Не случайность

    Есть в нас некий «таинственный орган», который безошибочно, вдруг, наитием, нашёптывает, настойчиво диктует нам – помоги этой женщине быть женщиной, этому мужчине быть мужчиной. Нет, не любовь, а какой-то сигнал SOS, вместе с гулом крови в венах, мгновенно ворвавшийся в амплитуду наших обычных вибраций помимо привычных желаний. Древняя сущность, восстающая в полный рост в самом центре Мегаполисов и социума. Некий астральный МЧС, простите за «суконный» слог. Никто наше мнение не спрашивает. Приказ! И во имя этого высшего блага, спасения двоих друг в друге – мы идем, не сомневаясь, что это просто необходимо для какой-то высшей целесообразности, над нами, в небесной запредельности космоса, но нам до конца недоступного и не понятного, по степени насыщенности и философской безграничности естества. Но мы точно знаем, здесь и сейчас, генной памятью опыта предыдущих поколений, что нам сделать необходимо, чтобы не навредить и свершить действо во спасение. Без взаимных претензий, на радость телу и во имя избавления от уныния, первейшего греха человеческого рода. И что тогда грех? Эта малость, которую вы свершаете, колдуя друг над другом. Ведь мы впадаем в морализаторство, забываем о рабской сущности, зацементировавшей нас, превратившей с годами в гипсовый слепок, потому что непререкаемы этой воле, раболепны пред ней. А, некто, взявший нас за руку и с улыбкой ведущий в какие-то чертоги всеблагие, какими-то словами неведомыми, кошачьим мягким касанием их сути к спавшей долго, нашей встрепенувшейся,  неотвратимыми тропками ведущий и зовущий испытывает нас и не спрашивает, потому что знает наверняка, что в начале, а, что потом. Высшее проявление мудрости, и это не страшно и кажется справедливым, чистым. Хоть мы при этом и сопротивляемся, упорствуем, неведомыми в нас фибрами, но всё-таки идущие к заведомой чувственности, уверенные в ней, к великому дару взаимной радости, с кем-то прежде нам почти незнакомым, вдруг, уверенные безоговорочно, что ждут не только ощущения телесные. От сумасшедших  прикосновений противоположностей, высекающих искры любовного электричества, предощущая грядущую остроту потрясения духа. Кажется, что на пике этой радости от нас останется лишь кучка лёгкого, невесомого пепла. И как будущее спасение, мы радуемся ветру, который разнесёт легкомысленно вспыхнувшую, сухую солому пассионарности, переметнувшуюся откровением на остальные континенты Земли. На головы людей скучных, как последняя воля, прах известного учёного из раскрытого настежь проёма самолёта на высоте, лишённой кислорода, разряжённой и чистыми мыслями философа, писателя, кого-то неординарного, редкого, словно маяк на высокой скале. А теперь он прах невесомый и осталась лишь свинцовая тяжесть его точных формулировок, отлитых в чеканный ряд букв, слов, и теорий существа в толстых учебниках и книгах. Уверен, мы ощущаем себя окаянными грешниками, ждущими небесной кары за это отступничество, так нам дудели с детства в наши доверчивые, розовые уши наива. Это - потом. Но ведь, помним это чудо человеколюбья до конца дней своих, божественное, радостное, не подверженное ржавчине мещанских пересудов. Он и она. Голые, как в первый день пришествия в этот мир, похожий на пеструю тень у подножия мощного древа, искренними телами первородства, навстречу, лицами, не обезображенными уздечкой общественной морали. Вы же знаете – никто не вправе осуждать. Это – как долг, в преферансе, святое. И нечего глаголить досужим, попусту, всуе! Постыдитесь, моралисты и затворите уста свои многоречивые и бесполезно вещающие в ветер. Нищие, вы в тщете своей и суета не во благо. Особенно тех, которые ищут истину во мраке и вопрошают: «Как вы относитесь к сексу в первую встречу?». Все остальные «соображизмы» – ханжество, якобы, во имя нашего же спасенья! Кто же вас призывал рассудить нас в этом полёте ярких мгновений? Ведь было хорошо! Двоим. Истина. И помнятся все самые заветные изгибы и ямочки на глобусе и в географии узнавания тел. Во всем сущем и пальцах, в сетчатке глаз, тончайших веток нервных окончаний - есть свойство памяти.  Вы ощущаете, вспоминая это и улыбаетесь,  «грешным» воспоминаниям счастливой погибели тел и воспарения духа! И пусть кричат со всех сторон, от моря и до моря, во все пределы: «Спасайтесь»! Вы-то уже спасли собой ещё одного человека. А теперь – обрящите это самое светлое на всю оставшуюся жизнь и вам воздастся. Божественное! В мыслях, глаголеньях об беззакониях и греховности, в «этом граде неразумном», не удержавшем «руци и помыслы ваши чистыми, тяжкими в покаяниях». Эти истины потом!