Дачная соседка

Дачная соседка

Рассказ

Три года, как у Михаила Боброва умерла жена. Детей у них не было. Остался от жены разве только сад, который, по настоянию ее, они взяли в загородном садоводстве. Правда, жена только горячо настаивала, а потом скоро остыла и работать на земле не хотела. Если приезжала в сад, только тогда, когда поспевала «виктория» - малина, смородина, а осенью яблоки и груши. А вот Михаилу неожиданно понравилось работать в саду. Едва отработав смену на заводе, он каждый вечер спешил в сад, где у него был небольшой кирпичный домик под блестящей крышей. Брал в руки лопату, лейку, секатор и дотемна возился с саженцами. Все они теперь выросли и давали хороший урожай. К примеру, возле самого домика и большого бака с водой была его любимица яблоня «Бихлер». А он назвал ее за щедрый урожай и крупные, больше чем по кулаку, яблоки «Настасьей» - в честь его бабушки - доброй и нежадной, вырастившей его после гибели родителей. «Мельбу» за ее светлый и веселый характер, чуть дальше звонко шелестящую на ветру и за белые светящиеся бока он назвал просто «Светкой». У каждого дерева в саду у него было свое имя. Он с ними разговаривал как с людьми. Особенно, когда умерла жена. Хоть он и не очень любил покойную за ее вздорный характер и лень, но все же за двадцать лет жизни привык и часто вспоминал теперь ее. Но постепенно образ ее тускнел в его памяти. А недавно он вдруг вспомнил свою первую любовь. Была у него в юности любимая девушка - Зинка - он даже жениться собирался на ней, да и она вроде была согласна. А потом вдруг ни с того ни с сего заявила:
-Да ну тебя! Ты какой-то не такой!... Мама говорит, как теленок, только веники не жуешь - все краснеешь, стесняешься, как девушка, а я люблю бойких. Вон, Генка Суворов песни поет, и анекдоты хоть матерные рассказывает, ну обхохочешься.
И вскоре вышла за Генку Суворова, Михаилу тогда с горя хотелось повеситься. И чтобы больше не встречаться с любимой, предпочившей ему Генку Суворова, Михаил уехал из села. Все это сейчас вспомнилось, взволновало его. Но, подходя к своему саду, еще издали он заметил, как какая-то женщина торопливо рвала яблоки с его любимых яблонь. К своему удивлению, он тотчас узнал в ней свою ближайшую соседку.
-Ты что это, мать твою! - рассердился Михаил. Женщина, застигнутая врасплох, вначале растерялась. Но скоро опомнилась и деланно разулыбалась:
-А я, думаю... Дай-кась, пока хозяина нет, покушаю яблочки с твоей хваленой «Настеньки» и «Светки».
-Ну, так что? - хмуро посмотрел на нее Михаил.
-Да ишо не раскушала... - нарочно по-деревенски сказала та. И тотчас спросила:
-А что, жалко да? Ну, убей меня за эти два яблока. - А хошь, - озорно стрельнула она в него шальными глазами и захохотала: - Хошь, возьми натурой. Сколько яблок, столько и... - прозрачно намекнула соседка.
Жил с соседкой Михаил по соседству уже несколько лет, но до сих пор даже не знал ни как ее звать, ни фамилии. Пока была жива жена, было это без надобности, да и соседка ни разу не обращалась к нему. Правда, последний год что-то зачастила. То забор у нее завалился, Михаил поднял и поправил. Увидел, что и туалета у нее даже нет. Подумал: «Баба есть баба». Молча, наносил от себя досок, сколотил. А когда соседка принесла бутылку, сказал: «Не требуется», - молча, ушел, как обычно, не подняв даже на нее глаз. Так и осталась до зрелого возраста у него привычка смущаться и к месту и не к месту, краснеть и не поднимать на собеседника глаз. То же делал он при разговоре с соседкой и сейчас.
-Пентюх и есть пентюх! - сказала вдруг, глядя на него соседка, - правильно жена тебя так всю жизнь называла. Я вначале за тебя не раз хотела прийти и в горло ей вцепиться. А теперь понимаю, была она права, - грустно проговорила она и спросила, - неужели, который год, живя рядом со мной, ты так и не узнал меня? Да подыми ты, наконец, свой взгляд на меня!
-Чего мне узнавать? - все так же, не поднимая глаз, спросил Михаил.
-А того, что я - Зинка - твоя первая любовь! - сказала сердито и вместе с тем взволнованно соседка.
Михаил тоже взволнованно вскинул на нее глаза. И только теперь, пристально посмотрев ей в глаза, узнал. Да, это была она. Конечно, постаревшая и подурневшая, выглядевшая куда хуже его бывшей благоверной, вечно штукатурившейся разными кремами и пудрами и ничего не делавшей.
«А этой, видать, досталось...», - с сочувствием подумал Михаил, вновь опуская глаза.
-А я ведь до сих пор люблю тебя - грустно и тихо сказала Зинаида и, вздохнув, стала рассказывать: - Я ведь из-за мамы вышла за Генку-то, потому что он был бойкий, да на язык шустрый. А на самом деле оказался просто демагог, лодырь и пьяница. Родила я от него дочь. Куда ни кинь - все везде сама. У родителей заняла денег, наняла строителей, построила гараж. А он напился, разбил машину... Ушла на работу, оставила его сидеть с дочкой. Так он и с ней не захотел сидеть, простудил. Дочь умерла. Выгнала я его тогда, продала все, да за тобой в город, а ты оказывается, уже женат. Не знала, как к тебе подойти. Узнала, где у вас сад, купила сад по соседству, чтобы только жить рядом с тобой. А ты при встрече случайно, даже не узнал меня. Конечно, разве я такая была - вздохнула Зинаида и спросила: - Ну, так что будем делать-то?
-А что делать? Иди к себе, - сказал, успокаиваясь, Михаил.
-Как иди! - поразилась Зинаида. - Разлюбил что ли?
-Какая теперь любовь после стольких лет то? - спокойно проговорил Михаил, разглядывая Зинаиду. Ничего в ней не осталось от прежней Зинки. Он силился видеть ее такой, какой любил, пытался заглянуть внутрь самого себя и отыскать хоть капельку от прежней своей юношеской любви, и не находил. Женщина, которая стояла перед ним, была совершенно чужой и незнакомой. Ничего не отозвалось в нем и после горького ее рассказа и признания, что она по-прежнему любит его. И Зинаида, наконец, поняв это, жалко кривя полные губы, сказала:
-А я-то надеялась! - Хоть бы поспал, что ли, со мной.
-Не люблю чужих, - холодно отверг он ее и стал виновато убеждать. - Ты пойми, ведь двадцать лет прошло, и я другой уже. Теперь я такую, как ты, не полюблю.
-Почему это? - обидчиво подняла на него заплаканные глаза Зинаида.
-А потому, - в тон ей жестко сказал Михаил. - Ты сама сказала, что твой бойкий Геннадий оказался просто демагогом. Я этой демагогии тоже натерпелся от своей по горло. А ты тоже бойкая и, похоже, тоже только языком любишь молотить. Лук вон у тебя не прополот, картошка лебедой поросла, а я этого не люблю. Потом, срывая яблоко с моей «Насти», ты даже не пожалела, ветку ей обломала, как и мою жизнь, которую ты тоже когда-то также не пожалела.
-Злишься, значит еще любишь? - с надеждой сказала Зинаида.
-Да нет, - устало сказал Михаил. - Я последние годы мечтал все найти умную, рассудительную и спокойную женщину и хоть год-два пожить спокойно. А разве с вами, с бойкими, поживешь спокойно? У вас ведь что на уме, то на языке, - и пошел к себе в домик.
Зинаида растерянно потопталась на месте, положила на перекладину бака два украденных яблока, пошла к себе, думая: «Да, действительно, Михаил уже не тот, которого я любила». Поняла, что время не пощадило ни их самих и ни их любовь, пошла в опостылевший ей сразу свой сад.