Саги про Рабиновича. Тяжелый хлеб работников пера

В школьные годы Рабинович всегда был редактором стенгазеты «Подсолнух». И его стенгазету зачитывали буквально до дыр! Он даже в стихотворной форме мог написать, хоть ямбом, хоть хореем! Или сатирой ударить по пережиткам! А-то и вовсе написать басню! Со всеми жанрами Рабинович был на «ты»! Но семья настояла, и он поступил в «Торговый техникум» на товароведа, потому что в то время поэты, и писатели, и даже черти лысые – все к товароведам ходили на поклон. Хорошая была профессия. И время было не плохое! Для товароведов! Так что Рабинович припеваючи жил. Но иногда, когда жизнь казалась беличьим колесом, и он задыхался от быта, Рабинович вспоминал почему-то свою стенгазету «Подсолнух».
А однажды когда Рабинович на юбилей его дяди Мера написал по сути поэму, и все плакали, но в хорошем смысле, дядя Меир обнял его и сказал:
- Хорошую ты Лева жизнь живешь! Яркую и завидную! Хоть книгу пиши!
- Да, ладно Вам дядя, книгу! – отмахнулся Рабинович!
- Рассказ тогда пиши! Очерк, на худой конец! Ты ж у нас вылитый Ильф и Петров! И перо у тебя острое, как жало змеи!- окончательно разошелся дядя Меир.- Я до сих пор помню твою стенгазету «Незабудка»!
- «Подсолнух»!- напомнил Рабинович.
- Тем более!- сказал дядя Меир.
… И Рабинович написал! Остросюжетный рассказ с моральной подоплекой! Про непростые взаимоотношения хорошего зятя и тещи, отягощенные совместным проживанием, при котором жена всегда на стороне мамы.
- Неплохо!- сказали ему в журнале «Мужская честь».- Актуально и свежо, а то они совсем уже распоясались!
И редактор «Мужской чести» обнял по-мужски Рабиновича. Видно тема  для него была очень больной.
- Зачем ты маму оскорбил в этой гребанной «Мужской чести»?!- спросила Люся, наступая на Рабиновича, как отряд кавалеристов на рассвете.- Мама весь день плакала, как ребенок, когда прочитала. А она человек ранимый! Твое счастье, что ты не попался ей под горячую руку, она бы размозжила тебе голову! 
После этих слов Люся стукнула Рабиновичу изданием по макушке. И Рабинович понял, что «Мужская честь» - весомый журнал.
- Люся, я не о маме, пойми!- оправдывался Рабинович.
Обычно, он тещу мамой не называл, но ситуация подталкивала. Ему не хотелось из искры раздувать пламя.
- Так у тебя еще одна теща есть?!- заплакала навзрыд Люся.
… В следующем рассказе Рабинович был осторожнее. Он написал нейтральный рассказ про соседей в крупнопанельной пятиэтажке. Сюжет был хоть и простой, но острый: Как-то раз сосед с пятого этажа выбрасывает из окна чайник. Старый такой, с накипью и перегоревший. А в это время сосед со второго этажа идет за дом, чтобы под покровом ночи бросить там пакет с мусором, чтоб далеко не ходить. Ну, ему этим чайником и угодило!
- Злободневно!- сказали Рабиновичу в журнале «А у нас во дворе». И напечатали, чтоб никому неповадно было!
Вечером к Рабиновичу пришел председатель домкома.
- Не ожидал от тебя Рабинович такого!- сказал он с порога.- Мы тут тебя все уважаем, не смотря на то, что ты Рабинович, а оказывается, пригрели змею в подъезде?! А мы ведь с твоим дедушкой вместе из болот выходили, когда клюкву собирали и заблудились, а ты сор выносишь из дома!
- Я не выношу!- сказал Рабинович.- У нас теща всегда выносит!.. А рассказ не про наш дом. У нас дом-то  четырехэтажный. И не крупнопанельный!
- Ты мне баки не заливай! Мы про аллегорию тоже наслышаны!- сказал домком и ушел, хлопнув дверью.
Назавтра все соседи перестали с Рабиновичем здороваться!
-Писателей никогда не понимали!- успокаивал Рабиновича дядя Меир.- Только твоя смерть все расставит на свои места… Вот, увидишь, ваш жлоб-домком еще будет плакать над твоей могилой.
Конечно, Рабиновичу не очень хотелось, чтобы жлоб-домком плакал над его могилой… тем более, что он лет на тридцать был Рабиновича старше. Но со словами дяди Меира было трудно спорить, это был факт общеизвестный.
… Следующий рассказ был про мужчину и женщину. Она была замужем, а он был женат. Они неожиданно встретились на автовокзале в Кривом Роге и дико влюбились друг в друга с первого взгляда! Но, не смотря на это, она нашла в себе силы, и сдала автобусный билет назад в кассу, чтобы загасить вспыхнувшие отношения и сохранить семью! И поехала поездом, хотя потеряла на этом процентов двадцать пять, не меньше! А он потом трясся три часа в автобусе, думая, как богат все же непознаваемый женский характер.
-Мощная история!- сказали Рабиновичу в коммерческом журнале «Брак без брака», где авторы платили журналу, чтобы опубликоваться.
- Это было, когда ты в Махачкалу ездил?!- спросила Люся, припирая танком Рабиновича к стенке.
- Что было?!- не понял Рабинович.- И при чем тут Махачкала? Рассказ про Кривой Рог!
- Ты специально завуалировал Махачкалу Кривым Рогом!.. Думал, я наивная дурочка!.. Я всегда чувствовала, Рабинович, что ты супер-подонок, и у тебя кто-то есть!
Люся, рыдая, сложила вещи в чемодан и уехала к маме, которая уехала еще, когда про тещу рассказ напечатали.
И Рабинович от тоски и одиночества писал. Очередной рассказ был про редактора журнала «Грибник», который печатал стихи только тех, с кем ходил по грибы или парился в бане.
- Стихи, в принципе, все одинаковые!- объяснял редактор в узком кругу.- Так лучше же стихи своих печатать! Или свои!
Пристроить этот рассказ Рабиновичу никак не удавалось. Все редакторы в один голос уверяли, что рассказ написан без изюминки, неактуален, и автору не удалось до конца раскрыть его фабулу!..
… Спустя какое-то время, в течение которого Рабинович в периодике нигде не засветился, ему удалось помириться с женой.
Кроме этого, он начал ездить в клюкву вместе с председателем домкома.
А по выходным хорошо спорит с тещей, есть ли жизнь на Марсе. Рассказы он решил больше никогда не писать!

Аркадий Крумер