Часть I. Элда и Елло. Юность
Дом на опушке букового леса
Род людской – гордое племя творцов и художников, род людской – властелин мира, во что может превратить он цветущую землю, как легко рушит он соразмерность и гармонию природы. Элторена, захудалый городок на западной границе Альдекции, являл собой типичный образчик людского вероломства. Некогда цветущую долину размеренно, неотвратимо превращали в уродливый муравейник, кишащий издерганными, нетерпимыми ко всему чужому двуногими. Кривые улочки-ущелья, в которые брезговало заглядывать солнце, грязь, что после всякого дождичка делала их непроходимыми, обшарпанные дома с растрескавшейся штукатуркой; и в довершение унылого пейзажа – толпы убогих калек-побирушек с непомерной гордыней ложного смирения, выставляющих напоказ подлинные и мнимые увечья. Но Элторена была обыкновенным городом той поры. Обитатели ее вовсе не замечали уродства родного дома. И только за городской стеной, среди сказочной красоты и покоя, Элторена казалась огромной гниющей язвой на теле земли.
Так, во всяком случае, считала Мерэна Эзи. Красота во всех гранях и проявлениях была необходима для Мерэны, как глоток воздуха утопающему, как капля влаги гибнущему от жажды растению, наслаждение красотой давно стало потребностью ее жизни. Потому и избрала Мерэна для своего жилья открытый, залитый солнцем холм на опушке букового леса. Потому и текли ее дни под мерный рокот чистейшего ключа и многоголосое щебетание птиц. Уединение Мерэны нарушал лишь избранный круг людей – красивых, сильных молодых людей, чей облик гармонично вписывался в идиллию природы.
Лет десять назад саму Мерэну без особого преувеличения можно было считать красивейшей из женщин, но беспутная лихая жизнь, страсти, бушевавшие в душе, губили блеск красоты, и только в сумерках, милосердно скрывавших ранние морщины и увядшую кожу, Мерэна казалась прежней. Но сейчас ее лицо заливали потоки солнечного света.
Мерэна машинально сплетала и расплетала конец густой черной косы, наблюдая за парой бабочек, что кружились в бесконечном танце на поляне перед домом. Она вновь и вновь воскрешала в памяти вчерашний вечер. Тогда, на закате, к ней пришел Онор Ардегс Лери – человек, с которым была связана значительная часть ее жизни, отец ее детей. Некогда, давно-давно, будто в иной реальности – любимый и любящий. Но любовь исподволь сменило ощущение пустоты. Тихо, незаметно отдалялись их души, все глубже становилась пропасть между ними. Мерэна поняла, что больше не любит Онора, и однажды прямо сказала ему об этом. Они расстались достойно, без постыдных сцен, слез и упреков. Мерэна никогда не сожалела о минувшем, никогда не стремилась вернуть прошлое. А вчера Онор попытался связать разрубленную нить. Стоило ли?
Новая жрица
Самые дерзкие и фантастические мечтания Элды Анорис никогда не достигали таких заоблачных высот. Могла ли представить себе девчушка, проведшая детство в скромном домике на окраине Альдеки, что ей суждено стать могущественной правительницей, чья власть превышает королевскую, чья воля священна, а каждое слово может повергнуть в прах или возвеличить любого знатнейшего вельможу, может даже изменять судьбу ее родины? Нет, Элда не помышляла о такой судьбе. Любая сказка, взлелеянная в чьей-то душе, корнями своими уходит в реальность, тем самым обретая иллюзию возможного воплощения. Нет, Элда грезила совсем об ином. Но уже одиннадцать месяцев прошло с того дня, как Элда Анорис стала Великой жрицей Света и Тьмы.
Мать не хотела отпускать свою маленькую Элду, однако не смогла изменить выпавший ей жребий. С раннего детства посещали Элду странные виденья, приоткрывавшие завесу будущего. Для девочки это была пугающая, но интересная игра, ей нравилось угадывать то, что случиться завтра, а мать всякий раз бледнела и молила своего ребенка молчать, никому не рассказывать о своих откровениях. Да только разве можно скрыть что-то от вездесущих служителей Великих сил? Однажды они пришли в дом Магриты Анорис и забрали Элду с собой. Почти год прожила девочка при храме Света и Тьмы вместе с другими, приехавшими со всех концов страны претендентками, проходя трудные испытания и оттачивая свой дар ясновиденья. Мать до последнего надеялось, что Великая жрица Тенниа Трианна остановит свой выбор на ком-то другом, но она назвала своей преемницей Элду Анорис. Магрита была в отчаянье, а сама Элда, еще не понимавшая, что ждет ее впереди, смело, с надеждой смотрела вперед, веря, будто ей выпала счастливая доля. Так закончилось детство…
Давно минули часы восторга и удивления, и даже щемящая тоска по дому ушла куда-то, оставила, отпустила сердце, и дивным сном казались картины прежней жизни, глаза матери, ее руки, голос. У Элды уже не было прошлого, только настоящее – размеренная череда повседневных забот главной жрицы Великих сил, поглощавшая все время и все силы. Безропотно и смиренно несла она свою ношу, порой казавшуюся непосильной. Строгое исполнение древних ритуалов, каждодневное совершенствование дара ясновидения, молитвы, возносимые духам Света и Тьмы – все то, что непосвященные считали сутью служения Великим силам, слишком часто смещалось на второй план, вытесненное мирскими, суетными, но такими важными вопросами, которые должна была решать только Великая жрица. Очень скоро перед Элдой во всей своей неприглядности раскрылась кухня власти. Густая сеть интриг, ожесточенная грызня знатных родов за место у престола молодого короля, уничтожение неугодных людей, слежка, доносы – такой оказалась жизнь людей, облеченных властью. Только слепая, страстная вера в духов Света и Тьмы, предначертавших ее жребий, давала жрице силы устоять в мутной круговерти дворцовых интриг. Воспитанная матерью в иных традициях, в душе Элда противилась правилам жестокой бесчестной игры, в которую была вовлечена, но в то же время понимала – иначе нельзя. Никогда не распадется пополам черно-белое кольцо Великих сил, никогда духи Тьмы не утратят своей власти, и потому никогда никто из людей не изменит мир так, чтобы из него навсегда исчезли подлость и ненависть, зло и предательство. Надо принимать жизнь такой, как она есть, однако, не покоряясь черной силе, а обращая ее во благо. И ради этой цели надо было уметь жертвовать очень многим – порой поступать не по совести, порой лгать и непременно изгнать из сердца жалость, которая часто превращается в преступную слабость. Так понимала Элда Анорис священный долг Великой жрицы, и так пыталась исполнить его.
Шел третий месяц ее служения, когда Элда получила важный урок – нельзя бездумно полагаться на чужие советы, как бы ни располагал к себе дающий их. Ошибка Элды едва не стоила жизни человеку. Она довольно смутно представляла предысторию и хитросплетения закулисной борьбы, то и дело меняла свои суждения в отношении людей, окружавших ее, и готова была верить всякому, кто мог убедить ее. А Жентор Гед Тинне, любимец прежней Великой жрицы, умел убеждать. Его речи показались Элде настолько логичными, что во время очередного королевского совета она с горячностью поддержала Жентора, настаивавшего на ссылке Вода Сэдри, якобы стремившегося к неким неблаговидным целям. Голос Великой жрицы оказался решающим, король Линтрие Рале наложил на Сэдри опалу и сослал в крепость Колт-юре, известную как место, откуда мало кто возвращался живым. Шло время, Элду неотступно преследовал взгляд Вода, обращенный в ее сторону – грустный, и, как ей показалось, полный сочувствия. Элда понимала, что в чем-то ошиблась, но как поправить дело, не знала. И с удвоенной энергией начала вникать в особенности дворцовой жизни, много слушала и мало говорила, присматриваясь ко всему семейству Тинне, все больше убеждалась в ошибочности приговора. Вод Сэдри преданно служил Ардекьянде, а затем и ее сыну – Линтрие, никто, даже самые рьяные его недоброжелатели не могли упрекнуть его в лживости и корысти. Что же касается Жентора Тинне, то за ним водилось немало грешков. И Элда решилась. В неурочный час пришла она к королю, долго убеждала его, и, наконец, достигла своей цели – Линтрие Рале помиловал Вода Сэдри. Позже, лучше узнав Сэдри, Элда убедилась в правильности своего поступка. Он был одним из немногих при королевском дворе, на кого можно было положиться в полной мере.
История с Сэдри запомнилась накрепко, и после нее Элда Анорис стала более осмотрительной в своих решениях, более разборчивой в выборе советников. Впрочем, Элда совершила еще множество маленьких и больших ошибок, и даже успела исправить некоторые из них. Она будто блуждала по топи, где каждый неверный шаг мог завести в трясину, а твердую опору отыскать было нелегко.
Но не дворцовые интриги стали главной тревогой Элды. Ее страшили смутные отрывочные видения будущего, открывавшиеся ей. Элда видела жуткие, немыслимые картины, непонятные, необъяснимые, и оттого особенно кошмарные, но не знала, когда случится беда – завтра, через столетие или через час, как не знала, возможно ли избежать ее. И не у кого было спросить совета.
В поисках истины
Вновь, как и в первый раз, перед самым закатом солнца, перед Мерэной предстал Онор Лери. Увидев его, Мерэна нахмурилась и улыбнулась одновременно. Она не знала, как вести себя с Онором, и потому в голосе ее звучали резкие нотки. Онор, напротив, источал благодушие и спокойствие.
- Мерэна, я так и не узнал, почему ты перебралась сюда. Верно, устала, бедняжка, от рискованных приключений?
- Нет, Онор. Нельзя устать от того, что является твоей сутью. Я люблю риск. Но сейчас, скажем так, я легла на дно. Жрецы Великих сил излишне интересуются мной. Пришлось на время уехать из столицы. А ты, какими судьбами попал в Элторену?
- Разве ты не знаешь, что здесь жила моя троюродная тетка? Пару лет назад она умерла, и я оказался единственным наследником. Вот и поселился. А недавно узнал, что брошенный дом на холме обрел новых хозяев. Точнее – хозяйку. Молва твердила о прекрасной иноземке, странными речами лишающей покоя местных парней. Вспомнилась мне почему-то бывшая женушка в тот момент… Не утерпел, решил взглянуть на таинственную красавицу. И не ошибся. Только одна женщина в целом свете обладает такой властью над людскими сердцами.
Сладкий яд речей Онора обволакивал душу, но Мерэна не хотела поддаваться обману. А нежданный гость посерьезнел, по его красивому, со слишком правильными чертами, лицу, пробежала тень:
- Одного не могу понять, почему неймется жрецам? Что им нужно от тебя? Будто нет вокруг полчищ злодеев и душегубов…
- Для властей существуют преступления пострашней банального душегубства. Я посягнула на святая святых – веру в Великие силы Света и Тьмы.
- Тогда, Мерэна, ты сильно рискуешь.
- Пустое, Онор. Истина дороже жизни. Знаешь, я похожа на путника, долго блуждавшего в ночной мгле и, наконец, увидевшего вдали огонек. Теперь остается только дойти до источника света…
- Звучные слова затмевают опасность.
- У меня зоркие глаза. Все не так мрачно, Онор. Великая жрица умерла. На ее месте – девчушка, ребенок. Она еще не научилась жестоко карать. Но, честно говоря, я и не надеюсь на вечное благоволение судьбы. Потому и дети не со мной…
- А где?
- Неважно. Тебе достаточно знать, что Елло и Ила в полной безопасности.
Мерэна замолчала. Сомнения не отпускали. Возможно, она слишком категорично судила о людях. Да, Онор оказался обычным человеком, отнюдь не героем страстных грез молоденькой, верившей в свою исключительность девчонки, но что если и тогда, и сейчас, спустя столько лет он по-прежнему продолжал любить ее? Рука Онора легко, будто ненароком скользнула по предплечью, ладонь коснулась ладони. Когда-то эти прикосновения заставляли трепетать, позже – только раздражали. И вот теперь Мерэна вновь ощутила тепло его тела. Женщина подняла глаза, всматриваясь в такие знакомые, почти не изменившиеся с годами, черты Онора:
- Пожалуй, тебе есть смысл послушать наши беседы.
- Наши? Ты не одна играешь в опасные игры?
- Неужели истина должна жить в сердце одного человека?! Познавший ее должен нести этот священный огонь другим. Пока тех, кто со мной, немного, но придет день… Глупые сказки жрецов будут вызывать только смех. У меня все впереди. Знакомься, - Мерэна поднялась навстречу неслышно подошедшей девушке, - это Лоригана, моя верная помощница и друг. А это Онор, слепец, желающий прозреть. Желающий? Я не ошиблась?
- Нет, не ошиблась, Мерэна.
Стемнело. Огромная золотистая луна равнодушно созерцала нескольких человек, расположившихся прямо на траве возле дома Мерэны Эзи. Тихий ветерок, приносящий опьяняющий аромат цветов, колыхал пламя светильников. Чуть поодаль от общего круга застыл в напряженной позе Онор Ардегс Лери.
Люди неспешно беседовали, при этом фраза, произнесенная одним, наводила на новую мысль другого, и постепенно, исподволь, в разговоре обрисовывались контуры того, что здесь считали истиной. Как обычно, речь зашла о Великих силах Света и Тьмы. Лоригана, светловолосая девушка с чуть раскосыми, удивительно ясными глазами, отрешенно глядя на пламя светильников, произнесла:
- Нет, не можем мы бесконечно разыгрывать одну и ту же роль. Неужели давно-давно я так же сидела на этой поляне, и так же бабочка погибла в огне?
Ей ответил Улэн, мужчина с мрачным гордым лицом:
- Жрецы великих сил учат: мир существует, чтобы погибнуть, возродиться и вновь пройти весь путь. Только кольцо бесконечно. Но в одном я согласен с ними, как ни назови: Свет-Тьма, добро-зло, их всегда поровну и не может одно победить другое: черное переходит в белое, свет во тьму.
- Не может быть! Когда-нибудь останется только добро, зло исчезнет, сгинет, погибнет.
- Лоригана, а ты не думаешь, что добро может обернуться злом для зла? – обронила почти равнодушно Мерэна. Но спокойствие ее было наигранным, ибо подобные разговоры доставляли ей колоссальное удовольствие, заставляли учащенно биться сердце. Она была довольна, что беседа потекла в нужном русле.
- Главное доказательство ложности веры в духов Света и Тьмы – невозможность изменить человеческую судьбу. Один раз Великие силы решили, что будет так, а не иначе, и мы должны без конца исполнять их волю. Точнее – двенадцать раз. Двенадцать раз делать одно и то же! Уже при втором повторе жизнь теряет смысл. А бессмысленное существование абсурдно. Так чего же ради нас создали Великие силы? Неужто им не надоест наблюдать дюжину раз один и тот же заигранный спектакль? Никто не может внятно объяснить мне, почему именно двенадцать раз повторяется весь цикл. Почему, к примеру, не сто или пять? Жрецы обходят этот вопрос стороной, зная, что на него нет разумного ответа. Нелепость! Может ли нормальный человек с ясным рассудком всерьез поверить, что в восьмой раз мы сидим на этой поляне и твердим одно и то же?!
- Мерэна, но Великие жрицы обладают даром ясновиденья, во всяком случае, должны обладать. Говорят, что жрица смотрит в прошлое, в предыдущий цикл, который, по сути, является и последующим.
- И что?
- Без цикличности бытия невозможно было бы ясновиденье.
- Его причина кроется другом, Улэн. Жрицы Великих сил действительно обладают даром, который ошибочно зовется «ясновиденьем», но на самом деле они не видят будущее, а создают его в своем сознании. Потому так опасна эта ложная вера, потому мы должны бороться с ней. Мы все вынуждены идти по дороге, указанной ими, подчиняясь правилам, рожденным в бредовых виденьях этих ведьм. Если люди прозреют, если перестанут слепо верить в Великие силы, будущее станет иным. Каждый окажется творцом своей судьбы.
- Я не понимаю тебя, Мерэна, - Лоригана плотнее закуталась в плащ, словно озябла, хотя ночь была тепла и спокойна.
- Представь, Великую жрицу посетило видение – допустим, она увидела кровопролитную войну с Индерией, унесшую бесчисленное множество человеческих жизней. Залитые кровью поля сражений, сожженные деревни, осиротевших детей рыдающих над трупами матерей… Великая жрица не смолчит, она во всеуслышание заявит о пригрезившейся ей катастрофе, король начнет готовиться к войне, все будут ждать страшной беды, и она наступит. Наступит, потому что мы поверим в ее неизбежность. Вера в Великие силы Тьмы и Света опасна, она делает нас рабами и не дает увидеть истину.
- Так в чем же правда, Мерэна?
Она смотрела на такие близкие в эту ночь звезды, осознавая, с каким нетерпением сидящие на полян ожидают ее слов. Выдержав паузу, Мерэна начала излагать произносимое не раз и прежде, но так, будто откровение снизошло на нее впервые.
- Жизнь, я называю этот отрезок времени общепринятым словом, жизнь – сон. Все видимое нами – сон. Мы «живем» в несуществующем реально мире. Нет звезд, луны, цветов – это лишь иллюзия. На самом деле есть только разум и душа. Твоя, моя, его, любого живого существа. Жизнь – сон. Но однажды приходит то, что глупцы именуют смертью, и дарит нам свободу. Наступает пробуждение. Душа бессмертна – твоя, моя, сгоревшей бабочки…
- Но какая она, свобода?
- После ухода из мира снов начинается жизнь. Настоящая. Ты так молода, Лоригана, что наверняка еще не заметила - человек меняется каждую минуту, что-то в нем проявляется новое, что-то исчезает. Куда? Душа медленно, незаметно перетекает из этого мира в тот. В миг смерти нить обрывается, а человек, каким бы он ни был на протяжении жизни, полностью, без остатка оказывается там. Но запомните главное – ничто не исчезает без следа. Это – главное.
- Хорошо, Мерэна, пусть люди начинают жить только за гробом, но тогда почему мы торчим здесь? Зачем видим этот, как ты говоришь, сон?
- О, это и есть великая божественная мудрость. Душа, не скованная телом, может все, ей нет преград и запретов. Не будь сна, именуемого жизнью, возможно, людские души оказались бы слишком похожими друг на друга, одинаковыми. Ибо все обладают сходными стремлениями. Потому высшая сила, правящая мирозданьем и придумала для нас законы и ограничения. Как я ни захочу, никогда не смогу полететь над землей… Я многое не могу, многого боюсь, обстоятельства вынуждают меня поступать так, а не иначе – все это делает мою душу неповторимой, единственной. Что бы ни говорили жрецы Великих сил – Рок не определяет судьбу человека, духи не ведут его за руку, как несмышленого ребенка. Человек – свободен в выборе судьбы. Не ищите оправдания своим поступкам на небе. Ты можешь прожить жизнь, по людским меркам, как последний негодяй, в том будет только твоя воля. А когда ты приходишь в истинный, лучезарный мир, тебя ждет суд…
- И негодяй попадает в царство Тьмы?
- Нет, Улэн, конечно же, нет. Царство Света, Тьмы, как иные говорят – ад, рай, - это чересчур просто, очень по-людски придумано. Что же получается? Всю жизнь из страха перед грядущим возмездием человек был праведником, а после смерти за свои труды получил великую награду.
- Я слышала, настоящий праведник душой чист, он вовсе не из страха делает добрые дела.
- Оставь это, опять пустое. Всякое в жизни бывает – не уходи от главного. Добрые дела, добро… Поймите – добро и зло неточные понятия. Никому не дано четко определить, что есть абсолютное добро. Добром становится то, что удобно кому-то. То, что полезно большинству, становится незыблемым постулатом. То, что удобно меньшинству, величают злом. Деление на Свет и Тьму искусственно, натянуто и лицемерно. Не существует добродетели и порока, это ложные, вымышленные людьми понятия. Они не от высшей силы, непостижимый разум, правящий мирозданьем отвергает их. Суд, ожидающий нас, совсем иного рода. Разум, сила чувств, горение души – вот что оценят на этом судилище. Кары достойны бесцветные, убогие душой создания. Кары за пустую жизнь. Я знаю, наш мир не один. Есть еще сотни, тысячи миров, где все не так, где царят иные законы мирозданья, но цель их существования общая на всех – создать неповторимую душу. А там… То, что вы именуете смертью… Душа вливается в божественный разум. Тот, кто правит мирозданьем велик и всемогущ, ибо он бесконечен и многообразен. Нельзя замыкаться, ограничиваться, прерывать развитие. И потому весь опыт, все чувства и знания становятся частью создателя. Но став частью божественного разума, каждый остается и самим собой.
- Получается, какой-нибудь Ян Лед вольется в бога. Его место в когтях у духов Тьмы, если и предателям есть место на небе, тогда…
- Не нам судить Яна Леда. Не нам его оценивать, предал он кого-нибудь или нет. Я знала его. Он яркий, отчаянный человек, таким уготована достойная судьба. Худший грех – посредственность. Лоригана, ты, кажется, надеешься, что «зло» не вечно? Нет – «зло» будет существовать всегда. Назовите его духом Тьмы, демоном, дьяволом, не в этом дело. Пусть – дьявол. Но мы-то знаем – добро-зло неразделимы. Это всего лишь разные полюса одного божества. Да, Свет и Тьма неразделимы, а значит, и бог в чем-то дьявол. Не ищите, друзья мои, справедливости на небе. Это праздное занятие.
Посерело небо на востоке. Предрассветный холод рассеял теплый уют ночи. Подала голос проснувшаяся птица. Настало время идти по домам, и там, в одиночестве пытаться осмыслить услышанное. Мерэна один за другим гасила светильники. Она думала об Оноре. За время беседы только он не проронил ни слова. То ли речи показались чересчур смелыми и неожиданными, то ли он просто не понял сути учения. Мерэна была несколько разочарована, ее всегда интересовало мнение непосвященных, именно перед ними особенно пылко звучали ее речи. Но Онор молчал. Онор не оправдал ее надежды. Онор Ардегс Лери был либо слишком глуп, либо слишком умен.
Дети
Мерэна вошла в город последней. Обитые листовым железом ворота со скрежетом захлопнулись за ее спиной. Женщина шла по вечерней Элторене спокойной неторопливой походкой, совсем не так, как редкие запоздалые прохожие, спешившие поскорее добраться до дома, задвинуть все засовы и только после этого вздохнуть с облегчением. Еще бы – многие лихие люди в сумерках покидали свои убежища, и начиналась ночная, страшная жизнь Элторены, приводившая в трепет добропорядочных обывателей.
Мерэна любила солнечный свет, но в душе была человеком ночи, с ранних лет познавшим ее суровые законы. Таящие опасность темные провалы переулков не пугали, уверенная в своих силах, она не сомневалась, что легко отразит любое нападение. Местный сброд плохо владел оружием, а наглость моментально превращалась в трусость, стоило бродягам получить достойный отпор.
Мерэна миновала рыночную площадь, непривычно пустую и оттого казавшуюся огромной. Ей вслед хлопали ставни лавок припозднившихся торговцев. «Считают гроши, бедняги. Есть ли у этих людишек душа? Или у бабочки и травинки есть, а у них вместо души – сундук с медяками? Посредственность – вот страшный грех. Можно ли им открыть глаза?» Занятая размышлениями, Мерэна, тем не менее, безошибочно выбирала свой путь. Она остановилась у дома, стоящего в тупике узкой гористой улочки. Ни единого лучика света не пробивалось из-за ставень притаившегося, молчаливого дома. Сняв с пояса ключ, Мерэна открыла дверь и стала наощупь пробираться по темной лестнице в каморку под крышей. На минуту она остановилась. Мерэна обожала сына, твердо верила в его счастливую звезду. Елло, безусловно, достигнет в жизни всего, чего пожелает. А как же иначе – умный, не по годам решительный и самостоятельный, отчаянно смелый и ко всему прочему на редкость красивый – такому человеку открыт любой путь. А Ила, Ила… Мерэна нахмурилась. Ила не оправдывала возложенных на нее надежд. Кроткая, тихая, незаметная – никакая. Конечно, имея такого брата, иной она быть не могла. Елло не переносил попыток перечить ему, ставил на место всех, кого мог, а кого не мог - ненавидел люто, отчаянно и ждал часа, когда вырастет, окрепнет, сумеет отомстить. Как могла слабая маленькая девчушка противостоять ему, как могла не покориться? Мерэна все понимала, но не могла ничего изменить.
Условный стук оторвал Елло от чтения. Отложив пожелтевший пергамент, он бесшумно скользнул к двери.
- Мам!
Входя, Мерэна бегло осмотрела комнату. Никаких перемен, только рукописей, грудой лежавших на сундуке, прибавилось. Страсть Елло к чтению радовала ее – бездумный шалопай не смог бы стать продолжателем ее дела. Свернувшись калачиком, на лавке спала Ила, представившаяся на миг Мерэне большой кошкой.
- Где ты достаешь пергаменты?
- Да разными путями, всякое случается… Вот, смотри – «Хроника Тенгре». Ее написал Эстин Тесли. Ты его знала, мама?
- Я знала почти всех тенгрейских смутьянов.
- Он здорово пишет. Интересно. Хотя, конечно, с ним можно поспорить. Вот, например, в главе, где он рассказывает о начале правления Сеньюса, есть место…
- Попробовал бы ты с Эстином поспорить, деточка. Ему Ян Лед, и тот перечить не смел.
- Правда? Расскажи об Эстине.
- Потом, Елло. Как вы здесь?
- Отлично! Ты не представляешь, какой я здесь навел порядочек! На этот раз кара постигла мальчишек из кожевенного квартала. На днях некто Ринел Рыжий, их вожак, посмел встать на моей дороге. Мол, или ты, Елло, будешь с нами, а это значит, пятки лизать этому Ринелу, или… Сама понимаешь. Я его вызвал на бой. Эх, мама, ты не знаешь Рыжего, представь, такой верзила, и, между прочим, старше меня на полтора года. Жаркая получилась схватка…
- То-то я смотрю, у тебя лоб разбит.
- Пустяк. Не заслуживает внимания. Я мог бы его убить. Да-да, честное слово. Совсем, по-настоящему убить. Но рук марать не захотелось. Я даровал ему жизнь, отпустил с миром. Отныне я вождь кожевников. Эти парни смотрят на меня так, будто я божество. Еще бы! Как я врезал этому остолопу! А завтра я поведу их в бой против левобережных. Пора кончать с их засильем… Конечно, ребята там крепкие, но что передо мной устоят – это вряд ли. Рано или поздно весь город подчинится мне, падет на колени.
Елло тараторил без умолку, глаза его сияли. Ила давно проснулась, но тихо сидела в своем уголке, не смея подойти к матери. Елло тем временем пустился в рассуждения о «Хронике Тенгре», поведав Мерэне массу мудрейших, на его взгляд, мыслей. Затем вновь вернулся к повествованию о своих отчаянных похождениях и бесчисленных драках, кои он гордо именовал боями. Мерэна не прерывала его болтовню. В конце концов, виделись они редко, а поделиться впечатлениями Елло больше было не с кем. Потом очередь дошла и до Илы. Она отвечала на вопросы Мерэны тихо и сбивчиво, с опаской косясь на брата. Елло поджал губы, сталью отсвечивали его бесцветные глаза.
- Ты слишком много болтаешь, голубушка. Умолкни. Чем слушать лепет этого создания, мама, лучше расскажи об Эстине Тесли.
- Это очень долгий рассказ, Елло. Серьезный и печальный. Не время. Скоро рассвет. Мне пора уходить. До свиданья, Елло. До свиданья, Ила.
- Уже уходишь? Тогда я хотя бы провожу тебя.
- Нет.
- Мам, только до городских ворот, пожалуйста. Эх, кабы у меня было настоящее оружие! Ни один враг не ушел бы от меня живым. Впрочем, смотри… - Елло извлек из-под «Хроники» узкий кинжал из вороненой стали. – Здорово? Мне теперь никто не страшен. Я провожу тебя, мам, хорошо?
- Нет, Елло, нет. Со временем из тебя получится доблестный воин, но я пока не нуждаюсь ни в чьей защите. Вот буду дряхлой старухой, тогда… Ложись спать, перед боем надо отдохнуть. Конечно, левобережные не устоят… И еще, Елло, припрячь получше эту игрушку. Мне лишних неприятностей не надо. Я должна быть уверена, что мой сын не наделает глупостей. И оставь разговоры об убийствах. Я и думать тебе об этом запрещаю. Того, этого убить – шалопай. Кстати, тот же Эстин Тесли всегда старался избегать ненужных жертв. Убивать просто, а добиться своей цели трудно. Лишние трупы – силы, растраченные впустую, убийства – не цель, а только один из способов ее достижения. Заруби себе это на носу, волчонок.
- Ладненько! Хочешь напоследок увидеть кое-что интересное? – не дожидаясь ответа, Елло ловко метнул кинжал в угол, где сидела Ила. Тот, просвистев у ее головы, вонзился в стену, на ладонь левее ее уха. Ила даже не вскрикнула, только губы задрожали.
Мерэна зло посмотрела на сына:
- Я думала, что говорю с настоящим мужчиной. Не смей издеваться над Илой. Я тебе этого не прощу. Станешь ты когда-нибудь серьезным, Елло? Ворота давно уже открыты. До встречи. Не грусти, Ила.
Мерэна поднялась из-за стола и быстро вышла за дверь. Выходка Елло ее расстроила – любимый мальчик явно не ведал о границах дозволенного. «Детей надо все же наказывать, хотя бы изредка. Не было бы беды. Отец ему нужен, мужская рука. Такой мужик, как Эстин. Только где их найдешь, настоящих мужиков, всех перебили… Эх, Елло…»
На пороге дома Мерэна столкнулась с Онором Лери.
- Ты?
- Мама, кто это? – послышался из-за двери голосок Илы.
Мерэна представила, как Елло стоит на нижних ступенях лестницы, сжав рукоять кинжала, грозный в своей решимости, в любой миг готовый прийти на помощь. «Он жесток с Илой, но его нельзя корить. Елло прав. Выживают сильные и жестокие, нельзя мешать ему становиться таким. Но Онор… откуда он взялся?»
- Ложись спать, Ила. Все в порядке, - Мерэна потянула Онора за рукав и, отойдя на несколько шагов вглубь переулка, шепотом спросила:
- Зачем ты пришел?
- Я не видел своих детей восемь лет. Не гони меня прочь, я же их отец.
- Ты поздно вспомнил об этом. Как ты разыскал их? Следил за мной?
- Да.
- Обещай, что больше никогда не придешь к этому дому.
- Почему ты запрещаешь видеть мне своего сына?!
- Я не хочу подвергать детей опасности. Никто не должен знать, где они находятся. Чем больше людей знает об этом доме, тем выше риск.
- Неужели ты думаешь, что я могу сдать собственных детей властям?!
- Тебя могут выследить так, как ты выследил меня. Довольно. Просто обещай, что никогда больше не придешь сюда. Если вы когда-нибудь и встретитесь, то в другом месте и с моего ведома.
- Как скажешь, госпожа… Обещаю.
- Спасибо.
Надвинув на лоб капюшон, Мерэна торопливо зашагала прочь, но не прошла и нескольких шагов, как Онор нагнал ее:
- Подожди!
- Что?!
Вместо ответа сильные руки обхватили плечи женщины, губы нашли губы, слившись в страстном поцелуе.
- Глупая, глупая… - шептал Онор, сжимая Мерэну в объятиях, - я не истину ищу, не детей… Все эти годы искал тебя, только тебя… и нашел…
С того утра Онор поселился в доме Мерэны Эзи, стал обычным участником бесед на поляне, а друзья Мерэны стали его друзьями.
Так прошла весна.
Приговор
С раннего утра, сразу после окончания ночного бдения в храме, Элда Анорис принимала жрецов и жриц Великих сил. Она мечтала прилечь хотя бы на часок, чтобы хоть чуть-чуть унять ломоту в спине, вздремнуть после бессонной ночи. Вторым желанием Великой жрицы было выставить за ворота черно-белую толпу стукачей. Но, как и первое, оно не могло исполниться. Такой распорядок был заведен испокон веку, и не Элде было его менять. Элда Анорис неспроста именовала стукачами преданных слуг Великих сил. Во всяком городе возвышался храм Света и Тьмы, и каждый жрец имел целую сеть тайных осведомителей, на содержание которых, кстати, шло немало средств из казны. Соглядатаи и послухи сообщали о любом мало-мальски значимом событии своим непосредственным начальникам – служителям храмов, а те, в свою очередь, спешили доложить о них Великой жрице. Элде претило подобное всеобъемлющее узаконенное стукачество, но она по достоинству оценивала весь этот сложный механизм, поддерживающий спокойствие в государстве. Жрица поражалась, с какой обстоятельностью, упоением, похожим на сладострастие, вполне благопристойные на вид люди излагали грязные, зачастую явно надуманные истории, и как трудно было порой отличить безобидную склоку от событий, таящих серьезные последствия.
Элда Анорис сидела на жестком стуле с высокой спинкой, некоем подобии трона, в величественной позе и с каменным лицом, с трудом подавляя зевоту. Ко всем прочим ее мукам, на втором часу приема ей отчаянно захотелось есть. Она вспомнила, что после легкого завтрака вчерашним утром она больше не притрагивалась к еде. Элда обреченно посмотрела на стрелку водяных часов – капля за каплей уходило время, но до конца приема было еще далеко. А после аудиенции надо поторапливаться во дворец, где у его величества, Линтрие Рале, назначена встреча с индерскими послами – событие чрезвычайной важности, от которого без преувеличения зависела судьба Альдекции. Если не удастся продлить хотя бы на несколько лет перемирие с Индерией, может разразиться новая война, и кто знает, какими будут ее последствия. «Сейчас не время. Королеву Ардекьянду чтили, а вот ее сына… Успеть бы к началу… А завтрак – после перекушу во дворце».
Элда никак не могла сосредоточиться на речах жрецов. И только произнесенное очередным стукачом имя Мерэны Эзи вернуло Элде утраченное внимание. Великая жрица была хорошо осведомлена о ереси, проповедуемой Мерэной. В главном храме Великих сил всегда пристально следили за возникающими время от времени лжерелигиозными верованиями. Возможно, Элда Анорис разбиралась во всех тонкостях учения Мерэны лучше, чем иные ее последователи, но, как ни странно, относилась к нему достаточно терпимо. Жрица свято верила в Великие силы Света и Тьмы, но, сознавая, что не всякому дается благодать веры, почти с состраданием относилась к заблудшим душам, ищущим истину там, где ее нет.
Иное дело личность самой Мерэны Эзи. Не раз она попадала в поле зрении служителей духов Света и Тьмы. Еще при жизни предшественницы Элды, Великой жрицы Тении Трианны, Мерэну почитали за опасного, неблагонадежного человека. Черный список ее деяний впечатлял: она поддерживала связь между опальным ренгийским родом Зен-сел-дали и князем Тенгре Сеньюсом Аником Старшим, хорошо знала Яна Леда одно время, кажется, даже была любовницей Эстина Тесли, не брезговала колдовством, астрологией и прочее, прочее… По Мерэне Эзи давно скучала плаха, но неожиданно она исчезла, как предполагали, скрылась в Индерии, и до прошлого года о ней ничего не было слышно. И вот Мерэна Эзи снова в Альдекции. Нарушает покой и смущает души странным учением, отвергающим существование материи. Мерэна уже собрала немало сторонников, и только Великим силам дано знать ее дальнейшие планы. Она была решительна и умна, а умные смутьяны всегда представляли опасность для государства, что бы они ни проповедовали.
Элда долго молчала, упершись немигающим взглядом в лицо все более смущающегося стукача. Третий жрец Элторенского храма мечтал обратиться в невидимку, лишь бы иметь возможность скрыться от взоров Элды Анорис.
- Деяния Мерэны Эзи неугодны Великим силам.
Больше жрица не произнесла ни слова. Тонкости выполнения только что прозвучавшего приговора не занимали ее. Участь еретички была предрешена. «Девчушка» сумела овладеть наукой властвовать. Она поступила так, как должна была поступить Великая жрица. Если бы будущее открылось Элде Анорис в тот миг, когда она вершила свой суд! Однако об истинных причинах грядущих событий Великая жрица так никогда и не узнала…
Аудиенция вскоре завершилась, и усталая Элда поплелась на верхний этаж храма, в свои покои. Времени оставалось только ополоснуть уставшее лицо да сменить одежду на парадную, чтобы спустя час во всем величии предстать перед индерскими послами. О Мерэне Эзи в тот день она больше не вспоминала.
Беда
Случайная, как предполагала Мерэна, встреча с бывшим мужем, разожгла, казалось, навсегда угасшие чувства. Умом она понимала – Онор не ее человек, между ними нет ничего общего. Понимала, но не могла устоять перед сладкими словами лжи, слетавших с его губ, горячими поцелуями, заставляющими трепетать от страсти. А потому лгала самой себе, называя буйные плотские утехи, приходившие на смену философских бесед – любовью. Она обещала своим последователям прозрение, а сама предпочитала слепоту, иллюзию счастья.
Но даже иллюзия не могла длиться вечно. Мерэна кожей чувствовала приближение опасности. С недавних пор милый крошечный домик, неспешные подлунные беседы, журчание ручейка казались ей обветшавшей декорацией, за которой кипела, клокотала, как поднимающаяся к жерлу лава, неотвратимая скорая беда. Ночами Мерэна просыпалась, охваченная необъяснимой тревогой. С каждым часом она все глубже проникалась мыслью, что настигла пора покинуть прекрасный уголок, столько времени даривший покой, и бежать из Элторены. Она решила уехать вместе с детьми. Но не успела. Вернувшийся из города Онор принес дурную весть – Елло с сестренкой схвачены служителями храма Великих сил. Онор Лери говорил, смотря на Мерэну такими чистыми, прозрачными глазами, что вначале она ничуть не усомнилась в его искренности. Женщина нервно пересекала комнату из угла в угол, мужчина стоял у двери, не в силах отдышаться после быстрой ходьбы.
- Всю дорогу бежал… Насколько мне известно, все произошло поздним вечером. Несколько человек ворвались в дом, схватили спящих детей и увезли в храм. Жрецы, вероятно, надеются, что ты добровольно отдашься в их руки.
- Чепуха! Если меня схватят, их не освободят. Не та порода у этих прохвостов, честность им неведома. А главное – они испугаются мести. Елло уже не мальчик, и он никогда не простит гибель матери. Нет, я не клюну на их приманку, надо искать другой выход. Детей я вызволю, клянусь, а вероломные ублюдки очень дорого заплатят за содеянное.
- Что, если собрать верных людей, захватить храм и…
- Онор, беда лишила тебя разума. Сейчас не годы тенгрейской смуты, на дворе иные времена. Да и стольких человек собрать не удастся. Надежных ребят по пальцам сосчитать можно…
- А если захватить заложником какого-нибудь жреца?
- Скажи еще – Великую жрицу. Я не знаю, что делать. Понимаешь? Оставь меня. В тиши легче думается. Если появится хотя бы одна путная мысль, мы непременно обсудим ее, но позже. А сейчас оставь меня, прошу.
- Как хочешь, но знай, ты можешь во всем рассчитывать на меня.
Оставшись одна, Мерэна основательно призадумалась, и думала она о своем бывшем супруге. Цепочка совпадений получалась прелюбопытнейшая. Только Онор знал, где живут Елло и Ила, настойчиво искал встречи с ними, и в то же время легко от нее отказался. Именно, Онор первым узнал о случившемся несчастье, и он же услужливо предлагал нереальные, авантюрные планы, осуществление которых могло печально закончиться не только для самой Мерэны, но и всех ее теперешних друзей.
Сопоставив все факты, Мерэна все больше склонялась к мысли о злом умысле Онора Ардегса Лери. Вероятно, он являлся одним из тайных осведомителей и провокаторов, состоявших на службе у жрецов Великих сил, и его встреча с Мерэной вовсе не была случайной. Он сумел войти в доверие, узнал слабые места и нанес решительный удар. Завеса иллюзорной любви рассеялась, и теперь Мерэна видела Онора таким как есть – лживым, вероломным, трусливым… Или это был новый, созданный воображением образ мужчины, игравшего в ее жизни слишком большую роль?
Решив разобраться с Онором позже, Мерэна сосредоточила все свои помыслы на главном – ей надо было спасти детей и уцелеть самой в этой нелегкой борьбе. Вихрь мыслей проносился в голове, рискованные планы сменяли один другой, однако решение окончательно оформилось под утро. Детей могло спасти только заступничество Элды Анорис. Особой надежды на милосердие Великой жрицы Мерэна не питала, но ей хотелось верить, что по молодости лет Элда еще предпочитает открытую борьбу тайным подлостям и интригам. Риск был велик, однако безвыходность положения не давала роскоши выбора.
Восход солнца застал Мерэну в степи. Вихрем нес ее конь, и бешеная скачка приносила уверенность и облегчение.
Великая жрица и еретичка
Заканчивалось дневное жертвоприношение. Бесшумно, одна за другой исчезали младшие жрицы, и Элда в полном одиночестве завершила ритуальный танец, посвященный духам Света, погасила жертвенные светильники, выйдя из главного зала храма, задумалась, что делать дальше. Дел было множество. Она остановилась на посещении мастерской придворных ювелиров. Элда давно собиралась сходить туда, чтобы своими глазами убедиться, насколько продвинулись работы над новым алтарем духов Тьмы. Жрица считала, что в таком важном деле нельзя слепо полагаться на талант и мастерство художников. Ювелиры – люди лихие, и если и веруют во что-то, так только в могущество искусства. Того и гляди, в угоду своему божеству они нарушат древние заповеди, учинят какое-нибудь кощунство, а алтарь не игрушка, еще не одно поколение будет приносить на нем жертвы силам Тьмы. Элде припомнилось, как во время очередного подновления храмовых помещений горе-мастера аж на три пальца сдвинули границу между черной и белой половинами стены в сторону Света, да еще и не понимали причины ее гнева. «Глаз да глаз за всеми нужен!» - пробормотала Элда и решительным шагом направилась в сторону улицы Ювелиров.
Работа мастеров ее удовлетворила. Изящные тонкие тела, отлитые из черной бронзы, переплелись в замысловатых позах; казалось, еще мгновение, и они оживут, соскользнут с пьедестала и продолжат свой танец-кружение уже на полу мастерской. Только глазницы их были пусты. Элда обернулась к стоящему рядом Бэрду Гэдри, первому придворному ювелиру:
- Из Розенгрии нам доставили отборный жемчуг, две дюжины зерен. Я полагаю, лучших глаз тебе не подобрать. Сегодня же дам распоряжение доставить их в мастерскую.
- У нас подходят к концу золотые слитки, а надо отлить еще пятнадцать светильников…
- Послушай, Бэрд, не много ли ты просишь? Король и с жемчугом-то наверняка расстанется с трудом, а тут еще и золото…
- Неужели его величество не заботит достойный облик храма, о Великая жрица?
- Довольно. Конечно, заботит, потому ты получишь все, что необходимо для работы. Только не забудь преподнести что-нибудь в дар королеве Илете к годовщине свадьбы.
- Само собой, госпожа Элда. Не желаете ли подобрать что-нибудь и для себя?
- Жрице не пристало отягощать свое тело украшениями.
- А это?
Вэрд протянул Элде крохотную коробочку из позолоченного серебра, отделанную резными вставками из слоновой кости и крупными гранатами. Жрица не сумела побороть искушения, так хороша была безделушка. Она взглянула на дно шкатулки – на ней стояло личное клеймо Вэрда Гэдри. Мало кто удостаивался чести получить право на клеймо, сосчитать таких мастеров хватило бы пальцев на одной руке.
- Хорошо, я возьму ее, но исключительно из желания доставить тебе удовольствие. А как она открывается?
- Нажми на самый крупный гранат, госпожа Элда.
- Ой, какая прелесть!
Внутри лежала еще одна столь же тщательно отделанная коробочка. Черные глаза Элды светились любопытством, щеки чуть зарумянились, и она уже мало походила на недоступную и величественную служительницу Великих сил. «Совсем ребенок наша жрица», - подумал, глядя на нее, Вэрд. Пятая шкатулочка была не больше лесного ореха.
- Неужели и она открывается?
- Плоха та шкатулка, что нельзя открыть.
Элда острием булавки надавила на крошечный камешек на крышке – в коробочке свернулась тонкая, как паутинка, золотая цепочка.
- Такое украшение не отяготит тело Великой жрицы?
- Ты настоящий мастер, Вэрд! Кстати, я давно собиралась сказать, что алтарь духов Света за тобой.
Вэрд Гэдри склонил голову, пряча ухмылку – ради этого выгодного заказа он и трудился ночами над чудесной шкатулкой.
Довольная Элда Анорис покинула мастерскую. У ступеней храма ей преградила путь женщина в запыленном плаще, чье лицо было скрыто капюшоном:
- Молю духов Света о справедливости!
У Великой жрицы моментально испортилось настроение. Она не любила выслушивать всевозможные прошения и жалобы. Не любила из-за того, что почти всегда отказывала просителям, испытывая при этом чувство вины перед ними. Элда тряхнула непокрытыми волосами и сурово произнесла:
- Идем, женщина. Духи Света выслушают тебя.
Расчет Мерэны оказался верным. Элда искренне возмутилась, узнав о произошедшем. Конечно, она предполагала, что деяния жрецов вряд ли будут отличаться благородством, но… Одно дело сухое донесение, а совсем иное – женщина с молящими глазами, распростертая у ее ног. Сын Мерэны Эзи всего на три года был моложе Элды, почти ровесник, и она, по сути, такая же несмышленая девчонка, обрекала на смерть его мать, а та, не убоявшись заплатить страшную цену за свой поступок, отважилась прийти к Великой жрице, моля о спасении детей. Было от чего растрогаться. Элде хотелось уткнуться в колени Мерэны и плакать, плакать, плакать… Сердце щемило. Как Мерэна в тот миг походила на ее мать, как безумно, до боли захотелось вернуться домой…
За год служения Великим силам Элда Анорис научилась прятать подлинные чувства за маску равнодушия. Только не в меру затянувшееся молчание могло подсказать Мерэне о том, что происходило в душе жрицы. Справившись с волнением, Элда заговорила, стараясь придать словам уверенную, холодную интонацию:
- Духи Света говорят: поступок жрецов вероломен. Духи Света стали на твою защиту. Я прикажу немедленно освободить детей. Сама отвезешь жрецам мою грамоту. Тебя никто не посмеет преследовать, но при одном условии – ты с детьми навсегда покинешь Альдекцию. За ее пределами твори все, что заблагорассудится, живи, как умеешь, но никогда впредь Мерэна Эзи не должна вступать на альдекскую землю. Иначе долготерпение Великих сил иссякнет, и кара их будет сурова. – И вдруг неожиданно, поддавшись порыву теплых чувств, добавила, протянув Мерэне шкатулку Вэрда Гэдри. - А это от меня, возьми на память о Великой жрице Элде Анорис.
Они расстались. Мерэна покинула храм Великих сил с охранной грамотой, подписанной самой Великой жрицей. Мерэна Эзи была удовлетворена – девчонка оправдала ее надежды. От зорких глаз Мерэны не ускользнуло волнение Великой жрицы. Угрозы Элды мало тревожили ее, Мерэна знала – девушка не сумеет расправиться с тем, к кому прониклась состраданием. А значит, предатель Онор не уйдет от возмездия, и Мерэна успеет насладиться местью, а потом, кто знает, быть может, и покинет Альдекцию. Разумеется, на время, до лучшей поры.
В Элторену она возвращалась с гордо поднятой головой.
Бегство
Елло не сопротивлялся, когда его, полусонного, выволокли из каморки под крышей и потащили по пустынным ночным улицам Элторены. Он понимал свое бессилие. Сориентировавшись в ситуации, мальчишка мастерски разыграл роль малолетнего несмышленыша и, к великому удивлению перепуганной Илы, закатил перед похитителями крупную истерику, умоляя отпустить его к маме. Те только ухмылялись.
Детей Мерэны Эзи заперли в небольшой комнате на верхнем этаже храма, окно которой, к великой радости Елло, не было забрано решеткой. Едва переступив порог своей тюрьмы, он уже помышлял о побеге. Но не торопился с его осуществлением, решив для начала выяснить, насколько надежно их сторожат, и каков распорядок жизни обитателей храма. Спустя сутки Елло уже достаточно конкретно представлял план своих действий. Оставалось убедить Илу следовать за ним.
Сидя в своей излюбленной позе – тело, согнутое под острым углом, абсолютно прямая спина и локти, опирающиеся на колени, Елло вкрадчивым голосом уговаривал сестру:
- Ила, глупышка, вытри слезы. Не разводи сырости – стены заплесневеют, мокрицы появятся. Тебе нравятся мокрицы?
- Нет, они противные.
- Вот-вот, просто отвратительные. Давай-ка лучше вместе подумаем, как отсюда удрать.
- Удрать? Куда?
- К маме, конечно.
- Я боюсь, Елло.
С каждой новой фразой Елло все больше терял самообладание. Он уже не сидел – вышагивал по комнате, злобно посматривая на Илу. Его кроткая сестренка оказалась несгибаема в своем желании остаться в храме, и ни угрозы, ни уговоры не могли изменить ее решение. Стоило только Иле взглянуть на крохотные фигурки людей во дворе, как она вновь начинала плакать. Вспыльчивый от природы Елло с трудом сдерживал бешенство.
- Пойми ты, глупое создание, одному бежать проще простого. Но от этого толку не будет. Если ты останешься здесь, мама обязательно попробует тебя вызволить, ее схватят и убьют. Из-за тебя. Мы непременно должны уйти вместе. Илушка, голубушка, хочешь, я на колени перед тобой встану… Знаешь, когда мы отсюда выберемся, я подарю тебе колечко с красным камушком, такое же, как у Бэлии, только еще лучше. И еще много цветных ленточек, и золотые шнуры для волос… Все, что пожелаешь. А еще я тебе каждый день буду сладости приносить. Как княжна жить станешь. Только уйдем отсюда. Я прошу, я очень прошу, Ила.
- Ты все врешь, Елло. От тебя, кроме тумаков, ничего не дождешься. Опять за косы драть начнешь.
- Я?! Да чтоб тебя – за косы? Свою любимую сестренку?.. Впрочем, идейка недурственная. Сейчас и приступим.
- Ой, Елло, не надо.
- Ах, не надо? Ладненько. Но если ты согласишься бежать со мной.
У Елло давно чесались руки отлупить сестру. Он живо представлял, как наносит несильные четкие удары, Ила падает на пол, верещит, заслоняя лицо руками. Но опасаясь шума, он продолжал внешне спокойно убеждать, просить, умолять глупую девчонку. Еще с четверть часа разговор продолжался в том же духе. Наконец, Елло замолчал, подошел к окну. Долго стоял не двигаясь, чувствуя на спине ставший тревожным взгляд Илы. Елло медленно повернулся, приблизившись к сестре, взял ее за плечи, легонько тряхнул и заговорил очень тихо и отчетливо:
- Я нашел выход. Ты знаешь, я ни перед чем не остановлюсь. Решено – я ухожу один, но прежде убью тебя. Клянусь жизнью матери, я сделаю это. Мы вместе с мамой уедем в Гризонтию, и ничто не удержит ее здесь. Ей не нужна мертвая Ила. Ну?
Ила с ужасом смотрела в холодные бесцветные глаза брата, понимая – он свое слово сдержит. Припомнился кинжал, просвистевший у самого уха.
Моросил мелкий дождичек, небо заволокло тучами, - безлунная ночь как нельзя лучше подходила для побега. По освещенному факелами двору храма уныло бродил дремлющий на ходу стражник. Елло перекинул ноги через подоконник и замер, страх завладел им. Сейчас ему предстояло отправиться в путь по узкому, скользкому от дождя карнизу, пройти локтей двадцать, не меньше, затем подтянуться на руках, чтобы влезть на крышу и идти, идти вперед… Дальнейший маршрут Елло представлял в общих чертах, не испытывая уверенности, что сумеет одолеть его. Особенно опасен был неизбежный прыжок на крышу соседнего строения. У Елло закружилась голова. Желая приободриться, он обратился к Иле:
- Я пойду первым, заодно посмотришь, как это просто. Потом – ты. Когда я заберусь на крышу, спущу пояс, учти: он очень прочный, тебя выдержит. Цепляйся за него крепко, и я втащу тебя наверх. Понятно?
- Да.
Елло подозрительно посмотрел на сестру, опасаясь, что в последний момент она передумает и останется в комнате. Но Ила даже не помышляла об этом – страх перед братом превосходил боязнь высоты.
Елло уперся ногами в карниз и, стараясь как можно плотнее прижаться к стене, сделал первый шаг. Его пальцы ощупывали холодную влажную поверхность облицовки, пытаясь зацепиться за крохотные шероховатости. Страх пропал – Елло было не до него. Все чувства подчинялись одной цели – дойти. Он продвигался довольно успешно, сумев одолеть примерно треть пути, когда правая нога соскользнула с мокрого камня. Чудом удержав равновесие, Елло замер, не в силах двигаться дальше. Не выдержав губительного соблазна, он обернулся – внизу виднелась маленькая фигурка стражника, размеренно вышагивающего по лужам. Опять закружилась голова. Елло несколько секунд стоял неподвижно и, наконец, сделал шаг вперед…
Он добрался до уступа крыши – теперь край кровли оказался примерно на уровне его роста. Загнутая кромка медного листа врезалась в ладони. С огромным трудом Елло подтянулся, чувствуя, как лист разрезает пальцы до костей, и вполз на крышу.
- Такая прогулочка только на пользу. Колечко с камушком за мной, - Елло пытался говорить бодро, но не узнавал своего голоса. – Вперед, Ила.
И Ила пошла. Она скользила легко и, казалось, без труда, будто тень.
- Руку, правую руку поднимаем вверх. Держись за пояс как можно крепче. Так… теперь аккуратненько левую. Осторожно! И не дергайся, как рыба на крючке. Сейчас я тебя вознесу.
Хрупкое тело Илы показалось Елло налитым свинцом. Он еле втянул сестренку на крышу. Несколько минут Елло лежал неподвижно, закрыв глаза, подставив разгоряченное лицо потокам усиливающегося дождя. Неожиданно явилось неприятное воспоминание. Прошлой зимой Елло умудрился провалиться под лед, течение властно влекло его, через полупрозрачную корку льда он видел голубизну неба, а воздуха оставалось все меньше. Спасла полынья, он сумел тогда удержаться за ее край.
- Елло, Елло, ты жив? Что случилось?
- Тише… Сон досматриваю. Двигайся, Ила. Самое трудное позади… Черт бы побрал этот ливень.
Они шли по крыше, по широкой плоской крыше, крытой медными листами – такой надежной и незыблемой. О предстоящем прыжке на небольшой уступ соседнего дома Елло старался не думать. Только теперь он понял неосуществимость своего плана. Он знал, что не удержится на мокрой площадке, соскользнет вниз, под ноги ленивого стражника, в пылающие отраженным огнем лужи. Широкая плоская крыша под ногами – ах, если б ей не было конца! «Мама учит – смерть вовсе не страшна, наоборот: она – избавление. Это ошибка. Ошибка. Только отступать уже нельзя. Хорош я буду, если останусь здесь. Позорище… Ну уж нет! Лучше…»
- Эй!
Взмахнув руками, белой чайкой соскользнула Ила в освещенный провал двора. Короткий вскрик и отвратительный звук удара тела о камни. Елло так и не сумел до конца восстановить в памяти дальнейшие события этой ночи. Припомнил лишь обрывки, похожие на кошмарный бредовый сон. Он не мог представить себе, как удалось ему преодолеть зияющую пропасть, удалось удержаться на площадке, пробежать по гребню крутой крыши, спрыгнуть с высокой стены, не поломав ног…
Он мчался по элторенским улочкам все дальше и дальше от храма, вряд ли понимая, куда бежит. Но инстинкт вел его к заброшенному, давно всеми забытому подкопу под городскую стену, который он отыскал месяца три назад во время одной из беспечных прогулок по городу.
Когда Елло открыл глаза, светило солнце. Сорока, вспорхнув с ветки, обдала его каскадом ледяных капель, сорвавшихся с листвы. Елло с трудом поднялся, посмотрел на свои израненные, с ободранными ногтями руки и понял, что спасен – и что не уберег Илу.
Как поступить дальше, Елло не знал, и после недолгого раздумья решил все же рискнуть и пробраться к дому Лориганы, надеясь, что за ней не следят. Прихрамывая на обе ноги, Елло побрел в сторону южного предместья Элторены, где жила девушка.
Запоздалое раскаянье
Подъезжая к дому, Мерэна увидела Лоригану, стоящую у распахнутой двери. Взволнованное выражение ее лица насторожило Мерэну.
- Елло бежал. Часа два, как мы расстались. Ты легко нагонишь его. Елло просил передать, что намерен пробираться в Гризонтию, где и будет тебя дожидаться. В Рин-пи, портовой таверне.
- А Ила?
- Илы нет. Она не удержалась на крыше храма. – Лоригана заговорила торопливо, пытаясь наполнить возникшую пустоту потоком слов. – Елло верит, что больше с тобой не разлучится. Он обещал каждый вечер приходить в таверну. Мерэна, если нужны деньги на дорогу – вот… Все, что у меня есть. Немного, правда, но…
- Спасибо, Лоригана, спасибо. Оставь себе. Она умерла сразу?
- Не знаю…
- Великая жрица простила меня. Я иду в храм.
За сына Мерэна не тревожилась, уверенная, что тот сумеет постоять за себя, выкрутиться из любой истории. Понимая, что ей не в чем упрекнуть Елло, тем не менее, она не могла видеть его. Может быть, когда-то, в далекой Гризонтии, но только не сейчас.
Мерэна не испытывала к дочери любви. Разве что в далеком детстве. Но со временем проявились черты характера Илы – робость, застенчивость, пугливость. Мерэна не могла понять человека, столь разительно не похожего на нее, а ведь это была ее собственная дочь. Непонимание, несходство вызывали неприязнь. В сравнении с братом Ила и вовсе походила на бледную сонную тень. Елло – сильный, злой, отчаянный, способный вынести любой удар и не сломаться, вопреки всему достичь своего. А Ила… Религиозные измышления Мерэны окончательно притупили любовь к дочери. Она представлялась ей посредственным человеком – иными словами, «никаким», иными словами, недостойным жизни в «подлинном мире».
Мерэна прекрасно понимала, что нельзя так относиться к собственному ребенку, но ничего не могла сделать с собой. Она старалась заботиться об обоих детях одинаково, но поступками ее руководил долг, а не сердце. И только теперь, когда Ила была мертва, Мерэна поняла, что так и не узнала своей дочери. А смерть пришла по вине матери. Увлеченная изысканиями истины, она с легкостью шла на риск, втягивая в опасный водоворот и детей. И вот – Илы нет. Пришло пробуждение. Несуществующие плиты несуществующего храма оборвали сон. А там – высший разум, истина, счастье, свобода? Пустые слова, слабое утешение… Илы нет на этом призрачном, нереальном свете. Пусть все сон, но пока он длится, страшно пробуждение. Или впереди мрак, пустота, небытие? Мерэна больше не верила ничему. Ни тому, что доказывала своим слушателям во время долгих ночных бесед, ни в царство Тьмы, ни в рай, ни в ад. Что значат все эти пустые фразы, когда Ила умерла? Ила, которой всегда недоставало заботы и ласки. Ила – нелюбимая матерью и постоянно запугиваемая братом маленькая девочка, ничего не успевшая увидеть на этой земле. Ее дочь…
Елло
Два года из вечера в вечер приходил Елло в портовую таверну, и никакие события не могли нарушить заведенного порядка. К Елло привыкли, он стал казаться обязательным дополнением к скудной обстановке забегаловки, и даже разбитные портовые девицы уже не досаждали молодому красавчику своим кокетством. Дни мелькали, Елло все чаще задавал себе вопрос, сколько продлится ожидание, но с отчаянным безысходным упорством вновь и вновь возвращался под закопченные, пропахшие винными парами своды и ждал, ждал. Он не мог представить, что мать не разыщет его. Они просто не могли не встретиться. Елло опротивел Рин-пи, опротивели до боли знакомые рожи завсегдатаев грязной забегаловки. Вдоволь наглядевшись на безобразны сцены и пьяные драки, ежевечернее случавшиеся в сумрачном зале таверны, он дал зарок никогда не притрагиваться к спиртному и заодно люто возненавидел всех пьющих людей.
Елло мечтал отправиться в дальнюю даль, к новой неведомой жизни, полной риска и счастья, и с тоской глядел на отплывающие корабли. Каждый вечер он ждал – сейчас распахнется с грохотом дверь, будто от шквала соленого ледяного ветра, и на пороге появится высокая, ослепительно прекрасная женщина с порывистыми резкими движениями и великолепной копной густых иссиня-черных волос.
Шумная гурьба подвыпивших купцов с корабля, приплывшего из Розенгрии, праздновала возвращение из успешной поездки. Елло невольно слушал веселую болтовню, доносившуюся из противоположного угла таверны. Его губы то и дело кривились то ли в усмешке, то ли в гримасе, когда до него доносились особенно глупые или похабные реплики гуляк. Более всего он желал, чтобы эта компания в полном составе отправилась ко дну, внеся тем самым некоторое разнообразие в рацион морских обитателей.
Хриплый бас коренастого мужика с рыжеватыми волосами перекрывал остальные голоса. Он громогласно рассказывал о своих похождениях в Розенгрии.
- Ну, после того, как я надул этого идиота, заглянул я проездом в Алинери. Там у меня одна вдовушка знакомая живет-поживает. Зад – во!
- У тебя в каждом городе по жене.
- А что? Что мне, жалко, что ли? Всем хватит. Ну, значит, приехал я туда, а в городе потеха… душегубицу, понимаешь, изловили. Злодейку. Ну, сущая ведьма. Чтоб баба стольких мужиков извела – ну вообще… И если бы еще из корысти жизни лишала, так нет. Из-за веры. А вера у нее бесовская – будто зло должно владеть миром. И никакого тебе, понимаешь, равновесия сил. Ну так вот, она и считала себя орудием в руках духов Тьмы. Если, конечно, у них есть руки – ха-ха! Мол, какая гадость у них не заладится, она возьмет и доделает. Да как! Головы резала кому не лень, но это потом, а сперва глаза выколет, да правую руку, непременно правую, у бедолаги оттяпает. В тайнике ее нашли целый мешок этих рук сушеных…
- Врешь ты все, Аг. Или твоя, которая с такущим задом, уморила? Теперь тебе и кажется, что бабы – ведьмы!
- Заткнись, Жентор! Что, у меня больше дел нет, как тебе врать? Да спроси у Карда.
- На этот раз Аг говорит чистейшую правду, - произнес молчавший до сих пор мрачноватого вида купец, по-видимому, пользовавшийся уважением в этой компании. – Жрица местного храма лично зачитала все обвинения. Разве служители Великих сил могут лгать?
- Ну, в общем, казнили эту тварь, - отхлебнув вина, Аг продолжил рассказ. - Да не как-нибудь, а на ее же манер. Сперва, значит, руку отрубили – раз, потом глаза выкололи – два, ну, а напоследок – три! Голову – чик! А труп сожгли…Только зря они так поступили, надо было чертовку живьем подпалить. Люблю, когда они визжат.
- Как звали ту женщину?
- Гляньте, как юнец побелел. Струхнул, видно. Не трусь, малыш, твоя башка на твоих плечах останется. Нету больше душегубицы. Если тебе кто голову и отрежет, то уж точно не эта ведьма. А звали ее, звали… То ли Маргита, то ли Мерэна… Ну, так, когда ей голову рубили, как только за косы схватили и на помост опрокинули, моя красотка в обморок и плюх на землю. Я ее поднял, отряхнул…
Елло вышел из таверны. Время ожидания кончилось. Соленый ледяной ветер сдувал слезы с лица.
Часть II. Тьма над Альдекцией
Сомнения короля
Пыльный тракт под вечным небом, истоптанный миллиардами ступней – ты уходишь в Бесконечность. Расходятся, пересекаются тонкие цепочки следов, идут и обрываются. И поступь новых поколений стирает их хрупкие контуры. Помыслы и стремления, боль, разочарования, надежды, трагедии и триумфы минувших дней клубятся мягким прахом под их ногами. И бесстрастно взирает небо на суетную круговерть жизни…
Личные проблемы часто тревожили Линтрие Рале больше, нежели судьба страны. Король равнодушно относился к бесчисленным смутам, раздиравшим Альдекцию, государство, с таким трудом созданное его матерью, почти чудом еще единое, еще не разорванное на клочья, во многом благодаря жрице Великих сил Элде Анорис. Линтрие Рале не желал зла никому, но почему-то день ото дня все трудней, невыносимей жилось в Альдекции. В Розенгрии, Гюльбале еще помнили иные времена, прежнюю волю. Крайне неохотно уступал король требованиям Элды, скрепя сердце, шел на новое кровопролитие – подавление восстания. Линтрие хотел мира и справедливости и часто уступал вполне обоснованным, на его взгляд, требованиям мятежников. Он верил в силу разума и не желал лишних жертв. Таким был сын Великой Ардекьянды – Линтрие Рале.
И сейчас, душным летним днем 22411 года, восьмого цикла, король Линтрие, отрешившись от государственных забот, размышлял, вправе ли он, пусть даже только в душе, любить прекрасную и загадочную женщину, чей взгляд завораживал, любить, пренебрегая супружеским долгом. Он глубоко чтил королеву Илету – преданную, чуткую, но… Это «но» терзало сердце Линтрие. Элда Анорис, несравненная Элда – верная помощница и друг. Только друг… Ни разу, ни малейшим намеком, жестом, словом король не выдал себя. Но жрица Света и Тьмы, недоступная, с жестоким сердцем и холодным разумом, сама того не желая, давно завладела душой Линтрие.
«Элда… Что знаю я о ней? Мудрость змеи, ослепительная красота, холодное сердце. Двадцать лет мы идем одной дорогой, а она все такая же загадочная и недоступная. Ты подобна далекой звезде, Элда. Яркий ровный свет твоих лучей достигает Земли и одинаково радует взоры нищих и королей, юношей и старцев. Способна ли Элда любить? Или силы Света наделили ее всем, кроме этого дара? О чем она думает бессонными ночами? Или совесть ее так чиста, что спит она крепко, без сновидений? Неужели только в служении Великим силам ее предназначение? Элда, ты человек или дух Света? Неужели никому до конца дней своих ты не скажешь: «Любимый»? А годы идут. Что ждет тебя, Элда? Увянет дивная красота, не золотом – серебром станут отливать шелковистые волосы, и ничья чужая рука не дотронется до них, ничьи уста не коснутся твоих уст… Я грежу наяву. Довольно. Как можно забыть о той, что подарила мне сына, наследника, что любит меня? О моей Илете. Как можно мечтать о чужой, пусть прекрасной, гордой, но чужой женщине, отвергая близкого человека?.. Безумец! Сейчас пойду к Элде, паду на колени, поведаю обо всем, и она укажет мне верный путь. Только сама Элда может разрубить этот тугой узел. Каково бы ни было ее решение…»
Король украдкой, точно вор, выскользнул из дворца, будто каждый мог прочесть в его глазах тайные мысли, лишавшие покоя.
Храм, с детских лет приводивший Линтрие в трепет. Его уходящие во тьму бесконечные коридоры, строгое безмолвие черных и белых стен, зияющий провал жертвенного колодца – знакомый, но чужой холодный мир. Сотни раз Рале бывал в храме Великих сил, но сегодня все здесь казалось нереальным, будто слепленным из тумана. Элда неслышно вышла из-за темного занавеса, белые локоны рассыпались по ее плечам, а темные бездонные глаза смотрели, казалось, прямо в душу королю. Будничный тон жрицы развеял грезы.
- Я ждала вас, Линтрие.
- Ждали, Элда?
- Неудивительно. Дела идут из рук вон плохо, но вы, кажется, не замечаете этого. Нам надо многое обсудить. Елло Инел Ардегс – вам говорит о чем-то это имя?
- Я знаю, кто он. Но сейчас не желаю слушать о каком-то Ардегсе, даже из ваших уст. Не время…
- Вот как? Ваше величество…
- Элда! Годы молчания – это страшно, непосильно. Но я ни на что не надеюсь, нет. Лишь прошу совета у Великой жрицы, мудрой и беспристрастной. Элда, я люблю вас уже двадцать лет.
- И это говорит король! Вы забываете о долге.
- Илета?
- Речь не о ней. Страна в опасности, рушится все, с таким трудом созданное Ардекьяндой, а ее сын не желает ничего замечать. Не терзайте себя надуманными муками. Линтрие, поймите, вы, прежде всего – король, потом уже человек.
- Король не может не быть человеком.
- Мы вкладываем в это понятие различный смысл. Одумайтесь. Я служу Великим силам, вы – стране.
- Но жрице Света и Тьмы дозволяется вступать в брак.
- Оставьте эту тему. Да – дозволяется, да – вы можете развестись с Илетой. Да, королю дозволено все, кроме одного – губить свою страну. А вы как раз идете по этому пути.
- Это отказ?
- Разумеется. Вы всегда много рассуждали о долге и справедливости… Теперь ищете у меня совета, как поступить с нелюбимой женой. Мучитесь от своей измены и пытаетесь разделить эту ношу со мной. Оставьте личную жизнь слугам. На нас обоих лежит слишком большая ответственность. Вот совет жрицы.
- А женщины?
- Я никого никогда не любила.
- Элда…
- Довольно. Елло Ардегс сумел собрать вокруг себя всех недовольных, обиженных, обездоленных… Ворота городов распахиваются перед ним. Горят храмы Великих сил. Ардегс не только разоряет нашу страну, но и убивает нашу веру. Везде, в разных концах страны, одно и то же, и везде звучит имя Ардегса. Надо в корне пресечь смуту. Решительно. Немедленно. Пока не поздно.
- Элда, я король и сам решаю все. Спасибо, что напомнили об этом. Деяния Елло Инэла Ардегса не представляют особой опасности для государства – рядовой, заурядный мятеж. Не первый… Но мне надоело губить невинные души, потакая вашему жестокосердию. Я встречусь с Ардегсом, узнаю его требования, и мы вместе найдем выход. Не сила, а разум и добрая воля принесут спокойствие и мир.
- Линтрие, духи Тьмы помутили ваш разум!
- Служите своим духам, а я буду служить стране!
Король покинул храм, не простившись с Великой жрицей. Но уже за его порогом возмущение стало затихать, уступая место недовольству собой. «Первый раз я так груб, и с кем! Элде надо было дать время подумать. Она просто не ожидала услышать от меня такие слова. Отсюда резкость тона. Увы, Элда жестока, вот единственный и главный ее порок. У жрицы каменное сердце. Ей не дано понять боль других. Мои терзания для нее пустяк – мои, короля. Что тогда говорить о толпах холопов, они – прах, который так легко попирать. Взять того же Ардегса. Элда ровным счетом ничего о нем не знает, но готова без промедления предать смерти. А если его ведут на бой благородные чувства и устремления? Если он хочет добиться справедливости? Есть у нас общие цели – может случиться и такое. Немедленно начну переговоры…» - впервые за долгие годы Линтрие Рале не прислушался к совету жрицы.
«Я ошиблась, и моя ошибка дорого стоит. Нельзя в подобном тоне говорить с Линтрие. Король иногда бывает несговорчивым и упрямым. Теперь его не переубедить».
Элда собиралась выйти из зала жертвоприношений, но знакомое покалывание в висках задержало ее. Вскоре смутные контуры будущего открылись Великой жрице. Она стояла, вцепившись руками в занавес, напряженно вглядываясь в темноту Бездонного колодца. И не было сил оторваться от нахлынувших видений…
Кровь черного лебедя стекала тонкими струйками по жертвенному алтарю. Элда смотрела в слепые жемчужные глаза духов Тьмы. «Они не примут этой жертвы. Они не утолят свою жажду кровью черной птицы, им нужна людская кровь, океан людской крови…»
Распростершись на ледяных плитах, Элда Анорис исступленно молилась Великим силам, заклиная отвести беду, молилась, чувствуя, что ничего уже не изменить, не отвратить катастрофы. Первый камень лавины сорвался с горы…
Запретная любовь
Великая жрица до последнего мгновения не верила, что Елло Ардегс осмелится прийти на встречу с королем. Всякий расценил бы предложение Рале как попытку заманить в западню. Но Ардегс явился в назначенный срок, и ни тени страха не было в его глазах. Элду поразил облик Ардегса. Наслышанная о его неблаговидных поступках, жрица ожидала увидеть человека, на чьем лице запечатлелось отражение пороков и черных мыслей. Но Ардегс вовсе не походил на злодея. На вид Елло было лет двадцать пять, не больше, хотя Элда знала, что ему уже за тридцать. Лицо его отличалось безупречной выверенностью черт и редкой, почти совершенной красотой. Однако Элду поразило иное – абсолютно наивный, доверчивый взгляд Ардегса и его очаровательная лукавая улыбка. Он походил на милого, чуть взбалмошного мальчишку, но отнюдь не на отъявленного негодяя и убийцу.
Беседа длилась долго. Кроме Рале и Ардегса, на встрече присутствовала только Элда. Линтрие не пожелал, чтобы на аудиенции находились члены Королевского совета. Все они, особенно Вод Сэдри и Дем Шелл, настаивали на немедленной поимке Ардегса, чем и заслужили немилость короля. Линтрие и присутствие Элды считал излишним, но не мог повлиять на ее решение выслушать речи Ардегса.
Великая жрица не принимала участия в разговоре – ей вдруг представилось, что она сорвалась в жертвенный Бездонный колодец, летит, летит во тьму, и нет предела ее падению. Один взгляд Елло Инела Ардегса перечеркнул всю прожитую жизнь. Против ожиданий Линтрие, Элда молча покинула зал аудиенций, едва за Ардегсом закрылась дверь. Она торопилась в храм, ставший ее домом, надеясь, что мощные каменные стены, привычный уклад жизни и знакомые лица рассеют наваждение.
Элда была удивлена и расстроена. Ощущения, овладевшие ей, оказались абсолютно неожиданными. Не сразу поняла жрица, причину своего смятения, не сразу отважилась признаться, что она, не ведавшая любви Элда Анорис, чья жизнь была отдана силам Света и Тьмы, служению Альдекции, носила в сердце зародившуюся любовь.
«Я, кажется, влюбилась в Елло Ардегса. Я люблю Ардегса… Можно скрыть от людей, но не от себя. Силы Тьмы смеются над своей жрицей. Еще недавно я укоряла Линтрие, говоря о долге, ответственности. Его мука не нашла отклика в моей душе. Я презирала слабого человека, ставшего волею судеб королем. А теперь… Неужели я действительно полюбила? Или это мимолетная симпатия, пустяк, ошибка? Кто скажет мне, что такое любовь? Я думаю о нем, хочу увидеть опять, но это только простое любопытство. Не более. Оставим эмоции. Ардегсе не достоин любви. Я сыта по горло донесениями о его зверствах. Он запредельно жесток, к тому же бесчестен. Ардегс не только обманывал врагов, но и предавал друзей. Он не щадит даже детей. Он желает гибели страны, которой я служу. Он посягнул на мою веру. Ты согласна со всем этим, Элда? Согласна. Неужели ты растаяла от его смазливого личика? Ну уж, это совсем бред. Как отважилась я даже мысленно произнести – люблю? Мы виделись пару часов, не больше. Откуда же тогда могла возникнуть любовь? Я только смотрела на Ардегса, мы не перемолвились ни словом. Это бесовское наваждение, игра духов Тьмы. Они выбрали такой способ, чтобы воспрепятствовать мне уничтожить Ардегса. А я должна сделать это во имя спасения Альдекции, ради мира и жизни – должна. Только… не могу. Я ведь боюсь за его жизнь. Да, боюсь. Призываю Великие силы покарать его, а в самом деле мое сердце жаждет иного… пусть он будет невредим. Если это все же любовь, то она преступна, я заслужила проклятие и смерть. Опять пустые фразы – я хочу жить, хочу жить ради него, Ардегса. Как поступить? Как?»
День сменял ночь, свет – тьму. Элда страдала и молилась за Ардегса. Линтрие Рале мечтал о всеобщем благоденствии, попутно обвиняя себя в немыслимых грехах. Елло Ардегс боролся, не выбирая средств, и кровавая развязка неотвратимо приближалась.
Элда Анорис была суеверна. Самое ничтожное событие превращалось в ее сознании в грозное предупреждение. Чреда мелких удач укрепляла силы, и, напротив, пустячный промах окрашивал мир в черную краску. То закатилось неведомо куда узкое серебряное колечко – прощальный подарок матери. Неверное движение – и кровь сочится из порезанного пальца, неловкий шаг, нерадивость слуг – все для Элды становилось предвестником беды. Но самое жуткое произошло во время очередного бескровного жертвоприношения. Крошечный неугасимый светильничек, один из атрибутов культа Света, по рассеянности Элды, думавшей в это время об Ардегсе, упал в Бездонный колодец. Несколько секунд виднелась желтая мерцающая точка, летящая во мраке. Частица духов Света оказалась принесена в жертву силам Тьмы – большего святотатства невозможно было и помыслить. К счастью, Элда в одиночестве исполняла обряд, и злые языки не могли разнести весть о невольном кощунстве Великой жрицы. Но для нее исчезла последняя, хрупкая надежда, она уже не сомневалась – Смерть и Тьма ждут Альдекцию.
И все же Элда мучительно искала способ встретиться с Елло Инэлом Ардегсом.
Обещания Ардегса успокоили короля. Линтрие Рале был честен и приписывал это свойство другим. Он неукоснительно соблюдал условия договора и тем самым шел на ослабление королевской власти. Ардегс столь же пунктуально выполнял взятые на себя обязательства. На землю Альдекции пришел мир.
Сознавая свою вину, Рале с большой нежностью относился к Илете, и королева, не избалованная вниманием мужа, была счастлива. Шел сбор урожая. Мечи отдыхали в ножнах, и казалось, никогда больше не прольются слезы по убитым, никогда не наполнится земля предсмертными стонами. Спокойствие обволакивало, все глубже проникало в душу короля, и вечерами он благодарил Великие силы за каждый прожитый день. А Елло Инэл Ардегс ждал своего часа. Он бил только наверняка. И знал, что не ошибется и в этот раз.
Что заставило Ардегса развязать кровавую смуту, выпустить на волю духов разрушения и смерти? Только ли месть руководила им, заставляя вершить чудовищные преступления? Отчасти… Когда-то, в далекой юности он поклялся отомстить всем, кто был повинен в смерти его матери, но с годами боль притупилась, а процесс показался важнее результата. Елло почти не вспоминал о прошлом, кровь и власть опьяняли его, он ненавидел и минувшее, и грядущее. Жизнь спрессовалась в коротком слове «теперь». Жизнь, ставшая азартной игрой. И чем рискованней были ставки, тем притягательней она становилась. Натура его сплеталась из обретенной еще в детстве веры в собственную исключительность, великое будущее, упоение вседозволенностью, неотмщенных обид, отчаянной игры со смертью, тщеславия. Имя Ардегса должно было звучать везде, не сходить с уст, но и это казалось ему недостаточным, он хотел владеть и сердцами людей. Его власть, завоеванная словом ли, мечом ли, должна была подчинять всё и вся, иначе Ардегс не мыслил своего существования. Он любил убивать, любил из-за того кратчайшего предсмертного мига, когда жертва полностью отдавалась его воле. В этот миг он уподоблялся вечным силам Тьмы, вершащим людскую судьбу.
К тридцати трем годам Елло Ардегс достиг многого. Его безрассудная храбрость восхищала, а страстные слова завораживали толпу. Ардегс обладал даром находить в душах самые заветные струны и мастерски играл на них. Он не задумывался, как поступит дальше после достижения желанной цели – альдекского престола. Знал только одно – Великая жрица Света и Тьмы вместе со всей своей черно-белой свитой примет мучительную смерть, а храмы Великих сил по всей стране обратятся в руины. Говоря перед толпой, Ардегс свято верил своим же речам о счастье, свободе, всеобщем благоденствии, к которому только он может привести народ, потому и звучали столь убедительно его слова. А оставшись наедине с собой, Елло начисто забывал и об Альдекции, и о доверившихся ему людях. Никогда Елло Инэл Ардегс не заботился ни о чем, кроме достижения личных, довольно смутно очерченных целей. И не гнушался ничем, лишь бы достичь их.
Об этом человеке и тосковала Великая жрица Света и Тьмы Элда Анорис. Она лучше, чем кто-либо, представляла истинное положение дел в стране. Огромное количество служителей культа были одновременно и ее агентами. Не случалось в Альдекции ни одного сколь-либо значительного события, о котором не узнала бы Великая жрица. За Ардегсом следили давно, все поступки его были как на ладони, и никто не представлялся Элде более отвратительным, нежели он… Об одном только не ведала Великая жрица. Она бы и предположить не могла, что враг веры и государства, бесчестный Елло Инэл Ардегс был сыном той самой Мерэны Эзи, что когда-то получила ее прощение. Элда не была причастна и казни Мерэны, еретичку казнили розенгерские жрецы, которые хотя и подчинялись Великой жрице, но имели достаточно полномочий для принятия решений. Не знал об этом и Елло, видевший в Великой жрице главного своего врага.
А потом они встретились во дворце Линтрие… Единственным утешением Элды Анорис стали поиски оправдания поступкам Ардегса. Она не могла смириться с мыслью, что влюблена в негодяя, а потому силу разума своего направила на обращение дурного в хорошее, черного в светлое. Но как бы ни насиловала она реальные факты, понимание гибельности избранного пути не оставляло. И ясно сознавая, что толкает Альдекцию в пропасть, Элда все же пыталась совместить благо страны и свое счастье.
Двое на ступенях храма
Елло постоянно вспоминал красавицу-жрицу, безмолвно наблюдавшую за их беседой с королем. Прежде он никогда не видел ее, но часто представлял, как предаст мучительной казни. Эта женщина не могла не стать его врагом – сильным и беспощадным, коварным и мудрым. Но, вопреки логике и фактам, после их встречи, он почему-то стал рассчитывать на помощь странной черноглазой блондинки. Было в ее взгляде что-то такое, что не поддавалось рациональному объяснению, но давало надежду на успех. Тень надежды… Однако, даже крошечный шанс заполучить в союзницы Великую жрицу, дорого стоил. Линтрие Рале, наивного смешного мечтателя, Ардегс всерьез не воспринимал, а Элду опасался. В руках этой женщины была сосредоточена огромная власть, и она умела распоряжаться ею. Странный взгляд темных глаз не давал покоя. Елло не признавал праздных раздумий и однажды ночью тайно отправился в Альдеки. Возможно, там его подстерегала смерть, но Елло Инэл Ардегс любил риск и верил в удачу.
Элда Анорис сидела на ступенях храма. Лунный свет заливал безмолвный спящий город. Цокот копыт разбил тишину – на широкой улице появился всадник.
- Добра и Света тебе, Великая жрица, - Ардегс бросил поводья, неспешно подошел к Элде и сел ступенью ниже.
- Не тебе желать Света, слуга Тьмы. Зачем пришел сюда? Покаяться и умереть?
- Нет. Мне надо жить долго. Я многое не успел… пока.
- Ты самонадеян. И рискуешь.
- Да, Великая жрица. Я знаю, на что шел, и теперь весь в твоей власти.
- Ты же хотел жить долго.
- Хочу.
- Я могу помешать исполнению этого желания.
- На все воля Великих сил.
- Зачем ты пришел сюда?
- Я не люблю вопросов без ответа. Когда я увидел впервые Элду Анорис, то понял, что она не желает мне зла. Или я ошибся?
- Такая ошибка может дорого стоить.
- Так значит…
- Ничто ничего в этом мире не значит.
- Тогда ответь – да или нет?
- Ты, кажется, приказываешь мне? Забавно.
- Нет, просто не люблю вопросов без ответа.
- А я – покрикивающих на женщин.
- Прости.
Оба замолчали. Елло украдкой, внимательно смотрел на сидевшую к нему вполоборота женщину. Ее лицо заливали потоки лунного света, и от того оно казалось наполнено странным неземным сиянием. Почему Элда говорила с ним, почему не приказала схватить незваного гостя? Что если она видела в Ардегсе союзника, способного свергнуть короля и помочь заполучить власть в стране? Или банально влюбилась в молодого красивого мужчину, поддавшись чарам его обаяния? И то и другое казалось странным и почти невозможным. Элда прервала молчание:
- Я отвечу. Безумцем будет тот, кто надеется, что Элда Анорис, Великая жрица Света и Тьмы, станет сообщницей бунтовщика, презрит свой долг и поможет свергнуть законного короля. Запомни – я никогда не опущусь до подобной мерзости. Удовлетворен? Прощай, - жрица поднялась со ступени.
- Теперь-то я не уйду!
- Что еще? Ты забыл, с кем говоришь, мятежник?
- С прекраснейшей из женщин…
- Ошибаешься. Перед тобой жрица Света и Тьмы. Беседа окончена. Ступай…
Настало время действовать, использовать тот козырь, что имелся в запасе у Ардегса. Посмотрев в лицо Великой жрицы, он взволнованно произнес:
- Элда, я не побоялся прийти, потому что люблю тебя!
- Только что взбрело в голову? Или это один из планов вероломного Ардегса, известного своим коварством и лживостью?
- Лгать, смотря в твои глаза, немыслимо. Признаюсь, перед тем, как приехать сюда, я строил разные планы, увы, не всегда благовидные. Да, я хотел обмануть Великую жрицу, заставить поверить в несуществующие чувства. Ты права, Элда, права, как всегда. И только теперь я понял, что попался в собственные сети. Я действительно влюблен, влюблен и весь в твоей власти.
- Забавное признание. Но мне не верится. Я еще не выжила из ума, чтобы доверять Елло Инэлу Ардегсу.
- Почему?
- Великой жрице дано многое знать в этом мире. Но даже если на миг представить, что ты сумел обмануть меня, фальшивый пыл окажется растраченным впустую – моя власть и моя любовь не связаны между собой. Великая жрица останется верна своему долгу. А женщина… женщина… Клянусь, ни в чем, никогда не помогать тебе в борьбе за престол. Теперь можешь говорить о любви. Если еще хочешь…
- Ты откровенна, жрица. Но я уже сказал – люблю. И буду, что бы ни произошло. Все короны мира не стоят одного твоего благосклонного взгляда.
- Пора расстаться. Ты утомил меня беседой. Если пожелаю новой встречи – дам знак. Прощай.
- Прощай. Света и добра тебе, Великая жрица.
«Я не могу верить ему и не хочу не верить».
Безумие страсти
Полузаброшенный парк, примыкавший к храму, был недоступен простым смертным, но и сами служители Великих сил редко входили под его сень. Вековые дубы, опутанные гибкими побегами плюща, замшелые камни, поросшие дикими цветами, тропинки, ведущие к развалинам беседок, пруды подернутые ряской и заросшие кувшинками… Странная красота дремлющего парка, навевала мысли о бренности всего живого и тщетных усилиях людей поработить природу. Элда любила этот тихий уголок и порой, отрешившись от земных забот и проблем, приходила сюда, часами глядя на хрустальные струи маленького родника и вдыхая аромат одичавших роз.
Но душной ночью середины июля жрица шла по тропинке парка, не как хозяйка, а как преступница, задумавшая чудовищное злодеяние. Несмотря на жару, она все плотнее закутывалась в черный плащ, чувствуя, что дрожит от озноба. Судьба лишила Элду маленьких радостей простых людей, даже в юности не бегала она на тайные свидания, и прежде любовь казалась ей нелепой выдумкой придворных поэтов, услаждающих сладкой сказкой своих господ, и получающих за свой обман звонкую монету. А сегодня она шла на первую встречу с любимым…
- Элда, любимая, - Ардегс беззвучно, как призрак, вышел на освещенную звездами поляну у хрустального родника. – Я не мог поверить, я и сейчас не верю, что чудо свершилось и ты пришла сюда… Ко мне…
- Я не знаю, зачем так поступила. Наверное, ошиблась.
Элда хотела сказать что-то еще, но Елло легонько прикоснулся к ее губам, словно накладывая на них печать молчания. Женщина ощутила тепло мужской руки. Чувство было непривычным и странным.
- Не надо слов, любимая. Слова порождают ложь. Просто живи, просто чувствуй, наслаждайся каждым мигом жизни, следуй велению своего сердца.
Двое молча пошли вдоль берега ручейка, спустились к пруду. Елло взял Элду за руку, и она не противилась, но и не ответила на пожатие, словно превратившись в безвольную куклу. Стрекотали цикады, золотистый месяц выглянул из-за облаков, наблюдая за тем, что происходило у воды. Ардегс чувствовал – еще немного и закончится все, его рискованный визит окажется напрасным, и они с Элдой расстанутся навсегда. «Сейчас или никогда» - подумал он и резко притянул женщину к себе, сжал в объятиях, его губы коснулись ее губ, но Элда запрокинула голову, боясь горячих поцелуев.
- Нет… - прошептала она, - нет, не надо…
Но он не слушал, жадно целуя прохладную упругую кожу, все сильнее прижимая к себе оцепеневшую жрицу, потом подхватил ее на руки, унося прочь от воды и от взгляда любопытного месяца.
Прикосновения мужских рук доводили до дрожи. Стыд и возмущение захлестнули жгучей волной, когда ладонь сжала грудь, а вторая скользнула по бедрам, лаская их. Происходящее напоминало кошмарный сон, но силы оставили жрицу. Она не могла, а может быть, и не хотела сопротивляться, хотя вряд ли призналась бы даже самой себе в этой преступной слабости. Белые облачения верховной служительницы Великих сил были разорваны сильной рукой, горячая тяжесть тела прижала к земле, делая беспомощной и жалкой, боль вошла в тело, как раскаленный кинжал, но Элда не издала ни звука, не закрыла глаз, продолжая смотреть прямо в лицо Ардегса.
- Любимая моя, ты вознесла меня на небо, - прошептал он. – Теперь не страшно и умереть.
Жрица медленно поднялась с земли, закуталась в плащ, опустив голову, пошла прочь.
- Элда, подожди!
- Ты получил все – мое тело и мою душу. Ты победил.
- Победил?! Да не нужны мне никакие победы. Мне нужна ты, только ты. Слышишь?
- Оставь, Елло. Мужчины всегда лгут. Прощай.
Она заплакала только в своей небольшой, аскетично обставленной келье. Слезы текли по лицу, Элда даже не пыталась утереть их, смотрела, не мигая, на тусклый огонек лампады, а он расплывался золотым пятном, превращаясь в маленькое солнце. Великая жрица боялась, что, добившись цели, Елло оставит ее навсегда.
Вопреки страхам Элды, первая ночь любви не стала в ее жизни последней. Встречи Элды и Елло были частыми, любовь – страстной, всепоглощающей, с привкусом отчаянной безысходности. Они ловили каждый миг скоротечного счастья у края разверзшейся бездны, пытаясь утолить неутолимую жажду любви до того, как придет роковой срок. В том, что он скоро настанет, никто из них не сомневался. Слишком огромным было их счастье, и слишком много зла затаилось вокруг. Раскаянье почти не мучило Элду. Елло забросил интриги. Порой, вспоминая о своем решении соблазнить Великую жрицу, он только усмехался. Затеяв эту игру, Ардегс и предположить не мог, что действительно влюбиться в Элду, и красивые слова, слетавшие с его уст, окажутся правдой. Елло Ардегс никогда не верил в подлинную любовь, навеки соединяющую сердца, и вдруг познал ее глубину и безграничную власть. Он нуждался в Элде, он, кажется, даже не мог дышать без нее. Остальной мир перестал существовать для влюбленных. До поры…
Случайно услышанный Ардегсом разговор оборвал любовное наваждение. Пока Елло, позабыв обо всем, встречался с Элдой, над ним потешались его же люди. Еще бы – променять королевский венец на юбку! Таких речей Ардегс стерпеть не мог. После короткой яростной схватки и гибели двоих насмешников Елло решил не тратить больше времени. Или до конца осени он достигнет желанной цели – тогда и с Элдой он будет на равных, или… Вступив в новый виток интриг и смуты, Ардегс не подозревал, что кончились самые светлые, чистые дни его жизни.
Неожиданно для короля покой в Альдекции был нарушен. Виновником беспорядков вновь оказался Елло Ардегс. Недоумевающий Линтрие попытался выяснить, что заставило его нарушить договоренность. Один из гонцов к Ардегсу был убит, а второй, едва живым добравшись до столицы, передал королю циничный и крайне оскорбительный ответ бунтовщика. Ни о каком перемирии уже не могло быть и речи. И как всегда в трудные минуты, король отправился просить совета у Великой жрицы.
Власть или любовь?
Минуло двенадцать дней со времени их последнего свидания, а Элда до сих пор не получала от Ардегса никаких известий. Встревоженная, поглощенная своими заботами, она теперь меньше всего желала говорить с Линтрие. Великая жрица никого не принимала, но король все же проник в храм.
- Как вы посмели нарушить спокойствие храма?!
- Я пришел за советом, Элда.
- Вы, кажется, убеждены, что сами прекрасно справляетесь с государственными делами.
- Элда!
- Простите, ваше величество. Проклятая головная боль – она изводит меня.
- Ардегс нарушил договор.
- Мне это известно.
- Его письмо…
Элда проворно выдернула пергамент из рук короля. Смысл послания не занимал ее, но строки, начертанные рукой Елло, вернули спокойствие – с любимым пока не случилось никакой беды.
- За всю историю Альдекции ни одного правителя не оскорбляли так, как меня – сына Великой Ардекьянды!
- В том ваша вина. Никто бы не осмелился на подобное отношение к королеве Ардекьянде. Ее ненавидели многие, но уважали все, и враги в том числе. Вы – мягкий человек, а толпе нужен кнут. Поблажки только вызывают озлобление, Линтрие. Народу непонятны доброта и великодушие, зато сила внушает почтение.
- Вы тысячу раз правы, Элда. Дело за малым – помогите изловить этого мерзавца, и я казню его здесь, на главной площади публично, на глазах у всех!
- Вас только сильнее возненавидят. Смерть Ардегса не остановит восстание. Найдутся другие, месть будет страшна.
- Как же мне поступить?
- Не знаю, ваше величество.
- Силы Света и Тьмы! Элда Анорис не видит выхода! Или близится конец мира?!
- Не переоценивайте меня. Я всего лишь женщина, правда, неглупая, но и я могу чего-то не знать. Вы ошиблись непоправимо, пригласив Ардегса на переговоры. – Голос Элды предательски дрогнул. – Еще летом его можно было уничтожить без особых последствий, теперь поздно. Молитесь Великим силам. Только они могут спасти страну, а не их жрица.
- Я не верю в духов Света и Тьмы…
- Такое кощунство в храме! Пойдите прочь. Да смилостивятся Великие силы над безумцем! Прочь!
Элда выкрикивала все новые проклятья, лишь бы поскорее ушел этот несчастный. Жрица обманывала короля – только Ардегс обладал реальной силой. С его смертью угроза исчезнет, придет мир. Тысячи людей останутся живы, и среди них – Линтрие Рале, королева Илета, их сын Озель… Ценою жизни Елло. Всего одно слово жрицы, но она никогда не произнесет его.
Молитвы не приносили успокоения. Элда не находила себе места – то металась по храму, прижимая к груди письмо Ардегса, то часами неподвижно лежала на холодных плитах, прося о помощи Великие силы. Но духи Света покинули жрицу. Ею безраздельно владели силы Тьмы.
Кровавая победа
В последнюю ночь декабря разрозненные очаги сопротивления у городских ворот были подавлены, и Елло Инэл Ардегс с триумфом вступили в Альдеки. Во дворце царила полная неразбериха, кипели яростные споры, что предпочтительней – бежать, попытаться организовать оборону или, доверившись воле Великих сил, сдаться на милость победителя. Конечным результатом всех этих дискуссий было полное бездействие. Зная характер Ардегса и опасаясь худшего, Элда Анорис в последний момент все же успела подготовить побег короля. Подавленный Линтрие безропотно подчинился воле жрицы и вместе с сыном и женой тайно покинул город.
Стихия боя завладела Ардегсом, разорвала хрупкую оболочку условностей, отличающих людей от прочих земных тварей, наделив нечеловеческой, удесятеренной силой, великолепной реакцией и поразительной точностью каждого движения. Он уподобился волку, замершему перед последним броском, когда его челюсти должны сомкнуться на горле такой ненавистной и желанной жертвы. Вихрем пронесся Ардегс по запутанным сумрачным коридорам храма, разыскивая жрицу. Отблески огня, безумие неистовствовавшей толпы, жестокость схватки у стен дворца, кровь врагов, близость желанной цели отразились и застыли в его сверкающих глазах, смотрящих сквозь Элду. Ардегс грубо схватил ее за руку повыше локтя:
- Где Рале?
- Оставь его, Елло. Ты достиг всего, чего хотел.
- Он в храме?
- Пусти, у тебя руки в крови…
- Где Рале?!
- Можешь перевернуть здесь все вверх дном, ты способен на любое святотатство… Но если тебе достаточно моего слова: короля в храме нет. И ты, Елло, не посмеешь преследовать его, ибо я запрещаю это, я, Элда Анорис – жрица Великих сил.
- Из-под земли достану!
- Тогда чаша терпения переполнится, и это злодеяние станет последним. Я вижу будущее – ты ненамного переживешь Линтрие.
- Пугаешь?
- Грядущее – открытая книга, и я читаю ее.
- Что ж… Доставлю милой Элде подобное удовольствие, помилую это нелепое существо. Пускай Рале живет…
Слова жрицы испугали Ардегса, впервые столкнувшегося с непостижимым. Загадочный рок правил миром, а он был всего лишь пушинкой, влекомой неведомо куда ураганом. Елло почти физически ощутил свою беспомощность перед Великими силами. Азарт борьбы иссяк, остались усталость и опустошенность. Он достиг всего, чего желал, но не испытывал удовлетворения; вместо этого пришло неведомое ранее чувство вины. Елло растерянно осмотрелся. Причудливо искаженная его тень металась по стенам, сплетаясь с силуэтами гротескных человекообразных фигур на храмовых фресках. Облаченная в ослепительно-белое одеяние, чуть поодаль стояла Великая жрица. Каменная кладка надежно защищала от шума толпы. Храм был пронизан тишиной – звенящей, напряженной, прерываемой лишь потрескиванием факелов. Елло, наконец, заметил – руки его и в самом деле в крови. Он замер, боясь шевельнуться – каждое движение сопровождалось дикой пляской безобразной тени на стене.
- Элда, там, впереди…
- Хочешь знать? Слушай. Я вижу только кровь. Реки, моря людской крови. Всеобщую ненависть… И ты скоро будешь мертв, и Рале, и я. Ты навлек гибель на Альдекцию – и никто не спасется. Удача покинет тебя, уже оставила. До самой смерти тебе не будет покоя. Но ты умрешь скоро. И Рале, и я. Мы все умрем. Духи Света покинули эту землю. Грядет беда… Кровь… она стекает по стенам, заливает пол, мы стоим уже по колено в крови, а она все прибывает…
- Нет! – внезапно Елло Ардегс рухнул на пол и стал исступленно ударяться головой о каменные плиты. Элда не заметила этого, продолжая шептать что-то побелевшими губами.
- Нет же, нет! Сделай что-нибудь, верни прошедшее, Элда!
Жрица вздрогнула. С удивлением, будто впервые увидела этого человека, посмотрела на распростертого у ее ног Елло.
- Ты же достиг своего, стал владыкой Альдекции. Встань и иди, продолжай творить зло – таков твой удел.
- Мне ничего не нужно… Это же просто дурной сон. Вся наша жизнь всего лишь сон. Так говорила моя мать. Разбуди меня, разбуди, Элда. Верни все…
- Никто не в силах вернуть прошлое, и грядущее не изменить. Ты создан для зла – убивай… Иного не дано. Карай невинных, верши неправый суд, владыка Альдекции…
Очнувшись унылым серым утром на холодных плитах храма, Елло, сколько ни пытался, не мог припомнить событий минувшей ночи. Смутные видения, обрывки фраз теснились в мозгу, тревожили, лишали покоя. Елло чувствовал себя совершенно разбитым. Кое-как поднявшись, он побрел на улицу. Огромная толпа людей, многоголосье восторженных выкриков немного ободрили Ардегса. Но горечь и давящая тревога не растворились в потоке всеобщего ликования, продолжая исподволь отравлять минуты упоения победой. Елло был зол на себя и потому, не задумываясь, отдал распоряжение казнить около сотни самых верных сторонников свергнутого короля, захваченных минувшей ночью. Весть о скорой кровавой потехе вызвала новую вспышку восторга в толпе. Жажда убийства еще не была удовлетворена, ненасытное чудовище требовало на заклание новую жертву, и приказ о расправе над людьми, еще вчера вызывавшими почтение и трепет той же толпы, поднял Елло Ардегса в глазах собравшихся на еще большую, недосягаемую высоту. То и дело раздавалось: «Да здравствует мудрый и справедливый Елло Инэл Ардегс! Слава Ардегсу!»
Елло скривил губы в улыбке, величественной походкой сошел со ступеней храма, вскочил в седло, отметив, что чьи-то услужливые руки уже успели заменить простую сбрую его коня на некое ослепительное, изукрашенное каменьями и достаточно неудобное сооружение. Желая эффектно завершить начатую сцену, Ардегс поднял коня на дыбы, неопределенно взмахнул рукой, вновь улыбнулся и, наконец, неторопливо поехал к дворцу, где его ожидал золотой венец Альдекских правителей. Неизвестно кем собранная, возникшая в один день многочисленная свита, а вслед за ней и толпа горожан потянулись за удаляющимся Ардегсом. Площадь опустела.
Элда наблюдала за происходящим из окна жилого этажа храма. Главным виновником случившегося жрица считала себя. Елло всего лишь шел к поставленной цели, а она, презрев долг, позволила Ардегсу достичь ее. Представляя ужасы минувшей ночи, Элда хотела ненавидеть его, но почему-то жалела. И это было для нее самым страшным.
«Я не только предала всех, но и ищу оправданье этому зверю в человеческом обличье. Почему не удается отречься от него? Елло хотел убить Линтрие, теперь предаст казни тех, с кем долгие годы я шла одной дорогой. Людей, доверявших мне. И Вода Сэдри, и Дема Шелла… Неужели он не пощадит даже такого старца, как Дем? Что Елло чужие седины! Хорошо, что хотя бы младшему Шеллу удалось бежать. И это значит, он станет мстить за отца… Но, кажется, я предпочла бы увидеть убитым и его? Лишь бы у Елло оказалось на одного врага меньше. Да, Элда, ты погрязла в грехах. Одно утешает, этой ночью Елло впервые задумался о неправедности своего пути. Добрый знак. В конце концов, не важно, кто правит Альдекцией, важно – как. Конечно, он наивен, он как ребенок о новой игрушке, мечтает о величии и славе, не ведает, что творит. А вчера понял и ужаснулся. Нет, не все потеряно. Чувство вины смирит его гордыню, и мы вместе вернем утраченное. Для Альдекции как правитель Елло предпочтительней Линтрие. Это Линтрие Рале был бедой для страны с его мягкостью и заигрыванием с народом, от которых до смуты рукой подать. Не удивительно, что она и произошла. Если направить поступки Елло в нужное русло, он станет королем, равным Великой Ардекьянде…
Или это не раскаянье, а всего лишь страх перед близкой смертью? Чепуха, чепуха… Елло не трус, смерть сама его боится; дело в ином – он одумался, в нем пробудилась совесть. Духи Света вошли в его душу. Великие силы несравненно мудрее людей, путь, избранный ими, не всегда понятен простым смертным. Конечно же, Елло Ардегс – единственный человек, кто может возродить утерянное величие страны. Хорошо бы… Все будет хорошо, обязательно будет».
Немного ободренная Элда занялась своими повседневными проблемами, наслаждаясь размеренностью и скукой череды мелких привычных дел.
В изгнании
Преодолев бесчисленные опасности, семья Рале наконец-то смогла вздохнуть свободно. Жители острова Дан были верны своему королю и торжественно, не как беглеца, а полновластного господина встретили Линтрие.
Но верность подданных не вернула покоя королю. Больше всего Рале желал найти человека, способного понять его смятенье, разделить обиду и тревогу. После вечерней трапезы он обратился к Илете:
- Ты веришь в Великие силы?
- Конечно.
- Здесь, на острове, в замке есть комната, - мало кто решается туда зайти. Но я был. Страшное зрелище. Лет двадцать назад там погиб человек. Наместник моей матери, Сеньюс Аник. Говорят, очень давно какая-то старуха неизвестно за что прокляла его. Она призвала на помощь силы Света и Тьмы и предрекла ему жуткую гибель в огне. Годы шли, ничего не происходило, и вдруг весь замок содрогнулся. Такого никто никогда не видел. Грохот, столб пламени, вырвавшийся из окна, сама земля потеряла свою незыблемость…
- Почему ты вспомнил об этом?
- Мне раньше казалось, что все рассказы о Великих силах – сказка. Я был в той комнате… С тех пор, как я не послушался Элду…
- Ты слишком много думаешь о ней, Линтрие.
- Может быть, Элда уже мертва. Ардегс способен поднять руку и на Великую жрицу. Я считал ее жестокой женщиной. Когда-то Элда рассказывала мне о сорняках на поле. Их уничтожают, чтобы дать свет полезным растениям. А я говорил – люди не сорняки, каждый должен жить. У Элды было бесчисленное количество шпионов, любого неугодного человека могли обвинить в неверии в Великие силы и казнить. Кого бросали в Бездонный колодец, кого предавали огню. Какое лицемерие – обвинять людей в ереси только потому, что они выступали против меня. Помнишь Жентора Геда Тинне? Элда ловко состряпала приговор, «доказав» будто его деяния неугодны Великим силам. А по сути Тинне встал на пути людей из окружения Великой жрицы, только и всего. «Король должен блюсти высшие интересы, интересы страны, и не жалеть никого ради всех. Он обязан подавлять смуту в самом зародыше, иначе погибнут тысячи», - так говорила Элда. Права она или нет, до сих пор не пойму. Я пытался договориться с Ардегсом, и вот я здесь. Но если бы все повторилось, Илета, я поступил бы так же. Только теперь я понял, почему двенадцать раз без изменений повторяется жизнь каждого человека. Великие силы щедро даруют нам возможность изменить свою судьбу. Но сколько бы ни повторялась наша жизнь, человек всегда поступает одинаково, он не может изменить себя. Да, я поступил бы так же. Всякий человек мыслит, чувствует, любит. Он – человек. И из-за какого-то презренного блага государства лишать его жизни? Единственной… Высшие силы дают жизнь, а я простой человек – мыслящий, чувствующий, любящий, имею ли я право карать? Чем я лучше других?
- Ты король, ты сын Великой Ардекьянды.
- Так говорила и Элда. Силы Света и Тьмы ошиблись, сделав меня королем. Отвечать за других тяжело, мне это не по силам. И я слишком доверяю людям. Знала бы ты, какой честный взгляд у Ардегса! Он смотрел мне прямо в глаза, спокойно и безмятежно. Я не мог ему не поверить!
- Говорят, Элда влюблена в него.
- Быть такого не может!
- Ты не доверяешь слухам, дворцовым сплетням, а я имею такую слабость…
- Илета!
- Почему бы нет? Красивый, молодой, смелый – Ардегс производит впечатление на женщин. Линтрие, тебе не кажется странным, что Элда отказалась бежать с нами?
- Элда никогда не нарушит свой долг.
- Как знать…
- Не лишай меня надежды, что на Земле еще встречаются порядочные люди. Оставь злословие. Замолчи.
- Ты к ней неравнодушен.
- Нет.
- Да, Линтрие. Во дворце ничего не утаишь. И я сама не слепа. Только ты со своими домогательствами остался не у дел. Элда – не дура, подыскала молодого решительного парня и теперь премило, на пару с ним будет распоряжаться всем. Вот так-то, Линтрие.
- Илета, прошу тебя, уходи…
Трясина
С приходом Ардегса к власти смута не прекратилась. Краткий восторг толпы сменило разочарование. Пламенные речи уже не убеждали никого, от Ардегса ждали исполнения обещаний, а он не в силах был что-либо изменить. Не знал, не умел, не хотел и потому повторял судьбу свергнутого им короля. Но в отличие от Линтрие Рале, Елло не высоко ценил чужую жизнь и крайне жестоко расправлялся со всеми, осмелившимися перечить ему. Его зверства, как и излишняя мягкость Рале, вызывали озлобление. Вскоре многие сторонники Ардегса, разочаровавшиеся в своем недавнем кумире, открыто стали переходить на сторону его врагов. Все больше появлялось новых «спасителей Альдекции», все чаще раздавались призывы к свержению Ардегса, все страшнее становились многочисленные казни.
Убедившись в тщетности попыток повлиять на Елло, Элда отказалась от участия в политических играх, целиком посвятив себя служению Великим силам. Размеренная чреда молитв и жертвоприношений позволяла забыться, уйти от реального мира, обрести хотя бы иллюзию покоя. Елло жрица избегала, видела редко, почти не говорила с ним.
Тревожные вести приходили с Дана. Для многих годы правления Рале уже казались золотым веком, и возвращения на престол свергнутого короля представлялось всеобщем спасением. Без того шаткое положение Ардегса стало угрожающим, и Елло ничего не оставалось, как идти на поклон к жрице в надежде получить дельный совет. Как и Рале, он верил в мудрость Элды.
Несколько часов до окончания жертвоприношения Елло провел в боковой комнатушке храма, смиренно дожидаясь аудиенции. Измученный длительным ожиданием, сомнениями и неразрешимыми вопросами, он даже не заметил, как вошла Элда. Жрицу поразил жалкий, затравленный вид обычно самоуверенного Елло, его осунувшееся лицо и глубокие тени под глазами. Глядя на него, Элда прокляла свою нарочитую медлительность, забыла и свой гнев, и свой страх, отдалась щемящему чувству жалости к этому несчастному мальчишке, по глупости ввязавшемуся в кровавую авантюру.
- Чем я могу помочь, Елло?
Он вздрогнул, будто пробудился ото сна, долго смотрел на Элду, молчал. Не дождавшись ответа, жрица заговорила вновь – тихо, неторопливо, пытаясь придать интонациям своего голоса как можно большую убедительность:
- Помнишь, в ту ночь, на ступенях храма, я поклялась, что никогда не буду твоей сообщницей? Я положилась на волю Великих сил. Ты достиг цели, почти нереальной в своих масштабах, без чьей-либо помощи. Это достойно восхищения. Но… Пойми, Елло, власть тебе не удержать, она ускользает из рук. И вовсе не потому, что Елло Ардегс глупее или неопытнее той же Ардекьянды. Кто только не занимал этот трон! Идиоты, мудрецы, самодуры, тираны… И срок их правления не зависел от качеств их души. Это – случайность или предначертанье, как угодно… Власть – не твой жребий. Всю жизнь ты должен бороться за нее, но не побеждать – ибо успех становится поражением. Когда волчок крутится, он не падает… - Элда замолчала, пытаясь понять, какое впечатление на Елло произвела ее речь. Тот слушал внимательно, не перебивая и не пытаясь возразить. Это обнадежило жрицу:
- Елло, ты сам понимаешь, что натворил?
- Да.
- И… раскаиваешься?
- Да.
- Камень упал с души, тяжелый, теперь я жить могу…
- Что?
- Не слушай, не надо. Я так устала. Главное в другом… Откажись от престола.
- Нет.
- Нет?
Элда отшатнулась. Перед ней предстал обычный Елло: стальной блеск в глазах, ехидная то ли улыбка, то ли гримаса, кривившая губы, и ни сомнений, ни раскаяния, только безграничная самоуверенность, сквозившая в каждом взгляде, слове, движении.
- Ты не понимаешь, что говоришь, голубушка. Покаяться ради твоего удовольствия – одно, а принимать серьезные решения, потакая женской блажи… Я-то хотел с тобой потолковать о делах, но, похоже, ты здорово раскисла и не способна здраво мыслить. Отказаться от власти – и это совет Великой жрицы Элды Анорис! Теряешь хватку, Элда. Запомни хорошенько – Елло Ардегс не привык уступать. Ни-ког-да.
- Безумие. Ты ничего не добьешься.
- Уже добился – я обладаю властью. Гигантской властью. Альдекцы – мои рабы, неважно, желают они того или нет. Я – хозяин. И любой, кто станет у меня на пути, умрет.
- И я?
- Ты никогда не станешь на моем пути, Великая жрица.
- Ошибаешься! Ошибаешься… Остались верные люди, они исполнят любой мой приказ, они…
- Элда, голубушка, я никогда не ошибаюсь.
- Не смей говорить в таком тоне! – глотая слезы, Элда торопливо направилась к двери, но остановилась, беспомощно и жалко улыбнулась. – Да, в этом ты не ошибаешься. Потому что я все еще люблю тебя, люблю такого, как есть. Одумайся, Елло. Не надо больше зла. Я должна помочь тебе. Лучшее, самое лучшее – тихо уйти. Тогда наступит покой, тогда все изменится…
- Нет, Элда. Не для того я испытал столько в жизни. Знаешь, какие унижения выпали на мою долю?! Не знаешь? И отлично, что не знаешь. Это касается только меня. Одно запомни – пусть весь мир рухнет, но я останусь на престоле! Вот и все.
Резко развернувшись, так что Элда невольно отступила, Елло Ардегс стремительно вышел из комнаты. Великая жрица без сил опустилась на скамью. Шаги Елло стихли в коридорах храма.
Не в силах видеть никого из своего окружения, Элда поспешила уединиться в старом парке, пытаясь, оставшись наедине с собой разобраться в мыслях и чувствах, переполнявших душу. Сев на замшелую каменную скамью у маленького водопада, она вновь вспоминала поступки Ардегса, пытаясь найти в них логику и смысл.
«Как понять его? Миг раскаянья и вслед за тем – истерика, бешенство, отрицание собственных слов. И так всегда. Откуда эта ярость? Казни, расправы… Елло, Елло, зачем ты приходил, чего ты хочешь? Ты задумал что-то жуткое, и я не знаю, как тебя остановить. Странный человек… Человек?! Зверь… Нет, звери не способны на такую жестокость. Его бесчинства особого рода – неоправданные, непонятные, ненужные, и от этого столь страшные. То, что он безжалостно расправляется со своими врагами, объяснимо и оправдано. Так и надо делать, если хочешь удержать власть. Но когда убивают невинных людей, убивают беспричинно, хладнокровно, даже беззлобно, просто так – это понять невозможно. Ардегс даже не замечает, что убил, лишил жизни. Обычная история, случившаяся на днях во дворце – три прислужника, ни в чем не повинные люди, имели несчастье чем-то не угодить новому королю и были зарублены на месте. А повод пустячный – спросить Елло, он и не вспомнит. И этот кошмар длится изо дня в день! Лужи крови во дворце, рассеченные тела – привычная картина… А казни – чей разум может достигнуть такой утонченной жестокости? Почему он стал таким? Конечно, тяжелая жизнь может ожесточить сердце. Но не до такой же степени…»
Стремясь найти оправдание своему любовнику, Великая жрица, убеждала себя в том, что Елло просто сошел с ума или его сознанием завладели духи Тьмы. Элда вспомнила случай, произошедший почти месяц назад. Наверное, только одержимый темными силами, мог уцелеть в бойне, развязанной в королевском дворце. Дружки Ардегса, с которыми он и пришел к власти, надумали избавиться от самозваного правителя Альдекции, в надежде занять его место. Вдесятером они ворвались в спальню, ударили Елло скамьей по голове, надеясь оглушить, да только не удалось… Рубились жутко, но недолго. Вскоре все завершилось – десять трупов и невредимый Ардегс, отделавшийся несколькими царапинами. Случившееся напоминало чудо, ведь нападавшие были опытными воинами, каждый из них мог стать опасным противником для кого угодно. Но не для Ардегса.
И все же разум подсказывал Элде – ее возлюбленный не был одержимым безумцем. Да, он перестал спать в последние недели, да, его опьяняли кровь и вседозволенность, он творил бесчинства, шел по жизни, балансируя на лезвии ножа, но всегда действовал разумно, расчетливо и жестко. Жрица понимала, что такому человеку не может быть оправдания, но вместо того, чтобы отречься от негодяя, жалела его.
Болезненное, мучительное чувство жалости, в которое незаметно переродилась ее любовь, руководило всеми поступками Элды, толкало в пропасть. Ардегс давно стал для нее «бедным мальчишкой», страдающим из-за собственных ошибок и легкомыслия. Она умела находить оправдание каждой его дикой выходке и жалела, жалела, жалела вопреки всему.
Остаток дня и всю следующую ночь Элда Анорис отдала страстной кощунственной молитве, проклиная весь мир ради благополучия своего Елло.
Последняя капля
Покинув храм, Ардегс направился к Вэрду Гэдри. Элда вышла из игры, рассчитывать на нее уже не приходилось. Неудавшийся разговор со жрицей окончательно рассеял сомнения, и теперь Елло знал, что делать. Мало кто в столице предполагал, что Ардегс еще задолго до захвата власти познакомился с придворным ювелиром, вместе они проворачивали темные делишки, да и встретиться с Великой жрицей Ардегсу помог не кто иной, как Вэрд Гэдри, подстроивший их первую встречу.
Жизнь в ювелирной мастерской била ключом. Слаженно стучали по наковальням маленькие молоточки, суетились подмастерья, перепачканный до ушей мальчишка выгребал золу из печи, кто-то вполголоса напевал старую песенку, которую Елло не раз слышал в детстве. Мастерская Гэдри была Домом, мир и уют жили под ее кровлей. Появление Елло Инэла Ардегса убило покой. Тревожные взгляды упирались в его спину, когда он проходил вглубь помещения.
Вэрд созерцал. Его взгляд ласкал восковую скульптуру, мягко скользя по изгибам линий – он упивался совершенством формы своего творения.
- Боишься, Вэрд?
- Боюсь. Сколько их было, и каждый раз никакой уверенности, вдруг… Сегодня сделаю глиняную форму для отливки. Возможно, ты первый и последний человек, кто видит это мое детище. Я просто трясусь перед каждой плавкой.
- Ювелир с трясущимися руками – довольно грустное зрелище. Я хочу говорить с тобой. Только не здесь.
- Идем наверх, Елло.
Ардегс сидел, опершись локтями о стол, и теребил неведомо зачем прихваченный из мастерской резец. На лице Вэрда застыла маска вежливой заинтересованности, скрывавшая недовольство. Елло пришел явно не вовремя, все помыслы мастера были заняты предстоящей отливкой скульптуры.
- Я был сегодня у Элды.
- Как она?
- Мается.
- А ты?
- Тоже. Знаешь, сегодня у меня исповедальное настроение. Тянет поболтать. Твоя восковая красотка не соскучится?
- Красотка подождет.
- Отлично. Ты единственный, с кем можно говорить по-человечески. Остальные – истуканы без мозга и души. О моем прошлом никто толком ничего не знает. Не люблю воспоминаний. Просто сегодня особый день, ровно двадцать один год назад я последний раз видел мать. Целая жизнь… Тогда нам пришлось расстаться. Я уехал в Гризонтию, мы должны были встретиться там. Ты в Рин-пи никогда не был? Впрочем, и не советую. Грязный, шумный городишко. Смешение всего и вся. Короче – портовый город. Я пришел туда нищим, надо было как-то устраиваться. Пришлось идти в услужение к одному довольно влиятельному типу. Он держал большую конюшню, работы там хватало на всех. И Елло Ардегс занял там достойное место мальчика не побегушках, с которым считались меньше, чем с приблудной дворняжкой. Издевались надо мной, как хотели, особенно одно злобное и на редкость тупое существо, носившее имя Лисри и нечесаную бороду. В скудных извилинах его мозга прочно засела мысль, что я создан исключительно для удовлетворения идиотских прихотей и получения увесистых затрещин. Я терпел, мечтая пролить когда-нибудь кровь этой скотины. Но случись такая история – пришлось бы бежать. А я не мог оставить Рин-пи, я ждал. Ждал и терпел.
О гибели матери я узнал случайно из разговора в таверне. У нее был жуткий конец. Ее убили по приказу жрецов Великих сил. Обвинили во всех грехах и казнили на площади. В тот вечер со мной что-то случилось. Я вряд ли могу описать внятно тогдашнее мое состояние. Весь мир оказался разрисованной картинкой, она лопнула, разорвалась, а за ней таилась страшная ненаполняемая пустота. Помню, шел по Рин-пи бесцельно, как слепой, не представляя, куда и зачем. Шел и все. Прогулочка закончилась падением. Я слетел с откоса, довольно высокого, и, видимо, долго лежал без сознания. Была поздняя осень, холод собачий, и я здорово потом болел. Нашла меня портовая девка, ее звали Бютрэна. Пожалела, «не дала такому красавчику загнуться», месяца полтора возилась с ни на что не годным телом и, как ни странно, выходила. Я не хотел жить, она вернула меня в этот мир вопреки моей воле. Тогда я и понял – мое предназначение – месть. Я должен отомстить за смерть матери, за каждую пролитую ею каплю крови. Легко сказать, но трудно сделать. Тогда я был зеленым юнцом, способным разве что постоять за себя в пьяной драке. Уничтожить всех жрецов Великих сил, искоренить саму эту веру, которую моя мать считала ложной, поджарить на медленном огне Великую жрицу, такие у меня были планы… Не прячь ухмылку, Вэрд, я знаю, что с Элдой Анорис планчик не сработал…
Ювелир опустил голову, стараясь скрыть свои чувства. Ардегс был непредсказуем – мог посмеяться вместе с Вэрдом, а мог вонзить кинжал в его сердце.
- Но вернемся к нашим баранам, - усмехнувшись, продолжил рассказ Елло. - У Бютрэны был любовник, некто Арк Большой Крюк – гроза городских предместий. Он как-то пригласил меня в свою шайку. Я согласился. Надо было как-то жить. Чем занимались, поинтересуешься ты? Деяния его – сплошное убожество: грабежи, попойки, попойки, грабежи. Скучно. Вскоре Арк убил Бютрэну, забил скалкой во время очередного запоя. Как бы ни называл суд людской Бютрэну, она спасла мне жизнь – такое не забывают. Я не замедлил высказать Арку все, что о нем думаю. Отношения мы выясняли добросовестно и долго, и я все же сумел убить его. Точнее, ранил смертельно, он сдох на следующее утро. Пришлось скрываться от его дружков. Я решил уехать из Рин-пи навсегда, в постылом городе меня удерживала только месть. Помнишь конюха Лисри, моего недавнего мучителя? Я убил и его, и жену, и старую тетку, что подвернулась под руку. Всех. А дом поджег.
Мой путь лежал в Розенгерию. Знаешь, мне казалось, что как только я ступлю на эту проклятую землю, все сложится само собой, служители Великих сил найдут свою смерть, и моя месть начнет осуществляться. Рин-пи я покинул в трюме корабля, среди тюков с каким-то барахлом и довольно беззастенчивых крыс. Когда меня обнаружили, возник небольшой спор, как лучше проучить наглеца, дерзнувшего без спросу навязать столь достойным людям свое общество. Добропорядочные купцы не нашли ничего лучшего, как предложить мою скромную персону на завтрак проплывавшим поблизости акулам. Помешали осуществлению этого дерзновенного планчика розенгерские пираты. Судно скоренько захватили, команду перебили, мне же почему-то подарили жизнь и даже приняли в свою весьма своеобразную компанию. Ты никогда не видел океан, Вэрд, поэтому и не знаешь, что такое воля… Тогда я впервые поверил в удачу. Казалось, теперь у меня достаточно сил, чтобы рассчитаться со всеми. Надо было только стать капитаном корабля и возглавить шайку этих не знающих ни жалости, ни совести головорезов, пройтись по Розенгерии, выжечь, истребить, утопить в крови убийц матери. Виновными были все, и жрецы, и розенгерская толпа, ликовавшая, как всегда ликует толпа во время казни. Все розенгерцы заслужили медленную мучительную смерть. Через полгода я поднял бунт на корабле. Капитана в качестве украшения подвесили на рее, а я, к всеобщему удовольствию, принял командование «Литэрой». Кстати, с розенгерского «литэра» переводится приблизительно как «блуждающая смерть». Хорошее названьице. Я… в полной мере оправдал имя корабля. Все побережье боялось моих орлов до дрожи в коленях. Боялись еще и потому, что я не брал пленников. Разве что барышень, да и то хорошеньких. Плевал я на выкуп. Однажды мы захватили крупное судно, где среди всяческих диковин находился сынок гюльбальского князя. Говоря о выкупе, он сулил золотые горы. Стало противно. Я зарубил его. Папаша не простил мне смерти любимого отпрыска. Началась охота, крупная серьезная охота. Нас выследили. Не помогла ни быстроходность «Литэры», ни отчаянная храбрость моих молодцов. Все было кончено. Ко всем прочим неприятностям меня ранили, и я очнулся в подземелье какого-то замка. Что со мной делали эти два месяца, я вспоминать не хочу. Ты художник, а подробности могут быть интересны только палачам, да и то с профессиональной точки зрения. Я всерьез собрался отдавать концы. Мое желание не особенно пришлось по вкусу этим господам. Видишь ли, Вэрд, они хотели устроить грандиозную образцово-показательную казнь во устрашение другим. Потому они чрезвычайно переживали за мое несколько пошатнувшееся здоровье, опасаясь, что я не выдержу разнообразнейшей программы пыток и тем самым оставлю неутешного папашу и прочих с носом. Исходя из этих соображений, от меня несколько приотстали и даже соизволили подлечить. Тогда я бежал. Довольно забавная история, впрочем, излишне длинная, да и значения особого не имеющая. Главное – я бежал. Бежал в лес. Люди мне стали на редкость противны, не мог лицезреть их без желания разорвать на мелкие кусочки. Плохо было, по-настоящему плохо. Только я зверь живучий. Но, честно говоря, совершенно одичал, еще полгода подобного существования, и я разучился бы разговаривать…
- Кого бы я тогда слушал!
- Да, это была бы крупная потеря для всего человечества. Итак, мягко говоря, я чрезмерно приблизился к природе. Как зверя меня и изловили. Представь себе, Вэрд, поселеньице. Глухой лес, а на поляне несколько домишек. Эти люди никого не боялись, сами себе хозяева. Да о них никто и не вспоминал. Их предводитель, Сентрин, пришел к заключению, что из меня выйдет неплохой раб, и он был недалек от истины. Я тогда довольно плохо соображал, опустился. Делал без возражений, что велят – отличная скотина.
У Сентрина были детишки лет по семи-восьми, двое, мальчик и девочка, Торн и Нела. Они сперва шарахались от меня, панически боялись. Однажды смотрю – идут в слезах, на мордашках горе безутешное. Торн под мышкой щенка тащит, рыженький такой, месяца четыре. Оказывается, Сентрин ему лапу перебил, переднюю. Проворовался дурачок, стащил что-то со стола и получил воздаяние за дела свои. Жалко, милое существишко, шерстка шелковистая, глаза наивные. Дети ревут, щенок поскуливает – трагедия. Я ему помог. После этой истории все переменилось, детишки ко мне привязались, сами, как щенята, бегали. Я им сказки рассказывал, истории разные, в детстве немало слышать приходилось. Вскоре Сентрин узнал, что я, как выразилась Нела, «щеночку лапку починил». И пошло-поехало: если у какой скотины хворь, в первую очередь бегут к Елло. У меня рука легкая. Оценили Елло Ардегса по достоинству, ничего не скажешь. Все складывалось неплохо, может, так бы я и остался жить среди этих людей, только однажды Сентрин вспылил, ударил по лицу. От этой оплеухи голова моя окончательно прояснилась. Решил – пора кончать. Надо же докатиться до подобного существования! Живу, как тварь четвероногая, даже хуже. Это я-то! Мой род древний. Эзи раньше в Розенгрии правили, дед – тенгрийский князь. Кровь у меня княжеская…
Хотел уйти тихо, без объяснений. Обычно я оскорбление без ответа не оставляю, но в тот раз решил проявить великодушие – детишек все-таки жалко. Череп я проломил Сентрину совершенно случайно, так получилось… Ушел. По реке добрался до Рин-пи, воистину, нельзя ни от чего зарекаться! Там обошлось без приключений, спокойненько нанялся матросом на корабль и спокойненько приплыл в Ренгию. Пересек все княжество и оказался на границе с Альдекцией. Мое появление оказалось весьма своевременным – намечался очередной поход, война не война, но заварушка. Я принял в ней деятельное участие со стороны альдекцев. Впрочем, это чистая случайность, что моими противниками стали ренгийцы: тонкости отношений Ренгии и Альдекции меня не интересовали. Но этот раз мои способности получили достойную оценку. Ни с чем пришел – голь перекатная, а вскоре уже большим отрядом командовал – сто с лишним человек. Только я понял, Вэрд, - дальше стена. Князья меня за холопа держат, ровней не признают. И я ушел, ушел вместе со своими людьми. Никто не отказался. Решил: если не отомщу, тогда и жить не стоит. Знаешь, детские мечты вспомнились – уничтожить весь этот гадюшник, храмы сжечь, все… Только теперь я знал, как это сделать.
Восстания устраивать до смешного просто. Вот городишко стоит, штурмуешь его за пару часов, - знать скоренько на кол, винные погреба открыть, и все богатства – всем, сразу и поровну. Ошибка многих – корысть. Золото их притягивает, богатеют непомерно, потом их свои же люди и бьют. Зависть. Что мне золото? Видел я его достаточно, оно только для твоих безделушек годится, власть в ином. В душе человеческой. У кого сильна она, тот все получит, и золото ему как песок будет, и каменья драгоценные как галька. Мне, правда, вся эта мишура ни к чему… Все знали, что у Елло Ардегса за душой кроме меча и коня ничего нет: ни кладов зарытых, ни утвари драгоценной, я даже девиц – и то, как правило, долго не держал. Не на что было зариться. И шли за мной. Кто из корысти, кто из высоких идей – мол, я за справедливость, правду… Главное – сразу, всем и поровну. Получается мало и хочется еще. Ты знаешь, я всю страну, как муравейник, разворошил. А потом встретил Элду… И все пошло кувырком. Она считает себя клятвопреступницей, а ведь я не лучше. Я поклялся уничтожить все, что связано с этой чертовой религией, а сам сплю с Великой жрицей. И не могу ее убить, действительно не могу. Вот, собственно, и все на сегодня… - Ардегс улыбнулся, встал из-за стола.
- Предисловие получилось длинным. Чего же ты хочешь, Елло?
- Тебя не проведешь! Мне нужна помощь. Принца Озеля знаешь?
- Знаю. И он меня отлично знает, я делал для него механические игрушки. Мальчонка меня обожает. Кажется, я понял, что ты задумал, бродяга… Не боишься, что эта капля окажется последней?
- Нет. И мне нужна твоя помощь. Я хочу поговорить с Рале. Если его сын будет со мной, разговор получится более конструктивным.
- Завтра форма будет готова, неделя на просушку, потом отливка… Пока металл будет остывать… что ж, после плавки я весь к твоим услугам. Надеюсь, к моему возвращению он остынет…
- Спасибо, Вэрд.
- Э, постой-ка, я тебе резец, кажется, не дарил, не грабь бедного ювелира.
Елло рассмеялся и в отличном настроении покинул мастерскую. С его уходом в нее вновь вернулась безмятежная суета.
С отчаяньем загнанного зверя Ардегс продолжал борьбу. Он ненавидел всех, порой даже Элду, но больше всего – Линтрие Рале. Ему представлялось, что именно король являлся причиной всех его неудач. На первый взгляд, план Ардегса мог показаться безумным, и лишь обладая наглостью и смелостью Елло, можно было рассчитывать на его успешное исполнение. Вместе с Вэрдом Гэдри и небольшой бандой таких же, как он, головорезов, Ардегс пробрался на остров Дан и там, рискуя каждую минуту быть схваченным, выкрал сына Линтрие – Озеля.
Теперь он в условленном месте дожидался Рале. Как и договаривались, тот пришел один, без оружия. Ардегс не скрывал торжества, наблюдая за Линтрие:
- Ваш мальчик умрет, и не без мучений. Гарантирую.
- Ардегс, я пришел. Убейте меня. Озель ни в чем не повинен.
- Убью и его, и вас. Не торопитесь.
- Как вас земля носит!
- На этом свете я ничего не боюсь, а там поглядим… Вы не раскаиваетесь, Линтрие, что пришли сюда?
- Даже если меня ждет гибель, я не оставлю сына.
- Похвально. На это я и рассчитывал. И не ошибся, Рале. Жаль, вы пришли без супруги…
- Ардегс, всему есть предел, силы Света и Тьмы покарают вас.
- Угрожаете?
- Оставьте ребенка.
- Разводить новое поколение мстителей? Мне очень жаль, увы… На что вы рассчитывали?
- Что у Елло Ардегса есть совесть.
- Не судите по себе, Рале.
- Вы заплатите сполна.
- Мне нечего терять.
- Да покарают…
- Пустое, Рале.
Никто из людей Ардегса не осмелился поднять руку на короля и его сына. Елло Инэл Ардегс зарубил обоих.
Бездонный колодец
С той минуты кошмарные видения не отпускали Ардегса, перед глазами стояло испуганное лицо мальчика, в ушах звучал его крик. Не отличая грез от яви, в каком-то полусне Елло вернулся в Альдеки. Элда, не подозревавшая о его тайном отъезде, и удивленная, что Елло уже больше двух недель не появляется в храме, решилась сама идти во дворец. Обычно она избегала бывать там, отчасти из стыда перед содеянным отчасти из-за новых его обитателей, не испытывавших особого почтения перед Великой жрицей. Отчаявшись разобраться в неразберихе, царившей во дворце, она уже собиралась возвращаться в храм, когда увидела из окна подъезжающую к воротам группу всадников. Фигуру Елло жрица узнала мгновенно, она торопливо сбежала вниз и остановилась удивленная – ей показалось, она ошиблась, и человек, въехавший во двор, не был Ардегсом. Элда всматривалась в безупречные, слишком правильные черты его лица, пытаясь постичь суть неуловимой, но разительной перемены. Ардегс будто не видел ее, его ничего не выражавший взгляд скользил куда-то вверх. Элда чувствовала, как холодный страх медленно завладевает ее телом, просачивается в душу, и, собравшись, спросила охрипшим, незнакомым голосом:
- Елло, что случилось?
- Ничего, ровным счетом ничего. Погода прохладненькая, птички собрались на юг, Вэрд торопится к своей бронзовой барышне, а я переступил последнюю черту. Не спрашивай. Не надо… Это просто неинтересно.
Привычный тон Ардегса несколько приободрил Элду:
- Идем. Что бы ты ни совершил, я, Элда Анорис, оправдаю все. Идем. – Не дав ответить и с силой сжав его руку, жрица решительно повлекла Ардегса в храм Света и Тьмы. Дорогой она пыталась отвлечь Елло от черных мыслей.
- Елло, я долго думала, как быть, и, кажется, нашла выход. Мы вдвоем бежим отсюда. Поселимся в краях, где никто не знает о нас, и начнем жизнь сначала. Например, у меня в Гризонтии…
- Я два года торчал в Гризонтии. И там узнал, как погибла моя мать.
- Тогда давай махнем в Индерию, уж там-то…
- Оставь, Элда. Никуда мы отсюда не уедем. Наш удел – подохнуть здесь.
Они подошли к серой громаде храма. Двенадцать ступеней из черного гранита представлялись Елло дорогой, ведущей в небытие. Элда остановилась, внимательно посмотрела на него:
- Здесь мои владения, здесь ты расскажешь все. Духи Света заступятся за тебя.
Ардегс засмеялся, резко выдернул руку из холодных пальцев жрицы:
- Тебе очень долго придется отмывать руки, бедная Элда.
- Да что же, в конце концов, случилось?
Но Ардегсу уже ничего не потребовалось объяснять. Элда услышала гомон чаек, увидела пустынный берег, серое море и такое же небо, кровь на песке, разрубленное тело мальчика.
- Нет… Только не это, Елло, только не это!
- Оказывается, ты можешь видеть не только будущее, Элда.
- Невозможно… Ты не мог, не мог…
- Как видишь, смог. И теперь, пока я жив, Озель всегда рядом. Что, оправдываешь меня, Великая жрица?
- Да. Силы Тьмы завладели тобой.
- Таким образом можно объяснить абсолютно все. Удобно – силы Тьмы приказывают, и ты творишь зло. Вселятся духи Света – и ты добр и великодушен. Нет. Человек – не игрушка слепых сил. Он все решает сам.
- Обстоятельства вынудили…
- Просто я слишком ненавидел Рале. Я хотел видеть его мучения. Потому и Озеля убил первым.
- Не может человек хотеть такого.
- Человек может все.
- Я все равно не верю, Елло. Ты клевещешь на себя. Разве я не понимаю, король – опасная фигура, его нельзя было оставлять в живых. Потому и пришлось поступить так. Вполне, вполне оправданное действие. Разумное. Нынче жестокое время… А что первым погиб Озель, то чистая случайность…
- Я первым убил сына, чтобы видеть страдания отца. Мне надоело повторять об этом.
- И ты удовлетворен?
- Да. Вполне.
Элда опустилась на пол. Она пыталась понять, какие чувства испытывает к этому человеку, почему способна оправдать любой его поступок.
- Чудовищно.
- Да.
- Я не о том, Елло. Чудовищно, что я по-прежнему люблю тебя. Чудовищно, что ты дорог мне.
Елло сел подле жрицы. Они долго молчали. Наконец, Элда заговорила вновь:
- Что ты намерен теперь делать? Подумай, может быть, все же лучше уехать?
- Все останется, как было, пока не найдется человек, который убьет меня. Если успею, скажу ему спасибо. Смерть – хорошее лекарство от унылых кошмаров. Мне порядком надоели эти окровавленные ребятишки. Призраки раздражают. Но как бы там ни было, власть без боя я не отдам никому. Пусть вырвут, если сумеют. А ты, Элда?
- Я уже давно все решила. Деяния мои преступны, любовью к тебе я навлекла проклятье Великих сил Света и Тьмы на всю Альдекцию. Только моя смерть может снять его. Я принесу себя в жертву духам Тьмы.
- Элда! Это совершеннейшая глупость.
- Жрице лучше знать, что угодно Великим силам. Я готова отвечать и за твои злодеяния, за убийство Озеля и Линтрие.
- За свои дела отвечать буду сам. Но позже. Когда пробьет мой час. А пока мы вместе, ты и я будем жить на этой земле, жить хотя бы назло своим врагам. Пусть бесятся, пусть скрежещут зубами. Мы сильнее их, нас ничем не сломить. Встань и улыбнись, я не люблю раскисших барышень. Веселей, Элда, веселей.
- Оставь. Я тоже не меняю своих решений, Елло. Я очень устала, так будет лучше. Духи Света говорят: кровь убиенных не падет на тебя, живи спокойно. – Элда грустно улыбнулась, встала, подошла к краю Бездонного колодца.
- Ты должна жить. Не оставляй меня! Ты же – единственный человек на земле, который любит меня. Не смей оставлять меня! Не уходи, это предательство. Меня предала мать, я свято верил – она придет. А она забыла о сыне, увлекшись новой игрой. Я ждал ее, как собака хозяина. Она не захотела видеть меня. Я поверил тебе. Или ты лжива, как она, вы все лживы? Элда, Элда, живи. Мне страшно без тебя. Пусто. Если любишь – живи. – Елло попытался оттянуть жрицу от края колодца, оба упали на пол.
- Пусти, я не могу больше.
- Нет, Элда, нет! Пожалуйста, я прошу, я умоляю… Элда! Я не дам тебе умереть. – Ардегс схватил отчаянно сопротивлявшуюся Элду за талию и потащил к выходу:
- Это пройдет. Это минутная слабость. Успокойся. Бывает и хуже. Я тоже иногда здорово раскисал. Но прошло же, прошло. Все будет хорошо. Успокойся, Элда. Ты сильный человек…
Внезапно Елло остановился, разжал руки – перед ним, чуть в стороне, стоял Озель. Спокойный, внимательный, слегка заинтересованный взгляд мальчика уперся в глаза побелевшего Ардегса. Воспользовавшись замешательством, жрица змеей скользнула к колодцу.
- Элда, не оставляй меня! Смотри – Озель, он пришел за мной! Видишь?! Видишь?! Проклятый мальчишка, ты снова стал на моем пути! Но ты мертв, мертв, твой род сгинул, я переиграл тебя! Сгинь! Элда… Как я буду жить без тебя? Как?
Черный провал колодца совсем рядом.
- Елло, прости…
- Элда!
Не удержавшись на краю, оба сорвались в бездонную пропасть.
Тьма и свет
© Copyright: Елена Вадимовна Артамонова, 2013
Свидетельство о публикации №213090901808
Свидетельство о публикации №213090901808
Рецензии