А ты по-прежнему забавный

Есть бесцветные слова, как будто созданные для заполнения паузы.
Или чтобы изобразить некую точку зрения при факте полного безразличия.
Но с почти незаметным намеком, чтобы не потерять контакта.   

"Забавно" - это заезженное и мутное определение.
Фразы, построенные вокруг, могут лечь в основу длиннющего и вполне бессмысленного словесного серпантина.

Многозначительность этой девушки, явно искусственная и сопровождаемая обильным цитированием и умеренным морализаторством, никак не сочеталась с постоянной суетливостью.

Я не верю таким людям.
В них нет даже грана естественной, от рождения, гармонии.
Но каждый раз попадаюсь именно на том, что поступаю вопреки шестому чувству.

Ее стихи с легкой ритмикой (правда, все больше ни о чем), отсутствие нудного девичьего жеманства, готовность помочь (особенно когда в этом нет никакой необходимости), казалось, внушали доверие.

В семье девушки была собрана прекрасная библиотека.
Все, что я читал, считая при этом дельным, с ней обсуждалось.

Отец, инженер по криогенным системам, руководил какой-то пуско-наладочной конторой.
По городу ходили слухи, что за свое условное благополучие он должен был выполнять особенный план по регулярному сливу "куда надо" удачливых деловых людей.
Так это было или просто болтали - не знаю по сей день.
В любом случае, политикой здесь и не пахло, а процветание маленькой семьи для меня олицетворяла все растущая библиотека.

В тот день мне повезло. Через седьмые руки (и это вовсе не приблизительный подсчет) мне попалось самиздатовское издание "Мастера и Маргариты".
То самое, где курсивом была напечатана изъятая цензурой глава о посещении нехорошей компанией Торгсина.
Не говоря уже о множестве купюрных изъятий из "нетронутого" текста.

За двое суток, отведенных мне, я перечитал роман несколько раз.
Как и для многих сверстников - именно эта книга, где вроде беспорядочно, но и по строгому ранжиру - в точно выверенных дозах, живут и умирают высокое и низкое, предательство и любовь, сладкий миф и ежедневное занудство, темная мистика и светлая эйфория, стала ключом к ощущению присутствия в моей жизни Того, о ком, к несчастью, раньше старался не думать.

Роман не стал моим Евангелием, но, когда через много-много лет, в июльский полдень, с высоты Масличной Горы, я, всегдашний скептик, увидел золотой водопад искорок, льющихся из небесной бирюзы, это чувство перешло в уверенность, которая не оставляет меня ни на минуту и, надеюсь, уже не оставит.

Книгу я передал знакомой.
Через несколько дней обсудили.
Мне, как обычно, был интересен ее подход к прочитанному - она всегда была склонна к ярким преувеличениям.
И несколько показной категоричности.
 Я же, в силу склонности характера к коллекционированию, всегда стараюсь не столько сопоставлять мнения, сколько извлекать из позиции собеседника те находки, которые упустил сам.

Через пару недель мне позвонили на работу, предложив побеседовать по вопросу, представляющему "совместный интерес".
Главы, написанные курсивом, почти не интересовали моего собеседника.
Вопрос вертелся лишь о том, как книга оказалась у меня.
Я, естественно, объяснял, что нашел.
Он, разумеется, не верил, сообщив, что я восьмой по счету читатель.
Предложил сотрудничать.
Я отказался, ссылаясь на уровень моего допуска по работе.
Он посоветовал подумать, мягко обрисовав конец моей карьеры в случае ликвидации профессионального допуска.

В конечном счете все обошлось и подобных встреч больше не было.
Видимо, совсем пустячный случай в практике конторы - попугали для порядка.
Смутил только настойчивый оборот в речи собеседника - короткая, обычная фраза "А ведь книжка вполне забавна", которую я уже слышал от девушки.
Вспомнил потому, что именно эти слова не были теми, с которых стоило начинать разговор о такой книге.

Мы пересеклись через много лет.
В компании общих знакомых.
Исчезла суетливая субтильность.
Она погрузнела, стала, наконец, вальяжной.
Всегда хотела казаться значительной и теперь казалась.
Мы поздоровались, без былой теплоты.
-"А ты по-прежнему забавный..."
- "Да, наверное".
Мне не было обидно - просто грустно...