Четыре времени жизни

   Скоро осень, за окнами август, сухо. Дожди, да ещё обильные, прошли в июле. А до этого стояла сильная жара, солнце палило так, что словно хотело сжечь все живое. В августе же небесная печка грела ласково, как бы нежно прощаясь до будущей жары.
   - В такую погоду тебе будет просто  приятно прогуляться до нашей деревни, - Нина Курикова уговаривала меня съездить на автобусе к её бабушке и отдать только что купленные лекарства для больного дедушки.
Я согласно кивал головой. Хоть увижу настоящую, не пригородную, а в самой глубинке, деревню. 
   Что я видел, если в армии не служил, институт окончил в своем же городе. Так, плавал однажды на теплоходе по Оке вверх до Мурома, потом вниз с заходом в Волгу – до Макарьева монастыря. И обратно в свой город. Ну, ещё не раз бывал в Нижнем Новгороде. Вот и всё. Компьютерный мальчик с  бабушкиным воспитанием. Бабушки даже две, мама прилетает с Камчатки раз в пару лет, с братиком и дядей Сашей. Если бы хорошо позвали, когда я ещё учился в восьмом классе, я бы поехал в этот дальний край вулканов и гейзеров, но меня не звали: дядя Саша не желал. А потом и мама привыкла к такому положению – я же под опёкой бабушек, даже в свои взрослые двадцать три.
   Может, из-за родственных судеб я и стал встречаться с Ниной Куриковой: её мама вышла замуж аж за австралийца. Денег ей переводит столько, что можно и не работать, вот только вчера редкие и очень дорогие лекарства прислала. Вчера был понедельник, а сегодня у Нины суточное дежурство – до восьми завтрашнего утра. И на завтра-послезавтра планы – уроки английского, по пять дорого оплачиваемых часов у приехавшей до конца каникул к родителям молодой преподавательницы лингвистического университета. Нина всё же надеется, что когда-нибудь у мамы заговорит совесть, и она вызовет дочку в предалекий, за морями–океанами, Форсайт.
   А лекарства нужно доставить немедленно. И для дедушки облегчение в болях, да и неизвестно, каков срок годности у нового препарата, разработанного австралийскими учеными.
   - Доедешь, Вань, на утреннем автобусе до Яковского, там два километра до Уркова, - Нина в пять утра на кухне под кофе объясняла мне путь «на деревню дедушке». – Но придётся до вечера побыть у моих старичков, зато молочка попьёшь, картовничка поешь, по деревне погуляешь. Главное, не забудь: вечерний автобус из Яковского уходит в семнадцать ноль-ноль. Я тебя на автостанции встречу и обещаю тебе такую ночь, такую ночь…
   - Так у меня тоже работа, - я слабо пытался возразить, а сам уже думал об этой ночи.
   - Да какая работа – системный администратор на несколько компьютеров. Вся техника исправна, люди грамотные. В случае чего прикрою. Утром скажу, что ты к зубному срочно побежал. Для убедительности давай-ка твой пиджак, повешу на стул.
   Мы с Ниной работали на птицефабрике в одном кабинете отдела сбыта, только у меня от маркетинговой части отдела была перегородка без двери. А Нина занималась распределением свежей продукции по торговым точкам и раз в неделю, когда её очередь, оставалась до следующего утра дежурить у круглосуточного телефона: вдруг появятся новые заказчики или старым понадобится дополнительная курятина. Она к утреннему выезду машин успевает оформить новые заказы.
   Нина проводила меня на автостанцию в последней надежде, если повезет, увидеть кого-то из Уркова, чтобы мне не мотаться в такую даль. Пассажиров было раз-два - и обчёлся: двое – до райцентра, один незнакомый Нине мужик до Яковского. На утренний автобус пассажиры обычно подсаживались на выезде из нашего города или уже в попутных деревнях при въезде в Сосновский район. Нина поцеловала меня, дождалась, когда сонная кондукторша войдёт в автобус, и помахала ручкой.
   С интересом смотрел я на пробегающие зеленые поля, березовые рощицы, за одной из которых мелькнула светло-голубая гладь озера. До Сосновского автобус ехал почти пустой. Зато на тамошней автостанции столпотворение: не успели сойти последние пассажиры, как «пазик» взяли штурмом желающие занять сидячие места. Нас в салоне оставалось лишь трое, штурмующих – не больше пятнадцати. Зачем, вслух пробурчал я, так в дверях толкаться, если места достанутся всем до единого.
   - Э, молодой человек, - немедленно ответил мне плюхнувшийся по соседству старичок с матерчатой сумкой, - это сила привычки. Раньше-то в деревнях народу жило сколько, до Яковского по четыре автобуса в день ходило и всегда переполненные, а теперь люди в наш поселок да в город Павлово перебрались. Даже на выходные уже не едут, пустующие дома чужие дачники задешёво покупают. Сам-то куда?
   - В Урково.
   - Я раньше схожу, попрошу шофера у Студенца затормозить. Лет тридцать, почитай, наша деревенька пуста, посижу у обелиска с фамилией моего отца да именами Сучковых, Грошевых, Бородиных, а потом потихоньку в своё село побреду. Будет немножко под горку, да и моим ногами полегче.
Автобус резко затормозил. Мотор зачихал, из-под капота у передних сидений пошел пар.
   Через десяток минут тронулись дальше, но водитель предупредил, что если даже и до Яковского дотянет, то встанет на ремонт, если из Павлова бригаду пришлют. На конечной остановке сообщил, предварительно позвонив на службу, что вечернего рейса не будет, а его возьмут на буксир и повезут в гараж.
Вот и неприятности начались. Я по сотовому доложил обстановку Нине.
   - Так мы ещё только на работу пришли, тебя даже не хватились. От остановки иди прямо по дороге до Уркова, но поспеши. Те, кто из земляков живет в Богородском районе, идут пешком до деревни Шарголи и потом до села - тоже Шарголи. А там каждый час ходит из Ключищ рейсовый автобус до Богородска. Вот и будет у тебя кругосветное путешествие по трем районам!
   - Не было печали…
   - Да не трусь! Мужик ты или кто? Наберётся тут всего с пяток пеших километров.
   Я мужик, хотя и воспитанный бабушками, Нинке докажу, на что способен! Резво зашагал в сторону Уркова.  Пожалуй, до него не два километра. Больше. В городе такое расстояние, дом за домом, дом за домом, прошагал бы незаметно. А тут чистое поле – и ни одного попутчика. Наконец-то завиднелись кроны деревьев и крыши домов в просветах. Урково! Дом Куриковых на улице Героя Советского Союза, фамилию я сразу забыл, - вот ведь какая деревня, свой Герой даже есть,- нашел по Нининому описанию, да и спрашивать было некого.
Бабушке в сальном переднике, поздоровавшись, сказал, что от Нины с лекарством для деда.
   - Вот он на печи лежит, охает. Надысь руку о кирпичи обжег. Ты, милой, бумажки-то прочитай, разъясни, что к чему и когда.
   - Нина сказала, что беленькие таблетки утром после завтрака, по две красненьких вечером перед сном. В следующее воскресение она сама приедет.
   - А нынче что?
   - Работает
   - А! Ну ладно. Ты, милой, поди, устал с дороги. Садись за стол, счас из печи супчику дам горяченького, картовник тож.
   Пока она подвала на стол, огляделся. Телевизора нет, приемник «Балтика» с проигрывателем, по нескольку фотографий в коричневых деревянных простых рамках. Цветных две, одна – Нины ещё школьницей, с цветами, вторая, видимо, из Австралии, похожая на Нину женщина с мужчиной заметно меньше её роста.
Дед свесил голову с печи.
   - Кто к нам пришел?
   - Дочка тебе лекарства прислала.
   А мне она подала, вытерев о фартук, деревянную расписную ложку и из чугунка налила в тарелку супу. Куриный наваристый бульон, пятна жира так и сверкают, тонкая, сразу понятно, что не бройлерная, ножка, ещё с грудки нащипано белое мясцо. Суп полила из давно захватанной бутылки настоящим подсолнечным маслом. Вкуснота!
   - А лапшу где такой формы покупали?
   - Ты что, милой, ни разу в деревне не едал! Сама делала. Теперь нашего картовника попробуй. Горячий, прямо из печки. Вот для чего деревянные ложки нужны! Тоже вкуснота.
   Бабушка в самовар, что стоял на полу у печки, положила несколько яиц, вниз они, удивительно, не проваливались. В это время у меня в кармане затренькал телефон.
   - Вань, Вань! У нас в бухгалтерии копм завис. Тебя ищут. Сказала, что у зубного. Зам по коммерции в бешенстве. Ты где?
   - У ваших, бабка самовар ставит.
   - Привет ей и дедушке. А сам дуй на всех парах в Шарголи. К вечеру успеешь, ругаться меньше будут. А то уволить тебя уже грозятся! Узнай у бабки про автобус в Богородск. А то около Богородска на окружной сойди, проголосуй.
   У бабки тонкий слух.
   - В таком рази тебе спешить надо. Через пару домов от нас между изб прогон будет. От него прямая дорога в деревню и через полкилометра потом будет село. За красной разрушенной церковью остановка автобуса.
   Так и есть: через небольшое поле и стройный ряд берез с почти заросшей тропкой между ними быстро дошёл до деревни, потом, через овраг, до села, издали приметив церковь. И, счастье, подъезжающий к ней автобус. Пришлось бежать, зато успел вскочить в закрывающуюся уже дверь.
Отдышавшись, спросил кондуктора, восседавшего на подушке первого кресла:
   - До Богородска сколько платить?
   - Я еще издали подумала, что не наш. Мы же в другую сторону – в Ключищи. Сейчас на трассу выедем, сойдешь. Голосуй на другой стороне дороги, может, кто прихватит. Если нет – нас дождешься.
   Так и сделал. Позвонил Нине. Теперь и исполнительный директор рвет и мечет. Если сразу попадётся попутка, а затем на окружной посчастливится, да еще до птицефабрики на рейсовом автобусе – всё равно пройдет часа три-четыре.
   «Ока» с женщиной за рулем и ребёнком в специальном кресле промчалась мимо. Потом показался автокран, за ним на жёсткой сцепке «ГАЗель». Не остановят, но все равно на всякий случай проголосую. Автокран неожиданно затормозил.
   - Парень, а когда будет поворот на Солонское? Оттуда, сказали, дорога будет в Ворсму.
   - Что не по трассе?
   - Не твое дело!
   - Мне тоже до Ворсмы, - я обрадовался удаче. – Возьмите, а я пока девушке своей позвоню. Она, - соврал для своей выгоды, - должна знать.
   - Лады. Садись в «ГАЗель» - там вагон для некурящих. Доложишь бригадиру, Сусанин. А мы вот с Петровичем снова задымим. Пусть бугор мне звякнет перед поворотом. Лады!
   Дверь в «ГАЗель» заранее приоткрыта. Вот неожиданность: бригадиром оказался знакомый по институту парень, учившийся на три курса старше. Он и в армии до политеха отслужил и вообще заметен ростом, силой и, наши все это знали, сообразительностью. Чуть-чуть до «красного» диплома не дотянул.
   - Уже еду в сторону Ворсмы, а там и до Павлова  недолго - рукой подать! – доложил я подруге. - Но вот мужики через Солонское двигать почему-то хотят. Ты, Нин, не знаешь, где туда с трассы поворот.
   - Не имею представления. Мужики пусть указатели читают.
Что-то мой телефон рядом стоящие и рядом сидящие слышать стали.
   - Вань, а я тебя узнал! Ты на три курса младше учился. Где и кем пашешь?
   - И я узнал, только вот, извини, имя забыл, а фамилию помню – Посылкин! Сисадмин я на птицефабрике.
   - Степан. Получаешь, значит, маловато? Работу новую подыскивать не думаешь?
   - Может, уже завтра придется. Если поздно приеду, я же с утра прогулял, а у главбуха комп завис.
   - Это хорошо!
   - Чего уж хорошего.
   - К себе в бригаду возьму.
   - Сам же в институте, - напомнил я Степану обидное высказывание обо мне, - говорил, что я бабушкин сынок.
   - Вот в монтажниках настоящим мужиком и станешь. Знаешь, сколько у меня в бригаде получают? Тридцать тысяч!
   - Ого! У меня десять, иногда премии.
   - А на счет поворота не забыл?
   - И что за нужда с трассы сворачивать и по кочкам трястись?
   - Не твое дело… Гаишникам такой сцепкой не хотим показаться. Мы в Хвощёвке дела сделали, часть оставшейся техники по трассе в лес за Тумботино завтра с утра поедет – там нам со среды большую опорную мачту ставить, а сегодня вечером и завтра  мы подкалымим – возле Озябликова мачту для сотовой связи смонтируем.
   В «ГАЗели» тряхнуло – значит, мы съехали с трассы. Мужики прильнули к окнам.
   - Вроде, Петрович правильно свернул.
   - Ага. Он никогда не ошибается.
   - Недаром у нас бригадиром был.
   - Я уже второй год бригадирствую, - Степан повернулся ко мне. – Но всё равно, когда сложный монтаж, его слушаюсь. Поставили из-за высшего образования, которого у Петровича нема.
   Автокран остановился в селе у магазина. Петрович уточнял дорогу из Солонского в сторону Ворсмы. Оказывается, надо ехать чуть ли не по тракторной колее до заброшенного Дуброва, потом до Фроловского, откуда снова начнется асфальтовая дорога. Дальше от греха, то есть от ГАИ, подальше, в Павлово лучше пилить через Абабково.
   Монтажники с Петровичем пошли в магазин, а Степан отвел меня в сторону от «ГАЗели».
   - Я ведь, Вань, по поводу работы не шучу. Пойдем ко мне в бригаду. И мужиком настоящим станешь, и в бригадиры, когда дело раскусишь, поставлю. Меня ведь, Вань, в управление, в Нижний, берут на повышение, но сказали, чтоб я прежде замену нашел. Ни слова об этом остальным. Подумай! А мы тебя, нам же по пути, до поворота на птицефабрику подбросим. Запиши на всякий случай мой сотовый телефон. Записал? Теперь мне звони, я твой номер зафиксирую.
   В два часа дня я был на рабочем месте, через пять минут заработал комп главбуха. Зато на меня потом наорали по очереди  зам по коммерции и исполнительный директор.
   - Да на твое теплое место десяток желающих найдется. Хоть свистни! А тебя я лишаю квартальной премии!
   - Ну и ищите десяток сисадминов. А я увольняюсь с сегодняшнего дня. Пойду заявление писать!
   - Ладно, Иван, выговор оставляю, но премии не лишаю.
   - Слово мужика крепко, - неожиданно для себя ответил я, хотя был уже рад, что премии не лишат. Но если сравнить с зарплатой монтажников, то это сущие копейки. Почему не попробовать попахать в бригаде Посылкина? Да и работа разъездная, никто бабушками попрекать не будет. Все эти мысли моментально прокрутились в голове, и я твердо повторил исполнительному директору, что завтра на работу не выйду.
   Вечером пришел к Нине за обещанной ночью. Ей же и рассказал про бригаду монтажников, в которую меня пригласили, похвалился и тем, что когда стану бригадиром, зарплата будет вообще приличной.
   - О, да ты теперь богатый женишок будешь!
   Вторник ушел на все формальности, связанные с увольнением. В среду просто отдохнул, ещё раз, для уверенности, созвонившись с Посылкиным.
В четверг рано утром из города уехал в заречный  поселок, где в условленном со Степаном месте на повороте в приокский лес дождался знакомую машину с бригадой.
   - Садись на пенек и просто наблюдай за нашей работой. К вечеру ты должен принять решение: завтра я с отчетом еду в управление. Если согласен – поедем вместе для разговора с начальством.
   Своими глазами увидел, как легко с помощью системы блоков бригада медленно поднимала собранную накануне высоченную опорную мачту линии электропередач. А провода с другого берега Оки будет протягивать другая бригада, посылкинские же монтажники начнут ставить опоры поменьше в сторону Гороховца.
Наблюдал, как споро работают монтажники, как высоченная матча, приваренная за две «ноги» громадными петлями к фундаменту, осторожно и плавно поднималась, чтобы отверстиями в петлях попала на великанские болты… 
   Наблюдал-наблюдал, а в голове иное. Пропали теплый кабинет, работа - не бей лежачего, столовая с дешёвыми, по фабричным ценам, обедами, утром и вечером всех городских возит служебный автобус. Но, с другой стороны, малюсенькая зарплата, поскольку дел особых нет, бездельничай, сиди за столом в кресле на колесиках. Но так до пенсии что ли? Ведь никакой перспективы. Нина, которую и завоевывать и не надо было, сама предложила дружбу. Связь наша, обоим ясно, временная. Подружка моя ждёт не дождется, когда мама соизволит вызвать её в Австралию.
   Я попытался разобраться в своих чувствах. Меня до сих пор смущало, что Нинуля придает такое значение телесному – одновременному оргазму. И принимает это за любовь, не догадываясь, что любовь совсем иная… Я же помню, как был влюблён в школе в Таню Комарову, счастливым становился только потому, что проводил её до дому, подержал за нежную ручку…
   А какие плюсы от будущей работы? Новое дело, да ещё с перспективой. Не всю же жизнь быть бабушкиным внучком. По сравнению со Степаном хлюпик хлюпиком. Сколько лет даже простую зарядку не делаю. А тут  мужской коллектив, постоянные поездки по области.
   - Чего просто так сидеть, - крикнул мне Петрович, - давай помогай!
К концу смены решение созрело окончательно.

   …Супруга загрипповала, обеих девчонок-погодков пришлось самому вести в детский сад. Жарким летом бригада вкалывала по две смены в день, а на студеный февраль заданий от управления вообще не поступило. Спустился со второго этажа, а внизу на ступеньках образовалась за ночь наледь: девочки на радостях скатились, словно с горки. А как старушкам вниз идти? Вот только недавно, поскользнувшись на тех же ступеньках, сломал шейку бедра пенсионер Сорокин из четвертой квартиры.
   Попросил дочек подождать меня у крыльца, а сам зашёл во вторую квартиру, взял у пожилой хозяйки топор и споро срубил лед со всех шести бетонных порожков. Вот и есть на сегодня первое доброе дело.
   В детсад всё равно мы не опоздали – он всего через дорогу и один дом пройти. Теперь надо сделать второе доброе дело – сходить за молоком, вскипятить его, напоить им гриппующую жёнушку. Галина точно так за мной в январе ухаживала.
   Только вернулся домой, позвонил бывший бригадир, теперь главный инженер монтажного управления Степан Валентинович Посылкин. К вечеру приедет к родителям, чтобы и я для серьёзного разговора непременно явился.
    - Слушаюсь и повинуюсь, - шутливым тоном ответил я. Мы оставались друзьями - бригадир и инженер. – Вот только девок своих из детсада жене на руки сдам.  Многим я обязан Посылкину. И на бригадира меня натаскал, и на жизненный путь наставил.
   Недавно, в начале зимнего отпуска, для интереса заглянул на птицефабрику. Шесть лет тут не был. Начальство совершенно новое, в отделе сбыта из старожилов только Нина Курикова, моя бывшая подружка. Теперь она в том же качестве (как сама призналась, вот умора) у моего сменщика в должности – сисадмина Славика. Такой же, как и я прежде, худущий, да ещё очкарик, на пятилетку моложе все ещё ожидающей приглашения в Австралию Нинули. Жди-жди.
А вот о скромненькой продавщице магазина, что рядом с проходной, потом секретаря исполнительного директора, затем юриста новость просто ошеломляющая: Лена вышла замуж за марроканца. Не принца, но всё же, всё же. Она успела получить, хоть и заочное, второе высшее образование. В двадцать пять оставалась девушкой, хотя ухаживать за ней, приятной блондинкой, пытались многие фабричные парни. Нина, помню, все над этой недотрогой посмеивалась. Да, не везёт обычно первому смеющемуся!
   Меня же некоторые фабричные не узнали. За время работы монтажником, да и в бригадирах я, как в футболе выражаются, играющий тренер, возмужал, раздался в плечах, руки стали чуть ли вдвое толще и крепче. Зарядкой, правда, заниматься регулярно не стал, так, руками-ногами помашу, зато ежедневно, хоть в минус сорок, даже в командировках, утром и вечером выливаю на себя по ведру воды. От этого, видимо, и к водке охладел. Супруга Галина у меня замечательная. И тут мой бывший бригадир помог, даже не зная об этом. Побывал я у него, женатика, несколько раз в гостях, заметил, как ласково с ним общается молодая супруга. Нинуля со мной, потенциальным женихом, обращалась гораздо хуже. Да и вечный беспорядок у Нины, словно она на временном пристанище.
   Вечером от Посылкина узнал плохую новость: и начальника управления, и его сокращают, обе монтажные бригады, впрочем, как и другие, ополовинивают и присоединяют к управлению из соседней области.
   - Впрочем, тебя в бригадирах объединяемого коллектива оставляют. Но, думаю, сокращения ещё последуют: фронт работ из-за отложенной стройки АЭС ещё уменьшится.
   - Словом, надо думать, куда податься.
   - Да, так. Я-то, предполагая такую ситуацию, заранее определил путь отступления, не зря на окраине Нижнего квартиру, когда ещё только назначили инженером, купил. С тем расчётом, что когда-нибудь настанут у нашего управления плохие времена, а я уже обзаведусь знакомствами. Так и получилось. Берут начальником электромонтажного участка в «Метрострой» - фронт работ тут солидный, на две станции уже конкретный срок определен.
   - Умно и дальновидно!
   - Я даже сыну расписание на жизнь составил. Он пятиклассник, а я его нацеливаю на наш политех, именуемый уже техническим университетом: как раз в этом году введена новая специальность – нефтегазовое хозяйство. Я и раньше на такую профессию сына нацеливал, только надо было поступать в институт имени Губкина, а теперь и уезжать из Нижнего не надо.
   - Разумно, - одобрил я план заботливого папаши. – Скоро в нашей стране с хорошей зарплатой только и останется нефтегазовая отрасль. А остальное будет при ней.
   - Только для России эта однобокость когда-нибудь обойдется боком.
   - Что ж, новую работу скоро буду подыскивать.
   - Советую. Только где в районе у нас перспективное направление?
   - Пожалуй, есть, - чуть подумав, догадался я, вспомнив почему-то увиденные недавно на птицефабрике снимки с марокканской свадьбы. - Фабрика давно в агрохолдинге, к ней присоединена ещё одна, у обеих теперь большие стройки.
   - Вот и действуй в том направлении.
   - Правда, при мне там главных энергетиков меняли как перчатки. Не справлялись со специфическими фабричными требованиями.
   - Попытайся!
   Зачем такое дело откладывать на завтра. Уже из своей квартиры поздно вечером позвонил Нине Куриковой.
   - Вот только дня три назад уволился очередной главный энергетик. Только тут такие асы работали, а не справлялись, где уж тебе!
   - А ты, Нин, не заметила в недавний мой приход, что я за шесть лет совершенно изменился, вообще другим стал.
   Уговорить начальство принять меня на работу оказалось не так и просто. Но я давно не из робкого десятка и научился убеждать оппонентов. За меня первый плюс - знаю все фабричные дела, приведу с собой, если есть вакансии, нескольких опытных работников. А то, что всего лишь бригадир, так отшутился, мол, раньше лейтенант КГБ был старше, например, капитана внутренних войск и даже милицейского майора. Последний довод был ударным: на глазах исполнительного директора и главного инженера нарисовал схему организации резервного питания птицефабрики, ведь  даже трехчасовой перебой в подаче электроэнергии губителен для нескольких тысяч цыплят-бройлеров.
   - И за сколько эту работу можно выполнить? За месяц?
   - Бригаде профессионалов достаточно трёх дней.
   - Сколько-сколько?
   - Ну, если делать сейчас, зимой, и четыре дня может понадобиться, а если до лета подождать – то летом можно и за двое суток управиться.
   - Вот как! А с меня одна фирма большие деньги запрашивала и просила месяц сроку. С какого числа тебя оформлять?
   - Съезжу в Нижний, возьму расчёт, после этого на следующий день сразу с утра к вам. Я уже в отпуске нагулялся.
   - Добро!
   - Только одно уточнение, - я уже понял, что могу диктовать условия, - чтобы получал не меньше прежнего.
   - Само собой.

   Осень в этом году затянулась: дважды всем на радость было бабье лето, изумрудом зазеленели озимые в поле через дорогу от фабрики, золотыми листьями усыпаны дорожки к птичникам. Из окна столовой видна фиолетово-синяя клумба цветов, а у фабричного магазина красуются остатки золотых желтых шаров – главных украшений деревенских палисадников. За ними ухаживает новая молоденькая продавщица Люся, поступившая  в прошлом году на заочную учебу в сельхозакадемию, ждёт перевода по будущей специальности, а пока занимается на общественных началах разведением цветов у магазина, вывела осенний сорт желтых шаров.
   Я сижу у большого окошка на фабричном собрании в честь приближающегося Дня работников сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности. Теперь у меня в праздниках не только даты рождения дочек и Галины, не только уже шесть лет отмечаемый  в конце года День энергетика, но и вот этот профессиональный праздник.
   Исполнительный директор кратко рассказал об успехах, затем вместе с председательшей профкома стал вручать отличившимся денежные премии и благодарственные письма. Вот и моя соседка, продавщица-цветочница Люся, вышла получать конверт с энной суммой денег.
   - И это не все наши передовики, - закончив вручение премий, сказал директор. – Большая делегация нашей фабрики, сейчас я зачитаю фамилии, будет участвовать в районном праздничном собрании, там некоторых наградят от имени райадминистрации и областного отраслевого министерства. А весь коллектив премирован «ГАЗелью», которую нам вручат через несколько дней в Нижегородском кремле. На вручение поедет с водителем наш главный энергетик Иван Семёнович Цаплин, службе которого и будет передана эта машина. А я поеду в составе районной делегации: ключи-то будут вручать мне.
   На районном собрании в числе получивших Почетную грамоту областного министерства сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности оказался, вот не ожидал, ведь года еще не работаю, и я. Самому опытному, по стажу, работнику отдела сбыта Нине Куриковой вручили, я хлопал громче всех, такую же грамоту районного значения.
   После собрания без скучных докладов, зато с многочисленными награждениями, перемежающимися песнями самодеятельных артистов, все делегации переместились в столовую, усевшись за длинные, для каждого коллектива, столы. Во главе нашего рядышком с директором быстренько заняла место Нина Курикова.
Что-то она быстро захмелела, поскольку после третьего тоста громко, а, может, это было сделано специально, обратилась к соседу-директору:
   - Михаил Евдокимыч, а почему так: Цаплин у нас без году неделя, а ему и министерская грамота, и  «ГАЗель», а я тут десяток лет вкалываю, в первый раз районную грамотёшку заслужила!
   - Я ещё тоста не произносил, – встав со стула и держа в руках бокал с сухим светлым вином, директор поглядел на всех сидящих за пятью сдвинутыми столами, - теперь скажу. Во-первых, всех с профессиональным праздником. Во-вторых, за вас, всех тут сидящих – вы достояние нашей фабрики. В-третьих, отвечу Нине. У нас главные энергетики по полугоду держатся, не больше, а Иван Семёнович за девять месяцев на фабрике настоящую энергетическую революцию совершил. И у него ещё большие планы, вот почему его службе нужна «ГАЗель». Да я ему в ноги готов поклониться за монтаж нового оборудования с единым компьютерным управлением в цехах!
   В ноги он, конечно, не поклонился, но бокал вина осушил до дна. С банкета уезжал на служебной машине, это все заметили, вместе с Куриковой.
   - Она же на Северном живет, а машина двинулась в центр, - заметил кто-то из наших.
   Через три дня мы с Михаилом Евдокимовичем из рук губернатора получили ключи от новенькой «ГАЗели»: на пять мест и с закрытым брезентом кузовом. Как раз то, что надо. Я уже собирался ехать с водителем на фабрику ставить машину в гараж, но директор задержал меня:
   - Поедем со мной на концерт в оперный театр. Там же Наташа Королёва будет петь. Место есть – директор другой птицефабрики молодых певиц терпеть не может. А, может, обиделся, что ему в этот раз награды не досталось.
   На концерте я задумался о новом реле освещения для цехов, набирающим вес цыплятам не обязательно днём вечернее освещение, надо запустить программу автоматического регулирования силы света в зависимости от солнечного, попадающего в узкие окна каждого цеха. И только когда Наташа запела про желтые тюльпаны, я словно очнулся и стал слушать самую, на мой взгляд, лучшую её песню.
   На обратном пути из оперного театра заехали в гостиницу «Ока», при которой хороший ресторан с замечательной кухней. Глава администрации поинтересовался новичком в компании, Михаил Евдокимович кратко рассказал для всех обо мне.
   - Возьмем талантливого товарища на заметку, - пообещал он начальнику районного управления сельского хозяйства. – И, кстати, надо включить его в нашу энергетическую комиссию. Ну и день везучий какой!
   Начальник управления прочитал свои стихи, единственная женщина в нашей компании, экономист управления, спела, что к Черному морю нисколько не хочется, все в один голос сказали, что лучше Королёвой. А потом и мы, мужики, заголосили почти в лад про то, как выходил на поля молодой агроном.
Утром в понедельник ко мне в кабинет заглянула Нина.
   - Ты уж, Вань, извини меня за недавнее на банкете высказывание: пьяная баба языку не хозяйка.
   - И ещё кое-чему, - намекнул я.
   - Ты про это!.. Надоел мне Славик. Хлюпик. В мужья не годится. Видно, зря я жду приглашения в Австралию. Хочу выйти замуж и жить за мужем, - последнее слово она произнесла отчетливо и раздельно.  – За мужем. А Михаил Евдокимыч, оказывается, с женой давно не живет, в наш город переезжать она категорически отказалась. Чем мне не пара! Ты уж объясни это как-то поделикатнее моему, ой, теперь не моему, Славику. Да и заодно занялся бы его омужичиванием, двадцать пять, а он совсем ещё мальчишка. Сам, помнишь, такой был, пока в монтажники не ушел.
   - Ладно. А, может, ему в нашу службу перейти. Если и дальше за компом будет штаны протирать, многого не добьется, характер свой не исправит. Но и ты, Нин, сперва подготовь его, расскажи обо мне, как я менялся.
Через час ко мне в кабинет робко, постучав, зашел покрасневший Славик.
   - Меня Курикова попросила к вам зайти. Можно?
   - Да, Славик.
   - Если только хотите рассказать, что Нина с Михаилом Евдокимычем связалось, то я об этом знаю.
   - Нет, Славик, меня Нина велела о другом поговорить. Она тебе сообщила, что я когда-то на твоем месте работал?
   - Даже в излишних, - Славик покраснел, - подробностях.
   - Тебе давно пора взрослеть, а ты в двадцать пять всё Славик да Славик, как школьник какой. Не стой перед столом, усаживайся рядышком, беседа будет откровенной и долгой.
   И я рассказал ему, как мужал в бригаде монтажников, как стал обливаться холодной водой, как нашёл себе мою Галину, как мы с ней воспитываем своих дочек, чтобы они привыкли с детства быть самостоятельными. По работе приходилось неделями жить в деревенских избах, наблюдал, как отличаются сельские дети от городских. Первые почти всегда на свежем воздухе, не отлынивают от домашних дел, главное – крепче духом и телом. Школа порой через три-четыре деревни. Словом, не компьютерные белоручки. Но и в городе, кто с головой, быстро находит свое место в жизни. Почему-то в пример поставил нынешнюю марроканку Лену, недаром на Руси издавна был совет молодым, чтоб берегли честь смолоду, и скромницу Люсю, которую сегодня утром назначили бригадиром фабричных озеленителей – и это только начало её служебного роста. А вот некоторые так и просидят в сисадминах до самой пенсии, притом по сумме сегодняшних заработков не очень и большой.
   - И вот что предлагаю, - подвел я итог своему большому разговору. – Тебе, Вячеслав, если хочешь переменить свою тусклую жизнь, лучше всего сменить обстановку, найти такое дело, которое бы закалило или бы совершенствовало твой характер. Хочешь, возьму к нашим ребятам-электрикам, хочешь, порекомендую в свою старую бригаду монтажников. А, может, ты сам что-то полезное для себя придумаешь.
   На следующий день в магазин, потом в здание управления фабрики явилась со своим темнокожим арабом Елена. Лене хотелось похвалиться своим Салахом перед фабричными подружками. Приехали не одни. Из Нижнего прихватили с собой брата Салаха - Керима, который учился на предпоследнем курсе строительного института. Тот во всём следовал за старшим. Салах окончил архитектурную академию, теперь у него в Марракеше своя фирма. Керим осваивает гражданское строительство, будет у брата заместителем: заказов на проектирование и возведение современных домов теперь в Марокко много, люди, став чуть богаче, хотят жить по-европейски.
   Во время учебы Лену её подружка познакомила с Салахеддином, который учился в Нижнем Новгороде на архитектора. Жгучий брюнет-араб высокого роста и русская красавица-блондинка сразу приглянулись друг другу. Стали встречаться. Салах решил познакомиться с её родителями…
   Свадьбу сыграли в России по-русски весело, было 35 гостей и много водки. Все дивились на темнокожего жениха, не отрывающего взгляд от невесты.
Пока готовились к переезду, переводили на арабский все Еленины документы, в том числе и свидетельство о браке, время шло. В Марокко свадьба состоялась в конце декабря прошлого года. Только теперь последовали подробные разъяснения к фотографиям, присланным Леной подружкам на фабрику.
   В городе Марракеше, третьем по населению после Касабланки и столицы страны Рабата на свадебную церемонию явилось аж четыреста гостей. Всем было очень интересно полюбоваться белокожей россиянкой и её родителями. Для подарков отведена отдельная комната, каждый из них обязательно сопровожден визитной карточкой или биркой с именем дарителя.
   Церемония началась в семь вечера и закончилась в шесть утра. И ни грамма, таков обычай, спиртного. Не свадьба, а почти театрализованное представление с женихом и невестой в главных ролях. За Еленой на время церемонии закрепили двенадцать слуг. Женщины помогали ей переодеваться. За время свадьбы она сменила восемь нарядов, впрочем, жених тоже переодевался столько же раз. Невеста и жених сидели каждый на своём украшенном троне, называемом амария, который можно переносить, вот почему нужны и слуги-мужчины.
Обычай этот идёт из давних времен, когда свадьба длилась неделю, сейчас деловым людям столько времени на развлечения тратить просто жаль. Кстати, Салах на следующий день с утра был  уже в офисе: принял заказ на проектирование и строительство дома. Кроме арабского и русского владеет французским, английским и немецким языками.
   Елена на бытовом уровне владеет арабским, теперь учится в Марракеше в марокканском культурном центре французскому языку – он является почти государственным. А между собой супруги говорят на русском.
   - Те, кто смотрел несколько лет назад бразильский сериал «Клон», могут представить себе эту африканскую страну, - заканчивает длинный рассказ Лена.
   - Но в самом Марокко этот фильм, который снимали в городе Феше, не демонстрировали, - уточняет Салах.
   Керим скромно молчал, то и дело глядя на симпатичную Люсю, принесшую супругам последний букет осенних цветов из её хозяйства. А на следующий вечер меня и Люсю и ещё двух подруг  с мужьями молодая чета пригласила в ресторан «Русь». Меня - совершенно случайно. Просто, как сказала  по секрету Лена, Кериму хотелось пригласить Люсю, но молодая девушка не должна ходить одна в такие заведения. Я за столом сидел рядом с ней, а с другой стороны, старательно выговаривая русские слова, расположился Керим. Оба брата пили водку почти наравне с нами, русскими мужиками, Салах даже выходил с тестем и мужем одной из подружек курить.
   На следующий вечер мы провожали молодых на автобус, идущий прямиком в Москву, а Керим на нём же поехал до Нижнего в свой строительный институт.
Занятый делами, я только в пятницу обратил внимание на то, что Вячеслав не заглянул ко мне со своим принятым по результатам понедельничного разговора решением. Пришлось идти в отдел сбыта.
   - Славика со вторника на работе нет. Мать позвонила, что он заболел. Может, ты его, Вань, чем при разговоре обидел? Он ведь очень ранимый.
   - Что за парень. Сразу нюни распустил!
   - А вдруг и в самом деле заболел?
   - Или, - предположил я, - ищет новую работу.
   - Чего гадать. Ты бы, Вань, навестил парня, узнал, что к чему. Мне теперь нельзя – вдруг Михаил Евдокимыч проведает. Я тебе и адрес скажу, и торт куплю. Сходи, а?! А мне и самому интересно, что случилось со Славиком. Может, еще раз с ним поговорить?
   На звонок дверь открыл отец Вячеслава. У парня и вправду был грипп. Слабак, ещё осень даже не захолодела, а он затемпературил.
Вячеслав поблагодарил за торт. Сказал, что ещё раздумывает над моим предложением. Я ему сообщил последние новости с птицефабрики. Про марокканскую свадьбу Елены – для развлечения больного, про повышение продавщицы Люси – с намёком: вот, мол, девушка поставила себе цель и добивается её.
   В комнату зашел, постучав, отец Вячеслава и пригласил меня на кухню.
   - Молодой человек, можно с вами обстоятельно побеседовать. Мне Славик рассказал, о чем вы толковали. Одобряю ваше стремление исправить наше с женой его нежное воспитание. Присаживайтесь, пожалуйста.
   Стол на кухне уставлен холодными закусками и запотевшей бутылкой водки какой-то неизвестной мне марки, очевидно, дорогой. Я вначале попытался было отказаться, но, раз хочу взяться за воспитание Вячеслава, надо узнать, чем дышат его родители.
   Разлив по первой, хозяин начал длинный разговор.
   - И в кого он такой робкий уродился? Все его родные, начиная с прабабушки и прадедушки, были героями, орлами. Славик часто болел в детстве, мы его берегли, на улицу не пускали, радовались, что он первым из сверстников компьютер освоил – лишь бы дома сидел. А теперь видим, что надо было не лишать его друзей, пусть бы бегал по двору и оврагам, физически крепчал бы. Школу окончил с серебряной медалью. Хотел поступить в  Нижний, в госуниверситет – мы не пустили: учись здесь, на платном. Говорит, что на птицефабрике девушку какую-то нашёл, а нам ни разу не показал, хотя ночевал у неё не раз.
   Мы выпили по второй, я закусил вкусными грибочками. Продолжение рассказа обещало быть интересным.
   Оказывается, его прабабка и прадедушка в пятнадцать лет ушли в партизаны, в отряде были, пока немцев не изгнали из Белоруссии. Свадьбу после войны сыграли в восстанавливаемом Могилёве. Дед дослужился до десантного генерал-майора, бабка – до майора медицинской службы. Мой собеседник был лётчиком первого класса, потом стал подполковником-военпредом. С будущей женой-медичкой познакомился в Афганистане.
   - Сын поздний, поэтому и берегли его, а, выходит, сделали для него хуже, - закончил рассказ отец. – Вы уж наставьте его на путь истинный.
От третьей рюмки, торопливо попрощавшись, я отказался.
   Вячеслав в следующий вторник вернулся на работу. Постучав, зашел ко мне. Тихим голосом сказал, что ещё подумает над моим предложением. Выглядел бледным и уставшим, как будто пахал всю ночную смену.
   - Наверное, - поделился я в обед в столовой с Ниной, - Славик не решится на коренные перемены в своей жизни.
   - Бедный мальчик, - заочно посочувствовала Славику Курикова. И разоткровенничалась. – Только и стоит ему пожелать, чтобы нашёл хорошую жену, чтоб его не заездила, а поняла, как я. Хорошо, что я с девушками в постели научила его обращаться, как французские мужики. А то сперва он слишком торопился…
   Через две недели Славик устроился к отцу на оборонный завод в лабораторию металлов и сплавов, единственный парень среди четырех девушек. Моя Галя трудилась в соседней химлаборатории и иногда рассказывала о скромном поведении новичка. Да, не орел, а воробушек.

   Весна всегда приносит радость: выстиранным до яркой голубизны небом, воздухом, насыщенным запахами распускающихся почек, мягкой, не отошедшей от дождливой влаги, землёй, которую легко пробивают упрямые всходы чего угодно, готового увидеть свет и себя на время лета показать.
   Весной и новости всегда интереснее. Апрель начался с приятных сообщений.
Все радовались за Люсю, заканчивающую сельхозакадемию: перед защитой дипломного проекта её, рядового зоотехника, назначили начальницей только что построенного на самой окраине города инкубатора для выведения суточных цыплят.
   Наконец-то выбилась в начальники отдела сбыта Нина Васильевна Курикова. Но поговаривали, что это откуп Михаила Евдокимовича от надоевшей ему любовницы: с супругой он давно развелся, но новый брак ни с кем заключать не собирается. А хозяйничает теперь в его квартире управленческая, с третьего этажа, техничка: убирается, стирает бельё, в пятницу готовит на два выходных дня еду. С этой пожилой женщиной он даже выходит на концерты, что иногда проходят во Дворце культуры, куда ни разу почему-то не приглашал всё ещё молодящуюся Нинель. Позвонил из Нижнего Посконин: назначили заместителем директора «Метростроя».
   Меня недавно пригласили на беседу в райадминистрацию, её глава хочет сделать  своим заместителем по жилищно-коммунальным делам.
   - Оклад, - сказал он в заключение беседы, - у тебя будет меньше фабричного. Но ты парень с умом, сможешь наверстать упущенное. С моей подсказки, конечно.
   Об этом разговоре я доложил на следующее утро Михаилу Евдокимовичу.
   - Не для тебя эта работа, не сможешь, я понял твой характер, быть загребущим чиновником. Да и не отпущу я тебя. Хотя давно вижу, что тебе в этой должности тесно. Поэтому раскрою один секрет - наш агрохолдинг скоро перебросит главного инженера на комбикормовый завод.
   Главным инженером птицефабрики я стал быстрее, чем сулил Михаил Евдокимович. Главным инженером самой современной, ещё строящейся, птицефабрики близ марроканского города Марракеша. И оклад обещан раз в десять больше сегодняшнего. Не в рублях, а в долларах. Плюс четырехкомнатная квартира. А если считать в марроканских дихрамах, так я буду почти богач.
   - Срочно учи французский, - обрадовался моему неожиданному приглашению Михаил Евдокимович. – И вся семья пусть учит. Вот на эту должность я тебя отпущу. Только заранее настрой себя на то, что ты там будешь на вторых ролях: как бы не был грамотен, руководителем всегда будет араб.
   - Так об этом в письме-приглашении и написал мне Салах Сафаи.
А письмо привез мне его брат Керим, рассказав про остальные условия контракта на словах. Керим приехал сватать Люсю. Он уже заместитель директора фирмы, вместе с братом и французским компаньоном взялись за возведение бройлерной птицефабрики на сорок цехов. Ближе к пуску француз сел на мель, его паи выкупили Сафаи, а за однопроцентной кредитной помощью братья обратились к королю Мухаммеду, который в присутствии премьер-министра даже и тот процент обещал возместить за счет премии провинции, если дело пойдет на лад. Дело-то для Марокко во всех отношениях выгодное: и налоги, и новые рабочие места. Бройлер всего за сорок два дня набирает  двухкилограммовый вес. А там хоть тушки подавай, хоть на колбасу и другие деликатесы мясо перерабатывай. Премьер-министр намекнул, что может выделить землю и под фабрику яичного направления. А для бройлерной птицефабрики осталось оснастить цеха с напольным содержанием птицы специальным оборудованием, тут и нужен главный инженер. Есть уже договоренность с поставкой самолетами в Касабланку суточных цыплят-комочков из американского штата Айова.
   Керим и Люся подали заявление в наш ЗАГС, потом мы с ним слетали в Марокко, чтобы я мог обговорить условия контракта, посмотреть на строящуюся фабрику и определить, что из нужного оборудования надо заказать. Увидел и свою четырехкомнатную квартиру. Съездил с Салахом в марокканский культурный центр, заранее записал Галину на дневные курсы французского языка, дочек – на детское отделение и в русскую школу, себя – на вечернее отделение.
   Вернувшись домой после свадьбы Люси с Керимом, заказали прямо из нашего города в московский аэропорт «ГАЗель» - ведь из Павлова ехало восемь человек.
До отъезда я успел заглянуть к Вячеславу, до сих  пор остающемуся мальчишечкой Славиком. В его судьбе за почти три года изменений не произошло.
   - В таком случае, - посоветовал я, - возвращайся на фабрику, может, не сисадмином, а в отдел сбыта. Нина по старой дружбе, как начальница, возьмет над тобой шефство.
   Устроившись, побывав на марокканской свадьбе Керима и Люси, через день мы все вышли на работу. Керим с Салахом в этот раз внимательно провели меня по всей почти достроенной фабрике, познакомили с переводчиком, который уже ждал меня у дверей моего небольшого кабинета. Люся Сафаи назначена главным зоотехником.
   Нашлась работа в фирме Сафаи и моей Галине - заведующей лабораторией стройматериалов, металлов и редкоземельных элементов. Вот какое громкое название, а сотрудников всего трое. Пришлось ей с дневного отделения переводиться на вечернее, но французский язык осваивает быстрее меня. Может на бытовом уровне говорить и по-арабски. Кстати,  марокканский диалект от арабского, оказывается, очень отличается. Дети до начала учёбы в школе были под присмотром в третий раз беременной Елены.
   Через месяц получил письмо от Нины Куриковой. Славик так и остался в заводской лаборатории. Это его выбор. А я в который раз был рад за себя, за удачный тогдашний уход из сисадминов в монтажники…
   Ещё через месяц пришла бандероль. Мой друг журналист прислал свою краеведческую книгу об истории родного города, иллюстрированную сотней с небольшим фотографий. Но ностальгии о родине у меня не было. Наверное, рано ещё. А из его короткого письма узнал: наши горожане живут теперь по всему миру. Его книгу о городе знакомые купили для подарков землякам в Бразилию и Канаду, Швецию и Италию, Францию и США… Да и в Марокко, оказывается, живет ещё двое наших горожан, а вот адреса я должен узнать сам.