Не разжимай кулак

 В молодости всё впрок.
 Не выспалась – есть не хочется. Сэкономила.
 Перепила – вырвало. Похудела.
 Парень бросил – перекрасилась. Оказалось – мой цвет. Три новых в очередь встали.

 В старости – всё лишнее.
 Килограммы лишние, знания лишние, люди рядом постоянно от тебя чего-то требуют - тоже лишние. Всё напрягает до состояния тетивы, готовой спружинить в любой момент.
 Всё жить мешает.

 Кладу подушку на голову – раньше помогало. Теперь не помогает.
 Звуки до сознания не доходят, а предчувствие чего-то недоброго не отпускает.
 Тревожусь.
 Спросите – о чём? А фиг его знает. Знала бы – не тревожилась.
 Уже жажду, чтобы невыносимое предчувствие нехорошего переросло в выносимое нехорошее. А без нехорошего никак: время такое – никто никого не бережёт, не жалеет.
 Школьная библиотекарша сегодня накричала в классе на Маруську. И ещё на двадцать учеников, кто не успел выданный учебник русского языка за неделю обернуть.
 - Мамочка, она так кричала! Так кричала! У нашей классной руководительницы настроение было хорошее, а тут испортилось, и она тоже начала на нас кричать. А теперь надо все учебники… Мамочка, все! Завтра в школу в обёрнутом виде принести. Я не смогу... Физически.
 Маруська почти плачет.
 - Семь учебников в семи обложках… Не дотащу.
 Маруську жалко, но библиотекаршу уже не стереть, хорошее утреннее настроение классной тоже не вернуть.
 Цепная реакция запущена.
 Маня горюнится. Мелочь, а как царапает. Сердце кровоточит. Иду на кухню. Посуда в раковине.
 - Сколько раз тебе говорить! – ору на мужа. – Не оставляй посуду в раковине! Целыми днями дома, а посуду не можешь вымыть!
 Он молчит. Выходит из кухни и одевается…

 Я не слабое звено в этой цепочке. Жаль. Цепочка не рвётся.
 И вот уже муж вышел из дома.
 На улице становится гулко: это резонируют сотни, тысячи, миллионы натянутых луков, готовые выпустить стрелы в первого встречного. И достаточно лишь разжать кулак, в котором слёзы напрасно обиженных детей, крики уставших биться за выживание жён, апатия здоровых и ещё не старых мужиков от безрезультатных поисков работы…
 Две тысячи тринадцатый.
 - Милый, - кричу я вслед. - Прости меня. И не разжимай кулак! Это революция.