Дневной ниндзя, начитавшийся Ницше

Дэнни Дил


        У небесной канцелярии и у авиадиспетчеров планы сходятся далеко не всегда. Наш самолет грамотно  обходит грозовой фронт по южной кромке, а тот, словно получив подкрепление, подошедшее с канадских просторов, выжимает машину из ее воздушного коридора.

За бортом как-то разом потемнело, а салоне включили свет и предупредили о временной турбулентности. Наверное, сотни раз летал туда-сюда от побережья до побережья и через Атлантику, всякое бывало, в Сиэтле шасси застряло,  садились на брюхо, но ничего похожего на нынешнюю болтанку снаружи и панику внутри. Под дьявольские вспышки молний снаружи машины женщины потихоньку, а потом во весь голос начинают причитать.

Пастор в штатском, сидящий через проход, профессионально, но не без тревожного тремора в голосе начинает Божью Молитву.

        --- Отче Наш, сущий на небесах…

         Самолет ухает вниз, прерывая священника, который вытирает вспотевшее вдруг лицо рукой и заводит снова:

         --- Отче Наш,  сущий на небесах. Да святится имя Твое…

       Стюардессы от вполне понятного волнения скармливают одиноко летящей бабушке слабительное вместо успокоительного.

         Черноголовый мальчишка с блестящими от азарта черными же глазами каждые две минуты дергает за одежду сорокалетнего очкастого отца профессорского вида. Мальчишке кажется, что все происходящее --- какой-то заранее запланированный аттракцион, что так и надо. Несколько побелевший с лица отец гладит чадо по голове --- как бы успокаивая, призывая к порядку или прощаясь навсегда.

Дальше по проходу стайка молодых фриков неопределенной гендерной принадлежности, поскольку все облачены в разноцветные балахоны, перехваченные резинкой у горловины и на манжетах. Хампстерами, мармотами или черт их знает, как они там называется, руководит такой же балбес в таком же идиотском прикиде. Вожак некоторое время молчит, не зная, как реагировать на случившуюся катастрофу. Паства сопит носами, поедая глазами своего сопливого бритоголового гуру.

Гуру глядит в иллюминатор, где вспыхивают гигантские адские искры. Отворачивается от страшного зрелища, направив свой взор перпендикулярно полу. Вздыхает так глубоко, что с треском отрываются и улетают две пуговки на его клоунском прикиде, после чего начинает рыдать и выкрикивать что-то нечленораздельное.

Паства моментально подхватывает завывания своего вожака.

Мы явно теряем высоту. Самолет проваливается в очередную воздушную яму. Машина трясется, пардон, вибрирует, как припадочная. Под натужный рев двигателей мы карабкаемся, лезем вверх, но буря опять заставляет нас терять драгоценные футы.

Я смотрю на циферблат наручных часов, равнодушно отсчитывающих минуты и секунды этого кошмара. Совершенно очевидно, что нам пришлось отклониться от курса, уходя от грозы. Но насколько далеко? Хватит ли у нас керосина дотянуть до Луисбурга? И вообще…

Бац! Какой-то удар, точно самолет натолкнулся в облаках на какой-то столб или забор. Тошнотворный треск. Свет в салоне мигает, тускнеет, гаснет. Двигатели ноют от натуги и вдруг начинают кашлять и захлебываться. Машина клюет носом и устремляется к земной тверди.

По счастью, в салон снова дали свет, видимо, включили аварийное питание. Перебивая пандемониум и панику, из кабины к нам пробивается  серьезный, но такой желанный голос командира экипажа:

--- Внимание всем… Леди, джентльмены, дети и пожилые пассажиры… Наш рейс попал в бурю и столкнулся с техническими проблемами… Пока… (Я вдруг обращаю впервые внимание на молчание двигателей!)… Пока… (Самолет проваливается в новую воздушную дыру)… Пока планирует в сторону Эй-Си-47. Это ВПП, принадлежавшая в войну ВВС. Скажу честно, шансов на посадку у на пятьдесят на пятьдесят. Слушайтесь ваших воздушных хозяек --- в этом залог вашего успеха и спасения. До связи. Ваш командир Стивен Редгрейв…