Дед

--Дедушка, смотри, что я нашёл в саду!
Маленький мальчик стремительно влетел в комнату, держа что-то за пазухой. Его красивое лицо было красным, он весь запыхался, словно очень спешил, на его белокурых волосах таяли под действием тепла от пламени в очаге маленькие снежинки. Дедушка отложил в сторону огромную старинную книгу, не торопясь снял очки, положил их в потрескавшийся футлярчик и только после этого ответил громким суровым голосом:
-- Ну, давай, показывай, что у тебя там.
Мальчик улыбнулся и протянул деду маленький пушистый комочек песочного цвета. Своими большими грубыми руками дед взял его, неожиданно аккуратно и нежно, и осмотрел со всех сторон, снова нацепив на нос очки. Комочек не шевелился.
-- Где ты его нашёл? – стараясь выглядеть суровым и беспристрастным, спросил дед, но, опустив взгляд на внука, он расплылся в улыбке, заметной даже под белоснежной окладистой бородой.
-- В саду, под деревом. Ему было холодно, и я решил принести его в дом! Он живой?
Мальчуган неожиданно серьезно спросил, живой ли комочек, с какой-то грустью в голосе. Это особенно не сочеталось с его доселе радостным и беспечным тоном. От таких интонаций в голосе своего внука дед обеспокоился и ещё раз поближе осмотрел комочек, осторожно притронулся к нему пальцами, бережно приложил к нему ухо, пытаясь расслышать его дыхание . Затем печально сказал:
--Нет, он не живой.
Мальчик неожиданно замер, словно его хватил удар. Так простоял он несколько минут, на его лице не было видно никаких эмоций, но чувствовалось, что внутри его происходит какая-то немая борьба противоречивых чувств. В конце концов, лицо его приняло жалостливую гримасу, по щеке поползла слеза, и он задыхающимся голосом промолвил:
--Дед, пожалуйста. Ты же умеешь. Пусть произойдёт чудо.
Седые кустистые брови старика сдвинулись к переносице, и он забарабанил костяшками пальцев по старому дубовому столу, как он делал почти всегда, когда нервничал. Какое-то предчувствие останавливало его от этого поступка, и поэтому он мысленно решил было про себя: не делать чудес лишь для того, чтобы угодить своему внуку, но сейчас, как и всегда ,глядя в его восторженные зеленые газа своего внука, он понял, что не может ему отказать.
--Хорошо, -- пробубнил старик.
Мальчик не удержался, подпрыгнул и от радости захлопал в ладоши. Затем, словно поймав себя на чрезмерной эмоциональности, замер и внимательно, выжидающе уставился на пушистый комочек в руках своего деда.
Старик тем временем снова снял очки, наклонился к комочку, что-то прошептал и изо всех сил дунул на него. На секунду время словно замерло, мальчик затих, а дед молча, закрыв глаза, сидел и ждал, с необъяснимым спокойствием на лице. Затем кто-то мяукнул, тихим и тонким голосом, дед открыл глаза. Маленький мальчик уже подбежал к нему и осторожно взял из его рук пушистый комочек.
  -- Это котёнок! – радостно воскликнул он и начал чесать его за ушком.
Дед тем временем подошёл к старому шкафу, достал оттуда свои старые военные штаны, а из их заднего кармана извлек именной портсигар. В портсигаре оказалось четыре папироски, одну он достал, облизал, затем чиркнул спичкой и с явным удовольствием прикурил. Выпустив с десяток дымных колечек, он сел обратно в кресло, и собирался уже было снова начать читать книгу, даже уже потянулся за ней, как тут внук снова воскликнул:
-- А ты можешь сделать большого котенка?
Решив, что пути назад уже нет, дед глубоко вздохнул и щелкнул пальцами. Мгновенно пушистый комочек увеличился, мальчик очутился прямо под ним. Раздался приглушенный смех:  это мальчик хохотал из-под брюха гигантского кота, недоумевающее взирающего по сторонам.  Как только внук попытался выбраться из-под огромной пушистой туши, кот испуганно подскочил и побежал вперед, пока не ударился об стену, затем бедолага снёс чайный столик с сервизом и, совсем отчаявшись, забился в угол, откуда теперь жалостливо взирал огромными глазами на деда и внука. Старик невольно улыбнулся и сделал ещё пару затяжек, после чего открыл книгу и с интересом уставился в непонятные значки, ежеминутно теперь делая на полях какие-то пометки карандашом.
-- Он слишком жирный. И слишком пушистый, -- парень уже уселся на пол рядом с котом и начал его гладить, чтобы успокоить. Тот уже пришёл в себя, и даже начал мурлыкать.
Дед уже привык к тому, что у мальчугана отличное воображение, поэтому не удивлялся таким просьбам. Не глядя на внука, старик два раза щелкнул пальцами. Лишняя шерсть с кота опала и стала гладкой, весь жир пропал, и кот стал мускулистым и жилистым, словно всю жизнь бегал по равнинам и лесам в поисках дичи. Мальчику результат определенно понравился, но останавливаться на достигнутом он не собирался.
  -- И слишком трусливый! Сделай его храбрым! И изящным. И хвост длиннее немного , и глаза ещё, ну такие, грозные, ну ты знаешь. И полосатым его сделай, это обязательно! – сыпались из него пожелания.
Дед даже немного устал щелкать пальцами. В конце концов, мальчуган взглянул на результат своих трудов и , судя по тону его голоса, можно было сказать, что он доволен.
-- Назову его Тигром!
Тигр в ответ потерся щекой о руку мальчика и вопрошающе взглянул на него. Тот засмеялся, видимо ему стало щекотно от прикосновения жестких Тигриных усов.
-- Пойдём, я отведу тебя в на сад, познакомишься с оленями и зайцами. -- сказал мальчик Тигру. Тигр оказался животным неглупым и побрёл по ковру за мальчиком, размахивая метровым полосатым хвостом.
Дед же, подождав, пока уйдут мальчик и Тигр, встал с кресла, потушил папироску и прошёлся по комнате. Затем подошёл к стене, увешанной карандашными рисунками и набросками настолько плотно, что самой стены уже и видно не было. На рисунках этих можно было найти всё: от каких-то мудреных формул до зарисовок животных, морей, лесов, отдельных деревьев, семян, скал, птиц, проще говоря, всего. Посмотрев на эти рисунки, он взял один из них, на котором были изображены лишь смутные очертания какого-то животного, затем достал из кармана холщовой рубахи карандаш и за пять минут дорисовал набросок. Получилась гордая кошка, с грозным оскалом и хищным, но каким-то немного печальным блеском в глазах. Мощные лапы, полосатая шкура, длинные усы. Под картинкой дед подписал «Тигр», и повесил ее обратно.
Всё-таки у его внука была замечательная фантазия. Сколько дед себя помнил, мальчик всё время выдумывал что-то новое, сам старик так бы не смог, поэтому, несмотря на то, что это могло таить за собой опасности, дед всё время исполнял все желания своего внука, с интересом потом наблюдая за результатами его экспериментов. Вот сейчас ему пришло в голову сделать большую кошку, вчера он ходил с дедушкой по саду и просил его сделать красивый букет, рассказывая в деталях, как должен выглядеть тот или иной цветок, а что попросит внук завтра старик даже и не подозревал.
Пройдясь вдоль стен, дед взял отдельные листки с зарисовками, достал из-за старинного сундука пару запылившихся карт, положил их к новым, ещё не законченным, и начал их старательно изучать, беспрестанно что-то подправляя.
***
-- Дед! Тигр поцарапал одного оленя и теперь ест его, -- раздались детские крики.
Мальчик, весь запыхавшийся, руки его были в крови, вбежал в комнату. Он не был расстроен, скорее, шокирован и потерян. Дед оторвался на минуту от карт и посмотрел на мальчика поверх стекол очков.
-- Ты сам его таким создал, грозным, сильным, независимым, сам придал его взгляду жесткость и свирепость. Вот, что из этого вышло. Он – хищник, и он будет есть мясо.
Внук уставился в  пол, опустил руки, обмазав кровью бедного оленя все свои белоснежные шорты. Как ни странно, вопреки ожиданиям деда, мальчик не плакал, он думал.
-- Пусть олени быстро бегают! – воскликнул он, затем ещё немного подумал. – А тигр сможет бесшумно красться. Тогда они будут на равных.
-- Здравая мысль, -- протянул дед  и вновь приступил к работе.
Раздался один звонкий щелчок пальцами, затем второй, после чего мальчик снова умчался восвояси.
***
-- А что это ты делаешь?
Дед сидел в светлой холодной комнате за кипой бумаг, исписанных различными значками ,и настолько был увлечен перемешиванием содержимого двух колбочек, что даже не заметил того, что внук пришёл к нему, не говоря уже о том, чтобы услышать его. Мальчику пришлось повторить, на этот раз погромче.
-- Дед, что ты делаешь?
Дед обернулся, немного испугавшись и вытаращив глаза, как нередко бывает с теми, кто неожиданно узнает, что находится в комнате не один. Он отложил колбы, снял перчатки и жестом показал мальчику на стул, стоявший неподалеку. Мальчик послушно сел, положил руки на колени и приготовился слушать.
-- Я… Как бы тебе объяснить… Пытаюсь создать что-то новое, принципиально новое. Ещё один маленький кирпичик, из которого можно будет построить принципиально новый дом. Ну как тебе объяснить…
Мальчик бросил скучающий взгляд на листки бумаги, исписанные формулами, затем повернул голову к старику и резко спросил.
-- Дед, а что такое друг?
Такого вопроса дед не ожидал, поэтому только и мог, что пожать плечами и промолчать. Впрочем, видимо, на это мальчик и рассчитывал. Поняв, что старик ему ничего полезного не скажет, он начал:
-- Мне кажется, что это кто-то, такой же как я, только другой. Смышленый и сообразительный, постоянно придумывающий что-то новое и интересное, чтобы нравилось нам обоим. И чтобы я мог ему доверять. Или чтобы мы вместе попадали в передряги и опасности, но каждый раз выпутывались из них. И чтобы он постоянно был рядом со мной и умел со мной говорить , а то ты ведь постоянно что-то делаешь, работаешь, занятой ты, в общем.
-- То есть я тебе не друг? – спросил дед, до сих пор не совсем понимая, что от него хочет внук.
-- Нет, ты тоже но ты больше как бы… Ну дед. Ты большой и серьезный, ты умеешь делать чудеса. А друг не должен уметь делать чудеса, он сам должен быть чудом!
Дед уже забыл про пробирки, его сердце лихорадочно колотилось, он был весь в каком-то неестественном ожидании, настолько идея внука его взволновала. Забыв об осторожности и о своих пробирках, старик прошёл со внуком в гостиную, заварил чаю и сел в кресло, посадив мальчика напротив себя и насильно запихав ему в руки чашку с горячим чаем. Они говорили почти до утра, дед всё больше и больше распалялся, входил во вкус и под конец уже устал щелкать пальцами.
Когда солнце уже поднялось высоко над огромным садом и стареньким, уютно устроившимся под сенью листвы огромных деревьев бревенчатом домике, дед и внук, наконец, закончили своё дело. Уставший, вспотевший дед достал вторую папироску, щелкнул пальцами, и она загорелась. Сквозь дым, поваливший из нее клубами, он смотрел со страхом и гордостью на то, что у него и внука получилось в итоге бессонной ночи: на цветастом ковре посреди комнаты стоял и удивленно осматривал всё вокруг невысокий мальчик с темными курчавыми волосами, немного приподнятым носом, усыпанным не пойми откуда взявшимися веснушками, и выразительными, темно-карими глазами, немного прищуренными, но искрящимися, полными жизни и радости.
На лице внука читалась некая смесь любопытства, гордости за себя и волнения. Он немного напыщенно, стараясь казаться хозяином положения, подошёл к своему творению, но вся его показная, детская величавость быстро сошла на нет. Сначала он протянул было руку, чтобы поздороваться с мальчиком, но когда тот не понял, что от него хотят, то он просто засмеялся и, не удержавшись, ущипнул курчавого мальчика за руку. Тот резко отпрыгнул, испуганно сверкнув глазами, но потом, увидев улыбку на лице внука, подбежал и тоже резко ущипнул его.
Дед стоял в стороне и с интересом наблюдал за происходящим, твердо решив для себя, что он не будет вмешиваться в этот процесс, довольно странный и совсем непонятный ему, старику.
-- Как тебя зовут? – раздался незнакомый деду голос.
Это говорил курчавый паренек. Голос его звучал неожиданно звонко и резко, немного сумбурно, совсем не так, как говорил внук ( тот всегда говорил тихо и спокойно, мелодично, даже когда был до глубины души расстроен).
Мальчик пожал плечами и ответил:
-- Не знаю. Дед меня обычно никак не называет, ну только иногда внуком. Не знаю, почему, так просто прижилось. Нам не нужно давать друг другу имя, нас ведь всего двое. Вот у Тигра, или Оленя, или Лося, у них есть имена, их много ведь, надо различать…
-- Оооо, это плохо, -- покачал головой кучерявый парень, -- надо дать тебе хотя бы прозвище, раз у тебя нет имени. Вот я, например, Кучерявый. А ты…
Кучерявый оценивающе осмотрел мальчика с головы до ног, ища, видимо, какую-нибудь особенную деталь в образе мальчика, с которой можно было бы связать его новое прозвище. Детали такой паренек, видимо, не нашёл, поэтому в итоге задумчиво пробормотал:
-- Хм… Не думал, что это будет так тяжело. Мне кажется… -- Кучерявый снова немного замялся м сделал вид, что глубоко задумался. – Мне кажется, что в душе ты добрый малый. Жалостливый и мягкий. По глазам вижу. Будешь Добряком.
Дед удивленно приподнял бровь. Кучерявый оказался на удивление сообразительным и прозорливым, раз сразу разглядел в мальчике эти качества, наиболее точно отражающие всю сущность внука. Однако идея с прозвищами деду не понравилась, хоть он и решил пока не обращать на это внимания, особенно учитывая то, что мальчик (теперь мы будем называть его Добряком) просто сиял от радости.
Кучерявый быстро взял инициативу в свои руки, и как только Добряк предложил ему пройтись и прогуляться по саду и посмотреть на зверей, сразу же помчался впереди своего нового друга навстречу новым приключениям и затеям.
Деда сразу обуяли противоречивые чувства. Он не знал, что именно его смущает в Кучерявом, но беспокойный огонек в его глазах не давал старику покоя. Впрочем, когда дети ушли, это чувство прошло, старик почувствовал дикую усталость, и поэтому прилёг на диван, после чего сразу же заснул крепким сном.
***
Дед никогда не замечал течения времени, особенно когда сидел за работой. Он мог перебирать свои карты, расписывать формулы и систематизировать формулы целую вечность. Днями и ночами напролёт он сидел за старыми книгами, полностью увлеченный своей идеей, он только изредка спал и ел, да и нечасто это было ему нужно. Раньше его всегда отвлекал внук со своими затеями, теперь же он куда-то пропал, а старик уже подходил к завершению своих многолетних трудов, поэтому не замечал отсутствия Добряка.  Все стены его рабочей комнаты были увешаны маленькими рисуночками и картами в несколько слоев, кипы бумаг, исписанные формулами и сплошным текстом, лежали в строгом порядке в отдельном чулане, но большую часть своего проекта старик всё равно хранил в своей голове, благо память у него была замечательная, исключительная, в своем роде.
И вот ,однажды,  когда прошло уже очень-очень много времени, к деду в комнату забрел кролик. Маленький бурого цвета кролик, с аккуратными пушистыми ушами, прижатыми к загривку, и беленьким хвостиком. Старик не замечал его до тех пор, пока зверёк не забрался к нему на стол(запрыгнув сначала на сундук, а потом на стул) и не начал смело грызть уголок карты, которую только что закончил рисовать дед. Услышав шуршание, старик поднял глаза от бумаг и встретился взглядами с кроликом, который, несмотря на то, что его заметили, не переставал жевать бумагу. «Откуда он здесь?» -- Пронеслось в голове деда, но тут он заметил, что дверь в его кабинет почему-то открыта, хотя он совершенно ясно помнил, что закрывал её. Аккуратно схватив кролика за уши и надев тапочки, дед вышел в гостиную. И там его взору открылось преинтересное зрелище, настолько поразившее его, что он так и остался удивленно стоять на пороге, держа в вытянутой руке испуганно подергивающего задней лапой кролика.
На разодранном в клочья диване гордо возлежал довольный тигр и помахивал длинным полосатым хвостом, по коридору бегал целый выводок лебедят во главе с большим белым лебедем, видимо, отцом.  Они доканывали огромного ленивого медлительного варана: лебедь грозно шипел и щипал того за хвост, лебедята же просто бегали вокруг него, пытались взобраться ему на спину и, как только им это удавалось, дружно скатывались вниз ,дико пища. Варан же, видимо, был сыт, поэтому проявлял мало интереса ко всему происходящему, лишь изредка нервно шевелил хвостом или переползал на другое место. Возле разбитого окна стоял огромный, непонятно как проникший в комнату буйвол, и ел цветы, стоявшие в рядок в глиняных горшках на подоконнике. За сундуком кто-то сопел, видимо ежик, так как виднелась остренькая коричневая мордочка. Бедняга застрял и не мог выбраться, но всё ещё брыкался и тщетно пытался помочь себе коротенькими лапками.
Старик сдвинул свои кустистые брови и рассерженно щелкнул пальцами. Все животные мгновенно обернулись на звонкий щелчок, притихли и, опустив морды к полу, дружными рядами пошли к выходу. Дождавшись, пока варан выползет за порог, старик отпустил кролика, после чего отодвинул сундук и оттащил к выходу ещё и ежа. Порядок в доме дед решил навести потом, а сейчас ему нужно было отыскать внука. И, разумеется, ещё и его нового друга.
«Нехорошо это,» -- пробормотал дед и вышел в сад.
  У дома стояли наподобие гигантской крепости не пойми, откуда взявшиеся обгоревшие жестяные бочки, вокруг них валялась целая куча углей и порванной бумаги, из некоторых листков были умело сложены самолетики, тоже наполовину обгоревшие, более того, все свободное пространство было усыпано разлетевшимися вдребезги арбузами. В центре, на огромной куче хвороста, лежал связанный кролик. Дед хмурился всё больше, спотыкаясь об обгоревшие куски дерева, он пробрался через бочки к огромному костру, так и не зажженному, слава богу, и развязал кролика. Бедолага чудовищно исхудал и ослаб, был до смерти напуган, но ещё дышал. Старик щелкнул пальцами прямо перед его носом, кролик встрепенулся и словно наполнился жизненной энергией. Резво он выпрыгнул из рук деда, пролез в дырку между бочками и побежал в лес, подальше от этого страшного места.
Покинув крепость, старик ещё немного прогулялся по саду. На самой большой и старой рябине был довольно неплохо сколочен из старых досок небольшой домик, в центре которого валялась целая кипа пледов, подушек и одеял. Крыша была сложена из еловых ветвей и травы, уложенной на сплетенные ветви, а лестницей служили накрепко вбитые в дерево толстые короткие полешки.
Ещё раз взглянув на всё это, старик наконец решился и щелкнул пальцами: перед ним сразу же появились Кучерявый и Добряк, измазанные в глине, ободранные, в коронах из одуванчиков и с самодельными луками за спиной. Руки и ноги их были исцарапаны, Добряк где-то потерял левый ботинок, а Кучерявый – рубашку( впрочем, теперь его тело украшали необычные красные узоры – это постарался внук, он неплохо рисовал, даже пальцами), но лица сияли счастьем. Оба беззаботно и радостно взирали на деда, хотя, Кучерявый ещё и несколько удивленно, ведь до этого его ни разу не переносили с места на место за доли секунды.  Едва взглянув на ребят, старик сразу же забыл всю ту заранее подготовленную гневную речь, и лишь пробурчал:
-- Нехорошо это… -- но затем нашёл-таки верные слова, гневно сверкнул глазами в сторону нового друга своего внука и продолжил. – Ты придумал связать кролика и положить его на жертвенный костёр?
Кучерявый заметно струхнул и хотел уже было раскрыть свои нервно трясущиеся губы, чтобы что-то сказать в свое оправдание, но его перебил мальчик.
-- Мы спасали кролика!!! – воскликнул он.
Старик теперь уже уставился на своего внука взглядом, по которому сразу было ясно, что дед ничего не понимает, как бы он ни пытался. Добряк же, видимо осознав, что сейчас выдаст дикую глупость, которая не понравится его деду, стыдливо почесал нос и задумался, как бы всё правильно сказать .
-- Его захватили в плен злые арбузы, а мы его спасали. Это…
-- Это такая игра, -- продолжил Кучерявый, и Добряк интенсивно закивал головой в подтверждение его слов.
-- А потом вождь сказал, -- место вождя, видимо, занял Кучерявый, -- что мы должны отправиться в Дикие Леса, в качестве испытания, и найти там самое вкусное яблоко. И мы отправились в путешествие. Было интересно и опасно, но мы справились и нашли его!
В подтверждение своих слов Добряк достал из походной сумки обгрызенное с двух сторон, побуревшее яблоко. Старик неодобрительно покачал головой и произнес:
-- Вы забыли спасти кролика.
Добряк в страхе поднял на деда свои выразительные глаза.
-- С ним всё в порядке. Но больше…
-- Это я виноват, -- раздался немного приглушенный, но, как всегда резкий голос Кучерявого. – Это я всё придумал. Не вините Добряка, он просто следовал за мной.
Старик потерялся. До этого в своей жизни он никогда не сталкивался с подобными трудностями и не совсем хорошо понимал, как же поступить в подобной ситуации. Разумом он понимал, что надо наказать детей, но сердцем был против этого. Но всё же дед решил, что сейчас как никогда стоит проявить жесткость и бескомпромиссность: он вновь попытался придать своему лицу грозное выражение и громогласно произнес:
-- Вас обоих ждёт наказание за то, что вы учинили, за вашу безответственность, -- голос старика звучал слишком величаво и напыщенно, подул резкий ветер и мгновенно над головой его собрались тучи, однако вся эта помпезность произвела на детей необходимое впечатление: оба сжались и пригнулись к земле, в глазах обоих появился страх.
Если бы старик увидел этот страх, абсолютно животный, низменный, он бы, несомненно, прекратил бы запугивать ребят. Но он уже больше заботился о том, что говорит, а не о тех, до кого он пытался это донести и поэтому продолжил, всё больше и больше набирая обороты и повышая голос. Ветер подул ещё сильнее, и теперь борода и длинные волосы деда развевались на ветру, равно как и его домашний махровый халат.
-- Кучерявый, то, что ты взял на себя вину – это благородно, но всё же, теперь ты должен своими руками исправить всё, что ты натворил. А ты, -- дед обратился к Добряку, -- ты поможешь мне в библиотеке с моей работой. Вы понимаете, зачем я это сделал?
По тому, как ребята радостно и синхронно закивали было ясно, что ожидали они куда более серьезного наказания. На прощание они перекинулись парой слов, обнялись и Добряк побежал вслед за дедом в дом.
Кучерявый же взглянул на огромную гору закопченных бочек и мусора, на обломанные ветви деревьев и разбросанные повсюду разорванные куски арбузов, грустно вздохнул и принялся за работу.
***
За окном снова заиграла какая-то протяжная, грустная мелодия, и на этот раз она даже понравилась старику. Уже семь раз солнце сменило луну, а дед всё ещё не отпускал своего внука к Кучерявому. Во-первых, дед строго решил для себя, что должно пройти побольше времени, тогда истосковавшийся по обществу своего друга мальчик поймёт, чем чреваты столь необдуманные шалости и больше не повторит своих ошибок, ну а во-вторых, деду просто была нужна помощь внука. С самого начала исполнения наказания дед предупредил его, что если он хорошо постарается, то его отпустят к Кучерявому раньше. И Добряк старался как мог, ведь он искренне хотел поскорее вернуться к своему другу и делал для этого всё возможное. И хотя, старик и определил с самого начала, что отпустит внука гораздо раньше положенного срока, но с каждым разом он оттягивал этот момент, так как работа вместе с Добряком шла как по маслу. И вроде бы работа интересовала парня ничуть не меньше, чем старика, с таким же огнем в глазах он взирал на карты, с таким же энтузиазмом рисовал в своем воображении новые пейзажи, новых животных, однако каждый раз, когда за окном начинала играть эта грустная мелодия, отдаленно похожая на свист большой птицы, мальчик сразу переставал интересоваться делом и становился каким-то грустным, уходил в свои мысли.
В последний вечер вместе с дедом он создавал наброски водопадов. Один они даже сделали вместе на кухне. Пусть и маленький, но самый настоящий водопад, с каменистыми уступами и небольшими бассейнами, вода из которых медленно перетекала в нижние, а потом весь поток низвергался лавиной брызг в миниатюрную реку, которая затем тихо текла по коридору и под конец бурным ускорившимся потоком вырывалась в дверь. Идея водопада пришла в голову именно Добряку, дед никак не мог догадаться, что реки и высокие уступы можно как-то смешать друг с другом, и уж тем более он не представлял, как это должно выглядеть. Под самый вечер, когда работа была уже почти завершена, и парень высказывал последние советы деду по поводу оформления лесов вокруг рек, как вдруг снова заиграла мелодия. Та самая, протяжная, которая так понравилась делу.
--Это Кучерявый играет, -- задумчиво сказал Добряк с такой тоской в голосе, что сердце старика сжалось от жалости, -- отпустишь меня пораньше, Дед. Пожалуйста.
После недолгой немой борьбы, дед снова прислушался к мелодии. Музыка была чужда ему, старик не понимал, откуда она возникает, и удивлялся, но при этом получал истинное удовольствие от каждой ноты.
-- Хорошо, отправляйся к нему, дверь открыта. Только мне нужно поговорить с твоим другом, -- сказал дед.
Мальчик обрадовано улыбнулся и побежал к выходу, дед же тоже немного вприпрыжку, что делало его, медлительного и неуклюжего, очень забавным со стороны.
На улице уже царила ночь, пахло дождем и горелым деревом. Прямо перед крыльцом Кучерявый играл на тростниковой свирели и жег маленький костер: в центре круга, сложенного из плоских камней, горели лишь кора и толстые сухие ветки. Искры с треском поднимались от пламени костра вверх, к бескрайнему черному небу и исчезали в нестройных рядах ярких звёзд, усыпавших всё небо, словно какой-то неумелый художник стряхнул издалека несколько раз кисть с белой краско й на темно-синий холст. В глубине леса беззаботно порхали мотыльки, освещая своим тусклым светом листья садовых вишен. Некоторые из насекомых, самые смелые и отчаянные, летели поближе к губительному огню костра. Они целой стаей вились над Кучерявым, но он, казалось, не замечал этого вовсе, и продолжал играть на своей свирели.
-- Кучерявый! – воскликнул Добряк. – Я вернулся, мы можем снова придумать что-нибудь интересное. И на чём ты играл?
Парень медленно встал от костра и подошёл к своему другу. Он протянул ему свирель и гордо сказал:
-- Сам сделал. Попробуй.
Добряк улыбнулся, взял инструмент и осторожно дунул в него. Вышел звук, скорее напоминающий сопение пса, чем ту мелодию, что играл Кучерявый.
-- А ты попробуй посильнее.
Внук попробовал ещё раз, и теперь вышло уже что-то более вразумительно.
-- А пальцами зажимаешь вот эти вот дырочки. Если посидеть так, подуть в неё по-разному , позажимать и пофантазировать, то может выйти красивая мелодия. Как у меня, -- не без довольства в голосе продолжил Кучерявый.
-- Научишь меня?
-- Да, конечно, только у меня сейчас много других идей! Мы очень давно не виделись и столько всего надо сделать!
За спиной ребят раздался резкий кашель, они, вздрогнув, обернулись: это был дед, он свысока, из-под кустистых седых бровей взирал на детей.
--Только не так, как в прошлый раз. Надеюсь, вы это уяснили.
Кучерявый и Добряк синхронно кивнули.
-- Тогда идите. – сказал старик и махнул рукой. Но как только ребята сорвались с места и побежали, перешептываясь, к своему домику на рябине, он крикнул им вслед. – Кучеряяяявый.
Парень в недоумении обернулся.
-- Оставь мне этот свой инструмент… Ну, эту…  Свирель, -- потупив взор, обратился к нему дед.
***
Примерно семьдесят раз ночь сменила день, а дед, забыв про свой титанический труд, уже близкий к завершению, всё ещё учился играть на свирели. Он никак не мог понять, хорошо ли у него получается, поэтому выдумал себе пластинку с огромной трубой и острой игрой, чтобы записывать свою игру, а потом слушать. Вот так и сидел он целыми днями и дул в свирельку Кучерявого, записывал это, а потом слушал и неодобрительно покачивал головой. И снова записывал. Он даже сделал с десяток своих инструментов, красивых аккуратных, с большим количеством отверстий, но играл всё равно исключительно на маленькой тростниковой дудочке друга своего внука.
Кучерявый и Добряк пропадали почти постоянно, но, в отличие от предыдущего раза, исправно возвращались каждое полнолуние, чтобы отчитаться перед дедом. Тот же, в свою очередь, ходил вечерами по окрестностям сада и проверял, ничего ли они не натворили. Но день за днём, всё было тихо и спокойно, поэтому дед, успокоившись, стал проверять всё реже и реже, но при этом всегда ждал прихода ребят. И даже если они запаздывали от обычного времени своих визитов на пару часов, начинал нервничать и с трудом удерживал себя от того, чтобы щелкнуть пальцами и призвать ребят помимо их воли. Но дети неизменно приходили.
В один из совершенно обыкновенных таких визитов дед впервые решился сыграть своему внуку и его другу. Он заметно волновался и краснел( на фоне белоснежных волос и бороды это было особенно заметно), даже сменил обычный свой халат на старенький, но по-прежнему опрятный костюм. И вот, в решающий момент, он сидел на старой табуретке, на кухне, а напротив сидели Кучерявый и Добряк и с интересом разглядывали чудного старика. Тот, тем временем, разложил исписанные корявыми значками разлинованные листки на столе перед собой и начал играть. Композиция была долгой, светло-печальной. Дед очень сильно старался, по его лицу тек пот, а лицо покраснело ещё больше, но дети были заворожены его игрой и как только тот закончил, вскочили и захлопали в ладоши. С застенчивой улыбкой старик поклонился и вздохнул:
-- Думал, что где-нибудь, да ошибусь, ан-нет!
-- Хорошо ты научился, дед, даже у Кучерявого так не получается. А что у тебя на бумаге нарисовано и куда ты постоянно смотрел?
-- Это ноты. Там разные звуки, их последовательность, и паузы между ними. Так проще запомнить.
Кучерявый взял листки и с любопытством осмотрел их. Вообще, парень очень быстро учился всему и был очень любознателен: почти любую незнакомую ему вещь в дома деда, куда они с Добряком попадали в последнее время не так часто – просто руки не доходили, – он осматривал с особой тщательностью и частенько задавал деду самые неожиданные вопросы об устройстве того или иного предмета, на которые, как ни странно, дед частенько затруднялся дать ответ.
Воспользовавшись возникшей паузой, дед осторожно и тихо, словно заговорщик, спросил у внука:
-- А что, если мы придумаем ещё один инструмент. Или даже два.
-- Было бы волшебно! Каждый бы играл на своём, и мы смогли бы создать оркестр! – Добряку идея явно пришлась по душе.
-- Но мне понадобится твоя помощь.
Внук удивленно приоткрыл рот: дед нечасто прямо просил его о помощи. Без тени сомнения, Добряк сразу же согласился, окликнул своего друга и рассказал ему, чем им сейчас предстоит заняться. Кучерявый почесал голову, подумал с минуту, но потом сказал:
-- Я не знаю, как придумать новый инструмент.
-- А как ты придумал свирель? – поинтересовался Добряк.
-- Хм… Я просто сидел на берегу пруда и свистел. А потом срезал тростинку и попробовал посвистеть в нее. Ну а дальше делал всё, для того, чтобы звук был лучше.
-- Так всё же просто! – восторженно воскликнул внук. – Мы просто будем пробовать извлекать звуки из разных предметов, пока у нас не получится то, что нам нравится. А потом будем это улучшать!
Идею все приняли и все, даже старик, принялись экспериментировать со всеми предметами в доме. Барабан они придумали довольно быстро, стоило лишь деду нервно постучать костяшками пальцев во перевернутому ведру. Ну а под конец дня, когда все уже отчаялись придумать что-то новое, Кучерявый абсолютно случайно задел тугую веревку, на которой сушился дедов халат. Добряк, стоявший неподалеку, замер, напряг слух. Затем резко сорвался с места, подбежал к веревке, скинул с нее халат и дернул ещё раз. Сильно, намеренно. Глухой звук, быстро затихающий, расплылся по комнате. Старик и Кучерявый с недоумением посмотрели на довольно ухмыляющегося добряка.
-- Теперь осталось только улучшить, -- радостно сказал он.
***
Прошло уже очень много времени, дед уже и не мог сказать сколько. Круглые сутки напролёт он совершенствовал свою гитару, каждый раз придумывая, как бы изменить ее форму, материал зажимов и струн, чтобы получился более глубокий и выразительный звук. Когда ему надоедала работа с инструментом, он продолжал работать над своим планом: чертить планы, рисовать рисунки, делать макеты, расписывать физические законы. И так получилось, что в один прекрасный вечер, тихий и приятный, он всё закончил одновременно : и гитару, и свой проект. Бывают иногда такие вечера, когда солнце заходит за облака и озаряет их во все оттенки красного: от багрового, до нежно-розового. А когда совсем уже забегает за горизонт и видно уже лишь краешек диска, облака перекрашиваются в темно-фиолетовый и синие оттенки, что знаменует приближение ночи. В такие вечера часто бывает прохладно и уютно, и кажется, что всё в этом мире так, как нужно. И именно такое настроение сейчас было у старика. Он был доволен и жизнью, и этим миром, и собой.
Инструмент получился идеальным, для деки дед взял самое благородное дерево, обработал его с особой тщательностью, струны посеребрил, а все вспомогательные детали вырезал из слоновой кости. Он сел на диван и сыграл самое своё большое произведение, которое он придумал, пока совершенствовал инструмент. Хоть дед пару раз и ошибся под конец, но в целом остался очень доволен и своей игрой, и ,особенно, своей гитарой. В проекте же всё было настолько сбалансировано и четко, что все изменения, которые сейчас бы могли быть внесены в него, сделали всё только хуже. Впервые за долгое время старик почувствовал себя усталым и решил отдохнуть. А лучшим отдыхом он считал прогулку по своему прекрасному саду. Наспех он переоделся в походный костюм, одел плащ. Взял трость и бросил взгляд на недокуренную пачку папирос. Обыкновенно после хорошо выполненной работы он позволял себе одну-две, но сейчас решил, что откажется от этой привычки, слишком уж серьезная работа была выполнена, и слишком хорошо. Так что дед лишь щелкнул пальцами, и папиросы исчезли.
Выйдя на улицу, он почувствовал на лице приятное дуновение вечернего ветерка. Вздохнув полной грудью и потянувшись, он пошёл по своей любимой, усыпанной белым гравием, дорожке вглубь вишневой части парка, за которой начинался сосновый лес. Старик и не помнил уже, когда последний раз заходил туда, настолько он был занят своей работой, и поэтому сейчас ему ещё больше хотелось пройтись между вековых сосен и проведать местное зверье.
Так и шёл старик по дорожке вглубь вишневого сада. Вокруг стрекотали цикады, слышно было, как какой-то запоздалый дятел вдали долбит что есть мочи дерево. Дед всею грудью вдыхал в себя свежий воздух, чувствовал все запахи вокруг: от нежного, еле заметного аромата вишни до резкого запаха цветущей сирени. Однако, вскоре сад закончился, и запахи сменились: отчетливо запахло хвоей, смолой и сыростью – от озерца, раскинувшегося неподалеку. Уже начинало заметно темнеть, но старику стоило лишь щелкнуть пальцами, и над головой его возник обруч, излучающий ярчайшие лучи. Они осветили всё вокруг, даже самое маленькое деревце или кустик. И вот, под одним из таких кустов дед увидел кролика, который яростно терзал какой-то бесформенный предмет. Кролик мотал его из стороны в сторону, зажав в зубах и громко, хищно сопел при этом. Старик подошёл поближе, стараясь ступать бесшумно, но кролик испугался ярких, волшебных лучей света, повернул голову в сторону старика -- сумасшедшие глаза зловеще блеснули – и он умчался, сверкая лапами.
Старик присел над остатками того, что держал в зубах только что убежавший в лес кроль. Как только он протянул к ним руку, чтобы взять и разглядеть поближе, его лицо свело гримасой отвращения. Это тоже был кролик, только весь израненный , с разорванным ухом, кролик еле дышал: видимо его собрат что-то с ним не поделил. Дед разъяренно вскочил и выругался, чего с ним отродясь не случалось: он уже догадывался, кто это сделал. Кролики были созданы милыми и трусливыми, они едят траву и прячутся от врагов в норах, а самое последнее, что сделал бы кролик, так это напал бы на своего собрата. Значит, кроликов этому кто-то научил, Добряк бы сам никогда до этого не дошёл. «Уж я с ним поговорю,» -- пронеслось у деда в голове. Сомнений в том, что всё это дело рук Кучерявого уже не было. Старик резко щелкнул пальцами – раны на теле бедного кролика исчезли, кролик убежал, а сам дед побрел дальше, теперь уже внимательно осматриваясь по сторонам. Он искренне надеялся, что больше ничего не заметит, что это была лишь всего одна неудачная проделка, но его надежды не оправдались. Пройдя чуть дальше, он заметил клетки, висевшие на ветках некоторых из сосен, тех, что пониже, а в клетках этих ютились разные птицы: от синиц до фазанов. Клетки были вручную сплетены из веток, но сплетены на славу : ни одной птице так и не удалось вырваться, некоторые из них всё ещё бились о прутья с истошными воплями, а некоторые уже смирились и лишь грустно смотрели на старика сквозь прутья решетки. Обомлев от такого, дед с минуту просто стоял и смотрел на десятки висящих на ветках клеток: в них были почти все птицы, которые водились в саду, видимо ребята поставили себе целью собрать целый зоопарк. В итоге, снова раздался резкий щелчок и дверки всех клеток отворились: большинство птиц сразу же вылетело, но некоторые настолько ослабли, что не смогли подняться в воздух. К каждой из них старик подошёл отдельно, сказал пару слов, погладил и щелкнул над головой пальцами. После этого птицы словно оживали и, щебеча, как бы благодаря старика, тоже улетали прочь. Старый ворон был настолько благодарен деду, что сел на его плечо и, несмотря на все увещевания последнего, не хотел улетать, лишь громко каркал старику на ухо и тёрся клювом о его белоснежную бороду. Однако в старике уже с новой силой закипали гнев и досада, поэтому он грубо прогнал птицу взмахом руки, и быстрым широким и нервным шагом пошёл обратно в сад. Вначале он старался держаться, решив, что подождёт обычного визита ребят, но потом его настигла мысль, что это будет нескоро, а Кучерявый в этот момент придумал бог знает какую другую глупость и прямо сейчас, быть может, осуществляет ее. Поэтому, так не дойдя до дома, старик остановился. «Внук и Кучерявый появились прямо передо мной», -- пронеслась в его голове мысль, и он щелкнул пальцами.
Ничего не произошло. Дед ,изумленно вытаращив глаза и изогнув брови, осмотрел свою руку, словно она принадлежала кому-то другому, сначала ладонь, а потом и с тыльной стороны. Затем старик щелкнул пальцами ещё пару раз, один за другим – и снова ничего. Сердце старика ушло в пятки, он первый раз за всю свою долгую жизнь занервничал. Дрожащей рукой он снова попытался щелкнуть, получилось очень приглушенно и тихо, но в другой руке сразу же возникла полная пачка папирос. С сотворением этого маленького чуда проблем не было никаких, дед вытащил из пачки сразу две: одну папиросу он сунул за ухо, а другую поджёг от своего нимба и закурил. Ещё пару раз тщетно попытавшись вызвать ребят, старик в отрешенности и отчаянии дошёл до веранды своего дома и рухнул на кресло. Там всю ночь, курил папиросы ,одну за другой, и думал, как бы ему вернуть своего внука и его друга назад.
Уже под утро, когда пачка папирос почти закончилась, в дальнем конце сада появилась человеческая фигура. Старик привстал с кресла, подошёл к перилам и прищурился, чтобы получше разглядеть ,кто же это.
Это был Кучерявый ,запыхавшийся, уставший, взволнованный, в разодранной одежде, его темные волосы взмокли и прилипли ко лбу, на щеке запеклась кровь.  На руках он нес Добряка, его голова беспомощно свесилась вниз, глаза были закрыты, холщовая рубаха вся была разодрана в клочья и побагровела от пропитавшей ее крови. Как только дед увидел эту картину он сразу же перемахнул через перила и побежал навстречу Кучерявому. На глазах парня ещё не высохли слёзы, на лице вырисовывались отчаяние и совершенно дикий страх: он боялся деда, поэтому , заметив, что тот мчится ему навстречу, сразу же остановился в нерешительности. По его глазам было видно, что он уже почти готов бросить парня и убежать подальше, спрятаться, но он этого не сделал. Старик принял своего ослабшего, еле живоговнука из его рук, оттколкнул парня в сторону и потащил тело Добряка на веранду, чтобы положить там на покрывало. «За мной!», -- командирским голосом окликнул он впавшего в ступор Кучерявого, тот послушно последовал за ним.
Уложив тело мальчика поудобнее, старик порвал на нем то, что осталось от рубахи и обнаружил, что грудь мальчика пересекают наискосок четыре огромные полосы, а пара рёбер сломаны. Лицо деда стало чернее тучи, он приложил два пальца к шее своего внука, прислушался, дышит ли он. Проделав всё это, старик поднял голову, убрал прядь седых волос, закрывающую ему глаза и издал полный злости, отчаяния и горя звук, похожий одновременно и на стон, и на дикий, хриплый крик. Затем он взял голову Добряка в свои большие морщинистые грубые руки и начал что-то неразборчиво шептать. Затем он глубоко вдохнул в себя воздух и выдохнул его в парня, и так несколько раз.  Ничего не происходило, старик заметно суетился, не зная, к чему приступить. Руки теперь он положил на раны Добряка и продолжил говорить какие-то непонятные Кучерявому слова, всё громче и громче, после чего раны зажили почти мгновенно, оставив за собой лишь четыре огромных шрама. Затем он снова набрал полную грудь воздуха, да так, что Кучерявому показалось, что вокруг после этого вообще не осталось, чем дышать. И снова старик выдохнул в своего внука. Сказав ещё пару слов он с трудом встал, шатаясь, дошёл до кресла и рухнул в него в полном изнемождении. Из последних сил он щелкнул пальцами: в руках его появилась уже зажженная папироска и он затянулся.
-- Он…  -- начал было Кучерявый тихим, дрожащим голосом, что было так на него не похоже, но старик прервал его.
-- Молись, чтобы он выжил.
-- Я…
-- С тобой уже всё решено, теперь окончательно. Любой поступок несёт за собой последствия. И ты за свои ответишь сполна, самая страшная кара ждёт тебя, мальчик.
Голос деда звучал грозно и не предполагал возражений. Кучерявый хотел было что-то сказать в ответ, но он словно язык проглотил от накатившего на него волной отупляющего ужаса.
Тут в из-за угла веранды высунулась печальная полосатая морда. Это был Тигр, выглядел он настолько жалко, а глаза его были так наполнены печалью и стыдом, что сложно было поверить, что он – один из самых больших и опасных хищников. Как только Кучерявый заметил его, то сразу же оживился, в глазах его мелькнул огонёк надежды, злой и подлой надежды, если такая вообще бывает.
-- Это всё Тигр! Это он поранил Добряка! Это он виноват!
Старик презрительно глянул на Кучерявого, затем медленно перевёл глаза на Тигра. Тот ещё больше осунулся и прижался к полу, преисполненный стыда и горя. Дед выразительно вскинул брови и гневно посмотрел на Тигра, глаза его метали молнии. Бог знает, что бы он сейчас учинил, если бы не раздался тихий, ослабевший, но уверенный голос.
-- Тигр не виноват. Это я виноват… -- Это был Добряк, он из последних сил приподнял голову . – Я… Я поджёг ему хвост.
Старик сначала встрепенулся от нахлынувшей на него радости и волны облегчения. Словно гора с плеч, самое тяжелое чудо в его жизни удалось. Затем он посмотрел на хвост Тигра, самый его конец действительно обгорел, и была видна лишь розовая кожа и куски обуглившейся кожи и шерсти.
-- И, кажется, я знаю, кто тебя надоумил. – пробормотал дед.
***
Время шло, и парень поправлялся. Как только он очнулся во второй раз, к нему в комнату зашёл дед, и у них состоялся следующий разговор. Разговор о судьбе Кучерявого.
Добряк был неглупым мальчиком и всё прекрасно понимал. Он понимал, что проделки Кучерявого не сойдут тому с рук, как бы он ни уговаривал своего деда, но внук всё же попытался.
В итоге очень короткого разговора дед согласился сослать Кучерявого на свою планету, ту, над которой он так долго и упорно работал. С разнообразной природой, красивыми водопадами, дикими зверьми. Гармоничный, красивый и правильный мир, целый мир и для одного лишь Кучерявого. Но услышав, что Кучерявый останется там один, Добряк начал умолять деда не оставлять его друга одного на такой огромной планете. И после недолгих уговоров дед согласился сотворить Кучерявому друга. Даже, скорее, подругу.
После пары бессонных ночей старик закончил свою работу. Девочку, юную, красивую, бойкую, рыжеволосую, он творил один, без Добряка, и наделил её такими чертами характера, что, только взглянув на результат своей работы, сразу понял, что непросто придётся с ней бедняге Кучерявому. Впрочем, судя по шаловливым зеленым глазам, Кучерявого ждало ещё и много приятного. «Кем угодно она будет ему, но только не другом», -- ехидно подумал про себя дед и щелкнул пальцами. 
В тот день, когда Добряк уже мог встать на ноги, состоялись проводы. Кучерявый растерянно стоял посреди сада и держал за руку рыжую девочку, столь же растерянную и недоумевающую.
Медленно пройдя по дорожке из белого щебня, Добряк прошёл к Кучерявому. За ним по пятам следовал Тигр ни на метр теперь не отстававший от него и души в нем не чаявший, верный, храбрый и преданный, готовый теперь бросится за своего хозяина хоть в пекло. Унюхав Кучерявого, Тигр зарычал, но Добряк пригрозил ему пальцем, подошёл к своему другу ,обнял его и сказал:
-- Кучерявый, ты хороший друг, несмотря ни на что.
Тот прослезился, но сдержал себя в руках, лишь покрепче обнял старого приятеля в ответ.
-- Пусть тебе будет хорошо там. У тебя теперь целая планета, надеюсь, ты там не заскучаешь! Уж ты сумеешь придумать что-то интересное. – Добряк перевёл взгляд на рыжую девочку. – Береги Кучерявого, теперь ты его друг. – сказал он ей.
Затем, когда Добряк уже думал, что прощание окончено и отошёл в сторону, к Кучерявому подошёл старик. И прошептал ему на ухо, совсем тихо, так, чтобы услышал это лишь он, Кучерявый:
-- Своё наказание ты так или иначе понесешь. Для начала, ты повзрослеешь, потом станешь таким же древним старцем, как я. У тебя будет много детей, ты построишь себе дом лучше моего, но тебе это не доставит радости, ведь потом...
Дед ухмыльнулся и отошёл в сторону. «Справедливость должна быть», -- подумал он про себя и щелкнул пальцами. Кучерявый и рыжая девочка исчезли с его глаз.
***
Шли года, века, тысячелетия, а старик всё не менялся, не менялся и его внук. Они всё так же творили вместе новых существ и новые миры, ещё более красивые и большие. Но внук уже не был таким, как прежде. Он ни разу не заговаривал о Кучерявом, но постоянно думал о нем. И вот, в один дождливый вечер, старик застал Добряка на пороге дома. По правую руку от его внука стоял верный Тигр, за плечами его болтался огромный нелепый рюкзак, на голове красовалась широкополая шляпа с пером.
-- Куда ты? – Удивленно спросил дед.
-- Навестить Кучерявого, прощай, дед.  -- сказал парень, и это были последние его слова. После них он перешагнул через порог и прошёл сквозь завесу дождя. За ним последовал верный Тигр.
-- Но Кучерявый уже… -- старик не смог продолжить фразы, к его горлу подступил ком. Он стоял и смотрел сквозь дождь на удаляющуюся фигуру внука и ничего не мог поделать.
-