Антология миниатюры - 1

                / Могут встретиться знакомые миниатюры, которые вы
                уже "где-то видели".  Не беспокойтесь, это - тоже мои. 
                Они были когда-то  на моей странице. /


ФРАНЦУЗСКИЙ   ДУБ

Один человек сказал мне, что мечтает быть в Париже…  маленькой какашкой. Хотя бы маленькой парижской какашкой. 
Я задумалась. Нет, не хочу быть какашкой. Я хочу быть в Париже  –  русским дубом. Степенным, раскидистым дубом. Хочу стоять в парке, наблюдая за прогуливающимися парижанами, одобрительно кивать головой, и говорить: «Угу… угу…»
А парижским дубом быть не хочу, нет. Непременно чтоб русским. Важные парижские вороны будут сидеть на моих ветках и чревовещать в пестроту городской суеты. Эйфелева башня будет переливаться неоновыми огнями и подмигивать восторженным туристам. А я  -  дуб. Простой русский дуб. 
И кто-то увидит меня, и скажет: «Ба-а, да это же дуб! Наш русский дуб!» И обнимет меня, и прижмется ко мне щекой.
Да, я буду дубом. А какашкой быть не хочу. Нет, только не какашкой. 
В крайнем случае можно самим Парижем. Да, или Парижем.



К О М А Р

Комар влетел в открытое окно и представился кавалером. Показывал, какие у него высокие, стройные ножки и выносливый хоботок. И она поверила. А ночью, когда она уснула, он выпил из нее всю кровь, раздулся, стал огромный, не смог взлететь и умер.
Проснувшись утром, и не обнаружив в себе крови, она нашла мертвого комара и выпила из него свою кровь обратно. «Обманщик! Негодяй!"  -  всхлипывала она, и пробовала рыдать. Затем надавала ему тумаков и выбросила в окно, нахала такого. Всегда - нужно - рассчитывать - свои - силы!



У   ПИАНИСТОВ

У пианистов болят пальцы. У легкоатлетов болят ноги. 
У учёных болят головы. У священников болят души. 
У подлецов?…
И только у меня ничего не болит. Хожу себе весёлая. 
Лишь как-то раз сердце заболело. День болит, два болит. Год болит. Надоело! Пошла я к доктору. «Надоело, - говорю, - доктор. Поставьте мне вместо сердца наковальню с молоточками».   
«А это не опасно?»  -  спрашивает доктор.    
«О нет, что вы. Не более чем иметь сердце, которое всё время болит».
Доктор подумал, и согласился.
Теперь мне хорошо живётся. Утром просыпаюсь, а молоточки по наковальне  –  тук-тук, тук-тук. И ничего не болит. Представляете?
Только по ночам, когда не спится, я вспоминаю о своем прежнем живом сердце. И мне его  -  не хватает...



ХОРОШИЙ  ДРУГ

Хороший друг поменял свою жену на любовницу. Она была молода и пекла ему пироги. А еще учительствовала, и имела талант художницы. Тем они и жили. И была у молодой художницы одна заветная мечта  -
 когда-нибудь поселиться в квартире хорошего друга навсегда.
Но судьба не была к ней благосклонна. Однажды хороший друг заболел и бросил свою художницы, и уехал умирать на чужую землю.
Но потом не умер, и вернулся. Его спасла гитара. И он жил ещё долго. Но однажды мы с ним поссорились на целых десять лет. Да так и не помирились, он умер от инфаркта. Мечта художницы сбылась, а я потеряла друга. Но потеряла я его ещё раньше, когда инфаркта у него не было.



Л Е С

И вот я пошла по грибы в лес, что растет совсем рядом, что так мне знаком. Но какие уж там грибы в такой-то ветреный день? И ветер принёс в этот лес тучи, и стало темно. Позади что-то застонало, с треском упала сосна. Упала, раскинула ветки и грустно лежит. Я подошла, посмотрела, потрогала ствол, поковыряла глыбу земли на её корневище…
Кроме сосны мне больше никто не встретился, ни плохой человек, ни хороший. Решительно  никто. И в лесу стало холодно и одиноко. Грибы стали цвета травы, трава стала цвета грибов. Всё смешалось. Крупные капли дождя застучали по деревам, роняя шишки и ветки зашатались сосны…
И я убежала из этого страшного леса, закрыв руками голову. Зашла в один дом, но там никого не было. Постучала в другой, но мне никто не открыл. И пошла по тропинке, покачивая головой, и за мною смеркалось. Я знала, что там, куда я иду, меня ждёт человек, который многое объяснит. Там была моя встреча, моя радость, моё счастье. 
И там  -  была моя утрата…



Я  НЕ  УМЕЮ  РИСОВАТЬ

Я не умею рисовать. Я не умею рисовать. Я не умею рисовать.
Я хочу быть художником. Почему я не родилась художником?
Как жаль, что я не родилась художником.

Я пыталась рисовать желтые листья в окне.
Рисовать желтые листья в огне. Желтые листья во мне.
Но получались одни каракули. Получались сплошные каракули.
Одни смешные каракули.

Я сижу и в отчаянии чешу ногу. Чешу свою стройную ногу.
Сижу и чешу свою красивую ногу.
Ну, зачем мне эта изумительная нога? Эта потрясающая нога?
Эта невозможная нога  -  если я не умею рисовать?

Возьмите мою шелестящую ногу, мою шерстяную ногу, мою неповторимую ногу! Только научите меня рисовать!
А не то я разобью свою голову о стенку. Или выброшусь с балкона.
А вас застрелю из пистолета «Макарова».
И потом сяду в поезд, и уеду отсюда нахрен. А все посмотрят мне вслед и скажут: «Не ду-у-мали мы, что ты такая сво…!» И укоризненно покачают головами.

А я не сво… Я просто не умею рисовать.



М Ы Л О

А мыло, оказывается, из мертвяков сделано. Из тех, что никому не нужны. А как же теперь быть? Я же им мою… там. Ну, там... понимаете? Я-то думала, что из собачек и кошек. А оно вон как?..
Я теперь как в ванную захожу, всегда на мыло кошусь. Не доверяю ему чего-то. Все в руки возьму, разглядываю, нюхаю тоже… С одной стороны, будто ничем и не пахнет, мыло и мыло, а с другой, будто что-то в нем неприметное такое, крошечное витает. Да и цвету оно какого-то тёмного, подозрительного… Нет, не доверяю. Как же мне теперь им одежку стирать? Другое что намыливать, гигиену тела? Вот сижу, и не знаю как быть. Помогите!



Б А Р А Б А Н Щ И К

Синяя дорога, белый снег, красный барабанщик...
Бум-бум! -  черные строгие палочки бьют в барабан.
Красный барабанщик идет по синей дороге, улыбается красТной улыбкой. 
Возьми меня с собой, барабанщик! Я устала плутать по темным дорогам судьбы, я истерла плечи до крови тяжелым крестом. Возьми меня с собой, красТный барабанщик!

По синей дороге, по белому снегу шел красный барабанщик.
Бум! бум!.. -  бил черными палочками в черный барабан...
На плече  –  черный ворон, вглядывался недремлющим оком в мутную даль. За спиной полыхала багровым пожаром улыбка солнца.
По белому снегу струилась ленточкой красная кровь…



Я  И  ТИШИНА

Я люблю Тишину и не терплю шума. Никакого. Даже полета мухи над головой. Не говоря уже о безумных криках детей за окном. Тогда я натурально падаю в обморок. Так что мне все мешает, особенно муха.  И у меня от всего на свете болит голова.
Тогда я подхожу к окну и начинаю биться головой о стекло. Тихонько и осторожно, головой о холодное стекло… Но этого становится мало, и я начинаю волноваться и искать Тишину. Я ищу ее везде, где только можно  -  в туалете и под кроватью, в темном чулане и в платяном шкафу. Пока где-нибудь все же не нахожу. Потому что от меня не так-то легко избавиться. Я такая достача!
И тут я нахожу Тишину, беру ее за руку, и мы идём. Неважно куда. Мы приходим на пруд. На пруду растет камыш и квакают жабы. Но они нам не мешают. Мы садимся рядом и смотрим на воду. Или ловим бабочек в высокой траве. И всюду стрекочут кузнечики, во фраках, на длинных ножках, похожие на маленьких оркестровых дирижеров.
Да, я забыла про птиц, ведь вокруг поют птицы! И вот так мы сидим и слушаем, дышим  –  и не надышимся. И не надо искать чего-то еще, расстраиваться и волноваться. И биться головой о стекло. Потому что все главное заключается  -  в тишине. И в молчании.



ЗОЛОТОЕ  ТАКОЕ  СОЛНЦЕ…

Я хочу спрятаться у тебя на груди. 
Поглубже зарыться в твой теплый свитер.
Хочу укрыться от безотрадной весны, от страшных снов, от бесполезных слов, от вечного холода в груди. От одиночества впереди…
Ты меня защитишь, знаю я. Меня, нехорошую. Меня, равнодушную даже к самой себе. Я знаю, ты меня спрячешь.

Ах, мне бы на твоем плече просыпаться, и чтобы вокруг пели птицы.
А за окном, за белым туманом притаилось бы озеро.
И солнце тихо вставало за кронами дерев.
Золотое такое солнце...



СЕМЕНЫЧ  И  ДЕТИ

Это место под окном было всегда его, Семеныча. И окно тоже Семеныча! И он всегда выбрасывал в окно пустую бутылку. Каждый день по бутылке. Имеет право! Ну, не пойдет же он их сдавать. Еще чего, у Семеныча нет лишних рук. Бутылок много, а руки только две.  Поэтому он их в окно... в окно. Вот.
А тут эти дети! Ну, вот откуда они взялись? Пришли, и расселись у него под окном, как грибы. Песочницу разбили, качели поставили. Мамаши с колясками гуляют… Места, что ли, другого нет? Безобразие!
«Места, что ли, другого вам нет?»  -  ругается Семеныч, и грозится, и машет бутылкой. Но бросить ее не может, потому как там еще осталось. Да и потом, дети в песочницах…
Делать нечего, собрал Семеныч в сумку все пустые бутылки, да и пошел сдавать. Так и ходит теперь, сдает. А в окно больше не бросает. А то, бывало  –  то в березку нацелится, то в клен. Размахнется… –  бдыж-ж!.. Не, теперь не бросает. Калоши новые купил…



БОЛЬШАЯ  ОРАНЖЕВАЯ  ЛУНА

Холодными алмазами звезд усыпано небо августа… 
У раскрытого окна сидит девочка, как старушка, подперев маленьким кулачком щеку. Ждет маму. Мама далеко  –  не дошагать, хоть шагай всю жизнь. Не долететь, звезд много, маму разве найдешь? Но девочка знает, что мама  –  там. Ей так сказали. Мама всегда уходила и возвращалась. И теперь тоже вернется.
С неба на девочку смотрит большая оранжевая луна. Девочка различает у нее нос, рот и два глаза, как у человечка. Девочке кажется, что до луны совсем недалеко, что, если захотеть, до нее можно запросто допрыгнуть. Вот, если бы мама была на луне, она бы уже давно вернулась! А так  –  нет, так придется ждать. Долго, может быть, целые годы. Ничего, она выдержит. Она большая, ей уже шесть лет.

Иногда девочка плачет. Но это ночью, когда никто не видит. Под одеялом, и совсем тихо. И в конце концов, она же девочка  –  ей можно! Оранжевая луна улыбается девочке, а девочка улыбается луне.  Но улыбка ее грустная… «Возьми меня к себе, луна»,  -  говорит девочка, и протягивает к ней свои прозрачные ручки. Оранжевая луна опускается к лицу девочки. Девочка доверчиво обнимает луну… И вот  -  это уже не луна… а мама. У мамы теплые, мягкие руки. Девочка прижимается к ним щекой, и слышит родной мамин голос, он поет колыбельную… «Мама! Мама… Я знала, что ты вернешься!  –  шепчет девочка. И еще, девочка хочет маме сказать, как ей было одиноко, как она плакала… Но так хочется спать, реснички слипаются…
 
От девочкиной постели тихо отходит женщина, и растворяется во тьме сумерек… В ночном небе августа мерцают бриллианты звезд. На луговые прохладные травы опускается серебро росы…



ПРОСТОДУШНОЕ

Хорошо, когда людям весело, когда у них праздник и приходят гости. 
Когда люди поют и танцуют, пьют вино, говорят о жизни и отдыхают душой. Когда никто никуда не спешит…
Хорошо, когда у людей хорошее настроение, когда они смеются, а не плачут. Или когда у них что-то болит, и они говорят: ничего, сегодня поболит, мы потерпим, а завтра болеть не будет.
Хорошо, когда люди умеют видеть в других только хорошее, а плохого не видят. Когда помогают друг другу не за что-нибудь, а просто так.
Когда люди умеют ценить каждый прожитый день, и принимать его как подарок, а не тратить на пустые обиды и ссоры. Потому что этот день больше не повторится.
Хорошо, когда людям так мало нужно для счастья, и когда они видят счастье в самых простых вещах.

Хорошо, когда люди, уходя, оставляют на земле солнышко своей души. 
Чтобы тем, кто идет за ними, было светло…


---------------------------------
Иллюстрация из интернета.
Спасибо автору!