1. 080. Борис Викторович Шергин

Борис Викторович Шергин
(1893—1973)


Может, из-за северного холода в Поморье лучше сохранилась русская речь, а может, из-за удаленности от столиц, падких до всякого чужого слова. Русский писатель Шергин успел и сумел передать ее в своих сочинениях, в которых что ни слово, то жемчуг.

В его книгах совсем нет мутной «информации» о жизни, которой живет непонятно кто, нет шуточек, которыми тешат себя нравственно убогие люди. В его книгах свет той жизни, которой жил он сам, которой неплохо было бы жить и каждому честному человеку.

«Поморским Гомером» именовали Шергина. Но он писал не о войне и пути героя к божественной славе, а о мире в душе и о земном пути человека к Богу, без которого «мы мертвецы ходячие».

Его проза близка к духовным писаниям, его речь подобна чистому ручью, его сказки предназначены и детям, и взрослым. Это ли не миссия настоящего художника? Это ли не призвание художника, долженствующего видеть во всем прекрасное? «Поэт, ныне умерший, говаривал: «Не увидишь лика человеческого, все рыла». Я видел: три женщины, друг друга как бы поддерживая, идут ко всенощной. Все три в черном. Две-то ведут третью. Она еле переступает. У всех трех спокойные, я бы сказал, прекрасные лица. В руках вербочки и свечки. Есть еще лики человеческие!»

Борис Викторович Шергин родился 16 (28) июля 1893 г. в Архангельске в семье потомственного морехода и корабельного мастера. От родителей, в древнем роду которых было много священников, мальчик перенял любовь к искусству Севера, дар сказителя и сказочника, руку и глаз художника иллюстратора и иконописца, нестяжательную душу собирателя слова народного; от них он воспринял и трудовой кодекс чести русских северян. А еще эталон жизни, в которой люди живут в любви друг к другу и в заботе о родном доме.

Во время учебы в Архангельской мужской губернской гимназии им. Ломоносова Борис собирал и записывал северные народные сказки, былины, песни, делал к своим записям рисунки, мастерил модели кораблей и северных церквей, утварь в северном стиле. Страсть к народному, самобытному искусству привела юношу в 1913 г. в Москву, в Строгановское художественно-промышленное училище.

В училище Борис занимался в различных мастерских: живописно-декоративной, набойной, резьбы по дереву. «Как праздник вспоминаются мне годы пребывания нашего в Москве, в Строгановском училище. Талантливые педагоги-художники, такие, как С. Голоушев, С. Ноаковский, П. Пашков искру любви к искусству умели раздувать в пламя», — вспоминал позднее Шергин.

Молодой человек был переполнен художественными впечатлениями, которые просились на холст и на бумагу. Первой успешной публикацией стал очерк в газете «Архангельск» (1915) «Отходящая красота» о концерте в Политехническом музее знаменитой пинежской сказительницы М. Кривополеновой.

Шергина заметили. Оценили и его способности художника, и прекрасное знание народного слова, и его талант сказочника. Шергин активно общался с учеными-фольклористами Б. и Ю. Соколовыми. Ак. А. Шахматов направил его в командировку в Шенкурский уезд Архангельской губ. для исследования диалекта и записи произведений фольклора.

После окончания Строгановки в 1917 г. Шергин вернулся в Архангельск и два года работал в «Обществе изучения Русского Севера», а затем — в кустарно-художественных мастерских художником-реставратором и резчиком по кости. Занимался он и археографией: собирал старинные книги, лоции, шкиперские тетради. Несчастье привело художника на больничную койку: он попал под трамвай и лишился ноги.

В 1922 г. Шергин переехал в Москву и стал сотрудником Института детского чтения Наркомпроса. Поселился в подвале, в котором прожил полвека, перебивался с хлеба на воду, но унывал редко.

За два года освоился со столичной жизнью и выпустил первую свою книжку — «У Архангельского города, у корабельного пристанища», в которой изложил шесть архангельских старин, услышанных от матери. С книгой пришла и известность. Годом раньше Шергин начал выступать с рассказами о народной культуре Севера, исполнять сказки и былины. В детской аудитории он всегда был самым желанным гостем.

В 1930 г. появился на свет плутовской «Шиш Московский» — «скоморошья эпопея о проказах над богатыми и сильными», который тут же стали читать на радио. Над сатирическими сказками смеялась вся страна, и даже весь Союз писателей, который тут же принял автора в свои члены.

В СП Шергин работал в составе оргкомитета, был делегатом Первого Всесоюзного съезда советских писателей (1934). Как профессиональный литератор Шергин часто выступал в различных аудиториях с устным исполнением народных сказок, былин, баллад и собственных произведений, при этом «сказывание было для него не воспроизведением созданного ранее, но самим процессом творчества».

В психологических «Архангельских новеллах» (1936) писатель воссоздал нравы старомещанского Архангельска, а сборник «У песенных рек» (1939) посвятил истории Поморья, сыгравшего уникальную роль в судьбе страны. Шергин сам иллюстрировал свои книги; он делал к ним также суперобложку, переплет и форзац.

Писал он и пейзажи, которые специалисты называли «небесными» и считали, что Шергин «не только кистью владел, а и технику живописи знал так глубоко, как и сейчас не каждому ведомо». Художник расписывал печи, прялки, блюда, ложки, туеса. Писал иконы, которые раздаривал друзьям.

Книгу «Поморщина-корабельщина» (1947), в которой Шергин собрал произведения, с которыми он выступал в годы войны в госпиталях и воинских частях, клубах и школах, официозная критика разнесла в пух и прах, обвинив писателя в «грубой стилизации и извращении народной поэзии» и в полном непонимании им задач современного искусства.

Особо «забрала» их любовь автора к отчему краю и его вера в Божий промысл. «Книга Шергина псевдонародна. С каждой страницы ее пахнет церковным ладаном и елеем, веет какой-то старообрядческой и сектантской философией». От слов перешли к делу и на 10 лет лишили его доступа во все издательства и тем самым всяких средств к существованию.

Почти ослепший писатель по-прежнему ютился в холодном подвале, голодал и был одинок — он так и не завел себе семью. «Без ног, без глаз. Еле брожу, еле вижу…» — это из дневника. Зарабатывал редкими концертами, на которых читал былины и свои вещи, которые знал наизусть, да помогали, как могли, сестра Лариса и дальний родственник Анатолий Крог. Баловал себя Борис Викторович лишь беседами с друзьями да папиросами «Север».

В 1955 г. друзьям и верным почитателям Шергина удалось организовать творческий вечер писателя в Центральном Доме литераторов, а затем издать в «Детгизе» его «Поморские были и сказания» с иллюстрациями выдающегося книжного графика В. Фаворского.

Через 2 года увидел свет следующий сборник Шергина — «Океан море русское», а еще через 8 — «Запечатленная слава».

Всего при жизни писателя было опубликовано 9 книг, в которых он сумел слить воедино литературу и фольклор, возвысив народное слово до книги, а книгу — до народного слова. На родине Шергина, в Архангельске, впервые сборник его произведений «Гандвик — студеное море», был издан в 1971 г. Шергина к тому времени, как «волшебника русской речи» и «поэтическую душу Севера», сравнивали с П. Бажовым и М. Пришвиным, но он уже был выше всяких сравнений, он уже стал самим собой.

К старости писатель ослеп, но все знавшие его отмечали «почти бесплотность облика, словно сотканного из света». Замечательные воспоминания о писателе оставили Ф. Абрамов, Ю. Коваль, В. Личутин. Они все отметили в его облике черты святости. «Слепой старик. А весь светился».

Уже после смерти писателя мультфильмы по его сказкам («Волшебное кольцо», «Мартынко» и другие) сделали имя Шергина популярным, а в Архангельске и Москве стали издавать его книги большими тиражами.

Сегодня о Шергине помнят читатели, которые детьми читали его сказки, помнят истинные ценители живого русского слова, издатели же больше заняты «гешефтом», которого светлыми добрыми сочинениями «Поморского Гомера» не наварить. А у него ведь еще есть неопубликованные, но подготовленные к печати бесценные дневники, которые по силе духовного воздействия могут поспорить с дневниками и Л. Толстого, и Ф. Достоевского.

Умер Шергин в Москве. 31 октября 1973 г. Дни его бытия во плоти окончились, но каждый новый день открывается для него и для всех нас, читающих его книги, новым утром. «Утром открою оконце, и в мой подвал глянет вечное светлое небо. Открою и страницу Евангелия, отсюда в дряхлеющую, убогую мою душу начнет струиться весна вечной жизни».

2003 год Архангельская область отметила как «год Шергина».

«Слово — ветер, а письмо-то век».