Ужас в ночи

Иногда, с нами происходят события, абсолютно невероятные и нереальные с первого взгляда, но закономерные, как выясняется, впоследствии. Такое происшествие произошло со мной незадолго до выпуска из училища, но ему предшествовало коротенькая проверка меня на верность своему слову и на везение.

Подготовка к сдаче госэкзаменов. Последние стрельбы, последние занятия по тактике. Соответственно – последний курсантский полевой выход. Вторая половина весны. Расцветающий лес. Брезентовые полевые палатки. Лагерь на опушке, где-то недалеко от деревни Сельцы, в пятидесяти километрах от Рязани. Трава и листва уже зеленые. Солнышко днем прогревает хорошо. Красота.

Две недели уже мы безвылазно обитали в этой красоте. Спали на плотном лапнике, накрытом брезентом, умывались холодной водой из ведер, ели в полевой кухне, белье и носки стирали в речке. И уже хотелось нормальной ванны и постели.

        Я не помню чем, но заработал неплохой бонус перед исполняющим  тогда обязанности командира роты капитаном Ковяровым. И в качестве реализации этого бонуса отпросился у него на ночь в увольнение в Рязань. Он поставил мне условие – завтра должен быть в 8.00 утра. Успеешь?- спрашивает. Успею,- отвечаю. Смотри,- говорит он, распевно: Слово дал, - отпускаю: Не подведи.

       И отпустил. В 18.00 вечера. В лесу. Я пошел, а сам рассчитываю. До Рязани – 50 км. До трассы на Рязань – 15 км через лес. При любом раскладе – 3 часа хода, потом час-полтора езды на автобусе, если его не ждать. Значит - дома буду в 22-23 часа. Первый автобус отправляется обратно из Рязани в 5.00. Значит - подъем в 4.00 утра. В 6.00 я должен буду сойти на грунтовке к лагерю. Преодолеть снова эти же 15 км через лес, но уже за два часа. Значит, придется бежать. Итого: на помыться, на молодую жену и на поспать мне отводится около 5-6-ти часов. Так это же – целая вечность! Тогда вперед!

Все прошло по плану: грунтовка, автобус, дом, ванна, теплая вода, бессонная почти ночь с женой, ранний подъем, легкий перекус, отправление первого автобуса. Но..., как всегда есть «но», - автобус в пути потерял полчаса. Чтобы успеть к обещанным мною 8.00, я должен был пробежать 15 км уже за полтора часа по лесу.

Вышел из автобуса. Глубоко вдохнул. И – побежал. Где-то через пять километров я понял, что бессонная ночь не способствует раннему бегу по весеннему лесу. Я задыхался. Ноги отяжелели. Сердце било прямо по вискам. И все равно – бежал. Я же дал слово – не опаздывать. Бегу, понимаю, что не успею, но бегу. И молю, честно, на самом деле – молю бога: «Господи, если ты есть, если ты меня слышишь, прошу тебя, пусть кто-нибудь поедет по этой забытой всеми дороге и хоть пару километров меня по пути подвезет. Очень прошу тебя господи...»

       Я не считал количество раз, которое повторял на бегу эту молитву, но, когда силы мои были полностью на исходе, когда я готов был просто упасть на холодную еще землю, сзади меня бесшумно догнала белая «Волга». Это наш преподаватель по огневой подготовке ехал в наш же лагерь. После этого я не беру на себя ответственность утверждать, что бога нет…

Ровно в 8.00 я доложил Ковярову о прибытии. И только я знаю - какого пота мне стоил этот своевременный доклад.

А вечером я заступил в очередной наряд по лагерю. Весь курс ушел на ночную тактическую подготовку. Жалко было пропускать это последнее занятие. Но ничего не поделаешь – служба. В лагере остался наряд – 4 человека, дежурный офицер и еще два больных курсанта.

Стемнело. Лагерь пуст. Тишина и спокойствие. Воздух чист. Прозрачен. Птицы где-то щебечут. Звезды ярко освещают нашу лесную опушку. Я заступил под «грибок». Стою, любуюсь ночным небом. Романтика. Сквозь редкие в одном месте деревья видна поляна. Очень большая поляна. Примерно километра три в диаметре. Тишина. Хорошо-то как!

На другом краю поляны вдруг показались какие-то огни. Много огней. Факелы. Около трехсот колеблющихся в ночи ярких огненных точек. И голоса. Слова непонятны, но в этой приторной ночной тишине отчетливо был слышен гул голосов. И все это: факелы и голоса- двигалось в нашу сторону. По мере приближения стали прослушиваться некоторые фразы: «Где мы похороним врагов наших братья?»- спрашивал один зычный и сильный глас. «Там, там», - гулко, но дружно отвечала ему толпа. «Что мы сделаем с ними?»- вновь вопрошал он, где-то уже на середине поляны. «Смерть им всем, смерть на костре! Страшная и мучительная смерть!» - был ему общий ответ... Они шли на нас.

Я разбудил весь наряд, больных, дежурного офицера. Мы все в недоумении и страхе еще пять минут наблюдали за тем, как эта огромная толпа с дикими призывами и криками неуклонно приближалась к нашему лагерю.

        А когда во тьме, несомые ими факелы, осветили их одеяния – белые балахоны с длинными колпаками, дежурный офицер дал нам команду получить оружие и приготовиться к бою. Бред, но мы, похватав автоматы, зарядив их холостыми патронами (боевых просто не было), в конце ХХ века  занимали оборону на земле, под кустами, намереваясь отражать нападение какой-то кошмарной непонятной секты. И нас было всего семь человек. И реально было страшно.

Они стояли метрах уже в трехстах от нас. Все кругом было озарено светом их факелов. Это была огромная толпа людей, похожих на приверженцев Ку-Клус-Клана. И кто-то в центре этой махины призывно внушал им всем мысль о том, что нужно всех врагов предать смерти через огонь, что враги эти еще дремлют, и не знают, какая страшная участь их ждет, но правосудие свершится и да будет так! И нас оглушал всеобщий гул одобрения! Но почему-то эта толпа уже никуда не двигалась, остановившись на одном месте.

Дежурный по роте, бывший воин-афганец, спросил у единственного нашего офицера разрешения сползать на разведку. Ему даже нашли магазин с боевыми патронами. И он уполз в ночь.

Не было его минут тридцать... Обратно он уже не полз. Шел во весь рост, небрежно перекинув ремень автомата через плечо. Пришел. Сплюнул. Выругался. Рассказал.

... На том краю поляны, на противоположной опушке леса стояли, оказывается, другим полевым лагерем курсанты Коломенского артиллерийского училища. Тоже выпускники. И была у них такая традиция...

Каждый выпускной курс артиллеристов, на последнем своем полевом выходе, в последнюю его ночь должен был, переодевшись в белые балахоны из простыней, при свете факелов вынести на поляну огромный деревянный крест, привязать к нему несколько проволочных чучел комаров и сжечь этих кровопийц за то, что они сосали из курсантов кровь целых четыре года! Интеллигенция, туда их, налево! А мы тут от страха чуть не обосра...сь.

Дальнейшее мы смотрели как в театре! Удобно расселись на травке, прислонившись к стволам деревьев и ногу на ногу. Еще бы чипсы и пиво!..
 
Коломенцы, не прекращая своего бунтарского гула, выкопали яму. Установили крест с комарами. Подожгли его под всеобщее ликование. Горело долго. Ярко. Красиво. Ушли они под утро, уже в тишине. А вскоре и наши вернулись с ночной тактики. Но я, почему-то, уже совсем не жалел, что ее пропустил.

Через несколько лет, уже офицером, я служил с выпускниками Коломенского артиллерийского в Югославии, и, как-то, за столом, рассказал им эту историю. Мы долго вместе смеялись, а потом я был посвящен в неизвестные мне подробности этой курсантской традиции.

Артиллеристы, как я узнал, договариваются втайне от офицеров о дате этого действа, готовят костюмы, факелы делают из корпусов учебных выстрелов, скручивают из колючей проволоки чучела комариные в полчеловеческих роста размером, кресты сколачивают.

А потом, опять же в атмосфере полной неизвестности для офицерского состава, выходят из лагеря в поле и делают там то, чему я и мои сокурсники были свидетелями.

        Придумают же.

Не скажу, что в нашем десантном училище скучнее, но такой традиции у нас нет. А о том, что есть будет отдельный рассказ. И не один.