На катакомбах

Помнится;  Одесса,  катакомбы,  автобус,  тот,  что  на  катакомбы  нас  привёз,   и  заезжий  иностранец,  по-русски  ни
шиша   не  понимающий.   Помнится,  что-то  спросил  он  тогда  у  меня.
Что  спросил,  не  знаю.  Может  про  катакомбы,  или  отстал   от  своих,  и  теперь   ищет,  найти  никак   не  может.
Не  смог  я  разобрать   слов  его,   в  то  время   для  меня   абсолютно   иностранных.   А  поговорить   с  ним,  на   языке
для   него   родным,  помнится,   почему-то   очень   захотелось.
В  школе   всё-таки,   как-никак   учился,  языкам   обучали.   Вот  думаю   и  настало,  наконец,   то   время,  знаниями
всеми   своими   поделиться.    Да  и  просто,  смотрю,   хороший  он  человек,  почему  бы   мне   ему   не  ответить.

Он   меня  о  чём-то   спрашивает,   говорит   красиво  что-то.
И  я  смотрю   на  него,   внимательно   слушаю.  Понять  ему  глазами  даю,  что  что-то  разобрать   пытаюсь.  Головой  в
такт  синхронно  киваю.
Но,  так  и  не  разобрал.  Ни  одного  слова,  помню,  знакомого   от  него  не  услышал.
Говорю  ему;   -  Ай  ноу   инглишь    спик!

А  потом,   тут  же  сразу,   чувствую,  что  не  так  что-то  сказал,  по-другому   это  всё   как-то   произносится.
А  он  сразу  заторопился  куда-то.
Я  его  за   руку   держу.   Рубашечку  так  легонечко   схватил  и  не  отпускаю. 
Говорю;   Подожди  мол,  я  не   всё   тебе   ещё  успел   сказать.

Он  остановился,  замер  и  слушает.
Я   тоже  смотрю,  уставился  ему   во  все  глаза,   выпрямился  весь,   молчу,  и   лихорадочно  вспоминаю.  Вспомнить
только   никак  не  получается.  А   ответить   ему  красиво  хочется,   что  бы   всё  было   как  по  правилам.
Он  понял  это  видимо,  и  обмяк.

-Ноу,   ай  доунт,  -  как  можно  выразительнее,  чеканя  каждый  слог,  и  не  отрываясь,   из  глазу  на  глаз,  начал  я.
- Ду   уои,    э-э   спинглишь!   -  твёрдо,  и  как-то   всё-таки  утомительно   наконец-то  закончил  ему   своё  длинное
английское   предложение.   Но,  не  отпустил!
Что-то   было  не  так,  в  этом   моём   нескладном   предложении.   И  я  это   прекрасно   сам   чувствовал.

Собеседник  не  настаивал,   молчал  и  даже  подбадривал.
И   мне  не  мешал,   ждал,  чем  всё  это   закончится.
-  Ноу,  ай  доунт;   -  принялся   старательно   я  по-новому   кругу,  чтобы  ничего  уж  на  этот  раз   не  упустить.
- Ай  ду,  энд  спинглишь!  -  и  мы  оба  дружно   заржали.
Я  посмеялся  над  тем,  что  окончательно  запутался.   А  он,  я  уж   этого   теперь   и  не  знаю.
Я  только  понимал, что  всё  это  должно  было  произноситься  совершенно  не  так,  как  вертелось  оно  у  меня  на
языке,   но  почему-то   так  и  не  девалось.

Англичанин,  хотя  кто   его  знает,   стоял  и  ждал.  Ему  должно  быть   интересно   было.
А  я  всё  держал  его  за  рубашку,  но   он  и  не  вырывался.
-  Ноу,   ай,  Ай;  -  почему  то  вдвойне  усилил  это  место,  -  Ай  Доунт! -   утроил   и  громко   воскликнул   я.
А  как  дальше  будет,   снова   забыл.

-  Ты,  ду   уою,   спинглишь   ин?  -  это  я  уже   у  него   спрашивал.   Что  бы  тот  сам  мне  на  всё  это  ответил.
-  Ноу,  ай  доунт   спик  инглишь!  -  на  чистейшем   английском  языке,  представляете,  без  малейшего  акцента,
с  настоящим   английским  прононсом,   как  и  должно   быть,   наверное,   ответил   мне   сам   этот   находчивый,
заезжий   англичанин.   И  мы  тогда   весело,   помню,  пожали   друг  другу   руки!