Я оставлю тебе звук моего мира

- Ты должен с ним познакомиться! Мой дядя - отличный человек, он мне вместо отца.
Я люблю её голос. Иногда он звучит даже невероятнее, чем обычно, с такой мягкой ноткой бархата. Губы из которых он исходит - туманят меня, и я стараюсь реже смотреть на них.
- Хорошо, если ты правда так считаешь, то я буду рад увидеть твоего дядю.
Я правда не хотел никого видеть. Никого кроме неё. Но когда начинаешь говорить себе об этом, сам же начинаешь упрекать себя в сентиментальности.

Её дядя жил в частном доме, который внешне напоминал... поместье. Большой, с обширным двором, на котором растут уже очень старые берёзы и липы. Летний ветер старался ласково трогать листики, чтобы ни один не упал раньше сентября. Дядя не встречал нас, очевидно он занятой человек. На первом этаже его дома был большой длинный коридор, стены которого были увешаны разными картинами с животными. Она дала понять, что нужно немного подождать на диванчике. Мы присели, и я начал изучать её. Я сделал это специально, чтобы она не обиделась, что смотрю на дом, а не на неё. Я знаю, что она никогда не обиделась бы на такую глупость, но вы меня знаете, я хотел доказать себя ещё раз. Она некрасивая, я вижу это, и понимаю. Но если бы мне предложили назвать её слабые стороны, я бы точно забыл о внешности, её красота... просто будто я не могу её осмыслить, но могу почувствовать.
Поцеловать, что же ещё. Я хочу целовать тебя.

В комнату ворвался яркий запах скошенной травы, лёгкий запашок навоза под действием палящего июньского солнца. Это был запах, а за ним пришёл и её дядя.
Я быстро выдохнул, чтобы разрядить свои эмоции, и встал, чтобы пожать руку. И только сейчас понял, как он безумно красив! Это чудесное лицо, будто экспрессивно вырезано мастером, хотелось прикоснуться к его носу, к такому прямому, что по нему казалось можно чертить проекты самых великих зданий мира. Мне даже стало неловко от того, как он красив. И то, что он был в грязной одежде из прошлого - не омрачало этого.
- Рома, меня зовут Рома.
Я удивлённо смотрел на него, мне было нужно его имя.

Мы долго ждали его во второй раз, пока он заканчивал свои дела во дворе. Как выяснилось, у него было небольшое имение буквально в сердце города. Потом он принимал душ, а нанятая девушка готовила ужин. Казалось, что я попал в 19 век.
Она показала мне дом, рассказывала, что часто бывала здесь в детстве, и бегала по винтовой лестнице целыми днями, вверх-вниз. Голос её действовал успокаивающе.
На втором этаже, который по своей сути был чердаком, пахло осиной, смолой, которая занимала своё место в щелях. Свет был жарким, и дышалось тепло, но очень не сложно - потому что всё вокруг было из дерева.
В небольшой комнате она жила в детстве, на полу льняной коврик, на стенах старые гравюры неизвестных мне греческих баллад. В комнате было два окна - маленькое квадратное в стене, через которое было видно застроенный город, и выше совсем маленькое круглое, через которое было видно только небо. Между окнами сантиметров 40, но в них два совсем разных мира.

На старой односпальной кровати мы переспали 4 раза, пока "ждали" дядю. Она была сегодня особенной, кожа будто пропахла смолой, пыль, отражаясь на свету, ложилась ей на волосы, а глаза отражали небо из маленького окошечка наверху.
Я хочу целовать тебя.

Сейчас 17 ноября. Я знаю, что ты уже никогда не сможешь быть рядом, и никогда не сможешь рассказывать мне о своих чувствах. У твоего дяди мы научились медленно ужинать. А сейчас, в перерывах между занятиями я стою на холоде, и быстро жую фастфуд.
Тебя больше нет, и всё что я могу сделать для тебя, так это постараться перед своей смертью вспомнить отражение в твоих глазах.