А не спеть ли мне песню

(Рассказ, который не про песню)

Я проснулся тихим, ранним утром. Солнце пахло подсолнухами, а воздух – туманом. То есть - сыростью. Ведь туман – это влага, влага - сырая, а это значит – туман пахнет сыростью. Я спал на улице. Прoсто нравится. Свежий воздух, и всё такое. И ещё - убитые комары.
 И так, постепенно просыпаясь, я устроился за старым столом, что стоит у меня в дальнем углу двора. Пописать. Не спеша справив нужду, я отправился в дом. Дом представлял из себя строение. Да, представьте себе – одноэтажное строение! Окна, двери, цокольный этаж и, собственно – надземный этаж. И в довершении была, вы не поверите – крыша! Простая, четырёхскатная крыша. И только на вершине её стоял флигель в виде собаки Луи, показывающий направление, обратное направлению ветра.
 Конечно, ничего удивительного в экстерьере моего дома нет. А как вы ещё хотели? Но он резко контрастирует с интерьером, который напоминает… Да ничего он не напоминает. Просто нет ничего подобного нигде: внутри дома нет прямых линий. Все стены и потолки выпукло-вогнутые, в местах их сочленения нет углов, всё – смазано, закручено и вывернуто. Большая арка из холла-коридора в зал – это выгнутый, разорванный и местами вздутый проём: весь по краям в пузырях, вогнутостях и в сглаженных трещинах. Холл-коридор сделан перекрученным: левая и правая стена от входа наклонены влево. Но по мере удаления стены наклоняются вправо, соединяются стены вверху, в арочный потолок. Этот потолок у меня живёт своей жизнью: если стены параллельны и так же перекручиваются, то арочная часть, где они сходятся – сужается, извивается и выпучивается, словно змея. Плафон в холле – это эдакий осьминог, щупальцами приклеенный к арке-потолку. Как попало разбросаны щупальца, а в голове – по радиусу софиты встроены, в один ряд. Прям вот вплотную друг к другу. В доме – ещё четыре комнаты и кухня, которые так же оформлены. Но живут в нём полтора жильца – я и шкаф-купе. Ну, я – это понятно, а вот шкаф – почему жилец, да ещё - половина? Потому что он – жилец, но – молчит всегда. Для него я выделил отдельную комнату: он стоит посередине неё, на чёрном постаменте из стали и бетона. Постамент наклонён на двадцать восемь градусов – продольно, и на девять – в поперечнике. Почему такое отношение к шкафу? А мне так захотелось. Иногда я его злю: вешаю в него пару-тройку своих вещей. Ну, он же привык – всегда один, а тут я – врываюсь в его внутренний мир! Но ненадолго – надо и совесть иметь.
 Единственные помещения в доме, которые стандартны, это – гараж и сарай. Всё-таки это – помещения строго функционального назначения. Ну, как это – стандартны: копии картин Дали, Магритта и Ренуара (специально немного запачканные мною сажей и маслом отработанным), да раздавленный комар на хоботе – никогда не повредят. И ещё – зелёный нос, сделанный мною из гипса и прибитый вверх тормашками в гараже, напротив ворот. В ноздрях - две лампы: мощная и послабее, с раздельными контурами. При нажатии кнопки эти лампы сдвигаются внутрь (отчего мне всегда кажется, что нос сейчас – чихнёт), и выдвигаются цветные, это – светомузыка. Зачем в гараже светомузыка? А я так захотел.
 В сарае тоже – всё так же просто… В плафон, куда вкручивается лампа, встроен электродвигатель. Через хитроумную систему привода он абсолютно бесшумно приводит в хаотичное движение макеты мотыльков и бабочек, которые вращаются вокруг плафона, когда загорается лампа в нём. Так что – даже зимой, в холодном сарае – у меня всегда водятся мотыльки. Заходишь такой зимой, в холодный сарай, да. Включаешь свет, и видишь: насекомые на свет слетелись. И думаешь: «Эх! Сейчас и в дом залетят!» Вот тебе – и кусочек лета в зимнюю стужу. И настроение – улучшается.
 Пройдя на кухню, я взялся приготовить себе овсянку. Как вдруг – звонок. К слову сказать, мелодия звонка у меня – шорох крыльев стрекозы. Да, знаю – тихо. Но у меня слух хороший.
 Выглянув в окно и увидев среди кустов боярки непонятный силуэт, у меня в голове мелькнула одна мысль: «Пришелец!» И я пошёл через двор, к калитке.
- Здравствуйте! Я пришёл вручить Вам телеграмму чтобы лично. – пришелец погладил усы на голове, дёрнул серебряную фигурку-значок Единорога на лацкане, и из сумки достал бланк с ручкой.
 Взяв её, я подумал: «А космонавты – карандашами писали. А писали тем, чем природа наделила»
- Распишитесь там, где стоит надпись «Подпись», - деловито произнёс пришелец.
- Спасибо. Вы мне очень помогли, - ответил я, сразу вспомнив пару эпизодов из американских фильмов и поставил свою подпись.
- А на Вашем заборе – маты! – важно произнёс мой визави.
 Мне из окон дома боярка закрывала вид на забор, но со стороны улицы было отчётливо заметно: да, на моём заборе действительно – маты!
- Неужели Вы всё это так оставите? – так же монотонно и важно произнёс пришелец.
- Нет, ну что вы. Маты же – на моём заборе. Люди будут проходить, смотреть. Надо их – фить! – я присвистнул, махнув указательным пальцем за правое плечо.
Пришелец пристально и долго посмотрел мне за спину. Я оглянулся и понял, что случайно показал на сарай.
- И у Вас в сарае есть всё для того, чтобы убрать маты?
- Ну, вообще-то – да.
- А окна в доме – Ваши?
- Да, - ответил я. Приятно поговорить с человеком, задающим конкретные вопросы и логически мыслящим.
- Все?
- Ну, судя по тому, что они намертво прикреплены к дому и по тому, что я законно их приобрёл - все, - я быстро сбегал за всеми необходимыми документами: бланками, квитанциями, договорами, планом дома и бумагами, подтверждающими законное его владение мною, и так далее. – Вот, пожалуйста!
 Пришелец уткнулся изучать бумаги и, не глядя, дотронулся до моего правого уха.
- Хм… - произнёс он, оторвав взгляд от документов, - я дотронулся до Вашего уха. Внешнего. Ошибка. Дотронусь я до своего уха, – и дальше углубился в чтение, теребя мочку уже собственного уха.
 Пока он это делал, я решил ближе глянуть – что там за маты такие. Присел на корточки и придвинул близко к ним лицо, пытаясь их лучше рассмотреть. И тут что-то, на подобие щётки, ткнуло мне в ухо. Это – мой усатый пришелец, окончив изучать документы, тоже с интересном близко разглядывал маты. Поскрёб один ногтём.
- Краска. Вы отмоете? – с участием спросил он.
- Да уж надеюсь, - с надеждой в голосе ответил я.
 После этого он протянул мне мои документы:
- Вот, возвращаю. Строго по описи, - при этих словах он достал из кармана сиреневую табакерку, и вытащил оттуда аккуратно сложенный листок бумаги, - Ознакомьтесь, распишитесь! – продолжил он, развернув и вежливо протянув мне список моих документов, которые я ему показал.
- Ну, Вы прямо – пуля от бюрократии! – со смехом удивился я, и расписался.
- А теперь – я удаляюсь! Позвольте откланяться! – пришелец взглянул на маты, отклонился назад, потом ещё раз взглянул на маты, развернулся и пошёл по тротуару. Аккурат – в сторону. В ту сторону, куда он шёл. А куда он шёл – это никому не известно. На его спине пиджака ясно выделялись четыре звёздочки: верхняя – в районе 6-го позвонка, вторая – в районе 12-го и две – в районе почек, по одной на каждую. И по проекции позвоночника проходила полоса.
 Я долго смотрел ему в след. До тех пор смотрел, пока ворона не перелетела с ветки на собаку. И так он – ушёл. Теперь он – ушелец.
 Поставив вариться овсянку, я размышлял:
- Вот бывают же люди такие замечательные: пришли – ушли, пришли – ушли, пришли – ушли. Это вам не: пришли-пришли, пришли-пришли, пришли-пришли. Не люблю, когда кто-то ко мне приходит, и норовит остаться подольше. А то и – переночевать.
 Овсянку я смог съесть только тогда, когда она готова была стать съеденной. Покончив с нею, я вспомнил про маты.
- Ну, народ! Ну, хулиганы! Оставить маты на моём заборе! Кто посмел?! – ворчал я, встав перед забором и разглядывая маты. Вчера вечером несколько ребят, спортивного вида, крутились на нашей улице. – Снесу-ка я их себе в сарай, да схожу в соседнюю спортшколу. У меня там друг работает, может – это он пошутить решил и из спортзала маты мне притащил на забор.
 Перетащив маты к себе (пахнут ещё на до конца высохшей краской. Видимо – ремонт всё-таки сделали в школе), я решил не сходить, а позвонить другу-физкультурнику – сегодня была суббота, школы не работали.
- Здорово, собака ты волосатая! Что делаешь – косы на пузе плетёшь?
- А, привет – лысая басурмантина! Чего звонишь, хочешь – волосы занять?
После обмена любезностей я Игорю коротко рассказал про маты.
- А, вот оно как! Это мои шалопаи принесли!
- И – зачем?
- Ну, ты – лысый, маты тоже – лысые! Тебе компания! Гы-гы-гы! – заржало мохнатое, физкультуроподобное чудище.
- Подколол – считается! В долгу не останусь! – засмеявшись, в ответ сказал я, - Когда заберёшь?
- Вечером, не сейчас.
- А сейчас – не судьба?
- Не судьба! Потому что я сейчас к тебе приду пиво пить!
- А, ну это – давай, греби сюда!
 И уже поздно вечером запоздалые прохожие могли лицезреть, как два изрядно охмелевших, здоровых мужика несли спортивные маты: то волокут, то каждый на себе тащит. Хохочут, что-то громко говорят друг другу. Роняют маты, а сверху – на сами маты. Школа закрыта, но там – сторож. Он пустил ребят и они оставили спортинвентарь в зале. Потом вышли из школы, покурили не спеша у ворот, и разошлись по домам.
 А утром я на своём заборе увидел маты. Я решил, что это только потому, что – дом, медуза, Килиманджаро. И оставил их так висеть до тех пор, пока собака.

Астана, 08.09.2013.
Музыка: The Sounds Of Nature