Трагедия короля Ричарда Второго, 3-2

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Берег Уэльса. На заднем плане замок.

(Под барабанный бой, звуки фанфар и трепещущих на ветру знамён  входят король Ричард, епископ Карлислийский, герцог Омерль и солдаты. )

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Тот замок называется Барклоли?

ОМЕРЛЬ:
Да, государь.
Не правда ль: дивный воздух
Так от стихии разнится морской?

КОРОЛЬ РИЧАРД:
От счастья плачу, обретая право,
Ступить на твердь поруганной державы.
Копытом кованным твою терзают грудь!
Спешу на выручку,
Хочу к тебе прильнуть,
Как мать родная после лет разлуки,
Протягиваю к сыну ласковые руки.
Перенеся страданий долгих столько,
Смеюсь сквозь слёзы и рыдаю горько.
Долины, горы, реки, перелески,
Вам почести воздам по-королевски.
Земля родная, хищников гони,
Пусть мрут, как мухи, с голода они,
А жабы мерзкие и жала скорпионов
Кусают, жалят всех центурионов,
Ирландию топтавших сапогами
В союзе с мужиками-бунтарями.
Пусть зарастут для ворога все нивы
Осокой острою и язвенной крапивой!
Когда же ворог цвет сорвать посмеет
С груди твоей, врага ужалят змеи.
Да встанут силы доблести без страха
На сторону законного монарха!
Всё излагаю не потехи ради,
Не клоун я на воинском параде,
Скорее камни воинами станут,
Чем бунтари врасплох меня застанут,
Бояться королю негоже бунтарей,
Толпящихся у царственных дверей.

ЕПИСКОП:
Для страха, государь, причин не вижу,
Хранит вас бог, к нему вы прочих ближе.
Кого на власть определил господь,
Народ не смеет бунтом побороть.

ОМЕРЛЬ:
По мненью церкви вы - нерасторопны.
Не победить здесь тактикой окопной,
А взбунтовавшийся к тому же Болинброк,
Всё крепнет более, всё ближе - лютый рок.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Тебя печаль, кузен, одолевает!
Но каждый, кто разумен, это знает:
Когда Светило по делам уходит,
Ночь подлая по тёмным весям бродит,
Гуляют под покровом ночи гады,
И убивать готовые и гадить.
Но стоит солнцу снова показаться, -
Убийце уже некуда деваться,
Ведь наготу словами не прикроешь,
Увидит каждый: кто ты и чего ты стоишь.
Презренный вор, обманщик и предатель,
Сэр Болинброк, крамолы всей создатель,
При свете солнца моего ослепнет,
Трон бунтаря падёт, а мой - окрепнет.
Пусть в водах сам Нептун меня полощет,
Но смыть елей небес и он не мощет.
Лишить помазанья не смеет даже смерть,
И ей елей богов не одолеть.
Любой же, кто поможет Болинброку,
Умрёт бесславно, не дождавшись срока.
Противу ангелов все смертные - забава,
Господь со мной, он - защищает право.

(Входит  Солсбери.)
А вот палач Херфорду и судья!
Где сила, рыцарь, грозная твоя?

СОЛСБЕРИ:
Ни там, ни здесь той силы не найти,
Иссякла сила грозная в пути.
Упадок духа так, король, велик,
Что не дозволит выразить язык.
Один упущенный, но очень важный день
Набросил чёрную на ваше счастье тень.
Когда б могли  вернуться во вчера,
Двенадцать тысяч вам кричали бы "ура"!
Сегодня же стоите пред потерей:
Друзей, короны и иных материй.
Слушок дурной в Уэльсе нынче бродит,
У населения поддержку он находит,
Что будто государь уже скончался,
Народ же - к Болинброку весь подался.

ОМЕРЛЬ:
Ужели вы, король мой, побледнели?

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Я в двадцать тысяч душ краснел,
Теперь бледнею в двадцать тысяч,
Я трусов в них не рассмотрел,
Не смог их вычислить и высечь.
Гордыня пала с пьедестала.
Соратников вокруг не стало.

ОМРЕЛЬ:
Вам, государь, досталась не простая роль.
И всё же помните, что вы пока король.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
На самом деле: я себя забыл.
Король, король я!
Буду им и был!
Моё величие, немедля пробудись,
И миру воином бесстрашным объявись!
Ведь имя короля, как знамя важно,
И стоит сотен воинов отважных.
Никто восстать  сегодня не посмеет,
Ничто величие моё не одолеет.
И унывать вам, лорды, не пристало
Потупить взор свой время не настало.
У Йорка сил достаточно, я знаю,
На помощь дядюшки всецело уповаю.
Но кто, однако, перебить решился нас?
Кто к нам пожаловал сейчас?

(Входит Скруп.)

СКРУП:
Чтоб вам здоровилось, хотелось и смеялось,
А горечь на моём лишь языке осталась.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
И ухо слушает и сердце принимает
Худое всё, что мир мне предлагает.
Коль потерял престол, то - не беда,
Он для меня тяжёлым был всегда.
Коль Болинброк высоко залетел,
То бог - судья, решать - его удел.
Коль вилы против власти заточили,
Не мне повстанцы - богу изменили.
Но никакие крики и разруха,
Не потревожат глаз моих и ухо,
Лишь смерть способна всё угомонить,
О ней пока что рано говорить.

СКРУП:
Утешен тем уже, что вы готовы слушать
Известия, противные всем ушам.
Как шторм, что ливнем настигает нас,
Стирая серебро набухших рек,
Как слёз девятый вал из океанов-глаз,
Так рушит мир Херфорд-нечеловек:
Карает гневом он, над правдою глумится,
Все перейдя разумные границы.
Сердца черствеют, в ход пошло железо,
Страну третируют теперь головорезы.
Старик, скрывая лысину в шеломе,
Идёт на вас, семью оставив в доме,
Мальчишки в латах из последних сил
Воюют и кричат: "Король - стране не мил!"
Колчаны стрелами монахи набивают,
Отбив поклоны, всё же - убивают.
И бабы в стороне теперь не остаются:
Схвативши скалку, против власти бьются.
И стар и млад сегодня в бой выступает,
Ни слов, ни фраз на сказ мой не хватает.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Да, красочней, пожалуй, и не скажешь,
Нет новости на свете этой гаже!
Как поживают Вилтшер, Бэгот, Буши,
Где лорды эти околачивают груши?
Я им велел границы охранять,
В Британию врага не допускать.
Когда победой буду трон венчать,
Им головы придётся потерять.
Боюсь, что эти воины  под боком
Сегодня у кузена Болинброка.

СКРУП:
Навек смирились с ним, мой государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Какая нечисть сей народ! Какая тварь!
Хвостом виляют, лижут брату руки,
Продажные, безнравственные суки.
Предав меня и помыслы мои,
Вонзили в сердце жала три змеи.
Три недруга, три истинных паскуды
В три раза хуже самого Иуды.
Навек смирились с ним?
Пусть с ним уйдут и в ад,
Да будет проклят тот, кто виноват!

СКРУП:
Как резко ночь сменяет день,
Чтоб бросить на былое тень.
Ты не спеши лишить голов,
Того, кто не проронит слов:
Они лишились дара речи,
Твою любовь увековеча.
Навек со всеми помирились,
От бренных дел освободились,
Лежат смиренные в могиле,
Их за твою любовь казнили.
Сними проклятия с души,
В их честь молитву совершив.

ОМЕРЛЬ:
Лишились тела и души
Вилтшер, и Бэгот, и  Буши?

СКРУП:
Да, герцог, в этой всей печали соль,
Сему свидетель - град Бристоль.

ОМЕРЛЬ:
А где же войско во главе с отцом,
За право королевское борцом?

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Да где б он ни был, речь - не о поддержке.
Сегодня эпитафия созрела,
Где червяки и прах вступают в дело,
Всё остальное -  бренности издержки.
Мы праха новую страницу создаём,
Её слезами горькими зальём,
И на плите могильной начертаем,
Как жили мы, за что мы умираем.
Душеприказчика назначить лишь осталось,
Чтоб воля наша в мире исполнялась.
А, прочем, что, скажите, завещать? -
В земле землёю нам судьба лежать.
А всё, что на земле моей осталось,
Кузену Болинброку отписалось.
Лишь смерть отнять никто не может,
И горсть земли, что в гроб положат.
Не плохо бы нам, лорды, и присесть,
Отдать почившим королям сегодня честь.
Одни низложены, другие в битвах пали,
А третьих призраки на троне доконали.
Бывало так: ведь правду говорят,
Что жёны королям в питьё бросали яд.
Губили в королевстве их и вне
И наяву душили и во сне.
Ведь смерть в короне нашей, как в гнезде,
Сидит в властвует немеряно везде.
Взирая свысока на нашу власть,
Когда взлететь диктует ей, когда упасть.
Внушает нам, что будто мы всесильны:
Караем, милуем, внося свой вклад посильный.
Забывшись, мы, увы, уже считаем,
Что вечны: никогда не умираем.
И, схоронясь под этою бронёю,
Беспечности сдаёмся и покою.
Но смерть броню булавкою проколет
И короля навеки упокоит.
Покройте головы,
Мне ни к чему бравада,
Я - не король и почестей не надо!
Пред богом, пред вами, лорды, каюсь:
Как смертный я во всём теперь нуждаюсь.
А коль такая уготована мне роль,
Скажите мне, какой же я король?

ЕПИСКОП:
Любой мудрец в суму несчастья сложит,
Забыв о них, он к цели путь продолжит.
А трус в противнике всегда родит отвагу
И убивает сам себя, бедняга.
Кто смерть свою в бою сегодня ищет,
Героем умирает, а не нищим.
Кто умирает, смерти опасаясь,
В раба ничтожного уходит, превращаясь.

ОМРЕЛЬ:
Есть сила у отца: не будем забывать,
Не надо этим, сир, пренебрегать.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Упрёк твой к месту вынужден признать:
Ведь Болинброка надо наказать.
Пусть судный день решит меж нами споры,
Моей победою сия решится ссора.
Сними, почтенный Скруп, с лица печаль,
Непроницаемо у вас оно, как сталь.
О дяде расскажи, и силе  его грозной,
Не будь, по крайней мере, столь серьёзный.

СКРУП:
По виду неба судят о погоде:
Какой нам день оно преподнесёт,
Печаль меня до крайности изводит,
Известием поганым душу рвёт.
Как уберечь вас от беды не знаю,
Её я на финал приберегаю:
Ваш дядя с Болинброком сговорился,
Весь север разом с ним объединился,
И юг от них, увы, не отстаёт:
Мятежника приветствует народ.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Здесь сказано достаточно уже.
Особенно кузеном, будь он проклят!
(Обращается к Омерлю):
Ты сбил меня с дороги милой,
Которая к отчаянью вела!
Что скажешь?
В чём утешиться теперь?
Любого я возненавижу,
Кто утешение посмеет мне пророчить.
Во Флинте я пристанище найду
И там свою исчерпаю беду.
По-королевски вынесу я боль:
Король и рабстве должен быть король.
Да снимут рыцари стальные латы прочь,
И землю пашут - им война невмочь.
Пусть на полях их вырастет надежда:
И хлеб, и соль, и туфли, и одежда.
Моя надежда боле не воспрянет,
Надеюсь, мне мешать никто не станет.
А если б кто-то даже попытался,
То без надежды сам тогда б остался.

ОМЕРЛЬ:
Но, государь, позвольте слово.

КОРОЛЬ РИЧАРД:
Прошу, не начинайте снова.
Потуга ваша, мой кузен, наивна:
Ведь лесть сейчас вдвойне противна.
А напоследок службу сослужите:
Уйти бойцам отсюда прикажите,
Чтоб им из ночи Ричарда добраться удалось,
Туда, где солнце Болинброка поднялось.

(Уходят.)