Я вернулся...

Я вернулся…

                ОНИ
 
Солнце выскочило из-за большой покрытой лесом горы в 8:12. И луч этого небесного прожектора выхватил из тьмы черепичные крыши забытого картографами провинциального городка, спавшего у Бискайского залива. Звонче залаяли собаки, распугивая лисиц, пришедших ночью на виноградники полакомиться оранжевыми слизняками размером с мужскую ладонь. Через 18 минут электронный колокол постоянно запертой церкви (слухи о религиозности испанцев несколько преувеличены) ударил раз, а ещё через полчаса - девять раз. Гулкий звук, эхом отражаясь от скал, пронёсся над светлыми эвкалиптовыми рощами, тёмными сосновыми борами, ровными рядами виноградников и стих в рокоте волн Атлантики. 

Я со своей спутницей случайно оказался в этом городке, поверив рекламному буклету: о горных тропах, вьющихся между острых камней; о петушиных криках на заре и жёлтых коровах, лениво щиплющих траву… Словом, в очередной раз поддался мечте о сельской идиллии. И здесь на этой вилле мы поселились тоже случайно, из-за пожилой пары, с которой познакомились в рейсовом автобусе. Испанцы вышли с нами на остановке и повели по дороге в гору, на агроферму с надёжной репутацией. Зачем они тратили своё время и силы? Вы не поверите, просто из желания помочь путешественникам, не знающим ни слова на испанском, а тем более на баскском.   

Ровно в девять с улыбками и дымящимся кофе на террасе появились две сестры - хозяйки агрофермы. Испанцы, как все в этом мире, разные, те, кто занят делом, пунктуальны не меньше немцев. У иностранцев сложилось мнение, будто обитатели Пиренейского полуострова знают только одно время для решения всех проблем, время, выраженное  ёмким понятием «маньяна» (т.е. завтра). Но шутка о том, что на циферблатах часов в Испании отсутствуют цифры, их заменяет надпись «маньяна», к счастью, лишь доля шутки. Вслед за хозяйками молодой застенчивый африканец вносит большой поднос, на котором теснятся полосатые помидоры, схожие по размеру с арбузами; груши, растущие под окнами; горячий картофельный пирог, наподобие осетинского; сочный салат, перемешанный с красным перцем и луком. По воздуху плывёт аромат специй и оливкового масла.

При виде высокого стройного сенегальца (где-то в районе двадцати) и сестёр (слегка за сорок) в голову лезут скабрёзные мыслишки: - Ну и как же испанки, пропустившие семейную жизнь, делят его между собой? По чётным-нечётным дням или понедельно? - Я живо представил невероятную скуку зимних вечеров на одинокой ферме и юношу на белоснежном постельном белье с каждой из них, а потом и с обеими вместе. Его крепкая чёрная рука отпускает нежную женскую грудь и спешит по взволнованному телу в укрытие, спрятанное между ног. И мало того, если бы кто-то убедил меня в отсутствии между ними интимной близости, я сразу бы заподозрил сестёр в лесбийских отношениях, а возможно и в инцесте.

– Почему у людей молниеносно вспыхивают любые подозрения и долгими годами чуть тлеет вера, например, в человеческую порядочность? Это неуёмность страсти, переходящей в нравственность лишь в силу наступления дряхлости? (Известная фраза Мольера: «Да, крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть»).

- Долой, прочь видения и дефиниции. Думай о пустяках повседневной жизни. Вот молодой английский певец (так по крайней мере он вчера представился) подмигивает своему, похожему на девушку, румынскому сверстнику. А вот и местный Шариков – нелегально прибывший год назад из стран Востока. Спрыгнув по утру со своей несовершеннолетней жены, он обходит все окрестные точки, изо дня в день навязчиво предлагая нехитрый товар: солнцезащитные очки, бейсболки… Хозяйки фермы посылают сенегальца передать ему немного денег и еды. При этом Эль-Шариков, в отличие от Шарика, даже не виляет хвостом, он воинственно ненавидит гнилую Европу, противопоставляя ей своих богов, забитость жены и озлобленность будущих сыновей. Он никогда отсюда не уедет, откусывая пайку у испанских пенсионеров и безработных.  Он твёрдо знает, что и сам и недавно прибывшие к нему братья получат здесь все политические права и социальные льготы, раз уж добрались до этой грешной Европы.

- Живи солнечным сегодняшним днём, - убеждаю я себя, - принимай европейскую толерантность хотя бы в самой Европе, иначе перед глазами замелькают искры средневековых костров инквизиции. Я помню самодельную надпись чёрной краской поверх рекламного щита, недалеко от моего дома в Москве: «Гони из страны чурок и гомиков, не будь та-ли-ран-том». Вместо точки под надписью стояла свастика. Как ты думаешь, читатель, это Бог, говоря, что «…сотворил… человека по образу Своему…» обманывает нас, или мы его, претворяясь, будто подобны Всевышнему?

Когда стрелки часов приблизились к десяти, в сторону океана по жаре (+32 в тени) потянулись неуёмные серфингисты. Наиболее отчаянные подолгу ждут ту самую волну, оседлав которую, мчатся в потоке адреналина, помня, что между скалами есть щель, дарящая возможность не разбиться. И напрасно спасатели тратят на них своё время, напрасно требуют переплыть на другой – безопасный участок. Это упрямая группа фаталистов, требующих каждодневного подтверждения своей веры.

День вступает в размеренный курортный распорядок. Ланч из пескадо: нежные анчоусы или жирные сардины с хрустящей корочкой, приготовленные на гриле. Потом сиеста с неспешным кофе и десертом. Вновь общение с океаном, пригласившим на необычный аттракцион: сбор крупной форели, унесённой штормом в солёную воду и пытающуюся по мокрому песку вернуться в привычную ей речную стихию. Поймал руками на мелководье, оставленном океаническим отливом три крупные форели… читатель, наверное, ждёт описания фишгриля и вкусовых характеристик свежей рыбы… а зря, по настоянию моей спутницы форель отнесена к реке и выпущена на волю. Политкорректность, знаете ли, гуманизм, защита природы и т.д. К слову сказать, форели в местной речушке «переплюевке» такое количество, что на рыбалку можно ходить с вилкой и тарелкой, не осложняя жизнь наживкой, удочками и прочими приспособлениями рыбалки.

Затем фиеста, воплощённая в шумном праздничном безделье, высоко почитаемом по всей Испании. Здесь можно день за днём дёргать двери магазинов, запертых по случаю очередного народного гулянья. Граждане Испании предпочтут праздник любому заработку. "Гулять, так гулять". Национальные костюмы, хоровое пение, фольклорные ансамбли, танцы.... Агрессии нет, до беспамятства не напиваются, вокруг улыбки, встречи, беседы. Никто не выясняет «Кто ты и чьих будешь, из хохлов или москалей»?  (извини, читатель, я имел в виду испанцев, каталонцев, галисийцев, басков, гитанос). Никому не придёт в голову изображать из себя «старшего брата».
 
Опасность подстерегает беспечных туристов только в арабо-африканских кварталах, существующих в каждом шумном городе. В Бильбао - крупнейшем городе басков, - это улица святого Франциска - покровителя бедных. Величественный храм и скульптура святого, проникающего взглядом в душу... но увы, сидящие на тротуарах наркоманы; los bandidos, следящие за новыми лицами из дешёвых кафе; крутящиеся вокруг туристов карманные воры… Все они иммигранты из стран Востока и учение Франциска им чуждо.

День города в Бильбао, куда я прибыл в очередной раз из Барселоны, так же как и День любого маленького городка, отмечают целую неделю, гремя до рассвета музыкой и сверкая фейерверками, в сравнении с которыми московские пиротехнические представления напоминают тлеющие спички на фоне сверкающих бенгальских огней. По чёрному небу текут потоки разноцветных огней. В домах дрожат оконные рамы и "взрывная волна" выносит туристов и городских зевак на мосты, с которых, как на ладони, видна битва тьмы и света. После столь затратных увеселений трудно поверить в экономический кризис страны.   

Устав от суеты Барселоны и шумных торжеств Бильбао, я сбежал в винную провинцию, где местные сомелье, раскручивая напиток по стенкам бокала и делая небольшие глотки, авторитетно заявляют о послевкусии шоколада. Но на мой дилетантский взгляд, каков виноград, таков и продукт из него. А виноград в этих местах очень мелкий, несъедобный. Вино было бы совсем прозаичным без чёрных контуров гор, отдалённого шума океана, разноязычной беседы на террасе виллы, где собрались такие же путники, как мы, только из Англии, Германии, Голландии... По первому впечатлению меня часто принимают за поляка, мою спутницу за немку, а нас обоих за пару из Франции... не логично, но факт. Словом, в Испании за испанца меня не держат. Это в Америке после шершавых фраз на английском, американцы, те что смуглее, предлагают мне перестать мучить "English" и перейти на родной испанский: "Amigo, hable con un espanol nativo" (друг, давай перейдём на родной испанский, - приветливо улыбаются мне).

На самый распространённый вопрос: "Where are you from?"(откуда вы?), - люблю отвечать с иронией во взоре: "I come from a very cold and wild country" (я из очень холодной и дикой страны). Обычно познания моих визави ограничиваются всего одним предположением: «Russia»? На что я бодро киваю: "Yes, of cours" (конечно). Далее без паузы следует слово одинаково звучащее на всех языках: «Mafia»? - настороженно спрашивают меня. И я, устав опровергать международный стереотип, будто все русские мафия, с той же иронией задумчиво говорю: "Maybe" (возможно).

"Террасные разговоры" затягиваются до глубокой ночи. Давно съедены крупные тигровые креветки, которые здесь почему-то втрое дешевле мелких, уже высохло дно бокалов, погасли свечи и местоположение собеседников вычисляю по огням сигарет. Эх, рвануть бы в город и по русскому обычаю "добрать дозу" до философского осмысления жизни, но это невозможно. В Европе с её защитой прав трудящихся всё закрывается рано, понятие "до последнего клиента" здесь не популярно. Работать дольше установленной нормы разрешают только китайским, вьетнамским семейным заведениям, где они, являясь собственниками, эксплуатируют сами себя. Так что ночью никто не нальёт, и даже хуэво ("huevo" - по-русски яйцо, яичница) никто не пожарит. А будить хозяек из-за хуэво и порции более качественного вина язык не поворачивается, видя, как весь день они вкалывали на виноградниках, со всех сторон окруживших ферму. А если с ними ещё и сенегалец?

Прощаемся: сопли, слёзы, поцелуи. Будто прожили не декаду, а годы. Не знаю почему, но прошагав полсотни стран, частенько так прощаюсь, и инициатива чаще исходит от местных, а не от меня. Наверное, они видят: я гость нежадный, уважающий обычаи и образ жизни хозяев. Может быть вовсе и не Брежнев всех целовал, а это его целовали, чувствуя в глубине души, что лучшего правителя России уже не будет. Испанки подсовывают в дорожную сумку минералку, сладости... и мы искренне обещаем вернуться, хотя.... Ну, всё с Богом.         

Это было вчера. Осталось там, в стране басков, отделённой от наступившего сегодня автопробегом по маршруту Бискайский залив – небольшой уютный аэропорт Бильбао – огромный запутанный аэропорт Барселоны. Здесь заново привыкаешь к задиристым землякам. Не допившие мужья и жёны, раздражённо шепчущие им: "Вот завтра придут твои же родственники, а мне нечего одеть". Самолёт садится в Домодедово, воспоминания растворяются в московских дождях.

Прелесть ночных полётов в отсутствии многочасовых пробок. К пяти утра я уже затаскиваю багаж под козырёк подъездной двери, пытаясь быстро обнаружить ключи на холодном ветру… Разнежился в приморском климате, отвык от родной погоды, хотя температура всего лишь шесть, и к тому же с плюсом. Я всегда возвращаюсь к промозглой осени, стылой зиме. Будто несу персональную ответственность за выздоровление природы, впавшей в кому от зимней стужи. Ах как там за рубежом они любят обсудить суровый климат России: «Clima frio, muy frio en Rusia», - потирая тело, словно от холода, со страхом говорят испанцы. А уж итальянцев, стародавних гостей России, строивших здесь то кремли, то соборы, просто называли «фрязи» из-за того, что слишком часто они употребляли слова freddo, fraddi (на итальянском – холод). Это по сей день сохранилось в названиях старых поселений: «Фрязино», «Фрязево», «Фряново»… и в именах архитекторов: Алевиз Фрязин Старый, Алевиз Фрязин Новый, Антон (Антонио) Фрязин, Бон Фрязин, Марк Фрязин, Пётр Антонин Фрязин, - создатели Московского Кремля; Петрок Малой Фрязин – строитель Китай-города, Коломенского; Пётр Френчужко Фрязин – Нижегородский Кремль….

Англичане известны своей корректностью, и если вы спросите поданного королевы о русской зиме, то в ответ посыплются самые восторженные определения. Но если удастся услышать разговор на эту же тему между самими англичанами, вас удивит частота употребления слов terribly (ужасно), unpleasantly (неприятно) и т.д. У немцев и французов страх перед русским морозом вообще навечно застрял в генетической памяти из-за неудачных военных походов, проигранных зиме.

                МЫ

Русское дворянство обычно храбрилось, превознося красоты и прелести «белого савана», даже не взирая на невероятное распространение чахотки и перехода из романа в роман темы болезни, ставшей по сути самостоятельным литературным персонажем. Не напрягая память, каждый сразу назовёт великих соотечественников, убитых суровым климатом: писатели – Чехов (44 года) и Ильф (39 лет); поэты – Надсон (25) и Леся Украинка (32); художники – Кустодиев (49), Перов (48); литературный критик Белинский (36) и публицист Добролюбов (25)…. Сколько известных лежит на «чахоточном» кладбище близ Ялты. А сколько спаслось, меняя русскую зиму на Италию, южную Францию, горный воздух Швейцарии. Да нам самим бывает на родине невероятно холодно, и не только в температурно-климатическом смысле слова.

Расписанный граффити и пахнущий мочой лифт (и это при постоянно дежурящей консьержке)  поднялся на 11-ый этаж. Открылись дверцы… А на лестничной площадке стоят пять крепко сколоченных угрюмых парней, которые при такой неожиданной остановке лифта в столь ранний час дружно запустили правые руки под чёрные кожаные куртки… «Вот орлы нас встречают», - говорю я своей спутнице, и, нагруженный багажом, быстро продвигаюсь к своей квартире.

В глазах «бойцов» читаю немой вопрос: «Что делать с этими фраерами, может сразу прибить и ограбить?» Взгляд, знакомый мне по наездам, из прежнего бизнес-промысла. Но команды сверху нет, а «боец» понятие коллективное. Меня так и подмывает спросить молодых людей: «Тот бизнесмен, что недавно снял «трёшку» прямо напротив моей, уже скорее мёртв, чем жив или наоборот?» Но сдерживаю любопытство, помня, что именно оно сгубило кошку. Если днём встречу бизнесмена из квартиры напротив целым и невредимым, значит расклад другой… значит за помощью чеченцев, дагестанцев или местной блататы обратился сам бизнесмен. И плохо теперь не ему, а другому, его конкуренту.

Я вдруг вспомнил, что в стране басков можно купить каменный дом с мебелью, начиная торг от 10-ти – 20-ти тысяч евро…. В предгорьях стоят эти двухэтажные дома, стоят навечно, выложенные из камня, с несколькими хозяйственными постройками, в основном из того же камня, с заброшенными виноградниками и садами. Да что Испания, буквально «с молотка» распродаётся Венгрия, Болгария… по мнению специалистов недооценена недвижимость в Германии, особенно в бывшей ГДР. Переоценена только Англия по известным всем русским причинам: массовое переселение наиболее богатой прослойки нашего общества. Интересно было бы знать, сколько из 82-х тысяч российских долларовых миллионеров проживает на родине? Уже давно за рубежом меня смущают вопросом, я русский из Лондона или из Москвы (на лбу же у меня не написано, что нищ я, как церковная крыса). Так отчего, с упрямством достойным лучшего применения, я возвращаюсь и возвращаюсь в Россию? И вряд ли без неё проживу, хотя и в ней тоже не жизнь, а пожизненное ожидание настоящей жизни.

Молодёжь решает проблемы практично. Недавно дочь знакомой из Абакана так объясняла отъезд в Америку: - В Абакане ловить нечего, в столицах нет ни друзей, ни квартиры. А уж если начинать с нуля, то лучше в благополучных Штатах, чем в стрёмной Москве и промозглом Питере. Даже визуально российской молодёжи год от года становится больше в Нью-Йорке, Лондоне, Вене. В столице объединённой Германии русскоговорящих встречаешь в каждом крупном магазине, ресторане, на общественном транспорте. Везде найдётся земляк, готовый объяснить на знакомом с детства языке «где, что и почём». В России анализом количественного и качественного состава уезжающих никто не озабочен, как говорится, «страна большая, бабы ещё нарожают». Есть лишь намёки Левада-Центра на 3-4 миллиона специалистов, желающих переселиться за рубеж. Последняя перепись населения «нашей необъятной» указывает на резкое снижение количества русских, украинцев, белорусов, немцев, практически полный выезд евреев. А это национальности с традиционно высоким процентом людей обременённых высшим образованием, учёными степенями.

Идёт интенсивная замена качественной рабочей силы, покидающей родину на неквалифицированную аморфную людскую массу, выросшую, как сорняк, на заброшенных землях Эсэнговии. Чиновникам, по определению страдающим близорукостью, глядя сверху, из Кремлёвских теремов на бескрайние просторы, грезится Евразийская империя. Но снизу, с земли населению видна одна огромная Азиопа, нависшая над их головами и готовая в любую минуту облегчиться. Митний (таможенный) союз, присосавшийся к нефтегазовой игле не достигнет результата межнациональной, межрасовой плавильной печи США, хотя бы потому, что игла одна и всё та же, а мощность и количество печей вопрос технический, а значит решаемый. Возможно ли единство нации при нынешним уровне коррупции, когда каждый тянет одеяло на себя?

Спустя неделю я ехал по делам в Таганрог. Забыл в гараже антенну, и вместо музыки мог слышать только шипение и скрежет. А потому, борясь со сном, вновь погрузился в размышления. Звёзды, разбросанные мелким речным жемчугом на чёрном бархате неба, влекли в неведомую высь, гоня из памяти всё мелкое и суетное. Я видел над собой слепок вселенной, который уже изменён, но для нас ещё сотни лет будут мерцать огоньки погасших планет. Мы обитаем в разных временных измерениях, в параллельных мирах.

Автомобиль неспешно проезжал мимо погружённых во тьму деревень и сёл, мимо низких заборов, через которые можно сплетничать; высоких оград, с басовитым лаем псов; мимо сельских магазинов, освещённых одинокими фонарями…. Что у меня - жителя мегаполиса, общего с обитателями разбросанных по всей России крестьянских строений? Я не знаю, с какой стороны подойти к корове, а из них никто не читал, да и читать не будет мои литературные размышления. Тогда что нас объединяет в слове Россия? Хотел сказать «звёзды», но и это ложь. В мегаполисе не видно звёзд, если что-то и мелькнёт в небе, так это петарды.…
 
Неужели только, дарованный Богом, общий язык? – Думал я, - Нет, ещё общая память, из которой каждый, как из интернета, пытается извлечь что-то сиюминутное. Но при этом общий исторический блок памяти сам извлекает нас из суеты жизни и вставляет в нужное время, в нужном месте в национальную матрицу. Память страха перед половцами, монголами, опричниками, французами, немцами, белыми, красными, фашистами, кэгэбэшниками, мафией. Страх единой Беды… И жажда Победы… Я буквально упал в сон. Будто шёл в тёмном лесу, споткнулся о торчащий петлёй корень и растянулся на земле.

В этом тяжёлом сне вдруг явился чёрный контур. И большой ворон грузно опустился на капот машины. Он скользил по металлическому корпусу, оставляя когтями глубокие борозды. Ворон приблизил свой клюв и стал схож с гонимыми в разные эпохи: то ли с Радищевым, Новиковым, Чернышевским, то ли с Бабелем, Кольцовым, Гумилёвым, Мандельштамом, Булгаковым, Пастернаком…. Этот дерзкий взгляд, вызывавший ненависть правителей. Эти круги вокруг глаз, напоминавшие потемневшие синяки от допросов или толстую оправу очков, взъерошенные перья, словно брови, будто поседевшая копна волос… 

- Кааар, - он смутился и откашлялся (точнее, откаркался), - простите, я хотел сказать Крах, точнее Страх. Страх, что проник в генетический код, - вот, что сближает народ. Есть две кнопки только две кнопки, на которые откликается коллективный мозг любой нации: страх Беды и восторг Победы. Всё остальное промежуточно и для Разума нации неинтересно. Социопатия, пофигизм, алкоголизм, наркомания, это вторично, как производные гнетущего, параноического страха…. Есть ситуативный страх, что не успеешь выслужиться перед начальством, не успеешь первым лизнуть задницу или написать донос. Есть постоянный масштабный страх, что завтра станет хуже, чем сегодня. И чем становится хуже, тем сильнее этот страх, отражённый бездной голода, холода, эпидемий, жертв. 

- Чёрт возьми, существует даже страх, что восторг Победы и тот обернётся поражением. Из 13-ти городов-героев, веками входивших в Российскую империю, шесть (Одесса, Севастополь, Киев, Керчь, Минск и Брестская крепость) после нашей общей Победы стали городами иностранных государств, а названия двух ключевых городов Победы: Сталинграда и Ленинграда мы изменили сами, понимая, что их имена, гордо звучавшие в сраженьях с врагом, не соответствуют итогам нашей Победы. У меня в висках каркает и каркает, в смысле стучит и стучит голос старой эмигрантки: - Когда в конце 80-х я оказалась в Германии, - говорила она, - и прошлась по их магазинам, я, простите, не `поняла, кто кого победил…. Просыпайся, от Победы до Беды нас отделяет одно только «По» - ворон встряхнул могучими крыльями, которые вдруг превратились в полицейскую дубинку и сжатый кулак.      

- Подъём, подъём, - строго звучал голос полицейского, - документики достали, багажничек открыли.
- А в чём собственно дело, господа, - учтиво начал я, - припарковался на обочине, у леса, решил отдохнуть, поспать… - я огляделся: на дороге никого, чёрные заросли кустарника и три поддавших провинциальных стража порядка.

- А что вы волнутесь? Мы пока шта не просим тебя дыхнуть в трубку и не спрашивам не ты ли сбил женщину час назад рядом с церковью. Я даже не интесусь, где ты был три часа назад, когда в Верхней Подыхайловке шлёпнули местного бизьнизьмена.

- Сочувствую господа, у вас был трудный день, - я просунул купюры в узкую щель, чуть приспустив боковое стекло, просунул больше, чем планировал, учтя слабую вменяемость и заплетающуюся речь блюстителя закона.

- Прально, - оживился он, - сразу видно законослушного граждани, - он звонко икнул, - нина.

Мелкий нудный дождь прекратился. Над лесом обозначилась тёмно-серая полоса и начала быстро светлеть предвещая восход солнца. Я ехал по родной стране… Всё ещё самой большой, но уже не великой. А может быть я возвращаюсь, чтоб погрузиться в царство снов о трёхсотлетнем самодержавии, о мировой революции, о коммунизме Сталина, о застолье Брежнева, о нынешнем средневековом пире... или это плен воспоминаний о самодовольной юности и пылких изменах любви. Слева, раздражённо сигналя, пронёсся чёрный внедорожник и, выскочив на встречную, смял две ржавки российского производства, прежде чем поймать своё дерево.
 
После попыток помочь пострадавшим, звонков в скорую и полицию сажусь на мшистый  камень за обочиной. Рядом опускается на корточки местный тракторист, медленно пыхтевший передо мной на своей четырёхколёсной конструкции уже за десять минут до аварии. Он молча протягивает руку к пачке сигарет, извлечённой мной из нагрудного кармана: - Во бля, а я всё утро с бабой своей ругался, а тут во бля...,- сообщает он мне.

- Так ты специально не уступал дорогу, пытаясь выместить злобу на мне, обладателе столичных номеров? - Я смотрю ему в глаза и выдёргиваю из его сжатых зубов сигарету.
- Э мужик, ты чего, бля..., - он не ожидал моей реакции и растерялся.

- Ты понимаешь, гнида, что только Он вправе решать кому, где и когда расстаться с жизнью, только Он, - я показываю сигаретой на небо, - а не ты и не я.
- В смысле Путин что ли, пусть решает, я не против, - кивает молодой тракторист.

- Не Путин, - раздражённо говорю я, а тот, кто над ним.
- А кто же над ним-то? - Искренне удивляется парень.
- Я встал, плюнул в землю и отошёл от него, поднимавшего застрявший в траве окурок.

- Так ты говоришь, - обращался я к улетевшему Ворону, - Есть только две кнопки, на которые откликается коллективный Разум нации: страх Беды и восторг Победы. А всё остальное промежуточно и неинтересно..., но ведь в этих неинтересных промежутках истории чаще всего и находятся наши жизни...
- Крруг, крруг, - кричали вороны, нарезая круги в сером осеннем небе.  То ли соглашаясь, то ли споря со мной.

За 10 месяцев до смерти Пушкин писал жене: «Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом». Мне повезло больше, чем классику, талант отсутствует. Вот, правда, душа зачем-то болит.
С уважением к читателю, член Союза писателей России, Влад. Брисов.           06/09/13/