13. Грудь мачехи

     Дима заметно отставал в развитии от своих сверстников. Он был несколько ниже сред-
него роста, очень худой, угловатый и вечно какой-то вялый и безразличный ко всему. Его не
увлекали ни техника, ни спорт, ни книги...
     Но зато болезненная впечатлительность и платоническая влюблённость не столько в сво-
их сверстниц, сколько в уже вполне сформировавшихся физически девушек и молодых женщин,
доходили у него, прямо-таки, до полного исступления.
     Он мог часами смотреть в окно на прохожих, сразу же выделяя из людского потока и по-
жирая глазами полных и преимущественно светловолосых женщин. Именно они, как правило, бы-
ли его навязчивой мечтой и пробуждали в нём неясные желания юности.
     И образ его мачехи, Маргариты Евгеньевны, как бы, сфокусировал в себе все эти ещё не
осознанные чувства и явился для Димы очень сильным раздражителем его мужского естества.
Вскоре после женитьбы (то ли по собственной воле, то ли по просьбе его отца - Виктора Па-
рамоновича) она перекрасила свои каштановые волосы в цвет платиновой блондинки и стала
для мальчика ещё неотразимее.
     Засыпая, он каждый раз мечтал увидеть её во сне, а когда видел наяву, то смотрел на
неё с таким трепетным восторгом, что это, конечно же, не могло остаться для мачехи неза-
меченным. Как-то раз Маргарита Евгеньевна, устав от этого его сластолюбимого взгляда, как
бы невзначай, спросила: "Что ты на меня так смотришь, Дима?" и он не нашёлся, что отве-
тить...
     Когда у Маргариты Евгеньевны родилась девочка, и всей семьёй стали думать, как её на-
звать, то перебрали десятка два имён. Наконец, решили по предложению Димы назвать её Све-
той, и он несколько дней не находил себе места от радости.
     Как-то раз он вернулся из школы раньше обычного, бесшумно прошёл в гостиную и отту-
да услышал, как мачеха нежно говорит своей дочери: "Наша Светочка хочет кушать? Потерпи,
потерпи, моя милая! Сейчас я тебя накормлю".
     Дима на цыпочках подкрался к двери спальни и заглянул в замочную скважину.
     Маргарита Евгеньевна подошла к кроватке дочери, неторопливо расстегнула кофточку и
дала ей грудь. Света, причмокивая, начала пить из этого живого источника, закрыв от удо-
вольствия глазки...
     Дима же неотрывно, с каким-то диким вожделением смотрел на полную, набухшую от мо-
лока, ослепительно белую грудь мачехи и молил Всевышнего, чтобы это зрелище длилось бес-
конечно долго...
     Когда же Маргарита Евгеньевна, закончив процедуру кормления, застегнула кофту и уло-
жила Свету в кроватку, Дима воскресил в памяти то, что только-только наблюдал, и вдруг
почувствовал, как его сердце сладко защемило и от головы по всему телу прошла горячая
волна...
     Он даже не понял сейчас, что с ним произошло, но ему нестерпимо захотелось вновь и
вновь испытать это ни с чем не сравнимое блаженное ощущение...