Нил Гейман Коралина

Нил Гейман
Коралина

1


Коралина обнаружила дверь почти сразу после того, как переехала в новый дом. Дом был очень старый – под крышей был чердак, под полом был подвал, а за домом большие старые деревья росли в запущенном саду.
Семье Коралины не принадлежал весь дом целиком – уж слишком он был велик для них. Были и другие, кто жил в старом доме.
Мисс Спинк и мисс Форсибл жили в квартире ниже, в цокольном этаже. Обе они были старые и округлые, и проживали совместно с выводком разновозрастных терьеров,  которых звали Хэмиш, Эндрю и Джок. Когда-то давным-давно мисс Спинк и мисс Форсибл были актрисами, о чем и поведала мисс Спинк при первом знакомстве с Коралиной.
 - Видишь ли, Каролина, - произнесла мисс Спинк, коверкая ее имя, - И я, и мисс Форсибл были в свое время выдающиеся актрисы. Мы выступали на сцене, милая. О, не давай Хэмишу фруктовые кексы, он же всю ночь будет мучиться животом.
- Я Коралина. Не Каролина. Коралина, - сказала Коралина.
Выше, под крышей, жил совсем спятивший старик с большими усами. Он сообщил Коралине, что занимается дрессировкой мышей для мышиного цирка. Но никто не должен этого видеть.
- Наступит день, малышка Каролина, и они будут готовы, и весь мир увидит чудеса мышиного цирка. Спрашиваешь, почему нельзя их увидеть сейчас – ты об этом меня спрашиваешь?
- Нет, - тихо ответила Коралина, - Я только прошу вас не называть меня Каролиной. Я Коралина. 
- А вот почему ты не сможешь увидеть мышиный цирк, - сказал сосед сверху, - Потому, что мыши еще не готовы и не все отрепетировали. И к тому же отказываются исполнять песни, которые я написал для них. Все песни, написанные мной, звучат:

Умпа умпа

Но белые мышки играют только:

Тудл удл

Вот что. Я вот думаю, не перевести ли их на другие сорта сыра.
Коралина не считала, что в действительности существовал какой-то мышиный цирк. Скорее всего, старикан его попросту выдумал.
Через день после приезда Коралина отправилась исследовать окрестности.
Первым был исследован сад. Он был просторным, а позади него находился старый теннисный корт, но никто в доме не играл в теннис и в заборчике вокруг него были дыры, да и сетка  почти вся прогнила. На розовых клумбах кусты роз росли корявые и грязные, в саду камней в основном находились одни камни, а еще там было ведьмино кольцо, в  котором росли одни поганки, которые отвратительно пахли, если на них наступить.
И еще был колодец. Мисс Спинк и мисс Форсибл не преминули заметить Коралине, как опасен этот колодец, в день ее приезда, и предупредили, что следует держаться от него подальше. Так что Коралина отправилась исследовать и его, чтоб уж точно знать, от чего следует держаться подальше.
Она обнаружила его на третий день на заросшей лужайке за теннисной площадкой, за купой деревьев – низкий кирпичный круг, почти полностью скрытый в высокой траве. Колодец был прикрыт деревянными досками, чтобы никто не провалился. В одной доске было отверстие из-под сучка, и Коралина провела целый день, развлекаясь тем, что бросала камешки и желуди внутрь, поджидала, и считала до тех пор, пока не слышала плеск в воде глубоко внизу.
Другими предметами исследований Коралины были животные. Она обнаружила ежа, и змеиную кожу (но змеи не было), камень, похожий на лягушку и жабу, похожую на камень.
А еще был надменный черный кот, который сидел на оградах и пеньках и смотрел на нее, но улепетывал, если она пыталась поиграть с ним.
Так и провела она первые две недели в новом доме в исследованиях сада и окрестностей.
Мама заставляла ее возвращаться в дом на обед и ужин; и Коралина должна была убеждаться, тепло ли она одета, потому что лето в том году выпало очень холодное: но все же она выходила, исследовала окрестности каждый день, до того дня, когда пошел дождь, и Коралина вынуждена была остаться дома.
- Чем бы мне заняться? – спросила Коралина.
- Почитай книжку, - ответила мама, - Посмотри видео. Поиграй в игрушки. Сходи понадоедай мисс Спинк и мисс Форсибл, или сумасшедшему старику с верхнего этажа.
- Нет, - сказала Коралина. – Я не хочу. Я хочу продолжить свои исследования.
- Ну, мне, в общем, все равно, чем ты займешься, - сказала мама Коралины. – если от тебя, конечно, не будет беспорядка.
Коралина подошла к окну и посмотрела на то, как шел дождь. Это не был тот дождь, во время которого можно выйти погулять, крупные капли падали с неба и разлетались брызгами при приземлении. Дождь шел на полном серьезе и сейчас на полном серьезе превращал сад в грязную, мокрую субстанцию.
Коралина посмотрела все видеозаписи. Поскучала с игрушками, и почитала все свои книги.
Включила телевизор. Попереключала каналы, но ничего не показывали, кроме мужчин в деловых костюмах, рассуждающих о фондовой бирже, и образовательных программ. Наконец, она нашла кое-что смотрибельное: последний эпизод программы по естественной истории, где рассказывалось о чем-то под названием «защитная окраска». Она смотрела на животных, птиц и насекомых, которые наряжались листиками или прутиками или другими животными, чтобы сбить с толку тех, кто мог причинить им зло. Каролине понравилось, но передача очень быстро подошла к концу, а потом началась программа о пекарне.
Пришло время поговорить с папой.
Отец Каролины был дома. И мама, и папа работали, выполняя какие-то задания на компьютерах, и это означало, что они проводят дома много времени. И у каждого из них был свой кабинет.
- Привет, Коралина, - сказал он, не оборачиваясь, когда она вошла.
- Ммф, - хмыкнула Коралина, - Там дождь.
- Да-с, - подтвердил папа, - Льет, как из ведра.
- Да нет, - возразила Коралина, - Просто дождь. Можно погулять?
- Что говорит твоя мама?
- Говорит: «Ты не идешь гулять в такую погоду, Коралина Джонс». Но я-то хочу продолжать свои исследования.
- А исследуй-ка квартиру, - предложил папа, - Вот тебе бумага и ручка. Пересчитай все двери и окна. Составь список всего, что синего цвета. Снаряди экспедицию по поиску бака, который греет воду. И оставь меня в покое, чтобы я смог поработать.
- А в Гостиную можно заходить? – Гостиной Джонсы называли комнату, где хранили дорогую (и неудобную) мебель, оставшуюся после смерти бабушки. Коралине не разрешалось заходить туда. Да и никто не заходил. Гостиная ждала официального случая.
- Только если не устроишь там беспорядка. Так что ничего там не трогай.
Коралина взвесила все «за» и «против», затем взяла бумагу и ручку и отправилась исследовать внутреннюю часть дома.
Она нашла, где находится нагревающий воду прибор (он находился в шкафу на кухне).
Сосчитала все синее (153).
Сосчитала окна (21).
Сосчитала двери (14).
Из тех дверей, что она обнаружила, тринадцать открывались и закрывались. Но одна, большая, резная дверь коричневого дерева в дальнем углу Гостиной, была заперта.
Коралина спросила маму: 
- Куда ведет эта дверь?
- Никуда, дорогая.
- Она должна хоть куда-то вести.
Мама покачала головой.
- Смотри, - сказала она Коралине.
Она поднялась на цыпочки и сняла с уголка дверной притолоки на кухне связку ключей. Внимательно перебрала их, и выбрала самый старый, самый черный и заржавевший ключ. Они опять пошли в Гостиную, и там мама отперла дверь.
Дверь распахнулась.
Мама была права. Дверь не вела никуда. Открывалась она в кирпичную стену.
- Когда это здание было целым домом, - рассказала мама Коралине, - эта дверь куда-то вела. Когда же дом разделили на квартиры, ее просто заложили кирпичами. С другой стороны находится пустая квартира, которую еще не успели продать.
Она закрыла дверь и повесила связку ключей обратно на кухонную притолоку.
- Ты ее не заперла, - спохватилась Коралина.
Мама пожала плечами.
- Зачем ее запирать? – спросила она, - Она никуда не ведет.
Коралина не ответила ничего.
Уже почти стемнело, а дождь все шел, стуча по окнам и размывая свет от фар проезжающих по улице машин.
Папа Коралины прервал свою работу и приготовил ужин.
Коралина была возмущена.
 - Папа, - сказала она, - Ты опять приготовил что-то по рецепту.
- Тушеный лук-порей с картофелем и с приправой из эстрагона и растопленного швейцарского сыра, - признался он.
Коралина вздохнула. Затем подошла к холодильнику, достала чипсы и мини-пиццу для микроволновки.
- Ты знаешь, что я эти рецепты не люблю, - сказала она отцу, пока ее ужин вертелся по кругу, а маленькие красные цифры на микроволновке вели обратный отсчет.
- Попробуй, может быть, тебе и понравится, - предложил папа, но Коралина покачала головой.
В эту ночь Коралина лежала в постели без сна. Дождь прекратился, и она едва уснула, как что-то внезапно пронеслос-с-с-с-с-сь. Она села в кровати.
Что-то
скрииии

……….

……….
пнуло.
Коралина выбралась из постели и посмотрела вниз в холл, но не увидела ничего из ряда вон выходящего. Спустилась в переднюю. Из родительской спальни доносился низкий храп, что относилось к папе, и иногда сонное бормотание, которое относилось к маме.
Коралина задумалась, а не приснилось ли ей все это, что бы это ни было.
Что-то пошевелилось.
Это что-то было немного больше, чем тень, и укатилось в затемненную переднюю быстро, как маленький обрывок ночи. Коралина надеялась, что это не паук. При  виде пауков она испытывала сильную тревогу.
Темная фигурка закатилась в Гостиную и Коралина, немного дрожа, последовала за ней.
В комнате было темно. Свет заходил только из передней, и Коралина, стоящая в дверном проеме, отбрасывала огромную и корявую тень на ковер Гостиной: выглядела она как тощая гигантская женщина.
Коралина недолго подумала над тем, стоит ей или нет включить свет в комнате, и вдруг увидела темную фигурку, медленно выбирающуюся из-под дивана. Фигурка остановилась, а затем стремительно метнулась по ковру в самый дальний угол.
В дальнем углу комнаты не было никакой мебели.
Коралина включила свет.
В углу ничего не было. Ничего, кроме старой двери, открывающейся в кирпичную стену.
Коралина была уверена, что мама закрыла дверь, но сейчас она была явно слегка приоткрыта. На самую малость. Коралина подошла и заглянула в приоткрытую щелочку. Там, как и прежде, не было ничего – только стена, сложенная из красных кирпичей.
Закрыв старую деревянную дверь, Коралина выключила свет и пошла спать.
Ей снились черные фигурки, которые скользили то туда, то сюда, прячась от света, пока все не собрались под луной. Маленькие черные фигурки с крошечными красными глазками и острыми желтыми зубками. Они запели:

Мы малы, но много нас
Много нас, хоть мы малы
Были все мы здесь до вас
Будем здесь навечно мы

Голоса их были тонкие, шелестящие и немного хнычущие. Коралине стало не по себе.
Затем сон Коралины прервался несколькими рекламными роликами, и после этого ей больше ничего не приснилось в ту ночь.


2


На следующий день дождь прекратился, но густой белый туман опустился на дом.
- Я иду гулять, - сообщила Коралина.
- Не уходи далеко, - сказала мама, - И оденься теплее.
Коралина надела синее пальто с капюшоном, красный шарф и желтые резиновые сапоги.
Вышла на улицу.
Мисс Спинк выгуливала своих собачек.
- Здравствуй, Каролина, - сказала мисс Спинк, - Отвратительная погода.
- Да уж, - согласилась Коралина.
- Помню, когда-то я играла шекспировскую Порцию, - начала мисс Спинк, - Мисс Форсибл все твердит о своей Офелии, но именно моя Порция производила такой фурор. Именно на нее приезжали посмотреть.
Мисс Спинк была завернута в пуловеры и кофточки, так что казалась еще более маленькой и еще более круглой, чем когда-либо. Выглядела она как пушистый мячик. Она носила очки с толстыми линзами, и от них ее глаза казались огромными.
- Они мне присылали цветы в гримерную. Да-да, - сказала она.
 - Кто – они? – спросила Коралина.
Мисс Спинк оглянулась с опаской, посмотрела сначала через одно плечо, потом через другое, вглядываясь в туман, как будто кто-то мог подслушивать.
- Мужчины, - прошептала она. Затем втащила своих собачек на холм и переваливающейся походкой направилась обратно к дому.
Коралина продолжила свою прогулку.
Она уже на три четверти обошла вокруг дома, когда увидела мисс Форсибл, стоящую на пороге квартиры, которую делила с мисс Спинк.
- Каролина, видела ли ты мисс Спинк?
Коралина ответила, что видела, как мисс Спинк гуляет с собаками.
- Надеюсь только, что она не заблудится; иначе у нее повылезают последние волосенки, - сказала мисс Форсибл, - Нужно быть настоящим исследователем, чтоб вернуться назад в таком тумане.
- Я и есть исследователь, - сказала Коралина.
- Конечно, голубушка, - подтвердила мисс Форсибл, - Только смотри не заблудись.
И Коралина продолжала идти по саду в сером тумане. Она держалась в пределах видимости дома.
Спустя минут десять она поняла, что вернулась на то место, откуда вышла.
Волосы над глазами отвисли и намокли, и лицо покрылось испариной.
- Привет, Каролина! – позвал нелепый старик с верхнего этажа.
- Здравствуйте, - поздоровалась Коралина.
Она с трудом могла видеть старика сквозь туман.
Он спустился по ступенькам с другой стороны дома, которые вели от парадной двери квартиры Коралины до двери его квартиры. Спускался он очень медленно. Коралина ждала на нижней ступеньке.
- Мышки не любят туман, - сказал он ей, - У них от тумана усики повисают.
- Я тоже не люблю туман, - созналась Коралина.
Старичок наклонился так близко, что кончики его усов щекотали Коралине ухо.
- У мышек есть для тебя послание, - прошептал он.
Коралина не нашлась, что ответить.
- А послание вот какое: «Не заходи в эту дверь», - он помолчал. – Это что-нибудь для тебя значит?
- Нет, - ответила Коралина.
Старик пожал плечами.
- Мышки – они странные. Они все вечно путают. И твое имя выговаривают неправильно, знаешь ли. Говорят Коралина. Не Каролина. Вообще не называют тебя Каролина.
Забрав бутылку молока с нижней ступеньки, он отправился обратно в свою чердачную квартирку.
Коралина зашла в дом. Мама работала в своем кабинете, где пахло цветами.
- Чем бы заняться? – спросила Коралина.
- А когда ты пойдешь в школу? – спросила ее мама.
- На следующей неделе, - ответила Коралина.
- Хммм... - сказала мама. – Я думаю, надо купить тебе кое-каких вещей к школе. Только ты напомни мне, иначе я забуду, - и она продолжала что-то печатать, и буквы бесконечно набирались на мониторе компьютера.
- А чем бы мне сейчас заняться? – повторила Коралина.
- Нарисуй что-нибудь, - и мама дала ей лист бумаги и шариковую ручку.
Коралина попыталась изобразить туман. После десяти минут рисования перед ней все еще был белый лист бумаги со словом «Туман», написанным в уголке слегка волнистым почерком. Она хрюкнула от смеха и подала листок маме.
- Мм... Это очень современно, дорогая, - сказала мама Коралины.
Коралина пробралась в Гостиную и попыталась открыть старую угловую дверь. Она опять была заперта. Коралина подумала, что это, должно быть, мама опять ее заперла, и пожала плечами.
Потом она направилась к отцу.
Он сидел спиной к двери и печатал.
- Не мешай мне, - весело сказал он, когда Коралина вошла.
- Мне скучно, - пожаловалась она.
- Научись отбивать чечетку, - предложил отец, не оборачиваясь.
Коралина покачала головой.
 - Ты не поиграешь со мной? – спросила она.
- Занят, - ответил папа, - Работаю, - добавил он. И так и не обернулся, чтобы взглянуть на нее.
- Почему бы тебе не пойти и не озадачить мисс Спинк и мисс Форсибл?
Коралина надела пальто, нахлобучила капюшон и вышла из дома. Спустилась по лестнице. Позвонила у двери квартиры мисс Спинк и мисс Форсибл. Послышался яростный лай, когда шотландские терьеры выбежали в переднюю. Спустя какое-то время мисс Спинк отворила дверь.
- Ах, это ты, Каролина, - проговорила она. - Ангус, Хэмиш, Брюс, успокаивайтесь, детки. Это же Каролина. Заходи, дорогая. Не хочешь чашечку чая?
В комнатах стоял запах мебельной полироли и псины.
- Да, если можно, - ответила Коралина. Мисс Спинк провела ее в маленькую пыльную комнатку, которую она назвала залом. По стенам были развешаны черно-белые фотографии красивых женщин и театральные программы в рамках. Мисс Форсибл сидела в одном из кресел и усердно что-то вязала.
Мисс Спинк налила Коралине чай в маленькую чашку из тонкого розового фарфора с блюдцем, и к чаю подала одно сухое печенье гарибальди.
Мисс Форсибл посмотрела на мисс Спинк, прекратила вязание и глубоко вдохнула.
- Как бы то ни было, Эйприл. Как я и говорила: ты должна признать, есть еще порох в пороховницах, - сказала она.
- Мириам, дорогая, но мы уже никогда не будем так молоды.
- Мадам Аркати, - ответила мисс Форсибл, - Кормилица в «Ромео и Джульетте». Леди Бракнелл. Характерные роли. Невозможно просто взять и отправить на пенсию со сцены.
- Но Мириам, мы уже согласились, - сказала мисс Спинк.
Коралина подумала, а не забыли ли они об ее присутствии. Ей ничего не было понятно; она решила, что мисс Спинк и мисс Форсибл продолжили спор, старый и удобный, как кресло, один из тех споров, в которых никто не выигрывает и не проигрывает, но которые могут продолжаться вечно, если на то есть обоюдное согласие.
Она отпила немного чая.
- Я прочитаю по листочкам, если хочешь, - сказала мисс Спинк Коралине.
- Что, простите? – не поняла Коралина.
- По чайным листочкам, по чаинкам, дорогая. Прочитаю твое будущее.
Коралина отдала свою чашку мисс Спинк, и та принялась близоруко всматриваться в чаинки на дне, поджав губы.
- Знаешь, Коралина, - наконец произнесла она, - тебе грозит опасность.
Мисс Форсибл фыркнула и отложила вязание.
- Не глупи, Эйприл. Не пугай девочку. Твои глаза ничего не видят. Дай-ка мне чашку, детка.
Коралина передала чашку мисс Форсибл. Мисс Форсибл внимательно посмотрела внутрь, покачала головой, и снова посмотрела внутрь.
- Ах, дорогая, - проговорила она, - Ты была права, Эйприл. Она в опасности.
- Видишь, Мириам, - победоносно произнесла мисс Спинк, - Мои глаза еще что-то видят.
- А что мне грозит? Какая опасность? – поинтересовалась Коралина.
Мисс Спинк и мисс Форсибл безучастно уставились на нее.
- Неизвестно, - сказала мисс Спинк. – Чаинки не уточняют такие вещи. Совсем не уточняют. Они могут сказать о чем-то в общем, но без уточнений.
- И что мне теперь делать? – спросила Коралина, слегка встревожившись от всего этого.
- Не носи одежду зеленого цвета в своей гримерной, - предложила мисс Спинк.
- Или не поминай имя Макбета всуе, - добавила мисс Форсибл.
Коралине вдруг подумалось, почему так мало взрослых, которых она встречала в жизни, говорят что-то осмысленное. Иногда ей хотелось поинтересоваться, отдают ли они себе отчет в том, с кем разговаривают.
- И будь очень-очень осторожна, - сказала мисс Спинк. Она поднялась с кресла и подошла к камину. На каминной полке стояла вазочка, мисс Спинк сняла с нее крышку и начала вытаскивать содержимое. Там была маленькая фарфоровая уточка, наперсток, маленькая медная монетка странной формы, две канцелярские скрепки и камешек с дыркой посередине.
Этот камешек с дыркой она и подала Коралине.
- Для чего это? – спросила Коралина. Дырка проходила насквозь и находилась посередине камня. Она подняла его к окну и посмотрела сквозь дырочку.
- Может быть, он тебе поможет, - сказала мисс Спинк. – Иногда они находят выход из безвыходных положений.
Коралина надела пальто, попрощалась с мисс Спинк и мисс Форсибл и с собачками, и вышла.
Туман слепой пеленой висел над домом. Медленно она подошла к лестнице своей квартиры, затем остановилась и оглянулась.
В тумане весь мир выглядел призрачным. «Я в опасности»? – подумала Коралина. Звучало заманчиво. И ей совершенно не было страшно. Совершенно.
И Коралина стала подниматься по лестнице, крепко сжимая в кулаке свой новый камешек.


3


На следующий день сияло солнце, и мама Коралины повезла ее в ближайший крупный город, чтобы купить одежду для школы. Папу они высадили у железнодорожной станции. Он уезжал в Лондон на один день, чтобы встретиться с какими-то людьми.
Коралина помахала ему на прощание.
А потом они поехали в магазин за школьной одеждой.
Коралина приметила яркие зеленые перчатки, и они ей очень понравились. Мама не стала покупать их ей, решив вместо этого приобрести белые носки, темно-синие школьные брюки, четыре серых блузки и темно-серую юбку.
- Но мамочка, в школе у всех будут серые блузки и все такое. Ни у кого не будет зеленых перчаток. Только у меня будут.
Мама не обратила на это внимания; она разговаривала с продавщицей. Они решали, какой пуловер лучше подойдет Коралине, и остановились на неудобном, большом и мешковатом, посчитав, что Коралина сможет дорасти до его размера.
Коралина отошла от них и рассмотрела витрину с резиновыми сапожками в виде лягушек, уточек и кроликов.
Потом опять вернулась к маме.
- Коралина? Ах, вот ты где. Где ты все время ходишь?
- Меня похищали инопланетяне, - ответила Коралина. – Они прибыли из космоса с лучевыми пушками, но я провела их: надела парик и смеялась с иностранным акцентом, так что спаслась.
- Ну да, конечно. Ну что ж, как думаешь, не купить ли тебе еще заколок?
- Нет.
- Ну, давай возьмем, к примеру, штучек шесть, на всякий случай, - сказала мама.
Коралина ничего не ответила.
В машине, по дороге домой, Коралина спросила: - А что находится в пустой квартире?
- Я не знаю. Думаю, что там ничего нет. Выглядит, должно быть, как и наша квартира до того, как мы въехали. Пустые комнаты.
- Как думаешь, туда можно попасть из нашей квартиры?
- Нет, если, конечно, ты не пройдешь сквозь кирпичи, дорогая.
- Ясно.
Домой они вернулись около обеда. Светило солнце, хотя день был холодный. Мама заглянула в холодильник, обнаружила грустный маленький помидорчик и кусочек сыра с чем-то зеленым, растущим на нем. В хлебнице лежала только одна корка.
- Надо бы проехать в магазин и купить каких-нибудь рыбных палочек или чего-то в этом роде, - сказала мама, - хочешь поехать?
- Нет, - ответила Коралина.
- Как знаешь, - сказала мама и вышла. Но потом она вернулась, взяла свой кошелек, ключи от машины и ушла окончательно.
Коралине стало скучно.
Она полистала книгу, что читала мама, где говорилось о туземцах какой-то далекой страны: как каждый день они берут отрезы белого шелка, рисуют на нем воском, потом макают в краску, потом еще рисуют воском и опять красят, потом смывают воск в кипящей воде, а в завершении всего сжигают красочные отрезы ткани на кострах.
Все это показалось Коралине бессмысленным, но она надеялась, что туземцы наслаждаются самим процессом.
Ей все еще было скучно, а мама все еще не вернулась.
Коралина взяла стул, приставила его к кухонной двери. Забралась на него, поднялась на цыпочки. Слезла, достала из шкафчика щетку. Снова забралась на стул, подняла щетку вверх…
Дзинь…
Она спустилась и подняла с пола связку ключей. Улыбнулась победоносно. Затем прислонила щетку к стене и пошла в Гостиную.
В Гостиной семья не бывала. Там стояла мебель, оставшаяся после бабушки, а также деревянный кофейный столик, приставной стол, тяжелая стеклянная пепельница и висела картина маслом, изображающая натюрморт с вазой фруктов. Коралина никак не могла понять, почему кому-то хочется рисовать вазы с фруктами. Если не принимать это в расчет, комната была пустой: на каминной полке не было безделушек, статуэток или часов, ничего, что делало бы комнату уютной и обжитой.
Старый черный ключ был холоднее остальных. Коралина вставила его в замочную скважину. Он повернулся легко, с приятным щелчком.
Коралина замерла и прислушалась. Она знала, что делает что-то, чего не следует делать, и пыталась услышать, не вернулась ли мама, но не услышала ничего. Коралина положила ладонь на дверную ручку, повернула, и, наконец, открыла дверь.
Она открылась в темный коридор. Кирпичи исчезли, как будто их и не было. Из дверного проема тянуло холодом и затхлостью: пахло чем-то очень старым и немощным.
Коралина прошла в дверь.
Ей было интересно, на что будет похожа пустая квартира – если, конечно, темный проход ведет именно туда.
Коралина неловко прошла по коридору. И там, где она оказалась, было что-то до боли знакомое.
Ковер под ее ногами был таким же, что и в их квартире. И обои были такими же. Картина на стене была такой же, что и картина в передней их дома.
Теперь она знала, где находится: она была у себя дома. Она никуда не выходила.
В замешательстве она потрясла головой.
Присмотревшись на картину на стене, она поняла, что та была все-таки не совсем такой же, что и у них дома. Картина в их передней изображала старомодно одетого мальчика глядящего на мыльные пузыри. Но сейчас выражение его лица было иным – он смотрел на мыльные пузыри, как будто замышлял что-то нехорошее. И в его глазах было что-то необычное.
Коралина присмотрелась к его глазам, пытаясь понять, что именно было другим.
Она почти уже поняла, когда кто-то позвал: - Коралина!
Голос был похож на мамин. Коралина зашла в кухню, откуда доносился голос. Там спиной к Коралине стояла женщина. Она выглядела почти как мама. Только…
Только кожа ее была белой, как бумага.
Только она была выше и худее.
Только пальцы ее были слишком длинными, и непрерывно двигались, а темно-красные ногти были изогнуты и остры.
- Коралина? – спросила женщина, - Это ты?
А затем повернулась. Вместо глаз у нее были большие черные пуговицы.
- Время обедать, Коралина, - сказала женщина.
- Кто ты? – спросила Коралина.
- Я – твоя другая мама, - ответила женщина, - Пойди и скажи своему другому папе, что обед готов.
Она открыла дверцу духовки. Внезапно Коралина почувствовала, что невероятно проголодалась. Пахло чудесно.
- Давай же, иди.
Коралина прошла по холлу к той комнате, где был кабинет ее отца. Открыла дверь. Там, за клавиатурой, сидел мужчина, повернувшись спиной к Коралине.
- Привет, - сказала Коралина, - Т..то есть, она говорит, что обед готов.
Мужчина обернулся.
Большие, черные, сверкающие пуговицы были его глазами.
- Привет, Коралина, - проговорил он, - Я проголодался.
Он поднялся и прошел вместе с ней в кухню. Все сели за кухонный стол, и другая мама Коралины принесла обед. Огромная, золотисто-коричневая жареная курица, жареная картошка, нежнейший зеленый горошек. Коралина набила рот едой. Было изумительно вкусно.
- Как же долго мы тебя ждали, - произнес другой папа Коралины.
- Меня?
- Да, - подтвердила другая мама, - Без тебя здесь было совсем не так. Но мы знали, что однажды ты появишься, и мы сможем стать настоящей семьей. Хочешь еще курочки?
Это была лучшая курица, которую когда-либо ела в своей жизни. Мама иногда готовила курицу, но это были либо полуфабрикаты из пакетов, либо замороженные куры, и они получались очень сухими, и никогда у них не было никакого вкуса. Когда папа Коралины готовил курицу, он покупал настоящих цыплят, но проделывал с ними странные вещи – тушил в вине, фаршировал черносливом, или запекал в тесте, так что Коралина из принципа всегда отказывалась от такой пищи.
Она съела еще немного курицы.
- Я не знала, что у меня есть другая мама, - осторожно произнесла Коралина.
- Конечно, есть. У всех есть, - сказала другая мама, и ее черные пуговицы сияли, - После обеда, думаю, ты можешь поиграть с крысками.
- С крысами?
- С чердака.
Коралина видела крыс только по телевизору. И ей захотелось поиграть с ними. Как-никак день получался очень интересным.
После обеда другие родители помыли посуду, а Коралина спустилась в переднюю к своей другой комнате.
Ее спальня отличалась от ее комнаты дома. Во-первых, она была окрашена в неприятный оттенок зеленого и необычный оттенок розового.
Коралина подумала, что ей бы не хотелось спать здесь; но что, несмотря на отвратительную расцветку, здесь было лучше, чем в ее спальне.
Здесь было множество замечательных вещей, которых она никогда раньше не видела: заводные ангелочки, которые порхали по комнате, как испуганные воробьи; книжки с картинками, причудливо изогнутыми, витыми и мерцающими; черепа маленьких динозавриков, которые стучали зубами, когда она проходила мимо. Коробка с игрушками была полна невероятных вещей.
Хоть на что-то похоже, подумалось Коралине. Она выглянула в окно. Снаружи все выглядело точно так же, как то, что она видела из окна собственной спальни: деревья, поля и за ними, на горизонте, далекие сиреневые холмы.
Что-то черное пронеслось по полу и исчезло под кроватью. Коралина встала на колени и заглянула под кровать. Пятьдесят красных глазок смотрели на нее.
- Привет, - сказала Коралина, - Вы – крыски?
Они выбрались из-под кровати, стали щуриться на свет. У них была короткая, иссиня-черная шерстка, маленькие красные глазки, розовые лапки, похожие на крохотные ручки, и розовые, безволосые хвосты, как длинные гладкие черви.
- Вы умеете говорить? – спросила она.
Самая большая и черная крыса покачала головой. Коралине подумалось, что крыса криво усмехнулась.
- Что ж, - спросила Коралина, - Что вы умеете делать?
Крысы встали в круг.
Затем они начали карабкаться друг на друга, осторожно, но быстро, пока не построили пирамиду с самой большой крысой на верхушке.
Крысы начали петь высокими, тихими голосками:

Зубы есть, и есть хвосты
Есть хвосты, и глазки есть
До тебя здесь были мы
Будем мы навечно здесь

Это была замечательная песенка. Коралина была уверена, что она где-то раньше ее слышала, хотя и не могла вспомнить, где точно.
Потом пирамидка распалась, и крыски побежали, черные и шустрые, к двери.
Другой старик с чердака стоял в дверном проеме, держа в руках черный цилиндр. Крысы вскарабкались на него, залезая в карманы, под рубашку, вверх по ногам под брюками и вниз по шее.
Самая большая крыса запрыгнула на плечи старику, приподняла длинные серые усы к черным глазкам-пуговкам, и влезла на макушку.
Спустя мгновение о том, что здесь были крысы, свидетельствовали только беспокойные бугорки под одеждой мужчины, не перестающие скользить по его телу под одеждой туда и сюда; да самая большая крыса смотрела блестящими глазками на Коралину с головы старика.
Старик надел цилиндр, и последняя крыса исчезла.
- Приветствую, Коралина, - сказал другой старик с чердака, - Я услышал, что ты здесь. Крыскам пора обедать. Но ты можешь подняться ко мне и посмотреть, как они кушают.
Что-то голодное промелькнуло по глазам-пуговкам старика, и Коралине стало не по себе.
- Нет, спасибо, - ответила она, - Я пойду на улицу, поисследую что-нибудь.
Старик поклонился, очень медленно. Коралина могла слышать, как крыски перешептываются друг с другом, хотя не могла разобрать, что они говорят.
И она не была уверена, что хотела бы знать, о чем они говорят.
Ее другие родители стояли в дверях кухни, когда он вышла в коридор, улыбаясь одинаковыми улыбками, медленно маша руками.
- Приятно повеселиться на улице, - пожелала другая мама.
- Мы будем ждать тебя здесь, когда вернешься, - сказал другой папа.
Когда Коралина проходила через парадную дверь, она обернулась и посмотрела на них. Она все еще смотрели на нее, и махали, и улыбались.
Коралина вышла на крыльцо и стала спускаться по лестнице.


4

Дом выглядел снаружи абсолютно таким же. Или почти абсолютно таким же – вокруг двери мисс Спинк и мисс Форсибл вспыхивали и потухали синие и красные лампочки, складываясь в слова. Вспыхивали и потухали, по кругу, по кругу. За словом НЕБЫВАЛОЕ! следовало слово ТЕАТРАЛЬНОЕ!  и в завершение шло ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!!!

Было солнечно и холодно, так же, как и во дворе, который она покинула сегодня.
Сзади нее что-то слегка зашумело.
Она обернулась. Позади нее на стене стоял большой черный кот, точно такой же, как и кот, которого она приметила в окрестностях своего дома.
- Добрый день! - поздоровался кот.
Голос его зазвучал где-то позади Коралины, как если бы она сама придумала слова, но это был мужской, а не девичий голос.
- Привет, - сказала Коралина, - Такого же кота, как ты, я видела в своем саду. Должно быть, ты другой кот.
Кот покачал головой.
- Нет, - произнес он, - я не другой. Я – это я.
Он слегка наклонил голову, зеленые глаза сверкали.
- Вы, люди, распространились очень обширно. Кошки же, напротив, держатся друг друга. Если ты понимаешь, конечно, что я имею ввиду.
- Кажется, да. Но если ты тот самый кот, которого я видела дома, как ты можешь говорить?
У кошек нет плеч, во всяком случае, таких, как у людей. Но кот пожал плечами, одним мягким движением, которое началось с кончика хвоста и закончилось приподниманием усиков.
- Я умею разговаривать.
- Обычно коты не разговаривают.
- Нет? – спросил кот.
- Нет, - ответила Коралина.
Кот мягко спрыгнул со стены в траву к ногам Коралины. Посмотрел на нее снизу.
- Ну, вижу, что ты знаток в этих вещах, - сухо ответил он, - В конце концов, откуда мне знать? Я всего лишь кот.
И он гордо начал удаляться, высоко подняв голову и хвост.
 - Вернись, - попросила Коралина, - Пожалуйста. Я прошу прощения. Мне правда жаль.
Кот перестал удаляться, сел, начал мыть мордочку лапой, вдумчиво, не обращая ни на что внимания, как если бы Коралины не существовало.
- Мы…. Мы могли бы быть друзьями, - предположила Коралина.
- Мы могли бы быть редкими видами экзотической породы африканских танцующих слонов, - отвечал кот, - Однако, мы не слоны. По крайней мере, - добавил он язвительно, быстро взглянув на Коралину, - я не слон.
Коралина вздохнула.
- Извини. Как твое имя? – спросила Коралина, - Кстати, меня зовут Коралина. А тебя?
Кот медленно зевнул, осторожно, обнажив изумительную розовость рта и языка.
- У кошек нет имен, - сказал он.
 - Нет? – поразилась Коралина.
- Нет, - отвечал кот, - У вас, у людей, есть имена. Это из-за того, что вы не знаете, кто вы есть. Мы знаем, кто мы, и не нуждаемся в именах.
Коралине подумалось, что есть что-то раздражающе эгоистичное в этом коте. Как если бы он был, по его мнению, единственным во всех мирах и местах, и единственным, что действительно важно.
Какая-то часть Коралины захотела нагрубить ему; другая же часть хотела быть вежливой и равнодушной. Вежливая часть одержала победу.
- Не знаешь, где мы находимся?
Кот мельком взглянул на нее.
- Здесь, - ответил он.
- Это понятно. А как ты сюда попал?
- Так же, как и ты. Я пришел, - сказал кот, - Вот так.
И кот прогулялся медленно по лужайке, чтобы проиллюстрировать свои слова Коралине. Он зашел за дерево, но не вышел с другой стороны. Коралина подошла и заглянула за дерево. Сзади него кота не было.
Она пошла к дому. Сзади нее что-то тихо прошелестело. Это был кот.
- Кстати, - сказал он, - С твоей стороны было благоразумно принести защиту. На твоем месте я бы не отказался от нее.
- Защиту?
- Ну да, - произнес кот, - Во всяком случае - …
Он замолчал и пристально вгляделся во что-то, чего не было заметно.
Затем опустился и медленно начал красться вперед, сделав два или три шага. Похоже, что он охотится на невидимую мышь. Внезапно, он махнул хвостом и бросился к лесу.
Он исчез среди деревьев.
Коралина не могла понять, что кот имел в виду.
Также ей было интересно, все ли кошки умеют разговаривать там, откуда она пришла, или они обретают такую способность только здесь – где бы это место ни находилось.
Она дошла до кирпичных ступенек двери мисс Спинк и мисс Форсибл. Синие и красные огоньки загорались и гасли.
Дверь была чуть-чуть приоткрыта. Она постучала, но на стук никто не ответил, и Коралина зашла.
Она очутилась в темной комнате, где стоял запах пыли и бархата. Дверь за ней захлопнулась, и вокруг стало черно. Коралина направилась к маленькому вестибюлю. Лицом ощутила что-то мягкое. Это была ткань. Вытянув вперед руку, она потянула, и ткань разошлась.
Мигая, стояла она по другую сторону бархатного занавеса, в слабо освещенном театре. Вдалеке, на другом краю комнаты, находилась высокая деревянная сцена, пустая и голая, освещенная приглушенным светом прожекторов.
Между сценой и Коралиной находились сидячие места. Ряды и ряды кресел. Раздалось шуршание, и свет продвинулся к ней, раскачиваясь из стороны в сторону. Подойдя ближе, она увидела, что свет исходил от фонаря, который нес в зубах большой шотландский терьер с серой от старости мордой.
- Здравствуйте, - сказала Коралина.
Собака положила фонарь на пол и посмотрела на нее.
- Отлично. Покажи свой билет, - произнесла она с рычанием.
- Билет?
- Совершенно точно. Билет. Знаешь ли, я не получал билетов целый день. Ты не сможешь посмотреть представление без билета.
Коралина вздохнула.
- Нет у меня билета, - призналась она.
- Еще один безбилетник, – уныло произнес пес, - Заходят, все храбрые такие. «Где твой билет»? - «Нет билета». Я просто и не знаю…
Он покачал головой, пожал плечами.
- Пойдем, что уж.
Собака подняла фонарь и зашагала в темноту. Подошла близко к сцене, остановилась и осветила фонарем пустое сиденье. Коралина заняла его, и собака удалилась.
Когда ее глаза привыкли к темноте, она поняла, что всеми остальными зрителями были тоже собаки.
Из-за сцены раздалось внезапное шипение. Коралина подумала, что это звуки старой пластинки, поставленной под иглу проигрывателя. Шипение превратилось в шумные трубные звуки, и на сцену вышли мисс Спинк и мисс Форсибл.
Мисс Спинк катила на одноколесном велосипеде, жонглируя мячами. Мисс Форсибл прыгала сзади с корзиной цветов, разбрасывая лепестки по сцене. Они подошли к краю сцены, мисс Спинк ловко соскочила со своего одноколесника, и обе низко поклонились.
Все собачки застучали хвостами и восторженно залаяли. Коралина вежливо захлопала в ладоши.
Артистки расстегнули пушистые круглые пальто и распахнули их. Но не только пальто распахнулись: их лица также раскрылись, как пустые раковины, и из старых пустых пушистых круглых тел шагнули две юные женщины. Они были тоненькие, бледные, хорошенькие, и вместо глаз у них были черные пуговицы.
На новой мисс Спинк были обтягивающие зеленые брюки и высокие коричневые сапоги, которые почти полностью закрывали бедра. Новая мисс Форсибл была в белом платье с цветами в длинных соломенных волосах.
Коралина вжалась в кресло. Мисс Спинк сошла со сцены, и трубы пронзительно завопили, словно граммофонная игла врезалась в пластинку и выскребала звуки.
- Моя любимая часть, - прошептала маленькая собачка рядом с Коралиной.
Из коробки в углу сцены другая мисс Форсибл вынула нож.
- Видите ли вы этот кинжал, что я держу в руках? – спросила она.
- Да! – завыли все маленькие собачки. – Видим!
Мисс Форсибл склонилась в реверансе, и собаки снова начали аплодировать. На этот раз Коралина не хлопала.
Мисс Спинк вернулась на сцену. Она ударила себя по бедру, и все собаки затявкали.
- А сейчас, - произнесла мисс Спинк, - Мириам и я с гордостью представляем новое представление в нашем блистательном спектакле. Есть ли среди вас добровольцы?
Маленькая собачка рядом с Коралиной слегка подтолкнула ее передней лапой.
- Это ты, - прошептала она.
Коралина встала с места и поднялась по деревянным ступеням на сцену.
- Не слышу аплодисментов нашему юному добровольцу! – Прокричала мисс Спинк. Собаки залаяли, заскулили и застучали хвостами по бархатной обивке кресел.
- А сейчас, Коралина, - произнесла мисс Спинк, - скажи нам, как тебя зовут.
- Коралина, - ответила Коралина.
- И мы с тобой раньше нигде не встречались, не так ли?
Коралина посмотрела на стройную молодую женщину с глазами-черными пуговками и медленно покачала головой.
- Теперь, - сказала другая мисс Спинк, - становись сюда.
Она подвела Коралину к доске в глубине сцены и поместила ей на голову надувной шар.
Мисс Спинк подошла к мисс Форсибл. Черным шарфом она завязала ей глаза-пуговицы и вложила нож ей в руку. Потом раскрутила ее три или четыре раза и направила на Коралину. Коралина затаила дыхание и крепко сжала кулаки.
Мисс Форсибл кинула ножом в шар. Он громко лопнул, а нож с вибрирующим звуком воткнулся в доску прямо над головой Коралины. Коралина выдохнула.
Собачья публика неистовствовала.
Мисс Спинк подала Коралине малюсенькую коробочку с шоколадными конфетами и поблагодарила за храбрость. Коралина вернулась на свое место.
- Ты была великолепна, - сказала маленькая собачка.
- Спасибо, - ответила Коралина.
Мисс Спинк и мисс Форсибл на сцене приступили к жонглированию большими деревянными булавами. Коралина открыла коробочку. Маленькая собачка кинула на нее жадный взгляд.
- Хочешь конфетку? – спросила Коралина.
- Да, спасибо, - прошептала собачка, - Только не ириску – я от нее начинаю пускать слюни.
- Думаю, шоколад не очень полезен собакам, - сказала Коралина, вспоминая, что однажды говорила ей настоящая мисс Форсибл.
- Ну, может быть там, откуда ты пришла, шоколад и не полезен для собак, - прошептала собачка, - А здесь это наша основная еда.
В темноте Коралина не разглядела, что за конфеты ей дали. Она откусила кусочек, и конфета оказалась кокосовой. Кокосы Коралина не любила. И отдала конфету собачке.
- Спасибо, - поблагодарила собачка.
- На здоровье, - ответила Коралина. Мисс Спинк и мисс Форсибл между тем продолжали представление. Мисс Форсибл восседала на складной лестнице, а мисс Спинк стояла на нижней ступеньке.
- Что в имени? – вопрошала мисс Форсибл, - Ведь роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.
- А еще конфеты остались? – спросила собачка. И Коралина дала ей еще одну шоколадку.
- Не знаю, как назваться пред тобою, - сказала мисс Спинк мисс Форсибл.
- Эта часть скоро закончится, - шепнула собачка, - И начнутся народные танцы.
- А как долго все будет продолжаться? – спросила Коралина, - Весь спектакль?
- Все время, - ответила собачка, - На веки вечные.
- Вот, - сказала Коралина, - Держи конфеты.
- Спасибо, - поблагодарила собачка. Коралина поднялась.
- Еще увидимся, - произнесла собачка.
- Прощай, - ответила Коралина. Она вышла из театра и вновь попала в сад. Поморгала, чтобы привыкнуть к дневному свету.
Другие родители ждали ее в саду, стоя рядом друг с другом. Они улыбались.
- Весело было? – спросила другая мама.
- Было интересно, - ответила Коралина. Втроем они подошли к их другому дому. Другая мама взъерошила волосы Коралины своими длинными белыми пальцами. Коралина помотала головой.
- Не делай этого, - запротестовала она.
Другая мама убрала руку.
- Ну что, - сказал другой папа, - Тебе здесь нравится?
- Более-менее, - ответила Коралина, - Намного интереснее, чем дома.
Они зашли в дом.
- Я рада, что тебе здесь нравится, - сказала другая мама, - Потому что мы хотели бы думать, что это и есть твой дом. Ты можешь остаться здесь навсегда и на веки вечные. Если только захочешь.
- Хмммм….. – протянула Коралина. Она засунула руки в карманы и задумалась. Кончики пальцев коснулись камня, который настоящие мисс Спинк и мисс Форсибл дали ей накануне, камня с отверстием.
- Если хочешь остаться, - сказал другой папа, - тебе нужно сделать только одну маленькую вещь, и останешься здесь навсегда и на веки вечные.
Они прошли в кухню. На кухонном столе на фарфоровой тарелочке лежали катушка с черными нитками, длинная серебряная иголка и между ними две большие черные пуговицы.
- Что-то мне не хочется, - сказала Коралина.
- Ах, а нам бы очень этого хотелось, - сказала другая мама, - мы хотим, чтобы ты осталась. А это такой незначительный пустяк.
- Это не больно, - подтвердил другой папа.
Коралина знала, что, когда взрослые говорят, что что-то совсем не больно, на самом деле это больно, и даже очень. Она замотала головой.
Другая мама широко улыбнулась, и ее волосы зашевелились, как подводные растения.
- Мы просто хотим того, что будет лучше для тебя,  - сказала она.
Она положила руку на плечо Коралины. Коралина отпрянула.
- Я пошла, - сказала Коралина. И опять засунула руки в карманы. Плотно обхватила пальцами камешек с отверстием.
Рука другой мамы упала с плеча Коралины, как испуганный паук.
- Иди, если это действительно то, что ты хочешь, - проговорила она.
- Именно так, - отрезала Коралина.
- Все равно, еще увидимся, - сказал другой папа, - Когда ты вернешься.
- Гм… - заколебалась Коралина.
- И тогда мы все будем вместе как одна большая счастливая семья, - сказал другой папа, - Навсегда и на веки вечные.
Коралина отступила назад. Повернулась и поспешила в Гостиную, где потянула на себя дверь в углу. Кирпичной стены не было – просто темнота, черная, как ночь, подземная темнота, в которой, казалось, шевелилось что-то.
Коралина заколебалась. Оглянулась. Другая мама и другой папа шли на нее, рука в руке. Смотрели на нее своими черными пуговицами. Или, по крайней мере, ей казалось, что они могут ими что-то видеть. Но она не была уверена.
Другая мама протянула свободную руку, и вяло поманила одним пальцем. Ее бледные губы задвигались:
- Возвращайся скорее, - почти неслышно произнесла она.
Коралина набрала в грудь побольше воздуха и шагнула в темноту, где перешептывались странные голоса и завывали далекие ветры. Она была уверена, что за ее спиной что-то есть в темноте: что-то очень древнее и очень дряхлое. Сердце ее билось так сильно и громко, что она боялась, как бы оно не выскочило из груди. Она закрыла глаза, чтобы не видеть тьму.
Внезапно упершись во что-то, она открыла глаза, вздрогнув. Она уперлась в кресло в собственной Гостиной.
Открытый дверной проем позади нее был заложен красным кирпичом.
Она была дома.

5

Коралина заперла дверь в Гостиной холодным черным ключом.
Вернулась на кухню, и забралась на стул. Она попыталась повесить связку ключей обратно на уголок дверного косяка. После пятой или шестой попытки она была вынуждена признать, что просто не вышла ростом, и оставила ключи на стойке рядом с дверью.
Мама все еще не вернулась из своей магазинной экспедиции.
Коралина подошла к холодильнику и взяла кусок замороженного хлеба в нижнем отделении. Сделала себе тосты с джемом и арахисовым маслом. Выпила стакан воды.
И стала ждать, когда вернутся родители.
Когда начало темнеть, Коралина приготовила себе в микроволновке замороженную пиццу.
Потом Коралина стала смотреть телевизор. Подумала над тем, почему взрослые оставляют все хорошие программы для себя, вопя и устраивая шумиху вокруг них.
Спустя какое-то время она начала зевать. Поэтому она разделась, почистила зубы и легла в постель.
Утром она зашла в родительскую спальню, но нашла кровать нетронутой, и родителей там не было. На завтрак она поела консервированных спагетти.
На обед съела порцию горячего шоколада и яблоко. Яблоко было желтое и немного подсохшее, но на вкус было сладким.
На чай она решила спуститься к мисс Спинк и мисс Форсибл. Съела три более-менее съедобных печенья, выпила стакан лаймада и чашку некрепкого чая. Лаймад был очень необычным. Его вкус был совсем не похож на вкус лайма. Вкус был зеленым и неопределенно-химическим. Коралине он очень понравился. Она захотела, чтобы и у нее дома был такой напиток.
- Как поживают твои уважаемые отец с матерью? – спросила мисс Спинк.
- Пропали, - ответила Коралина. – Я их не видела со вчерашнего дня. Живу сама по себе. Похоже, я семья с одним ребенком.
- Скажи маме, что мы нашли вырезки из «Глазго Ревью», о которых говорили. Она очень заинтересовалась, когда Мириам упомянула о них.
- Она исчезла при загадочных обстоятельствах, - сказала Коралина, - И, похоже, мой папа тоже.
- Боюсь, завтра нас весь день не будет дома, милочка Каролина, - предупредила мисс Форсибл, - Мы будем с племянницей Эйприл в Ройал Танбридж Уэлс.
Они показали Коралине альбом с фотографиями, где были и фотографии племянницы мисс Спинк, и потом Коралина отправилась домой.
Она открыла свою копилку и сходила в супермаркет. Купила две больших бутылки лаймада, шоколадный пирог, упаковку яблок, вернулась домой и поужинала.
Почистив зубы, она заглянула в кабинет отца. Включила его компьютер и начала писать рассказ.

ИСТОРИЯ КОРАЛИНЫ

ЖИЛА НА СВЕТЕ ДЕВОЧКА, И ЗВАЛИ ЕЕ ЭППЛ.
ОНА ОЧЕНЬ МНОГО ТАНЦЕВАЛА. ОНА ТАНЦЕВАЛА
И ТАНЦЕВАЛА ПОКА ЕЕ НОГИ НЕ ПРЕВРАТИЛИСЬ
В КОЛБАСКИ. КОНЕЦ.
Она распечатала свой рассказ на принтере и выключила компьютер.
Потом нарисовала под текстом маленькую танцующую девочку.
Приняла ванну, напустив много пены, и пенная вода вылилась на пол. Как можно лучше вытерев пол в ванной и вытеревшись сама, она пошла спать.
Коралина проснулась среди ночи. Зашла в спальню родителей, но кровать там была заправлена и пуста. Мерцающие зеленые цифры на электронных часах показывали 3:12 утра.
Совсем одна, посреди ночи, Коралина начала плакать. Других звуков в квартире не раздавалось.
Она забралась в родительскую кровать и спустя немного времени опять заснула.
Коралину разбудили мягкие лапки, прикасающиеся к ее лицу. Она открыла глаза. Большущие зеленые глаза смотрели на нее. Это был кот.
- Привет, - сказала коту Коралина. – Как ты сюда попал?
Кот ничего не ответил. Коралина выбралась из постели. На ней были длинная майка и пижамные штаны.
- Ты пришел, чтобы рассказать мне что-то?
Кот зевнул, и его глаза загорелись зелеными огнями.
- Ты знаешь, где мои мама и папа?
Кот медленно моргнул.
- Это значит – да?
Кот моргнул снова. Коралина решила, что и действительно это означает «Да».
- Отведешь меня к ним?
Кот внимательно посмотрел на нее. Затем вышел в переднюю. Она пошла за ним. Он прошел через весь коридор и остановился в самом его конце, где висело зеркало в полный рост. Когда-то давно зеркало было частью двери в гардеробную. Оно все еще висело здесь на стене, когда они въехали в квартиру, и, хотя мама иногда говорила о том, чтобы заменить зеркало новым, она пока этого не сделала.
Коралина включила свет.
Зеркало отражало коридор позади нее, чего и следовало ожидать. Но также в зеркале было отражение ее родителей. Они неловко накладывались на отражение коридора. Казались они грустными и одинокими. Коралина смотрела, как они машут ей медленно и безвольно. Отец Коралины стоял, обняв маму.
Через зеркало отец и мать Коралины смотрели на нее. Папа открыл рот и сказал что-то, но она ничего не услышала. Мама подышала изнутри на зеркало, и быстро, пока туман не исчез, написала:

МАН ИГОМОП

кончиком указательного пальца. Туман на зеркале исчез, и родители тоже, и теперь зеркало отражало только коридор, Коралину и кота.
- Где они? – спросила Коралина у кота. Кот не ответил, но Коралина представила его голос, сухой, как мертвая муха на зимнем подоконнике, говорящий:
- А ты-то как думаешь, где они?
- Они не выберутся, верно?  - Сказала Коралина. – Сами не смогут.
Кот моргнул. Коралина расценила это как утвердительный ответ.
- Ладно, - сказала Коралина, - Тогда, сдается мне, остается только одно.
Она зашла в кабинет отца. Посидела за его столом. Затем сняла трубку телефона, открыла телефонную книгу и позвонила в местное полицейское отделение.
- Полиция, - ответил грубый мужской голос.
- Здравствуйте, - сказала она, - Меня зовут Коралина Джонс.
- А вам не пора уже быть в постели, юная леди? – спросил полицейский.
- Возможно, - сказала Коралина – ей не хотелось, чтобы разговор перешел в другое русло, - но я хочу сообщить о преступлении.
- И какого рода преступление?
- Похищение. Похищение родителей. Мои родители были украдены и помещены по другую сторону зеркала в нашей передней.
- А вы знаете, кто их похитил? – спросил полицейский. Коралина услышала улыбку в его голосе, и приложила все усилия, чтобы ее довод прозвучал как можно более взросло, чтобы ее восприняли серьезно.
- Полагаю, что другая мама сцапала их обоих своими когтями. Возможно, она хочет поселить их у себя, пришить им пуговицы вместо глаз, или просто хочет с их помощью заманить меня обратно, туда, где сможет подобраться ко мне. Я не уверена.
- О, гнусные когти ее злодейских уловок, не правда ли? – сказал он, - Мм… знаете, что я предлагаю, мисс Джонс?
- Нет, - ответила Коралина, - Что же?
- Попросите свою маму сделать вам большую добрую кружку горячего шоколада, а потом пусть она вас обнимет покрепче. От ночных кошмаров ничто так не помогает, как горячий шоколад и теплые объятья.  А если она попросит вас не будить ее в такое время, скажите, что полицейский приказал так сделать, - говорил он низким, успокаивающим голосом. Но Коралину он не успокоил.
- Когда я ее увижу, - ответила Коралина, - Я ей все это передам.
И она положила трубку.
Черный кот, который сидел на полу и во время разговора приводил в порядок свою шерстку, теперь встал и направился в переднюю.
Коралина вернулась в свою спальню, надела синий домашний халат и тапочки. Поискала под раковиной фонарик, нашла, но батарейки давно уже сели, и фонарик очень слабо светил призрачным соломенным светом. Убрав фонарик, она отыскала в коробке с необходимыми вещами белые восковые свечи, и воткнула одну в подсвечник. В каждый карман она положила по яблоку. Подняла связку ключей и сняла с кольца старый черный ключ.
Она зашла в Гостиную и посмотрела на дверь. Было чувство, что и дверь смотрит на нее, что, конечно, было глупо, но в глубине души она знала, что это было правдой.
Вернувшись в спальню, она порылась в карманах джинсов. Отыскав камень с отверстием посередине, она положила его в карман халатика.
Поднеся спичку к фитилю свечи, она посмотрела, как он затрещал и разгорелся, а потом выудила черный ключ. В руке он был холодным. Она вставила ключ в замочную скважину, но не повернула.
- Когда я была малышкой, - сказала Коралина коту, - когда мы жили в  старом доме, давно-давно, папа взял меня погулять на пустырь между нашим домом и магазинами.
Конечно, это было не лучшее место для прогулок. Повсюду валялись выброшенные вещи, поломанные плиты, разбитые тарелки, куклы без рук и ног, пустые жестянки и бутылочные стекла. Мама и папа взяли с меня обещание не ходить туда и не исследовать ничего, ведь там было много острых осколков, которые могли вызвать столбняк и все такое.
Но мне все-таки очень хотелось провести там свои исследования. И однажды папа надел свои большие коричневые ботинки, перчатки, и мне надел ботинки, свитер и джинсы, и мы отправились на прогулку.
Должно быть, мы шли около двадцати минут. Мы сошли вниз по холму, на дно оврага, где бежал ручей, и вдруг отец сказал мне: «Беги, Коралина! На холм. Живо!» он сказал это жестко, приказным тоном, и я послушалась. Я взбежала на холм. Что-то укусило меня за руку, пока я бежала, но я не обратила на это внимания.
Забравшись на вершину холма, я услышала, что кто-то громко топает позади меня. Это был папа, летящий на крейсерской скорости. Добежав до меня, он подхватил меня на руки и подбежал к краю обрыва.
Тогда мы остановились, отдышались, и посмотрели вниз в овраг.
Воздух там казался живым от летающих желтых ос. Наверное, мы наступили на осиное гнездо в гнилой ветке, когда шли. И пока я взбегала на холм, папа стоял, чтобы дать мне время добежать, и его кусали осы. К тому же он потерял свои очки.
Меня укусили всего один раз, в руку. На папе же было тридцать девять укусов. Это мы уже потом подсчитали, в ванне.
Черный кот приступил к умыванию, как будто этим хотел показать возрастающее нетерпение. Коралина опустилась и погладила его по голове и по шее. Кот встал, сделал несколько шагов, чтобы она больше не могла его достать, сел и посмотрел на нее снова.
- Итак, - продолжила Коралина, - Позже в этот же день папа опять вернулся на пустырь за очками. Сказал, что если бы потерял их в другой день, он бы даже не вспомнил, где их уронил.
И скоро он уже был дома и в очках. Он признался, что ему совершенно не было страшно, когда он стоял там и смотрел, как я убегала, а осы кусали его и причиняли ему жуткую боль. Потому что он знал, что должен дать мне немного времени, чтобы я смогла убежать, иначе осы накинутся на нас обоих.
Коралина повернула ключ в замке. Он повернулся с громким металлическим лязгом.
Дверь открылась.
Кирпичной стены за дверью не было: только темнота. Из прохода дул холодный ветерок. Коралина не пошевелилась.
- А еще он сказал, что не было подвигом стоять и быть покусанным, - рассказывала Коралина коту, - Не было подвигом, потому что ему не было страшно: он просто делал то, что мог. Но вернуться еще раз за очками, зная, что осы там, было действительно страшно. И это был храбрый поступок.
Она сделала первый шаг в темный коридор.
Почувствовала запах пыли, сырости и затхлости. Кот пошел по ее следам.
- А почему так бывает? – спросил кот, как будто его это едва заинтересовало.
- Потому что, - сказала она, - главный признак храбрости – это когда ты боишься и все равно делаешь.
Свеча отбрасывала огромные, причудливые, трепещущие тени на стены. Она слышала, как что-то в темноте двигалось позади нее или сбоку от нее, но не говорила об этом. Казалось, что это что-то не отстает от  нее ни на шаг, что бы это ни было.
- Так вот почему ты возвращаешься в ее мир? – спросил кот, - Потому что когда-то твой отец спас тебя от ос?
- Не глупи, - ответила Коралина, - Я возвращаюсь за ними, потому что они – мои родители. И если бы они обнаружили, что пропала я, они бы сделали то же самое для меня. А ты знаешь, что ты опять разговариваешь?
- Как же мне повезло, - произнес кот, - Что у меня такая мудрая и разумная попутчица.
Тон его был саркастичным, но шерстка приподнялась, и хвост поднялся вверх, как щетка.
Коралина хотела было уже что-то добавить: «Извини», или «В прошлый раз мы как-то быстрее пробрались сюда», когда свеча резко погасла, как будто чья-то рука затушила ее.
Послышалось царапанье и постукивание, и сердце Коралины быстро забилось о ребра. Она протянула руку… и почувствовала что-то тонкое, как паучьи сети, щекочущее руки и лицо.
В конце коридора зажглась электрическая лампочка, ослепляющая после темноты. В электрическом свете перед Коралиной вырисовался силуэт женщины.
- Коралина? Дорогая? – позвала женщина.
- Мама! – вскрикнула Коралина и побежала вперед, нетерпеливо и с облегчением.
- Дорогая, - сказала женщина, - Почему ты всегда убегаешь от меня?
Коралина была уже слишком близко, чтобы остановиться, и почувствовала, как холодные руки другой мамы обхватили ее. Она стояла, дрожа и не двигаясь с места, а другая мама крепко ее обнимала.
- Где мои родители? – спросила Коралина.
- Мы здесь, - сказала другая мама голосом, настолько похожим на голос настоящей мамы, что Коралина бы и не отличила, - Мы здесь. Мы готовы любить тебя, играть с тобой, угощать тебя и делать твою жизнь интересной.
Коралина отпрянула, и другая мама с неохотой отпустила ее.
Другой папа, который сидел на стуле здесь же, в коридоре, поднялся и улыбнулся.
- Пойдемте на кухню, - сказал он, - Я приготовлю нам ночной перекус. И, может быть, вы захотите чего-нибудь выпить – например, горячего шоколада?
Коралина прошла по коридору, пока не обнаружила в конце его зеркало. В зеркале ничего не отражалось, кроме маленькой девочки в халатике и тапочках, которая выглядела так, словно только что плакала, однако, глаза ее были настоящими, а не пуговичными. В руках она крепко сжимала подсвечник со сгоревшей свечой.
Она смотрела на девочку в зеркале и девочка в зеркале тоже смотрела на нее.
Я должна быть храброй, подумала Коралина. Нет, я и так храбрая. Поставив подсвечник на пол, она обернулась. Другая мама и другой папа смотрели на нее с жадностью.
- Мне не нужен перекус, - сказала она, - У меня есть яблоко. Видите?
И она вытащила яблоко из кармана халата, и впилась в него зубами с жадностью и поддельными удовольствием.
Другой папа выглядел разочарованным. Другая мама улыбалась, показывая все свои зубы, которые, все до одного, были слегка длинноваты. Освещение в коридоре заставляло ее глаза – черные пуговицы – сверкать и переливаться.
- Я вас не боюсь, - проговорила Коралина, хотя они, сказать по правде, очень  сильно напугали ее, - Я хочу, чтобы мои родители вернулись.
И мир как будто немного замерцал по краям.
- На что бы мне сдались твои старые родители? Если они ушли от тебя, Коралина, это, должно быть, потому что они от тебя устали, или им стало скучно с тобой. Подумай теперь, мне с тобой никогда не станет скучно, и я никогда тебя не покину. Ты всегда будешь в безопасности здесь, со мной.
Черные волосы другой мамы выглядели влажными и медленно шевелились, как щупальца глубоководного создания.
- Они не соскучились со мной, - заявила Коралина, - Ты лжешь. Ты их украла.
- Глупышка Коралина. Они сейчас веселятся где-нибудь.
Коралина свирепо смотрела на другую маму.
- Я докажу это, - сказала другая мама и потерла поверхность зеркала своими длинными белыми пальцами. Зеркало замутилось, словно дракон дыхнул на него, но потом прояснилось.
В зеркале уже был день. Коралина видела коридор, ведущий к парадной двери. Дверь открылась снаружи, и вошли ее папа и мама. Они несли чемоданы.
- Чудесный отдых, - сказал папа Коралины.
- Замечательно, что мы наконец-то отделались от Коралины, - подтвердила мама со счастливой улыбкой, - Теперь мы можем делать все, что мы всегда хотели, но чему мешала нам раньше маленькая дочка, например, путешествовать за границу.
- И заметь, - добавил папа, - какое облегчение знать, что ее другая мама позаботится о ней лучше, чем кто-либо.
Зеркало помутилось, поблекло, и опять отражало ночь.
- Видела? – спросила другая мама.
- Нет, - ответила Коралина, - Я не видела. Я в это тоже не верю.
Она надеялась, что то, что она только что видела, было не по-настоящему, но она не была настолько уверена. В глубине души сидело сомнение, как червячок в сердцевине яблока. Подняв глаза, она увидела выражение лица другой мамы: проблеск настоящей ярости прочертил по лицу, как летняя молния, и теперь в душе Коралина была уверена, что то, что она увидела в зеркале, было не что иное, как иллюзия. 
Коралина села на диван и съела яблоко.
- Пожалуйста, - попросила другая мама, - Не создавай трудностей.
Она вошла в Гостиную и дважды хлопнула в ладоши. Послышалось шуршание, и появилась черная крыса. Крыса смотрела на нее.
- Принеси ключ, - приказала она.
Крыса пискнула, выбежала через открытую дверь и направилась в квартиру Коралины.
Скоро она вернулась, волоча за собой ключ.
- Почему у тебя нет своего ключа на твоей стороне? – спросила Коралина.
- Ключ всего один. Дверь только одна, - ответил другой папа.
- Тссс, - зашипела другая мама, - Не беспокой нашу дорогую Коралину такими пустяками.
Она вставила ключ в замочную скважину и повернула. Замок с трудом поддался, но закрылся, лязгнув.
Она бросила ключ в карман фартука.
Снаружи небо уже начало подсвечиваться серым цветом.
- Если нам не нужен ночной перекус, - сказала другая мама, - Нужен же нам, во всяком случае, ночной сон. Я возвращаюсь в постель, Коралина. И тебе посоветовала бы сделать то же самое.
Она положила длинные белые пальцы на плечи другого папы и вывела его из комнаты.
Коралина подошла к двери в дальнем углу Гостиной. Подергала ручку, но дверь была надежно заперта. Закрыта была и дверь в спальню других родителей.
Она чувствовала себя очень уставшей, но не хотела спать в спальне. Ей не хотелось ночевать под одной крышей с другой мамой.
Входная дверь не была заперта. Коралина вышла в рассвет и спустилась по каменным ступенькам. Села на самую нижнюю. Было холодно.
Что-то меховое протиснулось рядом с ней мягким вкрадчивым движением. Коралина подпрыгнула, но затем с облегчением вздохнула, увидев, кто это был.
- А, это ты, - сказала она черному коту.
- Видишь? - сказал кот, - Совсем не трудно узнать меня? Даже безо всякого имени.
- Ну, а если я захочу тебя позвать?
Кот наморщил нос и принял презрительный вид.
- Звать кошек, - доверительно начал он, - Не очень благодарное занятие. С таким же успехом можно позвать ураган.
- Ну, а если пора обедать? – спросила Коралина, - Разве ты не хочешь, чтобы тебя звали обедать?
- Конечно, хочу, - ответил кот, - Но в этом случае ты просто можешь крикнуть: «Обед!» Понятно? Без всяких имен.
- Зачем я ей нужна? – спросила кота Коралина, - Почему она хочет, чтобы я осталась с ней?
- Думаю, ей нужен кто-то, кого она могла бы любить, - ответил он, - Кто-то, кроме нее самой. А возможно, она еще хочет что-то съесть. Трудно понять, что на уме у таких созданий.
- Посоветуешь что-нибудь? – попросила Коралина. Кот посмотрел на нее так, словно намеревался снова обдать своим сарказмом. Дернув усами, он произнес:
- Попроси ее поиграть с тобой. Нет гарантии, что она не будет хитрить и обманывать, но такие, как она, любят игры и принимают вызовы.
- Какие это – такие, как она?  - спросила Коралина. Но кот не ответил, сладко потянулся, и отошел от нее. Остановившись, он повернулся, и сказал:
- На твоем месте я бы зашел в дом. Поспал бы. Завтра у тебя трудный день.
И затем кот удалился. Все же Коралина поняла, что в его словах был здравый смысл. Пробравшись в тихий дом, она прошла мимо спальни, где другие мама и папа…. Что? – подумалось ей. – Спят? Выжидают? И что если она, открой она сейчас дверь спальни, обнаружит, что там ничего нет, или, выражаясь точнее, ничего, кроме пустой комнаты и она остается такой до того самого момента, пока Коралина не откроет дверь.
Каким-то образом, это все расставляло на свои места. Коралина зашла в зелено-розовую пародию на собственную комнату. Закрыла дверь и приставила к ней коробку с игрушками – если даже это не помешает кому-то войти, то, когда коробка сдвинется, шум разбудит ее, на это она надеялась.
Почти все игрушки в коробке еще спали, и когда она сдвигала коробку, они шевелились и бормотали, но потом снова заснули. Коралина проверила под кроватью, нет ли там крыс, но там было пусто. Она сняла с себя халат и тапочки, забралась в постель и заснула, едва успев подумать о том, что имел в виду кот, говоря о том, чтобы пригласить другую маму поиграть.

6


Коралина проснулась поздним утром, и солнце светило ей прямо в лицо.
Какое-то время она чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Она не понимала, где находится; и была не вполне уверена, что это действительно она, а не кто-нибудь другой. Удивительно, как сильно все зависит от того, в какой кровати мы проснулись утром, и насколько это влияет на наше хрупкое сознание.
Порой Коралина забывала о том, кто она такая, когда пребывала в мечтах. В своих мечтах она исследовала Арктику, дождевые леса Амазонки, или неизведанные уголки Африки, и только если кто-то хлопал ее по плечу или звал по имени, Коралина могла вернуться через миллионы воображаемых миль, вздрогнув, в какую-то долю секунды осознав, кто она, как ее зовут, и где она находится.
Сейчас в лицо ей светило солнце, и она было Коралиной Джонс. Да. А зелено-розовая комната, шелест крыльев бумажной бабочки, которая порхала и билась о потолок, подсказали ей, в каком месте она проснулась.
Она встала с кровати. Она не могла надеть пижаму, халатик и тапочки и ходить так в течение дня, даже если это и означало, что придется одеться во что-то, принадлежащее другой Коралине. (Существовала ли другая Коралина? Нет, ответила она себе, другой Коралины нет. Есть только она.) Да и в платяном шкафу не было подходящей одежды. Там были только какие-то наряды, и, как подумалось Коралине, такая одежда, которую бы она хотела иметь у себя дома: потрепанные ведьмины лохмотья, залатанный костюм пугала, доспехи воина из будущего с цифровыми лампочками, которые переливались и мигали, узкое выходное платье, покрытое зеркальными пайетками и перьями. В конце концов, в одном из ящиков она обнаружила пару черных джинсов, под цвет бархатной ночи и темно-дымчатый свитер с мерцающими на ткани бледными маленькими звездочками.
Натянув джинсы и свитер, она надела ярко-оранжевые ботинки, которые нашла на дне шкафа.
Из кармана халатика она извлекла оставшееся яблоко и камень с дыркой посередине.
Засунув камень в карман джинсов, она почувствовала, как в голове немного прояснилось. Как будто она вышла из тумана.
Она зашла в кухню, но там было пусто.
И все же она была уверена, что в квартире кто-то находился. Она прошла по коридору, дойдя до отцовского кабинета, обнаружив, что другой папа на месте.
- Где другая мама? – спросила она его. Он сидел в кабинете за столом, который был очень похож на рабочий стол ее отца, но совершенно ничем не занимался, даже не просматривал садовые каталоги, как по обыкновению поступал настоящий папа, когда притворялся работающим.
- Вышла, - ответил он ей, - Чинить двери. Какие-то вредители проникли в дом.
Казалось, он радуется возможности пообщаться с кем-то.
- Наверное, крысы?
- Нет, крысы – наши друзья. Какой-то другой зверь, большой и черный, с высоко поднятым хвостом.
- Кот?
- Да, именно он, - согласился другой папа.
Сегодня он еще меньше походил на настоящего папу. То, из чего было сделано его лицо, походило на тесто и слегка раздулось, образовав бугры, трещины и впадины.
- Вообще-то, мне нельзя говорить, пока ее нет, - сказал он, - Но не волнуйся. Она не будет часто отлучаться. А я должен буду оказывать всяческие знаки радушия, чтобы ты и не помышляла о возвращении.
Он закрыл рот и сложил руки на коленях.
- А что мне теперь делать? – спросила Коралина. Другой папа приложил палец к губам. Тишина.
- Если не будешь со мной разговаривать, - заявила Коралина, - я пойду проводить исследования.
- Нет смысла, - ответил другой папа, - Здесь есть только здесь. Это все, что она создала: дом, окрестности, люди в доме. Создала и ждала.
Вдруг он смутился и снова приложил палец к губам, и так сказав слишком многое.
Коралина вышла из кабинета. Зашла в Гостиную,  к старой двери, потянула, подергала и потрясла ее. Нет, заперто крепко, а ключ забрала другая мама.
Она огляделась по сторонам. Все было таким знакомым и вместе с тем  явственно необычным. Все было точь-в-точь, как в ее памяти: странно пахнущая бабушкина мебель, на стене картина, изображающая вазу с фруктами (кисть винограда, две сливы, персик и яблоко), низкий деревянный столик на львиных лапах, и пустой камин, который, казалось, высасывал тепло из комнаты.
Но было и то, чего она раньше не видела, не могла припомнить. Стеклянный шар на каминной полке.
Она подошла к камину, встала на цыпочки, и взяла шар в руки. Внутри лежал снег, и стояли две крошечные человеческие фигурки. Коралина потрясла шар, и снег начал сыпаться, белый снег, сверкающий, вертящийся в жидкости.
Поставив снежный шар обратно на каминную полку, Коралина продолжила поиски настоящих родителей и выхода наружу.
Она вышла из квартиры. Прошла мимо озаренной вспыхивающими лампочками двери, за которой давали свое вечное представление мисс Спинк и мисс Форсибл, и отправилась в лес.
Там, откуда пришла Коралина, когда проходишь через рощицу, не видишь ничего, кроме лужайки и старого теннисного корта. Здесь же, лес продолжался и дальше, только вот деревья становились неясными и как-то не очень уже походили на настоящие деревья по мере продвижения в чащу.
Довольно скоро они стали совершенно приблизительными, смотрелись, как общая идея дерева: серо-коричневый цилиндр внизу, пятно чего-то зеленого сверху, отдаленно напоминающего листья.
Коралина подумала, что, возможно, это происходило из-за того, что другая мама не очень интересовалась деревьями, или просто не особо заморачивалась с ними, не предполагая, что кто-то отойдет так далеко.
Она шла дальше.
И вошла в туман.
Не было влажно, как при обычном тумане. Не было ни холодно, ни тепло. Коралина почувствовала себя так, словно вошла в ничто.
Но я же – исследователь, сказала про себя Коралина. Надо посмотреть, нет ли здесь еще какого-то выхода. Так что нужно продолжать идти.
Мир, по которому она шла, был бледной пустотой, как чистый лист бумаги или огромная пустая белая комната. Ни температуры, ни запахов, ни предметов, ни вкусов.
- Определенно, это не туман, - подумала Коралина, хотя и не знала, что это было. На секунду она подумала, что ослепла. Но нет, ведь себя саму она видела ясно, как день. Под ногами не было почвы, только туманная, молочная пустота.
- И что, по-твоему, ты делаешь? – спросила фигурка рядом с ней.
Чтобы приглядеться, ей понадобилось несколько секунд. Сначала ей показалось, что это какой-то лев, только находящийся далеко от нее; потом она подумала, что это, должно быть,  мышь, которая совсем рядом с ней. А потом она поняла, кто это был.
- Изучаю местность, - ответила Коралина коту.
Шерсть на нем поднялась дыбом, глаза расширились, а хвост зажался между задних лап. Так не выглядят довольные коты.
- Плохое место, - произнес кот, - Если хочешь, конечно, называй это «местностью», но я лучше воздержусь. Что ты здесь делаешь?
- Провожу исследование.
- Ты здесь ничего не найдешь, - сказал кот, - Это внешняя сторона, часть, которую она не удосужилась создать.
- Она?
- Та, кто говорит, что она – твоя другая мама, - пояснил кот.
- Что она такое?  - задала вопрос Коралина.
Кот не отвечал, только крался через бледную мглу рядом с Коралиной.
Что-то начало появляться впереди, что-то высокое, громоздкое и темное.
- А ты был неправ! – сказала она коту, - Что-то здесь все-таки есть!
И тогда из тумана выступил темный дом, неясно вырисовываясь из бесформенной белизны.
- Но это же… - изумилась Коралина.
- Дом, из которого ты недавно вышла, - согласился кот, - Именно он.
- Может, в тумане я случайно повернула назад, - предположила Коралина.
Кот завернул кончик своего длинного хвоста вопросительным знаком и слегка прикоснулся им к своей голове.
- Ты бы могла это сделать, конечно, - сказал он, - Но я уж точно нет. Так что это заблуждение.
- Но каким образом можно выйти из одного места и спустя какое-то время вернуться опять туда же?
- Легко, - стал объяснять кот, - Представь, что кто-то отправляется в кругосветное путешествие. Выходит из одного места и идет все прямо и прямо, пока не вернется туда, откуда вышел.
- Какой же маленький это мир, - отметила Коралина.
- Ей хватает, - сказал кот, - Паучьи сети должны быть такого размера, чтобы в них попадали мухи. Не больше и не меньше.
Коралина содрогнулась.
- Он сказал, что она чинит все двери и ворота, - рассказала она коту, - Чтобы не впускать тебя сюда.
- Что ж, пусть попробует, - сказал кот бесстрастно, - Да. Пусть попробует.
Они стояли под купой деревьев рядом с домом. И деревья выглядели уже совершенно по-настоящему.
- Существует множество выходов из миров, подобных этому, и даже она может об этом не знать.
- Так получается, что не она создала это место? – спросила Коралина.
- Создала, нашла – какая разница? – задал кот встречный вопрос, - В любом случае, она провела здесь уже очень много времени. Подожди-ка…
И он вздрогнул и прыгнул, и не успела Коралина и глазом моргнуть, как кот уже сидел, прижимая лапой большую черную крысу.
- И в лучшие времена я не очень-то жаловал крыс, - как ни в чем не бывало, продолжил разговор кот.  – Но здесь крысы  - ее шпионы. Она ими пользуется, как глазами или руками…
И с этими словами кот отпустил крысу.
Она отбежала почти на метр, но кот одним прыжком уже был рядом, сильно ударив ее когтистой лапой, прижав к земле другой.
- Люблю так поиграть, - довольно произнес он, - Хочешь, еще раз ее поймаю?
- Нет, - отказалась Коралина, - Зачем ты это делаешь? Ты ее мучаешь.
- Мммм…. – промурлыкал кот. И отпустил крысу.
Крыса споткнулась, прошла несколько шагов медленно и удивленно, а затем начала убегать. Одним ударом лапы кот подбросил крысу в воздух, и поймал зубами.
- Прекрати! – сказала Коралина.
Кот поместил крысу между передних лап.
- Немало таких, - сказал он печальным и сладким голосом, - кто полагает, что кошачья привычка играть с добычей все-таки в чем-то милосердна, так как предполагает смехотворно ничтожный шанс на побег, время от времени. Как часто мог сбежать от тебя твой обед?
Потом он взял крысу в зубы и удалился в лес под дерево.
Коралина пошла в дом.
В доме было тихо и пусто. Казалось, даже шаги по ковру на лестнице создавали оглушающий шум. В луче света летали пылинки.
В дальнем конце коридора было зеркало. Она могла видеть отражение того, как она идет, и в отражении она выглядела намного решительнее, чем была на самом деле. Больше в зеркале никого не было. Только она и коридор.
На плечо ей легла рука, и она обернулась.  Другая мама смотрела на нее сверху вниз большущими глазами-пуговицами.
- Коралина, дорогая моя, - произнесла она, - Думаю, мы могли бы поиграть в какую-нибудь игру вместе сегодня, раз уж ты вернулась со своей прогулки. В классики? В монополию? В дочки-матери?
- Тебя не было в зеркале, - сказала Коралина.
Другая мама улыбнулась.
- Зеркала, - заявила она, - Это не те предметы, которым стоит доверять. Ну же, в какую игру мы будем играть?
Коралина покачала головой.
- Не хочу я с тобой играть, - сказала она, - Я хочу быть дома с моими настоящими родителями. Я хочу, чтобы ты их отпустила. Чтобы всех нас отпустила.
Очень медленно другая мама покачала головой.
- Острей зубов змеиных неблагодарность дочери, - сказала она, - Но все же, даже самый гордый дух может быть сражен любовью.
И ее длинные белые пальцы двигались в воздухе, как бы лаская его.
- Любовь к тебе не входила в мои планы, - сказала Коралина, - хоть лопни. Ты не можешь меня заставить полюбить себя.
- Поговорим об этом? – предложила другая мама, повернулась и направилась в диванную. Коралина последовала за ней.
Другая мама опустилась на просторный диван. Вытащила откуда-то поблизости коричневую сумку, а из сумки извлекла белый хрустящий бумажный пакет.
Протянула бумажный пакет Коралине.
- Хочешь? – спросила она вежливо.
Предположив, что там ириски или карамельки, Коралина заглянула внутрь. Пакетик наполовину был заполнен огромными черными тараканами, карабкающимися друг на друга в попытках вылезти наружу.
- Нет, - ответила Коралина, - Не хочу.
- Как хочешь, - сказала ей другая мама. Осторожно она вынула сравнительно большого и черного таракана, оборвала ему лапки (которые аккуратно сложила в объемистую стеклянную пепельницу на столике рядом с диваном), и закинула таракана в рот. С удовольствием им захрустела.
- Ммм, вкусятинка… - проговорила она и взяла другого.
- Ты больная, - сказала Коралина, - Больная и злая и странная.
- Разве так можно разговаривать с матерью? – спросила другая мама со ртом, набитым тараканами.
- Ты не моя мать, - заявила на это Коралина.
Другая мама не обратила на ее слова ни малейшего внимания.
- Думаю, что сейчас ты немного перевозбуждена, Коралина. Может, днем мы с тобой вместе повышиваем или порисуем акварельными красками. Потом пообедаем, а потом, если будешь хорошей девочкой, можешь до сна немного поиграть с крысками. А я почитаю тебе сказку и подоткну одеяло и поцелую на ночь.
Ее длинные белые пальцы слегка шевелились, как усталая бабочка, и Коралина дрожала.
- Нет, - отказалась Коралина.
Другая мама расположилась на диване. Ее рот превратился в полоску, губы были сжаты. Она закинула в рот еще одного таракана, а потом еще одного, как будто ела изюм в шоколаде из пакетика. Черные пуговицы смотрели прямо в ореховые глаза Коралины. Ее сияющие черные волосы вились и шевелились вокруг плеч и шеи, словно развивались на ветру, который Коралина не могла чувствовать.
Около минуты они сидели, уставившись друг на друга. Затем другая мама произнесла:
- Что за воспитание!
Аккуратно сложив бумажный пакетик, чтобы ни один таракан не смог вылезти, она положила его обратно в сумку. Затем она встала, и стала подниматься, подниматься, подниматься: и показалась Коралине выше, чем она ее помнила. Из кармана фартука она вынула сначала черный ключ от двери, посмотрела на него хмуро и переложила его в сумочку, а затем вынула маленький серебряный ключик. Торжественно подержала его в руках.
- Вот что, - сказала она, - Это для тебя, Коралина. Для твоей же пользы. Потому что я люблю тебя. И научу вести себя подобающим образом. В конце концов, именно поведение делает человека человеком.
Она потащила Коралину обратно в коридор и поставила перед дальним зеркалом. Затем прямо в зеркальное стекло засунула маленький ключик и повернула.
Зеркало открылось, как дверь, и за ним оказалось темное пространство.
- Ты выйдешь, возможно, когда научишься приличным манерам, – сказала другая мама, - И когда будешь готова стать любящей дочерью.
Она подхватила Коралину и втолкнула ее в темный проем зазеркалья. Кусочек таракана прилип к ее нижней губе, а в черных глазах-пуговицах не было совершенно никакого выражения.
Затем она захлопнула зеркальную дверь, и Коралина осталась в темноте.

7


Где-то внутри Коралины наворачивалось огромное рыдание. Но она с ним справилась, не успело оно прорваться наружу. Она глубоко вздохнула и позволила ему уйти. Вытянула руки перед собой, начав обследовать то место, где ее заперли. Размером это место было с кладовку для метел: достаточно высоко, чтобы стоять или сидеть, но недостаточно просторно для того, чтобы прилечь.
Одна стенка была стеклянной, руками она ощущала холод.
Она повернулась внутри малюсенькой комнатки второй раз, ощупывая все, до чего могла дотянуться, в поисках дверной ручки, выключателя или потайного замка – чего-то, что помогло бы ей выбраться наружу – но ничего не нашла.
По тыльной стороне ладони пробежал паук, и она едва сдержала крик. Но если не считать паука, она была в полном одиночестве в кладовке, в кромешной тьме.
А потом ее рука дотронулась до чего-то в точности похожего на чью-то щеку и губы, маленькие и холодные, и в ушах ее зашептал голос:
- Тсссс… Тише! Молчи, ведьма может подслушивать!
Коралина ничего не сказала.
Она чувствовала, как к лицу прикоснулась холодная рука, пальцы которой трепетали, как крылья мотылька.
Другой голос, запинающийся и настолько слабый, что Коралина подумала, а не придумала ли она его сама, произнес:
- Живы ли вы?
- Да, - прошептала Коралина.
- Бедное дитя, - сказал первый голос.
- Кто вы? – прошептала Коралина.
- Имена, имена, имена… - нашептывал другой голос, далекий и затерянный, - Имена – первое, что уходит, после того, как перестал дышать, и перестало биться сердце. Воспоминания живут дольше, чем наши имена. Я еще могу явственно представить себе мою гувернантку майским утром, несущую мое кольцо и биту, утреннее солнце позади нее, и покачивающиеся на ветерке тюльпаны. Но мною позабыты и имя гувернантки, и имена тюльпанов.
- Не думаю, что у тюльпанов есть имена, - заметила Коралина, - они просто тюльпаны.
- Возможно, - сказал голос грустно, - Но я всегда полагал, что у этих тюльпанов должны быть имена. Они были красные, и оранжево-красные, и красно-оранжево-желтые, как тлеющие угли в камине детской зимним вечером. Их я помню.
Голос был настолько печален, что Коралина потянулась рукой к тому месту, откуда он слышался, почувствовала холодную руку и крепко пожала ее.
Глаза ее начали привыкать к темноте. Теперь Коралина видела, или представляла, что видит, три фигуры, призрачные и бледные, как луна на дневном небосклоне. Это были фигуры детей, примерно таких же, как она. Холодная рука тоже сжала ее руку.
- Спасибо, - произнес голос.
- Ты девочка? – спросила Коралина, - или мальчик?
Последовала пауза.
- Когда я был маленьким, мне надевали юбочки и волосы мои были длинными и подвитыми, - сказал голос с сомнением, - Но теперь, когда ты спросила, мне кажется, что однажды они сняли с меня юбки и дали мне штаны и обрезали мои волосы.
- Это нас не тревожит, - произнес первый голос.
- Тогда, наверное, мальчик, - продолжал голос того, чью руку сжимала Коралина, - Думаю, что когда-то я был мальчиком.
И он засветился немного ярче в темноте зазеркальной комнаты.
- Что с вами со всеми случилось? – спросила Коралина, - Как вы здесь оказались?
- Она нас здесь оставила, - произнес один из голосов, - Украла наши сердца и души, забрала наши жизни, оставила нас здесь, и забыла в темноте.
- Бедняжки, - пожалела Коралина, - И долго вы уже здесь находитесь?
- Очень давно, - ответил голос.
- Да. С незапамятных времен, - сказал другой голос.
- Я зашел через дверь кладовой, - сказал голос, принадлежащий тому, кто, по-видимому, был мальчиком, - И оказался опять в зале. Но здесь она ждала меня. Она сказала, что она – моя другая матушка, и больше я никогда не видел мою настоящую матушку.
- Бегите! – сказал самый первый голос – голос другой девочки, почудилось Коралине, - Бегите, пока в груди у вас еще есть воздух, и кровь струится в жилах, и горячее сердце бьется. Бегите, пока ваши  разум и душа с вами.
- Мне не убежать, - ответила Коралина, - У нее мои родители. Я вернулась за ними.
- Ах, но она же запрет вас здесь до тех пор, пока дни не обратятся прахом, пока не опадут все листья, и пока не пройдут годы – так же быстро, как тиканье часов.
- Нет, - сказала Коралина, - Не запрет.
В комнатке за зеркалом стало тихо.
Во тьме голос произнес:
- Возможно, если вы сможете выиграть у ведьмы своих родителей, вы сможете выиграть и наши души.
- Она забрала их? – в страхе спросила Коралина.
- О да. И спрятала.
- И поэтому мы не смогли покинуть это место, когда умерли. Она держала нас здесь, питалась нами, пока ничего от нас не осталось, только змеиная кожица да паучья оболочка. Юная мисс, найдите наши заповедные сердца.
- А что с вами будет, если найду? – поинтересовалась Коралина.
Голоса молчали.
- А что она со мной собирается сделать? – спросила Коралина.
Бледные фигуры призрачно пульсировали. Можно было представить, что они ничто иное, как следы образов, сияние, которое остается после яркого света, когда свет выключают.
- Это не больно, - прошептал один призрачный голос.
- Она возьмет вашу жизнь, все, чем вы являетесь, и все, что вы любите, а вам оставит мглу и туман. Заберет вашу радость. Однажды вы проснетесь без души и сердца. Обратитесь в оболочку, дымку, сон перед пробуждением, память о чем-то давно забытом.
- Пусто, - прошептал третий голос, - Пусто, пусто, пусто, пусто, пусто.
- Вы должны бежать, - слабо вздохнул голос.
- Не думаю, - сказала Коралина, - Я попыталась убежать, но ничего не вышло. Она забрала тогда моих родителей. Вы можете сказать, как выбраться из этой комнаты?
- Если бы знали – сказали бы.
- Бедные, - сказала про себя Коралина. Она опустилась вниз. Сняла свитер, свернула его и положила под голову, как подушку.
- Она меня не сможет вечно держать здесь, в темноте, - сказала Коралина, - Я ей здесь нужна, чтобы играть в игры. Кот сказал мне: «Игры и испытания». Не очень-то со мной поиграешь, пока я здесь, во тьме.
Она попыталась устроиться поудобнее, поворачиваясь и складываясь, чтобы разместиться в тесноте зазеркального чулана. В животе заурчало. Она съела свое последнее яблоко, откусывая по маленькому кусочку, растягивая трапезу, как только можно. Но она была все еще голодна, когда доела последний кусочек. И тогда ее осенило, и она прошептала:
- Когда она придет, чтобы меня выпустить, почему бы и вам троим не выйти со мной?
- Хотелось бы нам, - вздыхали они едва заметными голосами, - но она не отдает наши сердца. Мы теперь принадлежим тьме и пустоте. От света мы увянем и сгорим.
- О! – только и произнесла Коралина.
Она закрыла глаза, что сделало темноту еще непроницаемее, положила голову на скрученный свитер и уснула. Пока она засыпала, ей почудилось, что кто-то нежно поцеловал ее в щеку призрачными губами, и неясный голос шептал на ухо, такой тихий, такой ничтожный, почти неслышный, и Коралина почти поверила, что сама его придумала.
- Посмотрите через камень, - говорил ей этот голос. А потом она уснула.

8


Другая мама смотрелась на этот раз лучше, чем раньше: слабый румянец лежал на щеках, и волосы ее извивались, как ленивые змеи на припеке. Черные глаза-пуговицы, казалось, были только что отполированы.
Она прошла через зеркало, словно это был всего лишь поток воды, не более, и смотрела на Коралину сверху вниз. Затем открыла дверцу маленьким серебряным ключиком. Подняла Коралину, точно так же, как настоящая мама поднимала ее, когда она была маленькая, баюкая ее, полусонную, словно она была младенцем.
Другая мама отнесла Коралину на кухню, очень осторожно опустила ее на столешницу.
Коралина отчаянно пыталась пробудиться, лишь на мгновение почувствовав заботу и любовь, и ей захотелось, чтобы эта забота и любовь не кончалась. И вдруг она поняла, где находится и с кем.
- Итак, моя дорогая Коралина,  - проговорила другая мама, - Я пришла и вытащила тебя из чулана. Тебе нужно было преподать урок, однако, наш праведный гнев сменился на милость, ибо грешник возлюблен нами, а грех ненавидим. Теперь, если будешь хорошей девочкой, которая любит свою мамочку, будь сговорчивей и мягче со мной, и мы отлично поладим, и будем вполне любить друг друга.
Коралина прочистила глаза ото сна.
- Там были другие дети, - сказала она, - старые, которые были здесь задолго до меня, много лет назад.
- Где это – там? – задала вопрос другая мама. Она суетилась около сковороды и холодильника, извлекая яйца и сыр, масло и большой кусок нарезанного розового бекона.
- Да, - ответила Коралина, - там. Я думаю, ты и меня хочешь превратить в одну из них. В мертвую оболочку.
Другая мама слегка улыбнулась. Одной рукой она разбивала яйца о край миски, другой взбивала и перемешивала их. Затем бросила на сковороду кусочек масла, где он зашкворчал и зашипел, и повернулась нарезать тонкие полоски сыра. Перелила растопленные масло и сыр в яичную массу и продолжила взбивать.
- Теперь-то я вижу, что ты просто глупышка, дорогая, - сказала другая мама, - Я тебя люблю. Я буду тебя всегда любить. Ни один здравомыслящий человек не верит в привидения. Потому что они все – такие врунишки. Только понюхай, как чудесно пахнет твой завтрак. Я готовлю его для тебя.
Она налила желтую смесь на сковороду.
- Сырный омлет. Твой любимый.
У Коралины потекли слюнки.
- Ты любишь играть, - проговорила она, - Мне известно об этом.
По черным глазам другой мамы пробежала искра.
- Все любят игры, - только и ответила она.
- Ну да, - подтвердила Коралина. Она слезла со столешницы и уселась за кухонный стол.
Бекон шкворчал и брызгался на огне. Пахло замечательно.
- Может быть, честная победа надо мной сделает тебя счастливее? – поинтересовалась Коралина.
- Возможно, - произнесла другая мама. Она изобразила равнодушие, но ее пальцы задергались и застучали, и она облизнула губы алым языком.
- А что именно ты предлагаешь?
- Меня, - ответила Коралина и ухватилась под столом за свои коленки, чтобы они не стучали. – Если я проиграю, я останусь здесь с тобой навсегда и позволю себя любить. Я буду твоей самой послушной дочкой. Буду есть твою стряпню и играть в дочки-матери с тобой. И позволю тебе пришить пуговицы вместо моих глаз.
Другая мама смотрела на нее немигающими черными пуговицами.
- Звучит заманчиво, - сказала она, - А если ты не проиграешь?
- Тогда ты меня отпустишь. Отпустишь всех – моих настоящих родителей, мертвых детей, всех, кого ты здесь удерживаешь. Другая мама сняла бекон с огня и положила на тарелку. Затем туда же соскользнул со сковороды сырный омлет, который она немного подбросила, чтобы он завернулся в идеальную омлетную форму.
Поставила тарелку с завтраком перед Коралиной вместе со стаканом свежевыжатого апельсинового сока и кружечкой горячего шоколада с пенкой.
- Да, - сказала она, - Мне, кажется, понравилась эта игра. Но во что именно мы будем играть? В загадки? В игры на сообразительность? Или на сноровку? 
- В игру-исследование, - предложила Коралина, - В игру найди-пропавшее.
- И что ты будешь искать в этих прятках, Коралина Джонс?
Коралина немного поколебалась. Затем сказала:
- Моих родителей. И души детей, что томятся за зеркалом.
Другая мама на это ликующе улыбнулась, и Коралина засомневалась, правильно ли она поступила. Но отступать было теперь некуда.
- По рукам, - сказала другая мама, - А теперь ешь свой завтрак, милая. Не бойся, не отравлено.
Коралина рассматривала еду, ненавидя себя за то, что так легко сдалась. Но она умирала от голода.
- Откуда мне знать, что ты не сжульничаешь? – спросила Коралина.
- Я клянусь, - сказала другая мама, - Клянусь могилой моей матери.
- А у нее есть могила? – поинтересовалась Коралина.
- Есть, конечно, - ответила другая мама, - Я собственноручно положила ее туда. А когда обнаружила, что она пытается выбраться, я ее затолкала обратно.
- Поклянись чем-нибудь другим. Чтобы я была уверена, что ты сдержишь слово.
- Клянусь правой рукой, - проговорила другая мама, поднимая руку вверх. Она медленно перебирала длинными пальцами, выставляя на показ ногти, похожие на крючки, - Я клянусь ей.
Коралина пожала плечами.
- Ладно, - согласилась она, - По рукам.
Она съела завтрак, стараясь не выявить зверского голода. Она была еще голоднее, чем ей казалось.
Пока она поглощала пищу, другая мама пристально глядела на нее. Трудно было определить выражение ее глаз-пуговиц, но Коралине думалось, что и другая мама тоже голодна.
Она выпила апельсиновый сок, но, даже зная, как он ей понравится, она не смогла бы притронуться к горячему шоколаду.
- Откуда мне начинать искать? – спросила Коралина.
- Откуда хочешь, - ответила другая мама, как будто ей было все равно.
Коралина посмотрела на нее и задумалась. Она решила, что исследовать окрестности и сад бесполезно: они не существуют в реальности. В мире другой мамы нет заброшенного теннисного корта и нет бездонного колодца. Только дом был более-менее реален.
Она осмотрелась на кухне. Открыла духовку, заглянула в морозилку, порылась в овощном отделении холодильника. Другая мама ходила за ней по пятам, глядя на нее с усмешкой, постоянно мерцающей на губах.
- А какого размера души? – спросила Коралина.
Другая мама уселась за кухонный стол и облокотилась на стену, не отвечая ничего. Поковыряв в зубах длинным, покрытым пунцовым лаком ногтем, она слегка, тац-тац-тац, постучала по полированной черной поверхности глаза-пуговицы.
- Ну и ладно, - сказала Коралина, - Ну и не говори мне. Мне все равно. Неважно, подскажешь ты мне или нет. Всем и так известно, что душа размером где-то с шарик.
Она надеялась, что другая мама возразит на это что-то вроде:
- Какая чушь, душа на самом деле размером с луковую головку… или с платяной шкаф… или с дедушкины часы…,
Но другая мама только улыбалась и – тац-тац-тац – постукивала по своему глазу монотонно и беспрестанно, как падают с крана в раковину капли воды. А потом Коралина вдруг осознала, что это и в действительности капала из крана вода, а в комнате она была одна.
Коралина вздрогнула. Лучше уж пусть другая мама где-то находится: если ее нигде не будет, значит, она будет присутствовать где угодно. В конце концов, и боишься больше того, кого не видишь. Она полезла в карман, и пальцы ее нащупали ободряющую твердость камня с отверстием. Вытащив его из кармана, она, неся камень перед собой, как пистолет, проследовала в переднюю.
Вокруг стояла тишина, и только  - тац-тац – капала вода о металлическую раковину.
Она взглянула в зеркало в конце коридора. На мгновение оно затуманилось, и ей показалось, что в стекле, неясные и бесформенные, плавают какие-то лица, но вот они уже исчезли, и в зеркале уже ничего не отражалось, кроме девочки ее лет, сжимающей что-то, что мерцало мягким светом, как зеленый уголек.
Коралина удивленно посмотрела на свои руки: она держала только камешек с отверстием, ничем не примечательный коричневый камень. Посмотрела обратно в зеркало, где камень переливался, как изумруд. Хвост зеленого света простирался до спальни Коралины.
- Хммм…- задумалась Коралина.
Она вошла в спальню. Игрушки восторженно закопошились, как только она вошла, как будто были рады видеть ее, а маленький танк даже выехал из коробки, чтобы поприветствовать ее, даже переехал своими гусеницами несколько других игрушек. Из коробки он свалился на пол, опрокинувшись, и лежал на ковре как жук, завалившийся на спину, урча и скрежеща гусеницами, пока Коралина не подняла и не перевернула его в нормальное положение. В смущении танк отъехал под кровать.
Коралина осмотрелась вокруг.
Посмотрела в шкафах и ящиках. Приподняла коробку с игрушками за краешек и  все игрушки вывалила на ковер, где они стали ворчать, разминаться и неуклюже отделяться друг от друга. Серый мраморный шарик покатился по полу и ударился о противоположную стену. Ей подумалось, что на самом деле ни в одной из игрушек не может быть заключена живая душа. Она подняла и рассмотрела серебряный браслет с брелоками, изображавшими маленьких зверьков. Брелоки свисали по всей окружности браслета, но не касались друг друга: лиса ни за что бы не поймала кролика, а медведь не дотянулся бы до лисы.
Коралина раскрыла ладонь и посмотрела на камень с отверстием посередине, тщетно надеясь получить подсказку. Большая часть игрушек, которые раньше лежали в коробке, теперь перебирались ползком под кровать, а несколько тех, которые остались (зеленый пластиковый солдатик, стеклянный шарик, живой розовый йо-йо, и еще несколько), представляли собой те вещи, которые вполне вероятно было найти на самом дне коробки и в реальном мире: забытые, заброшенные и никем не любимые.
Она уже хотела было выйти и поискать в другом месте. Но затем припомнила голос в темноте, тихий шепчущий голос, и то, о чем ей было поведано. Она подняла камень к лицу, поднесла к правому глазу. Прищурив левый, она посмотрела на комнату через дырку в камне.
В отверстии камня мир выглядел серым и бесцветным, как карандашный набросок. Все было даже и не серым, а каким-то никаким. И что-то на полу сверкало, что-то цвета угольков в камине, цвета покачивающихся ало-оранжевых тюльпанов на майском солнце. Коралина вытянула вперед руку, опасаясь, что если она уберет от глаза камень, все исчезнет, и неуклюже нащупала пылающий предмет.
Пальцами она ощутила что-то гладкое и прохладное. Схватила, убрала от глаз камень с дырочкой и вгляделась. На ее розовой ладони лежал серый мраморный шарик с самого дна коробки. Еще раз поднеся камень к глазу, она посмотрела сквозь него на шарик. Шарик вновь загорелся и замерцал красным огнем.
В сознании ее зашептал голос:
- И правда, юная леди, я теперь точно знаю, что я был мальчиком, я теперь это ясно осознаю. Но вам нужно поторопиться. Двое из нас еще не найдены, а ведьма уже злится из-за того, что вы обнаружили меня.
Если я и сделаю это, подумала Коралина, я не собираюсь оставаться в ее одежде. Она опять переоделась в свою пижаму, халатик и тапочки, аккуратно сложив серый свитер и черные джинсы на краешке кровати, оставив оранжевые ботинки на полу рядом с коробкой с игрушками.
Мраморный шарик она положила в карман халатика и вышла в переднюю.
Что-то кусало ее лицо и руки, словно в ветреный день песок на пляже. Прикрыв глаза, она продвинулась вперед.
Острее и чувствительнее стал летевший в лицо песок, идти становилось труднее и труднее, как если бы она пробиралась навстречу ветру в ураган. Это был сильный и холодный ветер.
Она отступила на шаг назад, по своим же следам.
- Нет, продолжайте идти, - зашептал призрачный голос в ее голове. – Ведьма ведь рассержена.
Она шагнула в переднюю, где ее встретил другой порыв ветра, коловший щеки и лицо невидимым песком, острым, как иглы, острым, как стекло.
- Играй честно! – выкрикнула Коралина в ветер.
Ответа не последовало, ветер раздраженно захлестнул ее еще раз, песок посыпался на пол, и все стихло. Проходя мимо кухни, во внезапной тишине Коралина услышала, как капает вода из неисправного крана, или другая мама, возможно, все еще нетерпеливо стучит длинным ногтем по столу – тац-тац. Коралина подавила в себе желание заглянуть туда.
Широкими шагами она дошла до передней двери и вышла наружу.
Коралина спустилась по ступенькам и дошла до квартиры других мисс Спинк и мисс Форсибл. Лампочки вокруг двери загорались и гасли теперь беспорядочно, высвечивая слова, которые Коралине были непонятны. Дверь была закрыта. Она испугалась, что дверь вообще заперта, и со всей силой толкнулась в нее. Сначала результата не последовало. Но затем дверь подалась, и Коралина резко протолкнулась в темную комнату внутри.
Коралина обхватила одной ладонью продырявленный камень и пошла вперед в черноту. Она ожидала оказаться в занавешенной передней, но ничего такого не было. Было темно. Театр был пуст. С опаской она продвинулась вперед. Сверху что-то прошелестело. Она посмотрела наверх, в еще более густую темноту, и тем временем ноги ее споткнулись обо что-то. Нагнувшись, она подняла фонарик, включила его и стала исследовать комнату его лучом.
Театр был обнажен и заброшен. Сломанные стулья лежали на полу, и старые пыльные паучьи сети ниспадали по стенам и свисали с гнилых деревянных украшений и истлевших бархатных занавесей.
Что-то снова зашуршало. Коралина направила луч фонаря вверх, к потолку. Показались странные желеобразные существа без волос. Ей подумалось, что возможно, когда-то у них были лица, или собачьи морды; но у собак ведь не бывает крыльев, как у летучих мышей, и собаки не могут висеть вниз головой на потолке, как пауки или летучие мыши.
Свет напугал существ, одно из них снялось с места, его крылья шумно и тяжело захлопали, поднимая облака пыли. Коралина едва успела увернуться, нырнув головой, когда существо промахнуло совсем близко от нее. Оно успокоилось на дальней стене, и начало карабкаться вниз головой, обратно к гнезду летучих собако-мышей на потолке.
Коралина поднесла к глазам камень, посмотрела сквозь него, пытаясь отыскать что-то сверкающее или мерцающее, некий знак, подтверждающий, что в комнате находится еще одна живая душа. Она опустила луч фонарика вниз, пока искала что-то, и плотная пыль в воздухе, казалось, делала луч света почти осязаемым.
За задней стенкой разрушенной сцены что-то было. Что-то светло-серого цвета, размером в два раза больше самой Коралины, плотно прилепленное к стене, как слизняк. Коралина набрала в грудь побольше воздуха. «Я не боюсь, - сказала она про себя, - Не боюсь». Себе она не верила, но начала карабкаться по старой сцене, застревая ногтями в прогнившем дереве, подтягиваясь вверх.
Подойдя ближе к созданию на стене, она увидела, что это было что-то вроде куколки, оболочки паучьего яйца. Оно подергивалось в луче фонаря. Внутри оболочки было что-то похожее на человека, но человека с двумя головами, и несоразмерно многочисленными руками и ногами.
Существо внутри куколки казалось ужасно несформированным и незавершенным, как если бы двух пластилиновых людей скатали, смешали и слепили друг с другом.
Коралину терзали сомнения. К этому созданию она совсем не хотела подходить. Собако-мыши одна за другой слетели с потолка и принялись кружить по комнате, пролетая мимо нее, но не задевая.
Она подумала, что, может быть, здесь и не спрятана никакая душа. Может быть, можно просто уйти и поискать где-то еще. В последний раз она посмотрела через отверстие в камешке: опустевший театр был таким же блеклым и серым, но теперь внутри кокона-куколки что-то светилось коричневым, глубоким и гладким, как вишневое дерево. И то, что светилось, определенно находилось в одной из рук существа на стене.
Коралина медленно прошла по отсыревшей сцене, пытаясь произвести как можно меньше шума, опасаясь, что если она побеспокоит существо в коконе, оно откроет свои глаза, увидит ее, и тогда…
Не было ничего более страшного, чем ощутить на себе взгляд этого существа. Сердце бешено колотилось в груди. Она сделала еще один шаг.
Никогда ей не было так жутко, но все-таки она шла вперед, пока не подошла вплотную к кокону. Затем она протолкнула руку в вязкую и липкую субстанцию на стене. Субстанция слегка потрескивала, как мерный огонь в костре, пока она орудовала в ней, и облепила кожу и одежду как паучья сеть, или как сахарная вата. Она добралась до холодной руки внутри кокона, в которой, она это чувствовала, был зажат еще один мраморный шарик. Кожа создания была гладкой и словно покрытой слизью. Коралина подергала шарик.
Поначалу ничего не произошло: шарик был крепко сжат. Затем один за одним, пальцы ослабили хватку, и шарик скатился к ней в руку. Она потянула свою руку обратно сквозь липкие тенета, испытывая облегчение от того, что тварь не открыла глаза. Посветила в ее лица: они были похожи, решила она, на более молодые версии лиц мисс Спинк и мисс Форсибл, но скрученные и смятые вместе, как два куска воска, размягченных и слепленных в одно ужасающее нечто.
Внезапно одна из рук схватила руку Коралины. Ногти царапали кожу, но схватить не могли, так как были слишком скользкими, и Коралина благополучно выдернула руку. А затем открылись глаза – четыре черных пуговицы, блестящие, смотрели на нее сверху вниз, и два голоса, таких, каких Коралина в жизни своей не слышала, начали говорить. Один голос подвывал и шептал, другой жужжал, как жирная и злая муха между оконными рамами, и голоса произносили в унисон: «Воровка! Отдай! Прекрати! Воровка!»
Самый воздух роился от собако-мышей. Но она уже осознала, что как бы ужасающе не было создание на стене, то, что когда-то было другими мисс Спинк и мисс Форсибл, было прилеплено к стене своими же тенетами, заключено в кокон. Оно не могло двинуться за ней.
Собако-мыши хлопали крыльями и порхали вокруг нее, но не причиняли вреда Коралине. Она спустилась со сцены и посветила фонариком в поисках выхода наружу.
- Спасайтесь, мисс, - плаксиво зазвучал девичий голос в ее голове, - Сейчас же убегайте. Двое из нас у вас уже есть. Покидайте это место, пока кровь еще бежит в ваших жилах.
Коралина бросила мраморный шарик в карман, где уже лежал другой. Она заметила дверь, добежала до нее, и тянула, пока она не открылась.





9


Снаружи мир превратился в бесформенный, вихрящийся туман, в котором не было ни фигур, ни теней, а сам дом, казалось, изгибался и искажался. Коралине показалось, что он крадется и пристально смотрит на нее, как будто это и не дом даже,  а только бесплотная идея дома – но человек, у которого родилась такая идея, безусловно, не был добрым. К ее руке прилепилась липкая паутиноподобная субстанция, и она отряхнула ее как можно быстрее. Серые окна склонялись причудливыми углами.
Другая мама ждала ее, стоя на лужайке и сложив руки. Черные глаза-пуговицы не выражали ничего, однако губы были плотно сжаты в холодной ярости.
Увидев Коралину, она вытянула длинную белую руку и поманила пальцем. Коралина подошла ближе к ней. Другая мама не сказала ничего.
- Двоих я нашла, - произнесла Коралина, - А одну душу еще предстоит найти.
Выражение лица другой мамы не изменилось. Может быть, она не слышала, что сказала Коралина.
- Ну, я просто подумала, что ты бы хотела знать об этом, - пояснила Коралина.
- Благодарю, Коралина, - Холодно ответила другая мама, но ее голос не исходил из ее уст. Он звучал из мглы и тумана, из дома и с неба. Она проговорила:
- Ты ведь знаешь, что я люблю тебя.
И, несмотря на свое состояние, Коралина согласно кивнула. Это было правдой: другая мама любила ее. Но любила она Коралину той любовью, которой скряга любит деньги, а дракон – золото. Коралина знала, что в глазах-пуговицах другой мамы не было ничего, кроме желания обладать. Питомец, которого терпят, когда его поведение больше не радует.
- Мне не нужна твоя любовь, - сказала Коралина, - Мне ничего от тебя не нужно.
- Не нужна даже помощь? – Спросила другая мама. – Ты так хорошо до сих пор со всем справлялась. Я думала, что, возможно, ты будешь рада маленькой подсказке, помощи в поисках твоих сокровищ.
- Я сама справлюсь, - ответила Коралина.
- Хорошо, - сказала другая мама, - Но если ты захочешь попасть в переднюю квартиру – пустую – чтобы осмотреть там все, и обнаружишь, что дверь заперта – что тогда ты будешь делать?
- О, - Коралина на мгновение задумалась. Затем произнесла:
- А ключ есть?
Другая мама стояла там, в бумажно-сером тумане плоского мира. Черные волосы извивались вокруг головы, словно жили отдельной жизнью. Внезапно она прокашлялась, кашель доносился из глубины горла, и открыла рот.
Другая мама сняла с языка маленький медный ключик от входной двери.
- Вот, сказала она, - Тебе это понадобится, чтобы проникнуть внутрь.
И она небрежно швырнула ключ Коралине, которая поймала его одной рукой, не успев даже задуматься, нужен он ей или нет. Ключ все еще был немного влажным.
На них подул прохладный ветер, Коралина вздрогнула и оглянулась. Когда она повернула голову обратно, она уже была одна.
Неуверенно она обошла вокруг дома и остановилась напротив двери в пустую квартиру. Как и все двери, эта была выкрашена в ярко-зеленый цвет.
- Она не желает тебе добра, - зашептал в уши призрачный голос, - Не верится нам, что она тебе поможет. Это все обман.
Коралина ответила:
- Думаю, вы правы.
Затем вставила ключ в замок и повернула его.
Дверь тихо открылась, и Коралина тихо зашла внутрь.
Стены квартиры были цвета скисшего молока. На деревянных досках пола не было ковров, но на пыли были видны следы от ковров и дорожек, когда-то здесь лежавших.
Мебели не было, только следы того, что она здесь когда-то стояла. Стены ничто не украшало; бесцветные прямоугольники свидетельствовали о том, что раньше по стенам были развешены фотографии или картины. Было так тихо, что Коралина, казалось, могла услышать, как летают в воздухе пылинки.
Она обнаружила, что немного побаивается того, что кто-то может прыгнуть на нее, и начала насвистывать. Ей казалось, что если она будет свистеть, кому-то будет труднее выпрыгнуть на нее.
Сначала она прошла по пустой кухне. Затем через пустую ванную комнату, в которой находилась только чугунная ванна, и в этой ванне валялся дохлый паук размером с небольшую кошку. Последняя комната, которую она осмотрела, была, по ее предположению, спальней, ей подумалось, что пыльная тень на полу в форме прямоугольника могла быть когда-то кроватью. Но затем она увидела такое, что даже заулыбалась. К полу было прикреплено большое металлическое кольцо. Опустившись на колени, Коралина обхватила его обеими руками, и что было сил, потянула.
Невероятно медленно, жестко, неподатливо, тяжело, откидная дверь в полу приподнялась: это был люк. Через откинутую дверцу Коралина могла видеть только темноту. Она протянула руку и где-то внизу нащупала холодную ручку выключателя. Щелкнула ей, без малейшей надежды на то, что она окажется исправной, однако где-то внизу загорелась лампочка, и слабый желтый свет полился из люка в полу. Она могла теперь разглядеть ступеньки, ведущие вниз, но больше ничего не было видно.
Вынув из кармана камень, Коралина посмотрела через отверстие. Посмотрела сквозь него в подвал, но ничего не увидела. И она снова положила камень в карман.
Из двери в полу разносился запах сырой штукатурки, и чего-то еще, чего-то едкого и острого, как кислый уксус.
Коралина стала опускаться в подпол, с беспокойством поглядывая на откидную дверь. Она была такой тяжелой, что если бы кто-нибудь ее закрыл, можно было не сомневаться, что застрянешь во тьме навсегда. Она подняла руку и прикоснулась к ней, но дверь оставалась в том же положении. Затем она развернулась к темноте под ней, и пошла вниз по ступенькам. В самом низу лестницы на стене был еще один выключатель, металлический и проржавевший. Она нажимала его, пока не услышала щелчок, и загорелась лампочка, свисающая на голом шнуре с низкого потолка. Однако, это все еще не давало достаточно света для того, чтобы Коралина смогла разглядеть рисунки на осыпающихся стенах подвала. Изображения казались незаконченными. Она ясно могла различить глаза, и предметы, напоминающие виноград. А еще другие предметы, пониже. Коралина была не вполне уверена, что это были изображения людей.
В одном из углов комнаты возвышалась куча мусора: картонные коробки, заполненные заплесневелой бумагой, за ними навалены прогнившие занавески.
Тапочки Коралины зашлепали по цементному полу. Ужасная вонь теперь еще больше усилилась. Она готова была развернуться и уйти, когда заметила ногу, торчащую из-под груды занавесей.
Она сделала глубокий вдох (запахи кислого вина и  плесневелого хлеба заполнили всю голову) и откинула влажную материю, обнажив то, что более-менее по размерам и формам попадало под определение человека.
В тусклом свете ей потребовалось несколько секунд, чтобы распознать, кто это был: существо было бледным и непомерно раздувшимся, как гусеница, с тонюсенькими конечностями, напоминающими веточки. На лице его практически не было черт, они были растянуты и раздуты, как изюм в пончике.
Там, где должны были находиться глаза, у существа были две большие черные пуговицы.
Коралина вскрикнула, издав возглас ужаса и отвращения, и словно услышав это, существо начало приподниматься. Коралина застыла на месте. Существо поворачивало голову до тех пор, пока оба глаза-пуговицы не смотрели в упор на нее. На лице открылось ротоподобное отверстие, полоски чего-то бледного налипли на губы, и голос, не более чем отдаленно напоминающий голос отца, произнес:
- Коралина!
- Так, сказала Коралина существу, которое когда-то было ее другим папой, - По крайней мере, ты на меня не выпрыгнул.
Руки-прутики существа поднялись к его лицу, стали разминать бледную глину, сооружая что-то вроде носа. Оно не говорило ничего.
- Я ищу своих родителей, - сказала Коралина, - Или украденную душу, душу одного из детей. Они здесь, внизу?
- Здесь, внизу, ничего нет, - невнятно произнесло бледное существо, - Ничего, кроме праха, влаги и забвения.
Существо было белым, огромным и раздувшимся. Коралине подумалось, что этот монстр, однако, выглядит жалко. Она поднесла камень с отверстием к глазу, и посмотрела сквозь него. Ничего. Бледный монстр говорил правду.
- Бедняга, - сказала Коралина, - Бьюсь об заклад, она заставила тебя сюда спуститься в наказание за то, что ты слишком много со мной разговаривал.
Существо поколебалось, но согласно кивнуло. Коралина не могла представить, как она могла принимать такую штуку, похожую на личинку, за другого отца.
- Мне так жаль, - произнесла она.
- Она не очень довольна, - предупредило существо, когда-то напоминавшее другого папу,  - Она вообще не довольна. Ты ее достаточно вывела уже из себя. А когда она выходит из себя, она входит в кого-то еще. Так она и поступает.
Коралина погладила его безволосую голову. Кожа была клейкая, как теплое тесто для выпечки.
- Бедняга, - повторила она, - Ты еще одно создание, которое она создала, а затем выбросила прочь.
Существо энергично закивало, и при этих ритмичных кивках одна пуговица-глаз отвалилась и застучала по бетонному полу. Существо рассеянно огляделось вокруг одним глазом, как будто потеряло ее из виду. Наконец оно опять обрело способность видеть ее, и, делая невероятные усилия, открыло рот, и сказало плаксивым увещевающим тоном:
- Беги, девочка. Уходи из этого места. Она послала меня нанести тебе вред, задержать тебя здесь навеки, чтобы ты никогда не закончила игру, а она бы выиграла. Она толкает меня, чтобы я причинил тебе боль. Я не могу сопротивляться ей.
- Ты можешь, - не согласилась Коралина, - Будь храбрее.
Она осмотрелась: существо находилось между ней и лестницей, между ней и выходом из подвала. Вдоль стены она начала протискиваться к выходу, к ступенькам. Существо бескостно изгибалось, пока снова не увидело ее одним оставшимся глазом. Казалось, оно стало еще больше и совсем проснулось.
- Увы, - произнесло оно, - Я не могу.
Широко раскрыв беззубый рот, существо направлялось к ней по подземелью.
У Коралины была лишь секунда на размышления. Придумать она смогла только две вещи. Или она закричит, или попытается убежать, преследуемая по подвалу огромным слизнеподобным монстром, который в конце концов ее поймает. Или она могла придумать что-то еще.
И вот что она сделала.
Когда существо приблизилось к ней, Коралина протянула руку, обхватила единственный оставшийся глаз-пуговицу, и дернула изо всех сил.
На секунду ей показалось, что ничего не произошло. Потом пуговица оторвалась и вылетела у нее из руки, ударившись о кирпичную кладку, прежде чем скатиться на пол подвала.
Существо застыло на месте. Оно закинуло ослепшую голову назад, открыло рот невероятно широко, и зарычало в приступе ярости и отчаяния. Затем в спешке существо рванулось к тому месту, где стояла Коралина.
Но Коралины там уже не было. Как можно тише, на цыпочках, она поднималась по лестнице, ведущей прочь из мрачного подвала со странными рисунками на стенах. Она не могла оторвать глаз от пола под ней, несмотря на то, что там, падая и корчась, бледное нечто пыталось поймать ее. Внезапно, словно по приказу, существо остановилось, опрокинувшись слепой головой на одну сторону.
Оно слушает меня, подумала Коралина. Я должна быть очень-очень осторожной. Она поднялась еще на одну ступеньку, ее нога соскользнула, и существо это услышало.
Голова нацелилась прямо на нее. На секунду оно задержалось, словно собираясь с мыслями. А затем быстрым змеиным движением проскользнуло к лестнице и начало подниматься по ней, преследуя Коралину. Коралина развернулась и опрометью кинулась вверх по оставшимся нескольким ступенькам, выбросившись прямо на пол в пыльной спальне. Без промедления, она потянула тяжелую откидную дверь и отпустила, чтобы та захлопнулась. Она обрушилась на отверстие люка как раз в тот момент, когда что-то огромное стало выдвигаться оттуда. Дверь закачалась и  затряслась на полу, но осталась на месте.
Коралина глубоко вздохнула. Если бы в этой комнате было что-нибудь, хоть стул, она обязательно сдвинула бы его на крышку люка, но ничего не было.
Как можно быстрее покинула она эту квартиру, не пустившись, однако, бегом, и заперла за собой входную дверь. Ключ от двери она оставила под ковриком. Затем спустилась к подъездной дорожке.
Коралина почти ожидала того, что другая мама будет стоять и ждать, когда она выйдет, но мир был безмолвен и пуст.
Коралине захотелось домой.
Она обхватила себя руками, и сказал себе, что нужно быть храброй, обошла дом с другой стороны, где серый туман не был туманом, и начала подниматься по лестнице.


10


Коралина прошла вверх по лестнице по наружной стороне здания до самой верхней квартиры, где в ее мире обитал спятивший старик. Однажды она уже поднималась туда со своей настоящей мамой, когда мама собирала пожертвования на благотворительность. Они стояли у раскрытой двери, ожидая, когда сумасшедший старик с большими усами разыщет, наконец, конверт, который забыла мама Коралины. В квартире пахло незнакомой едой и трубочным табаком и еще чем-то необычным, острым, сырным, чему Коралина не знала имени. Дальше продвигаться в квартиру ей не хотелось.
- Но я же исследователь! – громко произнесла Коралина, но слова прозвучали глухо и мертво в мглистом воздухе. Она поняла это еще в подвале, не так ли?
Конечно, это так. Но была еще одна вещь, в которой Коралина могла быть уверена – это то, что квартира опасна.
Она поднялась до самого верха. Верхняя квартира когда-то была чердаком, но это было давно.
Она постучалась в зеленую дверь. Дверь открылась, и она зашла внутрь.

Да, мы нервное зверье
Есть и зубы, и хвосты
Все получите свое
Вызвав нас из темноты

шептала дюжина или больше тихих голосков в темной квартирке с такой низкой крышей, что там, где она встречалась со стенами, Коралина легко могла достать до потолка рукой.
На нее смотрели красные глазки. Розовые лапки мгновенно убрались, стоило Коралине продвинуться ближе. Темные тени скользили из окон, сливаясь с угловатыми тенями предметов.
Пахло еще более отвратительно, чем это было в реальном мире, когда здесь жил реальный свихнувшийся старик. Пахло какой-то едой (неприятной, на вкус Коралины: она не любила специи, травы и экзотические вещи). А в этом месте пахло так, словно здесь оставили протухать груду экзотической дряни.
- Малышка, - позвал шуршащий голос из дальней комнаты.
- Да, - ответила Коралина.
Я не боюсь, сказала она про себя, как будто считала, что знает, что это правда.
Здесь и не было ничего пугающего. Все эти вещи – даже существо в подвале – были иллюзиями, выдумками другой мамы, неприятными пародиями на реальных людей и реальные предметы. Она ничего не может сделать по-настоящему, решила Коралина. Она может только искажать, копировать, переиначивать вещи, которые уже существуют.
А потом Коралину вдруг заинтересовало, зачем другая мама поставила стеклянный снежный шар на каминную полку в Гостиной, месте, где в реальном мире почти ничего не было.
И как только она задала себе этот вопрос, она начала понимать ответ.
Снова раздался голос, и цепочка мыслей прервалась.
- Иди сюда, малышка. Я знаю, чего ты хочешь, малышка.
Шуршащий голос, скрипучий и сухой. Коралину он навел на мысль о гигантском мертвом насекомом. Но конечно, она знала, что это было глупо. Откуда у чего-то мертвого, особенно у мертвого насекомого, возьмется голос?
Она прошла через несколько комнат с низкими скошенными потолками и дошла наконец до дальней комнаты. Это была спальня, и другой сумасшедший старик сидел в дальнем углу, почти в темноте, закутавшись в пальто и нахлобучив шляпу. Когда зашла Коралина, он начал разговор.
- Ничего не изменилось, детка, - сказал он, и голос его звучал, как сухие листья, шелестящие по тротуару, - И что, если у тебя получится все, что ты задумала? Что тогда? Ничто не меняется. Ты вернешься домой. Тебе будет скучно. На тебя не будут обращать внимания. Никто тебя не будет слушать, никто по-настоящему не будет слушать. Ты ведь так умна и сдержанна, и они не могут тебя понять. Они даже по имени не будут тебя правильно называть.
- Останься здесь, с нами, - говорила фигура в дальнем конце комнаты. - Мы будем тебя слушать, играть с тобой и смеяться вместе с тобой. Другая мама построит целые миры, которые ты сможешь исследовать, и уничтожать их и создавать новые, когда исследования будут подходить к концу. Каждый новый день будет лучше и ярче предыдущего. Помнишь коробку с игрушками? Ведь лучше было бы, если бы и весь мир был таким, и был бы создан для тебя?
- А будут серые, промозглые дни, когда я не буду знать, чем заняться и у меня не будет ничего, чтобы почитать, посмотреть, и некуда будет сходить, будут такие бесконечно унылые дни? – спросила Коралина.
Человек ответил из теней:
- Никогда.
- А невкусная еда, по отвратительным рецептам, с чесноком, эстрагоном и конскими бобами будет? – спросила Коралина.
- Вся еда будет праздником вкуса, - прошептал голос из-под старой шляпы, - Ты не будешь пробовать ничего, что тебе не понравится.
- И я смогу носить ярко-зеленые перчатки и желтые резиновые сапожки в форме лягушек? – спросила Коралина.
- Лягушек, уток, носорогов, осьминогов – любой формы, какой пожелаешь. Каждое утро мир будет создаваться заново. Если останешься здесь, получишь все, что пожелаешь.
Коралина вздохнула.
- Ты не понимаешь, о чем я говорю, ведь так?- спросила она, - Я не хочу получать все, что захочу. И никто не хочет. Правда, не хочет. Что приятного было бы в том, чтобы сразу получать желаемое? Просто, как по заказу, но тогда уже не важно, хочешь ты этого или нет. Что тогда?
- Я не понимаю… - прошелестел шепотом голос.
- Конечно, не понимаешь, - сказала она, поднося камень с отверстием к глазу. – Ты ведь просто копия, которую она сделала со старичка с заскоками из верхней квартиры.
Сияние исходило из-под плаща человечка, откуда-то из груди. Через дырку в камне можно было видеть мерцание и сине-белые переливы, как от любой звезды. Ей захотелось взять какую-нибудь палку и потыкать в него, подходить ближе к теневому человеку в конце комнаты у нее не было ни малейшего желания.
- Даже и не копия уже, - отозвался мертвый шепот.
Коралина на шаг приблизилась к человеку, и он рассыпался. Черные крысы выпрыгивали из рукавов и из-под пальто и шляпы, несколько десятков или больше, красные глаза сверкали в темноте. Они пищали и наводняли комнату. Пальто заколыхалось и тяжело упало на пол. Шляпа откатилась в угол комнаты.
Коралина протянула руку и раскрыла пальто. В нем никого не было, и на ощупь оно было засалено. Мраморного шарика там не было. Она осмотрела комнату, прищурившись в отверстие камня, и обнаружила что-то переливающееся и горящее, как звезда, на уровне пола в дверном проеме. Самая большая черная крыса несла его в передних лапах. И когда Коралина присмотрелась, она кинулась наутек.
Другие крысы смотрели из углов комнаты, как Коралина бросилась вдогонку.
Всем известно, что крысы бегают быстрее людей, особенно на короткие дистанции. Но большая черная крыса, сжимающая в передних лапах мраморный шарик – в забегах не чета решительной девочке (даже и не по возрасту малого роста). Черные крысы меньшего размера взад и вперед перебегали ей дорогу, стараясь отвлечь, но она не обращала на них внимания, ее взгляд был прикован к шарику, который выносили из квартиры на улицу.
Они  добрались до лестницы, ведущей из дома.
На какое-то время Коралина заметила, что дом продолжает меняться сам по себе, становясь менее различимым, расплющиваясь, даже в то время, когда она сбегала вниз по лестнице. Теперь он напоминал ей не дом, а фотографию дома. Затем она очертя голову бросилась вдогонку за крысой, безо всяких мыслей в голове, преследуя одну-единственную цель. Она бежала быстро – слишком быстро, что она поняла, только добежав до первой площадки, поскользнувшись, запутавшись и скатившись вниз, больно ударившись о бетонное покрытие.
Левое колено было поцарапано и ободрано, ладонь руки, которую она выбросила вперед, стараясь избежать падения, превратилась в месиво из расцарапанной кожи и песка.  Было немного больно, но, она знала, скоро боли будет намного больше. Она отряхнула песок с ладони, встала на ноги и как можно быстрее, осознавая, что уже все потеряно и слишком поздно, спустилась по оставшимся ступенькам на твердую почву.
Она искала взглядом крысу, но нигде не было ни ее, ни мраморного шарика.
Рука заныла в тех местах, где была поцарапана, из прорванной на колене пижамы начала сочиться кровь. Было так же больно, как в то лето, когда мама сняла страховочные колесики с велосипеда Коралины; но тогда, в прошлом, со всеми ушибами и ссадинами (коленки ее не успевали заживать) приходило ощущение нового открытия, достижения. Она училась, делала то, чего раньше не умела. Теперь же она чувствовала только холод потери. Она потеряла детей-призраков. Она потеряла своих родителей. Она потеряла себя, все потеряла.
Закрыв глаза, она желала провалиться сквозь землю.
Послышалось покашливание.
Открыв глаза, она увидела крысу. Она лежала на кирпичной дорожке у лестницы, с удивленным выражением на мордочке, которая валялась в нескольких сантиметрах от всего остального. Усики замерли, глаза выпучились, видны были желтые острые зубы. На шее блестел ручеек свежей крови.
Неподалеку от обезглавленной крысы с довольным видом восседал черный кот. Под одной из его лап виднелось что-то серое, гладкое и мраморное.
- Кажется, я уже упоминал, - проговорил кот, - Что в лучшем случае недолюбливаю  крыс. Однако, мне показалось, что эта тебе нужна. Надеюсь, ты не будешь бранить меня за вмешательство.
- По-моему… - сказала Коралина, пытаясь отдышаться, - По-моему, кажется… ты говорил… что-то вроде этого.
Кот приподнял лапу, и мраморный шарик покатился к Коралине. Она подхватила его. В голове немедленно зазвучал еще один детский голос.
- Она обманула тебя. Она тебя никогда не отпустит, ты теперь в ее сетях. Она отпустит нас всех, только когда сама ее природа переменится.
Волоски на шее Коралины приподнялись, она понимала, что девочка говорит правду. Она положила шарик в карман халатика рядом с остальными.
Теперь у нее было три шарика.
Оставалось отыскать родителей.
А это, понимала Коралина, будет легко. Она точно знала, где они. Если остановиться и подумать, она могла бы догадаться, где они все это время были. Другая мама не умеет ничего создавать. Она может только переделывать, изменять, трансформировать.
А на каминной полке в гостиной в глубине дома почти ничего не было. И, зная это, она также знала и кое-что еще.
- Другая мама. Она не собирается сдержать свое обещание. Она нас не отпустит, - произнесла Коралина.
- Я бы не был так категоричен, - заметил кот. – Как я уже говорил, нет никакой гарантии, что она играет честно.
А затем он приподнял голову.
- Слушай… ты это видела?
- Что?
- Обернись, - сказал кот.
Дом уже не уплощался. Он уже не походил на фотографию – больше напоминал рисунок, набросок, каракульку, намалеванную углем на серой бумаге.
- Что бы ни случилось, - сказала Коралина, - спасибо тебе за помощь с крысой. Думаю, что я все же должна быть там, не так ли? Так вот, уходи в туман, уходи куда хочешь, но я все-таки надеюсь еще встретить тебя дома. Если она отпустит меня домой.
Шерсть у кота поднялась дыбом, хвост распушился, как щетка у трубочиста.
- Что такое? – спросила Коралина.
- Они ушли, - ответил кот. – Их нет здесь больше. Ходы и выходы из этого места. Они стали плоскими.
- И что теперь?
Кот опустил хвост, злобно размахивая им из стороны в сторону. Низкое урчание доносилось из его горла. Он пошел по кругу, отворачиваясь от Коралины,  а затем назад, с опаской, без лишних движений, по одному шажку, пока снова не уперся в ногу Коралины. Она опустила руку, чтобы погладить его, и почувствовала, как бешено бьется его сердце. Он дрожал, как помертвелый лист на ветру.
- С  тобой все будет хорошо, - уговаривала Коралина, - Все будет хорошо. Я отнесу тебя домой.
Кот не произнес ничего в ответ.
- Пойдем, кот, - позвала Коралина. Она пошла к лестнице, но кот оставался на месте, выглядя жалостливо и странным образом уменьшившись в размерах.
- Если единственный выход лежит через нее, - сказала Коралина, - тогда мы должны идти к ней.
Она вернулась за котом, нагнулась и взяла его на руки. Кот не сопротивлялся. Только дрожал. Она поддерживала задние лапки одной рукой, а передние кот положил ей на плечо. Кот был тяжелый, но не такой уж тяжелый, чтобы его невозможно было нести. Он принялся лизать ее ладонь, где на ранках все еще выступала кровь.
Коралина сразу пошла к лестнице, ведущей в ее собственную квартиру. Она слышала, как постукивали мраморные шарики в кармане, постукивал о них камень с дырой посередине, и ощущала, как навалился на нее кот.
Она добралась до входной двери – которая теперь представляла из себя детскую каракульку – стала толкать ее рукой, опасаясь того, что она прорвет ее, обнажая только черноту и разлетающиеся звезды.
Но дверь открылась и Коралина вошла в нее.





11

Только внутри, в своей квартире, или, скажем прямо, совсем не в своей квартире, Коралина испытала облегчение оттого, что там ничто не превратилось в пустые рисунки, как весь оставшийся дом. Здесь были впадины и тени, и кто-то, кто стоял в тени, поджидая Коралину, обернулся.
- Вот ты и вернулась, - сказала другая мама. Голос ее звучал недовольно. – И гадость эту с собой принесла.
- Нет, - ответила Коралина. – Это мой друг.
Она чувствовала, что кот замер в ее руках, как будто готовился выскочить. Ей хотелось прижать его к себе, как плюшевого мишку, чтобы не дать ему сбежать, но она знала, что кошки не любят, когда их сжимают, и полагала, что напуганные кошки могут запросто покусать и поцарапать тебя, если их спровоцировать, даже если они на твоей стороне.
- Ты знаешь, что я люблю тебя, - без выражения проговорила другая мама.
- Ты очень оригинально выражаешь свои чувства, - ответила Коралина. Она направлялась по коридору к гостиной, шаг за шагом, непреклонно, притворяясь, что не чувствует неподвижного взгляда черных глаз, сверлящего спину.   Торжественная мебель ее бабушки все еще была здесь, как и натюрморт с фруктами (но теперь фрукты на картине были съедены, все, что осталось от них – это сердцевина яблока, несколько сливовых и персиковых косточек, да обглоданная кисть, на которой когда-то был виноград). Когтистые деревянные львиные ноги стола загребли под себя ковер, словно в раздражении. В конце комнаты, в углу, находилась деревянная дверь, которая однажды, в другом месте, открылась в обычную кирпичную кладку. Коралина пыталась не смотреть на нее. Из окна не было видно ничего, кроме тумана.
Вот оно, осознала Коралина. Момент истины. Разгадка.
Другая мама последовала за ней. Сейчас она стояла в центре комнаты, между Коралиной и каминной полкой, и смотрела на нее сверху вниз своими черными пуговицами-глазами. Удивительно, подумала Коралина. Другая мама ни в чем не походила на ее собственную маму. Странно, как она вообще могла обнаружить какие-то сходства. Другая мама была огромная – голова почти доставала до потолка – и очень бледная, цвета паучьего брюшка. Волосы шевелились и извивались на голове, а зубы были острыми, как ножи…
- И что же? – Язвительно спросила другая мама. – Где же они?
Коралина оперлась на кресло, поудобнее пристроила кота на левой руке, правой рукой залезла в карман и вытащила три мраморных шарика. Они были морозно-серые, и слегка позвякивали на ладони. Другая мама потянулась было к ним, но Коралина быстро ссыпала их обратно в карман. Она уже знала, что все было правдой. У другой мамы не было намерения отпускать ее, не было намерения сдержать свое слово. Все это было развлечением, не более.
- Подожди, - сказала она, - Мы ведь еще не закончили, не так ли?
Взгляд другой мамы стал похож на отточенный кинжал, но она мило улыбнулась.
- Нет, - ответила она, - Думаю, нет. Ты же еще должна найти своих родителей?
- Да, - подтвердила Коралина. Про себя она сказала себе: не смотри на каминную полку.
- Что ж, - сказала другая мама, - Предъяви их. Может быть, еще раз посмотришь в подвале? Знаешь, там появилось еще несколько интересных вещей.
- Нет, - отказалась Коралина, - Я знаю, где мои родители.
Кот своей тяжестью оттягивал руки. И она переместила его вперед, отдирая его когти со своего плеча.
- Где же?
- Смысла нет искать их здесь, - сказала Коралина, - Я уже заглянула во все места, где ты могла бы их спрятать. Так что они не в доме.
Другая мама стояла неподвижно, ничем ничего не выдавая, с плотно сжатыми губами. Она походила на восковую статую. Даже ее волосы перестали шевелиться.
- Что ж, - продолжила Коралина, обеими руками обхватив кошачье туловище, - Я знаю, где они. Ты ведь спрятала их в проходе между домами, разве не так? Они за этой дверью.
И она указала кивком на дверь в углу.
Другая мама не пошевелилась, но тень усмешки тронула ее лицо.
- Да неужели?
- Почему бы тебе не открыть дверь? – спросила Коралина, - Они за ней, вот увидишь.
Она знала, что это единственный проход домой. Но теперь все зависело от того, позлорадствует ли другая мама, нужно ли ей украсить победу демонстрацией победы.
Медленно другая мама просунула руку в карман фартука и достала черный железный ключ. Кот неловко завозился на руках у Коралины, как если бы хотел спрыгнуть. Потерпи еще совсем немного, подумала она, словно и так он мог ее слышать. Мы оба попадем домой. Я обещаю. И она почувствовала, как кот немного расслабился.
Другая мама подошла к двери и вставила ключ в замочную скважину.
Повернула ключ.
Коралина услышала, как тяжело щелкнул механизм. Она уже начала как можно тише шаг за шагом продвигаться к каминной полке.
Другая мама дернула дверную ручку, потянула дверь и открыла дверь, за которой находился темный и пустой коридор.
- Вот, - произнесла она, указывая в темноту. Выражение удовольствия на  ее лице непереносимо было видеть.
- Ты ошиблась! Ты не знаешь, где твои родители, ведь так? Они вовсе не там.
Она повернулась и посмотрела на Коралину.
- А теперь, - сказала она, - Ты останешься здесь на веки вечные.
- Нет, - ответила Коралина, - не останусь!
И размахнувшись со всей силы, она метнула черным котом в другую маму. Он завопил и приземлился у той на голове, молотя когтями, ощерившись, неудержимый и злой. Шерсть на нем встала дыбом и выглядел он в два раза больше своих истинных размеров.
Не стремясь увидеть, чем все закончится, Коралина дотянулась до каминной полки, схватила стеклянный снежный шар и глубоко засунула его в карман халатика.
Кот издал резкий душераздирающий вой и впился зубами в шею другой мамы. Она забилась в конвульсиях. Кровь стекала из раны на лицо – не красная кровь, а что-то густое и черное, как деготь. Коралина побежала к двери.
Вытащила ключ из скважины.
- Оставь ее! Пошли! – крикнула она коту. Он зашипел, ударил в лицо другой мамы острыми, как скальпель, когтями, и из нескольких разрезов на носу потекла черная тянучка. Потом он прыгнул к Коралине.
- Быстро! – скомандовала она. Кот добежал до нее и оба они зашли в коридор.
В проходе коридора было холоднее, словно они теплым днем зашли в погреб. Кот на мгновение замешкался, но затем, увидев, что другая мама идет за ними, подбежал к Коралине и прижался к ее ногам.
Коралина начала тянуть дверь, чтобы захлопнуть ее.
Это было труднее, чем она представляла, тянуть дверь было все равно, что пытаться захлопнуть ее под сильнейшим напором ветра. Она чувствовала, словно что-то тянет дверь с другой стороны.
Закрывайся уже! – подумала она. Вслух же она произнесла:
- Ну, пожалуйста, прошу!
И ощутила, что дверь начала подаваться, сдаваться напору призрачного ветра.
Внезапно она ощутила присутствие других людей в коридоре. Она не могла повернуть голову, чтобы увидеть их, но она знала, кто это. Даже не глядя на них.
- Помогите мне, пожалуйста, - произнесла она, - Давайте все вместе…
Люди, находящиеся с ней в проходе – трое детей, двое взрослых – были слишком бесплотны, чтобы дотронуться до двери. Но их руки сомкнулись на ее, когда она опять потянула ручку, и она почувствовала себя сильной.
 - Только не отпускайте, мисс! Держитесь крепче! Держитесь крепче! – шептал голос внутри ее.
 - Тяни, девочка, тяни! - шептал другой голос.
А затем зазвучал голос, который звучал, как голос ее мамы, ее настоящей мамы, замечательной, раздраженной, разъяренной, славной мамы, который сказал только:
- Отлично, Коралина, - и этого было достаточно.
Она почувствовала, что теперь дверь закрывается, легко и просто.
- Нет! – закричал голос из-за двери, голос, который больше не был похож на человеческий.
Что-то схватило Коралину, просунувшись из незакрывшегося проема между дверью и косяком. Коралина резко мотнула головой в сторону, однако дверь начала открываться снова.
- Мы собираемся домой, - сказала Коралина, - Все мы. Помогите мне.
Она уклонилась от цепких пальцев.
Затем они прошли через нее: призрачные руки, которые придали ей силу, которой больше она не обладала. Был последний момент сопротивления, словно дверь была ловушкой для чего-то, и затем, с громким стуком, деревянная дверь захлопнулась.
Что-то упало с головы Коралины на пол. Тяжело плюхнулось вниз, как тюк с бельем.
- Пошли! – сказал кот, - Это не очень приятное место. Быстрее.
Коралина повернулась спиною к двери и побежала, так быстро, как только могла, вытянув руку к стене, чтобы ни на что не наткнуться и не потеряться в темноте.
Бежать приходилось вверх, и ей показалось, что это была самая длинная дистанция, на которую может тянуться коридор и что бы то ни было. Стена, которой она касалась, показалась ей теплой и мягкой, как будто была покрыта густым нежным мехом. Она двигалась, как будто дышала. Она отдернула руку.
Во тьме завывали ветры.
Ей стало страшно, что она врежется во что-то, и она опять повела рукой по стене. На этот раз поверхность была горячей и влажной, как будто она положила руку в чью-то пасть, и она со стоном убрала руку.
Ее глаза уже привыкли к темноте. Она почти видела светящиеся фигуры впереди себя, две взрослые, три детские. Также она могла слышать кота, несущегося вперед неслышными шагами.
Но было что-то еще, что проскочило между ее ног, почти заставить ее подлететь. Она справилась со своей координацией и смогла удержаться на бегу. Она знала, что если она упадет в этом коридоре, возможно, больше она никогда не встанет. Чем бы ни был этот проход – он был намного древнее другой мамы. Он был глубоким, медленным, и он знал, что она внутри…
Затем показался дневной свет, и она побежала на него, хрипя и отдуваясь.
- Почти дошли, - позвала она ободряюще, но на свету обнаружила, что призраки исчезли, и она была в одиночестве. Не было времени подумать,что с ними стало. Хватая ртом воздух, она пронеслась через дверной проем и громко захлопнула дверь позади себя с чувством такого глубочайшего удовлетворения, какое едва ли кто-то сможет представить.
Коралина заперла дверь на ключ и положила его обратно в карман.
Черный кот с дикими глазами и высунутым наружу розовым кончиком языка, жался к дальнему углу комнаты. Коралина подошла к нему и присела рядом.
- Прости меня, - сказала она, - Прости, что кинула тебя в нее. Но только так я могла ее отвлечь, чтобы мы могли выскочить. Ведь она никогда не сдержала бы свое слово, правда?
Кот посмотрел на нее снизу вверх, положил голову на ее ладонь, облизывая пальцы языком, похожим на наждачную бумагу. И замурлыкал.
- Ну что, друзья? – спросила Коралина.
Она села в одно из неудобных кресел своей бабушки, кот забрался к ней на колени и уютно устроился. Свет, льющийся в венецианское окно, был настоящим дневным светом, золотым, полуденным светом, а не бледным мерцанием тумана. Небо было голубое, как яйцо дрозда, Коралина могла видеть деревья, и холмы под деревьями, зеленые холмы, на горизонте превращавшиеся в лиловые и серые. Небо никогда еще не казалось таким небесным; а мир еще никогда не казался таким мирным.
Коралина смотрела на листья деревьев, на узор из света и тени на потрескавшейся коре бука за окном, потом посмотрела вниз на свои колени, на то, как яркий солнечный свет пригладил шерсть на голове кота, превратив каждый белый усик в золотой.
Ничего, подумалось ей, ничего не может быть интереснее и увлекательней этого.
И, подхватив мысль об увлекательности мира, Коралина едва заметила, как сама, как кот, свернулась в неудобном бабушкином кресле, и не заметила, как погрузилась в глубокий сон без сновидений.

12


Мама потихоньку трясла ее за плечо, пытаясь разбудить.
- Коралина? – говорила она, - Дорогая, ну разве здесь можно спать? Это же вообще-то наша парадная гостиная. Мы уже весь дом обыскали.
Коралина потянулась и заморгала.
- Прости,  - сказала она, - Я уснула.
- Да уж, вижу, - сказала ее мама, - А откуда взялся этот кот? Он ждал у входной двери, и вылетел, как пуля, когда я открыла ее.
- Видимо, у него появились дела, - произнесла Коралина. И она обняла свою маму, так крепко, что заболели руки. И мама обняла ее в ответ.
- Обед через пятнадцать минут, - сказала мама, - Не забудь вымыть руки. И посмотри на свои пижамные штаны. Что случилось с твоим бедным коленом?
- Я была в путешествии, - призналась Коралина. Она пошла в ванную, вымыла руки и очистила раненое колено. Наложила мазь на ушибы и ссадины.
Зашла в спальню – свою собственную комнату, свою настоящую комнату. Засунув руки в карманы халата, она извлекла оттуда три мраморных шарика, камень с дырочкой посередине, черный ключ и пустой стеклянный снежный шар.
Встряхнув снежный шар, она посмотрела, как переливчатые снежинки закружились в воде в опустевшем мирке. Опустив шар, она видела, как падал внутри снег, покрывая то место, где стояла игрушечная влюбленная парочка.
В коробке с игрушками Коралина нашла шнурок и пропустила его через черный ключ. Завязала шнурок и повесила его на шею.
- Вот так, - произнесла она. Переоделась и спрятала ключ под майкой. На коже он был холодным. Камень она положила в карман.
По коридору Коралина дошла до кабинета отца. Он сидел спиной к ней, но она знала, только взглянув на него, что если бы он обернулся, глаза его были бы папиными, добрыми серыми папиными глазами, и она подошла к нему и поцеловала сзади его лысеющую голову.
- Привет, Коралина, - произнес он. Затем повернулся и улыбнулся ей. – И что это значит?
- Ничего, - ответила Коралина, - Я просто иногда по тебе скучаю. Вот и все.
- Милая моя, - произнес он. Поставил компьютер в режим сна, поднялся и затем, безо всякой причины, поднял Коралину на руки, чего не делал уже долгое время, ведь он давно  хотел ей показать, что она уже очень большая для того, чтобы ее носили на руках, и отнес ее на кухню.
На ужин в этот вечер была пицца, но, не взирая на то, что она была приготовлена папой (а корочка в таком случае всегда была либо мягкой и непропеченной, либо слишком жесткой и пережженной), и не взирая на то, что он положил на нее ломтики паприки вместе с фрикадельками и кусочками ананаса, Коралина съела все, что ей положили.
Ну ладно, говоря начистоту, она съела все, кроме кусочков ананаса.
А скоро пора было уже отправляться спать.
Ключ находился на шее у Коралины, а серые мраморные шарики она положила под подушку, и в эту ночь Коралине приснился сон.
Она была на пикнике под старым дубом на зеленом лугу. Солнце светило высоко в небе и, несмотря на то, что на горизонте виднелись далекие пушистые облачка, небо над ее головой было глубокого чистого синего цвета.
На траве была расстелена белая скатерть, на которой были расставлены тарелки с едой: салатами и бутербродами, орехами и фруктами, кувшины с лимонадом, водой и шоколадным молоком. Коралина заняла свое место с одной стороны скатерти, в то время как трое детей занимали другие три стороны. Одеты они были очень странно.
На самом маленьком из них, сидящем слева от Коралины, были красные бархатные штаны до колен и белая рубашка с оборками. Лицо его было испачкано, а свою тарелку он доверху наполнил отварной молодой картошкой и чем-то, выглядевшем как целая холодная форель.
- Юная леди, это самый лучший пикник, - заявил он Коралине.
- Да, - подтвердила Коралина, - Думаю, так и есть. Кто же его устроил, хотелось бы знать.
- Ну, я полагаю, что устроили его вы, мисс, - сказала высокая девочка, сидящая напротив Коралины. На ней было коричневое почти бесформенное платье, коричневый чепец был завязан под подбородком. – И мы настолько благодарны вам за это и за все остальное, что просто нет слов, чтобы выразить нашу благодарность.
Она ела  ломтики хлеба с джемом,  ловко отрезая куски от золотисто-коричневой буханки большим ножом, а затем серебряной ложечкой намазывая на них пурпурно-красный джем. Рот ее был весь испачкан джемом.
- Ах! Много веков уже не ела такой вкуснятины! – сказала девочка справа от Коралины. Она была очень бледной, одета во что-то наподобие паучьих тенет, со сверкающей серебряной диадемой в белокурых волосах. Коралина могла бы поклясться, что у этой девочки было два крыла – похожих на пыльные серебристые крылья бабочки, не птичьи крылья – растущие из спины. Тарелка девочки была наполнена прекрасными цветами. Она улыбалась Коралине, как будто давным-давно не улыбалась и почти забыла, как это делается. Коралина поймала себя на мысли, что эта девочка ей нравится больше всех.
А затем, в смещениях сна, пикник закончился, и теперь они играли на лужайке, бегая, крича и перебрасывая сверкающий мяч друг другу. Коралина уже знала, что это сон, потому что она не уставала и не задыхалась на бегу. Даже не потела. Все смеялись и бегали, играя в игру, частью напоминающую пятнашки, частью вышибалы, а частью просто какую-то невероятную детскую возню.
Трое из них бегали по земле, а бледная девочка парила над их головами, опускаясь на бабочкиных крыльях, чтобы схватить мяч, и разворачивая его сначала к небу, перед тем, как бросить в кого-то.
А затем без всяких слов игра прекратилась, и все четверо опять оказались за пикниковой скатертью, откуда уже был убран обед, и теперь перед ними стояли четыре мисочки, три, наполненных мороженым и одна, наполненная цветами жимолости.
Все ели с наслаждением.
- Спасибо вам за то, что пришли на мою вечеринку, - поблагодарила Коралина, - Если она действительно моя.
- Для нас это удовольствие, Коралина Джонс, - произнесла девочка с крыльями, поедая очередной цветок жимолости, - Если бы было еще что-то, чем мы могли бы отблагодарить вас, мисс.
- Ах! – Вздохнул мальчик в красных бархатных штанишках и с испачканным лицом. Он протянул руку и взял руку Коралины. Ладони его теперь были теплые.
- Вы нам столько хорошего сделали, мисс, - сказала высокая девочка. Теперь ее губы были испачканы мороженым.
- Я счастлива, что все закончилось, - произнесла Коралина.
Ей показалось, или действительно тень пробежала по лицам детей?
Крылатая девочка с диадемой, сверкающей в волосах подобно звезде, ненадолго дотронулась до тыльной стороны ладони Коралины.
- Все закончилось для нас, - Объяснила она, - Здесь совершается наш переход. Отсюда мы втроем отправимся в запредельные земли, а что будет дальше, не дано знать никому из живущих…
Она прервала свою речь.
- Но есть какое-то «но», правда? – поинтересовалась Коралина, - Я же чувствую. Как грозовая туча.
Мальчик слева храбро попытался улыбнуться, но нижняя его губа начала дрожать, он прикусил ее и ничего не сказал. Девочка в коричневом капоре неуютно поежилась и произнесла:
- Да, мисс.
- Но я же вернула вас троих, - сказала Коралина, - Я вернула маму и папу. Я закрыла дверь. И заперла ее. Что еще я должна была сделать?
Мальчик крепко сжал руку Коралины. Она припомнила, когда и она также сжимала его ладонь, чтобы подбодрить, в те времена, когда он был всего лишь холодным воспоминанием в темноте.
- Что ж, а подсказку вы мне дадите? – спросила Коралина, - Вам нечего мне сказать?
- Ведьма поклялась своей правой рукой, - произнесла высокая девочка, - Но она обманула вас.
- М-моя гувернантка, - сказал мальчик, - Любила говорить, что никому не дается более тяжелой ноши, чем он сможет вынести.
Говоря это, он пожал плечами, словно и сам сомневался в произнесенном.
- Мы желаем вам удачи, - сказала крылатая девочка, - Удачи, мудрости и отваги – хотя мы-то уже знаем, что вы сполна благословенны всеми этими дарами.
- Она ненавидит вас, - выпалил мальчик, - Она уже давно ничего не проигрывала. Будьте умнее. Будьте смелее. Будьте хитрее.
- Но так нечестно, - со злостью заявила Коралина в собственном сне, - Просто несправедливо. Все должно уже закончиться.
Мальчик с перепачканным лицом поднялся и крепко обнял Коралину.
- Утешайтесь хотя бы тем, - шепнул он, - Что вы живы. Вы все еще живете.
Затем в своем сне Коралина увидела, как зашло солнце и на темнеющем небе замигали звезды.
Стоя на лугу, Коралина смотрела, как трое детей (два шли, один летел) удалялись от нее, уходя по траве, серебряной в свете огромной луны.
Все трое подошли к небольшому деревянному мостику, перекинутому через ручей. Там они остановились, обернулись и стали махать Коралине на прощание, и Коралина замахала им.
А дальше была только темнота.
Коралина проснулась рано утром, полностью уверенная в том, что слышала что-то, не понимая, что это было.
Она подождала.
Что-то зашуршало за дверью спальни. Она подумала, что это крыса. Дверь затряслась. Коралина выскочила из-под одеяла.
- Уходи, - отрывисто произнесла Коралина, - Уходи, или пожалеешь.
Какое-то мгновение ничего не было слышно. А затем это что-то ускользнуло в коридор. В звуке шагов было что-то странное и необычное. Коралине пришло на ум, что, возможно, у этой крысы имеется лишняя лапка…
- Так это еще не конец? – спросила она саму себя.
И распахнула дверь спальни. Серый предрассветный свет проникал в коридор, абсолютно пустой.
Она направилась к входной двери, оглядываясь на гардеробное зеркало, висящее в дальнем конце коридора, в котором, однако, не отражалось ничего, кроме ее собственного бледного оборачивающегося лица, выглядевшего заспанным и серьезным. Тихий умиротворяющий храп доносился из родительской спальни, но дверь была закрыта. Чем бы не являлась эта ускользающая штука, она должна быть где-то поблизости.
Коралина открыла входную дверь и посмотрела в серое небо. Она подумала, далеко ли еще до восхода солнца, подумала, было ли правдой то, что привиделось ей во сне, уже понимая в глубине души, что все было правдой. Нечто, которое она приняла сначала за обрывок тени, выбралось из-под тахты в коридоре и безумными, скрежещущими шагами бросилось к входной двери.
Рот Коралины раскрылся в ужасе, и она отступила в сторону, когда нечто, стуча, промчалось мимо и выбежало из дома, подобное крабу, на своих постукивающих, клацающих, стремительных ножках.
Она знала, что это, и знала, зачем оно сюда явилось. Много раз она видела это нечто за последние несколько дней, тянущееся, щелкающее, хватающее, покорно забрасывающее черных тараканов в рот другой мамы. Пятиконечное, костяного оттенка, отороченное алым лаком. Это была правая рука другой мамы.
Она пришла за черным ключом.
Родители Коралины ни разу не вспомнили о том времени, что они провели внутри снежного шара. По крайней мере, они об этом ничего не говорили, и Коралина никогда не напоминала им об этом.
Иногда ей все-таки хотелось узнать, заметили они или нет, что потеряли два дня реальной жизни, но она приходила к заключению, что этого не случилось. Опять же, существуют люди, которые ведут учет своим дням и часам, а существуют люди, которые этого не делают, и родители Коралины определенно относятся ко второй группе.
Коралина положила мраморные шарики под подушку перед сном в первую ночь, когда оказалась опять дома в своей собственной комнате. После того, как она увидела руку другой мамы, она вернулась к своей кровати, и, хотя для сна оставалось совсем немного времени, опять откинулась головой на подушку.
В этот момент что-то тихо захрустело.
Она села в постели и приподняла подушку. Осколки стеклянных шариков, которые она увидела, выглядели как скорлупки яиц, которые можно заметить по весне под деревьями: как пустые расколотые яйца дрозда, или даже более хрупкие, яйца королька.
Что бы ни находилось раньше в стеклянных сферах, его уже не было внутри. Коралине вспомнились дети, машущие ей на прощание в лунном свете перед тем, как перейти серебряный ручей.
Она бережно собрала тонкие осколки-скорлупки и убрала их в маленькую голубую шкатулку, где когда-то хранила браслет, подаренный бабушкой, когда она была еще совсем малышкой. Браслет был давно потерян, но шкатулочка осталась.
Мисс Спинк и мисс Форсибл вернулись от племянницы мисс Спинк, и Коралина спустилась к ним на чай. Был понедельник. В среду Коралине надо было уже возвращаться в школу: начинался новый учебный год.
Мисс Форсибл настояла на том, чтобы прочитать судьбу Коралины по чаинкам.
- Ну, все как будто путем и в образцовом порядке, дорогуша, - заявила мисс Форсибл.
- Что? – Переспросила Коралина.
- Путь усыпан розами, - Пояснила мисс Форсибл. – Ну, почти все в порядке. Не совсем уверена, что это вот такое.
Она указала на кучку чаинок, прилипших к краю чашки.
Мисс Спинк, причитая, потянулась к чашке.
- Вообще-то, Мириам, оставь это. Дай-ка я погляжу…
Она заморгала за толстыми линзами очков.
- О, дорогая. У меня нет и малейшего представления о том, что это означает. Выглядит как какая-то рука.
Коралина посмотрела. Кучка чаинок действительно напоминала руку, тянущуюся к чему-то.
Шотландский терьер Хэмиш прятался за креслом мисс Форсибл и никак не хотел вылезать.
- Думаю, он чем-то напуган, - сказала мисс Спинк, - У него у бедняжки глубокая царапина на боку. Повезем его к ветеринару после обеда. Хотелось бы знать, кто тут умеет так царапаться.
Кое-что, подумала Коралина, способно на такое.
В ту последнюю неделю каникул погода стояла волшебная, словно лето пыталось попросить прощения за ненастья и подарить яркие и великолепные дни, пока еще не кончилось.
Старый чудак из верхней квартиры позвал Коралину, увидев, как она выходит из двери мисс Спинк и мисс Форсибл.
- Эй! Слышишь! Как тебя там! Каролина!  - закричал он. Перегнувшись через перила.
- Я Коралина, - поправила она, - Как поживают мышки?
- Что-то напугало их, - поведал старик, почесывая усы, - Может быть, в доме завелась куница. Или что-то вроде этого. Я ее слышал ночью. На моей родине мы ставили ловушки на куниц, клали туда кусочек мяса или бутерброд, и когда зверек приходил обедать – бац! – ловушка захлопывалась и больше куницы нас не беспокоили. Мышки так напуганы, что не могут удержать свои музыкальные инструменты.
- Не думаю, что она захочет мяса, - сказала Коралина. Она дотронулась до черного ключа, висящего на шее. Затем вошла в дом.
Она искупалась, не снимая ключа с шеи даже сидя в ванне. Она его больше вообще не снимала.
Что-то заскребло по окну спальни, когда она уже лежала в постели. Коралина почти спала, но спрыгнула с кровати и раздвинула шторы. Белая рука с алыми когтями спрыгнула с карниза на водосточную трубу и мгновенно исчезла из виду. С одной стороны окна на стекле остались глубокие борозды.
В ту ночь Коралине спалось совсем не спокойно, время от времени она просыпалась, начинала что-то планировать и обдумывать, затем снова засыпала, так что не могла определить, где заканчивались ее мысли и начинался сон, одним ухом постоянно прислушивалась, не скребется ли что-нибудь в окно спальни.
Утром Коралина сказала маме:
- Я собираюсь сегодня на пикник с куклами. Можно взять какую-нибудь старую скатерть, ненужную?
- Мне кажется, у нас такой и нет, - сказала мама. Она открыла кухонный ящик, в котором хранились салфетки, скатерти и порылась там.
- Вот, держи. Это подойдет?
Это была аккуратно сложенная одноразовая бумажная скатерть с рисунком из красных цветов, оставшаяся от какого-то пикника, который они устраивали несколько лет тому назад.
- Отлично, - сказала Коралина.
- Не думала, что ты еще играешь в куклы, - сказала миссис Джонс.
- Я и не играю, - подтвердила Коралина, - Это все для отвода глаз.
-  Ну, хорошо, возвращайся домой к обеду, - сказала мама, - Не скучай.
В картонную коробку Коралина посадила кукол и поместила несколько пластиковых кукольных чашечек. Наполнила кувшин водой.
Затем она вышла на улицу. Она пошла по дороге, ведущей к магазинам. Не доходя до супермаркета, она быстро прошла вдоль заборчика, вышла на какую-то свалку, пошла вдоль старого проезда, а потом подлезла под изгородь. Пыталась не разлить воду из кувшина, так как вынуждена была какое-то время ползком продвигаться под оградой.
Это было долгое, обходное и петлистое путешествие, но в конце пути Коралина знала, что никто за ней не увязался.
Она оказалась за полуразрушенным старым теннисным кортом. Обойдя его, она вышла на лужайку, где покачивалась высокая трава. На краю лужайки она отыскала доски. Они были невероятно тяжелые – почти неподъемные для девочки ее возраста, но она справилась и подняла их. Выбора у нее не было. Она сдвинула доски с пути, одну за другой, кряхтя и потея от усилий, открыв глубокую, круглую, обложенную кирпичом яму в земле. Пахнуло сыростью и тьмой. Кирпичи были позеленевшие и скользкие.
Она расправила скатерть и осторожно накрыла ею отверстие колодца. На кирпичном ободке она расставила пластиковые кукольные чашки, на расстоянии около двадцати сантиметров друг от друга, и равномерно наполнила их водой из кувшина.
На траву напротив каждой чашки она усадила по кукле, придав всему вид обычного кукольного пикника. Затем она вернулась по своим собственным следам под изгородью, вдоль по желтому пыльному проезду, мимо магазинов обратно к дому.
Приподнявшись, она сняла с шеи ключ. Покрутила им и шнурком, словно это была обычная игрушка. Затем постучалась в дверь к мисс Спинк и мисс Форсибл.
Мисс Спинк открыла дверь.
- Здравствуй, дорогая, - поприветствовала она.
- Я не буду заходить, - сказала Коралина, - Просто хочу узнать, как дела у Хэмиша.
Мисс Спинк вздохнула.
- Ветеринар сказал, что он храбрый маленький воин, - рассказала она, -  К счастью, кажется, в царапину не попала инфекция. Не представляем, кто мог его так поцарапать. Ветеринар считает, что это какое-то животное, но не имеет понятия, какое именно. Мистер Бобо сказал, что, возможно, это куница.
- Мистер Бобо? – не поняла Коралина.
- Пожилой мужчина, что живет в верхней квартире. Мистер Бобо. Кажется, это знаменитая цирковая фамилия. Румынская или словенская или латышская, или еще какая наподобие этого. Боже, но я уже даже не помню  названий стран.
Коралине даже в голову не приходила раньше, что у чудака с верхнего этажа могло быть какое-то имя. Если бы она знала, что его зовут мистер Бобо, она бы называла его по имени при каждом удобном случае. Как часто вам предоставляется шанс произнести имя мистер Бобо вслух?
- Ну да, - сказала Коралина мисс Спинк, - Мистер Бобо. Точно. Понятно, - и затем произнесла громче, - Я собираюсь поиграть в куклы за старым теннисным кортом, позади него.
- Отлично, дорогая, - сказала мисс Спинк. И добавила доверительно:
- Только остерегайся играть возле старого колодца. Мистер Ловат, прежний владелец твоей квартиры, говорил, что колодец, возможно, уходит вглубь на полмили или даже больше.
Коралина надеялась, что рука не услышала этого последнего замечания, и решила быстро сменить тему.
- Этот ключ? – громко заговорила она, - О, это просто старый ключ из дома. Я с ним тоже буду играть. Поэтому и ношу его на шнурочке. Ну а теперь прощайте, мне пора.
- Что за удивительный ребенок, - похвалила ее мисс Спинк, закрывая дверь.
Коралина вразвалочку направилась через лужайку к старому теннисному корту, вертя и крутя черным ключом на веревочке.
Несколько раз ей казалось, что она заметила что-то бледное в зарослях кустов. Оно бежало вровень с ней, но на расстоянии метров десяти.
Она попыталась посвистеть, но ничего не произошло, и тогда она стала громко петь песенку, которую придумал когда-то ее папа, давно, когда она была малюткой. Эта песенка всегда ее очень веселила. Вот так она звучала:

Малышка-непоседа, любимей в мире нет
Возьми горшочек кашки, бутылочку конфет
Стаканчик поцелуев, объятий коробок
Но не бери, пожалуйста, с жуками пирожок

Так она напевала, пробираясь через заросли деревьев, и голос ее почти не дрожал.
Кукольное чаепитие выглядело так же, как она его и оставила. На ее счастье, в этот день не было ветрено, и все осталось на своих местах, каждая наполненная водой пластиковая чашечка стояла на бумажной скатерти, как положено. Она с облегчением вздохнула.
Предстояло самое трудное.
- Здравствуйте, куколки, - оживленно сказала Коралина, - Время пить чай!
Она вплотную подошла к скатерти.
- Я принесла счастливый ключик, - сказала она куклам, - Чтобы у нас точно был прекрасный праздник.
А затем, как можно осторожнее, она наклонилась и положила ключ на скатерть. Все еще держа его за шнурочек, она надеялась, что чашечки с водой по краям колодца удержат своим весом скатерть и ключ, не дав ключу упасть в пропасть раньше времени.
Ключ лег прямо посередине пикниковой скатерти. Коралина отпустила веревочку и отступила на шаг назад. Теперь дело оставалось за рукой.
Она повернулась к куклам.
- Кто хочет вишневого пирога? – спросила она, - Джемайма? Пинки? Примроуз?
И она положила каждой из кукол по куску невидимого пирога на невидимые тарелочки, счастливо болтая во время всей этой процедуры.
Краем глаза она увидела, как что-то костяное и белое замелькало между стволами деревьев, приближаясь ближе и ближе. Однако она смогла заставить себя не смотреть в ту сторону.
- Джемайма! – закричала Коралина, - Что же ты за гадкая девчонка! Уронила пирог! Теперь вот мне надо подниматься и отрезать тебе еще кусок!
И она обошла пикниковый импровизированный столик по кругу, добравшись до противоположной стороны. Она притворилась, что счищает с тарелочки остатки пирога, чтобы потом отрезать еще кусочек Джемайме.
А затем, мгновенным, порывистым движением принеслось нечто. Рука, быстро бегущая на кончиках пальцев, пробралась сквозь высокую траву и вскочила на пень. Выждав там секунду, словно краб, принюхивающийся к воздуху, оно произвело блистательный, стучащий ногтями прыжок в центр бумажной скатерти.
Для Коралины время остановилось. Белые пальцы сомкнулись вокруг черного ключа…
Затем вес и скорость движения руки отбросили со своих мест пластиковые чашки, и бумажная скатерть, ключ, а вместе с ними и правая рука другой мамы опрокинулись и полетели в черноту колодца.
Коралина медленно считала, затаив дыхание. Она дошла до сорока, когда услышала приглушенный плеск, исходящий из глубины.
Кто-то однажды сказал ей, что, если посмотреть на небо со дна шахты, то даже в самый светлый день увидишь ночное небо и звезды. Коралине стало интересно, может, и рука может сейчас наблюдать ночные звезды оттуда, где теперь находится.
Она надвинула тяжелые доски обратно на колодец, закрыв его настолько тщательно, насколько смогла. Ей не хотелось, чтобы что-нибудь туда упало. Ей хотелось, чтобы туда не попало больше ничего и никогда. Потом она убрала кукол и чашечки обратно в коробку, в которой принесла их сюда. Что-то бросилось ей в глаза, пока она складывала их, и она вовремя выпрямилась, иначе не успела бы увидеть черного кота, направлявшегося к ней с высоко поднятым хвостом, кончик которого был завернут наподобие вопросительного знака. Впервые за несколько дней она увидела его, впервые с тех пор, как они вместе выбрались из обиталища другой мамы.
Кот подошел к ней и запрыгнул на доски, покрывавшие колодец. И медленно подмигнул ей одним глазом.
Спрыгнув в высокую траву перед ней, он перевернулся на спину, радостно выгибаясь.
Коралина поцарапала и пощекотала нежную шерстку на его животе, и кот удовлетворенно замурлыкал. Когда ему надоело, он перевернулся опять на живот и направился обратно к теннисному корту, подобный маленькому обрывку ночи в полуденном солнце.
Коралина пошла обратно к дому.
Мистер Бобо ждал ее у подъезда. Он захлопал ее по плечу.
- Мышки сказали мне, что все отлично, - сказал он, - Они говорят, ты наша спасительница, Каролина.
- Мистер Бобо, меня зовут Коралина, - поправила Коралина, - Не Каролина. Коралина.
- Коралина, - повторил мистер Бобо с удивлением и уважением, - Очень хорошо, Коралина. Мышки говорят, что я должен сказать тебе, что как только они будут готовы к публичному выступлению, ты можешь приходить на представление и стать их первой публикой. Они будут играть тампти ампти и тудл удл, будут танцевать и показывать множество трюков. Вот что они говорят.
- Я бы очень хотела это увидеть, - проговорила Коралина, - Когда они будут готовы, разумеется.
Она постучалась в дверь мисс Спинк и мисс Форсибл. Мисс Спинк впустила ее и Коралина вошла в их гостиную. Поставила коробку с куклами на пол. Засунула руку в карман и вытащила камень с отверстием посередине.
- Держите, - сказала она, - Мне это больше не нужно. Я вам очень признательна. Думаю, этот камень спас мою жизнь, и принес покой нескольким мертвецам.
Она крепко обняла их обеих, едва обхватив руками мисс Спинк, и заметив, что мисс Форсибл пахла сырым чесноком, чисткой которого она занималась до этого. Коралина подняла свою коробку и вышла.
- Какой необыкновенный ребенок! - произнесла мисс Спинк. Никто не обнимал ее с той поры, когда она ушла из театра.
В ту ночь Коралина лежала в постели, выкупавшаяся, с начищенными зубами, с открытыми глазами, и смотрела в потолок.
Было тепло, и, так как рука больше ее не беспокоила, она широко раскрыла окно своей спальни. И настояла на том, чтобы папа не задергивал слишком плотно шторы.
Новая школьная форма была аккуратно сложена на стуле и ждала утра.
Обычно в ночь перед первым школьным днем Коралина чувствовала нервозность и тревогу. Но сейчас она понимала, что в школе не осталось ничего, что могло бы ее теперь напугать.
Ей показалось, что она слышит приятную музыку, разносящуюся в ночном воздухе. Такую музыку можно было исполнить только на самых крошечных серебряных тромбонах, трубах, фаготах, флейтах и тубах, таких маленьких, что сыграть на них под силу было бы только крошечными розовыми пальчиками белых мышек.
Коралина снова представила себя в своем сне, вместе с двумя девочками и мальчиком, под старым дубом на лугу, и улыбнулась.
Когда начали появляться первые звезды, Коралина погрузилась в сон, а нежная чердачная музыка мышиного цирка разносилась в теплом вечернем воздухе, оповещая мир о том, что лето почти закончилось.