Друг

     Еще совсем в сопливом детстве был у меня друг Славка. Сейчас вспоминаю и не понимаю - почему нас тянуло друг к другу. Ссорились мы постоянно, делили что-то, дулись и не разговаривали часами. А на следующий день снова, то он ко мне с другого конца деревни чешет, пыль околодорожную сандалиями поднимает, за собой тянет; то я на велосипеде прикачу, в калитку побарабаню, а он уже в штаны футболку заправляет, спускаясь с крыльца.
     Болтались мы как-то раз без дела по двору, прутья в заборных щелях ломали, да в ямки, вырытые в песке, харкали. Моя мать, глядя на то, как мы маемся, придумала нам занятие. Собрала пустые бутылки из-под газировки в авоську и отправила нас в магазин сдать тару. Я взялся за одну ручку сумки, Славка за другую, потопали звеня во все колокола так, что собаки лай подняли по всей деревне.
     Принесли, продавщица велела выгрузить на стол, стоявший поодаль. Сделали мы дело и вернулись домой, по дороге еще камней набрали, гусей чужих погоняли, или они нас, уже не помню. В общем, вернулись, мать спрашивает где деньги, вырученные со сдачи бутылок. Мы с другом переглянулись. Не было речи деньги брать, сказали сдать, сдали. Отправились снова в магазин, теперь по второму поручению - взять у продавца причитающиеся копейки. Сколько радости было у  обоих, когда мать разрешила их потратить. Купили мы со Славкой по желтому пластмассовому зайцу и плитку шоколада "Звёздный". Шоколадку съели, как только отошли от прилавка, зайца Славка потерял на следующий же день, он вообще какой-то не собранный всегда был. Мой заяц успел пожить.
     Таков был наш первый опыт сдавания бутылок и получение с этого прибыли. Но разлучницами стали совсем другие бутылки и многими годами после.
     Было нам тогда уже по семнадцать. Учились оба в одном городе, в одном техникуме, но на разных факультетах. Славка грыз азы юриспруденции, я - экономики. Мы так же ссорились, делили что-то, днями, а то и неделями не разговаривали, но затем снова сходились. Я жил в общаге, Славка со старшим братом снимали двушку.
     В тот майский, ставший роковым, день я пришел к другу в гости. Чай попили со скромным студенческим меню, денег как обычно не хватало, телек посмотрели, поболтали. И тут  Славка заявляет, а что, мол, если немного заработать? Можно  на набережную рвануть потом, девчонок мороженым поугощать. Открывает створки под кухонной раковиной, а там батарея пустых бутылок выстроена, белые, зеленые, коричневые, хоть мозаику выкладывай. К брату накануне друзья приходили на пиво. А накануне тех канунов еще были визиты. Вот и накопилось.
     Глаза у меня загорелись. Принялись мы эти стеклянные залежи отмачивать и этикетки от них отдирать. Работа не творческая, кропотливая, но через час справились  с нею. Высушили на теплом солнышке, сгребли в дорожную сумку и, как уже бывало, он за одну ручку, я за другую, потащили в приемный пункт. Пришли, выставляем тару, а мне неловко перед приемщицей. Подумает, что вдвоем напили столько. Приемщице, правда, было всё равно, она пересчитала бутылки, выдала деньги, и мы ушли. Славка проверил выручку, в ладони сжал, я смотрю на купюры и уже представляю, какое мороженое покупать буду. Мне уже тогда не понравилось, что компаньон деньги себе в карман сунул.
     На набережной мы разборчиво отнеслись к выбору девушек для знакомств. Еще бы, не за так знакомиться собираемся, траты предвидятся. Заговорили с двумя. Ничего такие, общительные оказались. Я предложил угостить их мороженым, те согласились. Славка проявил желание сходить к ларьку и уже скоро вернулся с золотистыми брикетами в руках. Девчонки поблагодарили и принялись угощаться. Я тоже свою порцию развернул, и тут Славка как будто между прочим говорит мне:
      -  С тебя тридцать два рубля.
     Я на секунду остолбенел, рот мой уже был открыт, готовый вкусить сладость пломбира. Девчонки задержали на мне взгляд. Я опустил брикет на парапет и подошел к другу.
     - У тебя же деньги, - промямлил  ему на ухо. Славка шагнул от меня.
     - Ну так это же мои деньги - ответил он не пытаясь перейти на шепот. Я побелел. Мне стало плевать, что нас слушают девчонки,  снова шагнул к нему. Горло словно стянула тугая толстая веревка, по телу разлилась дрожь. Невероятных усилий стоило выдавить из себя звук, но я собрался:
     - Значит, как этикетки сдирать и тащить тару на себе - так вдвоем, а как деньги - так в один карман!?
     На этот раз Славка не отступил, продолжал стоять на месте. Наши лица, нос к носу, оказались рядом, я чувствовал его ровное дыхание. Это взбесило меня еще больше. Я отошел сам, но не отвел от его лица глаз. Он тоже холодно и прищуристо смотрел на меня: не моргнув, не поведя ни одним мускулом, не проронив ни слова.
     Подруги смотрели на нас, вытянув лица, мороженое таяло на солнце и ручейками стекало по рукам обеих. Я кинул на них беглый взгляд и вдруг представил, до чего мы оба глупо выглядели со стороны. Пошарив в карманах брюк, я достал четыре десятки, вложил их в Славкину ладонь и, бросив "Сдачи не надо",  как в традиционном Голливудском фильме, покинул компанию.
     Те деньги, которые я тогда отдал Славке, аукались мне еще неделю, потому что надо было как-то дотянуть до конца месяца. Потом родители выслали материальную помощь, и к лапше их студент уже мог себе   позволять паштет и недорогую колбасу.
     Удивительно, как наша выстраиваемая годами, шаткая, но живучая дружба, дёшево стоила. Тридцати двух рублей хватило для того, чтобы поставить на ней крест.