Русский самовар в Нью-Йорке

Напутствие в Землю обетованную Илье Авербаху, Семёну Арановичу, Иосифу Бродскому и всем евреям, стеснённым в правах в СССР.


    Я стоял на перекрёстке Бродвея и 49-ой улицы.Как пальцы выставленные напоказ в драгоценных алмазных перстнях вокруг меня высились небоскрёбы. Пытаясь остановить прохожих и узнать адрес, я повторяя на ломанном английском языке свой вопрос
- Сори! Где тут...э-э...Самовар, плыз?
Но прохожие пролетали с такой скоростью, что окончания вопроса тонуло в шорохе шин.
- Я покажу тебе дорогу, Коля!-послышался знакомый голос за спиной.
- Твою мать, Оська! Что ты тут делаешь?
- Это ты что здесь делаешь? Я-то здесь живу.
- А как ты меня узнал?
- Да по пальто! Помнишь как в том анекдоте про большевиков, которые встретились у мавзолея Ленина  через пятьдесят лет после революции и один другого спрашивает, как  же он  его узнал? Да? И так далее, и так далее, и так далее....
- А сколько же мы не виделись?
- Постой, постой, Коля. Последний раз это было у тебя на вечеринке. Перед моим отъездом. Я, Илья, Семён, Паша, Вова Светазаров. Ну и напугался я тогда. Второй-то раз сидеть  не очень  хотелось. Да? Вот и послушали музычку! Дыбитлз!
- Боже мой, сколько воды утекло, Ося?!
- А я тогда на Ленфильме тебя сразу узнал и не хотел к тебе тащится. Как-то ты мне сразу не понравился, когда я тебе «Доктора Живаго» продал. Да? Что-то ментовское у тебя в лице было. Если бы не Илья и Семён, которые начали тебя расхваливать, я бы не поехал.
- А Илья-то уже давно умер. И Семён тоже.
- Да грустная история. Очень грустная. Ну пойдём, Коля, покажу тебе дорогу к «Самовару». А помнишь мы тогда поехали на 31-ом трамвае к тебе на бульвар Профсоюзов и хотели где-нибудь сойти водки купить и так далее, и так далее, и так далее… На Зверинской выходим - водки нет. На Добролюбова выходим – водки нет. А надо до семи успеть, а то пришлось бы «Сержанта» на сухую слушать.
- А девчонки ваши, Ося, на второй остановке  в другую стороноу чуть не уехали, поняли что с вами вечеринка не  весёлая получится. Семён их еле-еле уговорил, расписывая какие уникальные у меня  пласты «БИТЛЗ».
- Да он и нас всех уговорил к тебе поехать, потому что только у тебя в Ленинграде «Сержант Пейперс лонли хад клаб бенд» появился. Да ещё своя комната в центре. Тащиться в новостройки не надо, чтоб выпить под музыку и так далее, и так далее, и так далее…
- А водку мы уже прямо у  моего дома купили в гастрономе на Леотьевском. Сразу две бутылки «Столицы»  взяли, чтоб лишний раз не бегать. А на закусь пельмешек «Сибирских» шесть пачек. Нет пять - у них больше не было. Всё разобрали под конец дня. А комнату мама мне дала, чтоб жить с молодой женой отдельно. Я из штанов выпрыгивал от радости, что стал самостоятельным. Могу кого угодно приглашать и любую музыку слушать.
- Ну в этом вопросе, Коля, нас твоя соседка разубедила. Да? Она же тебе сразу сказала, что вы здесь не один живёте и будете пол мыть лишний раз в местах общего пользования за своими гостями. Да? Ты цыкнул тогда на неё, а дочка с хахелем выскочили бить тебя, но...притормозили, сосчитав нас по головам. Да?
- А хахель крепкий был такой парнишка, спортсмен, баскетболист. Витя Правдюк звали. Дочка тоже баскетболистка. Они в университете оба учились .На филфаке, нет… на юридическом. Права покачать любили.
- Я помню обалдел от твоего книжного шкафа до самого потолка. Метра четыре высотой. Да?
- Да не шкаф это был, а стеллаж из досок. Сам сделал.
- Ну да?
- А пока твоя жена пельмени в тазу варила, соседка орала что нельзя занимать всю плиту и что ей тоже пищу надо готовить. И что ты-кулак  и так далее, и так далее, и так далее. А ты её крысой обозвал. Да?
- Крысой она и была. Ни дать, ни взять. А помнишь, Ося, когда ты начал после второй рюмки читать "Я входил...", она в дверь забарабанила и попросила не кричать так  громко или она вызовет милицию. А Илья ей сказал ,что мы разучиваем революционные песни к празднику Октября.
- Да? А в  туалет мы ходили не переставая. Да?  И всё время хлопали дверью. А она, видимо, переживала, что так часто пользуются  её  унитазом. Ещё сносится до дыр?! Да?
- А помнишь, Ося, я попросил у неё стульев, а то нам сидеть не на чем. А она, обалдев от моей наглости, пообещала нас всех посадить куда следовает и тогда мы вдоволь насидимся. Ты побелел от этой её шутки и засобирался домой.
- И правильно бы сделал, если бы ушёл. Да?
- А «БИТЛЗ»?
- А что «БИТЛЗ»? Пока Паша с Семёном  разглядывая твои иконы, рассказывали девушкам о  древней Руси  и так далее, и так далее, и так далее, все уже забыли зачем пришли.
- Пельменей поесть пришли под водку. И пообжиматься с девчонками в тепле. Где ещё пообжимаешься? Все жили с родителями в коммуналках. В кафе  не натанцуешься в обнимку- знакомые засечь могут. Вот все по «хатам» и собирались.
- Только вот сесть у тебя, действительно, не на что было. Да? Так на полу расселись как хиппи. Курят все сигарету за сигаретой- умных из себя строят, переживающих. Дым коромыслом - друг друга не видно. Да? А ты ещё и свет потушил для интима. И так далее, и так далее, и так далее. Мне, помню, фонарь с улицы прямо в глаз светит, как на допросе. Да? Мне не до музыки было. Я ушёл бы, если бы не Илья. Друг всё-таки. А он из-за Семёна пошёл. А Пашке до «Стрелы» всё равно некуда деваться было.
- А строили-то из себя больших ценителей музыки. Получается зря я старался.
- Не, Коля, не зря. Музон был сногсшибательный. Да? Колонки у твоей «Симфонии» такие мощные. Каждая со шкаф величиной. Да? Когда ты врубил их на полную, я думал,  что по мне открыли огонь из пулемётов. Тебе все кричат, сделай потише, а ты не слышишь ничего. Извиваешься в ритуальном танце. Жена твоя  прячется  за Линку, перечить тебе боится. Да?
- Пельмени с водкой, конечно, нас всех успокоили. На полу все  растянулись, от удовольствия щурятся, жмутся друг к другу.
- И вдруг дверь как взрывной волной вышибло. Да? Иконы с грохотом полетели со стены, а в  проёме толпа мужиков с красными повязками на рукавах. Да? Выползает твоя соседка и шипит, тыча пальцем на наше лежбище. Да? Музыка прекратилась, как по команде. То ли кончилась пластинка,то ли вырвались провода.
- Безобразие - заорал квартальный, сверкая  пуговками. Людям отдыхать не даёте. Пройдёмте в отделение. Кто ответственный  квартиросъёмщик?
- Не имеете права – полез ты в бутылку.Да? А я потерял дар речи, прикидывая, чем для меня всё это может закончиться. Выезд закроют, билет накроется и как рецидивиста посадят меня в острог до скончания века и так далее,  так далее, и так далее.
Дружинники толпились в коридоре, а участковый ходил  по комнате и подталкивал нас на  выход, как шпану.
- Всех в отделение! Там разберёмся.
- Я говорила посажу, значит посажу, хулиганьё. Я на вас управу найду у Советской власти, антисоветчики проклятые! Стиляги! –дребезжала Зинаида Ивановна.
Мы выходили по одному, нехотя напяливая на себя свои пальтишки.
- Девушки, можете остаться-великодушно разрешил участковый.
Мы шли гуськом по тёмному двору на Леонтьевский переулок. Отделение оказалось в двух шагах от дома, на улице Красной, в доме с кумачовой вывеской «ШТАБ ДНД».
- А помнишь нас посадили всех на одну лавку, потому что у них стульев не было.
- Да. А Семён  как ляпнул, что это скамья подсудимых, так меня чуть не стошнило. Да?
- А когда дружинники все вышли на улицу покурить, я подумал они воронок подгоняют.
- А мент, помнишь, спрашивает Пашку - сколько мы водки выпили? Да? А Паша говорит по чуть-чуть. Да? Только за праздник Октября. Да? А мент на него покосился и спросил строго как его фамилия и так далее, и так далее, и так далее.
- Потом  когда в паспорт его посмотрел, как заорёт, что тот его обманывает. Сказал  Финн, а в паспорте написано Халфинн. А Паша говорит, что он не обманывает, а что это его псевдоним. Потому как он сценарист. А Вовка Светозаров, как на пионерском сборе хотел сказать правду, что он по отцу Хейфец, но Илья его угомонил.
  Но всё равно в паспорте было написано - еврей. А к евреям тогда было очень предвзятое отношение. Они всем гуртом  повалили в Израиль. То есть Родину предавали. Эта провинность для мента была уликой поважнее, чем  линия налива за воротник. На собраниях профсоюзных отъезжающих евреев распинали и посадить могли, как раз плюнуть. Дело пришить могли любое, какое понравится. Водочные пары мешали нам осознать это сразу.
- Потом  мент Семёна спрашивает фамилию, а тот  ему - Аранович! Кем работаете? Режиссёр на Ленфильме. Хорошо промолчал, что снимал похороны Ахматовой и КГБ его "пасёт".
- Илью спрашивает, а тот - Авербах! Кем работаете? Режиссёр на Ленфильме. /Вынашиваю замысел фильма "Белая гвардия"./
Дружинники пришли, накурившись "Беломора", а мент им говорит, что большие они молодцы, потому как целую банду  антисоветчиков поймали и дело на групповщину потянет. А им на заводе за это отгул положен. Дружинники обрадовались, оживились, что вечеринка удалась.
- Да-а. Тут мент до тебя добрался. Как фамилия спрашивает? А ты дар речи потерял, вытаращил на него глаза. А сам белее первого снега сделался. А Илья не выдержал, пожалел тебя и злобно менту говорит, что в паспорте всё написано.
- А мент по слогам читает Брод-ский. Да? Бродский, что вы там на сходе обсуждали?! И тут какой-то грамотей из дружинников встрепенулся, вскочил и пропел петухом - неужели тот самый Бродский? Вы сын его? Или внук?
- А мент  тебя спрашивает, вы тот самый Бродский?
- А я думал, что они имеют ввиду мою отсидку. Киваю обречённо. Да? Поддакиваю скромно, что мол тот самый Бродский. Чего уж думаю отпираться и так далее, и так далее, и так далее?
- А мент дружинника пытает, какой-такой "тот самый" Бродский?  Чем знаменит? А дружинник ему с придыханием говорит, что художник  был такой  известный, который  самого Ленина рисовал. И что  в Ленинграде есть улица Бродского и музей.
Мент тогда задумался, протоколы стал перебирать как карты игральные. Потом осклабился, как будто кислого выпил и заговорил повеселевшим голосом. Ладно, говорит,  ребята. Идите по домам. Праздник вам портить не хотим. Но вы больше не балуйте. Людям на нервы не действуйте. Не мешайте им коммунизм строить. И отдал паспорта. И руки жать стал, прощаясь.
- А мы вышли и  наперегонки припустили по бульвару .
- А Семён кричал, что вечеринка удалась!
- Двадцать пять лет мы не виделись, Коля.! Да? Как ты живёшь-то?  Как Питер?
- А ты как? Нобелевку  отхватил, по радио говорят. Вот пруха?!
- Да врут всё, вражьи голоса.
- Ну кто бы мог подумать, Ося ?
- Я бы мог подумать!
       Так Ося  довёл меня по каменным джунглям Нью-Йорка до ресторана «Русский самовар», который оказался его собственностью. Домой из Лос-Анжелеса мы с Никитой возвращались через Нью-Йорк и он решил там отпраздновать «Оскара». Пили «Столичную» и закусывали пельмешками. Орали песни «Битлз»  во всю глотку. Но ментов так никто и не вызвал. На следующий день мы улетали в Москву. Это был третий раз, когда жизнь  на своих закоулках  свела меня с Иосифом Бродским. И как оказалось последний...
        Но вечеринка удалась!