Владимир или уроки любви

Я всегда была белой вороной – даже в родной семье!Где это видано, чтобы в роду (с обоих сторон), где высокой литературой никогдане интересовались, стихи никогда не воспринимали и называли их не иначе, как «стишки»,родилась, воспиталась – не важно как это обозвать – я: тонко чувствующая искусство, не просто обожающая поэзию, но пропускающая ее через себя – через каждый нерв, каждый импульс все оттенки эмоций литературного шедевра. Как так получилось, что в семье технарей появилась я – гуманитарий чистой воды?  Дедушка и мама задавались этим вопросом,наблюдая как я со всем своим подростковым пылом рассказываю стихотворение Цветаевой- рассказываю не потому, что задали в школе, а потому что оно мне безумно понравилось и мне хватило нескольких прочтений, чтобы его – длиннющее - запомнить наизусть. Качая головой, мама даже и не подозревала, что сама виновница того,ведь первое мое знакомство с ритмом и рифмой началось еще в утробе матери.
Я родилась спустя два года после смерти знаменитого Владимира, страстными поклонниками которого были мои родители. Свое раннее детство я помню по звукам его отчаянных аккордов, хриплого голоса, разносящихся по пространству квартиры с пластинок, и историй настолько заслушанных мною, что я знала их наизусть. Как какой-нибудь ребенок, повторяющий: «Идет бычок качается» или «Баю баюшки баю», я лепетала: «Нет, Вань, гляди,  какие клоуны», «Лукоморья больше нет», «На  братских могилах не ставят крестов" и много всего такого, чего невинному ребенку еще не понять, но повторять как какую-то непонятную формулу, заклинание не запрещено.
В то время любовь к Владимиру была всенародной,поэтому я очень быстро нашла родственную душу. Нашла в детском саду. Его звали Саша и он благодаря родителям от души чеканил песни Высоцкого, правда путая некоторые фразы и слова, так как смысла их как и я не понимал. Однажды мы с ним сидели на стульях и громко напевали полюбившуюся песенку: «А Русалка, вот дела - честь не долго берегла, И однажды, как смогла, родила, Тридцать три же мужика не желают знать сынка, Пусть считается пока сын полка...» и кому-то из нас (хоть убей, кому не помню) пришла в голову мысль: Высоцкий, Влади. То есть он - Владимир, а я Марина. Эта идея так пришлась нам по душе, что мы придумали новую игру: свадьба Владимира Высоцкого и Марины Влади (в лице которых мы выступали). Мы тут же назначили родителей и гостей и с большим воодушевлением громко запели: «Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди, Это только присказка, сказка впереди...». И несколько недель эта игра была главным из того, что нас занимало.
Кстати, своим знакомством со смертью я была обязана тоже Владимиру. Пусть он и был «виновником» этого самым косвенным образом.
-Мам, а давай съездим к Высоцкому в гости, - как-то предложила я, уплетая только что постряпаные ею пирожки. Я была довольна своей идеей, поскольку была уверенна, что Владимир примет нас с распростертыми объятиями. Но тут до меня долетело непонятное слово:
- Он умер.
- Умер? А что такое умер?
- Это… Это, когда человек перестает жить, от старости или болезни…
Ей стоило труда объяснить мне, что такое смерть. Но объяснила. И так я узнала, что жизнь не вечна. А уже когда я была намного старше до меня дошло, что человеческая жизнь не вечна, но есть то, что позволяет победить смерть – искусство. И тогда оно зазвучало во мне сросшимися костями рифм и ритмов, десятками имен, тех, кто ушли в бессмертие только потому, что были носителями и выразителями чего-то таинственного, неизъяснимого, но завораживающего… поэзии. И тогда я поняла, что Владимир в мои ранние годы был моим проводником в ту явь, где правит искусство,ту явь, которая была и остается моей самой большой любовью. Получается именно он дал мне уроки этой любви.