов вперед! Тихо на пальцах! Руки вверх! Лучше – сдавайся!
Я фыркнула, непроизвольно обдав его слюной, а потом вообще скисла от смеха, увидев как Сорокин, от неожиданности мгновенно поменял выражения лица с умильного на растеряно-ошарашенное.
-   Эх, не культурная ты личность, Воронова! – Укоризненно покачал головой Алексей. – Я тебе такую лирику выдал, а ты меня оплевала! Уж не знаю теперь, чем ты мне это оскорбление компенсируешь?!
-   Я за тебя замуж выйду! – Смеясь, ответила я Сорокину.
-   А не врешь? – С подозрением уставился на меня Алексей.
-   С ума я сошла, что ли такого парня упускать! – Презрительно оттопырила я нижнюю губку.  – Весь из себя положительный, да к тому же, будущий певец!
Через несколько дней меня отпустили домой. Дома мы и сообщили Арине о предстоящем бракосочетании.
Подружка, нахмурилась и сказала, что мы оба с Сорокиным, дураки. Зачем нам какая-то свадьба и так, ведь, хорошо жили! А, впрочем, добавила она потом, кому и жениться, если не вам! И так, можно было считать, что благословение на брак я получила.
Свадьбу решили назначить на пятое июня. Во-первых – уже будет тепло, во-вторых – у Сорокина отпуск.
Зима пролетела незаметно. Она выдалась теплой, безветренной и многоснежной. Но весеннее солнце на удивление быстро слизнуло все черные городские сугробы, выстрелив по ним шрапнелью солнечных зайчиков! А потом пришла сушь! За всю весну ни одного маломальского дождя!
И тут из «Веселого» пришла весть! В обмелевшей реке найдена машина, в которой предположительно находятся три неизвестных трупа.
Сорокин, заскочивший домой на минутку, поделился с нами этой информацией и исчез. А мы с подругой остались дома, в неизвестности.
-   А ведь Сорокин предупреждал, что нас ждет сюрприз. И как, видишь, не ошибся! – Напомнила мне Арина.
Я припомнила, и в самом деле, было такое, когда мы получили письмо из Японии от Татьяны Семеновны. Сорокин тогда сильно призадумался. И вот его прогнозы сбились. Я еще пока не понимала взаимосвязи этой находки с нами, но на душе было тревожно и как-то не уютно.
Мы прождали целый день, но Сорокин приехал совсем поздно, когда подруга, в двенадцатом часу ночи, устав ждать, отправилась домой.
Я не стала приставать к нему с вопросами, заметив, как он устал, но Алексей сам стал рассказывать.
В воскресенье ребятишки пошли купаться на реку. Это была малышня девяти-одиннадцати лет. Они не лезли в глубокие места, хотя в такое пекло, глубоких мест фактически на той реке не осталось, поэтому не сразу заметили черную крышу автомобиля, едва прикрытую водой. Но когда заметили, разумется, дети захотели поближе рассмотреть заинтересовавший их предмет.   Не пропускать же такое приключение?!
Наиболее смелыми оказались два мальчугана, они и добрались до вожделенной цели. Вначале они ничего не могла рассмотреть в машине, до половины, заполненной илом, и по крышу мутной водой. Тогда один из них нырнул под воду…    Ребенок вылетел из воды с выпученными от ужаса глазами и едва не утонул, хватая  воду ртом, раскрытым в оглушительном вопле.
Дети прибежали в поселок. Выходной день, все дома. Через полчаса на берегу собрался весь поселковый люд.
Милицию догадались вызвать только через час, когда уже не осталось почти никого, кто бы ни потоптался под обрывом, в непосредственной близости от места катастрофы.
Милиция приехала, и машину к концу дня, вытащили из воды. Как рассказывал мальчик, первый добравшийся до нее, в ней и впрямь оказались трупы трех человек. Этот факт никого не удивил. Дорога-то идет по самому краю обрыва, и поэтому не новость, что лихие ребята приняв на грудь по сто или более грамм, в конце концов, оказывались в реке. Удивило то, что все трое были иностранцы и наружность и документы подтверждали этот факт.
         Иностранцы оказались гражданами Японии.
Здравствуй, потерянная радость! Про себя прокомментировал это событие Сорокин.
При первом же осмотре машины стало ясно, что это не случайная гибель. Японцев пристроили на это «теплое» местечко намеренно. Ничего не могло указывать на это более красноречиво, чем дротик в виске водителя. И дротик не абы, какой, а настоящий боевой. Которым и быка можно уложить, если знать – в какую точку бить и, главное. уметь попадать в цель, движущуюся со скоростью, не менее девяноста километров в час.
На то, что этих людей заманили в ловушку, указывало и еще и то обстоятельство, что дорога по обрыву вела в никуда. То есть она вела в лес. По ней ездили городские, когда приезжали «по грибы». И местные мужики на озеро, на рыбалку. С чего бы иностранцам мотаться по проселочным дорогам?
 Сорокин, вместе с опер группой полазили они по окрестностям, посмотрели, посчитали и сделали кое-какие выводы. Но этими выводами Сорокин со мной делиться не стал. Сказал, приглашай на завтра ту же честную компанию, что и на прошлые посиделки, расскажу, чем сказка закончилась.
И Артем, и Сергей на приглашение откликнулись с энтузиазмом . Об Аришке и говорить не приходилось. Та всегда готова слушать страшные сказки на ночь, если они не совсем уж беспросветные. Про свадьбу, например.
Сорокин заявился позже всех. Мы уже кофейку попили и текущую политику обсудили, а он все не шел. Аришка, все теребила  меня - позвони ему на сотовый, но я отбрыкивалась. Чего человека дергать, он же в курсе, что его ждут. Значит - занят. Освободиться – придет!
Сорокин, с порога извинился, от еды отказался и  приступил, было, к повествованию, тем более, аудитория уже извелась, ожидая обещанного окончания рассказа, но Сергей его перебил.
-   А вы не расскажете нам сначала, что там за очередная история с Антоном Луковым? Я тут совсем недавно узнал, что он похитил Яну. Я не понимаю – зачем ему это понадобилось?
Алексей нахмурился. Да уж, для него этот вопрос, еще долго будет оставаться болезненным.
-   Он похитил Яну с одной целью – убить!
-   Убить?! – Поразился Полянский. – Но почему именно ее? Я бы понял, если он попытался убить меня, а девочку за что?
-  А ни за что! – Злобно фыркнул Сорокин. – Хотя он считает, что у него есть достаточно веские причины! И главная причина – Янка разрушила его планы! Я его допрашивал всего один раз. После этого написал заявление, чтобы его дело передали другому следователю, а то убил бы, на фиг! Такая мразь, как только земля носит?!
-   А может, он умом тронулся? – Поинтересовалась Арина. – На почве преследующих его неудач.
-   Его бы, конечно, обрадовал такой поворот дела, но он совершенно здоров. Просто избалован выше всяческих пределов. – Сорокин взъерошил волосы. – Знаете, есть такие люди, которые любой самый вежливый и деликатный отказ, воспринимают как личное оскорбление. У них, извините, просто крышу сносит напрочь. А Янке привелось раза три встать у него на пути. Он ее обвиняет даже в смерти сестры.
-   А Николая? – Спросил Артем. – Логично допустить, что и в смерти своего помощника, он тоже должен обвинять Яну.
Алексей хмыкнул.
-  Должен бы обвинять, но не обвиняет, догадайтесь почему?
Я промолчала. Это была старая загадка. Я разгадала ее еще там, в подвале. Николаю предстояло умереть в любом случае. Антон не оставил бы его в живых. Отработанная фигура. Вот поэтому Луков и не вешает этот грех на меня. Раньше я считала, что Луков мог только планировать преступления, но не способен совершать их сам. После близкого знакомства с ним, стало ясно, что я ошибалась в его оценке. Такой человек способен на все.
-  Ты думаешь, Антон собирался убить Николая? – Спросила Арина у Сорокина. – Поэтому он и не злился на Янку за эту смерть.
-  Это же очевидно. Зачем он был нужен Антону живым – вечная угроза разоблачения!
-   А Николай это понимал? Как думаешь? – Полянский с интересом смотрел на Сорокина.
-   Понимал, но считал Антона слабаком, поэтому и не боялся его. Это становиться ясным из тех разговоров, что Николаю удалось записать. Он даже не скрывал своего пренебрежительного отношения к Лукову.
Артем встал и налил себе еще кофе в чашку.
-   А вот скажи, - обратился он к Алексею, - похищая Яну, разве Луков не понимал, что он первый попадет под подозрение? 
Я поежилась.
Алексей пожал плечами.
-  Представляете, он считал, что это как раз и говорило бы в пользу его невиновности. 
- А почему он не убил меня сразу? – Тихо спросила я.
Алексей подошел и чмокнул меня в макушку.
-   А на это, дорогая, есть несколько причин. Первая – он считал, что ты и так уже умираешь. Вторая – пока ты жива, ему есть с кем поговорить. И третья – пока ты жива, ему есть на ком срывать злость на судьбу. И, в-четвертых, на предполагаемый момент твоей смерти, он хотел заручиться железным алиби. Вот какие далеко идущие планы были у парнишки. И опять все сорвалось. Яне удалось от него удрать. А все почему? Потому,  что парень  стопроцентный неудачник. Но признать этого не хочет, и валит все шишки на Яну. – Алексей засмеялся. – Даже и подумать не мог, что бывают преступники неудачники. Чего бы парень ни задумывал, все шло не так. -   Ну а теперь гвоздь программы! – Торжественно объявил Сорокин. - Вернемся к нашим, рано почившим друзьям из Японии.
Все навострили ушки.
-   Значит так! Чтобы понять подоплеку событий давайте вспомним  тот вечер, когда Яна ужинала с Луковым в ресторане. После ужина, она села в такси, которое привезло ее к дому. Но Янка из машины не вылезла, а скомандовала везти ее в «Веселое», что таксист и сделал. Этот момент, меня всегда тревожил. Я спрашивал себя, почему японцы ждали Яну только в квартире? Она столько раз уходила от них, что я бы на их месте, больше не рисковал и перекрыл бы все возможные входы и выходы! А именно – оставил людей и в квартире и на улице. – Алексей поднял указательный палец вверх, привлекая особое внимание к тому, что он сейчас скажет. - Что они, как выяснилось,  и сделали! Один ждал в квартире, а двое других на улице в машине. Они и предупредили своего товарища о приходе Николая. Вот как у них  все здорово получилось! – Сорокин прищелкнул пальцами, а мне стало очень не уютно. Наша история  вроде бы закончилось хорошо, а мороз по коже пробирает.
Алексей взял стул и, повернув его спинкой к нам, уселся на него верхом.
 -   Это, конечно, только мои умозаключения, но по-другому никак не выходит. Дальше, еще интересней. Вот скажи, Яна, когда малыш жил у тебя, ты не замечала каких-нибудь странностей?
-   Странностей хватало! – Мрачно ответила я. – Уточни, пожалуйста, что именно ты имеешь в виду?
-   Уточню. Понимаете, здесь такое вытанцовывается! – Алексей возбужденно потер руки. – По-моему, у Накаморо был  телохранитель!  - Алексей полюбовался нашими ошеломленными физиономиями и продолжил. - Вот я и спрашиваю, не замечала ли ты, чтобы мальчик с кем-нибудь общался, кроме тебя? Или может, ты чувствовала чье-то подозрительное внимание? Еще до того момента, как пересеклись ваши пути с теми кровожадными парнишками, которые искали малыша?
Я задумчиво покачала головой. Ничего такого я не замечала. Накаморо и со мной-то не сильно общался, а уж с посторонними и подавно.
-   А ты уверен, что у ребенка был телохранитель? – Артем, наклонившись в сторону Сорокина, напряженно ждал ответа.
Алексей вскочил со стула и зашагал по комнате.
-   Не уверен, но глянь, что получается.  Те двое японцев, что ждали на улице, без сомнения, Яну увидели, когда она подъехала в такси к дому. И радостно за ней увязались. И ты, дорогая, притащила их за собой в «Веселое». – Сорокин, виновато развел руками. Дескать, что есть, то есть. И ни куда от этого не деться. -  Ночью в дом они бы не зашли, не зная расположения комнат и не зная, сколько в доме людей. - Продолжил он свои рассуждения. - Правильно? Правильно!  Утром я вызвал Янку в город, а на следующий день мы уже были в поселке все. Значит, их убили за эти полторы суток. Но хочу вам напомнить – ребята профессионалы. А их уделали так непринужденно и элегантно, только диву даешься! А трупы спрятали. Спрятали качественно. И если бы не засуха, их бы вообще не нашли! Вывод?
Сорокин остановился напротив Артема.
-  Их ждали! – Ответил тот убежденно.
-  Вот! – Сорокин радостно ткнул указательным пальцем в Аришкиного брата. – Ждали! И готовили встречу. Давай, еще раз перечислим факты. Трое киллеров приезжают в поселок. Их цель - маленький мальчик, у которого всей защиты - пожилая женщина. А через несколько часов, вопреки ожидаемому результату, они мертвы! Я не знаю, как у вас, а у меня сразу возникает мысль, что у ребенка был  защитник гораздо круче Татьяны Семеновны!
Я нахмурилась. 
Вроде в рассуждениях Сорокина все правильно, но какой-то червячок сомнения точит и точит изнутри.
-   Ловушка, хорошо устроена, качественно. Но чтобы успешно довести дело до конца, тут необходимы отличные боевые навыки, железная воля и хладнокровие. Чтобы попасть дротиком точно в висок водителю, сидящему в движущейся машине, это вам ни фунт изюма съесть! Заманить японцев на эту дорогу, мог мальчик. – Сорокин потер подбородок, а потом опять взъерошил волосы. – Но тогда выходит, он знал, того, кто его охранял. Иначе они не смогли бы так слаженно действовать. Вот черт? Даже жутковато как-то! Что это за человек, который смог ни разу не попасть никому на глаза, более того, никто даже не почувствовал его присутствия!
Сорокин снова обратился к Артему.
-   А когда ты паренька отвозил в Москву, тоже ничего подозрительного не заметил?
-   Нет! Все было тихо. Парни из охраны даже ни разу не дернулись. – Ответил Артем. Было видно, что он тоже мучительно пытается собрать воедино все изложенные факты.
Алексей подергал себя за ухо.
-   Яна, давай, еще раз прочтем Письмо Татьяны Семеновны. Что-то не дает мне покоя. Кажется, что я упустил какую-то важную деталь.
Я поднялась, чтобы сходить за письмом, но Аришка меня опередила. Она шустро приволокла шкатулку и сунула мне ее в руки. Я достала много раз читаные листки и осторожно развернула их.
Сорокин взял письмо и углубился в его изучение.
-   Вот! – Через минуту воскликнул он. – Послушайте!
«Я знаю - тебя ведет долг! Поэтому никогда не сомневайся в себе! Ты все делаешь правильно!
Ты умеешь смеяться в лицо врагам и превращать их из охотников в дичь! И я, как ни кто другой, понимаю тебя, потому что, мы идем одной дорогой, дорогой – воинов. 
Прими от меня слова восхищения и благодарности, за то, что ты с честью идешь по этому пути!»
-  Ну, как? – С гордостью сказал Сорокин, как будто он сам написал эти слова. – Это двенадцати летний ребенок говорит! – Алексей с восхищением покрутил головой. - Красиво! Но дело даже не в красоте. Еще прошлый раз я зацепился за слова: «…превращаешь их из охотников в дичь!» Понятно?! Это у них запросто – превратить охотников в дичь!
-   Но остальная компания не слушала Сорокина. Они почему-то во все глаза смотрели на меня.
Я в свою очередь испуганно вытаращилась на них.
-   Что?
-   Янка! А ведь точно! – Выдохнула Аришка. – Так и есть. Он правду про тебя сказал! – Аришка, вдруг, с плачем кинулась мне на шею. – Ты такая, дурочка и есть! – Прорыдала она мне в ухо.
Я обняла ее и через ее голову растерянно посмотрела на мужчин. Сорокин прекратил читать письмо и смотрел на подругу с незлобивой  насмешкой. Вот, мол, Америку открыла! Сергей не мог скрыть изумления и некой растерянности. Так смотря на какую-нибудь экзотическую штучку - удивительно и не понятно! Артем смотрел спокойно, с затаенной нежностью. Потом встал с кресла и принес сестре воды с кухни.
Аришка взяла стакан и, наконец, оторвалась от меня.
-   Ариш, ты же уже это письмо столько раз слышала, с чего тебя сейчас разобрало? – Чувствуя себя, донельзя неловко, тихо спросила я у подруги.
-   Тебя же раньше маньяки не похищали? – На мой взгляд, совсем по-идиотски, оправдалась Арина. Какое отношение имеют маньяки к письму?  Странная все-таки она личность – моя подруга!
-  Ну, так что? – Перевел внимание на себя Сорокин.
Мы переглянулись.
-  Ты о чем? – Осторожно поинтересовался Артем.
-   О письме! – потряс листком Алексей. – Может оно служить косвенным подтверждением моей версии?
-   А что оно доказывает? – Артем взял письмо из рук Алексея и еще раз пробежал глазами по строчкам. – Только то, что мальчик считает Яну способной смеяться в лицо врагам и устраивать им ловушки.
-   А -  «мы идем одной дорогой»! – Потыкал Алексей пальцем в листок. – Понятно?! Ему эти дороги тоже знакомы! Улавливаете?
-   Улавливаем! – Артем отдал письмо назад Сорокину. – Но мы это и без письма знали. Ловушка устроенная киллерам, это достаточно четко показала. Однако это не доказывает присутствие телохранителя у ребенка.
- Но ты же, надеюсь, не считаешь, что их убила старушка? – Спросил Артема Полянский.
Тот пожал плечами.
-   Да я уже вообще ни в чем не уверен.
-   А я думаю, дело было так, - вмешался Сорокин. – Телохранитель прятался где-то недалеко от дома, чтобы не выпускать ребенка из поля зрения. Он и увидел японцев, когда они приехали на хвосте у Яны. Утром сообщил мальчику об этом, и они стали действовать, по ранее разработанному плану. Он в общих чертах мог быть таким: ребенок выходит из дома и бежит по дороге к реке! Японцы едут за ним, в надежде его перехватить за селом. А в известном месте их уже ждет наш неуловимый мститель. Один бросок – и привет родным! Ребенок возвращается домой и дело шито-крыто!
-  Как-то уж очень легко получается! – С сомнением сказал Сергей.
-  Это только на первый взгляд легко. Алексей же рассказывал, что попасть в движущуюся  цель не просто. Да и место надо выбрать четко. Тут точный расчет нужен. – Артем постоял на месте, потом поднял взгляд на Сорокина. – Похоже ты прав! Так все и было. Или близко к твоей версии. Но как понимаю, доказательств у вас нет. Чистая беллетристика.
-   Она самая! – Легко согласился Сорокин. – Просто я хотел поделиться с вами своими умозаключениями, полагая, что вам интересно будет узнать – чем дело закончилось!
-   Ну, правильно, что поделился. – Подскочила Аришка с дивана. – Теперь хоть понятно, куда японские мальчиши-плохиши подевались! Пойдемте ужинать? А то Сорокин могет с голодухи всех нас схарчить. Он, когда голодный, плохо себя контролирует и часто превращается в крокодила! Тогда только бежать!
Сорокин кинулся на Аришку! Та завизжала и кинулась спасаться за братом.
-   Вот, что я вам говорила! – Верещала она, прячась за Артемом. -  Уже начинает превращаться!
Мы засмеялись. А Сорокин показал Аришке кулак, и первый отправился на кухню.
Вечер прошел прекрасно. Мы поужинали, поговорили, посмеялись. На прощание мы вручили Артему и Сергею приглашение на свадьбу. Они пообещали быть! На сим и расстались. Полянский поехал домой,  а Аришка с братом поднялись к себе на четвертый этаж.
-   Алеш, - обратилась я к Сорокину, когда мы остались вдвоем. – А не перемудрили ли вы с оценкой событий? По-моему ты не правильно понимаешь, кто командовал парадом в этом деле. Вы все время говорили о каком-то сомнительном телохранителе,  а, на мой взгляд, надо обратить внимание на…
- На ребенка? – Перебил меня Сорокин.
Я утвердительно кивнула головой.
- Воронова, ты сошла с ума! – Безапелляционно заявил Сорокин. – Это же ре-бе-нок!
Я пожала плечами.
-   Мое дело – высказаться, а твое дело – принять мои слова к сведению, или нет!
День нашей свадьбы, стремительно приближался! Аришка отступила от своих принципов и взяла всю подготовку праздника на себя. Правда, предварительно, сказав, что она как будто забудет на время, что организовывает свадьбу, а будет думать, что это, например…   карнавал. Я ужаснулась, но промолчала. Пусть делает, что хочет, ведь в первую очередь гостям не должно быть скучно. А там, где моя подруга, скуки не бывает.
И завертелась такая круговерть, что не только мне стало страшно. Сорокин вообще приходить домой, после полуночи, крадучись и испуганно вздрагивая от малейшего шороха.
Свидетельницей Аришка, конечно же,  назначила себя. Да я и не представляла на этом месте никого другого. А свидетелем, Алексей попросил стать Артема. И когда тот согласился, Сорокин, сказал мне удовлетворенно
- Вот так! Будет теперь бдеть, чтобы у меня невесту на свадьбе не умыкнули.
Аришка взялась за дело серьезно. Мне казалось, что готовиться не свадьба, а грандиозное сражение. Разрабатываются планы, подтягиваются и перегруппировываются войска. Готовятся резервные и засадные полки. Проверяются коммуникационные линии, готовность оружия, и натаскиваются новобранцы.
Но вот все затихло в ожидании часа Х…
Утром, едва я отрыла глаза, передо мной нарисовалась подруга, аки ангел возмездия. Меня схватили буквально за шкирку и, вытащив из кровати, потащили на четвертый этаж. В дверях, мы столкнулись с оравой мужиков, но поздороваться я не успела, успела  только набрать воздуха в грудь и пару раз хлопнуть глазами на прощание.
Вместо Аришкиной квартиры, я попала в ад! Меня мыли, брили, что-то выдергивали, полировали, мазали, смывали и снова мазали, втирали и натирали, на мне рисовали, одевали и причесывали, а потом повернули к зеркалу и поддержали с двух сторон, чтобы я не упала. Правильная, скажу я вам, мера предосторожности, а то вся работа пошла бы насмарку.
Из зеркала на меня смотрело…
Я сначала испугалась, потом удивилась, а потом чуть не расплакалась от восхищения. Я и не предполагала, что могу быть такой сказочно прекрасной. 
. Толи фея, толи эльф. Сказочное существо!
 Взгляд у существа испуганно-диковатый. Оно смотрит на меня из зеркала и кажется, что сделаешь неосторожное движение, и видение упорхнет как греза, как мечта.
Я растерянно повернулась к своей замершей команде.
- Мне нравиться!
Комната взорвалась воплями.
Свадьба прошла как в тумане. Мне мало что запомнилось. Было трогательно, шумно и очень весело…
На следующий день мы уехали в свадебное путешествие…   на Байкал. Сбылась моя мечта - увидеть это прекрасное, удивительное, загадочное озеро. Я прочитала об этом месте все, что только смогла найти, и вот, наконец, увидела его воочию. Но это уже совсем другая история.
А когда мы вернулись, нас ожидали два сюрприза. Если совсем точно, то меня один, а Сорокина два.
Первый сюрприз поверг Сорокина в состояние близкое к помешательству. Пришлось мне отпаивать его валерианой и водкой, попеременно. Он орал, кидался вещами, клялся, что со мной разведется, и бился головой об стену.
Устав смотреть на бушующую стихию, я напомнила ей, что она обещалась любить и лелеять меня в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Вот пусть и любит в бедности и в болезни, ибо по ее же словам, упомянутый сюрприз как раз и говорит о моем полном умопомешательстве. И что более всего ее печалит, наследственном.
Стихия поворчала, побурчала, пригрозила и удалилась спать, набираться сил для новых побоищ.
А ко мне пришла подруга. Сначала она опасливо выглянула из-за косяка, а потом спросила:
-   Ну, что, успокоился?
Я кивнула головой.
-   Проходи! Он спать пошел! Так орал - стены дрожали! 
-   Да я слышала, думала крыша рухнет. У нас всех бабок от подъезда, как волной смыло. По квартирам попрятались. Одна даже сказала, что слышала, как у вас тут гром гремел, и зарницы по окнам поигрывали.
Мы пригорюнились.
-   Что делать будешь? – Удрученно спросила подружка.
-   Терпеть! – Вздохнула я. – А что мне делать остается?
-   Как думаешь, он когда-нибудь смирится? – Арина наморщила лоб.
-   А куда деваться? Деваться то некуда. Это он еще не знает, что кроме денег, ему достался отель и гольф-клуб.
-   Ой, ты сразу-то ему не рассказывай, - испугалась подруга. – Пусть немного пообвыкнет. Пооботрется. А то так и до инфаркта недолго. Я вот давно тебя хотела спросить, а зачем твоя бабка так сделала. Это же надо додуматься! Передать все состояние твоему мужу! Она, что хотела, чтобы ты замуж не выходила?
-   Наоборот, чтобы выходила, но крепко перед этим подумала – достоин ли мой избранник такого подарка и такой ответственности.
-   Мудрая женщина! – Восхищенно покачала головой подружка. – Ну, даст бог, Сорокин мороженного поест и успокоиться. А не успокоиться, мы его, наоборот, мороженного лишим. Сломается через сутки! Ой! – Подскочила, неожиданно подружка. – Из Японии письмо пришло от Накаморо и Татьяны Семеновны.. Сейчас принесу. Я его не читала, тебя ждала! – Подруга улетела, а я осталась одна.
Сидела печальная и несчастная. Я предполагала, что Сорокин взбеситься, но надеялась – мы сможем обсудить это более-менее спокойно. Не могла я ему до свадьбы рассказать о завещании, о чем бы он теперь не орал. Конечно, я его люблю, но я дала слово бабушке и я его сдержала.
-  Чего в темноте сидишь? – Сорокин стоял в дверях комнаты. – И сопит еще, как будто, это она в обиженных ходит! А то, что человеку такую ношу на плечи взвалили, что теперь у меня вся жизнь коту под хвост, это как?
И тут у меня кончилось терпение.
-  Я эту ношу выдержала и ты не переломишься! – Гаркнула я на своего любимого мужа. – Хватит ныть!
-  А что я своим ребятам на работе скажу? Что я теперь богатенький Буратино и мне с ними не по пути! – Начал опять звереть Сорокин.
-  А своим ребятам, ты можешь стать спонсором. А можешь никому ничего не говорить и продолжать работать, как ни в чем, ни бывало. И вообще, считай, что тебе эти деньги взаймы дали. Вот и распорядись ими с умом. Или у тебя ума не хватит? – Ехидно поинтересовалась я у него. – И все, хватит! Подумаешь трагедия! Все живы, здоровы. Аришка, сейчас письмо от Татьяны Семеновны притащит, жизнь прекрасна!
-   Ладно, я еще с адвокатом проконсультируюсь, - буркнул Сорокин, - может он что посоветует!
Ага, советуйся, дорогой. Только документ, Игнат Васильевич составлял, фиг там к чему подкопаешься!
-   Вот письмо, - запыхавшаяся подруга ворвалась в кухню. – Привет, Сорокин! Мороженным угостишь?
Алексей молча вышел.
-   Обиделся! – Констатировала подруга, глядя ему в след.
- Не-е-е! За мороженным пошел!
Мы подождали Алексея и приступили к чтению письма и поеданию мороженного. Но после третьего предложения мы про мороженное забыли.
После всех приветствий и пожеланий нам всяческого добра, Татьяна Семеновна писала.
«А Накаморо шлет вам привет. Он очень вырос и повзрослел. Дед его хвалит. А это дорого стоит. У его деда похвалы дождаться, все равно, что Луну с неба достать.
Мальчик своих сверстников на две головы обгоняет. И в школьной программе и в специальных дисциплинах. А боевых искусствах, ему вообще нет равных. И оружием владеет хорошо. Особенно рапирой, ножом и дротиками, так как  с твоим подарком, Яна он вообще не расстается. Я имею ввиду футляр с дротиками, что ты ему купила в магазине.»
Аришка, читавшая письмо, шумно сглотнула и замолчала. Мы переглянулись.
-   Мда-а-а! – Многозначительно сказал Сорокин. – Вот это я лопухнулся!
-   Телохранитель, значит! – Задумчиво протянула я. – Воин невидимка! Никто, значит, его не видел и не слышал!
Аришка хихикнула. И тут же прикрыла рот ладошкой, опасливо косясь на Сорокина.
Я многозначительно посмотрела на своего драгоценного мужа.
-   Как говаривал мой одноклассник  Вайтя Черкесский – не надо вешать мне дифирамбы на грудь,…    но я тебя предупреждала, что ты ошибаетесь! Только кто же меня слушал?! 
-   Вот это ребеночек! – Сорокин взъерошил себе волосы. – Не зря ты, Янка, за меня в кабинете испугалась. Он бы меня уделал, я бы и не дернулся. Нет, кому расскажу, не поверят.
-   Не надо ни кому рассказывать, Леш! – Попросила я Сорокина.
Чужие люди не поймут этого мальчика. Может, даже поразятся его не детской решительности и жестокости. Но они ведь не видели его улыбки, не смотрели ему в глаза, не сталкивались со всеми проявлениями его натуры. С благородством, отвагой, чувством обостренной справедливости и с его беспощадным вселенским одиночеством. 
-    Он защищался!  К тому же, они убили его родителей!   
Сорокин понял меня без долгих объяснений! Он обнял меня за плечи и поцеловал в висок.
-  Не беспокойся, я никому, ничего не скажу!
Мы посидели еще немного и разошлись. Сорокин пошел провожать Аришку домой. В подъезде, в который раз, выкрутили лампочки, а я вышла на балкон.
Я смотрела на черный бархат небосвода, расшитый колючими бусинами звезд и думала.
Сколько же на свете людей, которые множат и множат страдания в этом мире! Сколько тех, кто упивается горем других. Они считаю нас своей добычей и по праву сильного, открывают на нас охоту. Охоту на слепых котят. Забывая, что иногда котята бывают королевских кровей. И тогда охота для них заканчивается. Ибо котенок тигра – уже тигр!