Человек с тогго света. глава 1

Глава 1  На медвежьей тяге

   Ржавая рысь с ужасом смотрела вниз,  прижавшись к ржавчине сосны. Огромное лохматое чудище похожее на седого медведя  тянула странное сооружение похожее на лодку.  Эта мнимая лодка с двумя аппетитными пассажирами плыла   между сосен, кедров и лиственниц  почти не сдвигая   хвойный подстил. Рысь прыгала за псевдо лодкой, чувствовала запах сырого оленьего мяса  и  ослабленный дух людей. Она голодала и не могла так просто бросить  пищу и  отстать.
   Мелкое зверьё писками и визгами подначивало её. А чё нажрется человечины и надолго разомлеет, хоть по ней бегай.
  А  пища в псевдо лодке действительно оружия не имела и сил тоже.  Тесно прижавшись, сидели ногами вперед мужчина в полу сознании   и женщина в сверх сознании.  От холода их спасало то, что было недавно парашютом. Спасало плохо и потому они  торопились на юг.
  А подлинные жители этих мест торопились накопление в своих пищевых банках сделать.

   Осторожные белки и бурундуки, подначивали рысь, сидя у своих продуплованных в соснах   жилищах,  только нос показывали в сторону рыси. Страх – он сильнее любопытства. Один только северный ветер не заблуждался, а блудил, заигрывая с каждой лиственницей щедро отдающей ему  часть себя – свою осеннюю хвою.  Ева на ходу кормила своего Адама порошком оленины с рыбьим смаком и брусничным соусом. Миша не сопротивлялся. Он вообще все ещё не совсем вернулся с того света. Она так ему и сказала, хотя это и не понятно как можно быть частично там, частично тут. Зато он  понимал, что он пока  он зомби.  В таком состоянии он не только освежевал оленя убитого диким медведем, но ещё и эту как бы лодку соорудил из хвоста  самолета и прочего подножного материала выброшенного дикой волной. Порой его настигало состояние невесомости и он тащил безумный груз, прилагая вполне разумные усилия, А она  томно шевелилась в его как бы мозгу, извлекая из него порывы страсти. После этого он впадал  в полное забытье, но с чувством, что у него дано холостого растут дети.

  Рысь отстала, пристала ночь. Миша Вылез из своего логовища медленно чуть ли не по стариковски, задумчиво двигая почти ватными ногами собрал сушняк и зажег пышный костер. Потом  наступила прострация. Погуляв частью себя  на том свете в виде облачка, он очнулся сидящим на борту их  наземной ладьи. Там  Ева под странный  и опасный шорох тайги накормила его шашлыком и брусничным чаем.

 Захотелось спать.

   Медведь, сожрав остатки оленины, таки мирно заснул в опасной близости к костру.
  Ева, пройдя голой грудью по Мишиному лицу, внушила  блин бодрости слегка возбужденному летальшику пережившему вполне летальные последствия своей неосторожной  жизни.
 Завершила эту шаманскую процедуру таковыми словами:
– Твоё охранство, Адамша. Зашевелится медведь – буди меня, а то ведь он начнет с нами  разбираться, хоть и сытый, а мне его вести потом  долгие часы.  Надо поспать.
   Только когда она уснула, Миша посмотрел на мир от себя самого. Он тут же взялся делать рогатину, чтобы было чем остановить медведя в случае чего. Кстати это занятие помогало не уснуть.  Ведь тайга прямо таки баюкала его. Но он продержался до рассвета.  Едва рассвело,  мир стал цветным
Листья разрисованы в красный, желтый  и зеленый цвет.
  А с рассветом пришлось и Еве трудится в паранормальном пространстве медвежьей психики. Миша , под шелест скользящей по траве  псевдоладьи,  задремал на своём сидячем месте, припрятав деревянное копьё.
 
   На некоем ягодном месте пришлось остановиться.
Медведя заманила  черника, брусника морошка, голубика, и даже клюква,  все неизвестной спелости.

  А людей необходимость поесть тоже остановила. Ну не одними же холодными консервами все время питаться.
 Ева заманила  в силки утку. Та растерянно крякала, но присела на  дырявый кусок шелкового полотна. Взгляд у неё оказался обиженным.
   Миша пропустил в своё сознание дольку грусти, а потом вздохнул .
«Хищники мы и кто от этого денется».
 Одолев собственные нюни и слюни,   Миша   выпотрошили утку и затеяли мясной суп.
 Стало даже как то весело
   Капризный дух мошкары остановку и безветрие превратил  их пир в собственный пир.
 Но начатый процесс они довели дот полноты желудков.
 А потом  смеялись, глядя на свои окровавленные кровососам физиономии, а потом нырнули под сень палатки из чего-то вроде марли и занялись любовью.

 И это очень  странно. Мишина партнерша не блистала ни красотой, ни сексуальностью. Правда, за Мишей с детства тянулся хвост таких ненормальных связей. Он рос в деревне, где он один и мог наградить  женщину ребенком. За это его сироту все холили, баловали и даже учили. Мать его одинокая и акая и окая, стыдила баб, но остановить не могла, да видно не очень то и хотела. Её ведь тоже прикармливали. Но те т о бабы были старше на пятнадцать, двадцать, ну максимум на тридцать лет, а эта на неизвестно сколько тысяч лет.
  Попробуй поверь в это.
   Окончательно поверил  Миша только после того удивительного чуда. Нет не прирученный в одно касание медведь ни то, что они говорили между собой, не открывая рта. Телепатия и гипноз вещи доказанные. Но золотая анти гравитационная простыня, подстеленная в их лодку, сляпанную из обшивки погибшего самолета?! Миша физику все же учил. Гравитация это искривление пространства. Почти невесомая простынка пусть и золотая выпрямить ничего бы не смогла. Бы! Но факт. Две тоны продуктов и снастей Миша, не сильно поднатужившись, поднял вместе с лодкой, в которой все это лежало. Ева смеялась.  Она пыталась объяснить  эту анти гравитацию свойствами  атомарного золота и платиновой группы металлов, и заметила, что недалек тот день, когда потенциал этих благородных металлов будет использован  ещё и в качестве почти  вечных источников энергии.
 Миша на это только моргал глазами и усмехался, напоминая Еве, что её цивилизация  при всем притом,  таки погибла.
 Она ответила гортанно:
– Го мы отклонили гигантскую комету. Будущую Венеру между прочим. Только поэтому не астероиды остались на орбите венерической Земли, а твоя моя наша планета пригодная для жизни

 А день катился на запад.  Не очень точно на юг сумасшедший  медведь тащил их не пригодную для плавания лодку. Тащил  бегом мимо  неустойчивого болотистого  края наступившего океана.