Сказка о Драконессе. Глава 7

Подражая Панкеевой, сгорая от зависти к Андерсену...



Глава 7.

"Конечно, этот мой поспешный уход больше выглядит, как паническое бегство, ну, да что теперь? Уже опозорилась. И неважно, что мне срочно надо в город. Важно, КАК я ушла. А я сбежала от тебя, постыдно сбежала, воспользовавшись поводом оборвать этот щекотливый разговор. Ангел мой, милый мой, ну что ж ты не видишь-то ничего?.. И неужели ты думаешь, что я тебе вот прямо сейчас так и скажу, что ты мне просто понравился? Да ты меня тогда ещё больше бояться станешь, потому что будешь думать, что я на твоё тело посягаю. Да, посягаю. И если бы только на тело... Но, скорее, язык себе отрежу, чем сей момент тебе это скажу. Всему своё время".
Драконесса торопливо шла к замку, нервно посмеиваясь и не решаясь оглянуться.
Только когда парк остался позади, она позволила себе умерить шаг и достала из кармана домашний переговорник.
– Господин Рейно, мне надо срочно уехать. Приготовьте… – Она хотела ехать в своей любимой карете, но вовремя вспомнила о предстоящем визите к Адамсу. – Приготовьте "Платину" через пятнадцать минут. Надеюсь вернуться к вечеру. К ужину точно буду, иначе синьор Филиппе совсем расстроится, что я дома не ем. – Она почувствовала, что говорит уже только для того, чтобы отвлечься от мыслей о Симоне, и поспешила закончить разговор. –  Да, всё. Объясню перед отъездом.
Забрав из кабинета сумочку, она спустилась к выходу и едва успела вкратце рассказать управляющему о переполохе в доме мод, как подъехала карета. Драконесса уже приготовилась сесть в неё, но вспомнила кое-что и остановилась.
– Господин Рейно, я чуть не забыла… Это касается Симона. Не могу сказать точно, но, возможно, он в моё отсутствие очень захочет побыть один. Или, наоборот, попытается расспросить вас о жизни в замке и обо мне. Я прошу вас отнестись к этому крайне внимательно. Если будет расспрашивать, рассказывайте обо всём, кроме одного…
Глаза её на миг стали очень грустные и очень усталые. Рейно встретился с ней взглядом, и этого мига ему хватило, чтобы понять, чего на самом деле стоит его хозяйке сохранять непринужденное выражение лица и делать вид, будто вчерашний скандал с принцем её уже не трогает.
Рейно коротко кивнул:
– Я понял, Ваша милость.
– Спасибо, Петер! – взгляд её наполнился теплом благодарности, и это позволило Рейно ненадолго выйти за рамки своей обычной учтивой сдержанности.
– Ваша милость, простите мне мою дерзость, но стоит ли этот… кхм… Его высочество ваших переживаний?
– Я не могу простить себе собственную глупость, вот в чём беда. И как-то надо всё это пережить. И мне будет очень неприятно, если он узнает это от кого-то другого. Пусть уж лучше от меня услышит, если так захочет узнать. Ещё раз напомните слугам, чтобы не болтали.
Рейно понял, что сейчас она говорила о Симоне.
– Слушаюсь, Ваша милость.
Он сам придержал дверцу кареты, пока Драконесса усаживалась, и бережно захлопнул её. Карета тронулась с места и покатилась к воротам. Рейно смотрел вслед уезжающей хозяйке и думал о том, как на удивление дорог стал ей в одночасье этот неказистый парнишка, и как всё это странно.

Какая-то оголтелая карета, вся помятая и местами ржавая, выскочила на шоссе с боковой дороги прямо перед носом "Платины". Шофёр Драконессы резко ударил по тормозам и выругался сквозь зубы. Потом украдкой оглянулся посмотреть, не собирается ли Её милость отчитать его за сии словеса. Но Её милость, похоже, даже не заметила этот маленький инцидент.
"Мужчины, мужчины... Как же вы легко ловитесь на мелочах! – думала Драконесса, разглядывая на экране своего телефона портретную фотографию Симона, которую она сделала вместо фото его платка. – Если бы вы на крупном так ловились, как просто было бы нам жить…". Она погладила пальцем экран и переключилась мыслями на дела насущные.
"Что там у Тьери? Поссорились или разбежались? Если разбежались, то и хвала Создателю! Достал меня этот его Клод, сволочь редкостная. Если из-за него Тьери с катушек слетит, я эту рыбку-прилипалу... Ладно, отставить эмоции. Приеду – увижу. Что дальше? Так, на обратном пути к Вилли на работу заскочить, пуговицу отдать. И что-то ещё... Ведь было что-то ещё… Ах, да! Адамс! Ёлки-палки, опять чуть не забыла! Ему же позвонить надо. А то я шустрая такая, разлетелась встретиться, а о встрече-то и не договорилась. Совсем я голову с тобой потеряла, ангел мой!".
Она улыбнулась фотографии Симона и набрала номер Адамса.
– Алло! Здравствуйте, господин Адамс! Да. Очень польщена, что узнали. Спасибо, неплохо. Не могли бы вы сегодня уделить мне десять минут своего времени? У меня к вам будет очень деликатная просьба. Да, вполне устроит. Спасибо, господин Адамс! До встречи!

Симон проводил взглядом удаляющуюся фигуру Драконессы и тяжело вздохнул. Опять двадцать пять. Поговорили, а толку?
Он сокрушённо покачал головой и, не имея душевных сил сразу возвращаться в замок, медленно пошёл вдоль берега озера, пытаясь успокоиться. Дошел до мостков, на которых они так и не успели постоять вдвоем, сел в лодочку и долго сидел, перебирая в памяти всё, что произошло с ним за последние сутки, и тщетно пытаясь понять загадочную драконью логику, ту самую, которая покруче женской.
Искал определённости, а получил только "через некоторое время отпущу". От чего ушёл, к тому и пришёл, ясности больше не стало. Нравится, видно, Её милости над ним издеваться. Теперь решила в недомолвки поиграть. Скучно ей, что ли? И сколько продлится это её "некоторое время"? По каким меркам она будет его высчитывать – по человеческим или по драконьим? И – самое-то интересное! – ну за каким лешим он ей сдался? Кто он такой? Ни звания, ни чина, ни богатства, ни красоты. Ничего. Но, тем не менее, он здесь, он пленник, а она упорно отказывается внятно объяснить ему что-либо по этому поводу. О том, что у неё что-то там "в крови сидит" – врёт ведь, как пить дать, врёт! По глазам видно. Да и не это главное. Почему, ну почему она не хочет сказать точно, доколе он будет торчать в её замке, как идиот?
Именно на этом, уже набившем оскомину, вопросе разум уловил раздающееся откуда-то снизу неразборчивое бормотание явно неодобрительного толка.
– А тебе-то чего спокойно не сидится? – раздражённо вопросил разум.
– Хозяин, вот объясни мне, ты дурак или прикидываешься? – не менее раздражённо буркнуло либидо.
– Не понял, – обиделся разум. – Это в каком смысле?
– В том самом. Ты сидишь тут, сам себя ломаешь, пытаясь разобраться, а объяснение, между тем, просто, как две медяшки.
– Да ну! – саркастически протянул разум. – Я, как ты говоришь, всего себя сломал, а до истины не докопался. А ты у нас, значит, без мозгов, зато всё знаешь. Ну, так просвети меня, идиота.
– Она тебя хочет, – коротко и буднично ответило либидо. И замолчало, видимо, решив, что сказанного вполне достаточно.
– Что??? – опешил разум.
– Хочет она тебя, – повторило либидо тоном уставшего учителя, тщетно пытающегося вдолбить что-то нерадивому ученику. – Как женщина мужчину. Чего тут непонятного-то? А, может, не только хочет, спроси сам. Ты же у нас мозги, а я безмозглое.
– Не говори глупостей! – фыркнул разум. – С какой радости она будет меня хотеть?
– Теперь я тебя не поняло. Чем ты так плох, что ей понравиться не можешь?
– Ну, ты даёшь! Вспомни, кто она и кто я. И давно ли ты нашу телесную оболочку в зеркале не видело? Ты просто засиделось в одиночестве, вот тебе и мерещится невесть что. И вообще, ты кто? Ты – инстинкт! Тебе бы только… кхм… м-да…
– Это ты глупости говоришь! Я-то, может, и инстинкт, и мне бы только того самого, да что ж я тогда лучше тебя вижу? Дама ходит вокруг тебя, глазки строит, вздыхает. И ни секунды не заморачивается всякой ерундой на тему "кто есть кто" и кто что думает по поводу своей внешности. А ты хлопаешь на неё гляделками, как последний пень. Между прочим, пень уже расцвёл бы от такого обхождения, а ты…
– А я оцениваю ситуацию реально! И не принимаю простую вежливость или благодарность за какие-то намёки и, тем паче, за ухаживания.
– Да? А почему тогда она с тобой так носится?
– Смею напомнить тебе, что я – её пленник. Наверно, по драконьим законам ей положено обо мне заботиться. Вот она и заботится. И всё!
– Угу. "И всё"! Так заботится, что платочек тебе завязывает. Пусть я безмозглое, но то, что по моей части, чую безошибочно. Можешь мне не верить, дело твоё. Но только я готово с тобой поспорить на что угодно, что если ты сегодня вечером осмелишься сам – сам! – взять её руку и задержать в своей, то завтра вы проснётесь в одной постели.
– Да как ты смеешь говорить такие вещи? Как ты смеешь мне это предлагать? Как смеешь поучать меня? – взъярился разум.
– Я – смею! – зарычало не на шутку разозлившееся либидо. – Потому что ты меня достал своими умствованиями! Ты погряз под нагромождением бредовых предрассудков, зашорил себя кучей условностей, перестал прислушиваться к подсознанию, не доверяешь собственным инстинктам. Ты уже до такой степени зациклился на том, что не сможешь найти себе пару, что перестал видеть дальше собственного носа.
– Но не с драконом же!? – чуть не поперхнулся разум.
– А почему – нет? – спросило, как пригвоздило, либидо.
Этот, казалось бы, простой вопрос поверг разум в ступор.
– Да иди ты на…!– не выдержал он, поняв, что любой ответ упрется в те самые вышеупомянутые условности и предрассудки, и что, по сути, крыть ему нечем.
– Вообще-то я там живу, если ты забыл, – язвительно заметило либидо. – Не хочешь меня слушать – как хочешь. Я своё слово сказало. Решать тебе. Ты же у нас разум. Вот и разбирайся.
Так они и разошлись при своих.

Отправив шофера обедать в кафе на первом этаже, Драконесса поднялась на лифте почти под самую крышу здания дома мод, "на голубятню", где Ланье, большой любитель тишины и уединения, устроил себе студию.
У двери студии взад-вперёд ходила Наташа, женщина лет сорока, чуть полноватая и красивая спокойной, как говорят в народе, материнской красотой. Но сейчас от её спокойствия не осталось и следа. С лица ушли краски, нижняя губа была прикушена,
в руках она нервно теребила носовой платок.
Завидев Драконессу, Наташа бросилась к ней:
– Наконец-то вы приехали, Ваша милость! Я уже не знала, что делать.
– Что там, как он?
– Сейчас не знаю.
– То есть?..
– То есть, сначала он плакал. Я стучала каждые пять минут, он посылал меня к чёрту. Потом затих и... И всё...
– .....! – выругалась Драконесса. – Вы кому-нибудь ещё сообщали?
– Нет. Побоялась. То есть, поостереглась. – Наташа виновато посмотрела на неё.
– Может, это и хорошо, – задумчиво промолвила Драконесса. – Лишней болтовни не будет.
Она громко постучала кулаком в дверь.
– Тьери! Это я, Драконесса. Ты слышишь меня? Открой!
Не дождавшись ответа, она нагнулась заглянуть в замочную скважину, увидела, что с другой стороны вставлен ключ, и опять выругалась. Смерила взглядом коридор и скомандовала Наташе:
– Отойдите шагов на десять!
Наташа послушно отбежала на указанный десяток шагов. Драконесса взмахнула рукой...
– А двери так себе, – хмыкнула она, вновь приняв человеческий облик и скептически глядя на вырванный "с мясом" замок. – Так, Наташа, не стоим, заходим! Ну, что вы, право, никогда не видели, как драконы двери вышибают?
– Да откуда мне?.. – испуганно пролепетала Наташа и вслед за Драконессой на негнущихся ногах вошла в студию.
Ланье сидел, уронив голову на свой рабочий стол.
Лица толком не было видно под закрывшими его волосами, и Драконесса сперва не могла понять, жив ли вообще её протеже. Сами его волосы, ещё недавно такие холёные льняные кудри, висели тусклыми спутавшимися сосульками. Вид этой нечёсаной гривы буквально сразил Драконессу. До этого момента она надеялась, что всё не так плохо.
На столе около Ланье стояла недопитая бутылка коньяка и большой стакан. Вторая бутылка, пустая, валялась на полу. И стол, и пол вокруг него были усеяны клочками трагически погибших эскизов.
Драконесса потрясла Ланье за плечо:
– Тьери, очнись!
Он неразборчиво промычал что-то и попытался стряхнуть её руку. Драконесса сумела разобрать только нечто вроде: "Отстаньте от меня, дайте умереть спокойно...".
– Тьери, ты в своём уме? Сколько ты выпил? – она опять начала трясти его, и тут из его руки выпал маленький пузырёк и покатился по столу. Драконесса успела схватить этот пузырёк прежде, чем он упал на пол, и прочитала название на этикетке:
– "Торзеопам". Тьери, ты о...л*(1)? – Она рывком приподняла Ланье, откинула на спинку кресла и сунула под нос злосчастный пузырёчек. – Быстро говори, он был полный? Ну!
Голова Ланье моталась из стороны в сторону, глаза почти не открывались. Он силился что-то сказать, но получалось то же невнятное мычание. Драконесса на мгновение отвлеклась от него и посмотрела на Наташу. Та стояла бледная, как смерть, и не могла произнести ни слова.
– Наташа, – как можно мягче попросила Драконесса, – пойдите, пожалуйста, заварите для Тьери крепкого чаю. И побольше. А я пока его в чувство приведу.
– Ваша милость, может быть, врача вызвать? – дрожащим голосом спросила Наташа.
– Не надо врача, сами управимся. Идите.
Наташа нерешительно сделала шаг назад.
– А вы точно справитесь?
– Справлюсь, не беспокойтесь! Всё будет хорошо, – заверила её Драконесса, торопясь спровадить.
"Идите, Наташа, идите. Лишние свидетели мне сейчас ни к чему. Применение к людям лекарских заклинаний третьей степени без должного на то разрешения – это вам не кошечку подманить. Меня за такие фокусы тётушка взгреет так, что мало не покажется. Если поймает. Тьери вряд ли запомнит, что именно я делала; вы не видели ничего. А коли свидетелей нет, то можно и отбрехаться. Не впервой. Человеческих же врачей вызывать – только лишние проблемы. Шум, гам, репортёры набегут, сплетни до небес разведут... Нам это надо?".
Она взяла стакан, протёрла его остатком эскиза, затем с усилием припечатала сверху ладонью и так, прикрытый, поднесла ко рту Ланье:
– Пей!
Он попытался отнекиваться, но она локтями придавила его к спинке кресла и сунула стакан чуть ли не в зубы:
– Пей! – и в последний момент убрала ладонь.
Ланье пил из пустого стакана, давясь и закашливаясь, будто там и вправду была жидкость. Драконесса держала стакан у его рта, пока не убедилась, что всё заклинание попало внутрь. Тут его скрутила судорога, и Драконесса поволокла его к раковине в углу студии.
Ланье навис над раковиной, судорожно вцепившись в её края, и его начало рвать. Он зашатался и стал заваливаться на бок. Драконесса еле успела подхватить его и держала, пока приступ не закончился. Пощупала ему пульс, приподняла веки.
– Тьери, ты как?
– Дурно мне, Ваша милость!.. – его качало, глаза по-прежнему открывались с трудом.
– Стой, где стоишь! – Она метнулась к столу и схватила стакан. И успела вернуться к раковине как раз в тот момент, когда Ланье снова начал падать.
– Стоим! Стоим! Не падаем! – Драконесса подставила ему плечо и крепко обхватила его за пояс одной рукой. Другой рукой она осторожно поставила на край раковины стакан и повторила процедуру "запечатывания". – Тьери, сосредоточься. Сейчас ты возьмёшь у меня из-под руки стакан и выпьешь до дна. Понял? Бери!
Ланье послушно выпил и снова склонился над раковиной, выворачиваясь наизнанку. Второй приступ был дольше и тяжелее первого. В какой-то момент Драконессе показалось, что они будут стоять у этой раковины до скончания века.
Наконец Ланье выпрямился, откинул со лба волосы и довольно-таки осмысленно посмотрел на Драконессу.
– Что за мерзость такую вы мне дали, Ваша милость?
– Противоядие. От той мерзости, – она особо подчеркнула слово "мерзость", – что ты вместе с коньяком заглотил. Где ты взял это лекарство?
– Мне врач прописал на днях от депрессии.
– И велел выпить сразу всё? – не удержалась от злого сарказма Драконесса.
– Нет, – выдавил Тьери, опуская голову.
– А как?
– По полтаблетки утром и таблетку вечером, – голова Ланье склонилась ещё ниже.
– Ага, а ты решил, что это слишком долго, и съел весь пузырёк разом, а для усиления эффекта коньячком сверху залил. Так?
– Ваша милость! – Ланье резко вскинулся, взгляд его сделался полубезумным. – Он же бросил меня! Понимаете? Бросил!!!
Он осел на пол прямо возле раковины и расплакался, закрыв лицо руками. Драконесса опустилась рядом с ним на колени, обняла его и начала гладить по голове.
– Ну, что ты, что ты, не надо, не плачь! Давай лучше мы с тобой пойдём потихонечку за чайный столик, сядем там, и ты мне всё расскажешь. Сейчас мы ещё немножко посидим, ты отдохнёшь, потом я помогу тебе встать, и мы пойдём. Потихонечку, потихонечку...
Она баюкала его словами, как ребёнка. Ланье затих и только всхлипывал иногда, прислонившись головой к её плечу.
"Сейчас бы с тобой немного заклинаниями сознания поработать для комплексного воздействия, но за это меня тётушка и вовсе зароет, так что постараемся обойтись только словами.
И почему большая часть моих способностей лежит в той области, которая вся, как колючей проволокой, оплетена запретами? За каждый шаг в сторону грозит суровое наказание, особенно когда дело касается людей.
Но как мне оставить тебя в таком состоянии? Шут с ней, с той коллекцией, шут с ним, с показом, выкрутимся как-нибудь. Тебя не потерять бы! Вот подумаю я, что ты уже успокоился, уеду домой. А тебе вечером опять шибанёт в голову что-нибудь, и некому будет тебя за руку ловить. Что же делать-то? Что делать?".
Руки Драконессы чуть жестче обхватили голову Ланье. Подушечки больших пальцев легли на виски и два раза надавили вглубь и вверх. Затем ладони прошлись от висков к затылку и стряхнули с себя нечто невидимое.
"Надеюсь, этого хватит. И зароют меня за это не слишком глубоко, если что".
Когда Ланье более-менее успокоился, Драконесса набрала в стакан воды из-под крана и заставила его выпить несколько глотков. Потом помогла ему подняться, отвела к чайному столику и бережно усадила в кресло. Он сел, скукожившись, как промокший щенок, и уставился на свою покровительницу виновато-жалобным взглядом.
– Тьери, милый, ты можешь сейчас рассказать мне, что произошло? – Драконесса опустилась в соседнее кресло и взяла Ланье за руку.
Он мелко затрясся и попытался закрыть лицо свободной рукой. Из глаз опять побежали слёзы.
– Он... Он ушёл. Сказал, что больше не может жить со мной, и ушёл.
– Фигня какая-то... Он как-то объяснил свой уход?
– Он сказал... Он сказал... – Ланье хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. – Он заявил, что я эгоист, не понимаю его, не хочу к нему прислушиваться и вообще его не люблю!
Драконесса чуть не выпала из кресла.
– Ты? Ты эгоист и его не слушал? Да ты с него пылинки сдувал! Не всякая жена будет так бегать за мужем, как ты бегал за своим Клодом! Он не обкурился, часом, какой-нибудь дури, что такое ляпнул?
– Не знаю. – Ланье вцепился в подлокотники кресла, руки его дрожали. 
– А с чего всё началось? – попыталась зайти с другого края Драконесса.
– Я отказался купить ему карету.
– Не поняла. Ты же купил ему "Марию" не так давно. Я помню, как ты хвастался: последняя модель, куча наворотов… Он сам её выбирал?
– Да.
– Так чего ему ещё надо-то? Или он её разбил?
– Не разбил. Но вчера вдруг заявил мне, что ему стыдно ездить на такой калоше. Что она для него не престижна. – В голосе Ланье прорезалась горечь.
– Чего??? –Драконесса на мгновение потеряла дар речи. – То есть, подожди-ка, подожди-ка, получается, что до вчерашнего дня было престижно, и вдруг резко стало не престижно?
– Да. – Он еле выдавил это "да", настолько тошно ему было вспоминать вчерашнюю ссору.
– Нет, ну не твою ли мать!? – зарычала Драконесса. – И на чём же нашему драгоценному Клоду нынче престижно ездить?
– Он захотел "Пламенный Борджиа". Примерно такой, как у вас, но с более мощным двигателем и эксклюзивной отделкой салона.
– А королевский "Димм" ему не надо? Бронированный, форсированный и так далее. Я держу это корыто только из-за статуса да чтобы родственники своё "фи" не высказывали. Ты же знаешь, на чём я предпочитаю ездить. А он, значит, губу раскатал. Ну-ну... А когда ты отказал – ведь ты же отказал, я правильно поняла? – начал на эмоции давить. Послушай, Тьери, – она ласково погладила модельера по руке, – а тебе не кажется, что это знак свыше? Что так и должно быть, и пусть катится этот ё….й*(2) Клод, куда захочет? Он только одолжение тебе сделал, что ушел.
– Ваша милость, что же вы такое говорите? – подскочил Ланье. – Как это "катится"? А я? Я же люблю его!
– Любишь? – невесело вздохнула Драконесса. – Так любишь, что начал к доктору ходить депрессию лечить, а сегодня решил на тот свет отправиться? Тьери, милый мой, опомнись! Из-за кого ты себя гробишь? Твой Клод… Ты уж прости, что мне придётся бить по больному, но я давно пыталась докричаться до тебя, ещё с тех пор, как ты подцепил его в этой вашей элитной забегаловке... как её... в "Устрице". Но тогда ты был слеп и глух, и это понятно. И сейчас ты мне с полным правом скажешь, что со стороны всегда проще рассуждать. И я соглашусь с тобой. Но ты всё же послушай меня, старую глупую дракониху, которая сама сдуру вляпалась в похожую ситуацию и с большим трудом из неё вылезла. Твой Клод – это всего лишь кусок мяса. Хорошо прокачанного и ухоженного, но – мяса, с откровенными замашками жиголо. Ты купился на внешность, а он быстренько подсуетился, присосался к тебе, играл на эмоциях и пользовал, как хотел. Извини. Если ты сейчас ему уступишь, поползёшь за ним на коленях и пообещаешь всё, что он захочет, лишь бы остался, то он и дальше будет крутить тобой, как ему вздумается, выжмет до капли и выбросит. Он ведь всё равно бросил бы тебя. Рано или поздно, но бросил бы. Тебе нужно такое унижение? Нужно? Вот честное слово, Тьери, если ты за ним побежишь, я точно перестану тебя уважать. И не только я. Ещё раз извини.
Ланье слушал её молча, только руки его по-прежнему дрожали.
– Ты помнишь, – голос Драконессы сделался особенно ласковым, – как тебя называют в мире моды? "Солнечный мальчик Тьери". Где сейчас этот солнечный мальчик? Я не видела тебя недели три, с тех пор, как ты ко мне приезжал, а как увидела – испугалась. Ты похудел, осунулся, глаза ввалились. От депрессии лечиться начал. А что сегодня с таблетками учудил, так я вообще молчу. Ты чуть не убил себя этой любовью. Да и любовь ли это? Подумай.
– А я домик присмотрел... – немного невпопад пробормотал Ланье. – Небольшой такой, беленький... Почти на самом берегу моря. Отец ваш выбрать помог, спасибо ему. Я уже и купчую подписал, в долги влез. Думал, закончится эта катавасия с показом, возьму Клода, поедем туда, отдохнем недельку-другую... Сюрприз ему хотел сделать!.. А теперь зачем мне всё это?
Он снова разрыдался. Драконесса пересела на подлокотник его кресла, и Ланье спрятал лицо у неё на груди, будто таким образом надеялся укрыться ото всех своих горестей.
"Вчера меня утешали, слёзы утирали. Сегодня я слёзы утираю. Вертимся, как в калейдоскопе. И никогда не угадаешь, как завтра жизнь может повернуться" – думала Драконесса, поглаживая его по плечу и внутренним зрением наблюдая, как её заклинание постепенно вытесняет его боль, очищая от неё все уголки сознания.
– Ты поплачь, поплачь… Оно легче будет, – приговаривала она. – Этот мерзавец не стоит, конечно, твоих слёз, но ты поплачь. Всё в себе держать – это с ума сойти можно.
Вскоре слёзы Ланье иссякли. Он пошмыгал носом и полез в карман за платком. Это был, несомненно, хороший знак, и Драконесса рискнула задать вопрос, который вертелся у нее на языке с той минуты, как Ланье упомянул о покупке дома. Вопрос мог оказаться очень болезненным, но ей необходимо было это знать, чтобы в случае чего, немедленно начать действовать.
– Тьери…
– Да, Ваша милость?
– Домик, что ты купил… Купчая на твоё имя?
– Да.
"Хвала Создателю, ума хватило не оформлять на этого ублюдка!" – с облегчением подумала Драконесса.
– Так и замечательно! Теперь ты можешь ездить отдыхать в собственный дом. Сделаешь там себе ещё одну студию, будешь творить на природе.
– Продам я его, – с неожиданной злостью выпалил Ланье. – К чёртовой бабушке продам!
– Ты подожди, не горячись. Продать всегда успеешь. А там, кто знает, может, и пригодится ещё.
– Вы думаете?.. – неуверенно спросил Ланье.
– Ну-у… – Драконесса неопределённо повела рукой.
Вошла Наташа с подносом. Драконесса соскочила с подлокотника и помогла переставить на столик чашки, тарелочки со сладостями и большой стеклянный чайник.
– Конфеты ваши любимые, Тьери. – Наташа заботливо пододвинула тарелочку с конфетами поближе к Ланье.
– А почему чашек только две? – спросила Драконесса.
– Я лучше у себя посижу, – как-то уклончиво ответила Наташа, пряча глаза.
– Что вы, Наташенька, как же без вас? – попытался уговорить её Ланье. – Приносите чашку и посидите с нами!
– Нет-нет, у меня ещё дел много, и мастера надо вызвать.
– Какого мастера? – не понял Ланье.
– Я дверь вышибла, чтобы к тебе войти. И замок сломала, – пояснила Драконесса.
Пока она говорила это, Наташа забрала поднос и довольно быстро ушла. В её взгляде, украдкой брошенном на Драконессу, бился плохо скрываемый почти суеверный ужас.
Драконесса не стала заострять на этом внимания и принялась разливать чай.
– Посмотри, какая красота! – Она надеялась расшевелить Ланье, отвлечь его от тягостных мыслей, и сама невольно залюбовалась густым красновато-коричневым оттенком льющегося в чашку напитка. – И аромат какой! Чувствуешь, какой аромат?
– Ну, да, – он вяло кивнул и обхватил свою чашку обеими руками.
Некоторое время оба молчали. Ланье в несколько глотков выпил чай, сам налил себе ещё и взял с тарелочки сразу две конфеты. Это был тоже очень хороший знак.
Драконесса по глоточку отпивала чай и внимательно наблюдала за своим подопечным. Он ссутулился над чашкой, по лицу пробегали тени разрывающих его душу чувств. Подёргивались губы, брови то взлетали высоко вверх, то сходились к переносице.
Неожиданно Ланье резко отставил чашку, пробормотал: "Неважно, пусть катится!.." и вскочил с кресла. Драконесса испуганно вздрогнула, не зная, чего от него ожидать, и почти тут же расслабленно выдохнула. Ланье подошёл к зеркалу и принялся расчёсывать свои знаменитые кудри. При виде того, как он тщательно прочёсывает каждую прядь, у Драконессы отлегло от сердца. "Сейчас он повернётся, красиво встряхнёт своими лохмами и спросит: ну, как, Ваша милость?".
– Ну, как, Ваша милость? – Ланье повернулся к ней, грациозно поведя головой так, что волосы его взлетели и улеглись в легком беспорядке, красиво обрамляя лицо. Улыбаться у него пока получалось с трудом, и уголки губ всё норовили съехать вниз. Лицо оставалось бледным, веки были красные и припухшие. Но в глазах появилась жажда жизни, и это было главное.
– Солнечный мальчик! – с радостной улыбкой ответила Драконесса. – Можно, я у тебя конфетку возьму?
– Да берите, конечно! Что за вопрос? – Ланье плюхнулся обратно в кресло и налил себе третью чашку.
Они посидели еще немного, болтая ни о чём; постепенно разговор сошёл на рабочую тему.
– Что с показом делать будем? – с ласковой укоризной спросила Драконесса. – Чуть больше месяца осталось, а у нас полколлекции рухнуло.
– Простите, Ваша милость! – Ланье виновато вздохнул и понурился.
– " Простите, Ваша милость!", – беззлобно проворчала Драконесса, передразнивая его. – Вот возьму и съем тебя. Приму драконий облик и съем, а потом скажу, что была в состоянии аффекта. А Бейкер меня отмажет.
– Всё-то вы шутить изволите, Ваша милость, – попытался усмехнуться Ланье. – И как у вас на это сил хватает после вчерашнего?
– Ты уже в курсе?
– Конечно. Главная новость вчерашнего дня – скандал в королевском семействе. Пресса как с цепи сорвалась.
– Ну и пусть срывается, – отмахнулась Драконесса. – На самом деле ничего фатального для меня вчера не произошло. Ну, будут теперь сородичи считать меня раззявой и потешаться на мой счет. Ну, лицензию прощёлкала. Да и надоело мне с принцами возиться. Хуже, чем с малыми детьми, честное слово. По правде говоря, я не так много потеряла, в отличие от Его высочества. Вот кто нарвался, дальше некуда. Этот сучонок думал, что сможет уйти безнаказанным. Что я не буду из-за него мараться. И ошибся. И пусть я формально выставила себя на посмешище, но я таки прищемила ему хвост. У вас, у человеков, вроде как, не принято гордиться местью, а я, вот представь себе, горжусь и не стыжусь ни капельки. И ни о чем не жалею. В конце концов, я же поступила строго по закону. Придраться не к чему. Тем более…
Она резко замолчала, испугавшись, что сглазит, и постаралась отогнать от себя шальную мысль, что Симон для неё – как подарок судьбы.
– Что "тем более"? – переспросил Ланье.
– Тем более, я тут подумала, – выкрутилась Драконесса, – что тебе тоже неплохо было бы отомстить. Для общего тонуса, так сказать.
– Как отомстить? Зачем?
– Изящно, мальчик мой! Элегантно и тонко. – Драконесса подмигнула ему. – Это же просто, Тьери. Под кого была заточена мужская часть твоей коллекции, а? Вот ты и переточи. А зачем – затем, чтобы доказать самому себе: ты сильнее обстоятельств. Чтобы выйти из ситуации победителем. Пусть это ничтожество видит, что ему тебя не сломать.
Ланье скривился.
– Легко сказать "переточи". А под кого? – мрачно спросил он.
– Ну… Не знаю. Так сразу и не придумать. Например, под некую противоположность…
Кстати, посмотри, не наведёт ли тебя на какие-нибудь мысли вот этот платок? – Драконесса вывела на экран своего телефона фотографию платка Симона и показала Ланье. Тот взглянул на картинку и неожиданно рассыпался в комплиментах:
– О, Ваша милость, какой изумительный платок! Где вы его нашли? Боже, какой рисунок, какой тонкий переход оттенков! Он вам очень подойдёт!
– Платок мужской, Тьери. И у него есть владелец. – Драконесса улыбнулась уголком рта.
– Да? –вскинул брови Ланье, в его взгляде вспыхнул искоркой некий интерес. – Как вы думаете, Ваша милость, может быть, мне стоит с ним познакомиться?
– Может быть, и стоит, – в улыбке Драконессы заиграла лёгкая ирония, – но смысла особого нет.
– Это почему же? – Интерес в глазах Ланье разгорелся ещё ярче.
"А не переборщила ли я с последним заклинанием?" – запоздало подумала Драконесса.
– Стопроцентный гетеросексуал, и я тебе его не уступлю ни за какие коврижки. – Её глаза хищно сверкнули, улыбка сделалась ледяной.
– Ах, Ваша милость, так бы сразу и сказали, что это ваш... ваш... – Ланье запнулся, пытаясь подобрать слово поделикатнее.
– Мой новый пленник, – подсказала Драконесса.
– Я думал, что вы после вчерашнего скандала больше не можете брать пленников.
– Принцев не могу, на них лицензия нужна, которой меня вчера благополучно лишили, как я уже говорила. А этот пленник – не принц, так что я в своём праве.
– Ваша милость… – Ланье вкрадчиво захлопал ресницами, чуть ли не замурлыкал. – А его фото у вас, случайно, не найдётся?
– Зачем тебе? – собрав губки бантиком и копируя его взмахи ресницами, поинтересовалась Драконесса.
– Взглянуть хоть одним глазком, кто такой красивый платочек носит, вдруг его лицо меня тоже на что-то вдохновит?
Драконесса в притворном отчаянии закатила глаза.
– Тьери, ты неисправим! – И засмеялась. Потом перелистнула фото на экране телефона. – На, смотри.
Ланье впился глазами в экран.
– Какое интересное лицо, – медленно произнёс он. – Очень интеллигентное. И очень серьёзное. Он чем занимается?
– В королевском архиве работает.
– Да, очень интересное, – повторил Ланье, наклонил телефон так и эдак, пытаясь получше разглядеть фотографию, и спросил: – А что у него с глазами?
– Нормально у него всё с глазами, – пробурчала Драконесса, – просто в кучку немного. Телефон отдай. Отдай телефон, говорю.
Она почти силой вытащила телефон из рук модельера и спрятала в карман.
– Не сердитесь, Ваша милость! – попросил Ланье. – Я же ничего такого… И не могли бы вы рассказать мне, как он выглядит в общем? На фото ведь только лицо.
Драконесса хотела спросить: "Да зачем тебе?" и остановилась на полуслове, увидев странное выражение, появившееся на лице модельера.
– Тьери?..
– Я ничего не могу сейчас обещать, но, если получится… Расскажите же! – нетерпеливо дёрнулся Ланье.
– Ладно, расскажу. Ростом он с меня, – Драконесса, ничтоже сумняшеся, накинула Симону недостающие три сантиметра, – хорошо сложен. Подтянутый, но не накачанный. Вот, собственно, и всё.
– Ваша милость, я понимаю, что слишком многого хочу, – Ланье встал и направился к своему рабочему столу, на ходу рефлекторным жестом отбрасывая со лба волосы, – но сделайте мне одолжение – перебросьте оба эти фото на мою умную машину. Повторюсь, что ничего не могу сказать заранее, но если оно пойдёт, то "переточу". Правда, могут возникнуть некоторые проблемы с манекенщиками…
Он был сейчас совсем не тот несчастный мальчик, которого добрая тётя Драконесса утешала пять минут назад. Он весь подобрался, и тон, которым он попросил скопировать фотографии, был почти сухой.
"Точно я с заклинанием переборщила, – охнула про себя Драконесса. – Что-то его в совсем уж нездоровый энтузиазм качнуло!".
Ланье сел за стол, достал из ящика стопку бумаги и карандаши и быстрыми штрихами стал набрасывать ни листе силуэт мужской фигуры, одновременно начерно прорисовывая контуры будущего костюма.
– Манекенщики – не проблема. Найдём, кого надо. Сам будешь выбирать. И, скажи мне на милость, когда ты начнешь сразу прорисовывать на машине?
– Ай, Ваша милость, ничего вы не понимаете! – карандаш Ланье без остановки танцевал по бумаге. Один лист уже лежал в стороне с готовым черновиком, на другом прямо на глазах появлялся новый образ. – Машина бездушна. Я как за неё сажусь, так сразу все идеи пропадают, в голове пусто. А бумага – она живая, я её пальцами чувствую, и она меня чувствует!
– Ну, хорошо, хорошо, рисуй. – Драконесса улыбнулась и легонько похлопала Ланье по плечу. – Смех смехом, а выходит, что твоя любовь к бумаге сохранила нам полколлекции. Если бы ты на машине рисовал, ты бы сразу весь диск грохнул, и ничего не спасли бы. Всё, не буду больше тебе мешать. Сейчас переброшу фотки и пойду. Если что, звони. Тут же приеду.
Ланье что-то угукнул в ответ, не отрываясь от работы. Похоже, последние слова Драконесы он не расслышал.

Симон возвратился в замок в пасмурном настроении. Ни чудесная погода, ни перспектива с головой погрузиться в изучение замковой библиотеки – ничто не могло отвлечь его от тяжелых мыслей, мельничными жерновами скрежещущих в мозгу.
На лестнице он чуть не столкнулся с Шоном.
– Господин Анжелюс, я как раз собирался вас искать. Обед вот-вот будет готов. Куда прикажете подавать?
– В малую столовую, – не задумавшись, ответил Симон и тут же осёкся. "Вот так поживу здесь с недельку, совсем барских замашек нахватаюсь".
Оказавшись в своей комнате, Симон сразу засел за умную машину. Он чувствовал, что не успокоится, пока не узнает, что за человек отметился в родословной Драконессы. Однако сколько он ни обшаривал просторы сети, ни один ресурс не дал ему внятного ответа. Вся информация, которую он смог найти, укладывалась в несколько слов: Жоффруа Великолепный, основатель рода Драконессы, был полудракон. И всё.
Кто были его родители, кто из них был человек, как драконы воспринимали такого родича – об этом нигде не упоминалось. Впрочем, на последний вопрос Симон легко мог ответить и сам. Раз его взяла в плен представительница рода Жоффруа, значит, нашлась в своё время смелая драконесса, не испугавшаяся пересудов и связавшая свою жизнь с полукровкой.
Только одна ссылка поманила Симона обрывком фразы: "…с тех пор отец Жоффруа Великолепного не покидал…". Ссылка указывала на ресурс "Драконьи хроники", и Симон бросился по ней, как гончая по следу. К немалой его досаде, ресурс запросил регистрацию, и не просто регистрацию, а с номером паспорта и подробными анкетными данными. При других обстоятельствах Симон десять раз подумал бы, прежде чем доверять сети такую информацию. Но сейчас, снедаемый любопытством и раззадоренный этим, так некстати возникшим, препятствием, он плюнул на осторожность и начал суматошно рыться в сумке с документами в поисках паспорта.
Мстительное либидо, обидевшись на давешнее непонимание, не упустило случая подкинуть разуму скабрезную мыслишку: "Интересно, чтобы человек и дракон дали потомство, дракон обязательно должен быть в человеческом облике?". Разум возмущённо фыркнул; либидо захихикало и невинно предложило тоже поискать это в сети. Или не тратить время попусту, а сразу спросить у специалиста, то есть, у госпожи Драконессы. А лучше не только спросить, ехидно добавило оно. Разум вскипел и настоятельно посоветовал либидо убираться… э-э-э… к себе домой и… и… и чтоб носа оттуда не смело высовывать, подлое!..
Симон заполнил последнюю графу и нетерпеливо ткнул кнопку "Зарегистрироваться". Несколько секунд паузы, и на экране возникла надпись: "Вы не можете быть зарегистрированы на нашем ресурсе, так как не являетесь носителем драконьей крови". "Ничего себе! – разочарованно хмыкнул Симон. – Первый раз такую хрень вижу".
Он оставил дальнейшие попытки отыскать какие-нибудь подробности биографии этого таинственного Жоффруа и решил при случае поинтересоваться у самой Драконессы. Она наверняка знала гораздо больше, чем он смог наковырять в сети.
Затем он, скорее по привычке, чем по необходимости, открыл свою страницу. Там было на удивление тихо. Никаких истеричных посланий на тему "Как это так тебя похитил дракон???". Никаких придурочных картинок и прочей белиберды, которую могли бы понатыкать по этому случаю некоторые его приятели. Только один из университетских друзей спрашивал, почему он вчера не появлялся в сети, и средний брат прислал короткое, в своей обычной манере, сообщение: "Как твои дела? Не нужно ли чего? Позвони маме".
Вчера он звонил матери сразу после отъезда отца. Разговор получился скомканный и нервный. Симон, как мог, уверил маму, что с ним всё хорошо, и его жизни ничто не угрожает. Больше ему добавить было нечего, он тогда и сам не знал, чего ждать. А сегодня ему уже было, что рассказать, было, чем успокоить маму.
Симон набрал её номер.
– Мам, привет! Как вы там? Всё хорошо? Нет, просто Этьен написал мне, чтобы я тебе позвонил. Я собирался позвонить вечером, рассказать, как день прошёл, но мало ли… Да у меня-то всё нормально. Нет-нет, что ты, зачем мне тебя обманывать? Всё хорошо, мам. Да, кормят, как на убой... Ой, мам, ну ты как скажешь... Драконы людей не едят. Это я так сказал, фигурально. Повар италиец, очень вкусно готовит. Нет, вот оладушков не делал пока, так что не знаю. Но, думаю, если я попрошу, то сделает, и тогда я сравню. Да, конечно. Ко мне здесь очень хорошо относятся. Ну, о чём ты говоришь? Никто меня взаперти не держит. При замке есть великолепный парк, я и вчера там был, и сегодня. Спортплощадка есть. Библиотека шикарная. Я там нашёл – вот в жизни не поверишь, я сам не поверил! – первое издание "Речей" Хоса*(3). Помнишь, я тебе говорил? Да, которую ещё со школы искал. Что везде только более поздние перепечатки с сокращениями, что живая речь убивается, а это очень важно и… Да-да, она самая. Изучаю. А почему она должна мне не разрешить? Наоборот, сказала: "Пользуйся на здоровье". Ну, да. И вообще мне здесь интересно. Госпожа Драконесса столько всего рассказывает о драконьей жизни... Замок мне сегодня показывала. Где бы я ещё такое увидел? И ты не представляешь, с кем я сегодня общался! С Бейкером! Да, с тем самым, который главный прокурор. Нет, я не выдумываю. Он приезжал к госпоже Драконессе по делам и успел побеседовать со мной. Об истории законодательства, конечно. И сказал, что я очень умный. Нет, мам, вряд ли. Зачем я ему? Одно дело похвалить, а другое… Да и кто я такой? Дилетант-самоучка без диплома. Так что вряд ли, мам, даже не думай. Нет, не знаю. Спрашивал. Она так толком и не сказала. Нет, сказала, что выкупа не надо. Что через некоторое время она меня отпустит. Не знаю, когда. Мам, ну я, правда, не знаю. У драконов своя логика, нам её не понять. Не переживай за меня, мам. Всё будет в порядке. А у вас точно всё хорошо? Угу, пока!
Он вздохнул: "Мама, как всегда..." и подумал: а так ли сильно он погрешил против истины, когда уверял мать, что ему здесь хорошо? Если вдуматься-то...
Если вдуматься, то при других обстоятельствах он был бы счастлив погостить в этом замке. Попасть, как в сказку, наблюдать изнутри жизнь драконов, видеть магию в действии. Разве он мог бы отказаться от такого, если бы?..
Если бы она не притащила его за шкирку... Видит Бог, ведь как котёнка!.. Так вот что на самом деле его гложет, не даёт покоя. Не тот факт, что он в плену, а то, как он в этот плен попал.
Как это было унизительно, когда она сцапала его на глазах у всей площади!..
Он потёр ладонями лицо. Нет, так нельзя. Нельзя постоянно думать только об этом, иначе он сойдёт с ума. Сказала же она: "Условность". Хороша условность!.. Как она его тащила, видели... Стоп! А видели ли?
Он стал просматривать сообщения о вчерашнем скандале в новостных блоках. Все они, по большей части, сводились к подробному пересказу анекдота о сгоревшем парике и топтанию по остаткам репутации негодяя принца. Персона Драконессы и её роль в сём безобразии освещались весьма скупо, а о себе, к величайшему изумлению, Симон не нашёл вообще ничего. И как это прикажете понимать?
Он оторвал взгляд от экрана и попытался свести воедино всё, что узнал.
Итак, господа, что мы имеем в сухом остатке? В сети – по нулям; из друзей-приятелей, такое впечатление, что никто ничего не знает до сих пор. Интересная вырисовывается ситуация. Момент похищения засёк, похоже, только король. Так, может быть, это он перекрывает информацию? Но зачем? Надо будет тоже спросить у госпожи Драконессы. Или лучше не спрашивать?
Симон несколько раз прокрутил в голове момент своего похищения. Как бы он ни перебирал подробности, всё одно, получалось, что их знали только два человека и один дракон. И неожиданно Симон пришёл к парадоксальному для себя выводу: он переживает о пустом. Королю наверняка безразличны все эти нюансы, а для Драконессы ничего особенного нет в том, чтобы таскать пленников за шкирку, как котят. Да и как по-другому уволочь? Не за ногу же.
Симон представил, как Драконесса волочёт его к своей карете за ногу, и ему стало одновременно и смешно, и неуютно. "Сижу тут, дурью маюсь, нет, чтобы делом заняться. Или пообедать хотя бы".

Продолжение следует
______________________
Примечания.

(1) О...л  –  сошёл с ума (перевод с драконьего).
(2) Ё....й   –  гнусный, мерзостный, подлый (перевод с драконьего).
(3) Анатоль Хос "Обвинительные речи. Стенограммы судебных заседаний". Королевская типография, ..08 г.