А пятый кто?

(из прошлой армейской жизни)

С учебки меня направили в суровые казахстанские степи на «точку», где мне предстояло прослужить оставшиеся полтора года.Вид мой был внушителен, за полгода поправился на десять кг, при этом ни грамма жира, а в сочетании с ростом 185 см. выглядел как хороший молотобоец. Опрятный, подтянутый, с четкой выправкой и свежим воротничком (атрибут образцово-показательного бойца  Советской Армии) попадаю в роту в самом центре Карагандинских степей, в которой уже месяц или два из-за морозов отсутствовала вода. И это глубокой зимой, на улице до минус 50-ти… да и Казахстан с его пронизывающими ветрами. Все солдаты и сержанты выглядели как один… кочегарами. Ну, думаю, писец, попал я… Меня привел в казарму капитан Зорин, замполит точки (официально ИП – измерительный пункт ракетно-стратегический ордена Красного Знамени  полигон) и буркнув, мол, осваивайся, оставил в полутемном длиннющем помещении с двойными под нары кроватями. Предо мной выросла смутно-грязная фигура со штыком на поясе и замусоленной повязкой на рукаве, из чего следовало - это дневальный. Шмыгнув носом, как ребенок, сверкнув белками глаз, он вдруг приятным баском скомандовал:- Смирно салага! Встать в позу и подставить жбан деду для сайка. Это значило, что надо снять головной убор и подставить лоб для щелчка или сайка за подбородок, кстати, в те времена это форма издевательств над молодыми солдатами была распространена, а виртуозность их исполнения совершенствовалась из года в год и являлась очень серьезным орудием пыток для салаг - молодых солдат.  Прозвучавшее выглядело настолько комично в сочетании с его росточком, почти мне в пупок, я со смехом схватил его за пояс, отобрал штык-нож и с надуманно свирепым лицом прохрипел:- Зарежу сука... Ужас появившийся в его глазах, долго мне снился в последующем, и он каким-то невероятным усилием выскользнул из моих рук и, изрыгая в мой адрес угрозы, исчез в полутемной казарме. Все это могло закончиться для меня весьма плачевно, на лицо нападение на должностное лицо да еще при исполнении особо важного им задания. Из мрака стали лениво по одному и группами появляться служивые с закопченными и немытыми лицами - что, мол, тут происходит и кто тут посмел нарушить незыблемый закон дедов и черпаков (отслужившие соответственно полтора и год службы солдаты срочной службы). После  жесткого с ними диалога, я им дал понять, что оскорблений от стариков и черпаков я не потерплю и готов постоять за себя не зависимо от угроз и их количественного состава. Видимо мой  решительный вид и уверенность, с которой я им это поведал, смутил-таки эту толпу «кочегаров» и они с невнятными угрозами начали исчезать в темени казармы. Конечно, было понятно, что впереди меня ждут неожиданные коллизии, но я был готов ко всему. Далее все пошло без каких-либо неожиданностей, меня сразу назначили командиром отделения, должность неприкасаемая, одновременно я провел со своим призывом-салагами профилактические беседы, после которых мы конкретно дали отпор вначале черпакам, а потом и старикам, с жесткими мордобоями на кухне ИП. Одним словом к нам после этого уже никто не мог подойти с предложением получить сайку и тому подобные издевки.Все это не прошло не заметным для офицерского состава роты, которые безуспешно боролись с этим явлением, что сразу вызвало их уважение к моей персоне, в результате меня назначили помошником замполита ИП капитана Зорина, что еще больше повысил мой статус и отношение ко мне всего личного состава. Старики и черпаки, после некоторых стычек, стали искать со мной дружбу, выражалось это в приглашениях на ночные посиделки, где ели и пили неведомо откуда взявшиеся продукты и спиртное.Вобщем жизнь налаживалась. Но я никак не мог предположить, чем эта дружба со старослужащими потом для меня обернется. Как-то на одном из посиделок, обычно это происходило после отъезда в выходные всего офицерского состава ИП (кроме одного дежурного офицера), мне предложили участие в поездке для приобретения спиртного. Я дал свое согласие и, не откладывая в долгий ящик, четверо черпаков и я пятый были отряжены в ночной рейд. Я тогда не знал, куда нам надо было ехать и как это все у них происходило, хотя меня смутило то, что все кроме меня взяли с собой автоматы АКМ с рожками, несколько новых бушлатов, благо старшина был одним из организаторов этих посиделок, и, погрузившись на техничку (аналог хлебовозок, но с армейской начинкой) двинулись в ночь, в казахстанские степи. Все выглядело для меня новым и приятным приключением, щекотало нервы, и я подхватил  бравую песню черпаков об артиллеристах (ракетные войска носили эти атрибуты ввиду особой засекреченности  наших войск). После почти часового путешествия по ночной степи мы увидели горящий вдали костер и когда приблизились к нему, мне стало понятно, что это караван из мобильных магазинов-автолавок, которые разъезжали по огромной казахстанской степи, посещая чабанов и населенные пункты для реализации товаров повседневного спроса, естественно и спиртного, конечно. Караван из автолавок расположился вокруг костра, люди лежали в спальных мешках (напомню… было лето) и наше появление, как я понял, вызвало сильное у них раздражение. Видимо все это им изрядно надоело и старший из них казах, вышел к нам на встречу и с ходу  обратился к нам и сразу заявил:-Вы уже надоели, нам ваши бушлаты не нужны, мол, уже некуда их девать, а спиртное вам не продадим и не мешайте, мол, людям отдыхать. Все это вызвало у нашего вожака-черпака сильный гнев и он безапелляционно заявил, что если он не обменяет бушлаты на вино, мол, заберем силой. На что казах, видимо не робкого десятка, просто плюнул под ноги вожаку нашей «бригады». Реакция нашего вожака прибавило моим волосам, наверное, несколько седых волос. Сорвав с плеча автомат и передернув затвор, начал стрелять ему прямо под ноги. Казах начал смешно подпрыгивать, что еще больше распалило вожака, и он уже начал палить поверх его головы, потом поверх голов вскочивших с десяток сонных мужчин и женщин, страшно перепуганных стрельбой. Все это произошло в какие-то секунды и, когда я пришел в себя,  рванулся к вожаку, сбил его с ног на землю и силой вырвал у него автомат. Бледный и перепуганный казах бегом побежал к одной из автолавок и вытащил ящик красного вина и поставил его перед нами. Отряхнув пыль с одежды вожак, дал команду своим, те кинули под ноги казаху два армейских бушлата и с ящиком вина мы погрузились в нашу техничку и взяли курс обратно на ИП. Видя мое состояние и мой нешуточный гнев, протянули бутылку вина, которую я выпил залпом, даже не поморщившись. Через некоторое время спиртное ударило мне в голову, и под шутки и смех остальных я начал успокаиваться, и все произошедшее уже не казалось таким ужасным и страшным. По дороге домой, мы впятером осушили изрядное количества вина. Охмелевшие черпаки с садистским удовольствием, сопровождая гоготом и ржанием, обсасывали то как, мол, обосрался этот казах, как он бегом принес ящик вина. Их все больше развозило от выпитого, я же, по мере приближения к  нашей точке  начал трезветь и тревога за последствия этой ночи все больше овладевало мной. Водитель, пьяный в стельку, направил машину на заграждение из колючей проволоки нашего ИП и я понял, что мне надо отделиться от этой пьяной компании, выпрыгнул из авто и тихонько, окольными путями, незаметно зашел в казарму,  лег одетым в кровать и вовремя… Несколько человек во главе с дежурным офицером забежали в казарму и стали освещать фонариком спальные места, выявляя кто на месте, а кого нет. Осветили и мое лицо и я, сделав сонную недовольную гримасу, отвернулся и продолжал якобы свой сон. Вроде пронесло, но уснул почти под утро… На завтраке  в столовой все живо обсуждали ЧП на ИП, что, мол, выловили мародеров, ночью  на ИП приехала делегация казахов, которые рассказали о ночном на них нападении. Потом приехали офицеры с прокуратуры соединения, все четверо черпаков сидели под стражей, которых каждого по отдельности водили на допрос.  Я же в тревожном ожидании ждал своей участи, придут ли и за мной, но пока все было тихо. А тем временем всех интересовал только один вопрос – кто же был пятый? Это казах все рассказал офицерам. Черпаки к их чести, меня не «сдавали», я же решил молчать до конца. Черпаков увезли офицеры с военной прокуратуры, их дальнейшую судьбу замалчивали. Капитан Зорин, а с ним у меня уже были очень близкие товарищеские отношения, все пытал, мол, как думаешь, кто же был пятый? В принципе, говорил он, этот пятый и предотворил назревавшую трагедию по описанию того самого казаха и что наказание все равно ему, пятому, было бы, но не таким суровым, как остальной четверке и т.д. и т.п.               

Прошел год, настало время моей демобилизации. Мне как передовому солдату, отличнику боевой и политической подготовки СА, дали  возможность отбыть на гражданку в числе первых. Провожали нас весь ИП, солдаты и офицеры нашей роты, но особенно тепло прощался со мной капитан Зорин. Когда же отъезжающие сели в кузов  дембельского ГАЗ-а, а к борту торжественно прицепили традиционную метлу, меня будто черт дернул, подозвал капитана к себе и тихо ему прошептал на ухо:-А пятым, ведь,был Я!

Долго еще стоял капитан Зорин с открытым ртом, глядя вслед  уходящей и нещадно пылившей машине, увозившей меня на гражданку.

P.S. В последующем с уже полковником Зориным мы продолжили свою дружбу, нередко обменивались письмами, он приезжал с семьей ко мне в гости, иногда я проведывал его, когда он уже был в отставке, но бывший замполит никак не мог простить меня, а скорей всего себя самого, мол, как же он, великий психолог-политработник, так и не смог раскусить «салажёнка», как иногда он меня ласково называл в редкие наши застолья за очередной рюмкой водки.