Граугестеры

- Ну, за процветание и безнаказанность! – глумливо качнул рюмкой Андрей Борисович и посмотрел на собравшихся. Но их лица были бледны, каждый прислушивался к тому, что происходило за стенами президентской резиденции.
Увидев, что никто уже не поддерживает его тосты, хмельной глава государства насупился.
- Сюда нужно смотреть! – повысил он голос. – Я своих не сдаю. Здесь вы в безопасности. Слышите?
Никто не слышал – шум становился всё громче, игнорировать его не представлялось возможным. В зал вбежал запыхавшийся Муцоев. Директор ФСО хотел что-то сказать, но не успел – кто-то с нечеловеческой силой пронзил его дородное тело ломом.
Безопасник ещё оседал на пол, а мимо него в дверной проём протискивались всё новые и новые граугестеры – по-обезьяньи сложенные человекоподобные существа с кожей серого или бурого цвета, одетые в разнообразные спецовки и вооружённые всем, что попало под руку и чем можно было убить.
Сжимая перерезанное горло в тщетных попытках остановить пульсирующие струи крови, умирающий Андрей Борисович бешеными глазами посмотрел на особо приближённого бизнесмена Ахмеда Каримова. Воротила моментально покрылся испариной.
- Я не виноват! Я с вашего разрешения! – заверещал Каримов. И обмяк, как только его череп был размозжён огромной супницей.
Последние крики людей вскоре затихли в президентской резиденции «Долгие Бороды», последнем оплоте власти, который кое-как удерживался посреди кровавого хаоса.
- Дурбатулук. Гимбатул, - прохрипел один из граугестеров, склонившись над трупом президента когда-то великой страны.

***

Появились они как-то сразу и довольно быстро заполонили всё вокруг.
Опытная партия граугестеров была выпущена компанией Каримова «Массовый элемент» по госзаказу. Первыми покупателями «трудолюбивых существ без вредных привычек», как говорилось в рекламе, стали предприятия жилищно-коммунального хозяйства. Они быстро приспособили граугестеров для уборки улиц и ямочного ремонта дорог.
Затем подтянулись строители и другие. Существа стали класть кирпичи, раскладывать товары в супермаркетах, водить автобусы и гружёные щебнем самосвалы, чинить электропроводку и прочищать канализацию, печь хлеб и замешивать фарш на колбасу.
Работодатели были довольны: граугестеры оказались пусть неумелыми, но послушными и нетребовательными. Издержки на персонал уменьшались, бизнес процветал.
Население, правда, высказывало иногда претензии. Кого-то сократили из-за найма «серых», - так окрестили в народе инновационное изобретение «Массового элемента» - кому-то не нравился их страшненький внешний вид, кто-то почему-то считал, что они представляют угрозу национальной безопасности.
Чтобы пресечь недовольство, государство запустило агитационную кампанию «Граугестер – твой друг и брат!» Многочисленные социологи, правозащитники, политики, общественники, учёные бросились объяснять гражданам всю пользу «серых» и их необходимость для экономики страны. Основной акцент делался на то, что граугестеры способны прилежно выполнять грязную работу, которой отказываются заниматься местные, и органически не переносят водку, которую пьют местные. С упорствующими в своём неприятии «серых» смутьянами начинали работать компетентные органы.
Каримов настойчиво полз вверх в рейтингах миллиардеров.

***

Когда последний граугестер скрылся за деревьями, Костя вернулся на тропинку. В очередной раз ему каким-то чудом удалось не попасться на глаза этим нелюдям.
Подумав об этом, Костя улыбнулся: если б его мысли прочитал кто-нибудь облечённый властью, получил бы молодой человек несколько лет тюрьмы. С какого-то времени в государстве запретили называть «серых» словами, которые можно было бы счесть оскорбительными.
Костя шёл по парку быстро, стараясь не шуметь. Не шуметь было сложно – дорожка и её обочины были усеяны мусором: разбитыми стеклянными и мятыми пластиковыми бутылками, шприцами, какими-то бумагами, объедками. Прогулка по этому ковру обязательно сопровождалась соответствующими звуками: хрр – пшш – чмяк – хрр – дзынь – чмок. Убирать помойку было некому.
Костя спешил к семье с добычей – в соседнем микрорайоне удалось достать три банки соевой тушёнки в обмен на блок китайских сигарет. Два дня относительно сытой жизни обеспечены.
Назавтра же намечена вылазка с соседями в парк за дровами. Один рубит, три на шухере – не дай бог попасться «незаменимым» (Костя вспомнил одно из пропагандистских клише). Они последнее время все под какой-то наркотой ходят, делающей «серых» особенно злобными.
Серое небо безрадостно смотрело на селение, когда-то бывшее одним из крупнейших городов страны. Сейчас мегаполис представлял собой сплошные руины, заселённые граугестерами. В редких домах ещё теплилась человеческая жизнь, но буквально с каждым днём их становилось всё меньше – кто мог, давно уехал, кто не мог, ждал разрешения своей участи. А она обычно была незавидной: вдруг у дома образовывалась толпа «серых», начинали пылать автомобили, затем погромщики шли по квартирам и, для проформы предложив жертвам покинуть страну, выкидывали их из окон.
Костя нервно вздохнул и ускорился…

***

Когда граугестеры заняли несколько миллионов рабочих мест, с ними начались проблемы. «Серые» вдруг оказались не такими прилежными, покладистыми и работящими, как утверждала реклама.
Улицы всё чаще оставались неубранными, дома, построенные «серыми», разрушались, автобусы и грузовики попадали в аварии, выпеченный ими хлеб был невкусен, колбаса и вовсе несъедобна. Даже та часть населения, которую смогли убедить в полезности каримовского ноу-хау, зароптала.
Специалисты, изучив несколько случаев изменённого поведения «серых», пришли к мнению, что виной всему – дефектный код, заложенный производителем.
Оказалось, что «Массовый элемент», выпустив опытную партию граугестеров и почуяв небывалый коммерческий успех, не стал дорабатывать изделие и сразу приступил к его серийному производству. На претензии к качеству товара в компании предпочитали не отвечать – эту функцию взяли на себя власти, принявшиеся обвинять недовольных в экстремизме и покушении на основы государства.
В остальном власти на ситуацию не влияли. То ли не хотели, то ли было уже поздно.
А граугестеры выходили из-под контроля всё активней. Они полюбили сбиваться в стаи и грабить припозднившихся прохожих – иногда убивали. «Серый», почувствовавший вкус крови, становился особенно опасным для общества – озверевший, он скрывался в укромных местах, откуда вёл настоящую охоту на обывателей. По задумке инженеров не имевшие способности к размножению, «серые» откуда-то прознали про чувственные удовольствия и оголтело предавались оргиям – использовалось всё живое без различий в поле, возрасте, происхождении.
Обнаружились у «серых» и вовсе дикие повадки. Однажды они приспособились получать дурманящий порошок из использованных памперсов. По всей стране прокатилась волна похищений младенцев – ребёнка обычно выбрасывали, а памперс шёл в дело. Мирные жители шарахались от существ, с бессмысленными глазами шатающихся по улицам городов и что-то жующих.
Учёные объясняли все инциденты своеобразной эволюцией дефектного чипа. Социологи же и правозащитники призывали уважать присущие граугестерам особенности.
А Каримов продолжал прирастать миллиардами.

***

- Парень! Парень! – Костю кто-то окрикнул из кустов громким шёпотом.
- Не ходи туда, опасно, - пояснил вооружённый незнакомец, выйдя на тропинку. Костя оглядел партизана: лет сорока, поджарый, загорелый, с цепким взглядом, автомат держит чуть небрежно, но уверенно. Похоже, давно по лесам и развалинам бродит.
- Я к семье, - кратко ответил молодой человек.
Партизан кивнул на кусты:
- Провожу. Юрий.
Вскоре Костя и его новый знакомец, стараясь не мелькать на открытых пространствах, вышли на опушку. Было тихо.
- Где твой дом? – спросил Юрий.
Костя указал направление и двинулся вслед за партизаном. Пока шли, Костя заметил, что тем же курсом двигается ещё несколько бойцов. Было похоже на то, что ополчение проводит зачистку местности после набега «серых» - отражённого или удавшегося.
Следуя за Юрием, Костя завернул за угол и… оцепенел. Его пятиэтажка носила явные следы разорения: почти все окна были выбиты, из некоторых валил дым. Несмотря на попытки партизана остановить его, юноша бросился в подъезд, пару раз споткнулся о трупы, перемазался в побелке и крови, вбежал, отбросив остатки разломанной двери, в квартиру.
В ней никого не было.

***

Со временем граугестеры стали самоорганизовываться. Это немало удивило и на первых порах позабавило специалистов, пролагавших, что примитивность «серых» не позволяет им иметь амбиции полноценных граждан.
Начав с уличных банд, существа постепенно развивали свои сообщества и вступали с людьми в отношения, в инструкциях к применению граугестеров не указанные.
У граугестеров появился свой профсоюз – «Союз трудовых организмов». Его руководство взяло на себя функцию переговорщиков между «серыми» и бизнесом. Для последнего всё неочевиднее становились экономические выгоды от использования изделий «Массового элемента», но поделать ничего было нельзя – государство приняло закон о гарантированной занятости изделий.
У граугестеров появились свои представители в нескольких политических партиях. И речь зашла о том, чтобы признать сошедших с конвейера существ членами общества со всеми правами и льготами.
У граугестеров появилась религия. В импровизированных молельных ангарах они несколько раз в сутки возносили хвалу своему божеству – всемилостивой Салями. По легенде, имевшей хождение среди «серых», когда-то палка колбасы спасла граугестера-прародителя от голодной смерти. Съев её, он набрался сил и создал множество видов жизни, самый слабый из которых – человеческий. Он даже собакам уступает.
Всё чаще регистрировались браки между человеческими девушками и «серыми». Дискуссия о том, людьми или всё-таки граугестерами являются рождённые в них дети, была пресечена репрессивными методами.
Почти во всех более или менее крупных городах образовались кварталы, населённые только «серыми». Власти улыбались с экранов телевизоров и уверяли население в том, что разнообразие форм жизни идёт стране только на пользу. «Жизнь расцветает серым!» - таков был лозунг новой пропагандистской кампании.
А потом граугестеры окончательно вышли из-под контроля…

***

- Следов убийства не вижу. Так что, не исключено, твои ещё живы, - рассуждал Юрий, с разрешения хозяина закурив в кулак. – Мы примерно знаем, где логово этих серых ублюдков. Может быть, твои пока там.
Костя автоматически кивал головой, блуждая в сумерках по разорённым комнатам.
- Но ты не обольщайся. У них, наверное, день или два жизни. Вряд ли больше. А затем – сам понимаешь. Дикари, исправлению не поддаются.
Костя, слегка оклемавшись, собрал вещи, годные для долгого похода.
- Вот только оружия у меня нет, – на всякий случай уточнил он.
- Обеспечим. Только патроны зря не трать, - Юрий плюнул на ладонь, затушил окурок, после чего выбросил его в окно.
- Когда выходим? – Костя искренне хотел верить в те два дня, про которые говорил партизан.
- Старший скажет, - ветеран выбрал себе не загаженное граугестерами место и прилёг. – Пара-тройка часов есть отдохнуть.
…Выступали незадолго до рассвета, когда у «серых», унюхавшихся своей дрянью, самый крепкий сон. Костя шёл замыкающим.
- Они живы, они живы, - твердил он вполголоса. Надежда, поселившаяся в его сердце, не угасала, подпитываясь пламенем ненависти. Занималась заря.