Капли Твоего Времени

Я часто вижу один и тот же сон. Загадочный, странный и в какой-то мере незавершенный. Будто сама вселенная пытается мне что-то сказать. Иногда я словно просыпаюсь - осознаю, что это сон, и одержимый желанием узнать, что скрывается за «поворотом», бегу навстречу видениям, обретая необычную легкость и ощущение полета. Все становится странно знакомым, красочным, будто весь мир прожигает меня насквозь. Это похоже на те редкие сны, которые врезаются в память на всю жизнь.
Мне кажется, будто это и есть мой дом. Мой настоящий дом, в котором я прожил свою жизнь. Свою настоящую жизнь.
А потом мир блекнет, и я больше не могу бежать. Я чувствую, как ускользает что-то важное, и с каждой секундой эта пропасть, отделяющая две противоположные вселенные, становится все шире.
***
Я шел по дороге. Она казалась бесконечно длинной, петляя между невысоких холмов, перебрасывая мост через быструю и узкую речку, огибая дубовую рощу и скрываясь где-то на горизонте, где-то там, где ослепительно голубое небо касается края земли. Над горячим асфальтом появляется дымка, но мне почему-то совсем не жарко, скорее наоборот – я ощущаю приятные прикосновения теплого ветра. Сейчас здесь полдень, но иногда тут бывает и ночь. Нет-нет, ночь тут совершенно не похожа на те ночи которые знаем мы. Здесь ночи другие. Тут всегда много звезд. Они большие и яркие, практически всех цветов. Они переливаются, кружатся и мерцают. Можно рассмотреть туманности и скопления, карлики и гиганты. Особенно часто встречаются звезды с зеленоватым отливом, а еще с фиолетовым. А белых и желтых здесь так много, что в небе почти не остается пустого места. Лишь по краям, ближе к горизонту, его заволакивает местами подсвеченная чернота.
Потом я вижу поворот. Он возникает как будто из ниоткуда. Это невзрачная каменистая тропинка, над которой грязными змейками стелется дорожная пыль, петляет и извивается. По одну сторону дубовая роща, а по другую каменистый обрыв. Я не знаю что внизу, но почему-то глубоко уверен, что должен идти по этой дорожке. Всего несколько шагов и впереди возникают смутные очертания. Я силюсь разглядеть, но мираж тает. Мне очень важно узнать, что же скрывается за дымкой миража, но поздно.

10. Октябрь.

- Не спится? – Она пристально посмотрела в глаза. В свете ночника они были черными, немного сонными и пустыми.
- Уже ложусь, - соврал я, но ночник так и не выключил. Она все поняла без слов и отвернувшись от меня вскоре уснула. Или сделала вид.
Я долго глядел в потолок, затем, не выдержав встал и вышел на балкон. Можно было покурить, но я знал наверняка, что это не поможет. Мне снова снился этот сон и теперь до утра мне ни за что не уснуть. Возможно, ближе к пяти, я все же задремаю, но от этого станет только хуже. А ведь утром на работу. Лучше уж и вовсе не ложиться.
С этими мыслями я закрыл окно, едва успев подышать прохладным ночным воздухом, и проследовал на кухню. В шкафу стояла начатая бутылка сухого вина и я, налив полный бокал, залпом осушил его, затем долил еще немного и, спрятав бутылку обратно в шкаф, сел за стол и включил радиоприемник. Сквозь тихое шипение радиоволн донеслись обрывки музыки. Приемник был старый, ламповый и стоял здесь скорее для антуража, чем из практических соображений. Я не помню, когда последний раз включал его. Руки сами потянулись к затертой ручке. Легкий щелчок, и сквозь шкалу настройки замерцал желтоватый ламповый свет – такой успокаивающий и теплый. Музыка стала живой и почти ощутимой. Это был джаз – старый, классический, завораживающий и странно знакомый. Мне показалось, что где-то я его уже слышал. И самое главное звук был словно со старой виниловой пластинки – разбавленный слабым потрескиванием и шипением. Я слегка притронулся к регулятору настройки и музыка пропала. Внезапно и безвозвратно. Сколько я ни крутил ручку – станция была утеряна. Архаичные названия диапазонов оставались равнодушными и бессловесными. Я еще раз прошелся бегунком от начала и до конца, но в ответ услышал лишь неистовый треск и завывания, напомнившие мне старые научно фантастические фильмы. После тщетных попыток отыскать станцию я с сожалением переключил приемник в fm диапазон, но там все было слишком обыденно. Никакой магии. Обилие похожих друг на друга ведущих ночного эфира,  потоки блюза и слишком хорошее качество приема. Найдя что-то более-менее приемлемое, я убавил громкость до минимума.
Допив остатки вина, я вернулся в комнату. Квартира утонула во мраке, и только из спальни осторожно выглядывал кусочек света от бледного ночника. Где-то в ванной капал неотремонтированный кран, а в щель неплотно прикрытого окна врывался холодный ночной ветер и время от времени вздымал шторы. Больше ничего в квартире не нарушало обыденной ночной тишины.
Я остановился на пороге. Она лежала на кровати, небрежно раскинув руки и заняв мою половину. Она спала. Чужая женщина в чужой жизни. Я впервые ощутил ту бездну, которая была между нами. Скорее не ощутил, а лишь едва прикоснулся. И одного этого прикосновения было достаточно.


9. Июль

Еще мне снились кошмары. Не так часто как другие миры, но полные немого ужаса и всепоглощающей безысходности. В них я постоянно от кого-то бежал, спасался и прятался. Падал, проваливался и снова куда-то бежал.
Этот кошмар был другим. В нем не было погонь и замирающего от страха сердца. Он был липкий, вязкий и донельзя реалистичный.
***
В дверь позвонили, и я неспешно зашаркал к двери. Зачем-то открыл не спрашивая, и в прихожую в буквальном смысле ввалилась женщина. Она потеснила меня к стене и посмотрев прямо в глаза нетерпящим возражения тоном произнесла – Ты готов? Пошли!
Я слишком долго и пристально ее разглядывал. Ей, пожалуй, не было и двадцати. Рваные джинсы, поношенные кеды и ярко красная футболка с изображением Че-Гевары в сочетании с переброшенной через плечо сумкой не добавляли ей лет. Несколько прядей распущенных светлых волос были выкрашены в розовый цвет. Завершал этот нелепый образ решительный и слегка насмешливый взгляд, который словно говорил за нее, - ну что, не ждал?
И тогда я ее узнал. Это была моя девушка со второго курса. Бесшабашная, оторванная и безнадежно странная. Потерянная навеки в капельках утекающего времени. Я вспомнил переполненные общаги, выпивку и бесконечные тусовки. Вспомнил все дни как один. Ее звали Эльза. Странная девушка со странным именем. Мы разделили пол учебного года и почти целое лето. Я почему-то только сейчас понял что именно то лето, пожалуй, и было самым «настоящим» летом в моей жизни. Мы веселились, отрывались, пили вино, путешествуя по всему побережью, а по ночам курили под шум прибоя, лежа на песке под звездами. Затем пришла осень и она неожиданно пропала, а потом, спустя несколько дней, позвонила и сказала, что больше не станет здесь учиться. Она много всего говорила – о том что собирается уехать, начать все с начала, поступить в медицинский или театральный, но мне было уже все понятно. Она говорила, что однажды вернется и у нас все обязательно наладится, но я ей не верил, впереди я видел только конец. Тогда я был слишком глуп, чтобы просто ее отпустить. Со  злостью выкрикнув – Да пошла ты, сука, - я напился и тихо глотал первые слезы мужского разочарования. С тех пор я ее не видел. Пьяные приятели несколько раз заводили о ней разговоры, но я делал вид, что мне она больше не интересна, и они замолкали. Какое-то время спустя она и впрямь стала мне безразлична.
- Зачем ты пришла? – почему-то меня не удивило то, что почти за тринадцать лет она ни капли не изменилось.
- Как зачем? – искренне удивилась она, - забрать тебя с собой!
- Куда забрать?!
- Вот глупый, - рассмеялась она, - не «куда», а «откуда» - подальше от всех этих глупостей, которыми ты себя окружил.
Она оттолкнула меня и вошла в квартиру.
- Ты думаешь «двушка» в спальном районе спасет тебя от одиночества? – она провела руками по рельефным обоям гостиной.
- «Двушка» не спасет, а вот Она спасет. – Я указал на фотографию, что стояла в рамке на столике возле вазы.
Эльза скривилась в ухмылке:
- Ты себя-то хоть не обманывай. Хочешь сказать ты ее любишь?
- Кто ты такая чтобы решать люблю ли я Ее?! Мы почти пять лет живем вместе, - взорвался я.
- Ну-ну… какие мы нежные, - передразнивая, словно ребенку проговорила она, и тут же переменившись в лице добавила, - ты  неудачник! Посмотри что с тобой произошло, оглянись на свою жизнь.
Она вдруг увидела лежавшие на полке цветные глянцевые бумажки. Я попытался их взять первым, но она меня опередила, и ловко перехватив их в другую руку, развернула.
- И что же это у нас, - с притворным любопытством произнесла она, - Турция? Вдвоем? На неделю? – Она одним движением разорвала их пополам. – Да ты жалок! – цветные обрывки полетели на пол. – И это, по-твоему, счастье?
- Да пошла ты…
- Сука? Правильно? Ты это хотел сказать? – Ядовито процедила она.
- Плевать! Я восстановлю билеты.
- Конечно восстановишь. А потраченную жизнь ты тоже восстановишь?
- Да что ты знаешь о жизни?? – Я сорвался на крик.
Она схватила со стола фотографию и швырнула в стену. Осколки стекла посыпались на диван.
- Я знаю о ней все! Это ты скатываешься в бездну. Ты живешь с чужой женщиной, в чужой квартире, проживая чужую жизнь. Пойдем со мной, и все снова будет как раньше. Ты помнишь, как было раньше? – она заискивающе посмотрела в глаза. – Зачем тебе работа и чужая жизнь?
- Уходи! – Я схватил ее за руку, но она вырвалась.
- Ты еще ко мне вернешься!
Хлопнула дверь.

8. Август

Мелькали полосы дорожной разметки, и я отчаянно борясь с сонливостью, лениво плелся в левом ряду. Устав моргать и сигналить громоздкий внедорожник решился обойти меня справа, не забыв отправить в мой адрес с десяток отборных матов. Я устало прикрыл окно и убавил музыку. Мой четырехколесный кусочек счастья, кредит за который был успешно погашен больше чем на половину, старательно вез меня на работу. Это была иномарка средней ценовой категории для стабильного среднего класса со стабильным средним доходом. Для кого-то это роскошь и мечта, а для кого-то кусок металлолома. Мне же было все равно. Я не ощущал радости, которую обязан был испытывать среднестатистический счастливый обладатель автомобиля. Тем не менее, он верно служил мне, справляясь со многими проблемами. Неизбежными проблемами Среднего класса.
Я снова опоздал. Осознал это еще до того как посмотрел на часы. Парковка была переполнена. Молча протянув охраннику пропуск, я проехал на стоянку, мысленно смирившись с тем, что ближайшие пятнадцать минут уйдут на поиск места.
Я не ошибся. На часах было почти девять, когда турникет осуждающе пискнул пропуская меня внутрь здания. Рабочий день начинался в восемь тридцать – так что объяснительная была неизбежностью.
Пустой коридор. Холл. Лифт с зеркальными стенками. В отражении на меня смотрел помятый и небритый парень слегка за тридцать. Край рубашки вылез из брюк и нелепо торчал. Прикрываясь сумкой, я свернул к туалету и тут же налетел на Маришку.
- Извини, Мариш.
- Ничего. – Она улыбнулась, поправляя шарфик. - Тебя шеф искал, зайди к нему. Я сказала, что ты в плановом.
- Спасибо что выручила.
- На здоровье. Наши сегодня в бар. Ты как?
- Подумаю.
- Как надумаешь – дай знать. – Развернувшись, она зашагала по коридору, а я остался стоять наедине со своими мыслями и задравшимся краем рубашки. Почему-то я представил Маришку совершенно в другой роли. Мне стало нестерпимо больно от мысли, что я ее упустил. Так глупо и непростительно, что спустя годы начинаешь себя презирать. Возможно, мне стоило взять инициативу в свои руки, но, пожалуй, уже слишком поздно. Теперь она вряд ли простит меня за то, что отверг ее, выбрав другую.

***
Еще я помню запах дешевого пива – кислый и терпкий. Он въедается в одежду и волосы, оставляет липкие пятна и потеки, вывести которые до конца почти невозможно. Одно такое уже красовалось чуть выше колена на моих истертых «трубах».
Мне едва исполнилось девятнадцать, но я все еще не повзрослел. Теперь я вижу себя со стороны: неуверенный и бледный, все еще немного прыщавый и слегка девственник. Грязная кухня, сижу на табурете. Уже за полночь, но небо еще серое. Это белые ночи. Окно открыто настежь, а за ним типичный двор конца девяностых. Из припаркованной девятки унылыми толчками доносятся обрывки музыки, немного в стороне, ближе к проспекту с грохотом проносится трамвай, а в серой мгле, что нависла над горизонтом, красными маяками мерцают верхушки кранов, что уснули возле скелетов недостроенных зданий.
Из заваленной грязной посудой раковины раздавалось периодическое хлюпанье. Грязная вода мутной жижей выплескивалась из забитого стояка и заливала лежащие грудой тарелки. Почему-то я смотрел на это без какого-либо отвращения. Оставленная в стеклянной пепельнице сигарета, давно превратилась в столбик пепла, но все еще дымилась. Густые струйки вились над грязным столом, по которому, лавируя между жирных пятен и мутных стаканов, бежал маленький тараканчик.  Эта была обычная пьянка. Пьянка в квартире моего институтского друга Лехи. Его родители еще вчера уехали на дачу, и мы попросту не смогли этим не воспользоваться.
И вот я здесь. По видику идет какой-то фильм, но его никто не смотрит. Леха безнадежно пьян и отсыпается у себя в комнате. Это на него похоже. А вот Настюха с Жекой закрылись в зале. Полуголая Настюха несколько раз выходила, чтобы стрельнуть у меня сигарету. Каждый раз она делала несколько больших глотков портвейна из недопитой бутылки, и, морщась, ставила ее обратно. Туалет кто-то заблевал еще в начале вечера, ну а мне досталась кухня, теплое выдохшееся пиво и отчаяние. Тихое и незаметное. Томик Ремака, что лежал на дне рюкзака снова вернулся на свое место, едва я пролистал несколько страниц – слишком безнадежно все тут было.
Но хуже всего было от того что не было ее. Той самой, с которой я отучился целый год, прожил маленькую жизнь длиной в кусочек лета, наивно мечтая бросить все и отправиться в путешествие. И вот теперь в телефоне были лишь гудки. В душе гадкое ощущение, словно уходя в ней оставили смачный плевок. А за стенкой отзвуки пьяного веселья.
Не понятно было лишь одно – что здесь делаю Я? Какое место занимаю в этом бессмысленном веселье? Спасаюсь от одиночества? Возможно! Ищу себя? Едва ли.
Я сделал видик погромче и не гася свет пошел в прихожую. В потемках нашел кеды, набросил рюкзак и вышел на лестницу. Поколебавшись я захлопнул входную дверь. Вдохнул прохладный, пропитанный мусорной вонью воздух подъезда и побежал по ступенькам вниз. Возвращаться не хотелось. В том душном и тесном мире для меня не было места.


7. Июль

Бар был наполовину заполнен людьми, сигаретным дымом, пьяными девицами и всепоглощающим патологическим оптимизмом. Типичное корпоративное заведение с унылым интерьером и не менее унылым обслуживающим персоналом. Вместо сочувственного понимания, по статусу положенного бармену, парень за стойкой без смущения носил маску глухой отрешенности. Все попытки завести с ним задушевные беседы были заранее обречены. В меру вежлив, ровно настолько чтобы получать неплохие чаевые. В меру общителен, однако недостаточно чтобы вызвать бесконтрольное желание жизненной исповеди – о  бабах, о стареющей ворчливой жене, о не погашенном кредите на квартиру, еще раз о бабах и конечно же о не оправдавших надежды детях. Слегка притягательная внешность, немного ловкости рук – вот пожалуй и весь секрет успешного бармена. Хотя, пожалуй, это касалось слишком многих вещей, да и всех людей в общем.
Сегодня бармен был немного дружелюбнее обычного, чего нельзя было сказать об Аркадии, который за час с небольшим уже успел слегка набраться, выкурить пол пачки сигарет и активно пытался устранить это самое «слегка». Об Аркадии я знал немного – бывший школьный учитель математики, а ныне сотрудник сметного отдела нашей компании, по совместительству мой коллега. Будучи человеком нескладным и слегка отталкивающим – длинный худощавый, старательно прилизанный, в старомодных громоздких очках, Аркадий уже успел побывать дважды женатым, вынести оттуда неутешительные выводы и стать убежденным холостяком. Будучи пьяным, Аркадий был особенно невыносим. Он становился не в меру активным, его без того плоские шутки становились пошлыми и злыми и обязательно были нацелены на прекрасную половину человечества. Вывести его из этого состояния помогала лишь дополнительная порция, которая окончательно валила его с ног. Правда были в этом и определенные минусы – например, кому-то из нашего отдела приходилось отвечать за его транспортировку, однако это были мелочи по сравнению с тем, что мог натворить разбушевавшийся Аркадий. Отвязаться же от него было задачей практически нереальной – он узнавал обо всех мероприятиях едва ли не в момент их зарождения.
Вот и сейчас, он выбрав очередную жертву в лице единственного одиноко скучающего за стойкой парня. Этим парнем был я. Раскрасневшись он размахивал сигаретой и втолковывал мне какие-то истины:
- …вот ты тут сидишь, да? И нихрена тебе не нужно, как и мне собсна… ты хочешь выпить, расслабиться там, туда –сюда. – Он сделал неопределенный жест руками и поправил очки. – А вот ей, Стас, нужно совсем другое. – Он грубо показал пальцем на проходящую мимо официантку. Как по мне – ничем не примечательная простоватая девушка. Она покосилась на Аркадия, но не подала виду. Наверно привыкла к такой работе. – Она хищница! Посмотри какой у нее взгляд? Взгляд пантеры! – Многозначительно заключил Аркадий.
Где и когда он успел повстречаться взглядом с пантерой, он само собой не уточнил.
За соседним столиком сидела Маришка. Рядом с ней были другие женщины. Они пили какое-то вино и оживленно беседовали. Несколько раз я ловил на себе ее взгляд. Вроде бы ничего не значащий, но в то же время небезразличный. То ли компания Аркадия то ли мой пустой и рассеянный взгляд, а быть может и сочетание двух этих факторов – Маришка больше не оборачивалось. Я с надеждой бросил несколько взглядов, но она будто и вовсе позабыла обо мне. Смех и самодостаточное веселье – вот что было за тем столиком.
С горечью я в очередной раз отметил, что либо я отталкиваю нужных мне людей, либо в самый ответственный момент находятся те, кто делает это за меня. В данном случае за меня с этим успешно справлялся Аркадий.
- Вот заказал ты пятьдесят грамм вискаря, да? Думаешь она тебе его принесет?
- А почему нет? – растерявшись глупо спросил я.
- А потому нет! – торжествующе воскликнул Аркадий, видимо решив, что заинтересовал меня. – Она-то тебе принесет, но совсем не вискарь. Нет! Вернее принесет, но не только его. Он будет разбавлен ненавистью и презрением… как плевок в лицо. Типа как: «пей и иди!». Только еще злее. – Он пошатнулся и поправил очки. – Она всех нас ненавидит. И тебя и меня и каждого в этом баре. За сытую жизнь, за весь это Средний Класс, будь он проклят.
- Интересное мнение, - безразлично сказал я, допивая остатки виски.
- Не, Стас, ты не понял. Давай я тебе на пальцах объясню. Вот смотри, есть к примеру населенный пункт Х… даже не Х, а Хр! Потому что Хреново там, Стасик. Очень хреново живется там. Школа, ПТУ, круглосуточный ларек и раздолбанный ДК с дискотеками. И куда ей прикажешь идти? Продавщицей? Или на трассу? Как вариант замуж за шахтера-алкаша, нарожать ему детей и состариться под сериалы с самогоном. Но девочка не дура, - Аркадий задумчиво почесал свой длинный нос и как ни в чем не бывало, продолжил, - не хочет она так жить. Не-хо-чет! Понятно? Она берет все свои сбережения, которые не один год откладывала под свой дырявый матрас, покупает билет на автобус и прямиком сюда. – Он задумчиво передвинул по стойке стакан. – Вот так.
- И что с того?
- А то, что селится она в дешевой общаге вместе со шлюхами и тараканами. Вот что! И работает в две смены, обслуживая таких как ты и я. Кого побогаче, кого победнее – неважно. Важно то - зачем она тут. Она готова остаться в этом городе любой ценой. Понимаешь? Любой! Она готова продаться, отдаться, но главное – урвать свой кусок счастья. И ей никто не помешает это сделать. Ты не успел еще сделать заказ, а она уже знает про тебя все: сколько тебе лет, сколько ты зарабатываешь, есть ли у тебя жена…  хотя это не так уж и важно, при желании это не помеха… во сколько лет ты начал лысеть и сколько ежемесячно ты платишь за холодильник со стиральной машиной. И если ты ей не подходишь, она презрительно плюет тебе в лицо, от всей души ненавидя. Пей и иди! Вали отсюда! На твое место придет другой и у меня будет шанс стать одной из вас! Не он так следующий, не следующий так еще какой-нибудь. А ты вали!
Аркадий говорил еще много всего, но я уже не слушал. Просто пил свой виски и не спешил уходить. Мне было противно.




Продолжение следует...