Мамина дочка

 
    Галина была крепкой, красивой, сильной, уверенной в себе женщиной. После окончания десятилетки осталась в родной деревне – поднимать Нечерноземье.  Окончила курсы - работать механизатором. Конечно, дело  это не женское: пыль, дневная жара и ночной холод. Рабочий день порой длился  по  двенадцать часов – ведь пахать надо, пока погода..  А осенью – уборочная.  До зимы - никаких выходных дней! Когда после долгого рабочего дня вываливалась из пыльной, раскаленной кабины комбайна, падала возле дороги на пожухлую траву, одно было желание – спать.  В голове звон, на зубах земля скрипит. Тяжело бывало. Да только не привыкла Галя жаловаться на судьбу.
   В восьмидесятом она году вышла замуж за бывшего одноклассника – так и не успела понять, любила ли его, а других кавалеров у неё  не было. Семейная жизнь оказалась недолгой - два года. В девятнадцать родила сына, а в двадцать лет осталась вдовой: получила известие. что муж погиб в Афганистане.  Беда не ходит одна.  Первенец  Ванечка умер в годовалом возрасте   от дизентерии. Свекровь не разрешила Галине везти его в городскую больницу - лечила мальчика народными средствами.  Теперь ничто не удерживало Галину в доме мужа, и вскоре она ушла жить к родителям. Три года после этого она не могла и думать о новой семье, о ребёнке.  Работала, не считаясь со временем – чтобы забыться.
…В тот год в своём колхозе отпахались раньше других, и Галину направили помогать отстающему хозяйству.
- Ну, ребята, с такой помощницей паши, да меньше оглядывайся, а то борозда кривая будет,  - шутил бригадир. – Вы с ней поласковей, а не то  и фингал может поставить, за ней не заржавеет!
- Да с фингалом-то светлее будет, если фары на тракторе никудышные. Не беспокойтесь, договоримся как-нибудь, - за всех парировал Евгений, мужчина лет тридцати пяти, тоже механизатор.  О нём говорили: работящий, умеющий легко выйти из всякой ситуации. А ситуацией был старый, неровно тарахтящий трактор. Протянешь борозду на поле без остановки — уже хорошо. Долгих остановок у Евгения не бывало, чувствовал он дряхлую машину и вовремя ремонтировал.   Его, как толкового специалиста, «прикрепили» к Галине: чтобы помогал ей с ремонтом, если техника выйдет из строя.
   Так получилось, что в ту ночь они работали далеко от села, на одном поле. Сентябрьские ночи прохладные. А тут ещё и дождь зарядил, мелкий, долгий. Одежонка на Галине промокла вся. Мотор то и дело давал сбой, и женщине приходилось останавливаться, чтобы устранить причину неисправности. В одну из вынужденных остановок посмотрел Евгений на согнутую от холода Галину, подошёл поближе.
- Ты не уснула там? Иди-ка отдохни, вон как раз скирда  соломы рядом. Я и сам справлюсь — тут земля лёгкая.
Женщина негнущимися окоченевшими ногами стала на землю, пошатываясь от усталости, и медленно пошла туда. Душистая солома опьянила, согрела и погрузила в сон. Несколько раз проезжал мимо трактор, но она не слышала его оглушающего рокота.
    К утру Евгений оказался рядом с ней.  Будто сквозь дрёму, она почувствовала тепло его тела, горячее дыхание в шею и грудь… И не оттолкнула его…
    Проснувшись, она с удивлением подумала, было что-то или ей всё приснилось.  Евгений  копался в тракторе. Когда она стала выбираться из соломы, он, повернув голову, сухо сказал:
- Поезжай в мастерскую – пусть отремонтируют  трактор – пахать на таком нельзя…
- Да уж «напахали», - подумалось ей. - Тихий, чёрт, да умелый - как говорится, без боя взял.
   Они работали вместе ещё недели две. Ни словом не обмолвились по поводу той ночи. Разговоры были короткие, деловые, касающиеся только работы. Оба старались не смотреть в глаза друг другу…
- А может, и обойдётся? Никто и не узнает,  - думала Галина.  Боялась она  деревенских сплетен.
Через месяц стало ясно, что всё было, и не без последствий. Ходила к бабке-знахарке - советовалась, что делать. Хорошая была бабушка Вакариха – всем помогала, ничьих тайн не разглашала. Та дала ей зелье и сказала, что делать.
Когда в доме все уснули, взялась Галина за «лечение от напасти»: выпила горькое зелье, распарилась над раскалённым, опущенным в воду кирпичом, залезла на горячую печь. Утро принесло радость: всё получилось так, как предполагала бабушка.
   Позже Галина узнала, что Евгений женат, имеет двух детей. Так что решила она окончательно  выкинуть из головы ту «нечаянную» ночь.
- Мужик он и есть мужик: переспал, отряхнулся и пошёл. А как я-то решилась? – укоряла себя Галина. - Ну да бог с ним, и то хорошо, что всё обошлось.
   А через два месяца она вдруг почувствовала знакомое мягкое поталкивание в животе. Опять побежала к знахарке, а та ей говорит:
- Ну, милая, что случилось, то случилось. Не бери греха на душу и меня не принуждай. Не губи младенца. Значит, так богу угодно — оставить живым твоё  дитя.
   Галина была на шестом месяце беременности. Первой заметила внешнее изменение мать.
- Ты что же это творишь? Позору на всю деревню!  Отправляйся в город. Там есть один врач - за деньги сделает всё. Бабы наши с шестью месяцами обращались. Через день пешком домой приходили.
  Пошла. А идти километров семь. Вышла на гору, огляделась кругом и стала молиться:
- Господи, избавь меня от страха, дай силы всё это выдержать. Господи, вразуми и настави меня, грешную. Помоги, боже правый, боже милосердный!
   Но видно, бог услышал не её просьбу, а того малого  живого существа. Посидела Галина, успокоилась. Страх исчез. На душе стало светло и легко.
- Да из-за чего сыр-бор-то? – думала Галина. - Мне же не семнадцать лет. Рожу я этого ребёнка! Одного бог взял, другого дал. Позор? Убить живую душу – позор, а дать жизнь не позор! А люди пусть языками чешут! Поговорят да перестанут. На каждый роток не накинешь платок.
Вернулась она домой, одухотворённая, с сияющими глазами. Мать заметила эту перемену и сказала:
- Вернулась-таки? Ну. значит, так тому и быть. Я уже и сама пожалела, что толкнула тебя на это.
   Время шло. Скрывать своё "интересное положение" было не так уж и трудно: полнота тела скрадывала живот.
-Галька, - шутили бабы на работе, - ты пухнешь, как на дрожжах.
- Да на поле ветер сильный, вот и надувает её, - подкалывали другие.
 Галина в ответ молчала.
   Роды были высчитаны с точностью до одного дня, потому как та ночь была единственной за несколько последних лет. Но схватки начались на день раньше.  Дома никого не оказалось: мать уехала в город за покупками, а отец пас коров.  Галина  решила, что сама справится – не первые роды. Всё произошло быстро: вскоре она услышала писк новорожденного младенца. Девочка.
   Вдруг она услышала осторожный стук в окно. Это пришёл отец.
- Всё будет хорошо. Не ты первая, не ты последняя,  - сказал он.
Быстро отыскал какие-то тряпицы, завернул младенца, положил на остывающую печку-грубку, подстелив вчетверо сложенное рядно. Нагнувшись, что-то поворковал над малюткой, погладил по всей длине шершавой натруженной рукой. И ребёнок, почувствовав тепло и заботу, замолчал.
- Как же я покажусь людям? Что они подумают обо мне?  Как я буду растить ребёнка без отца?  Будут её люди байстрючкой называть…– думала Галина, и слёзы текли по её щекам…
Отец ходил по комнате, суетился, подметал и без того чистый пол, беспокойно поглядывая то на ребёнка, то на кровать, где лежала Галина. Она молчала, отвернувшись к стене.
- Дочка, ты посмотри, какая хорошая девочка!- наконец решился сказать он. - На, покорми её. Ты не переживай, вырастим. Чей бы бычок ни прыгал, а телятко наше.
   Он протянул ей маленький свёрточек. Видя, что Галина, неподвижно уставившись глазами в потолок, никак не реагирует на него, осторожно положил рядом. Женщина, нехотя посмотрев  на ребёнка, дала грудь.  Ротик-пуговка нашёл сосок, зачмокал, не успевая сглатывать, девчушка смешно и трогательно постанывала, чуть приоткрыв ещё ничего не различающие серо-мутные глазёнки.
- Господи, да что же оно такое жалкое! Сосёт с такой жадностью - жить хочет!-  с умилением подумала она, и сердце оттаяло, в душу вошли спокойствие и благодать.    
   Мать и дитя уснули глубоким тихим сном до самого вечера. Домочадцы ходили на цыпочках, разговаривали шёпотом. Услышав покряхтывание ребёнка, опять, с заботой и тревожной радостью Галина подставила грудь. Ой, как сладко оно причмокивает! Молоко тонкой струйкой стекало на пелёнку…
- Дочка, поднимайся, ужинать будем, - буднично и спокойно  сказала мать.
- Иду, - ответила Галина и улыбнулась.
…Малышку назвали Евгенией. Не раз деревенские кумушки любопытствовали, кто же отец  ребёнка, но Галина молча отводила глаза или меняла тему разговора. В конце концов сплетницам надоело «чесать языки».
   Однажды, когда Галина и Женечка шли в магазин, им встретилась на деревенской улице  пожилая знахарка.
- А это чья такая беляшечка? Да с кудряшками на затылке, - улыбнувшись, спросила она девочку.
- А вы не знаете? – удивилась Женя. – Я – мамина дочка!
Галина взяла дочку на руки и поцеловала, девочка доверчиво прильнула к матери.
   Шли годы. Галина перешла работать в детский сад – сначала няней, а потом, окончив заочно вуз, стала воспитателем. 
   Женя, повзрослев и окончив школу,  тоже пошла в педагогический.  Она замужем и  ждёт ребёнка.