1. 072. Игорь Северянин

Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев)
(1887—1941)


Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!

После таких строк не знаешь, о чем и писать — все уже сказано.

Вот так же было, когда он выходил на эстраду и читал эти стихи — все ахали и переглядывались ошеломленно. Гений эстрады — чего тут скажешь!

А вот в быту он был как все. Юный поэт П. Антокольский испытал шок, когда Северянин заказал в ресторане не «ананасы в шампанском» или «мороженое из сирени», а штоф водки и соленый огурец. Вот тебе и «ажурная пена — городской экипаж».

Игорь Васильевич Лотарев, он же будущий поэт Игорь-Северянин — так (через дефис) называл его А. Блок — родился 4 (16) мая 1887 г. в Петербурге в семье отставного штабс-капитана и дочери предводителя дворянства в Щигровском уезде Курской губ.

Мальчик рос в атмосфере поэзии и музыки, с 9 лет писал стихи, а когда между родителями возникли сложные отношения, его забрал к себе в усадьбу в Сойволе (близ г. Череповца Новгородской губ.) дядя. Там подросток окончил четыре класса реального училища. Затем уехал с отцом, получившим место коммерческого агента, в Порт Дальний. Дальний Восток у будущего поэта ассоциировался с Севером, откуда и пошел его псевдоним — Северянин. Юноша писал любовную лирику, а с началом русско-японской войны стихи патриотического содержания.

В 1904 г. Игорь приехал к матери в Гатчину. В 1905 г. в журнале «Слово и Дело» было опубликовано его стихотворение «Гибель Рюрика». Первый поэтический сборник Северянина «Зарницы мысли» увидел свет в 1908 г.

К 1913 г. Северянин издал за свой счет 35 двухстраничных сборников. Поэты К. Фофанов и В. Брюсов заметили собрата. В 1911 г. Северянин организовал в столице группу эгофутуристов, выпускавших газету «Петербургский глашатай», а затем на некоторое время сблизился с кубофутуристами (В. Маяковский, Д. Бурлюк и др.).

С выходом в свет в московском издательстве «Гриф» сборника «Громокипящий кубок» (1913) к поэту пришла слава. В этой книге, переизданной за два года семь раз, сошлось все лучшее в поэзии раннего Северянина, «поэта Божьей милостью», все его темы, мотивы, образы, музыкальность, вся его эстетика.

«Я царь страны несуществующей», — заявил Северянин в конце сборника, и стал царем читающей публики. Поэт стал давать поэзоконцерты, пользовавшиеся невероятным успехом у слушателей. Красивый, элегантно одетый, с орхидеей в петлице, читающий стихи нараспев, Игорь оказывал на публику гипнотическое влияние. Барышни, что называется, бились в экстазе. Вместе с Ф. Сологубом Северянин совершил турне по России.

Новые сборники его стихов выходили каждый год, неоднократно переиздавались и привлекали уже одним своим названием — «Златолира» (1914), «Victoria Regia» (1915), «Тост безответный» (1916)… В 1916 г. вышли его «поэзы» в пяти томах.

У знавших его людей складывалось впечатление, что Северянин творил играючи, писал свои стихи сразу набело, как Бог на душу положит. Так оно и было — поэта интересовала больше всего на свете игровая стихия.

Отсюда ирония (он сам себя называл «ироником»), пародия, мистификация, нарочитая вычурность и самолюбование.

Отсюда множество поэтических неологизмов и прочих словосочетаний (безгрезье, чернобровье, «среброспинныя коляски», «моторный лимузин», «бездарь», «синема», «авто» и др.), по которым многие поэты учились у него словотворчеству.

Отсюда «его стих так волнующе сладостен» (выражение К. Чуковского). Северянин утверждал право поэта быть аполитичным даже тогда, когда мир летит в тартары, как это и было во время Первой мировой войны.

Сборник «Ананасы в шампанском» (1915) прекрасно иллюстрировал эту мысль, противопоставляя мясорубке войны салонный эстетизм.

И в то же время сам Лотарев был совершенно другим человеком. Вот как отзывался о нем его близкий друг Г. Шенгели: «Игорь обладал самым демоническим умом, какой я только встречал... Игорь каждого видел насквозь, непостижимым чутьем, толстовской хваткой проникал в душу, и всегда чувствовал себя умнее собеседника...».

Во мне выискивали пошлость,
Из виду упустив одно:
Ведь кто живописует площадь,
Тот пишет кистью площадной.

В 1917 г. Северянин «Гимном Российской республике», приветствовал Февральскую революцию, однако Керенского назвал «паяцем трагичным на канате». С этого времени у поэта словно открылись глаза на окружающий мир, и он стал интересовать его не меньше, чем свой собственный.

В феврале 1918 г. Северянин оказался на вечере в Политехническом музее в Москве, где был назван «Королем поэтов», хотя в зале присутствовали и другие кумиры публики Блок и Маяковский. В марте Игорь Васильевич перебрался с больной матерью в Эстонию, где когда-то учился его отец и братья, а сам он любил отдыхать летом.

Рыбачий поселок Тойла стал местом его постоянного жительства. Едва обосновавшись там, он выпустил сборники «Эстляндские поэзы» и «Вервэна». Эстония вскоре была оккупирована немецкими войсками, а образование самостоятельной республики (1920) навсегда отрезало поэта от России. Северянин жил в Тойле до 1935 г. со своей женой — поэтессой и переводчицей Фелиссой Круут.

Он по-прежнему много писал. Печатался в Эстонии, Берлине, Белграде, Бухаресте: «Менестрель», «Падучая стремнина», «Соловей» и др. сборники. Издал антологию эстонской классической поэзии, книги переводов эстонских поэтов. Северянин переводил также с французского, немецкого, польского, еврейского, сербского, болгарского, румынского, литовского языков. Писал сюжеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах.

В 1920-е гг. Северянин мотался с выступлениями по всей Европе: Белосток, Берлин, Варшава, Вильнюс, Даугавпилс, Каунас, Лодзь, Луцк, Рига, Хельсинки, Шяуляй, Болгария, Румыния, Франция, Чехословакия, Югославия...

В этих скитаниях, по воспоминаниям современников, он представлялся чаще всего «странствующим рыцарем: хламида, гордость и песни». И хотя поэт сильно был заражен эмигрантскими настроениями, он терпеть не мог эмигрантов, смысл жизни которых свелся к спекуляции, картежной игре, сплетням и жалобам. «Мы так неуместны, мы так невпопадны / среди озверелых людей», — горько заметил как-то он.

В 1925 г. вышел роман в стихах «Колокола собора чувств», в 1930-е гг. — поэмы «Роса оранжевого часа», «Падучая стремнина», «Рояль Леандра», сборник «Классические розы», сборник сонетов «Медальоны». В них Северянин воспевал родину, в трагических тонах говорил о невозможности возвращения. Поэзия этого периода отличалась лиричностью, отказом от вычурности, разнообразием размеров, напевностью.

И вот мы остались без родины,
И вид наш и жалок, и пуст,
Как будто бы белой смородины
Обглодан раскидистый куст.

С 1935 г. Северянин жил в Таллинне. Русская община не приняла поэта. «Мы все — больные, измученные, уходящие», — писал он в 1939 г. С. Рахманинову. Он жил тогда со второй женой Верой Борисовной Коренди (Кореневой), перебивался случайными заработками, удил рыбу, которую супруга продавала дачникам. Если удавалось, она продавала им и составленные мужем сборники стихов. Эстонское правительство помогло Северянину, назначив ему небольшую субсидию.

Присоединение в 1940 г. Эстонии к Советскому Союзу пробудило в нем надежды на издание своих стихов, возможность поездки по стране. В «Огоньке» и «Красной нови» Северянин опубликовал стихи, в которых приветствовал воссоединение Эстонии с СССР. Болезнь помешала отъезду из Эстонии, когда началась война.

22 декабря 1941 г. Северянин умер в оккупированном фашистами Таллинне. За 15 лет до этого он пророчески написал: «Но дни идут — уже стихают грезы. / Вернуться в дом Россия ищет троп... / Как хороши, как свежи будут розы, / Моей страной мне брошенные в гроб!» Последние две строки выбиты на его могильной плите.

Стихи Северянина переведены почти на все европейские языки. У нас его поздние стихи слушатели услышали впервые от А. Вертинского, положившего их на музыку. Поэзия Северянина привлекала и других композиторов — М. Багриновского, Н. Голованова, Ан.А. Александрова, С. Рахманинова (знаменитый романс «Маргаритки»).

Архивы поэта В.Б. Коренди передала в Москву.

Года идут, а краски его стихов не бледнеют: «Монастырского леса озера, / Переполненные голубым, / Говорят: нет лазурнее взора, / Как у тех, кто влюблен и любим...».