Буддист

Бабье лето вывалилось наконец–то из под тяжелых дождливых хмурых осенних туч на автобусную остановку, и придавило летним зноем. Пипецов стоял и раздумывал, на чём лучше ехать: автобусом номер 39 за 1,75 грн., или 27-мой маршруткой за 2,50 грн. Оба транспортных средства ждали на остановке, и не желая отчаливать пустыми, изматывали его сложным выбором.

Размышления о том, что необходимо ценить своё время, и что не в деньгах счастье привели его в конце концов к выводу, что 39-м всё равно дешевле.

Пипецов вздохнул и вошёл в желтый автобус с короткими коричневыми занавесками на окнах. Салон был почти пуст, и он уселся в конце его на сидение возле окошка. Народец поднабежал, и водитель завёл двигатель. Машина тронулась. Подошла пожилая кондуктор, и в ответ на протянутую Пипецовым мелочь - пренебрежительно хмыкнула. Пипецов отвернулся к окну и начал наблюдать, как обманчивое тепло раздевает народ. Все снова одели футболки, решив слегка поддразнить по расписанию пришедшую осень. Врывающийся  через открытый люк и окна ветерок выгнал из автобуса духоту. Пипецову стало хорошо.

Неожиданно, он услышал негромкое жужжание, несущееся из под занавески над головой. Он поднял глаза и увидел огромного шершня, ползущего вверх по стеклу.

«Надо его убить!» - решил Пипецов. «Но как? У меня нет ни газеты, ни журнала «Эсквайр», а бить голым кулаком – так можно и жало в руку схлопотать. К тому же не очень то и хочется. Может статься - что я буддист. А что? Может я не желаю убивать никакое живое существо. Монахи ведь буддийские метут перед собой дорожки в монастырях, чтобы случайно не растоптать какую-нибудь загулявшую гусеницу, вот и я не буду никого убивать» - твёрдо решил Пипецов. Он встал со своего места, и держась за поручень отодвинулся от шершня подальше. Но тот опять начал жужжать, и Пипецов запереживал. «А что если на моё место сядет нервная девица? И если шершень спустится пониже - начнет визжать и размахивать маникюром? Не дай Бог стряхнёт насекомое на меня, а оно возьмёт, да и ужалит за нижнюю губу, или тыкнет жалом в глаз. Что же мне потом - ослепнуть? Нет! Его надо убить! Как жаль, что нет ни газеты, ни журнала. Всё-таки чтение - полезная штука». Переболев буддизмом, Пипецов резво сошёл на своей остановке, с облегчением нырнув в обманчивое тепло бабьего лета.