Последний самурай

Было это в подростковом возрасте, а именно в самом его начале, в тот самый короткий но очень бурный период когда девочек уже нельзя назвать девочками, но и ещё нельзя назвать девушками, а мальчики начинают наконец то замечать насколько страшно глупы их отцы по сравнению с ними самими. Тогда ещё на противоположный пол начинают посматривать только искоса, да и то, что бы не дай бог кто ни будь из их компании  не заметил этого, а просмотр запрещённых цензурой фильмов и фотографий приобретает уже не просто характер наивного любопытства. Поэтому девчонки, к тому времени уже доминирующие над парнями, держались своей тусовкой, а мальчики, старающиеся всячески их поддразнить, находились в чисто своей группе. Так вот сидели мы- человек десять обычных дворовых пацанов на скамейке пред домом- так просто устали по дворам слоняться и привалили свои спины куда придётся. Сели и давай между собой разговор вести. Только разговор особый- обожали мы в те времена приметить на скамейке возле дома старушек сидящих или старичков по интеллигентнее и рядом с ними подсаживались.  И начинали по типу между собой а вместе с тем и нарочито громко, дабы слышно нас хорошо было, всякие темы гадостные обсуждать, приправляя их отборнейшей матерщиной. Слушают, слушают нас пожилые, а потом как вскочат и давай нас чесать по всякому: «Языки ваши поганые! Вот молодёжь пошла: Ни стыда ни совести!». А мы в хохот и кривлянья в ответ. Так вот сидим мы на скамье и на весь двор демонстрируем свои познания в нецензурном лексиконе. И тут какой-то не дед ста лет, но бодрый довольно старичок, хоть и с палочкой,  выходит из парадной и к нам на угол скамейки присел- косточки на солнце майском погреть. Ну мы и рады такому гостю, и давай наперебой перед ним своим умением сквернословить бравировать. Долго терпел дед, а потом как скажет самому горлопану- Кольке: «Ты бы рот бы свой прикрыл, щенок, орёт чума на всю улицу!»
А Колька  в ответ: «Ща! Галстук поправлю, старый хрен!»
Дед: Да я тебя сейчас засранец!
Так слово за слово и окончательно озверел старик от хамства такого. Не стерпел, клюку свою хватает, да как вскочит словно молодой и давай Кольку этой клюкой лупить как казак шашкой капусту рубить!
Да только Колька сам не промах оказался, схватил палку рядом с ним валявшуюся и в боевую позицию встал. Мы только сидели, глядя как старый и малый своё оружие скрестили. Если бы они только обменялись парой выпадов и на этом бы всё закончилось! Куда там- треск от ударов дерева по дереву стоял по всему двору. Пацаны вокруг гогочут: «Ниндзя! Самураи!», болеют со всей душой: кто за Кольку, а кто и за деда воинственного. А противники ещё больше от этих криков разошлись и совершенную ярость пришли: наступает грозный дед, подаётся назад хладнокровный Колька. Наступает Колька, подаётся назад бесстрашный дед. Может быть всё это и закончилось ничем, да ухитрился Колька всё же зацепить противника, а дед даже не пикнул и в ответ сразу же так втянул по хребту врага, что у того моментально вой вырвался из горла дичайший. Взвыл от боли и кинулся было в атаку, да подсёк его дед второй раз и огрел уже настолько хорошо, что у Кольки весь боевой запал моментально пропал. Отскочил назад, погрозил деду палкой издали и ругнув его нехорошим словом, прочь побрёл. А дед и на нас со своей клюкой: «А ну валите отсель засранцы! Нечего тут гопничать!». Тут ещё и мужичище громадных размеров из дома вышел, видать знакомый какой-то, и на помощь деду направился. Как увидели мы этого лося к нам идущего, да черенком от лопаты в руках поигрывающего, так и сдулись моментально как порыв ветра- только нас в том дворе и видели. А дед, прорва ещё до самого конца микрорайона с костылём своим за нами гнался- еле ноги унесли. Не ходили мы больше туда – двор где такие жильцы обитают лучше стороной обходить. А мораль сей басни такова: «Старость надо уважать!» (здоровее будете).