Предчувствия, колокола и прочее 4

И тут же на неё навалился пронзительный холод, сковал её панцирем. Она охнула, опять обняла себя руками и поняла, что заболевает. Причём так серьёзно, как давно уже не было. С трудом добралась до аптечки, взяла градусник, налила себе ещё чая и побрела, тяжело переставляя ставшие совсем чужими ноги, в спальню. Завернувшись в одеяло, померила температуру. 39,3. Ого! Такого, действительно, с ней давно уже не было.  Не сбрасывая с себя одеяла, пошла опять на кухню, выбрала лекарства, которые ей могли бы сейчас помочь, выпила их и потом уже окончательно обосновалась в спальне на кровати. Завернулась в одно одеяло, набросила на себя ещё плед, голову засунула под подушку, чтобы не слышать современной грохочущей музыки, несущейся с нижнего этажа. Мысли в голове путались, её трясло. Спустя какое-то время, она заснула.

К утру ей стало лучше, но, поскольку температура держалась, она решила вызвать врача и на работу не ходить. Сколько уже лет она работала без больничных? Можно себе и послабление сделать. Да и болезнь, наверное, не спроста к ней прицепилась. Нужно время и спокойная обстановка, чтобы понять, зачем эта болячка её так скрутила.

После визита врача Маша позвонила дочери, попросила купить и принести назначенные лекарства. Дочка прибежала быстро, встревоженная маминой болезнью. Уж очень редкое это было явление, что мама заболела. Кроме лекарств Катюша принесла ещё и готовый обед. Заставила Машу поесть, хоть немного, и, уложив её в постель, присела рядом и стала рассказывать, как они с сынишкой Никишкой ходили гулять на другой конец города, на речку.

- Мам, ты давно, наверное, там не была. Представляешь, на берегу обустроили парк с аттракционами для детишек. Никиша покатался на качелях-каруселях, а потом мы пошли к воде. Покормили уток, утки совсем ручные, подплывают близко, выходят на берег. С рук, конечно, хлеб не берут, но подбирают всё, что им кидают. Мы с Никитой потом отошли подальше от того места, где кормили уток, там берег песчаный, такой полупляж. Помнишь, наверное, неширокая полоса песка вдоль воды. Я сняла с него ботиночки, разрешила походить по краю воды босиком. Столько радости было у него. Ходил по самой кромке воды, а когда волна накрывала его ножки, отскакивал в сторону. Доотскакивался до того, что оступился и упал. Упал пузом в воду. Не испугался, болтал в воздухе ногами, руками молотил по воде и кричал: «Я плыву, мама, я плыву!» Вокруг сразу собралось несметное количество мамаш, они начали возмущаться, что ребёнок один у воды оказался, где же мамаша; переживать, что мальчик весь промок. Ни одна не решилась поднять парня. Стояли и многоголосо  и многоречиво выражали своё отношение к увиденному. А я стояла в трёх шагах и смотрела на своего счастливого сына. Долго я ему, конечно, не позволила «плавать», зашла в воду рядом с ним, я тоже была босиком, присела рядом с ним на корточки и тихо уговорила его выбираться из заплыва. Никаких скандалов, ни канючек не было, как у других детишек бывает, вроде того «ну, мам, ещё немножко».   Сердобольные свидетели стали меня ругать, как так я могла позволить…, теперь вот ребёнок весь мокрый…, простудится…, как мы теперь поедем домой в таком виде…, ну и прочее, прочее. А мне кажется, что ничего страшного не произошло. Ну, подумаешь, намок. Сколько раз под дождь попадали и мокрые приходили или приезжали откуда-то домой. Ничего, выжили и даже не заболели ни разу из-за этого.

А самое интересное оказалось как раз после того, как пловец оказался на берегу. Он с удовольствием хлопал себя по мокрой рубашке и брючкам, смотрел на меня и спросил: «Мы прям так поедем домой?». У меня с собой сумка была, взяла зачем-то ту сумку, с которой мы к тебе в гости приезжаем. Зачем? Не знаю, просто выходя из дома, прихватила её, даже не посмотрела, что в ней. Уселись мы с Никиткой на лавочку, их там много наставили, я заглянула в сумку и обнаружила там полный комплект одежды для ребёнка. Ну, ты же знаешь, я всегда беру для него что-то переодеть, если здесь перемажется, поглощая твои вкусности. А тут нечаянно и пригодилась сумка с одёжкой.

Ох, мам, нечаянно ли? А? В последнее время как-то часто стали происходить такие нечаянности, к месту и вовремя. К чему бы это, мам? – Катюша хитро посмотрела на мать.

А Маша лежала, с удовольствием слушала дочкин рассказ и думала, что Катя получилась славной девочкой. Мудрость в ней какая-то есть. Дочь не рассказала, но Маша чувствовала, что та не стала вступать в перепалку с сердобольными мамашами. Не испортила настроение ни себе, ни сыну, да и тем мамашам легче было выйти из раздражения, которое они поначалу испытали, увидя такой «беспредел». Поворчали, наверное, про себя и разошлись.

- Ну, ладно, мам, я побегу, а ты лежи, отдыхай и поправляйся. Завтра я к тебе опять забегу, но опять без Никиты. Не обижайся, пока болеешь, я его с тётей Надей буду оставлять. Им вместе тоже хорошо, - Катя поцеловала маму, подоткнула одеяло и ушла.
«И со свекровью дочке повезло, - думала про себя Мария, - спокойная, неразговорчивая, но всё понимающая женщина. Они с Катюшей нашли общий язык, внуку там тепло и уютно». На этих спокойных мыслях Маша заснула.

А на следующий день начались звонки. Среди прочих звонков был и с работы. Вот перед этим звонком Маша испытала ласковое прикосновение предчувствия. Лёгкий весёлый ветерок пошевелил её волосы, пощекотал по спине. И тут же зазвонил телефон.

- Маша Таковна, как вы там? – это звонила приёмщица заказов. «Таковна» было её прозвищем на работе из-за того, что Маша часто вставляла в разговор слово «так». Раньше, по крайней мере, это случалось часто, в последнее время она отучилась от этой привычки, но прозвище осталось.

- Спасибо, Настёна, уже лучше. Как у вас дела? Приходила за заказом дама с рюшечками?

- Приходила, забрала заказ, но осталась недовольна. Всё требовала Вас, хотела Вам лично высказать, чем недовольна. Но её недовольство было показным. Я видела, как она в примерочной себя оглаживала, в зеркало на себя любовалась.

- Ты, что же, подсматривала за ней, Настя? Как не стыдно!

- Да что Вы, Маша Таковна, она оставила довольно большую щель, плохо занавесилась, а с моего места же видно, что в примерочной происходит.

- А в чём выражалось её недовольство? Что она хотела мне лично высказать, тебе не известно?

- Забирая упакованное платье, она проворчала, что рюшечек надо было сделать больше. Представляете? Я, когда она вертелась в примерочной, чуть не расхохоталась. Ну, вылитый клоун на арене!

- Не суди, Настёна, строго, люди разные бывают. Забрала платье, и хорошо. Что у нас ещё хорошего?

- Маша Таковна, Вы помните ту пару, которая у нас в приёмной вальс танцевала?

- Конечно, помню, это было так неожиданно и красиво! Они опять приходили? Им надо пошить что-то особенное?

- Да, они очень хотели, чтобы Вы занимались их заказом. Немного расстроились, что Вас нет, что Вы заболели. Всё расспрашивали, сколько заказов может взять одна закройщица, сколько времени уйдёт на пошив. Им, оказывается, надо сразу 4 платья, одно из них - платье невесты. У них, оказывается, дочка выходит замуж. Через 2 месяца. Я их успокоила, сказала, что Вы недели через 2 выйдете и успеете выполнить их такой большой заказ. Я не ошиблась? Вы же поправитесь к тому времени? Но я их предупредила, что, если Вас и не будет, то другой мастер сделает всё не хуже Вас. Не обижайтесь на меня.

- Ты всё правильно им сказала. Чудесные люди. Для таких работать – одно удовольствие. А я, действительно, долго болеть не собираюсь. Ждите меня вскоре на работе.

- Ждём, со вчерашнего дня ждём, Маша Таковна. Поправляйтесь. Вам все привет передают.

Вот, оказывается, зачем на неё болезнь навалилась: оградить её от ворчаний капризной заказчицы «с рюшечками». Если бы Маша оказалась на работе, не миновать бы большого ворчания или скандала. А весёлый ветерок, пробежавший по голове перед звонком Насти только подтвердил это, да ещё предупредил, что не всё плохо в жизни, есть и приятные моменты. Её уже ждут не только сослуживицы, а и заказчики. От такого развития событий Маше стало совсем хорошо, она чувствовала, что действительно, болезнь её скоро оставит. 

Прибежала дочка. Застав маму не в постели, а за столом, рисующую свадебное платье, шутливо проворчала:

- Мама, ты совсем не умеешь болеть, - поцеловала Машу в щёку и добавила, - и меня этому искусству не научила. Кому это платье будет? Красивое!

Мария рассказала Кате о звонке с работы.

- Понятно, работа лечит, это твой девиз. И меня такой же воспитала. Наверное, так и надо. Пойдём ка, мам на кухню чай пить, я печенья напекла.

Потом они сидели вдвоём на кухне, пили душистый чай, разговаривали. Маша вдруг потянулась и мечтательно произнесла:

- Медку бы сейчас.

- Ох, какая же я растяпа, ведь была на рынке и не купила мёду. Ведь мимо проходила, и даже в голову не влетело, - Катя немного даже расстроилась.

Маша ласково потрепала её по щеке: - Не бери в голову. Ты же знаешь, что я для себя мёд покупаю сама. Так что всё правильно. А печенье замечательное получилось. Спасибо тебе.

Катя собралась уходить, но Маша её задержала: - Подожди ка, вот передай Никите.

- Мам, ты каждый раз, как в гости приходишь к нам, или мы к тебе, Никише подарки даришь. Он их особенно уважает. Ни одной книжки, подаренной тобой не порвал, ни одной игрушки не сломал.

- Ну, в этот раз игрушка будет как раз с расчетом, что её надо будет сломать, а потом собрать обратно. Вот, держи, - Маша протянула дочери конструктор, из деталей которого она сама собрала чуднУю машину. - Так ему и скажи, чтобы построил новую машину, ну и помоги ему в этом, конечно.

Они расцеловались, Катя побежала к сыну, а Маша спокойно устроилась на кровати и попытала немного поболеть по правилам. Но это у неё плохо получалось. Опять её посетило предчувствие, и она пыталась понять, какого оно порядка. Ничего страшного, не напрягающее, даже не сильное, просто предрекающее, что вскоре что снова произойдёт.

И произошло. Позвонил Олег. Он, оказывается, приехал из монастыря и хочет передать ей приветы оттуда.

- Когда мадам позволит её навестить? – шутливо спросил он.

- Приезжай, хоть сейчас.

- А ты разве не на работе? У тебя же сегодня сдача неприятного заказа.

- Нет, Олег, на работу я уже 2 дня не хожу, заболела. Таким вот малоприятным образом отвертелась от сдачи этого платья с рюшечками.

- Что с тобой? Когда ж ты умудрилась заболеть? Я тогда прям к тебе поеду, что нужно? Лекарства?- в голосе Олега прозвучала неподдельная тревога.

- Ничего не нужно, все лекарства есть, да и мне уже почти хорошо. Долго болеть не буду. Приезжай.

Через 40 минут Олег уже звонил в дверь.

- Привет, Мария, - почти официально гость поздоровался, - впечатлений у меня опять много. Но сначала докладывай ты, что с тобой приключилось, с чего это ты вздумала болеть? Тот озноб, от которого ты ёжилась в прошлый раз был не предчувствием, а началом болезни? Видок у тебя аховый. Температуришь?

- Ты прав. Но мне, действительно, лучше. Проходи, есть хочешь?

Олег отказался от ужина, но выпить чаю с печеньями, которые напекла Машина дочка отказаться не смог.

- Рассказывай, Олег, пожалуйста, я жду.

- Знаешь, Маш, меня там как будто ждали. Представляешь, вхожу в ворота и вижу и Кирилла и настоятеля монастыря, стоящих недалеко от  ворот. Они спокойно о чём-то беседовали, но одновременно повернулись ко мне, и, видно было по их лицам, обрадовались мне. Поздоровались, и отец Николай пригласил нас с Киром к себе в кабинет, сказав, что ему тоже интересно послушать о тех событиях, которые произошли у меня. Откуда он знал? Уселись в его кабинете, и я начал рассказывать. Конечно, у меня получилось не совсем так, как я говорил тебе. Тогда я был взвинчен, возбуждён, а сегодня уже просто излагал факты. Но интерес у обоих был неподдельный. Кир потребовал, чтобы я в подробностях описал ход операции, что там было не так. Помнишь, я тебе говорил, что обнаружилось неожиданное препятствие? В Кирилле как будто опять проснулся врачебный интерес, он же был замечательным диагностом. А отец Николай тоже слушал не просто ради приличия, было впечатление, что он понимает, о чём я говорю. И тоже задавал вопросы, но уже про самого Ивана.

Маша его перебила: - Подожди, ты не сказал, случайно, что у Ивана тоже погибла семья?

- Было такое желание, но именно в этом месте меня отвлёк вопросом отец Николай. А потом было как-то не в тему к этому возвращаться.

- Вот и хорошо, что не сказал при Кирилле этого. Он мог воспринять это как укор, что не справился с горем, дал слабину и сбежал. У них разные всё-таки ситуации. Но, продолжай.

Олег посмотрел на Машу внимательно и сказал, что именно с этой целью и хотел поведать о том, что Иван тоже пережил горе, но не сдался.

- У меня до сих пор не выходит их головы идея вернуть Кира в медицину. Но упрекать его я не хотел, думал просто привести пример, чтобы он подумал, может и вправду, вернулся бы.

- Сколько лет прошло с тех пор? Отсутствие практики, пришлось бы проходить переаттестацию. Да и не в том теперь назначение Кирилла.

- Тоже верно. А в чём?

- Ты  слышал, что колокольный звон лечит? Но лечит только тот звон, в который звонарь вкладывает и свою Душу. А у Кирилла Душа медика, хоть и перестал заниматься
медицинской практикой. Звон его колоколов лечебней во много раз других.

Олег задумался ненадолго. – Может быть и права, но ладно. Проговорили мы, наверное, часа два. Потом настоятель извинился, сказал, что у него дела и мягко выпроводил нас с Кириллом. Но попросил перед отъездом заглянуть к нему ещё раз, буквально, на минуту. Кирилл пригласил меня в свою келью. И очень кстати оказалось это приглашение. На улице ветер разыгрался, на колокольне было бы совсем неуютно разговаривать, а поговорить ещё хотелось. Я себе эти монашеские кельи представлял только по кино. Аскетизм, иконы, ну и всё. Слушай, Маш, Кирилл меня сразил наповал тем, что я увидел у него в келье. Я-то думал, что служители церкви занимаются только своими прямыми обязанностями, ну, там какое-то послушание, работа на огороде, скотоводство на прокорм монастырской братии, и ещё молятся. А они, оказывается, Кирилл уж точно, книги читают и не только по религии! Когда я оказался у него в келье, обалдел. Узенькая комнатка, окно, как щёлочка, кровать, в углу над кроватью иконы. Рядом с кроватью маленький столик, такой, что сесть и разложить по столу локти, ну, никак не получится. Табурет. Из мебели – всё. Но на стене напротив кровати во всю длину комнаты самодельная книжная полка, плотно уставленная книгами! Кирюха пропустил меня вперёд, я встал как вкопанный, так, что Кириллу пришлось меня подтолкнуть: я же собой дверь перегородил. Пошутили по поводу моих габаритов. Я посмотрел, что за книги на полке: с одного края на религиозную тему, но таких не много, остальное по медицине! И ещё немного каких-то технических справочников. Спросил его, зачем технические, но Кирилл как-то перевёл разговор на другую тему, не стал делиться своими секретами. В общем, опять разговорились про лечение больных, но тут я уже и не думал о возвращении Кирилла в медицину. Меня ведь если зацепить на конкретную тему по лечению больных, на другую тему переключить сложно. Его всё интересовал тот момент, который случился на операции. И знаешь, оказывается, его можно было предусмотреть. Кирюха мне это доказал, объяснив, как, даже без специальных дорогостоящих обследований, можно обнаружить у больного такую  аномалию. Кстати, она теми методами, которыми мы пользуемся, и не выявляется. Так, я, кажется, опять полез в свою ненаглядную медицину. Ты, Маш, меня останавливай, когда меня заносит. А то ведь не всем интересно такое слушать.

- Мне интересно. Если не вникать в суть, то смотреть на то, КАК ты говоришь на эту тему. Но раз уж отвлёкся, то давай рассказывай дальше про Кирилла, про отца Николая.

- Кирилл ведь не выходит за территорию монастыря. Не знаю почему, не спросил, - продолжил Олег, - а книги у него новые, последние издания некоторых журналов. Оказывается, их ему приносит один из прихожан. Их познакомил настоятель уже после того, как Кир немного успокоился и прижился в монастыре. Какие-то книги оставляет насовсем, а что-то приносит только почитать. И вот тут Кир обнаружил у себя интересную особенность. Сначала он пытался выписывать то, что его заинтересовало из книг на «время», а потом выяснилось, что запоминает всё, что прочёл, даже название книги и автора. И то, что он мне выдавал в разговорах по медицине, было им запомнено из прочитанных книг. Причём, запоминал так, как будто сам всё это применял на практике. Я, честно говоря, спросил, зачем ему эти знания, если он порвал с медициной. На это Кирилл мне серьёзно ответил, что у человека могут быть интересы, не связанные с той областью, в которой он в данный момент трудится. А любой научный интерес должен быть удовлетворён. Я вот думаю, что не зря отец Николай познакомил Кирилла с этим прихожанином, врачом из местной больнички.

- Конечно, не зря. У отца Николая какое-то чутьё на людей. Но нам с тобой этого не понять. Пока, во всяком случае, может, со временем всё и выяснится.

- Кир тебе тут передал гостинец. Он, оказывается, надеялся, что мы вместе приедем, хотя я его  вообще не предупреждал о приезде, - Олег достал из сумки пакет с красными яблоками. Маша развязала пакет, и яблочный дух разлился по всей кухне. – Это из их сада. Из монастырского. И от отца Николая тебе тоже передача, и, кажется, в тему к твоей болезни, - из сумки была извлечена банка мёда.

- Вот уж, действительно, в тему! Мне сегодня как раз мёда захотелось, - обрадовалась Маша.

Она зачерпнула ложкой мёд прямо из банки, и на её лице, видимо, нарисовалось такое блаженство, что Олег рассмеялся: - Ну и сластёна, ты, Марусь.

- Не отказываюсь. Люблю сладкое, - облизывая ложку, Маша спросила – Ты сегодня на колокольню совсем не поднимался?

- Нет, мы с Кириллом в его келье посидели, поговорили. Потом он отправился на колокольню, а я пошёл в церковь, отстоял службу. А после службы послушал колокольный звон, сидя на лавочке возле резиденции настоятеля. Он же просил меня зайти перед отъездом. Знаешь, Маш, вот говорят, «молиться». А я не умею, ни одной молитвы не знаю. Я, когда стою в той церкви во время службы, сам себя не узнаю. Я как будто пропадаю. Ни одной мысли в голове, и такое спокойствие на меня находит, что просто диву даюсь. Ты умеешь молиться?

- Нет, Олег, я тоже не умею так, как положено по церковным правилам. Но мне кажется, что это и не важно. Что такое молитва? Мольба о чём-то. О спасении, о помощи. Мольба – это слёзная, униженная просьба. О чём просить мне? У меня всё есть; то, что мне ещё нужно, Господь мне даст, даже просить не надо. Он сам знает, что мне ещё нужно. А просить о чём-то я просто боюсь: вдруг попрошу то, что мне по жизни не положено? А то, что ты испытываешь в церкви, по-моему, и есть настоящее обращение к Богу. Ты отвлекаешься от всего, раскрываешь свою Душу Всевышнему. Может быть, я и не права. Но я и сама испытываю такое же спокойствие и полное бездумие в церкви. Иногда рука сама поднимается, чтобы перекреститься, - Маша замолчала, задумавшись.

Олег внимательно посмотрел на неё, - Это просто удивительно. Ты сейчас сказала почти дословно то, что мне сказал отец Николай, когда я поделился с ним своим неумением молиться. Немного помолчав, Олег продолжил:

- Да, так я зашёл перед отъездом к настоятелю, он просил передать для тебя мёд и вот это, - Олег достал из сумки прозрачную коробочку с диском, - и сказал, что тебе это сейчас очень нужно.

Маша приняла коробочку двумя руками. Обычная, ничем не примечательная упаковка с DVD-диском, никаких опознавательных знаков о содержимом на ней не было, но в неё был вложен небольшой листок бумаги. Маша достала его и, развернув, прочитала записку: «Для здоровья Душевного и Телесного. Настоятель …ского монастыря – Отец Николай». Посмотрев на Олега, Маша предложила:

- А давай вместе посмотрим, что такое прислал настоятель для здоровья.

Олег стал отнекиваться, мол, а вдруг там что-то личное. Но Маша настояла: «Ну, какое такое личное?». Поставила диск в DVD-проигрыватель, включила.

На тёмном экране засветилась яркая точка, постепенно стала расти, и вот показалась дорога, ведущая от шоссе к монастырю. Сразу возникло ощущение, как будто человек, снимающий этот сюжет, выбрался из темноты на нужную дорогу. На дорогу, ведущую к свету. Никакого звукового сопровождения не было. Только дорога. Вот монастырские стены всё ближе. Вот уже оператор на территории монастыря. Медленно «обводит взглядом» строения и останавливается на колокольне. «Осматривает» её снизу вверх и останавливает свой взгляд на площадке звонницы. И тут зазвонил колокол. Первые глухие удары распева. Потом всё звонче, громче. К его могучему голосу подстраиваются голоса малых колоколов. На площадке виден звонарь, в развевающемся на ветру чёрном одеянии. Он исполняет колокольный концерт. Маша и Олег уже слышали подобное, стоя на колокольне. Но это был другой колокольный звон. Лилась другая мелодия. И было так хорошо слушать эту музыку, на Душе становилось спокойнее и теплее. Полчаса звонили колокола на этой записи. И не хотелось, чтобы она кончалась.

Но всё когда-нибудь кончается. На диске не было больше ничего. Маша и Олег одновременно вздохнули, посмотрели друг на друга, и Маша сказала:

- Действительно, для здоровья. Завтра я буду совсем в форме.

Олег засобирался домой, время было уже позднее.

- Спасибо тебе, Марусь.

- Вроде не за что, - откликнулась хозяйка.

- Есть за что, поверь мне. Только вот в слова пока никак не оформлю. Ну, пойду, поздно уже. Поправляйся, - Олег вышел из квартиры.

Маша прибрала на кухне. По дороге в спальню взглянула на себя в зеркало, осталась довольна увиденным. Улеглась в постель, завернувшись по обыкновению в плед, и с мыслью, что завтра будет совсем здорова, уснула.

Ночью Маше снились колокола.
 
Продолжение   http://www.proza.ru/2013/11/07/2084