Слово, дело и вера

Святитель Иннокентий: страницы жизни

Завершив в позапрошлом веке свое двухлетнее кругосветное путешествие, писатель Иван Гончаров в своей знаменитой книге очерков "Фрегат "Паллада", обращаясь к читателям, писал о великом соотечественнике: "Не нужно напоминать вам имя архипастыря, который много лет подвизался на пользу подвластных нам американских племен, обращая их в христианскую веру". Действительно, наши предки отлично были осведомлены о миссионерском и человеческом подвиге архиепископа Иннокентия (Вениаминова). Нам же, только открывающим многие "белые пятна" в отечественной истории, только сейчас предоставляется возможность узнать о жизни великого человека.

Знакомясь с биографией этого самородка из глухого сибирского села, невольно вспоминаешь другого талантливого выходца из окраинной, провинциальной России — Михаила Ломоносова. Иван Попов, подобно холмогорскому гению, блестяще продемонстрировал лучшие черты русского человека. Один из современников святителя Иннокентия так характеризовал его личность: "Сильный природный ум свой он обогатил такими обширными и многосторонними познаниями, какими немногие обладали. Сердце его было чуждо зависти и лукавства, честолюбия и самомнения, жадности к богатству и роскоши. С самого младенчества поставленный в борьбу с суровой природой, нуждами и лишениями, он приучил себя к терпению и труду, к мужеству и стойкости, к самообладанию и находчивости, к воздержанию и довольству малым, к беспрекословной покорности святой воле Божией во всех обстоятельствах жизни".

Обучаясь в Иркутской семинарии, за отличные успехи в богословских науках и в честь архиепископа Иркутского Вениамина будущий просветитель "самых дальних окраин государства Российского" получил фамилию Вениаминов, которую с благословением носил до конца своих дней. "Учился я хорошо, но чистого ржаного хлеба (без мякины) до выхода из семинарии не пробовал", — писал он впоследствии. В 1821 г. он был поставлен священником Благовещенской церкви в Иркутске, где ранее был диаконом. В 1823 г., когда знаменитая Российско-Американкая компания попросила прислать православного священника на Уналашку — один из островов Алеутской гряды, иркутский архиерей обратился к духовенству с призывом отправиться с проповедью христианства среди заокеанских аборигенов. В одном жизнеописании находим реалистические подробности: "Никому не улыбалось отправиться в далекий неприветливый край. Остров этот был вторым по величине в Алеутском архипелаге (длина до 150 верст, ширина более 50 верст)". У молодого иркутского священника Иоанна оказался в приходе выходец из Русской Америки. Это был промышленник Иван Крюков, прекрасно знавший алеутов и поведавший отцу Иоанну об их доброте, честности, тяге к Слову Божию. Однако будущий святитель честно признался: "Я был глух ко всем его рассказам, и никакие его убеждения меня не трогали".

И все же, когда Крюков собирался уже в обратный путь и снова начал страстно описывать острова, затерявшиеся в суровом северном море и их обитателей, произошло чудо. Много позднее сам отец Иоанн вспоминал: "Да будет благословенно Имя Господнее! Я вдруг весь загорелся желанием ехать к этим людям. Живо помню и теперь, как я мучился нетерпением, ожидая минуты объявить мое желание…" Все сомнения рассеялись и "только будто огонь горел в душе" молодого батюшки.

Весной 1823 года 25-летний миссионер отправился в полное опасностей  (и продолжавшееся больше года!) путешествие за пять тысяч верст к острову, расположенному на рубеже Берингова моря и Тихого океана. Вместе с ним к неведомым берегам плыли: жена, трое детишек (один появился на свет во время многомесячного плавания по бурным водам), престарелая мать и младший брат Стефан. Проповедник, не теряя времени, еще на борту корабля брал уроки алеутского языка и заранее обдумывал план строительства училища для алеутских детей, где преподавание велось бы как на русском, так и на алеутском языках. Этот проект был позднее блестяще претворен в жизнь, а основанная на Уналашке школа еще сто лет после этого работала по учебной программе, составленной русским просветителем.

Каждый день на северном острове приносил испытания на прочность. "Климат на Уналашке отличался частыми и быстрыми перепадами температуры. Здесь царствует вечная осень с ветрами и туманами. Ясных дней бывает очень мало; совершенно безоблачных бывает от четырех до двенадцати в целый год", свидетельствовал сам отец Иоанн. Однако предприимчивый миссионер, человек слова и дела, не предавался греху уныния. Сразу по прибытии на остров он приступил к строительству церкви, причем внутреннюю отделку храма сделал собственноручно. Вообще это был настоящий мастер на все руки — механик, каменщик, портной, часовщик и даже лекарь. Отец Иоанн все время отдавал как проповедям, так и обучению туземцев различным ремеслам — плотницкому, столярному, слесарному, кузнечному. Он показывал островетянам, как выделывать и класть кирпичи, а воздвигнутый совместными усилиями всего за один год храм сегодня почитается как "Матерь алеутских православных церквей". Вознесенский храм, заложенный и построенный на Уналашке, был не так давно официально назван американскими властями историческим памятником общенационального значения.
За десять лет служения о. Иоанна на Уналашке среди островитян не осталось ни одного язычника. Исправно действовало училище, и принимала пациентов небольшая больница. Усердием неутомимого миссионера была воздвигнуты не только церковь с колокольней, но и три магазина, а также "другие полезные учреждения".

Одновременно, в редкие свободные от трудов минуты о. Иоанн писал свои блестящие "Записки об островах Уналашкинского отдела". Хотя автор этого научного произведения в предисловии скромно назвал его вcего лишь рабочими "материалами для будущей истории наших американских колоний", писатель И.А. Гончаров, познакомившись с ними, советовал русскому читателю: "Прочти эти  м а т е р и а л ы - не пожелаешь никакой другой истории молодого и малоизвестного края. Нет недостатка ни в полноте, ни в отчетливости по всем частям знания: этнографии, географии, натуральной истории; но более всего обращено внимание на состояние церкви между обращенными, успехами которой он так много, долго и ревностно содействовал. Книга эта еще замечательна тем, что написана прекрасным, легким, живым языком". Уже в наши дни, сто с лишним лет спустя после столь лестного отзыва русского классика о научной деятельности Святителя, американская исследовательница Лидия Блэк отмечает еще одну грань его достижений: "Произведенный отцом Иннокентием анализ алеутского языка, которым он овладел в совершенстве, и сегодня остается своего рода научным рекордом, исследовательским подвигом".

Оказавшись в алеутском приходе, который простирался от острова к острову  почти на тысячу верст, наш великий соотечественник (о котором ни строчки не отыщешь в пятидесяти томах всезнающей Большой советской энциклопедии) создал на основе кириллицы алеутскую письменность и перевел на алеутский язык катехизис, краткую Священную историю и наконец Евангелие от Матфея. 6 октября 1830 года, когда перевод Евангелие был завершен в рекордно короткие сроки (к концу работы над этой рукописью не делалось никаких перерывов даже для сна!), в переполненном прихожанами Вознесенском храме был торжественно отслужен благодарственный молебен. Уникальный труд, напечатанный десятилетие спустя, теперь бережно хранится   в уналашкинской церкви как "алеутское национальное достояние".

Переплывая с острова на остров, великий русский миссионер вел христианские проповеди на шести освоенных им местных наречиях, собирая толпы восторженно принимавших его аборигенов. Он свидетельствовал: "По приезде моем в какое-либо селение, все и каждый, совершенно оставляя свои дела и занятия, по первому моему призыву тотчас собирались слушать мои поучения... Слушали их, не  развлекаясь, не сводя глаз и даже можно сказать, что самые нежные матери в это время делались как бы бесчувственными к плачу детей своих, которых и не приводили с собою, если дети не в состоянии понимать, И признаюсь откровенно, что при таковых-то беседах я действительно узнал утешение христианской веры, эти сладостные и невыразимые прикосновения благодати, - и потому я обязан алеутам благодарностью более, чем они мне за мои труды".

В 1839 году по нуждам своей американской миссии отец Иоанн отправился в далекий С.-Петербург, проведя в пути 7 месяцев и 14 дней. Уже находясь в столице, он получил вдогонку скорбную весть о безвременной кончине его жены Екатерины Ивановны. 42-летний просветитель принимает монашество с именем Иннокентий (в честь Святого Иннокентия Иркутского). Изданные тогда же (говоря сегодняшним языком, при спонсорской помощи дальновидных предпринимателей) знаменитые "Записки об островах Уналашкинского отдела" поведали "любезным соотчичам" о результатах многолетних исследований в затерянном уголке Русской Америки. Книга была по достоинству оценена российской и зарубежной научной общественностью. Приняв у себя знаменитого миссионера, император Николай I предлагает ему занять кафедру епископа Камчатского и Алеутского.

В сане архиерея  владыка в течение одиннадцати лет неутомимо продолжал апостольскую миссия, наставляя, просвещая и обучая туземные народы, разбросанные на громадной территории. Он совершал многочисленные небезопасные для жизни и здоровья путешествия по просторам Камчатки и Восточной Сибири и следил за успехами четырехсот детей, обучавшихся в созданных им школах. Поездки в 50-градусный мороз на собачьих или оленьих упряжках, когда порой в течение месяца приходилось ночевать под открытым небом, всегда были связаны с не только с головокружительными приключениями, но и с опасностью стать жертвой несчастного случая, опрокинувшись вместе с санями или провалившись в полынью. При  переходе через один горный хребет не потерявший присутствие духа (и даже чувство юмора) путешественник приказал помощникам вырубать на покрытом льдом и снегом крутом обрыве гигантскую "лестницу", по которой пришлось осторожно спускаться с помощью страховочных ремней. В другом случае при плавании через Охотское море, когда разыгрался свирепый шторм, владыка Иннокентий в самую страшную минуту "среди общего смятения, треск судна и стука волн", прочитав перед образами самому себе отходную молитву… "с невозмутимым спокойствием вышел на палубу и давал уже советы капитану судна". Хотя этот рейс закончился тем, что стихия оказалась сильнее (корабль был выброшен мощным шквалом на мель и разбит в щепки), сегодняшние россияне, будь у них возможность познакомиться хотя бы с отдельными страницами жизни Святителя, могли бы взять у него уроки мужества, находчивости и умения бороться с трудностями. Приведя в православную веру сотни тысяч якутов, монголов, гольдов, мангун, нейдальцев, самогирцев и других жителей Севера и Дальнего Востока, архиепископ не оставлял и предпринимательскую деятельность, щедро делясь своими знаниями со всеми, кто в них нуждался. Плавая, уже в 67-летнем возрасте, по Амуру на построенном под его руководством катере, владыка сам нес вахту у штурвала, совершая в каждом прибрежном селении богослужения и наставляя местных обитателей практическими советами по охране здоровья, земледелию, разведению садов и огородов, пчеловодству и животноводству.

В январе 1868 года он был избран митрополитом Московским и Коломенским. Оставшиеся последние 11 лет его жизни были отданы усилению миссионерской работы, издательским проектам, благотворительным делам (порой ему приходилось еженежельно принимать до 300 посетителей, помогая людям в их трудностях и сохраняя всегда простоту и любезность в обращении с просителем любого происхождения). Однако возраст и недуги постепенно брали свое. После кончины митрополита Иннокентия весной 1879 года его останки были погребены в Троице-Сергиевой лавре. На его гробнице были сделаны две надписи: "Архиерейство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков" и "Молитвами Святителя Иннокентия, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас".

В  октябре 1978 года Священный Синод на своем заседании постановил совершать память Святителя Иннокентия дважды в год - 13 апреля, в день его блаженной кончины, и 6 октября, в день его прославления. Имя великого россиянина занесено в церковный месяцеслов. В тропаре, посвященном апостолу Сибири и Америки, находим проникновенное обращение:

"Присный наш заступниче, теплый о нас к Богу молитвенниче, сохрани отечество наше от враг видимых и невидимых, умири мир весь от мятежа страстей человеческих, отыми от нас всякую злобу, вражду и злословие".