41. Размышлизмы. Продолжение

Наверное, эта книга для меня – попытка извиниться перед теми людьми, кого я обидела. И неважно, что у меня было изменённое состояние сознания. Я успела наговорить столько гадостей и глупостей про разных людей. Так или иначе задела. Хотя всем понятно, что спрашивать с больного нечего. Но всё же очень стыдно.
Найти для извинений способ попроще у меня не получится. Поскольку что бы я ни сказала в качестве оправдания своих поступков, мне не поверят. Какой сложный путь у писателя… Пришлось снова пройти сквозь все свои ужимки и реверансы, сквозь страх быть правдивой перед собой. Надеюсь, что у меня это получается наконец.

Боюсь, что я попала в это состояние по собственному желанию. Где-то подспудно мне хотелось там очутиться. Как будто на этой глубине черного-черного пруда я искала что-то важное. Сверхважное. Как трудно бывает избавляться от иллюзий! Думаю, что этим самым сверхважным было именно избавление от иллюзий. Как странно устроен человек! Всё знаешь заранее, но этого мало. Потому что надо всё прочувствовать, чтобы знать по настоящему. Понимаю, что это общие слова почти для всех. Но я попробую объясняться понятней. Что смогу.

Многие люди меня жалели тогда. Но совершенно напрасно. Несмотря на всю боль, которую пришлось пережить, вовсе не хочу, чтобы ко мне относились с жалостью. Возможно, всё обстоит совершенно иначе – теперь я смогу ко многим людям относиться если не с жалостью, то с сочувствием. Потому что они не видели то, что видела я, и никогда не смогут это увидеть. И даже если я напишу об этом самым распрекрасным образом, всё равно они не смогут понять. А жаль, мне бы хотелось, чтобы поняли все.

Вполне возможно, что в конце моей писательской эпопеи я сотру все авторские вставки. Удалю, чтобы не мешали нормальным людям читать нормальную книжку. Или сделаю два варианта. Один вариант нормальный, про мистера Джонса, его друзей и коллег, где всё лишнее удалено. Другой вариант полный, со всеми посторонними замечаниями в стиле девятнадцатого века. С ненужными подробностями о себе, любимой. Например, с такими.

Я была похожа на компьютер, который забит данными по самые уши. Но при этом почти совсем не умеет обращаться с этими данными. Удивительно, есть такие языки программирования, необычные. Их редко применяют, только в специальных задачах. Там нет команд, как в обычной программе. А есть только вопросы и база знаний. База знаний состоит из данных и правил о том, как с этими данными обращаться. Однажды я учила такой язык, потом кого-то учила этому языку. Так вот, могу поспорить на что угодно, что человек устроен так же. И у шизоидов вроде меня в тяжёлом состоянии бывает полный ступор именно из-за того, что данные есть, а правил нет. Почти все прежние правила стёрты напрочь. И все данные сыплются в этой бедной голове, перемешиваются. Выплывают пустяки, а о важном ты забываешь. Забываешь всё хорошее. А из уголков памяти выползает всякая дрянь и глупость. Все самые тупые вещи, которые я слышала за всю жизнь, как раз и выползают. Но не только.

При этом компьютерные игрушки на внимание давались настолько легко, что играть в них не было никакого смысла.   Пасьянсы, маджонги  и прочие похожие. Интересно ли компьютеру играть в карты? Нет, я думаю. И мне было не интересно, потому что слишком легко. Я вообще не делала там ошибок. Для моей персоны это было несколько необычно. И в то же время я была не в состоянии заполнить квитанцию в банке. Не могла сосредоточиться и правильно написать свое имя. А переписать двадцать циферок номера банковского счёта было делом непосильным, у меня на это уходило часа три. 

Спросите, что же тут хорошего и интересного? Хорошего мало, а интересного очень много. Так много, что я не знаю, с чего начать. Попробую позже. А пока вернусь к Джонсу и его проблемам.