Юлька повесть

Начался последний месяц лета. Август дразнил солнечными закатами и звездными ночами. Деревья и кусты, цветы, благоухающие на клумбах, бульварах и  парках города, неудержимо манили из дома. Хотелось больше быть у реки, надышаться ее воздухом, насладиться прохладой речной волны и свободой. Но как раз свободы в этот месяц семнадцатилетней Юльке не хватало – начинался круговорот самых важных и необходимых для семьи дел. Юлька бегала по магазинам, относила в ремонт обувь, помогала маме чинить и гладить одежду, поддерживать порядок и чистоту в доме, а тут еще и в огороде дел не перечесть.
Новый район, где жила Юлька, был похож на дачный поселок, случайно втиснувшийся в огромный многоэтажный город. Все дома в этом поселке, кроме школы, были частными, на одну семью, и повторяли друг  друга, как близнецы. Они стояли за небольшими заборчиками, окруженные скромными кустиками малины, смородины или крыжовника и закрывали ухоженные хозяевами грядки и островки с цветами.
Родительский дом  Юли Никитиной отличался от других. Он был добротный - из кирпича, мастерски оштукатурен и покрашен в теплый желтый цвет первых одуванчиков, с большими светлыми окнами и отапливался углем.  Горячая вода в доме нагревалась газовой колонкой. В самом доме находилась летняя комната, кухня, ванная, спальня родителей, большая комната для гостей и комната старших детей.
Сбоку к нему, как сиротинка к матери, прижималась деревянная пристройка высотой чуть ниже дома. Под крышей пристройки спряталась маленькая кочегарка – источник тепла  в комнатах, чулан,  конура Рекса – восточно-европейской овчарки и туалет. Все остальное, как у соседей. Позднее в глубине участка посадили  яблоньку, вишню и пышный куст ирги.
- Приживутся ли?  – усомнилась мама. - Большенькие уже? - Прижились.
Чем взрослее становилась Юлька, тем радостнее сознавала, что в красоте этого сада, в строительстве дома есть частичка заботы и труда ее и брата Сашки. Не пересчитать кирпичей, которые они перетаскали с улицы во двор, досок и разных строительных материалов. Юлька не хотела даже смотреть в сторону этих кирпичных куч, так они медленно уменьшались. Удрать, не выполнив задания отца, им редко удавалось. А ведь тогда они с Сашкой были младше на целых три года! От одной мысли, что нужно еще идти на колонку за водой, начинали ныть плечи. Будто сию минуту она поставила большие эмалированные ведра, полные воды, на землю. До колонки далеко, но каждое утро и вечер, набирая воды до краев, Юлька едва доносила до дому половину. Постепенно появилась плавная походка, грация, стать, спина уже не сгибалась под коромыслом, и вода перестала расплескиваться. Позднее в дом провели воду…
Какие бы страсти не кипели, какие бы события не происходили в семье, Юлька любила свой дом. Еще больше она любила маму – Марию Ильиничну, брата Сашку, маленькую сестру Наденьку, которой в июне исполнилось пять лет, пса Рекса и…
Перечислить всех, кого любила Юлька не хватит и целого дня – пустое дело! За семнадцать-то лет жизни, а родилась она…

Глава 1

Скажу по секрету, когда родилась…

В трудное время родилась Юлька, в лихую годину.
Третий год шла Великая Отечественная война. Она оставляла за собой разрушенные города и села, осиротевшие семьи и разрывавшие сердце похоронки. Сколько их обрушилось на людей, сколько горя и слез, – подумать страшно!
«Все для фронта! Все для победы!» – кричали лозунги. Они приковывали к себе взгляд. Они проникали сквозь одежду, сквозь кожу каждого человека, попадая в самое сердце и пробуждая желание работать во имя и для Победы. Многие сутками не выходили из цехов заводов и фабрик,  забывая про еду и сон, они трудились для фронта, становясь мощной опорой для своих защитников, проявляя невиданную выносливость и силу духа.
На одном из таких заводов и работали Юлькины родители. Правда, тогда они еще не знали, что будут ими.
Николай Никитин родился под Казанью в многодетной крестьянской семье. Он рано стал для матери настоящей опорой: возился с младшими детьми, тех, кто постарше, учил грамоте, пас деревенский скот, помогал по хозяйству и успевал отлично учиться в школе. В шестнадцать лет, в лаптях, без куска хлеба, он ушел из родного дома к старшему брату в  Пермь. Брат был военным. Он приветливо принял Кольку и оставил у себя жить.
 Юноша мечтал о профессии и поступил в авиационный техникум, поразив знаниями приемную комиссию. За экзамен по математике Николай получил ценный подарок - карманные часы на цепочке, решив сложнейшую задачу, на которую было дано несколько часов за пятнадцать минут. В техникуме его приняли в комсомол, а по окончании направили на Пермский авиационный завод, где делали мощные двигатели для самолетов.
Молодого энергичного мастера выбрали комсоргом цеха. Рабочие тянулись к нему и уважали, а девушки стреляли глазками, надеясь на внимание. Конечно, Колька гордился своими успехами и строил грандиозные планы на будущее…

Утро двадцать второго июня 1941 года поставило жирное многоточие не только в его жизни, но и  в судьбе всего народа. Голос из репродукторов, извещавший о вероломном нападении фашистской Германии  на нашу страну, в первое мгновенье разбудил  в Николае мальчишеский страх, затем злость и уверенность, что через неделю-две немцы будут выброшены и разбиты. Но, фашисты бомбили города, сжигали деревни и села, стремительно продвигаясь вглубь страны, уничтожая все на своем пути, не жалея ни стариков, ни детей.
День и ночь у военкоматов стояли длинные очереди добровольцев. Один за другим ушли воевать четыре старших брата Николая и сестра.  Пытался прорваться на фронт и он, но  отчаянные просьбы молодого мастера отпустить его не были услышаны.
- Здесь твой фронт! Обучай новеньких - отчеканил начальник цеха. – Смотри, с кем работать приходится: старики, женщины, подростки. И им спасибо, учи! Знаешь, что наш завод для фронта? Считай, мы на передовой! И Николай обучал. Недоедая, недосыпая, молодой человек работал за троих, черпая силу в прекрасных глазах одной девчонки.
Стройная, большеглазая Маша  была настоящей красавицей. Она будто прятала свою красоту за простой скромной одеждой. В ней всегда была какая-то изюминка, которую и предположить в деревенской девушке было невозможно. На заводе она появилась неожиданно, приехав из Кировской области, где и родилась. Ничего не умела и сначала работала подсобницей. Каждую свободную минуту она торчала у станков и следила за ловкими руками  рабочих. Месяца через четыре, сама пробовала делать детали – не всегда получалось.
 Николай подходил к станку Марийки,  так он называл ее мысленно,  пряча робость  за напускной грубостью.
- Ну, что, Скорнякова, стоишь? Опять деталь запорола?! Надоело мне к тебе бегать. Не понимаешь ты – война! - он терпеливо показывал ей как надо и шел к другим, слушая громкий стук своего влюбленного сердца.
 Маша давно заметила пылкие взгляды Николая, но была строга и не отвечала взаимностью, скучая по дому. Больше года она не видела родных, не получала никаких вестей. В декабре, за несколько дней до 1943 года она набралась смелости и подошла к комсоргу с просьбой отпустить ее домой.
- Ладно, договорюсь. Привези продукты, и на целые сутки можешь задержаться. Это тебе комсомольское задание. Вызову на замену кого-нибудь.
Вернулась Марийка не с пустыми руками. Поделилась в цехе по-братски. Под Новый год молодежь собралась у комсорга отмечать праздник пирожками с картошкой да чаем с шиповником и душистыми травами. Не без «горячительного» конечно! Выпили  по рюмочке – за Победу, да чтоб война проклятая скорей кончилась.
Не отпустил Колька Марийку в общежитие - мол, помоги убрать да помыть посуду.  Так и осталась. Так и поженились. Любовь! А в марте сорок четвертого родилась Юлька. Кило девятьсот!.. 
И вот, тихим майским утром, когда набирала силу и красоту природа, пришел этот день! Выстраданный, долгожданный, прокричавший на весь мир о безоговорочной победе советского народа. Пришел! Самый светлый, самый солнечный день огромного, всепоглощающего счастья – день 9 мая 1945 года, - День Победы!
 Маленькое сердце Юлечки не знало того бурного ликования и слез радости, безграничного счастья, какое испытывали люди вокруг, обнимая и целуя друг друга. Она не понимала, почему папа так высоко подбрасывает ее в небо и с восторгом ловит крепкими сильными руками. Почему они с мамой так заразительно смеются, целуя и тормоша ее? Юлечка тоже смеялась широко, как птенец, открывая ротик, и сверкая  маленькими зубками на солнце. От взгляда на нее, всем становилось еще радостнее…

 Через год, в начале июня родители «нашли в капусте»  Сашку, а в августе произошло событие, которое  осталось в глазах  Юленьки навсегда.
   Однажды, собравшись с друзьями после смены поиграть в шахматы (Колька был одним из лучших шахматистов в городе)  и выпить пивка, Николай как-то неудачно высказался, намекнув на «отца народа»…
Ночью за ним пришли. Удивительно, но в памяти  Юленьки, проснувшейся от громкого стука в дверь, надолго  остались испуганные мамины глаза, из которых, не переставая, текли слезы. Руки отца, обхватившие ее маленькое, разомлевшее от сна тельце.  А еще – сапоги. Черные, блестящие сапоги «гостей»!
Долгие годы дети жили мечтой о встрече с отцом. Какие только картины счастья не рисовало их воображение! Чем больше длилось это ожидание, тем  ярче, благороднее были его черты, сходившие в жизнь с фотографий и полных любви писем. Дети направо и налево награждали своего отца всеми качествами героя. Они  приписывали ему и воинскую славу…
 Когда Юлька подросла  и училась в школе, ей стали сниться эти сапоги. О снах она рассказала маме.
- Скучает папка. Строить города-то долго. Зато денег заработает много и привезет вам с Сашкой подарков.  Вот радости будет! – грустно говорила она.
Что отец в тюрьме, дети даже не догадывались. Они жили своей ребячьей жизнью, своими радостями и печалями.
Юлька росла ласковой и бойкой, много читала, занималась во всех кружках художественной самодеятельности и спортивных секциях. Любила рисовать и вышивала с мамой крестиком ковер. Чуть не с пеленок, едва научившись говорить, по рассказам бабушки,  внученька пела. Да как! Пела всегда и везде! Ее так и называли – артистка!
А Сашка возился с машинками и мечтал стать шофером, чтобы возить маму, бабушку и Юльку в баню, до которой добираться было сложно, особенно зимой. А еще Сашка любил животных и боялся темноты. Его легко можно было обидеть, но Юлька всегда была на страже и бросалась на его защиту, как лев. В их семье жила любовь, которой делились с ними бабушка и мама. Угощая детей конфеткой, они знали, что даже самую маленькую дети  разделят с ними.

И вот однажды…

Прошли годы. И вот, однажды, когда вся страна оплакала смерть Сталина, на пороге  комнатки в коммунальной квартире появился худой бледный мужчина, в какой-то странной, непонятного цвета одежде. В руке он держал маленький смешной чемоданчик, а за спиной висел тряпичный рюкзак.
Мужчина  бросил рюкзак на табуретку, поставил чемодан на пол у двери, и, сверкнув серо-голубыми влажными глазами, посмотрел на Юльку. Затем он привлек ее к себе,  крепко поцеловал в губы и сел на кровать.
– Где мать, остальные? – тихо спросил он хриплым голосом, не спуская с Юльки глаз.
- Мама на работе, бабушка ушла в магазин, у Сашки культпоход с классом в кино.
- Я устал с дороги, посплю немного. Узнала папку? Иди, гуляй, – сказал он.
Во дворе, сидя на скамейке, Юлька думала, что этот дядя не похож на ее папку. А  если это папка, то где он оставил подарки? Не могли же они уместиться в таком чемодане?..
По счастливым маминым глазам, по желанию согреть, обласкать этого человека, приготовить что-то редкое в обычном меню семьи дети  поняли - это папка. Но чувство радости где-то застряло, не выплескивалось наружу, а вскоре, наталкиваясь на холодный колючий взгляд, на резкий командный голос, совсем исчезло. Отец не понимал никаких  шалостей, споров детей, их смех - его все раздражало. Но к дочери он был терпелив. Он видел в ней свои черты, необыкновенные таланты и способности в учебе, желание схватывать новое на лету, любовь к чтению, стремление к справедливости и бесстрашие. Самой большой слабостью отца был Юлькин голос, которым он гордился, заставляя дочь петь перед родными и друзьями в праздники и дни рождения. Концерт по заявкам мог длиться долго. Когда родители подхватывали песню,  а потом и гости, Юлька убегала.
Сашка не обладал такими способностями: ленился в школе, не любил читать и много проводил времени с мальчишками во дворе и на улице. Он готов был до позднего вечера не приходить домой, не чувствуя к себе отцовской любви. Отца, с чисто выбритым приятным лицом, переодетого в новую одежду, чуть пополневшего, он воспринял как совершенно чужого человека, сторонясь общения с ним, пугаясь взглядов и окриков.
Комната, в которой жила семья с возвращением отца наполнилась холодом, какой-то пустотой, скандалами и слезами. Придя с работы и переступая порог в полной тишине, папочка доставал из кармана носовой платок и проводил им по мебели – нет ли пыли. Только потом, если его все устраивало, приказывал:
- Давайте ужинать!
После ужина, в голосе отца появлялись теплые нотки, иногда  он читал вслух книги и с стихи Есенина. И все-таки, это был другой человек, не тот, что писал письма, - другой.
Очень скоро представление детей о ласковом любящем отце разбилось как брошенная об пол праздничная посуда, оставляя в сердце холодный звон дешевого фаянса и стекла. Понимая их состояние, Мария Ильинична успокаивала: «У него душа болит. Время все вылечит».


Время шло, а папка день  ото дня становился все раздражительней. Особенно раздражали его Сашка и бабушка. Для нее как-то не стало места в комнате: то не туда села, то не туда встала. Подчеркивая это, отец постоянно натыкался на нее.
  - Долго ты будешь путаться у меня под ногами, старая свинья!? – орал он, отшвыривая ее в сторону.
- Побойся Бога! – со слезами  защищала свою мать Мария Ильинична. – Если бы ни мама, я не смогла бы одна, в такое время поднять детей!
- Меньше надо было вертеть задом! – орал он так, чтоб слышали соседи.
Юлька бросалась к бабушке на помощь: «Уезжай от нас! – кричала она отцу. - Нам без тебя хорошо было! Ты всех ненавидишь, но я не боюсь тебя – убирайся!»
Однако, бабушка, добрая и всепрощающая,  утром и вечером молилась за здоровье детей, за счастье дочери, за любовь в ожесточенном сердце зятя,  которого судьба  так обидела. Крепкая и статная, при зяте Николае она как-то сморщилась, ослабла и вскоре совсем слегла. Объясняя, что ей больно лежать на мягкой пружинной кровати, она уговорила дочь постелить ей на полу. Правда была в том, что от разъедавшей ее болезни и боли она ворочалась, а кровать предательски скрипела.
Как-то, прибежав из школы за тетрадью для диктантов, Юлька застала дома отца пришедшего на обед, в ярости пинавшего бабушку под кровать. Девочка бросилась на него с кулаками и завопила на весь дом:
- Зачем ты ее бъешь?! Больную, еле живую! Зверь, зверь! - кричала она. - Я напишу про тебя в газету! Напишу, как ты издеваешься над ней, над нами! Все-все расскажу в школе. Помогите, помогите! – кричала Юлька, пытаясь вытащить  бабушку из-под кровати.
Вбежали соседи. Отец, как ни в чем не бывало, ушел на работу, уверив всех, что дочери показалось. Тихо стонавшую бабу Таню переложили на постель.
- Юля, давай мы «скорую» вызовем.
- Не надо, милые, – прошептала бабушка, – не надо. 
 Вечером, переодевая мать, Мария Ильинична увидела на ее боку большие синяки.
- Мамочка,  я обещаю, что мы уйдем от него. Потерпи немного. Ты поправишься.
- Куда ты денешься с детьми? - усмехнулся отец. -  Кому ты нужна?!   
Юлька  долго не могла забыть злобный блеск отцовских глаз. Перед ней снова и снова всплывала эта необъяснимая картина жестокости. За что можно так ненавидеть старого  человека, столько лет поднимавшего твоих детей? – Она не встречалась с отцом глазами, не задавала вопросов, на обращение к себе отвечала односложно и жила ожиданием, что бабушка поправится, и  они уйдут. Не знала она, как тяжела ей будет эта потеря.
Вскоре придя из школы, Юлька  сразу подошла к бабушке:
 - Бабуль, ты как? Сейчас я покормлю тебя.
Бабушка посмотрела на нее, приоткрыв веки, и чуть слышно прошептав – с богом, - приподняла руку пытаясь перекрестить  внучку. Силы покинули ее. Казалось, она ждала детей из школы, чтобы перекрестить.
Дети простились с бабушкой дома. Народу на похоронах было мало, но все пошли в церковь на отпевание и проводили на кладбище. Бабушку уважали и любили. Все, кроме отца. - Она могла жить долго, если бы ни отец. Никогда не прощу, - думала Юлька.

 О том, что скоро в семье будет прибавление, дети знали давно. Не маленькие. Странными показались Юльке слова «папочки», что «только дура может думать о ребенке в такой тесноте».  Он требовал  от мамы,  ставшей «дурой», что-то сделать.
 – Поздно-поздно,  – плакала Марийка, которая почему-то превратилась в «корову» и «скотину». Наверное, потому,  думала Юлька, что столько лет ждала «строителя», пропадая на работе по две смены кормила, растила, воспитывала вместе с мамой двух маленьких детей, не забывая сводить их в кино, иногда в театр - на балет или в оперу. Ходить на все собрания и концерты в садик, школу, а еще обшивать, обстирывать и читать на ночь книжки…
«Прибавление» стало любимым человечком в доме с именем Наденька. Оно добавило  семье радости, тепла и любви к маленькому крохотному существу. 
Отец очень привязался к малышке и стал спокойнее. Обретя в «командировке» большой опыт строителя, он стал работать на стройке. Через год его назначили прорабом, а потом и начальником строительного участка.
Мечта родителя построить для семьи свой дом понемногу начала осуществляться, и когда Юлька перешла в восьмой, а Сашка - в шестой класс,  они переехали  в  новый дом.