Сны. Белое Солнце

Предупреждаю сразу, что персонаж взят из комикса Homestuck.
Никаких отношений, никакого секса.
Даркстори, внимание.
Приятного чтения. 


Сон первый: Всё, что имеет начало.
Твоё имя Соллукс Каптор и сегодня ты снова не хочешь жить. Тебя никто не бросал, тебе не одиноко (точнее, тебе не настолько одиноко, чтобы думать об этом) и ты не инвалид. У тебя есть свои на то причины.

Сегодня, снова проведя ночь без сна, ты чувствуешь себя заведомо мёртвым. Тебе совсем не хочется вставать с кровати. Или же у тебя просто нет сил, чтобы сделать это.

Ты хочешь спать. Твои глаза красные от слёз, твоя кожа бледная, словно снег. И на её фоне синяки под твоими глазами больше похожи на зияющие дыры пустых глазниц.

Ты и так выглядишь, как скелет, облачённый в тонкую плёнку кожи. Но сейчас ты похож на ходячий труп во много раз сильнее. Ты вполне можешь выиграть конкурс «Самый страшный костюм на Хэллоуин» в следующем году.

Если ты доживёшь.

Ты думаешь о том, что тебе нужно встать и собраться - скоро начнутся занятия в колледже. Но слабость, разлитая по телу, похожа на засохший бетон. То есть, твоё тело неподвижно, и оно остаётся таким вне зависимости от того, сколько сил ты к этому приложил. Или собираешься приложить.

Все эти мучения и мышление не имеет значения. Это всё – блеф. Не стоит тратить на это свои силы. Их и так мало. Нужно оставить немного на сон. На борьбу с ним.

Понимая это, ты принимаешься за дела.

Стоя в душе, ты помнишь, что твои очки тебе сегодня необходимы. Собирая вещи, ты думаешь о том, что тебе стоит поспешить – пар не так много, но время поджимает. Ты чувствуешь, что тебе холодно, проходя по парку и зарываясь носом в полосатый красно-сине-жёлтый шарф.

Осень – всегда холодно.

Ты ненавидишь осень.

Тебе хочется умереть.

В дверях колледжа ты встречаешься с Эриданом, который, усмехнувшись, привычно пихает тебя. За эти два года ты успел привыкнуть к подобным выпадам. Ты просто делаешь шаг в сторону, ускользая, и сам пихаешь Ампору. Это получается почти по-дружески.

И ругань Эридана, сказанное в конце «Сдохни» - это всё привычно до боли. До грёбаной боли в груди, в самом её центре.

Сидя на паре, ты смотришь в окно, подперев рукой щёку. Ты думаешь о том, что хотел бы рассказать Ампоре о своих снах. Рассказать о том, какие картины ты видишь, закрыв глаза.

И качаешь головой. Неужели ты настолько одинок, что готов раскрыть душу Ампоре?
…ты намного более одинок, чем есть на самом деле.

На обеде ты понимаешь, что твои сны – цветочки. Потому что, если ты мог отделаться от них, например, напившись кофе или занявшись делом, то от голосов в голове ты избавиться не в состоянии.

Ты замираешь, резко перестав жевать булочку, когда слышишь шёпот в самое ухо, говорящий, что тебе стоит быть сегодня осторожнее по дороге домой. Но, обернувшись, ты не видишь никого.

Сглатывая, ты оглядываешься внимательнее, а потом убираешь свой обед (завтрак) в рюкзак.

Тебе больше не хочется есть (впрочем, тебе и не особо хотелось). Тебе ничего больше не хочется,  если говорить об этом на чистоту.

Тебе нужно лечь на рельсы и закрыть глаза. Не спи. Главное, не вздумай спать. Тогда ты сможешь проснуться.

Ты идёшь домой после третьей пары. В твоём рюкзаке тетради, ручки, карандаш, недоеденная булочка и две книги по психологии.

Голоса в твоей голове и не думали затихать. Ты не можешь разобрать ни слова. Говорящих прибавляется, единственное, что ты слышишь – неразборчивый гул.

И где-то среди этого ты улавливаешь знакомое «будь осторожнее»,  о котором ты успеваешь забыть перед этим.

Тебе хочется тишины. Тебе нужно расслабиться.

Глядя на заходящее солнце, ты останавливаешься. В кои-то веки оно не слепит тебя, ты можешь смотреть на него спокойно, почти не щуря гетерохромных глаз. Это та часть тебя, которая создаёт тебе миллион проблем. Но это то, что выделяет тебя из массы «одноцветных».

Ты слышишь скрип сбоку. Но понимаешь происходящее слишком поздно.

Вот на тебя несётся машина, вот водитель, видимо, пьяный вдрызг, сигналит тебе, прибавляя скорость.

А вот передний капот машины сминается прямо перед тобой, словно врезавшись в невидимый щит или какую-то преграду. Твои глаза, вспыхнувшие секундой ранее, потухают.

И в гудящей тишине почти слышно, как кровь бежит по асфальту, касаясь твоих пальцев.

+++

Сон второй: Капли воды.
Твоё имя Соллукс Каптор и ты сидишь в белой комнате. Твои руки связаны за спиной рукавами белой рубахи, в которую ты одет, а твои глаза закрыты.

Ты молчишь уже вторую или третью неделю – ты не знаешь. В этом месте не разобрать, когда заканчивается ночь и наступает утро.

Ты помнишь, что слышал где-то про то, что на вашей планете есть точки, в которых время идёт назад. То есть, человек ложится спать утром, спит ночь, вечером начинает свою деятельность. Возможно, он начинает свою жизнь с конца привычной для всех временной линии. Наверное, жутко умирать молодым внешне, прожив больше пяти десятков лет.

Попав сюда, ты думаешь об этом, ведь ты не знаешь, который сейчас день, час, минута… ты не помнишь, жив ли ты, есть ли на самом деле. Потому что твоя теперешняя жизнь делится на два периода, чередующихся между собой ежедневно: время, когда голоса в твоей голове молчат, и время, когда ты воешь, царапая свои бока сквозь одежду, потому что гул в твоей голове, в твоих мыслях – это всё почти убивает тебя. Иногда ты надеешься, что они переборщат и ты избавишься от этого всего. Но всё начинается снова и продолжается до следующего начала, когда ты вновь сжимаешь зубы крепче и тихо скулишь, зажавшись в белый угол под камерой.

Ты не знаешь, какой это угол – второй, четвёртый, двести двенадцатый? – тут в каждом углу чёртовы камеры висят. И каждая из них следит за тобой. Ты знаешь это. Ведь ты тут подопытный образец.

Перед тобой ложится тройка кубов. Ты смотришь на эти предметы, приоткрыв глаза. Ты уже знаешь, что им нужно от тебя, но ты не знаешь, почему им это нужно. А ещё – с чего они взяли, что ты можешь сделать это снова. Потому что ты понятия не имеешь, как это делать.

Мания к двойственности взялась у тебя из ниоткуда. Наверное, и ты оттуда же. То есть, у вас нет начала. Но, кажется, есть конец.

Разглядывая тройку кубов, ты понимаешь, что тебе хочется обратно свои очки и, пожалуй, свободу тоже. А ещё тебе непонятно, откуда в тебе взялась эта злость, вспыхнувшая сейчас, словно спичка огромных размеров.

У тебя есть сила.

Воспользуйся ею.

Давай же.

Голоса в твоей голове резко просыпаются, будто они действительно нуждаются во сне. Тебя почти сносит волной ненависти, сменившей злость, но не избавив от неё.

Твои глаза вспыхивают, подобно керосину, в который попала искра. Они действительно словно выгорают, не плавясь, не обрамляясь огненным ореолом.

А вместе с ними горит всё.

Один из кубов, тот, что по центру, начинает плавиться, будто изнутри у него паяльник или лампа старого типа. Ты стискиваешь зубы и куб разлетается на части. Как раз в этот момент голоса в твоей голове почти слились в ультразвук.

Ты почти рад накрывшей тебя темноте.

~~~ ~~~ ~~~

Ещё не открыв глаза, ты понимаешь, что лучше этого не делать. На твоём лице повязка из двух или трёх мотков бинтов, ты можешь видеть лишь одним глазом. Правда, когда ты трёшься щекой о плечо, повязка сбивается и со второго тоже. Ты можешь видеть своим двойным взглядом.

Сзади тебя сидит кто-то, кто как две капли воды похож на тебя. Его голос звучит в твоей голове. Он смеётся. Он зовёт тебя по имени, про которое ты забыл несколько лет назад, что провёл здесь.

Ты не видишь его, но твои глаза горят.
Ты не знаешь его, но он часть тебя.

Между вами есть отличия. Но главное из них в том, что он может встать и выбраться отсюда, а ты –нет. Но между тем он полностью зависит от тебя. Потому что он – твой второй цвет. Цвет крови.

Шагая по белому коридору, отдающим удары эхом по ушам с непозволительной меткостью, ты понимаешь, что барбитураты не способны избавить тебя от этого всего. Они не дарят тебе сон. Они лишают сил на сопротивление, но усиливают твои щиты. Всё, что тебе остаётся - это слышать голоса в своей голове, сквозь которые ты различаешь слова лишь одного призрака.

Того, что идёт с тобой рядом, широко разводя уголки губ и скалясь. Того, что невидим для всех, кроме тебя.

Но ты можешь видеть, хотя твои глаза закрыты плотной повязкой. Ты видишь его глазами. И мир для тебя окрашен в алый цвет.

+++

Сон третий: Я видел сны.
- Как это началось? – между вами стекло. Ты слышишь этого человека сквозь динамики, встроенные в стены по бокам от тебя.

- Я видел сны. – Твои глаза закрыты. Все твои глаза.

- Что тебе снилось? – шелест бумаг и одежды, скрип стула. Ничего необычного – запись наблюдений в его журнал. Не больше страницы обычно. Не меньше двух строк.

Пациент сообщает, что видел сны. Их содержание неизвестно.

Тебе нечего сказать. Ты помнишь все свои сны до единого, как бы не хотелось тебе их забыть. Словно они нужны тебе для чего-то.

Ты молчишь долго. Достаточно долго. Человек вызывает к себе надсмотрщиков, чтобы увели тебя, записывает известные строчки на лист бумаги.

И ты выдыхаешь, лишившись дыхания, когда тебя обнимают со спины.

- Многое. – Ты решил поговорить об этом с тем, кто считает тебя сумасшедшим и опасным для общества субъектом. А ещё он считает тебя исследовательским материалом. Отлично. То, о чём ты мечтал всю свою жизнь.

- Какие сны? – шаги сбоку оборвались. Руки на твоих плечах сжимаются сильнее, обнимая крепче, ты слышишь тихий шёпот в правое ухо. И будто повторяешь за ним:

- Разные.

Закрывая глаза, ты видишь, как кто-то падает с крыши спиной вперёд. Нет ни страха, ни боли, ни грусти. Лишь холод могилы и безразличие мира.

- Что именно тебе снилось?

Ты видишь улицы, залитые кровью упавшего с небосвода Солнца. Ты видишь алые дорожки в кирпичных кладках жилых домов. Ты видишь головы, лишённые лиц.

- Вообще ничего? Хоть что-то?

Ты видишь падающие с неба чёрные точки, взрывающиеся, не долетев до земли. Ты видишь почти багровые волны взрывов, проносящиеся сквозь тебя. Ты видишь свои руки…

- Попытайся вспомнить.

…обрамлённые сине-красными вспышками. Твои глаза слепы, в голове тишина и пустота. Это непривычно почти до ужаса. Все оставили тебя. Даже твои голоса.

- Пойми, это важно.

- Потом появились призраки.

Ты открываешь глаза. Ты видишь, как, стоя на фоне нового Солнца, окрашенного в белый, копия тебя тянет тебе руку и скалит острые зубы, невинно улыбаясь.

+++

Сон четвёртый: Темнота.
Три месяца семнадцать дней. Твоё имя Соллукс Каптор и твои глаза отвыкли от света.

На самом деле, в этом месте всё сплошь белое. Даже темноте белее снега. Но твои глаза закрыты.
Все твои глаза.

Ты связан. Не так, как всегда, конечно же. Твои руки прикованы к подлокотникам кресла, на котором ты сидишь, ноги – к ножкам. Толстые кольца из ледяного металла обхватывают твои конечности.

- Материализованная энергия – феномен. Данный субъект может помочь совершить рывок в области науки и, быть может, генетике: если его способности заложены в геномном коде, есть вероятность, что нам удастся извлечь его.

- Это проявилось у него совсем недавно.

- Рак тоже не сразу после рождения обнаружен. Что-то подвигло его к этому.

- Если это так, то этот юноша и его способности – хороший ход против враждующих с нами стран.

- Начать эксперимент.

Ты слышишь странный звук, похожий на детонатор. Тот самый писк, который бомба издаёт, прежде чем взорваться. Ультразвук.

Что-то внутри тебя тоже взрывается. Ты слышишь треск своей энергии вокруг себя. Ты сжимаешь зубы, щуря светящиеся синим и красным глаза.

Ты шипишь сквозь плотно сжатые зубы, стискивая их сильнее. Ты сжимаешь руками подлокотники, скоблишь по дереву ногтями. Мышцы твоего тела беспорядочно сокращаются, когда звук становится громче и ближе.

Нечего бояться. Дай этому волю.

Мутно-алая кровь бежит из твоих ушей, вызывая боль, из твоего носа, мешая дышать, из твоих глаз, пачкая бледные щёки. На твоей коже они выглядят, как рваные раны, растущие в длину. Красные пятна растекаются на твоей одежде. На твоей белой одежде, в которой ты очнулся в первый раз. В последний раз, когда очнулся ты.

Яркие вспышки появляются то тут, то там, скачут по твоему телу, подобно маленьким взрывающимся бомбам. Их становится больше, треск – громче.

И в этот момент, когда ультразвук становится невыносимым, ты кричишь. Перед твоими кровоточащими глазами взрывается стекло, за которым сидят твои наблюдатели. Где-то сбоку слышится громкий треск и машина, насилующая твой мозг, разлетается на части.

Ты почти плачешь от боли и осознания того, что это никогда не прекратится. Тебя продолжат изучать, как очередное природное явление или причины его возникновения. Впрочем, причину возникновения тебя тоже будут искать.

Голос в твоей голове смеётся и сообщает, что впереди будет ещё страшнее. Он сообщает также, что нужно бежать. Ему не страшно, ведь он мёртв. Но зато страшно тебе. Он знает это.

Но ты понимаешь, что у тебя нет сил на побег. Ты понимаешь это и то, что ты умираешь здесь, проваливаясь в темноту. Это единственное твоё спасение.

+++

Сон пятый: Сырость и деревянная стружка.
У тебя на самом деле на многое нет сил. Потому что сейчас, когда тебя катят в коляске вперёд по коридору, ты не можешь заставить себя встать и идти самостоятельно.

Ты видел по обе стороны от себя других заключённых, ты видел их глазами своего призрака. Люди смотрели на тебя с некоторым интересом, ведь ты не сидишь в общей комнате с кем-либо из этих существ. Ты слишком опасен для каждого из них.

Твои руки связаны за спиной рукавами испачканной в твоей засохшей крови рубашки, бинты на твоих глазах тоже никто не менял. Повязка давит на лоб и виски.

Ты слышишь, как открываются двери. Здесь пахнет сыростью и деревянной стружкой. А ещё здесь холодно. До того холодно, что кажется, будто тебя промораживает до самых костей. У тебя ком в горле. У тебя сводит мышцы. Тебя тошнит.

Тебя поднимают на ноги. Тебя сильно шатает, голова кружится от того количества транквилизаторов, которыми тебя накачали, прежде чем открыть двери твоей камеры, чтобы вывести тебя оттуда. А ещё ты дезориентирован в пространстве, у тебя нет сил и ты умираешь от того, что тебе не хватает воздуха и солнечного света.

Сбоку тебя приобнимает твоя копия, шепчет на ухо, что он рядом, и в этой ледяной камере пыток его ладони кажутся самым горячим из всего, что может содержать хоть какой-то градус тепла. Наверное, огонь стал бы твоим спасением.

Тебя развязывают, когда все в сборе. Можно подумать, это остановит тебя от очередного срыва. Ты не контролируешь себя. Тебе очень плохо.

Ты держишься за что-то, чтобы не упасть.
Ты тяжело дышишь, но поджимаешь губы.
И ты сжимаешь пальцы крепче, когда слышишь щелчок впереди.

Голос в твоей голове замолкает, кажется, испугавшись чего-то. Ты открываешь уже горящие красным и синим глаза и тихо шипишь сквозь стиснутые, чуть оскаленные зубы.

И внезапно слышишь выстрел. В этом плену взрыв кажется просто оглушающим, ты даже не сразу чувствуешь боль ниже колена. Она приглушена. Барбитураты делают твоё тело ватным, будто сделанным из тины или слизи.
Эти люди делают из тебя мишень.
Эта жизнь делает из тебя жертву.

Ты слышишь ещё несколько выстрелов – стреляют по ногам. Слышишь разговоры и чьи-то судорожные крики. Слышишь треск своей пока невидимой пси-энергии. 

Ты чувствуешь боль, твои раны горят. А ещё ты чувствуешь злость. Такую слабую, но набирающую обороты. Растущую со скоростью взрывной волны во время ядерного взрыва.
Чёртов поражающий фактор.

Последние две пули отражаются незначительной волной пси-энергии, ты шипишь, щуришь глаза под грязной повязкой, и держишься за что-то перед собой двумя руками. Твои ноги дрожат, твои мышцы будто заледенели, они сокращаются, словно это их традиционная сумасшедшая пляска. 

Голос в твоей голове шипит, сообщая, что они собираются убить тебя. Ты чувствуешь, что скоро потеряешь сознание, лишишься себя раз и навсегда, если ты, конечно же, ещё живой. Сквозь чей-то топот вокруг,  чьи-то нескончаемые крики и множество голосов внутри твоей черепной коробки, ты слышишь, как твой призрак просит тебя потерпеть.

Ты отстраняешься от своей опоры. Ты делаешь всего шаг. И этого шага хватает, чтобы ты опустился в подкатанную неизвестно кем коляску и твоя энергия смолкла.

Эти люди смотрят на тебя. Двое из них ранены твоей энергией, что отразила пули. Ты без сознания, ты совершенно безоружен. Но они видят в тебе монстра, в котором спрятан ключ к силе, способной стать оружием в руках военных, способной разрушить целый город, убить миллионы людей.

Ты опасен. Ты опасен смертельно. Каждый из них боится тебя. Но у них приказ. У них множество приказов относительно тебя. Но каждый раз, получая указания, он слышат в конце одно.

Не дать образцу SC0022 умереть.

+++

Сон шестой: Запах крови и безысходность.
В твоей камере в кои-то веки темно. Лишь в углах сверкают красные точки. Углов строго четыре. Ты делишь свои видения на два, чтобы получить один. Твоё двойное видение этого мира уже привычно для тебя. И ты говоришь ему спасибо, ведь иначе ты давно бы сошёл с ума.

Эй, парень, ты ещё с нами?

Ты лежишь на полу. В твоей голове нет ни единой мысли. В твоей голове миллионы голосов шепчут о том, что мёртвые живы, будто готовя тебя, будто убеждая в том, что бояться нечего, что смерть – это не больно, это легко и просто, стоит только закрыть глаза. В твоей голове молчит лишь один голос.

Твои руки безвольно лежат: одна на впалом животе, всё ещё напрягающемся время от времени, мышцы ещё сводит судорогой, вторая – согнута в локте, направлена в сторону головы. Точно в сторону твоего виска. Ты не чувствуешь своих гниющих ног.

После того, как они прострелили твои ноги, тебя вернули в камеру. Тебя не связывают, полагая, что тебе нужно передвигаться самому. Но когда ты очнулся. Ты понял, что твои ноги уже бесполезны.

Ты бил их током, чтобы обеззаразить себя, ты сжимал свои тощие бёдра дрожащими пальцами, чтобы прекратить доступ крови к ранам, в которые засыпали деревянную стружку и измельчённые стёкла. Твоих сил было катастрофически мало. Их попросту не хватало.

Твои раны загнили на второй день после этого, хотя по обе стороны от поражённых участков твоих ног наложили жгуты.

На третий день тебя повезли в лабораторию, где провели вскрытие твоих ран. Тебя начали лечить, хорошо промывали раны перекисью. Она очень долго шипела и пенилась, заражение было сильным. В конце концов, тебе просто стали вырезать заражённые участки, вкалывать антибиотики и делать различного рода операции, чтобы пересадить нормально функционирующие мышцы взамен атрофированных.

Твои ноги способны двигаться, мышцы бёдер хорошо работают, чудом не пострадав. Но ты не можешь ходить. Икроножные мышцы атрофированы окончательно, даже их пересадка не помогла тебе. Ты не в состоянии найти опору.

Зато ты нашёл ещё одно применение своей энергии. Ты можешь окутывать ею свои конечности и переставлять их таким образом, словно дёргая ниточки, как кукольник. Но это смотрится жутко, да и тратится сил много, а у тебя их в избытке из-за лекарств и подавляющих.

Поэтому ты окутываешь энергией своё тело и несёшь его вперёд. Или в сторону. Или куда там тебе ещё нужно.

На время лечения опыты над тобой прекратили. Но после того, как тебе пересадили чужие мышцы и перелили кровь, эти люди продолжили искать твой порог. Ведь они убеждены, что это до чертей интересно.

Несколько часов, а, может, даже дней назад тебя вернули в камеру после испытания ядом. Тебя заставили есть отравленные яблоки, даже не скрывая факта их отравленности. Им хотелось проверить, может ли сверхчеловек выжить после того, как 50 заключённых, евших эти же яблоки с тобой, умерли. Они продолжали есть, даже слыша крики и плач тех, кто уже доел.

Их рвало кровью, когда вспышки пси-энергии били тебя, не позволяя умирать. По-настоящему плохо тебе стало уже в камере.

Тебе показалось, что твой желудок просто плавится, словно микросхема. Кровь текла из твоего рта, пока ты собирал дрянь в своём желудке в кучу и, словно лопатой, выгребал наружу вместе с рвотой, используя свои способности.

Ты готов выть от безысходности. Ты знаешь, что впереди тебя ждёт что-то более страшное. И ты понимаешь, что не выживешь больше. Но ты не хочешь умирать.

Ты думаешь о том, что яд – это, возможно, был твой шанс покончить с этим всем раз и навсегда. Шанс, который дали тебе твои мучители, возможно, сами того не понимая. Или им было интересно, поймёшь ли это ты.
Ты понял. Но поздно.

Сейчас, когда твои мозги могут соображать, потому что часть сильных препаратов ты вывел вместе с ядом, ты думаешь о том, что тебе стоит и поблагодарить это место. Потому что благодаря ему ты смог научиться подчинять собственные способности себе.

Твоя власть над ними стала нерушимой, благодаря этому твой близнец смог появиться перед тобой. Твой данцестор всегда рядом с тобой, даже если ты его не видишь или он молчит.

Но из всех вечно окружающих тебя людей именно твои  сны, именно их воплощение было с тобой в последние дни, длиною в несколько мёртвых заведомо жизней.

В камере темно и тихо. В камере пахнет твоей кровью, имеющей кисловатый запах, словно ты блевал прокисшим вином, смешанным с желчью из твоего скрутившегося желудка.
В камере холодно. В камере есть кто-то, кроме тебя.


+++


Сон седьмой: Солнце, окрашенное в белый.
Осознание того, что ты хочешь жить, накрыло тебя, когда тебя приковали к кушетке. Ты был абсолютно голый, лишь накрытый простынёй. В твои светящиеся красным и синим глаза больно бил свет софита над тобой.

Ты не знаешь, что ждёт тебя сейчас, но ты уверен, что это – конец.

Голос в твоей голове молчит с момента твоего сюда прихода (приезда, тебя катили в инвалидном кресле, ведь ты не можешь ходить). Но призрак стоит над тобой, когда мужчина в белом халате и в маске на пол-лица склоняется к тебе и говорит:

- Тебе место в рядах Армии. Но ты не нужен там больше. Никому не нужна обуза с мёртвыми ногами. Но зато от тебя есть польза здесь.

Он улыбается. Ты готов поклясться, что эта улыбка – самая ужасная из всех, что ты видел за все свои прожитые жизни, множенные надвое. Он ещё безумнее тебя.

Ты дёргаешь уголком губ, словно желая показать, как тебе хочется уйти отсюда. Уже не важно – живым, мёртвым, - лишь бы убраться и забыть.

Ты не забудешь. Мало того – тебе даже не удастся открыть глаза после завершения операции.

Сейчас ты действительно сожалеешь, что понимаешь всё с тобой происходящее. Наверное, было бы лучше, если бы ты умер в прошлый раз. Ты бы не понял, что ты мёртв.

На твоём лице закреплена маска с анестезией. Свет потихоньку сменяется темнотой. На грани сознания ты чувствуешь, как простынь оголяет твой торс, слышишь шипение призрака в своей голове и звон склянки, наполненной водой, поставленную на металлический стол.

~~~   ~~~   ~~~

Ты сидишь на земле. Трава перед тобой ярко-изумрудного цвета, голые деревья тянут свои тощие ветки к серому небу. Серому, как твоя кожа.

Ты думаешь, что всё, ты умер, всё кончилось, ты больше не вернёшься туда. Но твоё тело нематериально. Ты видишь, как качаются ветви, но не чувствуешь дыхание ветра на себе. Ты не дышишь, эта реальность не твоя.

Она не существует. Как и ты.

Ты смотришь вперёд. Ты видишь, что твои ноги свешены с обрыва. Руки в жёлтом. Ты весь испачкан в чём-то жёлтом. Оно течёт из твоего рта. Оно течёт из твоего носа. Оно течёт из твоих глаз, словно слёзы, из ушей, из-под ногтей, из ран на ногах.

Эта реальность имеет вкус отравленных слёз, пролитых тобой.

Со всех сторон к тебе стекаются тени. Ты слышишь их. Ты слышишь их шёпот в своей голове. Ты закрываешь уши, но твои руки не слушаются тебя. Вместо этого они ложатся на твою шею и…

Вокруг тебя появляется город. Всё чёрное, мрачное, совсем не имеющее жизнь, совсем не умеющее дышать. Небо здесь ещё чернее. Единственные источники света – фонари и сломанные неоновые вывески.

И твои глаза, парень. Твои глаза ярче всего, что имеет здесь хоть каплю света. Оно всё меркнет на фоне вакуумного мёртвого неба.

Ты идёшь вперёд, не оглядываясь по сторонам, откуда на тебя смотрят неживые глаза призраков, живущих в твоей голове. Они зовут себя твоими снами. Смешно, не правда ли? Только тебе не до смеха сейчас.

Чёрт возьми, они идут за тобой. Они довольно быстры для мертвецов.

Ты одёргиваешь себя. Они никогда не жили, чтобы умирать.

Ты сворачиваешь. Это было достаточно резко. И это могло бы сработать, если бы за поворотом тебя уже не ждали.

Тебе, стоит признаться, немного страшно. Ты уже почти не можешь дышать, когда, практически бегом, ты добираешься до какого-то городского памятника. От него веет холодом. От него несёт гнилью и сыростью.

Ты опускаешь голову на минуту, но, когда поднимаешь её снова, вокруг тебя уже нескончаемое кольцо мертвецов. Все они смотрят на тебя. Все чего-то от тебя хотят.

Словно слыша какую-то команду, все они выставляют вперёд руки, начинают шептать что-то. Сквозь нарастающий шёпот ты слышишь лишь одно. И у тебя дрожь бежит по телу.

Это ты убил нас. Это ты виноват в том, что мы мертвы.

У тебя сбивается дыхание, которого, видимо, не было совсем уже несколько долгих течений времени. Между лопатками противная тяжесть, слизкой холодной массой облепившая твой позвоночник.

Ещё хуже становится, когда ты понимаешь, что они не собираются убивать тебя. Просто стоят и обвиняющим шёпотом вырывают из тебя единственный воздух.

Ты замечаешь движение в толпе. И видишь, как из неё выходит твоя копия. Не тот призрак, что живёт в твоей голове, не тот призрак, шепчущий в самое ухо, что он рядом, не тот, что тихо смеётся в твоих мыслях. Но тот, что является тобой последние несколько лет.

Его движения плавные, тягучие, словно желе, словно он – дикий и опасный кот, демонстрирующий свою грацию и красоту своей жертве. Видимо, чтобы она увидела что-то прекрасное, прежде чем лишится сердца или ещё какой-нибудь жизненно необходимой части себя.

Когда он стоит перед тобой, измученно улыбаясь, ты уже помнишь, что у него вспорот живот. Его внутренние органы вываливаются наружу, свисая бесформенной кучей пищевой цепи почти до колен, спутываясь во всех своих изгибах. Поднимая голову, ты встречаешься с его глазами.

С тем, что вместо них осталось. Потому что чёрные дыры сложно назвать глазами. Но ты знаешь, что он смотрит на тебя с некоторой долей пренебрежения и желанием убить. Ты чувствуешь это. Потому что  ты испытываешь то же самое.

Ухмылка на лице твоего отражения усталая, мрачная. Но оттого не менее дерзкая. Он опасен, но ничего не делает. Он молчит и совершенно ничего не делает. Он смотрит в твои глаза – ты знаешь это. Ты много что знаешь, касаемо его. Потому что вы слишком прикоснувшиеся друг к другу.

И совсем неожиданно, не успев уследить за этим, ты ощущаешь жуткую боль в груди.

Рука призрака пронзила твоё тело насквозь в области сердца. Крови оказалось слишком много, очень-очень слишком много. Она была повсюду – на руках, на лице, на груди, на одежде, на Призраке, даже под ногами.

Но почему-то ты не умираешь – или умираешь, но очень медленно, не замечая этого. Боль не отпускает тебя, сковывает твоё тело раз за разом, стоит тебе сделать хоть попытку вдохнуть.

Ты не чувствуешь, что задыхаешься или что тебе страшно. Ты медленно сползаешь на землю, сдирая кожу с рук и спины под задравшейся футболкой. Кровь идёт из твоего рта, ты задыхаешься ею.

Ухмылка призрака становится печальнее. Он касается рукой твоего горла, самыми кончиками пальцев задевает твою холодную кожу рядом с дёрнувшимся кадыком.

- Это ты… убил нас всех… - его голос усталый. Его голос твой.

Ты распахиваешь глаза шире, смотришь на него, стискивая зубы, приоткрывая губы, чтобы вдохнуть ещё один последний раз. И в этот момент Призрак склоняется к тебе и со всего маха вонзает руку в твоё горло, вырывая трахею и голосовые связки.

~~~   ~~~   ~~~

Нить затянута туго. На твоём животе неаккуратный, грубый шов. Только что тебе пересадили совершенно ненужный тебе орган.

Наркоз ещё не прошёл, когда лабораторию тряхнуло, развеяв оглушительную тишину звуком разбившегося стекла и тихого, нарастающего электрического треска.

В тот момент, когда на твои глаза ложится чужая рука, яркая вспышка твоей энергии отбросила всё вокруг себя, сбив в стены и разбив стёкла склянок с плавающими в них органами и образцами чего-то непонятного, чего-то совершенно ненужного. Рука исчезает, тихий рык звучит в твоих ушах отрезвляюще. Этого хватает.

На полу много жидкости, в операционной пахнет чем-то, отвратительно похожее на формалин и гниль. Раньше ты не чувствовал этого.

Но это не важно сейчас. Это не особо имеет значения в эту секунду.

Ты паришь на полом, окутанный в сине-красное сияние. Когда оно исчезло, ты облачён в жёлтый комбинезон с чёрными вставками и целыми кусками чёрной ткани. Твои глаза горят твоей энергией. Ты сейчас легче ветра. Ты сейчас – поток чистой энергии. Ты сейчас не жив и не мёртв.

Ты сейчас – багрово-алая и лазурно-синяя вспышки желания жить и обиды на мир за его грёбаный подарок тебе.
С тебя хватит.

Когда на тебя нападают вооружённые люди – ты готов к этому. Ты не осознаёшь своих действий, даже твои мысли не подвластны тебе. Ты – один сплошной обнажённый инстинкт, похожий на оголённый нерв красно-синего цвета. Ты не думаешь ни о чём. Но твоя энергия трещит, сверкая вспышками вокруг после очередного её выброса.

Пули летят в тебя со всех сторон, когда ты двигаешься к выходу. Внутри тебя растёт злость. Она трещит так же, как разряды вокруг тебя.

Ты оказываешься зажатым в углу, когда, почти лишаясь сил, потому что голоса в твоей голове гудят так громко, что ты не слышишь грохота кругом, тебя окружают. Сверху на тебя летит сеть, она будто бы окутывает тебя всего, сковывая тебя.

Впервые, почти впервые после твоего попадания сюда твои силы не имеют значения. Единственное, что тебе остаётся – защищаться. Единственное, что тебе нужно – бежать.

И ты позволяешь остаткам энергии литься сквозь тебя. Ты расслабляешься. И это твоя ошибка: ранение в плечо болезненное, тебя пронизывает кровью почти насквозь.

Но её затмевает собой яркая, непроглядно-алая ярость. Не злость – именно животная, совершенно свирепая, опасно невозможная ярость, не принадлежащая тебе.

Ты громко кричишь, будто озвучивая собственный всплеск отрицаний. И, словно подпитываясь этим, трещащая энергия вырывается из тебя, словно ты – ядерная бомба.

Твои глаза горят. Они горят в буквальном смысле. Выгорают изнутри, вытекают непонятной массой, пронизанной болью и отчаянием.

Ты слышишь крики позади себя, когда, видя чужими глазами дыру в стене, к который пару секунд назад ты находился спиной, ты, чуть шатаясь и истекая кровью, слегка трещишь от остывающего разряда. Тебя несёт вперёд в пяти сантиметрах над уровнем земли. Тебя несёт вперёд. Туда, где блещет свет.

Ты медленно опускаешься на землю, но ноги не держат тебя. Твоё тело падает на камни, лишённое сил.

Ты сжимаешь в руке осколок стены, тяжело дыша открытым ртом, ты хрипишь, ты совершенно глух. Всё твоё тело лишено ощущений. В тебе нет ни капли жизни.

Ты понимаешь, что в твоей голове тоже ничего нет больше. Твои щёки мокрые от крови и слёз, под веками непривычно пусто. Ни одной тихой и короткой мысли, ни одного желания. Лишь понимание – получилось, ты свободен теперь.
И никаких голосов.

Ты поистине счастлив не слышать их больше.

Ты поворачиваешь голову, путаясь в сети сильнее, и, открыв веки, видишь глазами своего призрака, как, склонившись над тобой, стоит блондин с двумя чёрными дырами вместо глаз.

А за его спиной – твоё новое Солнце, окрашенное в белый цвет.

Твоё имя Соллукс Каптор.
До встречи в новой жизни.