Перекрестки свободы. Отрывок - 9 мая

В окнах электрички замелькали огни просыпающегося города. Почти прибыли. Я растолкал Ваньку, ткнул пальцем в окно, тот, издав понимающее "угу", кивнул головой и вновь закрыл глаза.
Два часа в привокзальной кафешке обнимал ладонями чашку черного кофе без сахара (не одну - за это время я выпил четыре). Ближе к полудню встретились с Фрицем. Как оказалось, это прозвище говорило не только о верности парня идеям национал-социализма, но и о его немецких корнях. У этого невысокого крепкого юноши с длинными темными волосами и аккуратно подстриженной бородкой немцем был отец, к слову, давший ему имя Вилли (Костян же упорно называл его Василием). Фриц предложил нам прогуляться по городу, посмотреть местные достопримечательности... Главной достопримечательностью, по версии моего нового знакомого, оказалась большая площадка с турниками, брусьями и прочими полезными снарядами. Сложно было не заметить, что все это находилось в отличном состоянии, никакой облупленной краски, никаких бутылок из-под пива. "Сюда овощи не суются - не рискуют, - пояснил Вилли, как будто прочитав мои мысли, - Здесь всегда нормальные ребята собираются".

Небольшие колонки, прикрученные к фонарным столбам без особого порядка и периодичности (где-то они висели совсем рядом, а где-то на расстоянии метров в двадцать), плевались патриотическими песнями советских времен. По центральной улице проползли размалеванные легковушки с надписями "На Берлин", "Спасибо деду за победу!" и "Гитлер вонючка". В последней сидели четверо: водитель, с жадностью выдирающий банку пива из рук товарища, собственно товарищи, уже изрядно подвыпившие, одним из которых был мальчишка лет двенадцати, он смачно втягивал в себя загрязненный выхлопами воздух через зажженную сигарету.
К чему вся эта праздничная шелуха? Толпы людей с довольными лицами, пока еще не совсем пьяными, у каждого своя памятная ленточка, черно-оранжевая. Ленточки красовались на груди, на сумках, на антеннах автомобилей, были вплетены в волосы красивых девушек и зашнурованы в безразмерные ботинки худосочных юношей с кепками-аэродромами. Им, кстати, пришлось идти домой босиком, но сейчас не об этом... Россияне помнят подвиги своих предков. Вот еще один заботливо повязывает ленточку на горлышко бутылки. "С праздником!", - крикнул ему Ванька и кивнул, тот радостно махнул нам рукой. "Когда ж вы сдохните, алкаши?", - добавил он сквозь зубы. Показательно, что ветеранов на улицах было совсем мало, то ли из-за преклонного возраста, то ли из-за нежелания наблюдать эти торжественные массовые попойки под предлогом "самого важного праздника".

Вечер. Похолодало, разноцветные футболки спрятались под куртками. На мне не было ничего, кроме майки и легкой худи. По рукам пробежали мурашки, затем меня начало немного потрясывать. Вовремя собрал волю в кулак, глубоко вдохнул и выпрямился (почему-то от этого становится теплее), пока зубы не начали отбивать мелодию "Эрики". Люди медленно шли занимать самые хорошие места для того, чтобы посмотреть на праздничный салют. Сейчас их не много, но минут через двадцать здесь будет не протолкнуться...
Тонкими ручейками люди "вытекали" из дворов, с "протоков" узких переулков и впадали в бурлящую реку центральной улицы. Народ-победитель угрюмой волной продвигался к городской площади. Мы шли не торопясь, как-то отдельно, при том, что находились в самом центре этой "реки". Толкнуть нас никто не решался. "Папа, мне страшно!" - послышалось сзади и я обернулся. Картина не особо приятная, но и не удивительная - пьяный отец пытается посадить любимого ребенка себе на шею, держа его за голени, при этом ребенок болтается вниз головой с согнутыми в коленях ногами и орет. "Поставь на землю ребенка, - обратился к нему Костя, - Ты не понял что ли? Я говорю - ребенка поставь!". Поставил...
Первые залпы - низко, скудно... Кто-то из детей крикнул "Ура!"... Пробные...
И вот, наконец, началось. Свисты, детские восторженные крики, пьяные возгласы взрослых. Стоящая рядом со мной блондинка зачем-то фотографировала салют на камеру... Кто-то позади нас не вытерпев, не стесняясь никого, поливал бордюр переработанным алкоголем. Противное орущее воняющее альдегидами окружение. "Мы победили!" - выкрикнул кто-то, собрав последние силы, чтобы связать слова. Я посмотрел на Вилли, мне было интересно увидеть выражение его лица сейчас. Что чувствует немец на салюте в честь победы СССР? Фриц брезгливо огляделся, а затем сказал спокойно и твердо, как будто, сделав для себя окончательный вывод: "Вы знаете, ребята... А победили все же мы".