Обратный отсчет

            
Маша уверенно шла в темноте, по привычке вытянув руку вперед, чтобы вовремя открыть дверь. В другой руке у нее было ведро и швабра. Вот она открыла дверь, поставила ведро и пошла так же в темноте в угол, чтобы включить свет. Увидев оформление сцены, женщина грустно вздохнула. «Опять «Наталка-Полтавка», - подумала она, увидев знакомые декорации на сцене.

 Маша работала в театре больше полугода. Ее устраивал график работы, зарплата, а главное то, то она была приближена к своей мечте. Этим обстоятельствам она была очень рада. Когда-то она хотела стать актрисой, но не сложилось, вышла замуж и родила дочь. В театре она убирала балкон, коридоры и буфет. Хотя сцена была участком другой уборщицы, но они все по очереди дежурили вечером. Сцену нужно было помыть за два часа до начала спектакля, чтобы успели просохнуть полы. Так как уходила она с работы утром, когда справится, приходилось раз в неделю выходить вечером на дежурство. Нет, она не расстраивалась из-за этого. Ведь она могла побыть один на один со своей мечтой. Ей нравилось после того, как она быстренько уберет, побыть немного актрисой. Для этого она старалась приходить немного раньше.

  Монтаж декораций делается утром, весь персонал, обслуживающий спектакль и сами актеры придут через час. Поэтому она здесь, в храме искусства совершенно одна, чему безмерно рада.

  Мокрые доски пола пахнут влажным деревом, слегка поскрипывает старая сцена. Маша тихо прошла между расставленных лавок, уликов и присела на край мостика через мнимую речушку. Нет, она не запоет арию Наталки из оперетты, которая будет скоро на этой сцене. Голос ее недостаточно хорош для этого… Но она может рассказать по тексту некоторые фрагменты спектакля.

 Маша негромко начала говорить за Наталку, затем быстренько перешла на противоположный край сцены и заговорила голосом ее мамы, ворчливо и нарочито. Разыграв минут пять одну из сцен пьесы, Маше стало скучно повторять одно и тоже. Ведь часто в ее день дежурства именно ставят «Наталку-Полтавку» Котляревского, украинская классика. А ей так хотелось бы что-то более современное или из русской классики. Например, Чехова… Там такие монологи, есть где развернуться актерскому мастерству!

  Маша, осмелев, начинает говорить сама с собой, свой монолог души. Она стала на авансцену, посмотрела в темный партер, где молчаливо стоят мягкие кресла. И, как будто обращаясь к ним, она заговорила:
- А бывает так, что душа желает праздника! Нет не того праздника, когда нужно весь день вертеться на кухне, и не того праздника, когда приходят много чужих людей в твой дом… А праздника, когда ты хочешь парить над землей! Когда ты понимаешь, что твоя жизнь – это не работа и дом, а ты, ты сама!! – при этих словах Маша сняла рабочий халат и бросила на пол, разулась и прошла по краю сцены…

  «Какой умелый актерский прием, - подумал Марк Васильевич, молчаливо наблюдая за Машиной игрой из темного партера. – Она не лишена таланта, даже напротив!»

- Да, парить! – громко сказала Маша, раскрыв руки, как крылья. Голова ее была запрокинута вверх, как будто все тело рвалось в полет. – Ведь здесь, на земле, ты кто? Уборщица, рабочий элемент в творческом механизме – театре… А когда я смогу парить, я стану, как птица, я стану свободной, стану собой! Праздник – это быть счастливой. Праздник – это быть полезной. Это когда ты можешь с этой вот сцены сказать самое главное… Сказать о себе самой самыми честными искренними словами.

Марк Васильевич, главный режиссер театра, не верил своим глазам. Он обращал давно уже внимание на симпатичную уборщицу. Но мало ли их таких в театре работает? Но когда симпатичная женщина еще так талантлива, - это его располагало к ней на все сто. Он подумал: «Почему мои актрисы не такие способные, почему они играют, а не живут, как она? Наверное, потому что всех талантливых и красивых я уже уволил… Эх, как бы чего не вышло!  Я – человек семейный, служебных романов не завожу. Поэтому, нет среди моих актрис талантливых красавиц...»

Маша смотрела в зал, широко раскрыв глаза, она улыбалась, она была счастлива произносить то, что было так важно для нее сейчас:
-  Праздник – это быть частью этого храма, театра. Праздник, когда гаснет свет, открывается занавес и на сцене появляется чудо, живая картинка. Как можно не любить театр? – после этих слов Маша в ритме вальса закружила по сцене, слегка касаясь руками декораций деревьев. – Здесь все выглядит реальным… И зритель, уважаемый зритель становится частью этого действа! Он видит все изнутри, он дышит атмосферой чуда!..

... Шелкнул включатель и загорелся свет в зале. Маша замерла в удивлении в немой сцене.
- Здравствуйте, Марк Васильевич, - поздоровалась завхоз, проходя мимо главрежиссера, сидящего в третьем ряду.
Слегка смущенный режиссер поднялся с кресла, подошел к Маше, которая в это время наспех надевала на себя халат. Он подошел к ней и пристально посмотрел ей в глаза… Маша смущенно опустила свой взгляд, не в силах выдержать сильный мужской порыв.

- Мария, может быть, Вам заняться чем-то творческим в жизни, а не мыть полы? – спросил он ее. Маша ничего ему не ответила, взяла ведро со шваброй и ушла со сцены. Главный режиссер, посмотрел ей во след долгим печальным взглядом. Он понял, что теперь пошел обратный отсчет для  работы Маши в театре.