14. Дьявол из РаRадайZа Роман Единственная

                Новелла 14. Дьявол из РаRадайZа


                Вино пить – грех?  Подумай, не спеши!
                Сам против жизни явно не греши.
                В ад посылать из-за вина и женщин?
                Тогда в раю наверно ни души.               
                Омар Хайям

     «Я родился в семье священника и должен был продолжить родительскую династию, потому что мои и дед и прадед были священниками.
    Жили мы на краю небольшого города рядом с кладбищем, где перед входом располагалась церковь, в которой отец служил крестины, венчания молодоженов, поминки, панихиды и прочие отправления культа. Рядом с церковью находился маленький – всего из трех комнат – домик с удобствами во дворе, в котором жила наша семья – я папа и мама.
    Церковный приход до моего рождения был небогатый, и у мамы был маленький бизнес - она держала рядом с кладбищем маленький магазинчик цветов – там продавались букеты «кладбищенских» калов, ирисов, а также похоронные и свадебные венки и прочие атрибуты для отправления как тягостных, так и праздничных церковных обрядов. У меня с детства тоже был свой маленький бизнес - после праздников я собирал цветы и венки на могилах, и мама снова пускала их в продажу. За это я получал небольшую плату от мамы и у меня всегда имелись карманные деньги и желание иметь их еще больше. Так я с детства постигал законы «духовной коммерции».
    При дедушке, город был далеко от города, и к нему вела пыльная, с разбитой колеей дорога. Из-за удаленности от города и неустроенности дороги, раньше было мало желающих приезжать на кладбище для крестин и венчаний. Поэтому, в основном, в церкви проводились поминки, панихиды «свежих» покойников и основной доход был в поминальные дни и на Пасху.
    В детстве я часто играл в «сыщиков» на кладбище, которое находилось рядом с домом. Целыми днями и ночами я «выслеживал и преследовал» преступников вокруг могил бедняков – простых холмиков земли со старыми бумажными цветами и унылыми, сделанными из строительной арматуры, покосившимися оградами. А также сидел в засадах в огромных мраморных мавзолеях роскошных могил новых богатеев с портретами усопших на черном мраморе. На многих богатых могилах стояли большие каменные кресты и скульптуры скорбящих ангелов. Поэтому я не боялся мертвецов и сказочек «про привидения», чертей, домовых и прочей «нечисти», по-детски наивно считая, что там, где есть кресты и ангелы, чертям делать нечего.
    И только с возрастом я понял, что ошибался. На собственном жизненном опыте я пришел к заключению - ангелы и черти всегда ходят парами и не всегда бедняки – это ангелы, а богатеи – только дьяволы. И, к сожалению, не всегда кресты и различные «обереги», выдуманные людьми, могут спасти от «нечистой силы».
    Но прогресс с его благами добрался и до сильно разросшегося кладбища – дорогу к нему заасфальтировали и вдоль дороги до самого кладбища выросли стандартные многоэтажные корпуса нового – довольно престижного микрорайона со своей инфраструктурой – магазинчиками, объектами общепита и развлечений и прочих соблазнов большого города. Посетителей церкви и «постоянных» клиентов кладбища сильно прибавилось – кладбище считалось престижным – соответственно прибавились и доходы в семье.
    Это привело к тому, что как говорил папа, на богатый приход «положили глаз» другие священники из бедных, удаленных от города приходов. Из разговоров в доме я слышал, что они заваливали начальство моего папы различными «инсинуациями» – не всегда без основательных причин – папа тоже любил жизнь и увеселения, но мама, вращаясь в верхних эшелонах власти, смогла урегулировать этот вопрос с вышестоящими духовными инстанциями.
К тому времени мама тоже расширила дело, и вместе с продажей цветов открыла бюро по оказанию ритуальных услуг, и это сделало ее «бизнес-леди» и вывело в «бомонд» – светское общество в городе. В нашем новом двухэтажном доме с евроремонтом и с участком сада перед домом, построенном рядом с церковью, мама часто устраивала приемы для больших городских и церковных начальников с обильным вкушением как постных, так и «скоромных» яств и напитков.
    Я рос в достатке, упитанным, полным жизни и интересов, пытливым мальчиком. Это часто приводило к столкновениям с интересами родителей – отец хотел, чтобы я пошел по его стопам - стал священником и продолжил семейную династию. Уже заранее предполагалось, что я окончу школу, затем семинарию и приму приход отца, когда он выйдет на пенсию. Мама тоже мечтала, что когда я женюсь, она передаст невестке свою фирму. Я же под влиянием СМИ  и детективов о Шерлоке Холмсе с его дедукцией, хотел стать полицейским и ловить преступников, а не людские души, как делал это мой отец.

    «Школьные годы чудесные…» Так как средства у родителей были, а также потому, что это поднимало маму в глазах светского общества – в шесть лет меня отдали в привилегированную платную школу с «духовным» уклоном. В школе, помимо общих гуманитарных наук, ученики более углубленно изучали библию, псалмы, требники и прочие уставы, инструкции и наставления по подготовке заблудших душ к переходу из жизни в квартирах «многоэтажек» к жизни «вечной» по соседству – под надгробиями городского кладбища.
    В школе царил строгий и благостный порядок. Мы приходили в школу, как и все школьники – веселой стайкой, одетые в обычные костюмы – джинсы, фасонные маечки, костюмчики и т.п. Но в школе была раздевалка и в ней мы переодевались в черные длинные «сутанки», а свою одежду запирали в шкафчики. Вечером после окончания школьного дня мы снова переодевались в повседневную одежду и шли домой.
    С нами в школе учились и девочки, но они сидели отдельно в своих классах и мы встречали их только на переменках, когда все вместе весело бегали по коридорам школы. Девочки были одеты в белые длинные платья и белые шапочки с «крыльями» по бокам. Раздевалка у девочек была такая же, как и у нас – мальчиков, с такими же стандартными шкафчиками и находилась рядом с нашей – через стенку. Девочки были из религиозных семей и, хоть и ходили по школе, не поднимая глаз, но юность брала свое – они исподлобья весело стреляли глазками по сторонам.
    Блага цивилизации не обошли стороной и церковную школу. В ней были: - компьютерный класс, благоустроенные классные комнаты, спортзал и даже бассейн с подогревом воды. Как говорится – было все, как в лучших домах Филадельфии. Мы учились как нормальные дети, только в дополнение к общим гуманитарным предметам получали углубленные знания по духовным наукам и готовились в дальнейшем для поступления в духовную семинарию. Нас ждала гарантированная карьера духовных пастырей. Не плохая перспектива, если учесть, что в мире учащаются экономические кризисы и на биржах труда стоят очереди безработных других профессий. Доходы священников не зависят от кризисов – поток рождающихся, брачующихся и затем переходящих в мир иной клиентов «боговдухновенного» заведения не прерывается, а в связи с ростом населения планеты только увеличивается. Иногда только «портят торг» конкуренты - различные новоиспеченные секты, которые растут как грибы после дождя.
   Порядок в школе «блюли» школьные старосты-наставники. За нарушения полагались наказания. Вне зависимости от тяжести проступка, проштрафившийся школяр должен был пройти известный курс духовно-нравственного очищения, ибо, нарушив распорядок он становился не виноватым, а грешником. Его ждала «карцер-мыслильня» - окна и дверь этой «келейки» были забраны железными решетками, над входом красовалась назидательная надпись из священного писания, а в самой комнате на одной стене висело распятие, а на другой – картина страшного суда, на которой наказываемый – он же «очищаемый от скверны порока», должен был найти и отметить свое будущее место в аду среди терзаемых чертями грешников. В келейке-мыслильне было мало света – чтобы наказуемый не пользовался шпаргалкой, и где ему приходилось стоять на коленях и читать на память и осмысливать главы из библии. Причем чтение урока «отроком» в «мыслильне» контролировалось «видеоглазом» - телекамерой, установленной в келейке, выводящей картинку на монитор в учительской, и в случае использования шпаргалки – «шпора» изымалась, а в случае ошибки в чтении главы Библии, процесс повторялся до полного зазубривания текста наизусть. 
    Проректор школы по «духовной работе с учениками», отец Прокопий – между собой ученики называли его дон Подкопий – был мужчина «сурового ндрава» и не любил «разных-всяких сантиментов» - то есть ни на один сантиметр не отклонялся от «генеральной линии» обучения и своей принципиальностью мог «подкопаться» даже под самого главного христианского святого – Архангела Гавриила.
    Отец Прокопий вышел из народа и любил пользоваться «народными выражениями» и обладал практическим складом ума. Помимо общешкольных и духовных предметов, в школе преподавали основные античные дисциплины – семь свободных искусств. Для удобства они были разделены отцом Прокопием на две ступени познания. В первую ступень – тривиум – три пути познания, входили грамматика, риторика, и диалектика. Во вторую ступень – квадриум – четыре пути познания, входили арифметика, геометрия, астрономия и музыка. На уроках отец Прокопий утверждал, вернее сказать вбивал нам в головы, что любые знания полезны, если они помогают лучшему усвоению церковного учения. Он считал, что грамматика и риторика помогают грамотно писать и оформлять документы при делопроизводстве. Диалектика – она же формальная логика, нужна для борьбы с еретиками и схизматиками в научных спорах. Арифметика полезна, чтобы не быть обманутым при расчетах с продавцами продуктов и бытовых приборов в лавках. Геометрия нужна при приобретении недвижимости. Музыка хороша для сладкоголосых церковных песнопений. Астрономия – для определения сроков наступления праздников Пасхи, Рождества Господня, Сретения и для всякого рода предсказаний и т.д.
    Отец Прокопий также считал, что церковь обогащается дарами благочестивых или разграбляется нечестивцами. Чтобы в «корне искоренить» нечестие в душах учеников, особенно вредным считая дух торгашества, он за малейшую провинность отправлял нерадивых «непослушников» в мыслильню для комплексного воспитания: - «Неучей – для обучения, распущенных – для исправления, упорствующих – для обуздания». Впрочем, Отец Прокопий не скрывал своего мнения, что все ученики независимо от характера и склада ума подлежат регулярному содержанию в мыслильне – чтобы «не баловали и знали страх Господень».
Но самым страшным наказанием для нас – учащихся - было отлучение от посещения компьютерного класса – прожить хотя бы минуту без Интернета – по нашим понятиям - было просто немыслимо.
    Мой первый самый главный урок я получил прямо в первом классе. За шкафчиком мужской раздевалки я провертел дырку в стене в женскую раздевалку и стал подглядывать за переодеванием девочек из старших классов. Дырку я провертел вокруг проходящей через стенку водопроводной трубы и замаскировал под трещину в стене. Со стороны женской раздевалки трещины не было видно.
    Из своей «водопроводной» конструкции я начал извлекать неплохую выгоду – за плату стал разрешать желающим смотреть «стриптиз». «Клиенты», желающие приобщиться к тайнам девичьей красоты, боясь наказания, как от Господа Бога, так и от школьных наставников - исправно платили - «Богу – богово, кесарю – кесарево». Но – увы - рано или поздно, как сказано царем Соломоном в Священном Писании – «Все проходит!» Или, как в моем случае, говорят «в народе»: - «Жадность фраера сгубила!» 
    Один из «клиентов», с которым мы не сошлись в цене – я с каждым разом подымал плату за показ «эротики» – «сдал» меня отцу Прокопию. Отец Прокопий вызвал меня к себе в келейку и, «метая громы и молнии», почти целый час рассказывал мне о благодати, которую ниспошлет Господь на послушника  во время одумавшегося и отступившего от гиены огненной. Отец Прокопий имел в виду «предавшего» меня в его руки «клиента», которого в «гиену огненную» толкал дьявол - в лице меня. А также «дон Подкопий» «проникновенно» поведал мне о тернистом пути греха и о суровом возмездии в виде огненного дождя и молний, которые падут на голову  ослушника - схизматика и прелюбодея, если я во время не исправлюсь и не стану на путь благочестия и добродетели. «Ибо схизматики и прелюбодеи» - сказал отец Прокопий - «Не просветленные истинным учением и не соблюдающие заповеди, которые завещал Иисус Христос нашей Святой Матери Церкви через Святых Апостолов, не смогут спасти свои грешные души! Господь не осенит их своей благодатью, они провалятся в мрачный холодный тартар и будут там вечно мучиться в гиене огненной!» В результате «очищения» моей души от порока и скверны, «достойной, но временно отложенной, анафемы», мое тело – то есть я сам был отправлен в «мыслильню» для «комплексного» исправления и становления на путь истины, и стоя на коленях, зубрил главы Ветхого Завета с заповедями Моисея. А мой «шоу-бизнес» - трещину вокруг водопроводной трубы в мужской раздевалке заделали – причем «штукатурщики-заделывальщики», «заделывали» трещину довольно долго и вдоволь насмотрелись на бесплатный стриптиз. Даже отец Подкопий приходил несколько раз в рабочее время посмотреть-проконтролировать, как идет работа по «заделыванию».
    Там, в «мыслильне» я на своей шкуре узнал и, изучив и «осмыслив» теорию и практику, понял, что прав был Моисей – видать ему тоже досталось в свое время: - в основе всех бед «человеков» лежат две основные истины: - первая – «Не создавай себе кумира» – золотой телец. И вторая истина – увы, все та же старая, как мир – «Шер ше ля Фам!» – женщины.
    Но одно дело понять, а другое сделать выводы и принять это как руководство к действию. По юности лет и незрелости ума я выводов не сделал, кроме только одного самого главного «понятия», которому в дальнейшем неуклонно следовал – «Нельзя попадаться!» Я рано повзрослел и понял, что в жизни все решают деньги, деловые связи, принцип: – «Никогда не попадаться» и не быть жадным – надо уметь делиться с окружающими «нужными людьми» и «со старшими товарищами!». С добывания денег и завязывания «связей» я начал свою карьеру в школе и продолжил следовать ей в дальнейшем в своей жизни.

    Вопросы экономики или как можно делать деньги. В нашей школе имелась молельня, которая располагалась на втором этаже в конце коридора в торце здания. В молельне имелся аналой, иконы и прочие атрибуты культа. Она была открыта круглые сутки и в ней всегда горели свечи. Посетителей было мало – днем были молящиеся только во время церковных служб, а в остальное время - разве что забредет в неурочный час ученик перед экзаменом с мольбой к Богу сотворить чудо и явить милость – дать ему возможность сдать экзамен, к которому он вообще не готовился.
В молельне сразу же около входа стояла церковная кружка для пожертвований. Она была выполнена в виде башенки и вверху у нее имелась прорезь, в которую школьники и их родители опускали монетки и бумажные деньги в зависимости от величины желаний и просьб к Господу Богу.
    В 12 лет я начал «подрабатывать» в молельне. Подрабатывал я тем, что изготовил из проволоки крючок оригинальной формы и «приспособился» ловко вытаскивать из церковной кружки бумажные деньги. Никто, кроме Господа, и подозревать не мог, что «Богово не попадает даже кесарю». Таким образом, я честно мог сказать, что деньги мне дает сам Бог.
Но меня начал подозревать один из «духовных подслушников» – я называл таких индивидуумов «выцветшими». Этот одноклассник меня терпеть не мог и никогда не терял случая «подсидеть». У него никогда не было денег – родители не давали или из-за бедности или из-за нежелания, чтобы деньги испортили его «бессмертную» душу.
    Он с завистью смотрел на то, что у меня всегда есть деньги и я трачу их на покупку сладостей, «парфума», игрушек, брелочков и прочих мелких радостей жизни и дарю их девочкам из соседнего класса. За это девочки меня любили и позволяли себя тискать и целовать на переменках и ходили со мной в кино после школы. А кляузник – его звали Петей, но мы его обзывали «апостолом Петром» – палец о палец не ударял, чтобы заработать деньги, а только целыми днями и ночами читал книги, зубрил уроки и расшибал себе лоб в нашей молельной, кладя на коленях поклоны Господу.
    Видать «апостол Петр» что-то пронюхал о моем источнике доходов или что-то увидел, во время своих бдений в молельной, но он зародил сомнения в душе одного наставника, который, как и я, видно любил и читал детективную литературу или, возможно, сам «подрабатывал» таким же способом, «потроша» церковную кружку. Как видно с целью провести классическое дедуктивно-детективное, в духе Шерлока Холмса, расследование, восстановить справедливость и убрать конкурента, он решил вычислить и поймать преступника с поличным и с этой целью опустил в церковную кружку меченную крупную денежную купюру, которую я в тот же вечер достал. Крупная купюра меня насторожила – обычно в кружке были только мелкие купюры, и я заподозрил подвох. Все-таки, я недаром ловил преступников на кладбище и тоже читал «дефективные» романы. Сработал инстинкт самосохранения – не попадаться.
    Чувствуя неладное, я подбросил купюру в шкафчик одному из учеников. Сначала я хотел подбросить ее «апостолу Петру», но затем передумал. Я подозревал его в участии в заговоре против меня - и купюра в его шкафчике могла повредить проверке, т.к. я решил, что с точки зрения логики, участник заговора не мог быть сам исполнителем преступления.
На следующий день в школе был произведен «шмон» - наставники вскрыли шкафчики учеников и обнаружили купюру из церковной кружки. Была произведена «показательная порка» - всех учеников выстроили на торжественную «линейку» во дворе школы на плацу. Провинившегося ученика поставили в центре каре, и настоятель школы, меча молнии из «очей» и громы из «уст», произнес длинную и гневную проповедь, смысл которой сводился к тому, что Господь Бог все видит и «шельму метит». И нечестивец и вор, нарушающий Божественные заповеди и самую главную из них – «Не укради!» – будет гореть адским пламенем в гиене огненной, поджариваться без постного масла на раскаленных сковородках, и черти будут колоть его руки острыми трезубцами – и все такие прочие «страсти-мордасти».
    Ничего не понимающий ученик даже не был выслушан – факт воровства – меченая купюра в шкафчике - говорила сама за себя. Его «исповедь» с ее аргументами и оправданиями никого не интересовали. Даже наоборот. За упорствование в своих заблуждениях и отрицание факта воровства его отправили на целых трое суток в «мыслильню» - читать и учить наизусть все заповеди Ветхого завета стоя на коленях.

    Так весело проходило мое детство в школе, состоявшее из многих мелких приключений, которые иногда приятно вспомнить. Я думаю, что всегда лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что мог сделать и не сделал. Особенно если делал все эти «шалости» в молодости – этой сладчайшей поре жизни.
    Как говорится – «Если памперс начинает жать спереди, то значит, детство закончилось». Особенно это я осознал на новогоднем утреннике, когда понял, что плотский подарок от миловидной грудастой снегурочки будет приятнее, чем губная гармошка от «красноносого» Санта-Клауса. Женскую любовь я впервые познал в 14 лет. В женском отделении нашей школы была молодая, очень привлекательная диакониса - учительница-наставница, на которую мы все мальчишки «заглядывались». Наш мальчишеский возраст делал свое дело и к тому же мы насмотрелись женских «прелестей» по фильмам и «тематическим» журналам и прочим «уличным бюстселлерам», в которых красавицы «спасая мир» выставляли свои женские достоинства на всеобщее обозрение и мы квалифицированно и по достоинству оценивали «формы» и прелести сестры-наставницы «вживую». Кстати сказать, эта диакониса-наставница была той самой снегурочкой на детском новогоднем утреннике, когда я впервые почувствовал «давление памперса».
    Сестра-наставница - мадам Диакониса. Она преподавала девочкам младших классов «херувимологию» - разъясняла ипостаси, сферу деятельности и иерархию небожителей – всех этих ангелов, херувимов, серафимов, архангелов и т.д. А также - Fакультативно, «от себя», доводила до сведения юных инокинь всю правду о «дьявольской сущности дьяволов» - всех этих демонов, суккубов, инкубов, вельзевулов и прочей  чертовщины из клана его величества сатаны. Ведь все эти черти, во главе с верховным сатаной, являются падшими ангелами и занимаются не только поджариванием грешников в аду, но, в основном, искушают и сбивают простых людей с пути праведного. Их главная задача – улавливать души людей и увлекать на путь порока. Иначе в аду дьяволята останутся без работы: – ибо, я так думаю, если не будет нераскаявшихся грешников – некого будет  поджаривать на раскаленных сковородках. «Особенно дьяволы в облике молодых мужчин охочи до молоденьких, неискушенных жизнью девушек-простушек. Старайтесь не попадаться им на глаза – это может плохо кончиться для вас» – учила сестра-наставница молоденьких «инокинь». Кажется этим своим «учением» она отбивала от себя будущих конкуренток.

    Прямодушное исправление криводушных. У нас в мужском отделении преподавал закон Божий молодой, очень богобоязненный брат-наставник, который кроме Бога и его учения ничего вокруг не замечал. Он, как нигилист-ниспроверженец, не уважал современных авторитетов, т.к. считал, что они все алчны, ленивы и криводушны. И всех оценивал по притчам из  Библии, считая, что другие источники не чисты и суемудры. Этакий Библейский пророк или, в духе времени - демократ-социалист анархо-синдикалистского толка, старающийся найти в духовных книгах рецепт, как осчастливить человечество благами истинных знаний и праведной жизнью. Молодой брат-наставник был очень интересной личностью – он постоянно «приникал к первоисточникам» - что-то читал, штудировал, делал выписки. А затем «вычитанное» любил пересказывать - «своими словами» – нам, ученикам, на своих уроках. При этом он блестел глазками и взахлеб, восхищенно «клохтал» - голос его походил на кудахтанье молодого петушка, которого только что выпустили на птичий двор, и он, разгребая мусорную кучу, нашел зернышко и тут же - сразу же начал сзывать «курочек», чтобы поделиться с ними находкой. Причем создавалось впечатление, что для «петушка» - брата-наставника, было неважно, нашел ли он зерно в «коровьей лепешке» или в выброшенных «прокисших» остатках вчерашнего обеда хозяев птичника. За эту куриную способность «клохтать» по всякому поводу мы, ученики школы, между собой, «присвоили» брату-наставнику  «звание-прозвище» - дон Клохтарий.  Слушая отца Клохтария, я часто вспоминал слова из Священного Писания – «…. как сновидения бывают при множестве забот, так голос глупого познается при множестве слов. По какой - бы дороге ни шел бы глупый, у него всегда не достает смысла, и всякому он выскажет, что он глуп».
    Мадам Диакониса, как поговаривали вокруг другие братья-наставники, уже давно, почти несколько месяцев, не была замужем и страстно желала в очередной раз погулять на своей свадьбе, обретя вторую половину. Последний ее муж, картинный красавец, оказался карточным шулером. Буквально через пару дней после окончания медового месяца, как только закончились подарки – «конвертируемые хрустящие бумажки в конвертах», которые поднесли молодоженам приглашенные на свадьбу гости, он исчез. Рано утром, сразу же после завтрака, он вышел из дому купить сигарет и растаял в небесной лазури, как сигаретный дым.
    С целью снова обрести радость семейной жизни «за мужем», молодая сестра-наставница - «этот бес по душу дона Клохтария», на брата-наставника «положила глаз» и всячески пыталась его «охмурить» - даже мы ученики это видели и понимали в чем дело. Она старательно одевалась, душилась дорогими духами, носила под сутанкой разную, сверкающую на солнце, бижутерию – но ничего не помогало. Брата-наставника не ослепляло «накладное золото» бижутерии. Но в какой-то момент брат-наставник наконец-то внял просьбе сестры-наставницы – и решился разъяснить ей наедине, «в келейке», одну из глав Священного Писания, которую она сама «не могла глубоко постичь».
    Для того чтобы в тихой школьной келейке консультация по духовным вопросам брата-наставника протекала более плодотворно, диакониса решила привлечь земные средства, как-то: – шампанское с закусками из дорогих деликатесов, а также новым платьем и «парфумом с мяки-я-джем». Для этого ей понадобились деньги. Каким-то образом, скорее всего через «апостола Петра», верного последователя и сподвижника отца Клохтария, она узнала, что у меня есть деньги и я даю их школьникам под проценты – причем под проценты намного меньшие, чем берут в коммерческих банках.
    В один из вечеров, когда все учителя-наставники уже ушли домой, и в учительской никого не было, сестра-наставница вызвала меня к себе в учительскую, и откровенно изложила свою просьбу – т.е. прямо и открыто попросила денег взаймы. Взамен она сказала, что за это богоугодное дело моя душа попадет прямо в рай, где ее будет ждать вечное блаженство. К тому времени я был уже достаточно хорошо сформировавшимся бизнесменом. Я давал деньги школьникам под залог и никогда в долг – долги было хлопотно выбивать. Поэтому я попросил у сестры-наставницы материальных гарантий расчета по кредиту – т.е. пожелал получить «вечное блаженство» прямо сейчас, на земле. Короче говоря, она отдалась мне прямо в школьной учительской и преподала хороший - «наглядный райский урок» по женской любви и сама осталась весьма довольная моими способностями по «мужской телесной части». В дальнейшем она стала пользоваться у меня широким кредитом, а я снимал свои сексуальные стрессы регулярно, прямо в «учительской», когда ей были нужны деньги. С тех пор я стал называть ее - Мадам Диакониса. Хотя при этом, мне всегда казалось, что в душе у меня звучит голос, который самопроизвольно произносит -  Мадам Диаволиса.
    Мадам Диакониса забеременела и объяснила свое грехопадение происками дьявола принявшего обличие брата-наставника, который после первого вечера с сестрой-наставницей очень полюбил эти «богоспасательные коллоквиумы» в «келейке». Дон Клохтарий, из богобоязненности, даже не прикасался к сестре-наставнице. Он больше «пригубливал» шампанское и, с непривычки, быстро хмелел и затем с жаром и пылом начинал листать книги и разъяснять сестре-наставнице «темные» для нее места в Священном Писании. Но, твердо веря в Священное Писание – был уверен, что «сестра-наставница во Христе понесла от Святого Духа» проникшего в нее во время его духовных бесед и как плотник из Назарета готов был жениться, считая, что она, как Богоматерь явит миру нового Спасителя. К тому же он сам, где-то в глубине души, сильно сомневался, что во время бесед с сестрой-наставницей «в келейке» не позволил себе перейти грань между «духовностью и телесностью» под влиянием «пары бутылок игристого шампанского».
    На школьном педагогическом совете перед всеми наставниками - учителями школы и самим настоятелем, он как джентльмен, обязался жениться на диаконисе – иначе его ждало отчисление из школы с «волчьим билетом». А так он получил жену с ребенком и небольшой кредит в моем личном банке. Дон Клохтарий преподавал Ветхий Завет и сам руководствовался ветхозаветными догмами: – «Не убий, не укради, не прелюбодействуй!» Диакониса же была вполне современной особой и руководствовалась Новым Заветом. Особенно ей нравилась «евангельская теза» Христа – «Я принес Вам не мир, но меч!» И она  любила «ходить» по острию меча – между добродетелью и пороком, как говорят в баскетболе – на грани «фола» – штрафного очка. За это я, «про себя», дал прозвище диаконисе – донья Фолосса. Она любила ощущение опасности и экстремальности - это обостряло ее чувства, щекотало нервы и давало ощущение полноты жизни. Тем более, что различные программы «теле-Ведения» и «печатная продукция» СМИ ежечасно «учили» экстремализму: - как убить Билла, как украсть миллион или как оказаться в постели с миллионером. Или как надо «подсуетиться», чтобы осуществить мечту всех девушек мира и «через постель» женить на себе бизнесмена, банкира, «продусера» или, на «худой конец» - старого, но «денежного мешка». Или хотя бы «охмурить» и женить на себе «лоха». Чтобы затем, находясь «за мужем», держать его в «ежовых рукавицах» и жить, как «хочется», согласно реалий и соблазнов окружающего мира.
    Мы с диаконисой были «одного поля ягода». Ее неуемная жажда «городской жизни» передалась мне. «Жизнь прекрасна, если правильно подобрать антидепрессанты в виде посещения «злачных мест», музыки, выпивки, веселых девушек, танцев и прочих «зажиманцев». Она часто цитировала слова из Священного Писания: - «Все труды человека – для рта его, а душа его не насыщается!.…И похвалил я веселие; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться; это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем. И так иди и ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим!» Нужны только деньги – в них счастье. Власть денег «в обществе» - давно уже заменила власть и Бога и природы» - учила меня моя донья Фолосса. Я жадно впитывал эти «новые» – для меня – «идеи».
    Диакониса выпестовала из меня «Плейбоя». Уже в 14 лет я стал «кредитовать финансами» и соответственно получать долги «натурой» от учениц школы – благо хорошие знания и опыт общения с дамами я приобрел в «учительской» от сестры-наставницы - моей доньи Фолоссы.
В школе я слыл прилежным и примерным учеником. Учился я хорошо и получал по всем предметам только наивысшие баллы – все знали, чей я сын. Мама сделала крупное пожертвование в школьный фонд на ремонт крыши, которая постоянно протекала. Таким образом, я имел хорошую «крышу» в школе и братья-наставники и сам настоятель школы не могли нарадоваться на «успешного» ученика и не «доставали» меня своими науками, благо почти все они ходили у меня в должниках с «включенными счетчиками». Разные контрольные, курсовые и прочие домашние задания для меня выполняли - за небольшую плату, как «яйцеголовые» соученики, так и сами учителя-наставники. То есть можно было смело констатировать как факт то, что я не учился в школе, а только «успешно ее посещал». Как сказал  Великий поэт Омар Хайям: -
                Влек и меня ученых ореол,
                Я смолоду их слушал, споры вел,
                Сидел у них… Но той же самой дверью
                Я выходил, которою вошел.               
    Так что в учебе я особенно не напрягался, а большую часть свободного времени проводил в кафе и барах с девушками – там всегда гремела музыка, пели и танцевали «герлс» и подавали не только одну «писи-колу». Я считался душой любой компании, своим в «доску» парнем – тем паче, что у меня всегда имелись деньги, и был открыт кредит для любого просителя – «под проценты и вещественный залог», разумеется. Боясь огласки в школе, неполучения новых кредитов без оплаты старых, а также санкций родителей, в случае если откроется, что из дома исчезают золотые вещи для залога по кредитам в моем банке, а также, что может выясниться, как их дети тратят деньги в злачных местах – ученики исправно расплачивались со мной по кредитам. Для этого они отказывались от школьных завтраков и голодали, копя деньги на возвращение мне долгов, которые они делали, чтобы весело провести время, как и весь «честной юный пиплз» - в кабаке или в пивной.
После 8 класса школы с «духовным уклоном», с отличными рекомендациями я поступил в духовную семинарию, а затем после ее окончания в духовную академию. Везде - и в семинарии и в духовной академии, стены требовали побелки, скрипели лестницы и протекали крыши, и я, стараниями мамы, и там всегда имел хорошую «крышу».
    В академии – она находилась в соседнем большом городе, пришлось жить в келье – узкой комнатке с образами на стенке и спать на железной кровати с «панцирной» сеткой, от которой ломило бока. Но и в академии я был прилежным и примерным учеником и мне часто давали отпуск, и я проводил время в злачных местах большого города, где выбор развлечений был более широк. Жизнь и учеба в «высших заведениях» шли прекрасно.
    Я окончил академию, как и семинарию на «отлично» с «красным дипломом» и правом выбирать место прохождения дальнейшей службы. Родители, конечно, выбрали приход, где служил мой папа – я был определен ему в помощники с перспективой - занять его должность, когда он уйдет на пенсию. Я добросовестно приступил к своим обязанностям – помогал папе во время богослужений: - зажигал свечки, подносил и уносил требники для чтения, открывал и закрывал «царские ворота» в церкви, держал посох священника, когда он листал и читал Священное Писание и т.д. Со временем я освоился со своими обязанностями и стал самостоятельно проводить крестины, венчания и соборования, а также освящения открытий и презентаций различных доходных коммерческих заведений и прочие отправления религиозных «надобностей».
    По прошествии двух лет мама выбрала мне жену – дочку мэра нашего города и, по совместительству, успешного бизнесмена. Мама считала, что дочка мэра для меня «хорошая партия», т.к. росла и воспитывалась в «добродетельной» семье. Мэр действительно обладал и «духовными и телесными добродетелями», а именно – владел свечным заводиком и контрольным пакетом акций городских скотобоен. Мама моя тоже, кроме «духовного» - «бюро ритуальных услуг» и цветочного магазина, имела и «телесное» - солидный пакет акций в скотобойнях, и поэтому согласие мэра на нашу свадьбу было получено без проблем.
    Я не стал перечить – жениться, так жениться. Тем более что жена окончила экономический факультет какого-то престижного университета и сразу же включилась в бизнес родителей – была главным бухгалтером маминой фирмы – делала бухгалтерские отчеты для бюро ритуальных услуг, а также занималась бизнесом  своего отца и моего, теперь уже тестя – свечным заводом и скотобойнями.
    Женитьба мне не дала ничего – ни уму, ни сердцу. Было хорошо только в медовый месяц, когда друзья мамы и тестя заваливали «молодых» подарками и конвертами с деньгами. Но медовый месяц быстро закончился, и все возвратилось «на круги своя». Жизнь с ее «утренями» в церкви и «вечерями» – в увеселительных заведениях в городе, стала несколько однообразна и начала меня утомлять. Как сказал Омар Хайям: -
                Ты, книга юности, дочитана, увы!
                Часы веселия, навек умчались вы!
                О  птица-молодость, ты быстро улетела,
                Ища свежей лугов и зеленей листвы.
    Несколько развлекла меня молодая девушка из деревни, которую жена наняла как прислугу – убирать в доме, готовить и «ходить» за хозяевами. Она «походила» со мной, но я не нашел в ней ничего привлекательного, разве, что пощекотало немного нервы от эротических приключений под самым носом жены. Под благовидным предлогом я сплавил ее моему личному шоферу – тот тоже был из деревни и был рад получить жену – родственную душу и небольшой заем: - на собственную свадьбу, на покупку мебели и ремонт квартиры, которую незадолго до этого он купил в городе, продав рубленую избу в своей деревне. За это шофер держал язык за зубами, когда отвозил и привозил меня с ночных бдений в злачных местах города. Моей жене на вопрос - «Где вы были ночью?» - он всегда отвечал, что я ездил соборовать покойника. Кажется, такие объяснения мой шофер давал и своей жене.   Чтобы он не проговорился, я связал его круговой порукой - ходил с ним в злачные места, и там мы часто вместе весело развлекались. Впрочем, жена, занятая вопросами бизнеса и скотобоен, особенно не интересовалась моими ночными похождениями.
    Не намного изменило распорядок в моей рассеянной и привольной жизни и рождение детей – родились дочка и затем через два года сын. Они были предоставлены заботам моих родителей, и для присмотра за ними была нанята еще одна прислуга – тоже ничего себе, так, средних лет и способностей девица. После меня, ее, кажется, стал наставлять в «богоугодных делах» мой папа.
    Так прошло почти десять лет моей жизни – я вступил в возраст Иисуса Христа, когда он начал проповедовать и совершил самое главное дело своей жизни – окончил жизнь на кресте «за грехи человеков», для которого он собственно и был послан на землю своим Небесным Отцом – Создателем всего сущего. Где-то я прочитал сентенцию – кто начинает с беспорядочных связей, кончает верностью единственной, и наоборот – кто долго хранит целомудрие – кончает беспределом. Как говорили древние греки - «Чрезмерность, расцветая, плодит колос беды». Всегда хороша золотая середина – разумное сочетание выгод и потерь, Божественного и земного.
    Правильно сказано в Священном Писании: «Что пользы работающему от того, над чем он трудится? Видел я эту заботу, которую дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в том. Все сделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которых Бог делает, от начала до конца. Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное. Время плакать, и время смеяться; время сетовать и время плясать. Время любить, и время ненавидеть!» Крайности всегда приводят к трагедии или к трагикомедии. И в тоже время в «народе говорят» – «У каждого святого есть прошлое. А у каждого грешника – есть будущее!» Как сказал Омар Хайям: -
                От веры к бунту – легкий миг один.
                От правды к тайне – легкий миг один.
                Испей полнее молодость и радость!
                Дыханье жизни – легкий миг один.
    Я всегда вспоминаю своего однокашника по семинарии и академии – я уже упоминал его – «Апостола Петра». После рукоположения в сан наречен он был отцом Онуфрием.

              Продолжение Новелла 15 Отец Онуфрий